Текст книги "Отечественная история (до 1917 г.)"

Автор книги: Андрей Дворниченко

Соавторы: Михаил Флоринский,Сергей Кащенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

§ 6. Социально-экономический строй России в XIV–XVI вв. Эволюция русской государственности

Территория и население. Образование великорусской народности.

Монгольское нашествие привело к гибели огромных масс людей, запустению ряда районов, перемещению значительной части населения из Приднепровья в Северо-Восточную и Юго-Западную Русь. Страшный урон народонаселению наносили и эпидемии, например разразившаяся в середине XIV в. «черная смерть» – чума.

Тем не менее воспроизводство населения в XII–XV вв. имело расширенный характер, за 300 лет (с 1200 по 1500 г.) оно выросло примерно на четверть. Если Иван III в 1462 г. получил в наследство территорию в 430 тыс. кв. км, то в конце столетия Россия занимала территорию в 5400 тыс. кв. км. Население Российского государства в XVI в., по подсчетам Д. К. Шелестова, составляло 6–7 млн. человек.

Однако рост населения значительно отставал от роста территории страны, которая увеличилась более чем в 10 раз, включив такие обширные регионы, как Поволжье, Приуралье, Западную Сибирь. Для России являлась характерной низкая плотность населения, сосредоточение его в определенных районах. Наиболее густонаселенными были центральные районы страны, от Твери до Нижнего Новгорода, Новгородская земля. Здесь была самая высокая плотность населения – 5 человек на 1 кв. км (для сравнения можно отметить, что в Западной Европе она составляла от 10 до 30 человек на 1 кв. км). Населения явно не хватало для освоения столь обширных пространств.

Российское государство формировалось как многонациональное с самого начала. Важнейшим явлением этого времени стало складывание великорусской (русской) народности. Процесс складывания народности – процесс сложный, с большим трудом реконструируемый на основе сохранившихся источников. Значительные этнические особенности можно обнаружить даже на уровне племенных союзов времен Киевской Руси. Формирование городов-государств лишь способствовало накоплению этих различий, однако сознание единства русских земель сохранилось.

Славянское население междуречья Волги и Оки испытало на себе сильное влияние местного финно-угорского населения. Оказавшись под властью Орды, жители этих земель не могли не впитать в себя и многие черты степной культуры. Со временем язык, культура и быт более развитой Московской земли начали все больше влиять на язык, культуру и быт населения всей Северо-Восточной Руси.

С XIV в. в языке населения северо-востока Руси постепенно складывается единый, общий для всего региона разговорный язык, отличающийся как от древнерусского, так и от языков, складывающихся в русских землях Великого княжества Литовского. Характерной чертой стало все более заметное преобладание «аканья» над «оканьем» и другие особенности великорусской речи.

Развитие экономики способствовало усилению политических, религиозных и культурных связей между жителями городов и сел. Одинаковые природные, хозяйственные и прочие условия помогали созданию у населения некоторых общих черт в его занятиях и характере, в семейном и общественном быту. В сумме своей все эти общие признаки и составили национальные особенности населения северо-востока Руси.

Как писал В. В. Мавродин, население теперь стало считать этот край своим отечеством, хотя никогда не забывало о своем родстве и с отторгнутыми западными и юго-западными землями Руси. Москва в сознании народа стала национальным центром, и со второй половины XIV в. появляется и новое название этого края – Великая Русь.

На всем протяжении этого периода (XIV–XVI вв.) в состав русского государства вошли многие народы Поволжья, башкиры и др. Все эти народы вносили много нового в жизнь общества, но своего рода цементом, который формировал из этой причудливой смеси народов, племен и ранних государственных образований нечто цельное, был великорусский народ.

Экономическое развитие.

После монгольского нашествия экономика Северо-Восточной Руси переживает кризис, начиная лишь примерно с середины XIV в. медленно возрождаться. Кризис привел к консервации многих архаических явлений в области сельского хозяйства.

Основными пахотными орудиями, как и в домонгольский период, были соха и плуг. В XVI в. соха на всей территории Великороссии вытесняет плуг, так как имеет ряд преимуществ для применения в лесистой части Восточной Европы. Соха усовершенствуется – к ней прикрепляют специальную доску – полицу, которая увлекает вместе с собой взрыхленную землю и сгребает ее на одну сторону.

Основными культурами, которые выращиваются в это время, становятся пришедшие на смену пшенице и ячменю рожь и овес, что связано с общим похолоданием, распространением более усовершенствованной сохи и, соответственно, освоением под пахоту ранее недоступных районов. Были широко распространены и огородные культуры.

