Текст книги "ИЗБРАННОЕ (СИ)"

Автор книги: Андрей Бирюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

и масса других чувств – но не было одного – не было покорности судьбе. Это была песнь последней битвы, где страх отступал перед жаждой жизни. И такая в нем звучала сила, что Леха не решился ответить ему, хотя руки уже поднес ко рту, но простояв в молчании несколько минут, все же опустил их и так же молча вернулся назад, в обжитое тепло дома. Перед тем как уснуть, он долго ворочался с боку на бок, считал до ста и обратно, но сон не приходил. Лишь под самое утро он забылся кратким и тяжелым провалом в липкую дремоту. Проснулся он от того, что за окном звонко брехали собаки, звучал нестройный гул людских голосов. Он с трудом разомкнул веки и с усилием заставил себя одеться и выйти на крыльцо. Недалеко от него уже стояла группа людей, державших в руках ружья, некоторые с поводками, на концах которых танцевали возбужденные псы. Глядя на переполошенные от предвкушения добычи собачьи морды, Леха вдруг вспомнил вчерашний «разговор» с волком и отчего-то ему стал на миг тошно. Охота потеряла свою прелесть и очарование. Но тем не менее он все же послушно кивал в ответ, так же послушно отправился туда, где ему отвели место. Но почему-то он уже сомневался в своем праве вершить судьбами и жизнью тех, что метались сейчас среди флажков и подгоняемых к неизбежному концу. Хотелось бросить все и вернуться в спасительную тишину избушки и зарыться с головой в подушку. А люди и звери тем временем шаг за шагом двигались к своей цели. Освобожденные (наконец-то!), рванулись с поводков псы и помчались, опьяненные безнаказанностью и легкостью добычи, но все же не рискующих скрыться слишком далеко от бдительных своих хозяев. Вскоре лай затих и Леха добрался до своего места уже в полной тишине. Вопреки всему он достал сигареты и закурил, почти физически ощущая гнет этой тишины. Готовой вот-вот взорваться грохотом картечи и предсмертным визгом волков. И все же, несмотря на ожидание, первые выстрелы заставили его вздрогнуть. Он первым щелчком отбросил сигарету и взял ружье на изготовку. И словно кто-то невидимый вдруг отключил его от всего, что происходило вокруг. Имело значение лишь небольшое пространство перед ним, откуда мог выскочить чудом избежавший расправы хищник, но и здесь его поджидала смерть, ибо в десятке метров перед Лехой висел злобным глазом красный флажок. И словно оправдывая Лехины ожидания, среди далеких звуков бойни вдруг послышался обозленный собачий лай, полный обиды на ускользнувшую от их хозяев добычи. Лай становился все громче и приближался к Лехе. И как будто кто-то невидимый внезапно переключил огни на сцене, вмешавшись в расписанную по нотам охоту. Вроде бы все оставалось как прежде – где-то продолжали грохотать выстрелы, рассеивая смерть, рычали псы, обезумевшие от безнаказанности, – но теперь в стройную симфонию бойни вмешались еле ощутимые, но от этого не менее, грозные признаки разрушенной гармонии. Леха не мог знать точно, что произошло, но понимал, что где-то там, среди крови и грязного от пороха снега, отчаявшийся волк решился на рывок к жизни. Лоб моментально покрылся испариной, по телу пробежала волна возбуждения и спряталась где-то внизу. Леха машинально поправил шапочку и направил ружье туда, откуда по его расчетам должен был появиться беглец. Секунды медленно стекали в вечность и ожидание казалось бесконечным. Он ждал и был готов, но все же когда волк появился на линии огня, он невольно вздрогнул и замешкался, задрожал палец на курке. А волк – тот резко встал, взметнув облако снежной пыли, и тяжело, вздымая покрытые слипшейся от бешенной скачки шерстью боками, уставился в глаза человека. Друг на друга смотрели они и казалось, само время остановилось, оставив только их, среди снегов и света. Они смотрели друг на друга – тысячи лет смертельной вражды, бесчисленных схваток, смертей и вечной жажды победы. Сквозь прорезь прицела Леха видел круглые желтые глаза хищника, мучительно старался сдвинуть курок – и не мог. Было что-то в этих глазах, непонятное нынешнему человеку, но что понимал его далекий предок. Он искал страх – и не видел его; искал мольбу о пощаде – ее не было; только усталость и обреченность тускло отражалась в зрачках зверя. Еще одна вечность скатилась в небытие, и ружье дрогнуло. Уши зверя слегка пригнулись, но более ни одного движения. И Леха понял, что не может он убить стоявшего перед ним хищника. Он отшвырнул уже не нужное ему ружье в сторону и вдруг, повинуясь непонятно откуда взявшемуся чувству, сунул пальцы в рот и издал резкий пронзительный свист. Повинуясь этому сигналу, волк распрямился сжатою пружиной и одним махом проскочил поляну, рванувшись навстречу свободе. Прыжок, прыжок, еще один… и вот, только медленно опускающиеся снежинки напоминают о нем. Леха вдруг почувствовал облегчение, сел в снег, достал негнущимися пальцами смятую сигарету и закурил. Он сидел, пускал дым и улыбался; кто-то стоял рядом и обидно высказывал ему, а он не слышал его, он был там, где, ускоряя свой бег, мчался серый в морозную даль свободы и жизни.

