Текст книги "Атаман А.И. Дутов"

Автор книги: Андрей Ганин

Глава 2
Начало пути

Училище. «Царская сотня»

По выпуске из корпуса в возрасте семнадцати лет Дутов был зачислен юнкером в казачью сотню Николаевского кавалерийского училища (1897 г.) и отправился в столицу. В училище без экзамена принимали выпускников кадетских корпусов и гражданских учебных заведений (на училищном жаргоне – «прибывших с вокзала») не моложе 16 лет. Обучение являлось платным. Казачья сотня Николаевского кавалерийского училища, неофициально именовавшаяся «царской сотней», была мечтой любого казака, стремившегося к офицерским погонам и блестящей карьере. Ведь Дутов вполне мог учиться и в казачьем юнкерском училище в Оренбурге, однако выбрал гораздо более престижный Петербург.

Вместе с Дутовым в училище прибыло 11 выпускников Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса, всего же в младший класс училища в 1897 г. было зачислено 136 человек, включая 114 выпускников кадетских корпусов, 5 юнкеров, остававшихся в младшем классе на второй год (получавших чин «майора» в неформальной училищной иерархии) и 22 человека со стороны. Небезынтересно, что 5 из 11 бывших неплюевцев, включая Дутова, были произведены в старшем классе в портупей-юнкера (всего в потоке было 43 портупей-юнкера, 36 из них поступили в училище из кадетских корпусов), лишь один из одиннадцати закончил училище по второму разряду, остальные – по первому (всего в потоке по первому разряду училище окончил 121 юнкер, по второму – 11 и по третьему – 1, кроме того, один юнкер был оставлен в старшем классе на второй год; для бывших выпускников кадетских корпусов – 106, 9 и 1 соответственно) [137]137
  РГВИА. Ф. 321. Оп. 1. Д. 6050. Л. 163об. – 164.


[Закрыть].

Само училище, или «Славная Школа», как его ещё называли выпускники, было открыто в 1823 г. и как раз в период обучения Дутова в 1898 г. торжественно отмечало свой 75-летний юбилей. Сотня при училище появилась лишь в 1890 г. и (с 1891 г.) была рассчитана на 120 юнкеров всех казачьих войск. Позднее к этому количеству прибавилось ещё 15 стипендиатов-кубанцев. Плата за обучение в начале 1890-х гг. составляла 600 руб. в год, в связи с чем некоторые юнкера из бедных семей, не имевших возможности оплатить обучение, были вынуждены переводиться в другие училища.

В сотне имелось четыре взвода. Обучение вели казачьи офицеры. В период обучения Дутова юнкера носили форму своих казачьих войск. Сотня размещалась на третьем этаже здания училища. При Дутове сотней командовал полковник Н.Я. Дьяков (командир сотни в 1891–1902 гг.) [138]138
  РГВИА. Ф. 321. Оп. 1. Д. 2020. Л. 93об. – 94; Четвертьвека Казачьей Сотни Николаевского Кавалерийского Училища (1890 – 4 июня 1915) // Педагогический сборник (Петроград). 1915. № 8. С. 112.


[Закрыть].

По воспоминаниям современников, юнкера сотни «были известны в Петербурге как исключительная строевая часть по своей лихости и удали» [139]139
  Марков А.Кадеты и юнкера // Кадеты и юнкера. М., 2001. С. 80.


[Закрыть]. Девизом училища была фраза «И были дружною семьёю солдат, корнет и генерал!» [140]140
  Воробьева А.Ю.Российские юнкера, 1864–1917: История военных училищ. М., 2002. С. 12.


[Закрыть]. При выпуске из училища юнкера-казаки выходили в части своих казачьих войск. Сотня, да и всё училище в целом славились не только отличной строевой подготовкой, но и различными неформальными традициями, существовавшими в юнкерской среде. Традиции имели целью развитие лихости и, как тогда говорили, «отчётливости», а также любви юнкеров к прошлому [141]141
  Вертепов Д.Царская Сотня // Военная Быль (Париж). 1956 № 18. С. 19.


[Закрыть].

Отличительной чертой учебного процесса в «Славной Школе» был знаменитый «Цук» [142]142
  Коровушкин В.П.Словарь русского военного жаргона. Екатеринбург, 2000. С. 316.


