Текст книги "Встречный ветер прошлого"

Автор книги: Андрей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да, – машинально сказал он.

– А куда же вы ее дели?

– Кого? – Он поднял голову, встрепенулся. – … Ах да, оставил там… – Он провел рукой в направлении пруда.

– Что вы сделали? – живо заинтересовавшись, спросила она.

– Оставил с Костей и вообще… – Он нервозно махнул рукой, начиная раздражаться.

– Да вы с ума сошли! – воскликнула она. – Сейчас же вернитесь. Вы же обидели девушку.

Сергей поежился, сжал зубы и хлестнул ее взглядом, полным холодной ярости. Внезапно его осенило: «эта стерва надо мной потешается».

– Хватит издеваться, – проговорил он.

– Я?! Я издеваюсь? – Она развела руками и с усмешкой поглядывала на него. – Придет же такое в голову!

Кровь застучала у него в висках. Он схватил ее за плечи, грубо сгреб на себя, пытаясь заткнуть ей рот поцелуем. Она отстранялась, защищаясь совершенно искренне. Он с медвежьей силой мял ее в своих объятиях, искал своими жадными губами ее губы, натыкался ими на ее нос, щеки, волосы, которые как помехи путались на пути его губ.

В какой-то миг, потеряв самоконтроль, она ответила ему взаимностью, но, спохватившись, оттолкнула его кулаками в грудь и вырвалась с ловкостью дикой проворной самки. Они стояли друг против друга, тяжело дыша, сверкая глазами, настороженные как двое противников, один готовый к атаке, другой к отражению. Вокруг сновали прохожие, искоса поглядывая на странную парочку. Девушка дерзко, с вызовом сверлила взглядом Сергея. Он усмехнулся, смекнув, что ее поспешного бегства не последует. Уж слишком гордо, заносчиво и гневно она смотрела на него. Он бесцеремонно оглядел ее с головы до ног и обратно, хитро прищурился. Ее вспыльчивый взгляд остыл, суровое выражение лица смягчилось. Она хихикнула, смущенно отвела глаза и, опасаясь, что он выкинет какой-нибудь новый фортель, отпрянула назад.

– Ты чего убегаешь? – спросил он.

– Вы чего убегаете, – поправила она.

– Не бойся, я не кусаюсь.

– А кто вас знает.

Они шли вдоль парапета набережной. Она, пятясь назад, осторожно переступая, опасаясь споткнуться. Он шел, глядя ей в глаза.

– Помнишь, как меня зовут?

– И думать забыла.

– А ты неплохо смотрелась на этой вышке.

– Следил за мной. Я так и подумала.

– Наблюдал, смотрел.

– Дальше что?

– Хотел тебя увидеть.

– Увидел, теперь что? – Она остановилась и полоснула его насмешливым взглядом, не скрывая иронии и издевки.

– Ничего, все, точка, конец, – обиженно изрек он.

Она скривила губы в усмешке, вопросительно, нагловато и как-то разочарованно поглядела на него, пожала плечами, повернулась и пошла прочь.

Он повержено смотрел на ее удаляющуюся спину, гордую осанку, легкую дразнящую игривую походку, копну темных волос, чувствуя свое бессилие, глупость ситуации и просто бремя жизни. Томимый этими навязчивыми мыслями, он повернулся к мосту. Пестрое зарево ночных огней обжигающей лавиной хлестнуло его по щекам, ударило и проплыло перед глазами, сливалось, тускнело, затуманивало взор, мутило сознание. Улица обрушилась на него предгрозовым удушьем, говорливым щебетом голосов, издевательскими смешками, шумом плотины, воем милицейской сирены. Обескураженный, стыдливо пряча от прохожих робкий взгляд неудачника, словно дичась людей, он побрел к мосту.

«Что я делаю, дура? – как вкопанная остановилась Кэт. – Как его зовут? Слава? Дима? Женя?»

– Эй! – донеслось до него в этой озоновой дыре удушья, среди зиявшей пустоты многоголосой пустыни. – Постой же.

Будто в его сознании зазвенело с десяток звонких колокольчиков. Он в смятении обернулся. Образ – уже навеки, казалось ему, утраченный – вновь возвращался, игриво цокая каблучками по асфальту, с грустной улыбкой на бледном усталом лице. Сергей загипнотизировано смотрел в её бархатистые глаза, отражающие множество разноцветных точек уличных огней.

– Я подумала, что некультурно уходить, не попрощавшись, – торопливо проговорила она.

– Только и всего, – разочарованно произнес он, уже было окрыленный надеждой.