Стакан

Ах, какой чудесный был день ! На небе почти ни облачка, ветерок слабенький, солнышко грело в самую «плепорцию», как говаривали наши деды и прадеды, плеская в стакан чистую, как слеза младенца, водку. Кстати, о водке и прочем. Сидели в этот самый день на скамеечках несколько мужичков, самых, что ни есть обыкновенных, простых, невзрачных, ничем не выделяющихся. А перед ними на столике, на замусоленной газетке, стояли пластиковые стакашки, там и сям рассыпались дешёвые карамельки, а в самом центре гордо возвышались две бутылки «Столичной». В общем, картинка не хуже и не лучше иных, до боли знакомая обитателям нашей родины. Ну, сидели и сидели, выпивали по немного и , как положено, вели неспешный разговор о бабах, о погоде и о том, где взять на завтра, и о том, как приходилось отдуваться за провинности перед жёнами. И вот, наливая очередную дозу, один мужичок вдруг поднял свой стакашек, посмотрел его на свет и горестно вздохнул : -А ведь посмотришь сквозь него и не видать ничего. -Ну, ты и загнул, – отозвался кто-то. -Нет, вы не спорьте мужики. Я ведь что вспомнил-то, на стакашку эту глядя. Раньше оно как было – берешь родной граненый, на двести граммов, плеснешь туды на два-три пальца, а грани так и заиграют… -Ну ты просто Чехов ! – засмеялись мужички. -Да погодите вы, – отмахнулся рассказчик. – Я ведь к чему все это. В смысле про стакан-то заговорил. Случай мне один вспомнился. Тогда еще Нинка моя жива была. Лет так десять назад было, наверное. А в ту пору я выпить любил, прости Господи, да так порой, что на утро ни единой копейки в кармане не было. -Знакомое дело. – согласились мужички. -Так вот, собрался я как-то с утра до «собачки» сбегать, шасть в карман, а от заначки уже от дырки свист. Ясно дело – Нинка постаралась. А сама на меня потихонечку поглядывает, да улыбается втихомолку. Я поначалу попробовал покачать права, а она знай себе одно – мол, сам потерял или пропил. Естественно, я после вчерашнего и не помнил, что, да где. Может и вправду сам пропил, но так или иначе попробовал поприставать еще, но до Нинки приставать – все равно что поезд голыми руками тормозить. А если разозлится, так вообще, хоть святых выноси. Сколько он мне шишек наставила – и не пересчитать. Я и сейчас порой удивляюсь – что же нас вместе так держало ? Ни она меня не выгнала, ни я сам не ушел. Судьба видать. Мужичок замолчал. Остальные вежливо ждали. -В-общем, – решился, наконец, рассказчик. – сижу я и думку горькую гадаю – как мне у упрямой бабы на бутылку выпросить, или, на худой конец, на пару кружечек. А она словно мысли мои прочитала и говорит мне : -Даже думать об этом не моги. Лучше назавтра до сельпо сходим. Я там как раз матерьяльчику на занавески присмотрела. -Ох как тут меня перекосило ! Но молчу. Тут мужичок замолчал, вытащил мятую пачку сигарет и не спеша закурил. -Н-да, так вот вышло – ни денег, ничегошеньки. Вот только рано она обрадовалась, глупая баба. Разве может бабий ум понять, что коли мужик похмелиться захочет, то он горы свернет, в лепешку расшибется. Но на фуфырик достанет. Слушатели одобрительно закивали. -И улучил-таки я момент. Пока она в огород за морковкой, или еще за чем-то ходила, и мигом провел ревизию на наличие наличности и аккурат в сахарнице нашел десяточку ! И не долго думая, дабы не рисковать шасть в дверь и только меня и видели. В этом месте мужичок ухмыльнулся и закурил еще одну сигарету. -Что тут еще скажешь ? Душа горела и пела. Я, правда, сначала хотел всего– то пару кружечек дерябнуть, да разве в таком деле возможно удержаться ? И в итоге к полудню десятка приказала долго жить. Зато домой возвращаться уже не так страшно было. И как только исчезли последние копеечки я домой стопы свои и направил. И покачивало меня, приятственно так, что захотелось мне и для Нинки что-нибудь хорошее сделать. А что сделаешь, коли денег нема ? А тут возле клуба, смотрю – клумба и с цветами. Ну, думаю, в самый раз. Нарвал я букетище, и с ним к Нинке заявился. А Нинка меня энтим самым букетом по морде и отхлестала. Молча так. А ведь раньше ору было, хоть святых выноси. А потом присела на табуретку и заревела, тихонечко так. И до того мне вдруг стало тошно, что и сам не заметил, как заплакал. А потом подошел к Нинке, обнял ее и стал гладить по голове. Сколько мы так были – не знаю, но в конце Нинка встала, вздохнула тяжело, подошла к буфету и вытащила из одной ей ведомого загашника початую поллитровку, налила мне полный стакан и молча вышла. А я смотрел на стакан, смотрел, да так и не смог выпить. Мужичок замолчал, бросил на землю почти истлевшую сигарету и уставился в небо. Молчали и остальные, и лишь где-то в бездонной синеве неба бесшумно скользили облака и пел бесконечную песню одинокий жаворонок.

