Текст книги "Встречный ветер прошлого"

Автор книги: Андрей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

3

Игорь Чагин имел упрямое волевое лицо, открытый лоб, колючий взгляд прищуренных недоверчивых глаз, кривой, очевидно, свернутый в неоднократных драках нос, багровый шрам на щеке. Словом, его внешний облик мало вязался с должностью исполнительного директора солидной региональной компании «Урал-Алко». Все эти зловещие отметины на лице Игорь приобрел в лихой юности. Рос он в благополучной семье, но отнюдь не в благополучном, хулиганском, барачного типа, районе города, где любимыми забавами его сверстников были карты, вино, мордобой, а наиболее уважаемыми людьми – уголовники, отмотавшие ни один срок. В тринадцать лет Игорь верховодил шайкой местной, несовершеннолетней шпаны. По вечерам они «задирали» прохожих, чистили карманы пьяных, шмонали и избивали сверстников из «благополучных» высоток-домов соседского микрорайона. «Благополучные» обзывали их отбросами. «Барачные» мстили им за это. Отдельные из них, особо ущемленные социальным неравенством и своей второсортностью, отличались изощренной жестокостью. Они не знали пощады, не ведали сострадания, творили беспредел. Так одного парня они забили до смерти на школьном пустыре. Игорь тогда прошел по делу как свидетель, словом, отмазавшись. В шестнадцать лет он схлопотал свой первый срок за изнасилование. Девица была старше его на четыре года, оказалась на поверку опытной, ушлой, в общем, знала дела. В поисках интимного уголка Игорь привел ее в новый, еще почти не заселенный дом и зажал у мусоропровода, полагая, что это самое подходящее укромное местечко. Он прислонил даму к мусоропроводу, стал настойчиво ее целовать и стаскивать с нее одежду. Леди оскорбилась таким дискомфортом, нервно захохотала и с язвительной иронией заявила ему: «Может мне засунуть голову в люк, а все остальное оставить тебе?» Игорек не понял шутки и морали, разозлился, надавал ей пощечин, запихал ее голову в отверстие мусоропровода и силком овладел ею. Девица вопила от неудобств, задыхалась нечистотами, а пылкий юноша, насилуя ее, ловил кайф. Утром она подала на него заявление в милицию. Через месяц подследственному впаяли шесть лет. Просто за изнасилование. Ему еще не инкриминировали излишества, извращения и отклонения. Так со сто семнадцатой «печальной» статьей он отправился на малолетку.

Когда в бане на помывке ему кинули к ногам кусок серого мыла и вафельное полотенце – Игорь лишь презрительно отшвырнул их ногой. Он был наслышан о подобных подвохах и вел себя осмотрительно. Но сто семнадцатая – есть сто семнадцатая, и когда он «заезжал» в камеру, то больше всего опасался, что бугор отряда поставит ему «минус» и что его тут же начнут бить все разом, сообща. К счастью, юный бугор отряда придерживался других принципов, более гуманных.

– Стой здесь, – рявкнул бугор, приказывая ему остановиться возле дальняка, то есть параши.

Игорь повиновался и затравленным взглядом оглядел барак. Десятка два наглых, ухмыляющихся лиц, лежа на шконках, пялились на него.

– Здравствуй, Маша, – сказал один из заключенных.

– Я не Маша, – возразил Игорь.

– Нет, ты Маша, – ласково произнес зек. – Машенька, Машутка.

Послышался дружный, оголтелый смех. Что больше всего поразило Игоря, так это то, что смех звучал хрипло, надсажено и походил на коллективный кашель. Бугор отряда сделал знак одному из своих шестерок проверить «Машу» на предмет подлинности, уж не выдает ли себя «Маша» за кого другого, не втирает ли уркам очки?

Нахальный малый азиатского типа, с узкими как щели глазами, развязной приблатненной походкой приблизился к Игорю, обошел его вокруг и встал за его спиной.

– Слышь, бугор, а зад у него ничего, клевый, – весело заявил он.

– А ты сними с него штаны, проверим, – посоветовал бугор.