[Закрыть]– не регламентированные уставом взаимоотношения между юнкерами старшего и младшего курсов, которые, однако, нравились младшим, поскольку приучали их к будущей офицерской службе и не унижали их [143]143
  Из нашего прошлого. Воспоминания членов союза б[ывших] юнкеров Николаевского кавалерийского училища в Гельсингфорсе. Тетрадь 1. Гельсингфорс, 1943. С. 9; Марков А.Указ. соч. С. 60; Отфиновский К.К.Моё пребывание в кадетском корпусе и военном училище // Военная Быль (Париж). 1968. № 89. Январь. С. 28.


[Закрыть]. Старшие юнкера не имели права с неуважением даже дотронуться до младших, не говоря уже о немыслимых в училище побоях. В случае драки все её участники незамедлительно отчислялись от училища. То, что «цук» принимал уродливые формы, как утверждали советские авторы [144]144
  См., напр.: Зайончковский П.А.Указ. соч. С. 324.


[Закрыть], совершенно не соответствует действительности. Один из выпускников училища впоследствии писал: «Цук, который, конечно, существовал в эскадроне, принёс всем нам громадную пользу для будущей жизни в полках… выработал наш характер» [145]145
  Бразоль А.Николаевское Кавалерийской училище // Новый журнал (Нью-Йорк). 1975. № 120. С. 177.


[Закрыть]. Другой выпускник вспоминал, что «традиции Школы, цуканье и подтяжка не умалили силу нашей конницы, но, наоборот, они дали ей стойкость, дали дисциплинированных офицеров, связанных между собою неподдельной дружбой и спаянных воспоминаниями о славной старой школе» [146]146
  Фон Менд Э.В училище // Из нашего прошлого. Воспоминания членов союза б[ывших] юнкеров Николаевского кавалерийского училища в Гельсингфорсе. Тетрадь 1. Гельсингфорс, 1943. С. 9.


[Закрыть]. Кстати, «цук» существовал и в других кавалерийских училищах [147]147
  См., напр.: Слезкин Ю.А.Летопись пережитых годов. Буэнос-Айрес, 1975. С. 35.


[Закрыть]. В казачьей сотне, тем не менее, существовали более доброжелательные отношения между старшими и младшими [148]148
  Сулин С.Воспоминания о Николаевском Кавалерийском Училище // Казачьи Думы (София). 1923. № 9. 15.09. С. 30.


[Закрыть]. Как вспоминал великий князь Гавриил Константинович, «казаки жили отдельно, в своих бараках, и «цуканья» у них не было. Они вообще были серьёзнее юнкеров эскадрона и лучше их учились» [149]149
  Великий князь Гавриил Константинович. В мраморном дворце: Мемуары. М., 2001. С. 51.


[Закрыть]. Есть ещё одно свидетельство, правда относящееся к начальному периоду существования сотни, о том, что в сотне вовсе не было цука [150]150
  Баженов А.Сотня юнкеров Николаевского Кавалерийского Училища (Отдельные главы из неизданной книги) // Сибирский Казак: Войсковой юбилейный сборник Сибирского казачьего войска. 1582–1932 г. Вып. 1. Наше прошлое до Великой войны 1914 года / Под ред. Е.П. Березовского. Харбин, 1934. С. 242.


[Закрыть]. В то же время встречаются упоминания о некотором антагонизме между сотней и эскадроном [151]151
  Трубецкой В.С.Записки кирасира // Князья Трубецкие. Россия воспрянет! М., 1996. С. 420.


[Закрыть].

Мало что понимавшая в подготовке офицеров петербургская интеллигенция к «цуку» относилась весьма неодобрительно [152]152
  Фон Мэнд Э.Указ. соч. С. 9.


[Закрыть], такие же настроения были распространены и в армейской среде (среди не кавалеристов), судя по всему, они передались части училищных офицеров. Как раз в год зачисления Дутова в училище его новый начальник Генерального штаба генерал-майор П.А. Плеве предпринял неудачную попытку искоренения традиций [153]153
  Кузьмин-Караваев Д.Корнетский обход // Из нашего прошлого. Воспоминания членов союза б[ывших] юнкеров Николаевского кавалерийского училища в Гельсингфорсе. Тетрадь 1. Гельсингфорс, 1943. С. 53–56.