Просто кошмар

Утро выдалось солнечное, и вставать Наташке совсем не хотелось. К тому же квартирная хозяйка, баба Саша, как она величала сама себя, собиралась съездить к своей сестре на выходные и потому можно было нежиться сколько душе угодно, нисколечко не беспокоясь ни о чем. А потому Наташка потянулась и лениво промурлыкала что-то бессвязное, но слушателей поблизости не намечалось, и потому ей было все равно. Все– таки, до чего это здорово, когда не надо никуда идти, не надо выслушивать болтовню бабы Саши и вообще, просто лежать, лежать и лежать! Скоро хлопнула дверь, послышалось скрежетание ключа, и наступила блаженная тишина, только за окном еле уловимо шелестела листва, да где– то приглушенно звучала музыка. Наконец-то одна! Да здравствует утро безмятежного покоя и блаженной лени! Наташка еще раз лениво потянулась и прикрыла глаза. Но жизнь штука поганая, и Наташке довелось в этом скоро убедиться, поскольку на тумбочке противно заорал телефон и волей– неволей пришлось вынырнуть из неги и покоя. -Привет, Натаха! – весело заорал жизнерадостный голос на другом конце провода. – Спишь? -Да вот благодаря тебе уже не сплю. Все-таки, Вадька, ты большая скотина. Звонишь рано, будишь бедную девушку… -Не горюй, старушка, все поправится. Нет, Вадика смутить или привести в смятение и чувство раскаяния просто не возможно. А потому Наташка только вздохнула про себя и настроилась на долгий разговор. Вадик, по его собственному признанию, был порядочным треплом и пять минут разговора он считал всего-навсего прелюдией к главному действию. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что говорить он умел и порой, если он не успевал надоесть, слушать его было приятно. Но сегодня, на удивление, он был довольно краток, и дело ограничилось всего получасовой беседой, в конце которой они договорились встретиться. Не успела Наташка опустить трубку, как тут же раздался очередной звонок. На этот раз позвонила Светка, давняя подруга и коллега. Светка уезжала на дачу и попросила посидеть с кошками. В итоге Наташка согласилась, но с одним условием – кошек Светка занесет сама и вечером обязательно зайдет за ними. И все же утро не было столь безнадежно испорчено, хотя, на первый взгляд, сон пропал, скоро должен был приплестись Вадик, Светка с кошками и Бог знает, что еще может случиться. Жизнь вечно выкидывает такие коленца, часто порой диву даешься. Однако Наташка улыбнулась и приняла неизбежное зло как и подобает порядочной девушке – то есть отправилась на кухню и заварила себе кофе. Выйдя на балкон, она с удовольствием сделала несколько глотков и закурила. Лениво выдыхая дым, она подумала, что, пожалуй, не все так скверно. Через час забежала Светка, вручила сумку с кошками, быстро чмокнула Наташку в щечку и исчезла. Кошки, почувствовав новую обстановку, осторожно начали обследовать квартиру. Было смешно видеть, как они принюхивались и слегка приседая, начали осмотр. Наконец, они освоились и стали бегать за Наташкой, требуя ласки и еды. -Ладно, мурлыки, скоро будет вам и покушать и попить. Вот только Вадик придет, так мы его в момент отправим в магазин. На то она и дармовая грубая мужская сила и просто грех не поэксплуатировать. Словно в ответ на эти слова в прихожей раздался звонок и на пороге нарисовался Вадик, с бутылкой шампанского и коробкой конфет. -Будем гулять! – еще с самого порога заорал он. –Жизнь бьет ключом, а значит, надо за это выпить! -С ума сошел, что ли? По какому поводу гуляние? -А по поводу отсутствия всяких поводов. Или есть возражения? -Да вроде бы нет. Только странно как-то все… -Да все будет о-кей. И действительно, почему нет? Шампанское Наташка любила, да и с Вадиком посидеть тоже было приятно. Они разлеглись на разложенном диване и принялись смаковать. Шампанское оказалось весьма не плохим, Вадька разливался соловьем, из телевизора лилась музыка, что еще можно было желать? Постепенно уровень в бутылке понижался, а настроение повышалось соответственно количеству выпитого. Вадька казался ближе и даже родным. Наташка сама не поняла, как она притянула его к себе и поцеловала в губы. От неожиданности Вадька поперхнулся и выглядел совсем ошалевшим. -Не понравилось? – обидчивым голосом произнесла Наташка. -Да ты что? Просто так неожиданно, Наташ. Я…а… Первый раз в жизни Вадька не знал, что сказать. Наташке это понравилось и она еще раз поцеловала его, но уже долгим поцелуем. В груди