Текст книги "Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри"

Автор книги: Андрей Загорцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

И как бы ни ругался Ара, этот кофе всё-таки был тоже неплох, особенно в сочетании с бутербродами и тушенкой, которую, оказывается, готовил и закатывал в жестянки всё тот же хитрый армянин. Тушняк действительно что надо – мелкие кусочки мяса, хорошо протушенные с луком и специями, и ярко-белый смалец. Эх, жевать не пережевать. Бахраджи тем временем заготовил пайки на Рыхтенкеу и мичмана Мелконяна, которых мы по свежевыработанному плану готовились оставить на целые сутки в точках возле своих объектов для ведения наблюдения.

После принятия пищи я на скорую руку опросил группу на предмет готовности, и мы выдвинулись к месту подъёма из расщелины. На охране и наблюдении на двух концах базового района у подъёма и выхода на берег дежурили водолазный минер и наш Ара.

Первым начал, как обычно, подниматься Кузнец. Вторым ловко засеменил, перепрыгивая со скалы на скалу и почти не держась за узловую веревку, Рыхтенкеу. Наверху было ещё светло и немного ветрено. Со стороны «Гнезда Кондора» наползало облако тумана и потихоньку спускалось в долину острова. Это нам на руку. Интересно, это постоянное явление, связанное с местным климатом, или единовременное.

– Иван Фёдорович, слушай, а можно с твоим вороном договориться, чтобы он туман напустил со всех сторон острова, а со стороны северо-востока, где вон та седловина, оставил? – ради интереса спросил я чукчу.

– Я не знаю, надо спросить его, – спокойно ответил лежащий на каменистом склоне Рыхтенкеу. Иван посмотрел на небо и на седловину острова, понюхал воздух, – думаю, можно. Он будет не против, тем более – тюлени ушли.

Было бы отлично, если во время штурма, при удачном захвате зенитного поста, над морской базой и другими постами зависла пелена тумана. «Фермопильский проход» будет у нас в руках, мы сможем спокойно пропустить самолёты с десантом.

После осмотра местности двинулись по западной стороне скального хребта, на этот раз в обратную сторону от высоты, на которой устанавливали датчики. Наверняка от этой хитрой аппаратуры, которая сейчас гонит информацию на наши Центры, пользы в информативном плане больше, чем от разведгруппы. Но зато эти хитрые приёмники и передатчики не могут так метко стрелять и ловко подрывать, как Рыхтенкеу, готовить, как Ара, или скакать по скалам, как Кузнец. Нет, всё-таки прав наш Корабельников – мы «тупой кулак разведки».

Идти пришлось, снова тщательно маскируясь за камнями, опасаясь наблюдателей с аэродромных вышек. Тут нас неожиданно выручил туман, расползшийся по скалам. Один раз, чтобы не потерять намеченные ориентиры, я и Кузнец вышли из полосы тумана повыше. Ещё метров восемьсот, и мы будем как раз напротив центральных ангаров и капониров аэродрома, и через полтора километра начинается территория шахты. А картинка открылась нам фантастическая, словно огромный великан закурил «Беломорину» и дунул в огромнейшую алюминиевую миску. Дым осел по краям, а в центре чисто. Видны пики скал, линии электропередач. Взлётная полоса, ангары, капониры, казармы и технические сооружения – как на ладони. Ещё небольшой переход, и мы в расчётном месте. Пользуясь туманом, дошли достаточно быстро. Рыхтенкеу остался на месте выбирать себе будущую позицию для стрельбы, считать дальности поправки и прочую баллистику, нужную для снайпера. Тем более, поправки у него для своей переделанной винтовки и самоснаряженных боеприпасов должны быть свои. Договорились о месте встречи, условных сигналах и порядке действий в непредвиденных ситуациях.