[Закрыть]. Эта попытка встретила дружный отпор училищных офицеров и юнкеров. По воспоминаниям В.С. Трубецкого, «в Николаевском училище юнкера жили удивительно сплочённой кастой, и нравы там царили совсем особые. Дисциплина – адовая, а цук – из ряда вон выходящий, крепко вошедший в традицию. Говоря о традиции, я вообще должен сознаться, что другого такого учреждения, где сила традиции была бы столь велика, как в Николаевском училище, я нигде никогда не встречал… своим беспощадным цуком старшие закаливали младших, страшно дисциплинировали их, вырабатывали особую бравую выправку, по которой чуть не за версту всегда можно было узнать николаевца» [154]154
  Трубецкой В.С.Указ. соч. С. 420–422.


[Закрыть].

Младшекурсники считались «сугубыми зверями», юнкера старшего курса казачьей сотни – «хорунжими», эскадрона – «корнетами». «Господа хорунжие» пытались привить своим младшим товарищам любовь к прошлому казачества и лихость. Основной традицией сотни был «ночной обход», во время которого происходило избрание старшим курсом группы наиболее авторитетных юнкеров – хранителей традиций из числа младшекурсников. Незадолго до выпуска юнкера старшего курса ночью выстраивались в сотенной спальне с шашками наголо и со свечами на их остриях и исполняли сотенную песню, после чего зачитывался приказ о назначении вместо выпускников новых «полковника», двух «войсковых старшин», двух «есаулов» и «хорунжего» [155]155
  Марков А.Указ. соч. С. 83.


[Закрыть](по другой версии, «хорунжего» не было, а один из «есаулов» являлся ещё и адъютантом сотни [156]156
  Вертепов Д.Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]), на которых возлагалось соблюдение традиций и разрешение всех споров в сотне. Во время этой церемонии зачитывались стихи [157]157
  Там же. С. 19–20.


[Закрыть]:

 
Серый день едва мерцает,
Скоро ночь пройдёт,
Офицерство совершает
Свой ночной обход.
 
 
Впереди полковник бравый,
Вслед хорунжих ряд,
Жаждой удали и славы
Очи их горят.
 
 
Блещут шашки боевые,
Шпоры чуть звенят,
На погонах золотые
Звёздочки горят.
 
 
Раздаются песни звуки
Храбрых казаков
Про великие заслуги
Дедов и отцов.
 
 
Про Азовское сиденье,
Вечную войну,
И Сибири покоренье,
И тоску в плену.
 
 
Запорожские походы
К туркам, полякам,
Покорённые народы
Храбрым казакам.
 
 
Мнится вольность удалая
В прежние века,
Сагайдачного, Нечая
Слава Ермака.
 
 
Слава вихря-атамана
И сквозь дым веков —
Бунты Разина Степана,
Бич бояр-купцов.
 
 
Русь! Гляди, какую силу
Казаки таят.
За Тебя сойти в могилу
Каждый будет рад.
 

Одно из наиболее ярких описаний поступления в училище оставил Е. Вадимов: «Нас – человек двадцать пять. Двадцать пять кадет одного и того же корпуса, которых ведёт в военное училище последний раз сопровождающий своих питомцев кадетский офицер-воспитатель. Последний раз на наших плечах кадетские шинели и мундиры. Нас ведут к суровой юнкерской жизни. За спиною – семь лет крикливого, весёлого, беспечного, самоуверенного кадетства… Впереди – строгая тайна знаменитой «гвардейской школы» и связанной с нею беспощадной кавалерийской тренировки в течение двух лет. Жутко и торжественно…» [158]158
  Вадимов Е.Корнеты и звери (славная школа). Нью-Йорк, 1954. С. 3.


[Закрыть].

Поступив в училище, юнкера закреплялись за «дядьками» – старшекурсниками, как правило, из одного с младшими кадетского корпуса [159]159
  Хороманский В.«Молодой с вокзала» // Военная Быль (Париж). 1966. № 79. Май. С. 40.


[Закрыть], которые обучали своих младших товарищей различным правилам и манерам. Один из куплетов училищной «звериады» (песни) описывал наставления старших [160]160
  Бразоль А.Указ. соч. С. 176.