что-то зажглось, дыхание участилось и Наташке захотелось быть с ним всегда. -Я хочу тебя, – прошептала она. – Я очень хочу тебя. Они медленно разделись и… и тут послышался поворот ключа в двери. -Баба Саша вернулась! Хмель мигом вылетел из головы, Наташка резко рванулась на кухню и вышвырнула кошек на улицу, благо первый этаж и случиться с хвостатыми ничего не могло. Вадька же совершенно обалдевший от резких перемен натянул простыню и лежал смирнехонько, словно его и не было. Наташка поспешно плеснула чаю в кружку и когда баба Саша вошла на кухню, она, приняв невинный вид, потихонечку потягивала теплую водичку. -А я вот совсем забыла подарочек захватить. Как же без подарка-то? – сказала баба Саша. И только она хотела что-то добавить, как в форточку залетели две кошки и радостно мурлыкая начали тереться о Наташкины ноги, требуя ласки. Баба Саша окаменела от неожиданности и смогла только перекреститься, не в силах что-либо сказать. -Ой, какие кошечки милые! – заворковала Наташка. – Моей подружке как раз таких надо. Баба Саша, можно я их вечером отнесу, а пока пусть побудут со мной, ладно? Ну, баба Саша, пожалуйста! -Ага, – только и смогла вымолвить баба Саша, которую внезапный поворот судьбы в виде кошек лишил какой-либо способности сопротивляться. Она медленно повернулась и вышла. В двери повернулся ключ, настала тишина, и было только слышно, как в комнате корчился от смеха Вадик.

Похвальное слово глупости

Сижу это я себе сижу, мирно и неспешно постукиваю по клавишам, тыкаюсь в сайты и вдруг…и вдруг зазвонил телефон. Да-да, самый обыкновенный телефон. Ну и что из того, что сотовый ? Смысла-то это не меняет, верно ? То-то. А если, по вашему мнению, все весьма банально, то мне кажется, что на нашей грешной земле, почти все происходило слишком банально, и, не побоюсь громкого словца, прозаично. Но что поделать, такова грубая проза жизни. Достаточно вспомнить классику – «поскользнулся, упал, потерял сознание. Очнулся – гипс». От звонка я, конечно же, в обморок не упал, но удивиться удивился, поскольку кому это вдруг, черт его подери , понадобилось домогаться посреди глубокой ночи ? Естественно, в приступе законного любопытства, хватаю трубку и весело рычу : «кто там еще?» А в ответ тишина. Даже гудков и тех тю-тю. Ну, думаю, все, досиделся за компьютером до галюликов. Пора спать. Но к счастью или к несчастью, взгляд мой упал на дисплей, и что же я там вижу? Самое обыкновенное SMS. Вот тут-то меня холодный пот прошиб сразу. Нет вы не подумайте, я не из робкого десятка, но SMS, ночью, это что-то из ряда вон выходящее. И именно сэтого уникального и увлекательного момента можно смело начинать провозглашение похвалы человеческой глупости. -А ты уверен, что хотел бы ее послушать ?– пропищал вдруг под ухом ехидный голос. -А почему бы и нет, – в тон голосу ответил я, даже не удивившись. – и если человеку свойственно ошибаться, то не я первый, не я последний. -Ну тогда смело жми кнопочку и смотри, что там. -Боюсь, – честно сознался я. – Не знаю чего именно, но боюсь. -Вот и началось! – обрадовался голос. -Что именно началось ? -Как это что ? – удивился голос. –А кто недавно просил похвалу и дифирамбы человеческой глупости и заявлял, что не он первый и не он последний ? Уж не я ли ? Так что, просил – получил. Принимай, милый мой, и радуйся. Моя рука невольно потянулась к телефону, но замерла на полпути. В голове моей моментально зароились и закопошились десятки различных мыслей, одна гаже другой. -Эге,– констатировал с радостью голос. –По всему видать, крепенько вас, батенька, зацепило ! -Не твое собачье дело ! – резко и весьма невежливо оборвал его я. –Да и вообще, кто ты таков, чтобы мне указывать, да еще персональные ремарки отпускать по поводу и без повода ? Я, слава Богу, пока еще сам себе хозяин. А потому не будете ли вы столь любезны убраться ко всем чертям ? -Никак не могу исполнить сией просьбы. А что не узнал, то весьма печально. Да-с, сударь, печально и прискорбно, поскольку, каждый божий день распинаюсь, расшибаюсь в лепешку, тружусь аки пчелка,а он – вы только подумайте ! – даже признать меня не желает ! А ну-ка, напряги свою буйную головушку, да извилинами пошевели Я честно попытался исполнить то ли приказание, то ли просьбу, но ничего путнего из этой затеи не вышло. -Ну ладно-ладно, – пожалел меня голос. –Так и быть, скажу тебе, хотя ты может быть этого не стоишь. Я есть не что