Она рассеянно и неуверенно поглядела на него.

– Ты не против, что я тебя окликнула?

– Нет, напротив, – произнес он и как-то кротко посмотрел ей в глаза.

Это его овечье выражение глаз взбесило ее. «Теленок». Ей захотелось сказать ему что-нибудь резкое. Она пожалела, что окликнула его. Кэт с раздражением отвела глаза и посмотрела на темные воды пруда, в которых плавали увешанные пестрыми ленточками прогулочные лодки.

– Покатай меня на лодке, – капризно заявила она.

– На какой?

– Вон на той. – Она провела взглядом в направлении воды, где возле каменных ступенек была пришвартована единственная лодка. В ней сидели двое юных рыбаков с удочками.

– Это ж чужая.

– Ну и что? Договорись.

– Как?

– Отними, упроси, утопи их, наконец. Откуда мне знать «как»?

– Хорошо, я попробую.

– Вот и отлично, попробуй.

– А ты никуда не уйдешь?

– Нет, не уйду.

– Тогда я спускаюсь.

– Иди, иди.

– Я уже иду, стой здесь.

– Давай, давай.

Он подошел к парапету, спустился на несколько ступенек вниз по каменной лестнице и обернулся.

– Стой на месте, – сказал он.

Облокотившись о заграждения набережной, она скорчила ему гримасу. Сергей подошел к рыболовам, поинтересовался как клев и стал упрашивать их дать ему лодку напрокат. Юноши возмутились. Он выгреб из кармана всю имеющуюся наличность и протянул паренькам. Бесчувственные рыболовы усмехались и отнекивались. Он уговаривал их так, словно это был для него вопрос жизни и смерти. Юнцы заколебались и стали переглядываться. Чтобы усилить эффект и внушить доверие, Сергей снял с руки часы и незаметно подсунул их одному из пареньков. «Под залог», – сказал он и украдкой поглядел на девушку. Стоя у парапета, она с улыбкой наблюдала за ним, явно забавляясь. Он начал злиться, нервничать и уже готов был плюнуть на всю эту затею, когда в дело вмешалась девушка.

– Эй, вымогатели, – громко сказала она. – Одолжите на полчасика лодку. Не бойтесь, не утопим.

Рыбаки ошарашено поглядели на нее. Она стала медленно спускаться по ступенькам. Пользуясь их замешательством, Сергей, не тратя попусту время, стал выпроваживать их из лодки. Кое-как ему это удалось.

– Наловили тут тухлятины, – брезгливо сказала девушка, перешагивая через разложенных на гранитной плите чебаков и щурят. Сергей отвязал швартовочный канат, подал девушке руку, усадил ее в лодку, а сам сел к веслам. Они оттолкнулись от берега, отчалили под провожающие их недружелюбные взгляды юных рыбаков.

– Налегай на весла шкипер, – засмеялась девушка, брызгая в Сергея водой.

Весла легко входили в воду, плавно с легким плеском скользили по поверхности, поскрипывали уключинами. Сергей, молча, греб, а его спутница сидела на корме и поглядывала на него озорными поблескивающими глазами. От уличных фонарей в воде отражались длинные желтые световые тени.

– Во что это тебе обошлось? – спросила она с нахальной улыбкой.

– Что «во что»?

– Прогулка на лодочке?

– Так, пустяки.

– И охота тебе исполнять капризы взбалмошной девки? – спросила она с издевательской интонацией.

Сергей промолчал, работая веслами и глядя в упор ей в глаза.

– Забыла, как тебя зовут, напомни…

– Меня?

– Ну да, не меня же.

– Первый встречный маньяк. Не боишься?

– А ты меня?

– Чего я должен бояться?

– Ну, мало ли, женщин.

Сергей усмехнулся. Она обхватила колени руками и пристально посмотрела на него.

– Сережа, а я, наверное, очень противная?

– Вспомнила, как меня зовут?

– Угадала.

– Очень.

– Зачем же ты тогда со мной остался? Зачем стал катать меня на лодке?

– Сам не знаю.

– Мои знакомые говорят, что у меня мерзкий характер…

– Правильно говорят.

– Еще говорят, что я просто ужасная.

– Да, ты ужасная.

– Я гадкая.

– Ты отвратительная.

– Я нехорошая?

– Ты просто непорядочная.

– Сережа, я красивая?

– Ты безобразная.

– А зачем ты тогда за мной увязался?

– Видишь ли, вид у тебя был очень несчастный, после этой вышки. Как будто тебя укачало…

– Что-о?! – Она сверкнула глазами, выпрямилась на сиденье и гневно посмотрела на него. – А если б я осталась с тем парнем, чтобы ты делал?