Ещё километр перехода по туману. Впереди еле виднеется фигура Ковалёва, идущего в головном дозоре, под ногами камни и редкие земляные проплешины с чахлыми кустиками травы. Идём словно вне времени. Через двадцать минут перехода словно сквозь вату стали слышны звуки работающих шахтных машин. Низкое непрерывающееся гудение. Какой же шум тогда стоит на территории самой шахты? По расчёту перехода мы уже должны быть совсем неподалёку. Я снова завернул группу наверх, пытаясь вылезти из полосы тумана. Внезапно почувствовал, что словно кто-то большой и огромный дышит мне в спину, даже ворсинки меха на капюшоне «аляски» зашевелились. Я испуганно обернулся. В кольце тумана словно кто-то мазнул большим ластиком – со стороны шахты в мутной завеси стремительно образовывалась прореха из чистого воздуха. Я ускорился и от греха подальше свалился за первый попавшийся камень. Рядом со мной плюхнулись Ковалёв и Мелконян.

– Это что такое? – пробормотал я, доставая бинокль.

– Такое впечатление, что тёплым воздухом туман разгоняют, может, у них есть такие штуки, как на аэродромах, – предположил мичман. – Я действительную в Дзёмгах на аэродроме служил – там для прогрева взлётки такие стояли на «КрАЗах».

– Не, никакой бы ветродуй сюда не достал, – включился Кузнец, – видел я такие хрени, они бы по кругу разгоняли, а тут – как с одного места задуло! Смотрите, какая проплешина получилась.

В образовавшуюся «щель» территория рудника и промышленных помещений просматривалась вполне прилично в бинокль. Вот прямо в горе огромнейшая нора, возле которой стоит небольшой электропоезд на шесть вагонеток. Рельсы выходят из огромного ангара-депо и ведут прямо в шахту. Из вагонеток три, по виду грузовые, пустые и две крытые, как пассажирские вагоны. А последняя наверняка с оборудованием – какими-нибудь баллонами, отбойными молотками и прочей ерундой или со съестными припасами и водой. В моей группе шахтёров не было. Да и мичман только под воду лазил – под землю, по его словам, ему нырять не приходилось. Вокруг поезда ходили военные, что-то проверяли, даже собак удалось рассмотреть. В развёрзнутый зев шахты тянулись трассы проводов и труб. Рядом, с обеих сторон от входа, построены прямо в скале два трёхэтажных здания.

А вот тут уже ясно – я подобие таких зданий видел в нашем чукотском поселке Гудым у стратегических ракетчиков, когда сопровождали одного из высших чинов Объединенного командования в Чукотский горно-стрелковый гвардейский ордена Богдана Хмельницкого корпус. Просто вырублены уровни и этажи в скале, а фасад с окнами и входными дверями сложен из кирпича. Давай, лейтенант Пехотин, будем подумать. Вспоминаем крайние занятия по иностранным армиям и театрам военных действий. Применяем виденную картинку к ранее виденным схемам и космическим снимкам различных объектов. Что получается? Одно из зданий административное. То, которое слева. Почему? Потому что на нём установлена куча антенн различного назначения. Вон там – квадратная радиорелейной связи, вон там – коротковолновой, телевизионные антенны. Рядом со зданием автомобильная стоянка с несколькими внедорожниками и какой-то колымагой, напоминающей автобус. Другое здание – техническое: кабели и трубопроводы, рядышком котельная с торчащей трубой. Здание огибает ветка шахтной узкоколейки, которая ведёт к огромным терриконам отвалов вынутой породы. Тем самым, которые мы видели с района «Гнезда Кондора». А вон он – источник шума. Огромный и издающий тот самый низкий гудящий звук шахтный элеватор, широченные лопатки которого медленно и с натугой волокут каменное крошево на вершину террикона.