иное, как твое второе «Я», которого ты так боишься. -А-а, – протянул я, не зная даже, радоваться мне по этому поводу, или нет. -Бэ-э, – передразнил голос. – Ну и что ты торчишь как пень ? А ну, живо хватай трубку, жми кнопку и смотри, мне, в конце концов, тоже интересно знать, что там написано. По пустякам такие дела не делаются. В душе я с ним ( или с собой ? ) согласился, но виду не подал – нечего потакать. Если и взаправду второе «Я», то пускай ждет, когда первое «Я» решение примет. И действительно, отчего же не посмотреть. Но с другой стороны, там могло быть все, что угодно – начиная с ошибки сети и заканчивая требованием немедленно произвести оплату коммунальных услуг за год вперед, с учетом инфляции и грядущих расходов правительства на свои нужды. Печальный опыт прошлого не мог не дать выхода такой мысли. Но упаси вас Бог подумать, что я был способен на такую глупость, как оплачивать расходы правительства из своего кармана. Уж что-что, а такой номер я не способен отмочить даже в состоянии белой горячки. Просто были когда-то случаи, и не только со мной, но не оних в данноый момент речь, а потому просто скажем, что бывали некие случаи, когда… вобщем, для нас с вами достаточно простого упоминания, что были. Вы удовлетворены ? Если да, то все прекрасно, ну а если нет, то… то… думайте что вам угодно. А я же просто продолжу свой рассказ. -Ты там не сильно увлекайся размышлениями. Тоже мне, Штирлиц. – вмешался голос ( ну не могу я, ей Богу, писать, что вмешался я, поскольку я – это я, а то, второе «Я», оно как бы тоже я, но уже не совсем я, тьфу, бред какой-то ! Совсем запутался ! А потому пусть остается как прежде – голос, и точка. А то похвалу придется произносить любому, кто будет читать сей опус ). -Давай решайся и смотри ! -Ну уж дудки ! – окончательно рассердился я. И не мудрено – было отчего. – Сиди-ка лучше спокойно и жди когда тебя попросят высказать свое собственное мнение. И в конце-то концов, решения тут принимаю я. Ясно ? -Смотри, не ошибись ! – позлорадствовал мой незримый собеседник. Но тем не менее, на какое-то время умолк. -Не каркай, – ответствовал я, но при этом уже без той злости, как ранее. А и в самом деле, почему бы не прочитать ? Вдруг там действительно ничего страшного и в помине нет ? Может, совсем наоборот, что-нибудь приятственное для зрения и ощущения ? И все равно, прежде надо взвесить все «за» и «против». Итак, начнем с самого худшего. Налоговая ? Ну это из области фантастики, причем даже не научной, поскольку за весь прошедший год я заработал столь мизерную сумму, что надо мной смеялись даже бедные церковные мыши. Если, конечно, не предположить, что некая умная озабоченная буйная голоушка не умудрилась состряпать очередной циркулярчик за № 76498/16ЭХ, на основании параграфа УХ-176/52 пункта 290 части Б распоряжения № ОГО 890/023. но об этом и слухов пока не было, а значит с этой стороны мне не грозит никакая опасность. Ну что ж, и на этом спасибо. -Блажен, кто верует, – вдруг проснулся голос. Но, не обращая на него внимания я продолжил размышлять. Что еще такое каверзное и мерзкое может там оказаться ? И само собой разумеется, что в голову полезли глупости, одна другой хлеще. Известное дело – это о хорошем чем-то подумать у нас воображения маловато, а вот измыслить некую гадость, то тут времени и сил не требуется – раз и готово. И потому пакостные мыслишки неслись бурным и нескончаемым потоком. Чего среди них только не было – и бомба в багажнике моего велосипеда, и и предписание немедленно подписаться на «Голос Жириновского», и сообщение об отключении холодильника, и повестка о призыве на действительную военную службу, и прочее, прочее, прочее. -Может хватит ? – снова вмешался неугомонный собеседник, выдержки которого хватило не намного. –Чем себя пугать, уж лучше посмотреть. -Тебе легко говорить, – ответил я. – Сидишь неизвестно где, а отвечать, ежели что, придется мне, а не тебе. -Ладно-ладно, полегче на поворотах. И все-таки, возьми себя в руки. -Легче сказать, чем сделать.– буркнул я, но уже на так уверенно. Как не крути, а смотреть, что там написано все-равно придется. Так может действительно послушаться и открыть ?