– С каким, «с тем»?

– С тем, который устроил мне этот аттракцион на вышке. Ты же следил за мной, значит и его видел.

– С тем парнем, говоришь.

– Да, с тем.

– С этим жлобиной?

– Он не жлобина. Напротив… Оч-чень даже…

– Ага.

– Да. Что замолчал?

– Да вспоминаю.

– Да что вспоминаешь?

– Да вспоминаю, как Отелло прикончил Дездемону. Это было случайно не в лодке? Ты не помнишь?

– Ну, надо же, я в одной лодке с мавром! А я все думала, откуда у тебя этот загар?

– Точно, я мавр. А вот это Средиземное море. А эти мазутные круги – кровь турецкой эскадры. А этот стадион – берег Кипра. А вот эти заросли – оазис. Видишь, как пальмы клонятся к воде? Там водятся аллигаторы. Скоро наша галера пристанет к пирсу, и юные бои подадут тебе бамбуковый трап.

– Что за бред? Я была на Кипре. Там нет аллигаторов.

Сильный порыв ветра хлестнул Сергея в спину, всколыхнул лодку. В темной декорации неба ослепительным зигзагом сверкнула молния. Неотвратимая гроза надвигалась и готова была обрушиться на окрестности.

– Опасайтесь молний, – с усмешкой сказал Сергей, глядя в глаза девушке. – Говорят, дамы со скверным характером притягивают смертоносный заряд молнии.

Она пристально затуманенными глазами смотрела на него с кормы лодки.

– Ты меня не боишься? – спросила она.

– С какой стати я должен тебя бояться?

– Тогда пододвинься поближе.

Он закинул весла вдоль бортов, перелез через скамью и сел напротив нее. Она привстала, оперлась руками за края лодки и потянулась к нему. Над их головами в темно-фиолетовом небе сверкнула молния, в наэлектризованном воздухе пахло прохладой, сыростью, одуряющий резкий запах ее духов опьянял Сергея, кружил ему голову. Их губы были сантиметрах в десяти друг от друга. Когда они встретились, волна качнула лодку, и их подкинуло вверх. Сквозь полуоткрытые глаза он видел ее сомкнутые ресницы. Тихо плескалась вода, покачивая лодку. Ветер то затихал, смолкал, то завывал и резкими ожесточенными порывами набрасывался на них, атаковал в спину Сергея. Над ними тревожно кричали чайки. Сергей чувствовал, как его губы словно наливались свинцом. Передние зубы онемели, будто в десна ввели новокаин. Но они по-прежнему не разнимали губ, а дышать становилось все труднее. Это уже ему чем-то напомнило барокамеру флотских времен.

– Сережа, Сереженька… – Она первая отстранила его.

Он открыл глаза и увидел перед собой огни стадиона. Лодку развернуло на воде и вынесло на самую середину. Он снова сел к веслам. Ветер усилился, дул Сергею в грудь, гнал по воде мелкую волну. Чайки тревожно кружили в воздухе, взволнованно охрипши, кричали, слетались к берегу, искали укрытие, предчувствуя ненастье. «Ваш выход, дождь», – подумал Сергей и посмотрел на Катю. Она сидела на корме, обхватив колени руками, дрожала, словно ее бил озноб, и грустно улыбалась Сергею. «Только бы успеть до дождя», – думал он, с яростью, что есть сил, налегая на весла.

Лодка причалила к ступеням набережной, и Сергей кинул мальчишкам канат, потом выбрался из шлюпки, схватил за руку девушку и помог ей ступить на каменные плиты сходней. Они поднялись по ступенькам к парапету. Сергей лихорадочно огляделся. Проходящих машин не было. Он крепко сжал в своей руке ее руку, и они быстрым шагом, то и дело, переходя на бег, рванулись вдоль парапета набережной к проезжей магистрали. Миновав набережную, им еще предстояло проскочить дикий пляж. Ветер усилился и набрасывался на них резким шквалом. Песок летел им в глаза. Разорванный тент кабинки для переодеваний как флаг с треском колыхался на ветру. Бездомная собака жалобно скулила у причала. Ноги Сергея вязли в песке. Встречные порывы ветра били ему в грудь, обжигали лицо. Сердце бешено колотилось… Ливень застал их у лодочной станции. Он сливался с шумом плотины, заглушая все остальные звуки. Сергей чувствовал себя бегущим по краю обрыва, с которого в пропасть срывалось его прошлое, давно ушедшее. Дождь вгонял в этот обрыв сваи, чтобы пробросить ему мостик в будущее. Будущее – оно начнется сейчас за этим поворотом. Он крепко схватил ее за руку. Тушь размазалась на ее ресницах и стекала черными струйками по щекам. Она тяжело дышала, задыхаясь от бега.