Всё окружено заборами из металлической сетки, по периметру четыре вышки и одна ровно посередине у ангара-депо с закрытой будкой и фазированной антенной решеткой наверху. Пост охраны периметра техническими средствами. За забором вдоль сетки по периметру – по две каменных долговременных огневых точки. Сектора обстрелов – перекрещивающиеся. При лобовой атаке пулемётчики с ума сойдут, выкашивая шеренги наступающих. Ну и, следуя логике и типовой схеме охраняемых объектов американцев, перед ДОТами на открытых участках местности – минные поля. А вот переходы в огневые точки визуальным наблюдением не обнаружены. Может быть, идут под землёй или хорошо замаскированы. Есть над чем подумать. Дальше, ближе к аэродрому, уже с трудом различимые корпуса жилого городка. То есть получается – администрация шахты, сами шахтеры и технический персонал приезжают сюда на автобусе посменно. Военные несут службу по охране круглосуточно. Мелконян должен выяснить порядок смены караулов и постов. И самое основное – как всё-таки производится подрыв шахты? Не может же ведь такого быть, что заряды для подрыва уже заложены. Даже школьники, знающие о горном деле только из учебников по истории и товарищу Стаханову, знают как опасна работа в рудниках, сколько там взрывоопасных газов и какие там суровые условия. Американские шахтёры ведь не дураки держать взрывчатые вещества на добывающих уровнях. В любой момент может рвануть. Значит придумано что-то другое. Из норы шахты медленно выкатился ещё один поезд и заехал в ангар. За первым поездом почти впритык выехал второй, с вагонетками, забитыми породой, и направился по второй ветке узкоколейки к отвалам террикона. Вагонетки одна за другой опрокинули свой груз в огромную каменную кучу. Поезд, стоящий возле входа, медленно набирая скорость, вкатился внутрь. На нас снова пахнуло тёплым воздухом. Из торцов скалы выехала огромная створка ворот. Противный звук металлического скрежета и визга донесся даже до нас. Не смазывают они их что ли? Поток тёплого воздуха прекратился. Туманная прореха начала снова заволакиваться. А вот она в чём, эта неведомая загадка природы: тёплый воздух из шахты гонится мощными вентиляторами из подземелий и размывает окутывающий по периметру островной чаши туман. Из ангара выехал автобус и покатился к выезду из шахты. Некоторое время постоял на КПП возле шлагбаума и въехал на территорию жилого городка.

Мелконян начал обустраиваться на выбранной лёжке, готовя наблюдательный пункт.

Я ещё несколько раз осмотрелся, переговорил о незначительных деталях и времени возвращения разведчика на базу. Начинало темнеть, и нам с Ковалёвым предстояло поторопиться с возвращением.

Рыхтенкеу на том месте, где его оставили, не было. Условный знак, сложенный из камней возле точки встречи, оповещал нас, что всё в норме, но самого чукчи и след простыл.

Мыслей о том, что переметнулся на сторону американцев и пошёл сдаваться на аэродром, у меня и в помине не было.

Осмотр близлежащей территории ничего не дал – Рыхлый словно испарился. Ладно, идём в расщелину и будем надеяться, что Иван вернётся ровно в то время, которое ему назначено.

Возвращение прошло в штатном порядке. Ара сидел в охранении, прослушивая частоты поискового приёмника и крутя ручку переносного зарядного устройства, одновременно подзаряжая батареи.

– Командир, у меня три пятерки! – приветствовал он меня. – Как там чукча устроился, всё ли хорошо?

– Да всё у него отлично – матрасик постелили, подушечки взбили, на завтрак в восемь утра записали, – всё как в гостинице «Москва», – не стал я ничего рассказывать Бахраджи.

Скинув снаряжение, я с одним пистолетом пошёл на базу к водолазам проверить обстановку. Водолаз-минёр устроил себе наблюдательный пункт высоко на скале и поэтому сразу его я не заметил. Матрос расположился высоко на скальном выступе, в точке, откуда было прекрасно видно как расщелину, так и акваторию малой бухты и часть большой бухты за скальным мысом. Я его бы долго искал, если бы сверху не раздалось еле слышное:

– Чшшш, командир, я здесь, прямо над тобой.

– Как обстановка?

– Норма! Волнение моря незначительное, надводных и подводных объектов не наблюдал, выходов на береговую линию не отмечено, радиоэлектронная обстановка проверялась прослушиванием частот поискового приёмника. Отмечена активность в служебных переговорах патрульной службы.

– Ого, как шпаришь! Долго учил?

– Три года и семь месяцев учу, товарищ командир! Кабы не война, на берегу бы уже у рiдным Донбассе новые шахты закладывал.

«Бля, да чего же это я такой везучий! Может, это ворон Рыхлого нам ворожит? Может, мисс бикини мая-79 себе затребовать для выполнения задачи?!» – пронеслось у меня в голове.