Едва азиат дотронулся рукой до штанов Игоря, как новичок молниеносно ударил его локтем по носу, развернувшись, нанес второй удар и поверг его на пол, неподалеку от отхожего места.

Азиат стонал. Со шконок раздались крики. Кое-кто и вовсе повскакивал с них. Дескать, что за «непонятка» возникла, что это сто семнадцатая буреет? Бугор отряда рассудил иначе. Жестом римского императора он указал пальцем на одного из своих гладиаторов. Невысокого роста приземистый крепыш, слез со шконки, твердой нормальной походкой подошел к новичку и остановился от него шагах в трех.

– Какой цвет любишь? – спросил крепенький малец. – Красный, черный, а может голубенький?

– Черный, – без колебаний ответил Игорь.

– Ну, тогда держись. – Он набросился на него резко и очень эффектно. Эффект состоял в том, что дрался крепыш не стандартно. Он прятал голову вниз, не глядя на противника, наносил удары снизу вверх, один за другим. Игорь не мог приноровиться к такой тактике, отыскать противодействие и был зажат к стене. Закрывая лицо, голову и область сплетения руками он позволял бойцу молотить себя по животу, по почкам, не в силах ответить. От воплей и улюлюканья зрителей у Игоря звенело в ушах. Боли он почти не чувствовал, как это порой бывает в драках, но ему казалось, что его вот-вот размажут по стенке. «Только бы не упасть возле параши», – внушал он себе. Когда его противник слегка выдохся, Игорь, собрав силы, вырвался и метнулся на простор от стены. В бараке послышался восторженный гул. Все хотели увидеть продолжение. Бойцы стояли друг против друга, выжидали и, тяжело дыша, глядели глаза в глаза. Когда приземистый крепыш как страус согнул голову и взметнул не глядя кулаки – Игорь только этого и ждал. Он отскочил, обошел его сбоку и нанес удар в затылок «незрячему», второй в ухо, третий в голову, четвертый, добивая падающего врага, в челюсть. Он настолько вошел в раж, что схватил крепыша за ворот его робы и хотел «насадить» его лицом на свое колено.

– Сто-я-я-ть! – заорал бугор отряда.

На шконках притихли. Игорь, тяжело дыша и качаясь, как пьяный, отошел в сторону. Противник корчился от боли на полу. Бугор отряда подозвал к себе дерзкого новичка, встал со шконки и пожал ему руку. Прописка прошла великолепно.