Дождь низвергался на город с неистовой холодной яростью, на его площади и аллеи, зеленые рощи и жилые кварталы, на запущенный пустырь пляжа, эти жилые незастроенные пампасы, по которым двое случайно встретившихся людей, до ниточки промокших, бежали по направлению к трассе. Послышались тяжелые раскаты грома. Сверкнула молния, озарив, на мгновение яркой вспышкой пустую магистраль, желтые фасады домов, витражи магазинов. Косой дождь крупными тяжелыми каплями молотил по земле, по листве, хлестал в лица Сергея и Катю. Они бежали под проливным дождем в свинцовом свете сверкающих молний и сами словно стали дождем, ветром и ураганом. Частицами разбушевавшейся стихии.

– Я устала. Все… не могу, – запыхавшись, прохрипела она.

До трассы оставалось еще метров сорок. Сергей перевел дыхание, обнял девушку за плечи и повел ее к одному из тополей, что тянулись вереницей, пытаясь отыскать под ним сомнительное укрытие от дождя. Их ноги вязли на скользкой разбухшей почве, грязь липла к подошвам обуви. Они подошли к кроне дерева, укрылись под его ветвями с густой намокшей листвой, которая, как сито, пропускала капли дождя. Неподалеку от них стоял металлический шкаф, крытый алюминиевым козырьком, с которого стекала вода. Сергей смотрел на плотный мерцающий занавес дождя, крепко прижимал к себе озябшую девушку, чувствовал лихорадочную дрожь ее тела, слышал, как у нее стучат зубы. Продрогшая, она жалась к нему, прятала голову на его груди. Он касался губами ее волос, щеки, виска, тянулся к ее губам. Их губы слились в долгом затяжном поцелуе. Она отняла их, дотронулась губами до мочки его уха, дерзко, болезненно куснула, повела плечами, выскользнула из его объятий с ловкостью змеи и отошла прочь. Сергей изумленно и неотрывно смотрел на нее. Отступая, она встала спиной к металлическому шкафу под алюминиевый козырек, с которого стекали струи воды. Мокрые волосы длинными слипшимися нитями свешивались ей на брови, на ресницы. Рот был вопросительно полуоткрыт. Они стояли друг против друга, глядя глаза в глаза, выжидающе, с вожделением и опаской, хищно и недоверчиво, необузданно. Между ними сеялись косые полоски дождя. Ливневый шквал. В небе вспыхивали пылающие языки молнии, быть может, предвестники грядущего пожара. Потоки воды. Шум дождя… Она сомкнула глаза, запрокинула голову, медленно, истомлено, с грациозной леностью повела ей слева направо и обратно.

А где-то на вершине горы, там, где их взгляды встретились впервые, а пути пересеклись, уже давно сошел снег, и дождь бился о полированные глыбы камней, подтачивая их, зарывался в землю, где его ждали истомившиеся корни деревьев, заваленные гранитом.

Металлический шкаф сотрясался от их движений. Из сборки сыпались искры. Сергей оперся руками о мокрый металлический шкаф и сквозь пробитую изоляцию почувствовал легкие пощипывания током. С каждым движением они становились все сильнее. Резкая, как от иглы, боль пронзила ему руку, прошла по плечу, отдалась в сердце. Его встряхнуло. Она стояла спиной к щиту, кривилась от боли, судорожно вздрагивала, но еще сильнее прижималась к Сергею. Он попытался отстраниться, оттащить ее от щита, но она, вскрикнув, притянула его к себе. Ее гибкое тело то извивалось, то замирало, то сотрясалось, словно в предсмертной агонии. Чтобы хоть как-то заземлить ее, обезопасить, он просунул между ней и щитом свою руку. Но пощипывания уже перешли в настоящие удары. А они двое стояли в намокшей одежде под пробитой изоляцией электрощита, готовые умереть, но только не разъединиться друг с другом.