Системы земледелия были разнообразны, здесь было много архаики: наряду с недавно появившимся трехпольем широко было распространено двухполье, переложная система, пашня наездом, а на севере очень долго господствовала подсечно-огневая система.

В рассматриваемый период начинает применяться унавоживание почвы, которое, правда, несколько отстает от распространения трехпольной системы. В районах, где господствовало пашенное земледелие с навозным удобрением, животноводство занимало очень большое место в сельском хозяйстве. Роль животноводства была велика и в тех северных широтах, где хлеба сеяли мало.

Рассуждая о сельском хозяйстве и экономике в послемонгольский период, нужно обязательно учесть, что основной авансценой русской истории стали земли Нечерноземья. На всем этом пространстве господствуют малоплодородные, главным образом дерново-подзолистые, подзолистые и подзолисто-болотные, почвы.

Эта худородность почв была одной из причин низкой урожайности. Основная же причина ее – в специфике природно-климатических условий. Цикл сельскохозяйственных работ здесь был необычайно коротким, занимая всего 125–130 рабочих дней. Вот почему крестьянское хозяйство коренной территории России, по мнению Л. В. Милова, обладало крайне ограниченными возможностями для производства товарной земледельческой продукции.

В силу тех же обстоятельств в Нечерноземье практически не было товарного скотоводства. Именно тогда возникает многовековая проблема русского аграрного строя – крестьянское малоземелье.

По-прежнему большую роль в жизни восточных славян играли древние промыслы: охота, рыбная ловля, бортничество. О масштабах использования «даров природы» вплоть до XVII в. свидетельствуют многие материалы, в том числе записки иностранцев о России.

Монгольское нашествие нанесло сильный удар по древнерусскому ремеслу. Б. А. Рыбаков показал, что некоторые отрасли ремесла исчезли надолго или навсегда. Однако и ремесло постепенно начинает возрождаться.

Как отмечал А. Л. Шапиро, идут процессы специализации и дифференциации ремесла, а также упрощение технологии с целью удешевления изделий, рассчитанных на широкий сбыт. Происходит ряд существенных сдвигов в ремесленной технике и производстве: появление водяных мельниц, глубокого бурения соляных скважин, начало производства огнестрельного оружия и т д. В XVI в. процесс дифференциации ремесла идет очень интенсивно, появляются мастерские осуществляющие последовательные операции по изготовлению продукта. Особенно быстро росло ремесленное производство в Москве и других крупнейших городах.

Постепенно оправилась от монгольского нашествия и русская торговля. Правда, товарная продукция обращалась в основном на местных рынках, но торговля хлебом уже перерастала их рамки. Купцы выступали только как передатчики товаров, произведенных городскими ремесленниками и крестьянами, торговый и ростовщический капитал не переходил в сферу производства.

Многие древние торговые связи утратили свое былое значение, но появились другие, и торговля со странами Запада и Востока получает достаточно широкое развитие. Однако особенностью внешней торговли России был высокий удельный вес таких предметов промыслов, как пушнина и воск. Масштабы торговых сделок были невелики, а торговлю вели главным образом мелкие торговцы.

Впрочем, существовали и богатые купцы, которые в XIV–XV вв. фигурируют в источниках под именем гостей или нарочитых гостей.

В целом надо отметить, что русская экономика развивалась в неблагоприятных природных и геополитических условиях. Этим можно объяснить желание государства сначала сосредоточить в своих руках весь прибавочный продукт, а затем разделить его. Это определяло и важность служебных отношений.

Социальная структура.

Непосредственно в связи с экономикой страны, а также с формами землевладения находилась и динамика социальной структуры. В XIV в. начинает развиваться вотчинное землевладение. Однако светская вотчина, будучи немногочисленной, довольно быстро оказалась под контролем государства.

В более выгодных условиях оказалась церковная вотчина. После нашествия церковь пользовалась поддержкой ханов, проявлявших веротерпимость и проводивших гибкую политику в завоеванных землях Кроме того, монголы стремились опереться на поддержку церкви, которая специальными ярлыками, адресованными митрополитам, получила целый ряд льгот.