– Прыгай сюда, матрос, разговаривать будем. Ты мне сейчас ликбез по горнодобывающей промышленности проводить будешь.

Водолаз ловко спрыгнул со своей лёжки и присел рядышком со мной на камни лицом к морю.

– Шо такое, товарищ лейтенант, зачем ликбез-то вам?

– Тебя же Гриша зовут? – спросил я моряка и продолжил после его кивка. – Одна из задач у нас – это не допустить подрыв шахты и вывоза с острова того, что там добывают. Ты до службы, как я понимаю, на шахте взрывником работал, может, подсобишь чего, посоветуешь – а, Грицко?

Водолаз-минёр, баюкая на коленях точно такой же «Томсон», как у Иванова, призадумался.

– Мне бы посмотреть, товарищ лейтенант, как там да что. Типов добывающих горных предприятий много. Типы шахт различные – как за границей, так и у нас, всё зависит от рельефа местности, глубины залегания, геологических особенностей. У техникумi у Кривом Роп много чего преподавали.

Я начал в подробностях рассказывать всё, что видел наверху. В глубине души затаилась засада. Не мог раньше провести опрос! Ведь по ранее сделанному расчёту объект «F-шахта» мы закрепили за двумя оставшимися моряками. Можно догадаться, что Мелконян – тот чистый командник, а водолаз-минёр заканчивал специализированную учебку и до службы работал по похожей специальности. Моих училищных знаний по минно-подрывному делу для моей должности хватало с избытком, но тут, наоборот, диверсия покрупнее, и тут не будут лишними мозги ещё одного специалиста.

Минёр Гриша слушал внимательно, иногда задавая вопросы и уточняя детали.

Вскоре я выдохся – рассказал вроде бы всё, что запомнил.

– Это не горная шахта, если судить по вашему рассказу, это для ракет строилось, но ракеты там не поставили, добывают что-то редкоземельное – тут в Тихоокеанской зоне в северо-восточном секторе хорошая геологическая география залегания редкоземельных и ценных металлов. Учитывая скальные породы, думается мне, что золотишко рубят али платину, или ещё чего.

«Ага! – пронеслось в голове. – Платина! Это же стратегический металл! Он же дороже всякого золота! Островок в стратегическом плане – хрень-то по сути дела! А вот если взять платиновую шахту, то ой как можно насолить Штатам. Тут программу «Время» не смотри – всякому ясно, что это охерительный удар по военной экономике противника. Ай да наши, ай да молодцы! Чувствуется, что не только военная разведка поработала, а ещё бравые андроповцы руку приложили. Ведь основной упор боёв в этом регионе на Курилы, Сахалин. Даже Чукотка и Аляска – 99-й ГСК (горнострелковый корпус) и 206-ая лпд (лёгкая пехотная дивизия США, Аляска) только скалятся друг на друга из Гудыма и Анкориджа, постреливая по лениво пробирающимся разведгруппам, да самолёты-разведчики шпыняют. А тут вон оно как! А может, брежу и всю эту картину нарисовал мне мой воспалённый мозг?!»

– Гриша, так, а по поводу подрыва шахты – что мыслишь?

– Командир, разрешите подумать! Надо смотреть, так с кондачка ничего не решишь.

– Давай тогда готовься! По возвращении Мелконяна пойдём второй раз.

– Точно так, понял вас, посижу ещё подумаю, может что вспомню.

Поговорили ещё пару минут, и я ушёл в своё расположение. Приткнулся между камней, попил кофе, любезно принесённое Ашотом, и, съев таблетку, заснул. Через два часа я собирался вылезти вместе с Бахраджи наверх и посмотреть световое оборудование аэродрома и светомаскировку объектов острова. Тем более, меня подспудно терзала мысль о пропавшем Рыхлом.

Кузнец оставался дежурить на индикаторе приёмнике в ожидании очередной серии сообщений. А мне надо поспать и причём без снов. Где там «волшебная таблетка»?..

Проснувшись ровно через два часа, я попил кофе, сходил к водолазам на базу, проверил несение службы, задал пару вопросов минёру Грише, попялился на прыгающую стрелку индикатора. Ковалёв, подсвечивая фонариком, что-то строчил в блокноте. Бахраджи собрался и был готов к восхождению.