6

Сергей сидел за столиком открытого летнего кафе и поджидал Катю. Здесь должно было состояться их первое свидание. Половину той праздничной ночи они прошлялись под дождем, остаток провели, отогреваясь, в баре и лишь под утро он проводил ее к Алене. Когда они прощались, она повела себя так, будто между ними той ночью ничего не было, а то, что было, ее ни к чему не обязывает, и что вообще на нее нашло легкое помутнение и не стоит обращать на это никакого внимания. Услышав это, Сергей был в шоке. Он упрашивал ее о свидании. Она согласилась, но с некоторыми оговорками и только через четыре дня, ссылаясь на то, что ей надо утрясти массу неотложных дел. Сейчас он сидел за столиком кафе, нервничал и волновался как школьник. Она опаздывала уже на восемь минут. Его настораживало и то, что в ту первую ночь он о ней почти ничего не узнал. На все вопросы она отвечала уклончиво, как-то нехотя, словно у их начавшихся отношений вряд ли возможно продолжение, и потому и знать ему много о ней не следует. Она опаздывала уже на двенадцать минут.

Сергей нарочно выбрал для свидания кафе на набережной, поближе к тому месту, где они встретились в прошлый раз. Оно находилось в тени тополей и представляло собой нечто наподобие открытой террасы, в глубине которой располагался бар. Стены в кафе отсутствовали, а крытый красным парусиновым тентом козырёк, укреплённый на алюминиевых вертикальных стойках, прекрасно защищал от дождя и солнца. Круглые красные столики были милы и уютны, а пластмассовые кресла настолько легки, что их, казалось, может унесли лёгкими порывами ветра. В этот жаркий полуденный час в кафе сидело не так много посетителей. Человек шесть или семь лениво прохлаждались в креслах, попивая охлаждённые напитки; молоденькая официантка, сверкая белизной своего фартука, протирала столы. В кафе пахло пролитым пивом, дымом сигарет, из глубины бара поносилась музыка. Сергей сидел за крайним угловым столиком, курил, с волнением поджидая девушку. С пруда тянуло влагой, пахло мокрым камнем, ветерок доносил терпкий аромат городских цветов, растущих на гранитных клумбах вдоль набережной. Какой-то бедолага полоскал в пруде пивные бутылки, смывая с них этикетки. По мосту со звоном громыхали трамваи, шелестели шинами сверкающие на солнце машины, по гранитным панелям набережной ходили прохожие, поднимая ногами хлопья тополиного пуха. Сквозь узорчатый чугунный парапет набережной просматривался пруд, в котором плавали взятые напрокат прогулочные лодки. Сергей смотрел на угол желтого ближнего дома, откуда, по его прикидкам, могла появиться девушка, то водил взглядом по сторонам, и когда в поле его зрения показывался силуэт девушки с темными распущенными волосами – у него подскакивало сердце; он цепким потрошащим взглядом охватывал ее и вскоре разочарованно отводил глаза. Какой-то рыжий мальчуган с порцией мороженого уселся за соседний столик и неаккуратно поедая его, пялился на Сергея. Сергей отвернулся и стал смотреть на пруд. Его внимание привлекла трогательная молодая пара в лодке. Девушка в прозрачном, легком, белоснежном, словно в подвенечном платье стояла на середине лодки, выпрямившись во весь рост, со счастливым лицом, а обнаженный по пояс парень, сложив вдоль бортов весла, сидел на скамье, обняв ей ноги, уткнувшись лицом в подол ее платья. Их лодка медленно, плавно скользила по течению, а они как застывшие изваяния, не двигаясь, замерли, словно боялись разрушить идиллию, вспугнуть мечту. Это было похоже на пленительный призрачный мираж, проплывающий по темным угрюмым водам пруда, на фоне заводских корпусов, коптящих гарью труб, среди рева машин, ожесточенного городского шума. Наконец, девушка пошевелилась, потрепала парня рукой по волосам, тот поднял голову и обратил к ней лицо. Греза рассеялась, мираж стал явью. Сергей закурил сигарету, поглядел на часы. Рыжий мальчишка за соседним столиком прикончил мороженое и, разложив на столе обертки от жвачек, стал их разглядывать, что-то бормоча себе под нос. Сергей поднялся и направился в бар. Выстояв очередь из трех человек, непрерывно поглядывая по сторонам, он заказал себе двести грамм водки, расплатился, взял пластиковый стаканчик, отошел от стойки и увидел Катю. Она подошла с задней стороны кафе, откуда он ее вовсе и не ждал. От неожиданности Сергей застыл на месте с пластиковым стаканом в руке. Девушка была в черном, тонком, плотно облегающем ее стройную фигуру шифоновом платье на бретелях и в темных очках. Увидев Сергея, она подошла к нему, постукивая шпильками босоножек по тротуару.

– Здравствуй, – произнес он.

– Здравствуй, – сказала она и, сняв очки, как-то рассеянно поглядела на Сергея, в раздумье закусила губу.

У него мелькнула тревожная мысль, что сейчас она начнёт искать предлог, чтобы поскорее уйти.