С середины XIV в. в монастырях происходит переход от «келиотского» устава к «общежитийному» – на смену житию монахов в oтдельных кельях с отдельной трапезой и хозяйством шла монастырская коммуна, обладавшая коллективной собственностью. Земля, тем или иным путем попавшая в монастырь, от него уже не отходила. Растут крупные монастыри: Троицкий, Пафнутьев-Боровский, Ферапонтьев, Соловецкий.

Крупным землевладельцем со временем становится и глава Русской Церкви – митрополит, в ведении которого находилось разветвленное и многофункциональное хозяйство.

Однако основной массив земель в XIV–XV вв. составляли так называемые черные волости – своего рода государственные земли, распорядителем которых выступал князь, а крестьяне считали ее «Божьей, государевой и своей». В XVI в. из массива черных земель постепенно выделяются «дворцовые земли», и великий князь становится одним из крупнейших землевладельцев.

Но более важен был другой процесс – распад черной волости за счет раздачи земель церковным и светским землевладельцам. Как показали исследования отечественных историков (Н. П. Павлов-Сильванский, Ю. Г. Алексеев, А. И. Копанев, А. Д. Горский), весь период XIV–XVI вв. – время неустанной борьбы волости и «боярщины», ибо крестьяне всячески сопротивлялись переходу общинных земель землевладельцам.

Однако основную опасность для древних порядков составляла не вотчина, а поместье, которое получает широкое распространение с конца XV в. и становится экономической и социальной опорой власти вплоть до позднейших времен.

До широкого распространения поместья основной доход бояр составляли всякого рода кормления и держания, т. е. вознаграждения за исполнение административных, судебных и других общественно полезных функций. Еще С. Б. Веселовский показал, что система кормлений лежала в основе социального и политического строя Руси того времени.

Остатки прежних княжеских родов, бояре, «поместчики» постепенно формируют костяк «высшего сословия». Основную массу населения в XIV–XV вв. по-прежнему составлял свободный люд, который получил наименование «крестьяне» («христиане», противопоставлявшиеся завоевателям – «басурманам»).

Крестьяне, даже оказываясь в рамках вотчины, пользовались правом свободного перехода, которое оформляется по мере развития крупного землевладения и входит в первый общероссийский Судебник 1497 г. Это известный Юрьев день – норма, согласно которой крестьяне, уплатив так называемое пожилое, могли переходить от одного землевладельца к другому.

В худшем положении были зависимые крестьяне: половники и серебреники. Видимо, и те и другие оказывались в столь сложной жизненной ситуации, что вынуждены были брать ссуды и затем отрабатывать их.

Основной рабочей силой вотчины по-прежнему оставались рабы. Впрочем, число обельных холопов сокращалось, а возрастал контингент кабальных холопов, т. е. людей, оказавшихся в рабской зависимости по так называемой служилой кабале.

В конце XVI в. начинается процесс интенсивного закрепощения крестьян. Некоторые годы объявляются «заповедными», т. е. в эти годы запрещается переход в Юрьев день. Однако магистральным путем закрепощения крестьян становятся «урочные лета», т. е. срок сыска беглых крестьян, который становится все более длительным. Следует также иметь в виду, что с самого начала процесс закрепощения захватывал не только крестьян, но и посадское население страны.

Оно выделяется в отдельную страту в XIV–XVI вв. Горожане – черные посадские люди – объединяются в так называемую черную посадскую общину, которая существовала в архаических формах на Руси вплоть до XVIII в.

Таковы были те сословные группы, на которые распалось когда-то единое древнерусское «людье». Общая для всех этих социальных групп черта, свидетельствующая об их недавнем появлении, – это наличие большой семьи, которая пронизывала в то время все страты восточнославянских земель. К этому надо добавить и значительную архаику в семейно-брачных отношениях в целом.

Еще одна важная черта, характеризующая сословия восточнославянских земель того времени, – их служилый характер. Все они должны были выполнять те или иные служебные функции по отношению, к государству.

Государственность.

Параллельно с экономическим и социальным развитием шло и развитие русской государственности. Впрочем, в России политика зачастую шла впереди и экономики, и социальных отношений. Восточнославянский политогенез своими корнями уходит в период Киевской Руси. Уже тогда государственность пережила достаточно долгую эволюцию от союзов племен к городам-государствам. Последние были уже государственностью с полным набором присущих ей признаков: наличием окрепшей публичной власти, зачатков Налогообложения и размещением населения по территориальному принципу. Но эта ситуация, когда община приобретает форму государства, когда, по словам Л. Е. Куббеля, «внутриобшинные потестарные отношения могли перерастать в политические отношения внутри самой общины, превращая ее в политическую структуру».