[Закрыть]:

 
А вам, кадетам, гимназистам,
Забыть давно уже пора,
Что вы уж больше не мальчишки,
А Славной Школы юнкера.
 

Юнкера должны были всё знать о приставленном к ним «дядьке» или «корнете» – в какой полк он собирался выйти, кто его возлюбленная и т.д. Кроме того, за юнкерами закреплялись лакеи, которые должны были следить за внешним видом своих подопечных. Старшие юнкера неформально поощряли манкирование «некавалерийскими» предметами, но в то же время требовали от младших самого серьёзного изучения шашечных приёмов, езды, джигитовки, вольтижировки [161]161
  Вольтижировка– выполнение сложных упражнений на скаку.


[Закрыть], иппологии [162]162
  Иппология– наука о лошади.


[Закрыть]и т.п. Существовали и другие неписаные правила. Между однокурсниками и в училище, и после его окончания было принято обращение исключительно на «ты». При входе в помещение кого-либо из юнкеров старшего курса младшие должны были встать по стойке «смирно» до тех пор, пока им не будет разрешено сесть, и т.д. Младшие не могли ходить по одной из лестниц училища, которая называлась «корнетской».

Важной составляющей «цука» были вопросы об униформе и дислокации всех кавалерийских полков. Младшим необходимо было знать всё об этом вплоть до мелочей. Причём нередко после весьма трудных вопросов старшие спрашивали: «Какие подковы в 4-м эскадроне лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка?» Некоторые «звери» безуспешно пытались выяснить особенности подков лошадей именно этого эскадрона, спрашивали у старших и т.д. Правильным же был ответ: «Обычные». Излюбленным был также вопрос о том, что такое прогресс. Ответ на него явно высмеивал тот пиетет, с которым к этому слову относилась тогдашняя интеллигенция. Юнкеру следовало ответить, что «прогресс есть констатация эксибиция секулярных новаторов тенденции коминерации индивидуумов социал…» [163]163
  Вадимов Е.Указ. соч. С. 20; как вариант «константная экзубиция секулярных новаторов, тенденций, кульминоренции индивидуум социал…»– Бразоль А.Указ. соч. С. 180.


[Закрыть].

Существовала и другая сторона юнкерских традиций (впрочем, нехарактерная для сотни), способствовавшая формированию некоторого высокомерия и цинизма, отчасти присущих офицерам гвардейской кавалерии, в полки которой шло значительное количество выпускников училища [164]164
  В художественной форме этот тип офицера блестяще изображён П.Н. Красновым в романе-эпопее «От Двуглавого Орла к красному знамени».


[Закрыть]. Один из юнкеров сотни писал о юнкерах эскадрона: «…для них… знание Лермонтовской «звериады» и манеж были выше научных знаний. Химия и механика признавались ими сугубо вредными науками, изучать которые позорно: за полученную хорошую отметку по сугубому предмету звали «мыловаром». Если же было необходимо исправить дурной балл, то рекомендовалось «приказами по курилке» держать книгу руками, одетыми в перчатки. Теми же приказами предлагалось после экзаменов сжигать учебники сугубых наук при торжественной обстановке, в каминах курительной комнаты. Чтением книг славные гвардейцы не увлекались. Несмотря на царивший в школе культ Лермонтова, музей его имени почти не посещался. Искусство интересовало их постольку, поскольку можно было встретить красивую наездницу или балерину в театре.

Идеология большинства заключалась в немногих словах:

Никаких карт – кроме игральных;

Никаких историй, кроме скандальных;

Никаких языков, кроме копченых;

Никаких тел, кроме женских.

Карты, истории, языки и тела, сходные с учебными предметами лишь по названию, кавалеристы находили в отдельных кабинетах ресторанов, где отдыхали душой от сурового училищного режима. Несмотря на запрещение посещения юнкерами ресторанов, в пирушках порой участвовали некоторые офицеры эскадрона…» [165]165
  Баженов А.Указ. соч. С. 244.


[Закрыть].

Занятия в училище начинались с 8 часов утра и продолжались до полудня, после чего был перерыв на завтрак. Юнкера сотни и эскадрона посещали лекции совместно. Ежедневно проводилось 4 часа физических упражнений, 3 часа лекций и в течение 2 часов юнкера готовились к репетиционным экзаменам [166]166
  Фон Менд Э.Указ. соч. С. 5.