– Что в стакане? – спросила она.

– Минералка.

– Дай глотнуть. Умираю от жажды.

– Пей осторожней, она с градусами. – Он подал ей стакан.

– Пьёшь водку по утрам? – Она строго посмотрела ему в глаза. Сергею подумалось, что она сейчас выплеснет водку.

– Дай сюда. – Он забрал у неё стакан. – Это моя компенсация за мои потраченные нервы. – Он с ухмылкой показал ей пальцем на часы.

– А если б я вообще не пришла?

– Склеил бы вон ту официанточку. – Он провёл головой в направлении рыжей официантки, которая, улучив свободную минуту, курила в кресле за столом, закинув ногу на ногу, сверкая полными белыми, не поддающимися загару, ногами.

– Ну и вкус.

– Иди к столу. Я что-нибудь закажу.

По пути к бару он поставил стаканчик с водкой на один из столиков. Пить при девушке ему не хотелось, да уже и не было надобности, но и выливать было жалко. В баре он заказал запечённую в гриле курицу с золотистой кожицей, литровый баллон «Пепси» и пару бутылок пива. С этим заказом он вернулся к столу. Девушка сидела в кресле, закинув ногу на ногу, положив сумочку в пустое соседнее кресло. Сергей предложил ей пива, она отказалась, сославшись на то, что у неё с него становится как ватная голова и сразу рубит в сон. Она налила себе пепси и принялась за курицу. Попивая пиво, Сергей посматривал на неё. При ярком дневном свете он видел её вблизи впервые. В нежных чертах лица девушки было что-то трогательное, кукольное, изумительно-аккуратное и вместе с тем дерзкое. Сергей скользнул взглядом по её стройным загорелым ногам. На лодыжке левой ноги красовалась бордовая татуировка с изображением снежинки, на щиколотке правой поблёскивал тонкий золотистый браслет. Он посмотрел на её лицо и не смог сдержать улыбки. От жира у неё уже лоснилась щека.

– Не смотри на меня так. Я ещё не завтракала.

– Ешь на здоровье. – Он налил себе ещё пива.

Она закончила трапезу и капризно повела пальцами в воздухе. Салфеток на столе не было. Сергей протянул ей свой отглаженный чистейший носовой платок. Она вытерла им лицо, руки и вернула ему засаленный в жёлтых пятнах платок.

– Спасибо, – улыбнулся он. – Не буду даже стирать, сохраню на память.

– На память о чём? – Она полезла рукой в сумочку, достала пачку сигарет «Dunhill», выложила на стол, вытащила одну из пачки и сунула себе в рот. Сергей щёлкнул зажигалкой, поднёс ей огонёк, наблюдая, как она лениво прикуривает, втягивая дым. Закурив, она по-хозяйски развалилась в кресле, положив руки на подлокотники.

– Вот теперь можно жить, спасибо за обед, – сказала она, выпуская изо рта облако дыма.

Сергей снова посмотрел на её вытянутые загорелые ноги и поблёскивающий на одной из них браслет.

– Это у тебя золото или так?

– Или так? Золото.

– Не боишься таскать. Потеряешь или оторвут вместе с ногой.

– А-а, кто знает, что это золото.

– Сама покупала?

– Любовник подарил. – Она небрежно стряхнула пепел на пол.

– И где он сейчас?

– Кто?

– Ну, твой любовник?

Она внимательно поглядела на Сергея, ухмыльнулась и плавно, с ленивой грацией, повела головой справа налево и обратно.

– Сделай ещё так же.

– Как?

– Так же, головой.

– Зачем?

– Сделай, мне нравится, когда ты так делаешь.

– Больше ты ничего не хочешь? – Она с усмешкой посмотрела на него.

– Сделай, прошу тебя.

– Да, отстань.

Сергей рассеянно взял со стола пачку сигарет, вытащил одну и только тут обратил внимание, что это её сигареты. С виноватым смущённым видом он стал запихивать сигарету в пачку.

– Бери, бери, – запротестовала она.

Он прикурил сигарету, втянул дым и поморщился. Табак ему не понравился: слишком лёгкий. Девушка откинулась в кресле и, выпуская изо рта клубы дыма, изучающе поглядывала на Сергея.

– Что-то не так? – спросил он.

– Думаю, кого ты мне напоминаешь?

– Да. И кого же?

– Одного артиста. Забыла фамилию. Он всё время играл краснокожих… индейцев…

– Вот как? А я и так потомственный индеец, североамериканский. Мой дедушка был вождём племени ацтеков.

– Вспомнила, Гойко Митича.