Колония, эта маленькая жестокая страна, в которую попал Игорь, мало чем отличалась от той другой, из которой он прибыл, разве что более суровыми ограничениями, скученностью и теснотой огороженных колючим забором пространств. Законы были одни и те же. По крайней мере, для него. Он «зажил», постепенно «поднимался», зарабатывал авторитет, чифирил, играл в карты и почти не работал. За него это делали другие. После суровой беспредельной малолетки он досиживал свой срок на «взрослой» зоне, где как он полагал, должны были сохраняться старые добрые джентльменские воровские понятия. Но он попал на красную, то есть «сучью» зону. В колонии заправлял «актив», а смотрящий зоны и его замы почти не вылазили из штрафного изолятора. В зоне Игорь прослыл как активный «отрицалово» и за отказ от работ стал частым гостем «шизо», но выстоял, не сломался. Было за шесть лет его отсидки ранение в живот заточенным напильником, бесконечная череда драк, три месяца карцера общей сложностью, рондолевые фиксы, вставленные вместо собственных выбитых и попорченных на тюремном климате и пище зубов. С таким наследием и скудным багажом воспоминаний Игорь откинулся с зоны. Он уносил с собой тысячу рублей в кармане, справку об освобождении и смутную, неясную тоску в груди по женщине и первой любви, которых он был лишен все эти годы. Вдохнув широкой грудью пьянящий воздух «перестроечной» свободы, он окунулся по уши в пленительное море «горбачевской» эпохи и, не найдя путеводный маяк и заветный островок, едва не пошел ко дну. Его опять потянуло в дом родной на казенные нары и гарантированный харч. К счастью, дружки познаются в беде. Его бывшие кенты сколотили небольшое сообщество и промышляли «ломкой» чеков возле «березки», затем расширили сферу своей деятельности и занялись рэкетом на колхозном рынке. Игорь влился в их ряды и, найдя занятие по душе, ожил, прибарахлился, пообтесался в новой среде, поменял рондолевые фиксы на изумительный имплантант. Вскоре он стал бригадиром рэкетиров, приобрел репутацию крутого «ломщика» и «кидалы», оделся в смокинг и уселся в БМВ. Но вот беда, их «синюю» группировку с рынка стали вытеснять молодые бригады натренированных спортсменов-качков. Да и сам рынок в условиях массового обнищания населения девяностого года становился все менее рентабельным, дань мизерной, а умные дельцы, на зависть Игорю, с успехом стали продавать за рубеж цветные и редкоземельные металлы, «выламывались» из криминального подполья в мир большого бизнеса. Вчерашний уголовник Чагин ничего такого делать не умел. Один его весьма влиятельный знакомый, знавший Игорька еще по «малолетке», наблюдая за его скромными успехами, однажды, поморщившись, заявил ему: «Пора тебе, братец, серьезными делами заняться. Хватит тебе бегать в коротких штанишках. Ты уже вырос». Так Игорь стал его компаньоном по закупке тюльпанов из Голландии и французских шампиньонов. Дела шли в гору. Бизнес процветал. Встав прочно на ноги, окрепнув, как следует, компаньоны занялись другим делом, самым прибыльным на Руси – торговлей водки. Сеть магазинов, которую они учредили, была реализатором продукции местного ликёрного завода, а под этой эгидой и левой продукции подпольных цехов по государственным сертификатам. Сертификаты – это была забота покровителя и компаньона Игоря. Сам же Игорек числился управляющим, решая хозяйственные, транспортные вопросы. Весьма хлопотливые. Их офис занимал первый этаж двухэтажного старинного особняка на тихой улочке «Полярников». В апартаментах второго этажа хозяйничала торговая компания «Кассандра», в которой заправлял Артем Штайнер, немец по рождению, юрист по образованию, делец по натуре. Двум директорам, исполнительному и генеральному, не удалось сойтись на короткую ногу. Образованный и интеллигентный сосед сверху пренебрегал общением с бывшим уголовником, у которого на лбу словно отпечаталось: семь классов. «Немчура», – злился на него в недавнем прошлом уголовный элемент, посылая, вслед косые, недоброжелательные взгляды. После рэкетирства и разъездов по Амстердамам, бесконечных командировок, офисная, сидячая и респектабельная работа казалась Игорьку утомительной, нудной и малопривлекательной. Он чувствовал себя как корсар с мятежного фрегата, списанный на берег в тихую гавань. Его обставленный телефонами стол и финской мягкой мебелью кабинет с просторными зарешеченными окнами, выходящими на север, напоминал ему тюремный карцер былых лет, хоть и более комфортный. Чтобы избавиться от этой навязчивой, мрачной ассоциации, он потребовал у строителей переделать его кабинет на западный манер с прозрачными стеклянными стенками. «Пусть меня все видят, зато и я буду видеть хоть что-то», – рассуждал он. Его новый прозрачный, светлый кабинет граничил одной стенкой с коридором, по которому ходили сотрудники, сквозь другую стену была видна лестница на второй этаж, за перегородкой третьей стены сидела его личная секретарша, дама предпенсионного возраста, опытная, всезнающая, которую ему навязал один из учредителей. «Эту старую каргу нарочно мне посадили, чтобы за мной присматривала», – смекнул Игорь. Поразмыслив, он развернул стол и уселся спиной к своей мудрой секретарше. Там смотреть было не на что. Зато теперь прекрасно просматривалась лестница на второй этаж. У двух сотрудниц со второго этажа были обалденные ноги. Когда они в коротких юбках порхали по ступенькам взад-вперед, Игорь задумывался о преимуществах прозрачного стеклянного кабинета. «Этот Штайнер умеет подбирать кадры, – позавидовал Игорь. – Надо отдать ему должное. Неплохо бы и мне принять молоденькую секретаршу. А то от этой старой клячи толку никакого. Одни огорчения».