[Закрыть]. Навыки верховой езды укреплялись у юнкеров благодаря ежедневным занятиям в течение двух лет. Сначала юнкеров заставляли ездить «по-скифски», т.е. без седла, после чего ездить верхом было уже легче. Казаки начинали освоение лошади с езды без стремян на драгунских ленчиках [167]167
  Ленчик– деревянная основа седла.


[Закрыть], что было крайне мучительно, таким образом, переход на казачье седло воспринимался с облегчением. В числе основных требований была постоянная смена лошадей во избежание привыкания к какой-либо одной. В сотне два раза в неделю проходила джигитовка, способствовавшая выработке у юнкеров-казаков лихости. При подобных тренировках юнкера неизбежно получали массу травм, однако это не останавливало тех, кто действительно стремился служить в кавалерии. «Корнеты» часто заставляли «зверей» выполнять приседания, повороты кругом, что было небесполезно для выработки правильной посадки в седле. В ходе упорных тренировок юнкера должны были заслужить свои первые кавалерийские шпоры.

Важной вехой в жизни каждого будущего офицера была присяга, после которой «цук» резко ослабевал. Текст присяги в период обучения Дутова был следующим: «Я, нижепоименованный, обещаю и клянусь Всемогущим Господом перед святым его Евангелием и животворящим Крестом Господним в том, что хощу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему Великому Государю Императору Николаю Александровичу, верно и нелицемерно служить! В заключение сей моей клятвы целую Слова и Крест Спасителя моего. Аминь» [168]168
  Баженов А.Указ. соч. С. 248; Бразоль А.Указ. соч. С. 184.


[Закрыть].

В день присяги юнкера получали свой первый городской отпуск, в который дозволялось идти в форме, и непременно посещали петербургский цирк Чинизелли. После присяги на быт юнкеров училищной традицией накладывались некоторые ограничения, связанные с изменением их статуса (формально юнкера считались нижними чинами). В частности, они уже не могли ездить в трамвае (впрочем, выходили из положения и ездили на подножках) или ходить пешком (чтобы не быть как пехота), а должны были брать извозчика и платить ему независимо от расстояния целковый, пешком можно было прогуливаться лишь от Дворцовой набережной до улицы Морской [169]169
  Хороманский В.Указ. соч. С. 40.


[Закрыть]. Два лета подряд юнкера участвовали в съёмках местности, решении тактических задач и манёврах в районе Красного Села и Дудергофа, причём для старшего курса эти манёвры оканчивались производством в офицеры в присутствии императора. Переводные экзамены на старший курс были не сложны, труднее были выпускные.

Чтобы стать портупей-юнкером, Дутову, прибывшему, как говорили на училищном жаргоне, из оренбургского «болота» (т.е. из кадетского корпуса), пришлось очень постараться и быть, используя тот же жаргон, «отчётливым сугубцем». 11 февраля 1899 г. на старшем курсе он был произведён в унтер-офицеры и в портупей-юнкера [170]170
  РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 46271. Послужной список № 1813 (1913 г.). Л. 2.


[Закрыть]. Очевидно, это далось ему нелегко. По свидетельству С.А. Щепихина, «здесь А.И. Дутов также на положении средняка(так в документе. – А.Г.) , а по строю даже из числа отсталых. Но здесь ярче начинает выступать самолюбие и честолюбие. Говорили, что отец обещал его выпороть, если он не получит «лычки» (нашивки портупей-юнкера), и он их добился, несмотря на плохой строй. В училище он начал франтить (благо отец высылал деньги) и пустился в свет, но ни в дебошах, ни в выпивках участия заметного не принимал» [171]171
  ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 7. Л. 51.


[Закрыть]. При выпуске юнкера в Красном Селе проезжали церемониальным маршем перед императором, после чего спешивались, получали от флигель-адъютантов типографские приказы о производстве, их ряды обходил император и благодарил за смотр. Вслед за этим юнкера садились верхом и неслись что есть мочи к баракам, где их уже ожидала новенькая офицерская форма. Спустя один-два дня в одном из лучших петербургских ресторанов проводился традиционный обедвыпускников, после которого они разъезжались по своим полкам.