– Серьёзно?

– Правда, правда, похож.

– Вообще-то мне говорили, что я похож на Кевина Костнера.

– Что-о?! – От смеха в её глазах блеснули слёзы. – Не смеши меня.

Сергей ваял баллон с «пепси» и плеснул себе в стакан.

– Тебе налить?

– Нет, спасибо. Бурь добр, выкинь мой чинарик. Я объелась. Лень вставать.

Он пожал плечами, неохотно встал, взял ив её рук тлеющий окурок, отнёс к урне, которая стояла шагах в восьми, и выкинул вместе со своим; снова вернулся к столу. Катя смотрела сквозь узоры парапета на поблёскивающую в пруде воду и плавающие там лодки. Сергей вновь оглядел её с головы до ног.

– Где ты так загорела?

– За бугром.

– Где?

– На Кипре.

– Отдыхала?

– И отдыхала и работала.

– Хорошая, должно быть, у тебя работа.

– Уже нет.

– Чего нет?

– Работы нет.

– Что, уволили?

– Сама ушла.

– Давно?

Вместо ответа она подалась вперёд, облокотилась локтями о стол и, подперев руками голову, жалобно поглядела на Сергея.

– Я теперь безработная. Будешь меня содержать?

Сергей взял её руку, хотел погладить, но она со смешком отстранила руку, отпрянула назад.

– Шучу, шучу, ты не думай ничего такого.

– Я и не думаю.

Она потянулась рукой к пачке сигарет, достала одну и помяла её в пальцах.

– Окурок будешь выкидывать сама. Я тебе не мальчик на побегушках.

– Какой строгий. Ну и выкину. Ты мне не дашь зажигалку?

Сергей поднес ей огонёк, наблюдая, как она медленно и смешно прикуривает. Выпустив изо рта струю дыма, она небрежно развалилась в кресле.

– А ты отдыхал где-нибудь за границей?

– Работал.

– Где? – она подалась вперёд, заинтересованно посмотрев на него.

– В Югославии.

– Что делал?

– Строил мост, неподалёку от Белграда.

– Сколько там пробыл?

– Четыре месяца.

– Понравилось?

– Очень.

– А как там относятся к русским?

– Как к братьям.

– А девушки?

– Что, девушки?

– Девушки понравились?

– Девушки как девушки.

– Хочешь сказать, что у тебя четыре месяца был период воздержания? Что-то не верится. – Она с нахальной усмешкой глядела на него.

– Ну, почему, была одна хорватка.

– Как её звали?

– Гордана.

– Красивая?

– Очень.

– Лучше меня?

– Лучше не лучше, но как человек замечательный.

– Вот как?! И чем она была замечательна?

– Очень многим.

– У тебя с ней было серьёзно?

– Ещё как.

– А потом ты уехал?

– Представь себе.

– И бросил Гордану?

– …

– А бедненькая несчастная Гордана обливалась слезами.

– …

– А потом выбросилась с моста.

– Потом у меня с ней был почтовый роман. Мы переписывались.

– С ума сойти! – Она всплеснула руками.

– Да. И перезванивались.

– А она понимала по-русски?

– Ни хуже тебя.

– И что сталось с твоей хорваткой?

– Вышла замуж.

– За серба?

– За грека.

– Надо же, за грека. Лучше бы уж за тебя.

– Может прекратишь?

– Действительно, мне здесь надоело. Сижу как лохушка, прилипла к креслу. Пойдем куда-нибудь. – Она резко встала и швырнула окурок в пруд.

Они вышли из тенистого летнего кафе на солнцепек, прошли мост, спустились к водному каналу. В отличие от того памятного для них обоих дня, сегодня здесь было тихо и малолюдно. Фонтанчики, расположенные по центру канала, выбрасывали вверх струи воды, и они разбрызгивались, переливались под лучами солнца радужным блеском. Вдоль канала, поближе к освежающей влаге, вяло прогуливались разморенные от жары люди. Кое-где у бережков мальчишки ловили рыбу. А какая-то девица, сидя на гранитных ступеньках, полоскала в воде ноги. Сергей с умыслом повел девушку в этот сквер, полагая, что прогулка по нему будет для нее приятной, освежит в памяти подробности того прежнего вечера. Выражение ее лица оставалось все тем же бесстрастным, холодным и равнодушным. На мостике, соединяющем оба берега канала, она пожелала остановиться. Они стояли у заграждений и молча смотрели на мутную, темно-зеленую, поблескивающую на солнце воду. Позади них шумела плотина, бросая в канал потоки воды.