Вскоре он узнал, что одну длинноногую с верхнего этажа зовут Гуля. Она была бухгалтером фирмы Штайнера. Другую, более приближенную к Штайнеру – Катя. Все звали ее Кэт. Своим недремлющим оком управляющий водочными магазинами замечал и подмечал, что эта Катя, то бишь Кэт, всякий раз в обед уезжала вместе с шефом и возвращалась с ним часа через два. Игорь не без причины заподозрил их в половых связях. «Этот Штайнер мужик не промах, – с завистью думал он. – А она? Что она нашла в этом старом козле?» Будучи по жизни низкорослым, Игорь обожал женщин выше его ростом. И Кэт и Гуля были именно такими. Но Кэт его волновала несравненно больше.

Может потому, что она подолгу отлучалась со своим боссом, а проходя мимо, даже не удосуживалась поглядеть на Игоря сквозь прозрачную стенку. Ее высокомерие и невнимание поражало и злило Игоря. Он находил в этом какой-то смутный, скрытый вызов для себя. За высокий рост он прозвал ее стрелой, за темные волосы – черной кошкой. По весне отлучки «черной кошки» и ее похотливого самца стали длиться по два-три часа, а то и дольше. После совместных обедов «стрела» возвращалась утомленная, вялая, апатичная.

«Этот шницель совсем ее затрахал», – исходил злобой Игорь, провожая взглядом ее тугие ляжки, сверкающие из-под короткой юбки, длинные ноги, облаченные в черный кружевной капрон, лениво ступающие по ступенькам лестницы. «Оттраханная сука! Сексапильный кусок мяса! Вот ты кто!» – в бешенстве неистовствовал управляющий и задергивал шторы своего кабинета. После этого он не казал носа оттуда до самого вечера. Где-то к исходу марта, когда на голых ветках деревьев побежали первые побеги, мысли о Кэт стали занимать его все больше, все мучительнее и почти ежеминутно. Он уже не знал, ревнует ли он ее к старому хрычу, ненавидит или тут что-то другое. Когда она в начале апреля три дня не показывалась на работе – он весь изнервничался. Но стоило ей появиться, как при виде ее у него началась какая-то ломка. В его отношении к Кэт преобладало три настроения: обожание по утрам, когда она приходила свеженькая, выспавшаяся, приветливая; ненависть перед обедом; отвращение после него. И все-таки обожание преобладало. Он поклялся себе завоевать ее и отбить у старпера.

В мае, когда Штайнер отбыл в командировку, Игорю представился подходящий шанс. Улучив момент, он остановил «стрелу» в коридоре и завел беседу о том о сем, перевел разговор на ее внешний вид, наговорил ей кучу любезностей, несколько бессвязно, с учетом своего скудного интеллекта, высказал девушке свое расположение. Смутившаяся «стрела» слушала его витиеватые речи внимательно, отвечала немногословно, мило кивала головой, улыбалась. Начало было положено. На другой день он развлек ее парочкой анекдотов. Девушка восхитительно смеялась. На третий день он намеревался ее проводить, а перед этим, подготавливая почву, сморозил сальный комплимент и выдал более чем прозрачный намек. Возмущенная его выходкой «стрела» грубо «отбрила» Игоря. Он ушел в свой застекленный кабинет не солоно хлебавши. Впервые в жизни он столкнулся с жестким отказом со стороны женщины, и его это как задело, так и взволновало. «Ничего, эта тигрица все равно будет моей», – тешил он себя. Она стала для него еще желанней. «Мы возьмем эту твердыню шаг за шагом, измором».