Училище Дутов окончил по первому разряду (это давало преимущество в старшинстве) в 1899 г., в своём выпуске был в первом десятке, Высочайшим приказом 9 августа 1899 г. он был произведён в хорунжие со старшинством с 8 августа 1898 г. и направлен в 1-й Оренбургский казачий полк под командованием полковника Н.В. Авдеева, стоявший в Харькове [172]172
  РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 46271. Послужной список № 1813 (1913 г.). Л. 2.


[Закрыть]. По существовавшим правилам за воспитание в училище он должен был прослужить три года на действительной службе. По некоторым данным, Дутов среди офицеров считался признанным стрелком из револьвера и даже несколько раз выигрывал атаманский приз [173]173
  Генерал Дутов. Биография и деяния (Воспоминания соратников). Харбин, 1928. С. 24. Сведения предоставлены М.А. Кутузовым.


[Закрыть]. К слову сказать, 1 мая 1900 г. на службу в этот же полк прибыл отец будущего атамана войсковой старшина И.П. Дутов (вместе с сыном он прослужил болеегода, до конца мая 1901 г.).

Прослужив на новом месте менее года, Дутов-младший в июне 1900 г. отправился в 3-ю сапёрную бригаду, стоявшую в Киеве, изучать телефонное дело. По возвращении в полк Дутова назначили заведующим конно-сапёрной командой, кроме того, он в 1900–1901 гг. выполнял ряд общественных обязанностей – являлся полковым библиотекарем, а также, по некоторым данным, членом офицерского заёмного капитала (кассы взаимопомощи). В своей конно-сапёрной команде, как сообщает официальная биография, Дутов «довёл обучение до совершенства, пользуясь любовью казаков и не применяя репрессивных мер и других тяжёлых наказаний. Команда сапёров была настолько хороша, что её выводили на специальные смотры иностранных агентов как образцовую. До сих пор(до 1919 г. – А.Г.) у казаков этой команды бережно хранятся фотографии их молодого командира и вспоминаются с радостью эти дни службы(сведения эти получены от депутата Войскового Круга станицы Наследницкой, бывшего вахмистра этой команды Н.П. Иванова. – А.Г.) » [174]174
  Александр Ильич Дутов. С. 2.


[Закрыть]. Во время службы в Харькове Дутов в технологическом институте императора Александра III слушал лекции по электротехнике, которой он увлекался, своей специальностью он избрал телеграфное и телефонное дело, причём практические навыки в этой области сохранил на всю жизнь и уже в годы Гражданской войны часто сам читал телеграфную ленту и работал на аппарате [175]175
  Там же. С. 3.


[Закрыть]. В 1901 г. он вновь был направлен в Киев для изучения сапёрного дела, причём вернулся в полк после курса обучения сапёрному делу с характеристикой «выдающийся» [176]176
  РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 46271. Послужной список № 1813 (1913 г.). Л. 2.


[Закрыть].

Чтобы не идти на льготу (3—4-летний обязательный перерыв в службе казачьего обер-офицера, вызванный необходимостью развёртывания казачьих полков 2-й и 3-й очереди в случае войны), полагавшуюся в Оренбургском казачьем войске после трёх лет строевой офицерской службы, Дутов решил перевестись в инженерные войска, где в строевой службе офицера не было таких перерывов, как в казачьих войсках. Вероятно, за счёт этого он хотел быстрее выслужить следующий чин. На проблеме офицерской льготы имеет смысл остановиться болееподробно [177]177
  См.: Ганин А.В.Проблемы казачества начала ХХ века в освещении журнала «Военный сборник» (1900–1914) // Россия и реформы. Вып. 5 / Ред. – сост. О.Р. Айрапетов. М., 2002.


[Закрыть]. Надо сказать, что вопрос о необходимости офицерской льготы в казачьих войсках вызывал в начале ХХ в. довольно серьёзные разногласия на страницах центральной военной печати. Этот вопрос имел как военную (совершенствование подготовки казачьих офицеров), так и экономическую (необходимость повышения жалованья казачьих офицеров на льготе) подоплёку.