Община сохраняла свое значение и в последующий период. С нашей точки зрения, на территории Восточной Европы в XIII–XV вв. существовал общинный строй, своими корнями уходящий в предшествующий период. Здесь мы можем обнаружить самые разные типы общин, которые восходят к одному, – древнерусскому городу-государству. Все эти типы – разные стадии распада древнерусской общины и разные ее модификации.

Общинное самоуправление долгое время уживалось с другими органами власти. Нельзя не отметить простоту этого аппарата. Это наместники, тивуны и др. Все эти люди так или иначе были связаны с князем и княжеским хозяйством, но одновременно занимались и проблемами местного населения. Огромную роль в государственном аппарате играли всякого рода «кормления и держания», что также было наследием Киевской Руси.

В целом то новое, что появилось в государственном устройстве в период XIII–XV вв., рост силы и влияния княжеской власти, которые проходили за счет расширения служебных отношений. «Служебная система» – круг лиц и служб, связанных с князем еще и в предшествующий период, начинает разрастаться и охватывает все население государства (речь идет пока о княжествах, которые шли на смену городам-государствам). Такую государственность можно определить как военно-служилую. Ближайшие аналогии ей мы находим в Центральной Европе (Польша, Венгрия, Чехия). Дореволюционные историки, стараясь как-то определить эту государственность, чаще всего определяли ее в качестве «вотчинной».

Управление единым государством при Иване III практически недалеко ушло от традиций военно-служилой государственности, так как использовался тот же аресенал средств и механизмов. Не случайно в дореволюционной историографии существовала точка зрения, представлявшая этот процесс как образование одной большой вотчины за счет слияния более мелких вотчин – местных княжеств. Действительно, главным общегосударственным ведомством был Дворец, который ведал личными, дворцовыми землями великого князя. И в новейшей литературе вполне справедливо называют такого рода форму правления пережитком «удельной старины».

Главным государственным хранилищем и финансовым органом была казна, которая также своими корнями уходила в княжеский двор предшествующего времени. Здесь хранились не только деньги и драгоценности, но и государственный архив и государственная печать. Уже в этот ранний период большую роль в складывающемся аппарате власти играют писцы – дьяки. Отношения с населением строились по очень архаичной форме прежних военно-служилых государств. Вся территория делилась на уезды, границы которых, восходя к рубежам бывших княжеств, были разнообразны. Уезды делились на станы и волости. Власть в уезде принадлежала наместнику, в станах и волостях – волостелям.

Переломным периодом в развитии русской государственности становится правление Ивана Грозного. Реформы 1550-х гг. – попытка изменить форму существования российского государства, приспособить ее к новым условиям. Но выдающуюся роль здесь сыграла опричнина. Среди всего сонма объяснений причин этого явления ближе к истине самое простое – шел процесс становления самодержавной монархии, которая, в свою очередь, была лишь отражением нового российского государственно-крепостнического строя, формирование которого приходится на период XVI–XVII вв.

§ 7. Казачество – феномен российской истории

Геополитическое положение России: огромные пространства, наличие слабо или вовсе не заселенных окраин – все это способствовало формированию специфически российского феномена – казачества.

Один из сложных и спорных вопросов – вопрос о происхождении казачества. Некоторые историки уводили истоки казачества в седую древность, видя их предшественников в бродниках или берладниках времен Киевской Руси. Конечно, нельзя отрицать того, что «гулящего люда» на Руси всегда было много, но казачество как явление социальной, экономической и политической жизни относится к более позднему времени: концу XV–XVI в.

Именно от рубежа этих веков мы имеем первые сведения о «казаках» – примерно в одно время они появляются на границах двух молодых еще восточноевропейских государств: Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского. Первоначально основную массу их составляли тюрки (вот почему само слово «казак» обычно переводят из тюркских языков). Однако со временем среди казачества возрастает число выходцев из славянских земель.

Казачество – одно из течений колонизации, и по этой причине вычленить его из общего колонизационного потока весьма трудно. Так, украинское казачество группировалось вокруг южных «украинных» городских общин, подобно форпостам, выдвинутым в степь, и называлось даже по имени этих городов – казаки каневские, черкасские, белоцерковские и т. д.

Что касается донских казаков, то они именовались городовыми и станичными казаками и по своему положению мало чем отличались от стрельцов, пушкарей и т. д. (А. П. Пронштейн).