к чему мучить себя неизвестностью ? любой из вас легко поймет меня – игра воображения может порой извести человека так, что порой реальные безобразия жизни и в подметки не годятся. Но такова человеческая природа, что мы всеми силами пытаемся оттянуть момент, когда приходится сталкиваться с неизвестностью. Сколько живу – никак не могу понять, что же это такое, то ли инстинкт самосохранения, то ли обычная человеческая глупо… -Да прекратишь ты философствовать или нет ? Так мы с тобой и до морковкиного заговенья не управимся. Не буду описывать последовавшую получасовую дискуссию, лишь замечу в скобках, что все это время голос то умолял меня, то грозил, то упрашивал, в-общем, шел нормальный мужской разговор. И в итоге я все– таки сдался и сделав глубокий выдох нажал кнопку и прочел, что же все-таки мне пришло : «Милый, я очень по тебе скучаю !» После чего я откинулся на спинку кресла и зашелся долгим истерическим хохотом. Банкет с буфетом, фуршетом и кордебалетом -Сашка, ты?! Невольно вздрогнув, Александр Васильевич поднял глаза и увидел перед собой Кольку, того самого Кольку, с которым он изорвал не одни штаны в далеком детстве, с которым выкурил первую в жизни сигарету, и который спас его однажды, когда он чуть не утонул, купаясь на озере. -Колька, черт! Ну надо же вот так! Откуда ты, какими судьбами? Александр Васильевич резко вскочил и, не смотря на свои сорок с лишним лет и изрядно пополневшую фигуру, довольно ловко обежал стол и энергично схватил Кольку за руку. Впрочем, и Колька был теперь уже совсем не Колька, а Николай Степанович, рослый, статный мужчина, элегантно одетый, в импортном дорогом костюме и в таких же импортно– дорогих очках. -Да вот, приехал к вам в командировку. Банк “Наша Сибирь” знаешь? Вот туда за кредитом приехал. Не могут они, понимаешь, без моего личного присутствия что-либо сделать. Персона я, брат, теперь очень важная. При этих словах Николай Степанович снисходительно улыбнулся и несколько театрально развел руками. -Знаю я их, ведущий банк нашего города, как-никак. А мы–то с какого бока к вам затесались? -Так ведь ваша фирма в моих соучредителях числится. Вот и пришлось сюда забежать, кое-какие вопросы порешать. Ну, а когда Умаров твою фамилию назвал, я и решил зайти, глянуть, ты или не ты. И, как видишь, в самую точку попал. -Да, это верно, в самую что ни на есть точку. Как ты хоть там жиыешь– поживаешь? Хотя, впрочем, сам вижу, что не бедствуешь. -Да и ты тоже вроде Христа ради не попрошайничаешь,– рассмеялся в ответ Николай Степанович. –Знаешь, мне сейчас по делам еще кое-куда заскочить надо. А вечером я приглашаю тебя в ресторан. Посидим, молодость вспомним. А еще лучше в сауну сходим. Ведь побывать в Сибири и не сходить в баньку, это же настоящее кощунство. -Что верно, то верно. – рассмеялся в ответ Александр Васильевич. -Тогда сауна. Ты подберешь подходящий вариант? -Конечно, разве могут быть какие-то возражения? Сколько лет не виделись. Светка, конечно, пожужжит, но я думаю, она поймет. -В общем, решено. Часиков в восемь устроит? -Заметано! При этих словах Александр Васильевич достал телефон и полистав книжку, нашел нужный ему номер. -Девочек закажи, – прошептал ему в ухо Николай Степанович. –Уж если молодость вспоминать, так по полной программе. В ответ Александр Васильевич шутливо ткнул его локтем в бок и добавил просьбу своего друга к заказу. Закончив разговор, он потянулся и не без иронии в голосе, сказал: -А ты все такой же, нисколько не изменился, до сих пор не можешь пропустить ни одной юбки. -Стараюсь. – скромно опустил глаза Николай Степанович и рассмеялся. –А ты значит, женился. И дети есть? -Конечно! Две дочери. – С гордостью произнес Александр Васильевич. -Старшая, Наталья, уже работает, какое-то престижное агентство по подбору кадров. А младшая пока в школу ходит, последний класс заканчивает. -Счастливчик. А мне вот с этим как-то не везет. Ну да ладно. Это не повод для грусти. Главное, что мы встретились. Ну, мне пора. До встречи! Они пожали друг другу руки, и день вернулся в свою колею. Вечером они уже сидели в уютной парилке сауны и парились от всей души, как это могут делать только русские люди, с размахом, не жалея пара и веников. И когда тела истомились от зноя и березового духа, они вышли в прохладу комнаты отдыха и блаженно жмурясь, принялись за пиво. -А что ни говори, лучше бани нет ничего на свете. -Истинно сказано. Говорить почти не хотелось, поскольку о многом они успели перемолвиться еще в парилке, да и здоровые мужские тела теперь требовали иного, хотелось женской ласки и нежности. -Думаешь, пора? – словно уловив мысли друга, произнес Николай Степанович. -Полагаю, что