Офицерская льгота существовала для того, чтобы казачьи войска, которые в военное время в несколько раз увеличивали свою численность за счёт призыва льготных казаков, имели подготовленный запас обер-офицеров. В Донском, Уральском и Оренбургском казачьих войсках офицеры числились в трёх очередях строевых частей, постоянно переходя из очереди в очередь. В первоочередных частях они состояли, как правило, три года, а в льготных – в зависимости от полноты и соотношения штатного состава офицерских чинов в первоочередных частях мирного времени к комплекту офицеров военного времени [178]178
  Суров А.Материальное положение офицеров казачьих войск // Военный сборник. 1900. № 3. С. 147.


[Закрыть].

В начале ХХ в. донские, уральские и оренбургские казачьи офицеры, как правило, состояли на льготе по 3–4 года. Уходя на льготу, офицеры лишались полного содержания, которое они получали лишь на службе в первоочередных частях. Вопрос стоял так остро, что казачьи офицеры даже стали чаще отдавать своих сыновей на учёбу не в военные, а в гражданские учебные заведения, чтобы те избежали лишений на льготе. В будущем это грозило некомплектом офицеров казачьих войск [179]179
  Там же. С. 154.


[Закрыть].

Последовательным противником льготы выступал П.Н. Краснов. Он считал, что льгота мешала подготовке офицерских кадров, так как ко второму году своей службы офицер начинает думать о льготе, а не о службе. Льгота представлялась Краснову как безделье, за которое ещё вдобавок платили жалованье [180]180
  Краснов П.Н.О строевом командовании казачьим полком // Военный сборник. 1906. № 4. С. 115.


[Закрыть]. Со временем первой льготы у казачьего офицера, как правило, совпадал период возмужания и первой любви, который, по мнению Краснова, обычно на льготе заканчивался «довольно примитивным романом и таким же браком», а вскоре, с рождением детей, казачий офицер погружался в постоянные заботы о семье [181]181
  Там же.


[Закрыть]. Денег не хватало, и офицер жил мечтой о скорейшем получении сотни в командование. С командованием сотней обычно связывалась надежда на прибавление жалованья на 30 руб. и, что особенно важно, на дополнительный доход в виде остатка от фуражных и иных финансовых операций. У офицерской льготы, как утверждал П.Н. Краснов, было две основных причины: а) необходимость развития у казаков культурного сельского хозяйства при помощи офицера-помещика; б) необходимость создания офицерского запаса для развёртывания в случае необходимости второй и третьей очередей. Однако первая причина к началу ХХ в. уже утратила свою актуальность в связи с массовым разорением и обезземеливанием офицеров-дворян, которые на льготе просто прозябали на казённом пайке. В записке военному министру о наболевших казачьих вопросах, поданной в 1902 г., между прочим, говорилось и об уничтожении льготы обер-офицеров первоочередных казачьих полков [182]182
  Старый.Кавалерийские мысли и наброски // Военный сборник. 1906. № 6. С. 144.


[Закрыть].

В защиту офицерской льготы в качестве критика статьи П.Н. Краснова выступил оренбургский казачий офицер Л.Н. Доможиров [183]183
  Доможиров Л.Льгота казачьих офицеров // Военный сборник. 1908. № 8. С. 100.


[Закрыть]. Он считал, что льгота сближает казачьих офицеров с простыми казаками, казачьи офицеры, благодаря льготе, не так сильно тяготятся службой, которая носит, таким образом, разнообразный характер. В отношении ранних браков, о которых писал Краснов, Л.Н. Доможиров ссылался на отсутствие такой статистики и неясность вопроса, кто женится раньше – казачьи или армейские офицеры. Справедливыми, по мнению Доможирова, были устремления казачьих офицеров как можно скорее получить сотню. Дело в том, что чинопроизводство в казачьих войсках и в регулярной кавалерии шло по-разному и многие подъесаулы, отслужив 23 года, продолжали командовать взводами, тогда как в регулярной кавалерии офицер уже после 12–13 лет службы, как правило, получал эскадрон и чин ротмистра. Завершая свою статью, Л.Н. Доможиров заявил, что «приказ… об упразднении льготы будет смертным приговором казачеству: появится, может, тогда на Руси кавалерия из казаков, – но самих казаков не будет!» [184]184
  Там же. С. 112.


[Закрыть].