«Колонизационный подход» к казачеству позволяет правильно решить вопрос о соотношении беглого и вольного населения в их среде. Для раннего этапа формирования казачества нельзя преувеличивать влияние социальных антагонизмов, бегство населения из центральных районов. Со временем, по мере усиления социальных противоречий, количество беглых могло увеличиваться.

Подход к казачеству как к одному из колонизационных потоков помогает также ответить на вопрос о роли шляхты в казацком движении. На начальном этапе представители знатных родов могли возглавлять казацкие «купы», придавая большую организованность действиям казаков. Один из ярчайших примеров такого рода – князь Дмитро Вишневецкий, воспетый казацкими думами как казак Байда.

Географический фактор, лежавший в основе колонизации, сказывался и в размещении казачества по рекам. Подобно своим предкам, в древности расселявшимся по рекам Русской равнины, казаки осваивали бассейны великих российских рек: Днепра, Дона, Волги, Терека, Яика. Естественно, что, обитая всегда на границе восточнославянской ойкумены и ведя своеобразный образ жизни, казаки, как губка, впитывали в себя обычаи и нравы окружающих народов. Однако говорить на этом основании о кардинальных этнических отличиях казаков вряд ли правомерно, тем более считать их отдельным народом.

В каких формах шла казацкая колонизация? По мере того как казаки уходили все дальше в степь, разрозненные казацкие ватаги сбивались в более крупные сообщества. Так возникли Запорожская Сечь (от названия укрепления, сооружавшегося из подручных средств) и Войско Донское. Между этими казацкими сообществами были определенные различия. Так, донское казачество было семейственным, а Запорожье носило черты древнего мужского союза: появление женщин здесь было категорически запрещено.

Но общественно-политическое устройство ранних казачьих сообществ было идентичным. Высшую власть осуществлял «круг» – собрание полноправных казаков – воинов «всей реки». Круг, как и древнерусское вече, решал все проблемы жизнедеятельности казацких социальных организмов: занимался дележом добычи, судопроизводством, отправлял посольства, решал вопросы войны и мира и т. д. Исполнительную власть осуществлял «войсковой атаман». Он избирался кругом и мог быть им смещен. Атаман в своей деятельности опирался на «атаманскую станицу» – подобие древнерусской дружины.

Перешло в казацкие сообщества и характерное для Древней Руси десятичное деление: войско делилось на станицы – отряды примерно в 100 человек, станицы же делились на десятки. Управление в «пригородах» строилось по тому же принципу – там были свои круги, свои атаманы и есаулы. Как и древнерусское ополчение («вои»), казацкое войско – вооруженный народ. Казаки заимствовали, продолжили и развили древнерусские военные традиции. Когда изучаешь материалы, связанные с военными действиями запорожцев или донцов, поневоле вспоминаешь знаменитые описания военного искусства восточных славян в сочинениях византийских историков. Эти лучшие традиции военного искусства славян ярко проявились в тех многочисленных войнах, которые вело казачество. Именно казачество стало хранителем древних секретов рукопашного боя, довело до совершенства владение холодным оружием

Сохранение прежних древнерусских общинных традиций мы можем проследить и по религиозной линии. Казацкие сообщества были своего рода религиозными братствами: как и население древнерусских городов-государств, они сражались не только за православную веру вообще, но и, в частности, за «св. Софию», или за «Пречистую», так же как и в древнерусских и севернорусских общинах священников избирали куренные (станичные) общества, а избранных утверждала войсковая канцелярия.

Вся казацкая земля находится в общинной собственности, и лишь то, что было построено самим казаком на войсковой земле, составляло частную собственность. Описание черт сходства между казацкими сообществами и древнерусскими общинами можно было бы продолжить. Это сходство не раз бросалось в глаза исследователям.

Другая особенность казацких сообществ – их государственный статус. Казаки долго сохраняли политическую самостоятельность, а до середины XVII в. и внешняя сторона сношений русского правительства с казаками имела формы, характерные для отношений между самостоятельными государствами: в Москве казачьими делами ведает Посольский приказ. Такой знающий ситуацию современник, как Г. Котошихин, говорит, что прибывающие на Дон царские посланники должны были являться в казачий круг и от имени государя осведомляться о «здоровье» войска. Когда казаки приезжают в Москву, то «им честь… такова, как чюжеземным нарочитым людем».