Сергей искоса поглядывал на девушку. Она пристально, отрешенно смотрела вниз в воду, словно сквозь эту муть хотела что-то разглядеть, отыскать, прочесть на самой глубине. Сергей поежился от палящего солнца, которое припекало его спину и жгло затылок, дотронулся рукой до плеча девушки, предложил ей пройти в сквер. Терзаемый ее молчанием, не решаясь взять девушку за руку, он грустно смотрел на их длинные карикатурные движущиеся тени, отраженные на белых гранитных панелях.

В сквере Сергей усадил девушку на скамейку под тенистой березой, а сам отправился за мороженым. Взбежав по ступенькам длинной лестницы наверх, он отыскал лоток с мороженым, купил у заторможенной от жары продавщицы две порции эскимо и постоял в раздумье. Его глаза задорно поблескивали, на губах застыла странная улыбка. Он метнулся на противоположную сторону, перебежал дорогу. С каким-то лихим мальчишеским азартом он одолел небольшую аллею, домчался до гастронома. То, что он там искал, не оказалось. Он помчался к кинотеатру, свернул за угол и увидел усатого мужчину торговавшего воздушными шарами. Рядом с ним стояли баллоны с гелием. Сергей заказал ему три шара. Пока усатый торговец накачивал шары, связывал их ниточкой, Сергей отошел к кинотеатру и отдал тающие размякшее мороженое нищему бродяге. Бомж, сшибавший на водку, был явно удивлен таким презентом. Сергей вернулся к продавцу, уплатил за покупку, забрал разноцветные надутые шары и побежал в обратную сторону. Почти без остановок он домчался до перекрестка, проскочил на красный свет, выбежал на тротуар, купил у продавщицы еще одну порцию эскимо и по ступенькам шустро спустился в сквер. Девушка сидела на скамейке, надев темные очки. Сергей прошел по газону и, срезав угол, бесшумно прокрался, встав за ее спиной.

– Это я, – произнес он и, перегнувшись через скамейку, подал ей мороженое.

– Я уже думала, ты уехал в Югославию, – ворчливо заметила она.

– А это тебе. – Он протянул ей из-за спины букет ярких трепещущих воздушных шаров.

Она пальцем опустила очки на нос и вопросительно посмотрела на него.

– Я их выловил в небе. Ты выпустила их в прошлый раз.

Он повел ее в парк отдыха и до позднего вечера развлекал на аттракционах. Сам Сергей не любил этих забав и ни на какие ее уговоры кататься вместе с ним не поддавался. Ему доставляло куда большее удовольствие наблюдать за ней в это время, и радовало, что она не желала расставаться с воздушными шарами: брала их всюду, будь то карусель, колесо обозрения или американские горки. После автодрома, где она каталась среди юнцов, сворачивала на встречную полосу, врезалась направо и налево и получала ворчливые замечания от служащего, он повел ее на головокружительную скоростную карусель. Там она блажила, визжала, и вдобавок сронила с ноги туфлю. Сергею пришлось ее искать в зарослях густой травы. С американских горок она вышла, как пьяная, споткнулась на ступеньках, чуть не улетела вниз; хорошо, что какой-то парень успел ее вовремя подхватить. Лишь на колесе обозрения все прошло гладко, без фокусов. Стоя у подножия холма, на котором крутилось колесо, Сергей с грустной улыбкой наблюдал, как она в своей кабинке с воздушными шарами над головой медленно уносится ввысь. Хоть у них и была физическая близость, он ничего не знал о ее прошлом и почти ничего о настоящем. Она по-прежнему оставалась для него загадкой. После колеса он повел ее в комнату страха, где не рискнул оставить одну. Они катались по кругу в темной, мрачной, наполненной призраками комнате, а с обеих сторон возникали со светящимися фосфоресцирующими глазами и оскаленными пугающими пастями Франкенштейн, Дракула, Фреди Крюгер, Вий… монстры, чудовища, вампиры. Эти чучела хватали их руками и дико завывали. Один из монстров порвал Кате два шара. От испуга и досады она вскрикивала, прятала голову на груди Сергея. Пользуясь ее боязливостью, быть может, показной, прижимал ее к себе руками, сожалея о том, что она вряд ли согласится на второй круг. Потом они стояли в закусочной и пили пиво с горячими сочными чебуреками. Он с улыбкой наблюдал, как она зубами с аппетитом впивается в чебурек, выпуская из него сок, и подкладывал ей в тарелку добавку. Она заявила, что хотела, чтоб ее так кормили всегда. Сергей обещал взять три дня на раздумье. Когда они вышли из парка, уже стемнело.