да. – и протянув руку к внутреннему телефону попросил администратора вызвать эскорт. Выслушав ответ, он удовлетворенно вздохнул и повернувшись к товарищу, сказал, что через десять минут девочки будут здесь. После чего добавил: -Ты знаешь, побудь здесь, а я пока пойду поплескаюсь в бассейне. Люблю я перед этим делом в прохладной водичке побулькаться. -Иди-иди, Ихтиандр ты наш. – улыбнулся в ответ Николай Степанович и блаженно растянулся в кресле. Александр Васильевич потрепал его по плечу и прошел к бассейну. Вскоре послышался звук от его прыжка в бассейн и удовлетворенное пофыркивание, сопровождаемое тихим плеском воды, бьющей о края. Оставшись наедине, Николай Степанович начал погружаться в задумчивость, которая была прервана звонким смехом вошедших девушек. Все они были как на подбор, словно с рекламных обложек журналов. “Да, умеет Сашка жить, ничего не скажешь. Вон, каких цыпочек вызывать умеет”, с одобрением подумал Александр Васильевич и протянув руку, выбрал двоих, и взмахом указав остальным удалиться. Когда они остались втроем, Николай Степанович притянул одну из девушек к себе и усадил на свои колени, с вожделением оглядывая крепкое упругое молодое тело и легко коснулся девичьей груди. Та улыбнулась в ответ и обняла его за плечи. -А ты очень даже того, – промурлыкала она ему на ушко и рассмеялась тихим серебряным смехом, от чего у Николая Степановича закружилось голова и он, едва сдерживая рвущееся из груди рычание, бросился мять ее груди, живот спину. Девушка послушно изгибалась в его руках, словно угадывая каждое движение его рук. И вдруг тело словно закаменело и одновременно раздался растерянный и оторопелый голос Александра Васильевича: -Наташа? Ты? Ты что тут делаешь? Оглянувшись, Николай Степанович увидел побелевшее, удивленное лицо друга. А тот, словно ничего не замечая, смотрел на обнимавшую его девушку, и тупо, словно заведенный автомат, повторял: -Как ты здесь оказалась, Наташа? Ты…Что ты тут делаешь? Внезапно девушка вырвалась из рук и со стоном выскочила из комнаты. Чувствуя неловкость, Николай Степанович не знал, что сказать и избегал смотреть на Александра Васильевича. А тот, словно разом постарев на 20 лет, шаркающей стариковской походкой подошел к столу, налил себе стакан водки, и жадно, одни залпом, выпил. А потом, рухнув на стул, обхватил голову руками и заплакал, заплакал сиротливо и жалобно, безумно себя жалея.

Ностальгия

Колеса поезда стучали ритмично и расслабляющее. За окном, ускоряя ход, проплывали улицы родного города, и, глядя на них из окна вагона, а не из привычного автомобиля, Володька почувствовал прилив ностальгии по прошлому, по тем годам, когда он не смел мечтать не то что о престижной и дорогой иномарке, а хотя бы о приличном выкидыше отечественного «АвтоВАЗа». -Пройдите, пожалуйста, на свое место. – послышался за спиной мелодичный голос. Он обернулся и увидел перед собой миловидную проводницу, с которой он уже успел перекинуться парой фривольных фраз. -Ладно-ладно, – улыбнулся он в ответ, и подхватив сумку, отправился на поиски своего законно приобретенного места согласно купленному билету. В купейном проходе уже сидели его будущие попутчики – мужчина средних лет, весьма смахивающий на профессора университета, тетка с огромным баулом, и тщедушного вида мужичок, возраст которого определить было невозможно, разве что с уверенностью определить, что из школьного возраста он вышел еще до приснопамятной перестройки. -Здорово, братва! – жизнерадостно поприветствовал их Володька и уверенно расположился возле окна, несколько бесцеремонно отодвинув вышеупомянутого мужичка. -Здравствуйте, – вежливо отозвался профессор. Тетка промолчала и только сильнее прижала к себе баул. Володька мысленно улыбнулся. -Ну что, будем знакомиться? Володя. -Виталий Андреевич,– хорошо поставленным голосом произнес профессор и протянул руку. -Очень приятно. -Санек, – пискнул мужичок и тоже протянул руку. Володька широко ухмыльнулся и снисходительно потряс лапку мужичку в своей руке. -Привет, Санек! И только тетка недовольно поджала губы и ничего не сказала. «Ну и черт с тобой», подумал Володька, «Не помрем». Началась привычная послепосадочная суета – сбор билетов, выдача белья, первые хлопки дверей тамбура…Все было как и прежде, словно и не было этих шальных 15-20 лет. В некоторой степени вызывало умиление, и, вместе с тем, где-то внизу мелькнула легкая тень