В отношениях с внешним миром казаки руководствовались в первую очередь собственными интересами, которые не всегда совпадали с интересами московской дипломатии. Запорожские казаки установили самостоятельные и довольно тесные контакты с московским правительством, отнюдь не консультируясь по этому поводу с поляками. С русским правительством запорожцы советовались в 1594 г., когда Габсбурги предложили Запорожскому войску пойти на австрийскую службу и воевать с османами. Казацкие войска устанавливали тесные связи и между собой, тем более что разделение казачества по рекам было достаточно условно. Донские казаки самостоятельно связывались и с Иерусалимом.

Правительственная политика по отношению к казачеству отличалась противоречивостью: с одной стороны, любое правительство стремилось поставить казачество под свой контроль, ликвидировать казацкое самоуправление; с другой стороны, оно было заинтересовано в сохранении значительной военной силы казачества и в привлечении его на свою сторону. Для установления контроля над казацкими сообществами применялись разные средства. Так, польское правительство стремилось использовать реестр (список), куда заносились официально признанные, привилегированные казаки, получавшие от правительства жалованье. Установление контроля над казачеством – цель для правительства и России, и Речи Посполитой желанная, но нелегко достижимая.

Новейшие исследователи Н. И. Никитин, А. Л. Станиславский и др. попытались понять суть казацкой государственности. В поисках аналогов они обращаются к истории советских лагерей для преступников и ставят на одну доску уголовные и казачьи сообщества.

С таким подходом трудно согласиться. Казацкая государственность в наибольшей степени напоминает те социальные организмы, которые существовали в Киевской Руси – города-государства, государства-общины. Эту государственность можно назвать, следуя уже установившемуся в этнографической науке понятийному аппарату, скорее потестарной, чем политической. В целом мы наблюдаем у казаков ранний этап политогенеза. Казацкие сообщества – пример отсутствия сложившегося государства при бесспорном наличии тех или иных элементов государственности. Можно приложить и такое определение, как «параполитейная государственность» (В. А. Попов). Тут в первую очередь реализовался военный путь генезиса государственности.

Геополитическая ситуация отвела ранним казачьим сообществам роль защитников государств Восточной Европы, а также роль первооткрывателей необозримых пространств Евразии. На своих маневренных судах они совершали далекие походы, молниеносно нападали на города Крыма и Турции, увозя с собой большую добычу. Казаки участвовали во всех крупнейших военных мероприятиях того времени, но сформировавшимися государствами казачьи сообщества так и не стали. Под влиянием соседних «первичных» государств они превратились в своеобразное военное сословие, игравшее значительную роль в истории России вплоть до XX в.

Однако до конца XVIII в. казацкие «государства» оказывали огромное влияние на ход российской и восточноевропейской истории. В Речи Посполитой казацкая вольница, выплеснувшись с берегов Запорожской Сечи, захлестнула всю Украину, результатом чего стало возникновение своеобразного государства – гетманства (гетманщины).

В России казацкие сообщества долгое время оставались своего рода альтернативой все более усиливавшейся и централизованной государственности. Вот почему на протяжении XVI–XVIII вв. русская история пронизана борьбой центра с окраинами, в которой застрельщиками антигосударственных движений и главной действующей силой оказывались казаки. Впервые такого рода борьба может быть отмечена в Смутное время, а последнее ее проявление – движение под руководством Емельяна Пугачева Интересно и показательно то, что противники московской государственности – казаки – при этом рядились в одежды последней, а казацкие лидеры выдавали себя за российских царей.

Несколько позже, чем украинское и донское, возникают и другие казацкие сообщества. Во второй половине XVI в. большое количество казаков собралось на Волге. Однако крепкое казацкое сообщество здесь не успело сформироваться, так как правительство строит цепь хорошо укрепленных городов (Самара, Царицын, Саратов и др.) и ставит под контроль волжское казачество. Те, кто не хотел подчиниться, перешли на Северный Кавказ, где к началу XVII в. и сформировалось гребенское и терское казачество, освоившее территории по берегам рек Сунжи и Терека и склонам Терского хребта. Здесь вырастает большое количество казачьих городков и формируется свое казачье войско.

Другая часть волжских казаков ушла к Уралу, на Яик и положила начало Яицкому казачьему войску. Главным занятием яицких казаков было рыболовство и скотоводство, а хлеб и вино они покупали, в основном, в Самаре и других волжских городах. В начале царствования Михаила Федоровича яицкие казаки были пожалованы землями по нижнему течению Яика (Урал) и его притокам с правой и левой стороны. Несколько позже Яицкое войско было зачислено в ведение Посольского приказа.