Он продолжал терпеливо ждать, мучительно отслеживая ее возобновившиеся отношения с шефом. Отлучки или, как их Игорь называл, «случки» шли полным ходом, мало того, злопамятная «стрела», проходя мимо стеклянного кабинета, норовила поплотнее прижаться к Артему или взять его под руку. «Сука!» – сплевывал от злости Игорь. Она волновала его все больше и сильнее, и это становилось невыносимо. Чтобы хоть как-то досадить бесчувственной и жестокой «стреле», привлечь к себе ее внимание, Игорь решил заняться ее подругой Гулей. Бухгалтерша Гуля, черноглазая крашеная блондинка, обладавшая параметрами манекенщицы, казалась ему сговорчивой, уступчивой, а главное, была свободной. Совсем недавно у нее закончился непродолжительный роман с главным инженером фирмы. Это Игорь знал достоверно. Он приударил за Гулей. Гуля равнодушно принимала его незатейливые ухаживания, позволяла подвозить себя после работы на машине, но дальше этого дело не шло. Причина была проста – он ей не нравился. «Это стрела, наверняка, настропалила ее против меня», – заподозрил Игорь, терзаясь сомнениями и догадками. Все свершилось в пятницу и как-то само собой. Он пригласил Гулю в бар. Они сидели в глубине уютного розового зала, тускло освещенного светом настенных бра. На их столике покоились высокие граненые бокалы с отсвечивающим янтарным цветом коктейлем. В баре звучал какой-то плетущийся, убаюкивающий блюз. Гуля, благоухая французскими духами, томно и загадочно курила. Игорь предавался сладчайшим впечатлениям и мысленно кроил планы на ночь. Едва начавший устанавливаться плотный и доверительный контакт, эту идиллию нарушил один косо брошенный посторонний взгляд посетителя. Какой-то парень, проходя мимо их столика, бесцеремонно и вопросительно взглянул на Гулю и скверно улыбнулся уголками губ. Гуля смутилась. Она определенно знала его раньше. Пару минут Игорь наблюдал, как его дама пила кофе, упорно не поднимая глаз от стола. «Похоже, этот тип стоит за моей спиной и пялится на нее», – заподозрил Игорь.

– Ты его знаешь? – спросил Игорь.

– Кого? – рассеянно произнесла Гуля и с фальшивым недоумением заморгала глазами.

Игорь без колебаний поднялся и направился к стойке бара, где, как он и предполагал, отирался тот тип. Он подошел к нему, застав его со стаканом вина в руке.

– Как понимать этот взгляд? – поинтересовался ревнивец.

– Какой взгляд? – С убийственным хладнокровием спросил незнакомец. Он был молод, и выше Игоря ростом на пол головы.

– Этот?…

– А-а, – небрежно протянул незнакомец, словно что-то припоминая. – А в чем дело?

– Это моя женщина, – заявил Игорь.

– Да? Поздравляю. Тебе повезло. – Он усмехнулся, бесцеремонно поглядел на Гулю, перевел взгляд на Игоря, опять усмехнулся, поболтал в стакане жидкость, словно намеревался выплеснуть ее Игорю в лицо.

У Игоря от волнения задергался глаз, начался нервный тик. Старая зоновская привычка.

– Еще один такой взгляд и я тебе хачапури сделаю, – пригрозил Игорь, спутав значение слов: хачапури и харакири.

Незнакомец поглядел на него с возмутительным спокойствием.

– Слышь, хомячок, отвали. Пока я сам тебе что-нибудь не сделал.

Расчетливый в переделках бывший зек выждал ровно столько, пока ничего не заподозривший незнакомец не поднес стакан к губам. В это мгновение молниеносно и коварно сработал правый кулак Игоря. Стакан отлетел в сторону, голова незнакомца качнулась. Второй незамедлительный удар, еще более сокрушительный, Игорь нанес под вскрики посетителей и визг барменши. Третий прозвучал глухо. Четвертый был излишним. Незнакомец распластался над стойкой. Переполошенная Гуля подбежала к Игорю и с охами и ахами потащила его прочь из бара. По пути он сунул десятку швейцару за ущерб заведению: один разбитый стакан.