раздражения. Володька нахмурился, пытаясь понять, что же было не так и не смог. Досадливо выругавшись вполголоса, он решил снять сумбур ощущений верным и испытанным средством. -Ну что, народы, не пора ли нам…? – произнес он нарочито бодрым голосом и подмигнул. Профессор вежливо кивнул, а мужичок суетливо потер ладони и судорожно сглотнул. -Хорошо бы, – проблеял он и снова потер ладони. Не дожидаясь дальнейшей реакции, Володька придвинул к себе баул и стал выгружать на столик ее содержимое, которое, надо сказать, порадовало бы глаз и вкус не только любителя выпить и закусить, а и средней руки гурмана – копченая грудинка, маринованные огурчики, консервированные грибы, колбаса, сыр, маслины, и наконец, литровая бутылка хорошей импортной водки. При виде всего этого профессор слегка поднял брови и задумчиво покачал головой, а мужичок украдкой вздохнул, тайно завидуя. Володька уверенно расчищал жизненное пространство, ловко расставляя продуктовый запас и нехитрые предметы сервировки. Вскоре стол представлял радующую глаз картину. Закончив, Володька полюбовался искусно выложенным натюрмортом и барственным жестом пригласил всех к столику: -Прошу, друзья мои. Вкусим же радостей мирских Как водится, первый тост полетел за знакомство, затем выпили за удачную дорогу, потом за каждого по отдельности и за всех оптом, потом еще за что-то, пока бутыль не опустела. Мужичок, сожалеюще и печально смотревший на пустую бутыль, выглядел настолько комично, что Володько не мог не рассмеяться. На что мужик немедленно обиженно надулся. -Ладно, Санек, не журись. Сейчас мы твою тоску-печаль вмиг излечим. И на столе появилась вторая бутыль с очередным импортным пойлом коричневого цвета, выглядевшая столь же импозантно, как и опустевшая первая емкость. Все повеселели, за исключением тетки, которой, похоже, не нравилось абсолютно ничего в этой жизни. На что Володьке, по большому счету, было абсолютно наплевать. Время летело незаметно, и как-то само собой получилось, что за столиком их было уже не трое, а человек пять-шесть, поскольку на заманчивые звуки заглянули соседи из ближнего прохода, да так и остались посидеть по приглашению радушного хозяина. По мере понижения уровня жидкости в емкостях со спиртным, разговор все больше превращался в обычное застолье, когда все говорят, рассказывая все, но при этом почти никого не слушая. Идиллия лопнула лишь тогда, когда мужичок, распинавшийся в своих бедах, ляпнул о том, что Ельцин сволочь. В купе моментально повисла тишина. -Что ты сказал? – мягко, но одновременно с угрозой сказал Володька. -То что слышал, то и сказал. – ответил не в меру расхрабрившийся мужичок. -Слушай ты! Да ты хоть знаешь, сколько он для братвы сделал, а? Да ему памятник надо поставить в каждом городе! Так что заткнись и не вякай. -Не вякай…-Ишь как заговорил, -продолжало нести мужичка. –Все развалил, сука, все испохабил… -Короче, братан, или ты захлопнешься или пеняй на себя, ответишь по понятиям, как понимающий. Понял? При этих словах профессор испуганно подергал мужичка за рукав, но тот и не думал униматься и снова что-то пробормотал про Ельцина, его семью и Чубайса. И тогда Володька не выдержал, схватил мужичка второй рукой за ворот рубахи, и с чувством глубокого удовлетворения сунул своего оппонента лицом в недоеденный салат. После чего брезгливо и безо всяких усилий вышвырнул из-за стола. -Смотри у меня, зараза, в натуре пришибу, если еще что-то подобное протявкаешь! Мужик поскуливая от бессильной злости и обиды примостился на боковом сиденье и тоскливо уставился в окно. В проходе повисла липкая и гнетущая тишина. Профессор что-то пробормотал и опустил глаза. И только Володька, словно ничего не замечая, весело рассмеялся: -Не робей, бродяги! Давайте-ка еще по стопарю, за здравие нашего благодетеля! -Извините, – с явно видимым усилием сказал профессор, – но мне надо поработать над своей статьей. Вы уж как-нибудь один… -Ну а вы че сидите как на похоронах? – повернулся Володька к остальным. Но те что-то извиняющее лопоча, неловко выбрались из-за стола и разошлись по своим местам. -Ну и черт с вами! – зло выдохнул Володька, плеснул себе в стакан водки и шумно выпил. «Быдло! Натуральное быдло!» подумал он. «Дернул меня черт ностальгии хапнуть. Вот тебе и ностальгия». Он уставился в окно, где за стеклом уже синела приближающаяся ночь, а в небе загорались первые звезды, равнодушные ко всему на земле…