В ответной статье Краснов, обосновывая причину её написания, отметил, что «не стал бы писать о статье г. Л.Н. Доможирова, если бы она не была написана талантливо. Талант, как всякое хорошее орудие, часто бывает опасен…» [185]185
  Краснов П.Н.Льгота Донских казачьих офицеров (По поводу статьи Л. Доможирова) // Военный сборник. 1908. № 11. С. 125.


[Закрыть]. В офицерской льготе Краснов усмотрел причину неудач казаков на полях Русско-японской войны. Выход Краснову виделся в повышении уровня образования казачьих офицеров и, вероятно, в их трудоустройстве на период льготы. Саму льготу он характеризовал как «ленивое прозябание в тёплой избе, на полатях» [186]186
  Там же. С. 120.


[Закрыть]и утверждал, что казачий офицер ею материально раздавлен. Однако уже в 1911 г. в связи с прибавкой жалованья льготным офицерам экономическая составляющая вопроса об офицерской льготе утратила свою остроту [187]187
  Доможиров Л.Казачьи вопросы // Военный сборник. 1911. № 11. С. 51.


[Закрыть].

Итак, в 1902 г. молодой способный офицер Дутов был командирован сначала в Киев для предварительного испытания при штабе 3-й сапёрной бригады на перевод в инженерные войска, а выдержав испытания, направлен в Санкт-Петербург для сдачи экзамена при Николаевском инженерном училище на право прикомандирования к инженерным войскам. Подготовка заняла четыре месяца, а затем, успешно сдав экзамен за весь курс училища (по свидетельству официальной биографии, – первым [188]188
  Александр Ильич Дутов. С. 3.


[Закрыть]), Дутов был отчислен в распоряжение Главного инженерного управления и командирован в 5-й сапёрный батальон (командир – полковник Н.П. Червинов – впоследствии генерал-майор, участник антибольшевистского движения на Востоке России) для испытания по службе и последующего перевода. Тем не менее, по утверждению С.А. Щепихина, «не будь случая, т.е. революции, вероятно, Ал[ександр] И[льич] так и тянул лямку сапёра, так как мечтать об инженерной академии он, конечно, не мог: курс её совершенно не соответствовал его математическим способностям!» [189]189
  ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 7. Л. 51об.


[Закрыть]. Сложно сказать, насколько способным к учёбе человеком был Дутов, но не думаю, что будет ошибкой определить его способности на уровне выше среднего.

5-й сапёрный батальон был расквартирован в киевских Никольских казармах на Московской улице. Прибыв в батальон 30 июня 1902 г., Дутов спустя три месяца, был назначен преподавателем сапёрной, а с 1903 г. – телеграфной школы. Помимо этой работы, он заведовал батальонной солдатской лавкой. 1 октября 1903 г. Дутов был произведён в чин поручика. С.А. Щепихин писал: «Из училища Дутов по протекции отца перешёл в сапёрные части, где закрепилась у него дружба с семейством Сахаровых (тоже из гор[ода] Оренбурга), с одним из членов которого, нашим одноклассником Костей Сахаровым, он подружился, а затем и женился на сестре последнего» [190]190
  Там же. Л. 51.


[Закрыть]. На мой взгляд, протекция И.П. Дутова вряд ли могла распространяться за пределы Оренбургского казачьего войска, так что к этому тезису Щепихина следует отнестись критически. Однако свидетельство Щепихина о бракосочетании Дутова является достоверным. Действительно, Дутов в этот период женился на Ольге Викторовне Петровской, происходившей из потомственных дворян Санкт-Петербургской губернии. По одной из характеристик, это была женщина «вежливая, скромная и в обращении простая. Небольшого росточка, темноглазая, тёмноволосая» [191]191
  Еще раз об Оренбургском институте благородных девиц / Публикация В.Г. Семёнова // Гостиный Двор (Калуга). 1997. № 5. С. 232.


[Закрыть]. Разумеется, «Костя Сахаров» – это будущий Генерального штаба генерал-лейтенант и главнокомандующий армиями Восточного фронта (4 ноября – 9 декабря 1919 г.) Константин Вячеславович Сахаров (1881–1941). В то же время очевидно, что Ольга Викторовна не могла приходиться ему родной сестрой, а являлась, предположительно, двоюродной.