В ту ночь Гуля заночевала у Игоря. В моменты крайнего возбуждения и наивысшего наслаждения она путала башкирские слова с русскими. Игорь находил это восхитительным.

Последующие несколько вечеров и ночей Игорь проводил в приятнейшем обществе Гули. Благодаря ее выдумкам и ненасытности в постели, а так же чудному лексикону он стал забывать о Кэт. Как обычно в полдень, когда «стрела» со своим шефом по традиции отбывала на совместный обед, Игорь лишь равнодушно усмехался, поглядывая сквозь стекло своего кабинета на несуразную похотливую парочку. Его острота чувств к Кэт притупилась. А жажду обладания «стрелой» он утолил в объятиях другой. Как позже выяснилось, ненадолго. Однажды под вечер Кэт заглянула к нему в кабинет и попросила степлер. «Наш куда-то задевался», – объяснила она. Игорь радушно предложил ей присесть и попить с ним кофейку. Она согласилась, уселась в кресло, и они мило поболтали минут пятнадцать. Кэт выразила сожаление по поводу их тогдашнего инцидента и своей несдержанности во время последнего разговора. Игорь смущенно разводил руками, предлагая ей об этом забыть. После ее визита он почувствовал себя несколько странно, взбудоражено и какое-то время мечтательно смотрел на лестницу, по которой удалилась девушка. Затем он резко встал и закрыл фрамугу окна. Он сделал это для того, чтобы как можно дольше сохранить в кабинете, «законсервировать» запах ее духов, пахнущих ванилью, амброй и лимоном. Эта смесь ароматов кружила ему голову, приводила в смятения его чувства.

Ночью, лежа в постели с мягкой, доступной и податливой Гулей, он грезил о вновь ставшей желанной «стреле», мысленно представляя ее тело, дав вольный и широкий простор фантазии, он видел ее стройные сильные ноги, умопомрачительный живот розового цвета (так ему казалось пикантней), ангельский пупок, карие бутончики сосков, упругие удлиненные груди, обсосанные седым Артемом, ногти тигрицы, впивающие в спину старика, ее возгласы: «ох, а-ах, Артем…», и Игорь начинал стонать от злости и скрежетать зубами. Наивная и доверчивая Гуля принимала эти излияния и стоны на свой счет и еще шибче прижимала любовника к своему пухлому плечику.

День ото дня, с отчаяния Игорь запил. Как обычно, после работы он подвозил Гулю домой, ставил машину на стоянке и отправлялся в какой-нибудь бар. Нализавшись до чертиков, растворив тоску в водке, бодренький и веселый он шел на ночлег к Гуле. Несчастная бухгалтерша не могла взять в толк, что с ним происходит. Она то жалела, то бранила алкоголика. После его очередного пьяного захода и бесцеремонного ночного вторжения Гуля не выдержала и заявила, что с пьяным спать не будет. «Я не пил», – нагло возразил Игорь. Возмутившаяся его откровенной ложью, путая в минуты волнения значения и смысл слов, Гуля завопила: «Ню-фай, ню-фай!» (вместо: дыхни, дыхни!). Игоря покоробило ее произношение, озлило вольное коверканье слов, да и сам тон задел. Эта тарабарщина, сорвавшаяся с уст Гули, неприятно резала слух, напрягала и без того взвинченные нервы Игоря. «Ну, на, нюф-фай». – Он дал ей ладошкой по носу и разозленный пошел прочь.

У Кэт к тому времени оборвался годичный роман с Артемом и, чтобы не мучить друг друга, она намеревалась уйти из фирмы. Артем уговорил ее остаться и попросил не горячиться. Кэт согласилась, но стала подыскивать себе другое место работы. Управляющий сетью вино-водочных магазинов, подметив охлаждения в отношениях «стрелы» и босса, не преминул воспользоваться этим и незамедлительно приударил за Кэт. Не то чтобы Кэт с полнейшим безразличием относилась к молодому управляющему с отважной внешностью и грубыми манерами; он ее чем-то даже притягивал, был любопытен, но еще больше отпугивал, и все-таки интриговал. Особенно после его романа с Гулей. Знаки внимания, которые он теперь стал оказывать Кэт, не стесняясь Гули и Штайнера – бесили ее, вгоняли в краску. Сломленная его настойчивостью и упрямством, она, наконец, стала принимать его ухаживания, но при этом просила не афишировать отношений. «Ситуация деликатная для четырех человек и поэтому действовать надо осторожно, умело», – поучала она ухажера. Кэт не позволяла ему провожать себя после работы, наотрез отказывалась садиться в его машину на глазах сотрудников и не сразу согласилась пойти с ним в кафе. В шумном прокуренном ночном клубе с романтичным и интригующим названием «От заката до рассвета», с грохочущей музыкой, зеркальной сценой, огнями-мигалками всевозможных расцветок и стриптиз-шоу Игорь немало пил и стал усиленно спаивать Кэт. Дело было на мази, шло к глубокой ночи и ему казалось, что с выпивкой так оно будет вернее. Они дегустировали коктейли, травили анекдоты, смеялись и почти не глядели на сцену. Захмелев, Игорь стал откровенным и неосторожно коснулся интимных тем. Он посмеялся над Штайнером и заметил, что раз в их особняке произошла такая рокировка, такой размен, то Штайнеру следовало бы заняться Гулей. Кэт чуть не выплеснула ему в лицо «шартрез». Она не намеревалась обсуждать Артема, обиделась, хотела встать и уйти. Чтобы загладить неловкость и выразить всю глубину его чувств к ней, Игорь попросил Кэт прижечь ему ладонь дымящейся сигаретой. Кэт заупрямилась. Его желание показалось ей несколько странным, если не диким. Он настаивал. Она захохотала. «Туши», – твердо сказал он, мужественно подсовывая ей свою мясистую ладонь. Кэт помедлила и воткнула в нее окурок; тот зашипел, пахнуло чем-то паленым, и вскоре все было кончено – сигарета потухла. Игорь вытерпел с мазохистским удовольствием и, улыбнувшись, поглядел на Кэт. Она вопросительно таращилась на него.

– Считай, что мы скрепили наши отношения клятвой верности, – заявил он и лизнул обожженное место.

Кэт удивленно посмотрела на экстремала.

– Эй, я ничего не скрепляла, – возмутилась гасительница окурков.

В ту ночь они просидели в клубе до самого закрытия, а под утро она запросилась домой.

Спустя неделю Кэт отправили в заманчивую командировку на Кипр, для приобретения недвижимости в Лимасоле. Не было никакой необходимости отправлять туда именно Кэт, но Артем, очевидно, хотел таким способом загладить перед ней свою вину за тот разрыв и дать ей возможность развеяться в теплых краях. Кэт с радостью согласилась. Игорь не находил себе места. Он чувствовал какой-то подвох, ревность не давала ему покоя, сводила с ума.

– Ни с кем никаких делов, ни с местными, ни с командировочными, – пригрозил он Кэт.

– Ну что ты, Игорек, какие дела? – улыбалась она.

Игорь подозрительно и сурово поглядел на нее.

– Тебе бы следовало на меня сшить пояс верности, – пошутила она.

Прошел месяц с того дня как он сводил ее в ночной клуб за вычетом десяти дней ее загранкомандировки, а Игорь не продвинулся ни на йоту в своих отношениях с Кэт, в своей ожидаемой телесной близости с девушкой. На все его попытки и ухищрения заночевать у него она отвечала отказом, ссылаясь то на недомогание, то на простуду. «Это не смешно», – жаловался Игорь. «Это не современно», – злился он. «Потерпи, Игорек, как-нибудь…» – уклончиво заверяла она. Он ждал и верил, что это событие свершится теперь уже очень скоро, в ее день рождения, расходы по которому он щедро намеревался взять на себя. «Моя победа достанется мне мягко, трепетно, без потрясений, – думал он. – А может, наоборот, с потрясением?» От этих сладостных мыслей у него волновалась кровь, пробегала нервная, но приятная дрожь по телу.