– Командир-джан, ты не против, я тут Рыхлому покушать взял и в термос чаю налил, а то вдруг он уже всё съел, по себе помню, как на НП (наблюдательный пункт) лежишь, а кушать охота.

– Да не против, – согласился я, думая о том, лишь бы Рыхтенкеу нашёлся.

Наверху, несмотря на ночь, было гораздо светлее. На аэродроме взлётную полосу ничем не подсвечивали. Периметр освещался только прожекторами на вышках охраны. Здание командного пункта, ангары и капониры тонули в темноте. Значит, всё-таки чувствуют, что их со спутников фотографируют, режим светомаскировки соблюдается. Шахту вообще не было видно. Я сделал обвязку из стропы для подстраховки и потихоньку двинулся вперёд, ориентируясь по памяти и хорошо видимым на фоне неба вершинам гор и прожекторам на вышках. Ночью тумана не было, но из-за темноты видимость была тоже никакая. Я сперва даже прошёл условленное место встречи, пришлось возвращаться и кружить, пока не нашёл тот самый валун с выложенным из камней знаком.

Пусто. Рыхлого нигде нет. До НП, на котором сидит Мелконян, идти опасно и муторно, тем более мичман сам вернется через несколько часов. Пока я рассматривал условный знак, Ара сидел, привалившись спиной к валуну, и всматривался куда-то в темноту, потом привстал:

– Иван-джан, дарагой, где ходишь, я тебе чаю принёс, бутербродов, – выдал Бахраджи, вставая и делая пару шагов в темноту.

– Ара, ты с ума не сошёл? – с испугом переспросил я, вглядываясь в темноту.

– Да кого там, командир, от него махоркой несёт – в Ереване бы унюхал!

– А у тебя ещё запах шашлыков не выветрился, – ответил откуда-то из темноты Рыхтенкеу и подошёл ко мне. – Привет, однако, командир, зачем пришли, я бы в срок сам вернулся.

– Иван Фёдорович, слышь, заслуженный оленевод, ты почему сразу же пропал, как мы на шахту пошли?! Я уже думал, что ты американцам все наши секреты выдаешь!..

– Ай, Ваня-джан, дорогой, на тебе оленей, на тебе новую ярангу, расскажи дяде Сэму, сколько разведчиков в доблестной группе! Ай, а скажи – как вооружены? А задачи какие? – высказался Бахраджи, тихонько хихикнул, откручивая крышку термоса с чаем.

– А я им говорю, знаю только повара нашего – ярого пособника капиталистов, – вся Армянская ССР от него стонет, – спокойно парировал Рыхлый. – Налей чаю, дорогой, новости расскажи, я пока трубку покурю, с мыслями соберусь.

Рыхлый не торопясь достал из-за пазухи комбеза целлофановый пакет с трубкой, кисет, словно испытывая моё терпение, начал аккуратно забивать табачок, закрывшись ладонями, прикурил и, выпустив облачко дыма, удовлетворённо хмыкнул. Тусклый огонёк осветил широкое лицо с глазами-щёлочками под капюшоном, на губах неизменная улыбочка.

Хлебнув горячего чая, Рыхлый блаженно вытянул ноги и, не снимая из-за спины винтовки, принялся рассказывать.

Когда наша тройка, – я, старшина и мичман – выдвинулась дальше по туману к шахте, чукча попытался подойти ближе к аэродрому. Ползая в тумане среди камней и валунов, обнаружил небольшую ложбинку, ведущую в нужном направлении. Немного прополз вперёд, ложбинка становилась глубже, и вскоре по правому краю появился небольшой карниз из грунта, который как бы прикрывал от обзора сверху и закрывал от наблюдения с вышек. Рыхлый тихонько выполз наверх и чуть не нарвался на сигнализационный датчик. Осторожно спустился вниз и попытался вылезти на другую сторону через карниз. На другой стороне было чисто, но местность была открыта словно на ладони. Если бы не туман, то разведчика бы уже давно заметили с вышек. Рыхлый уже в полный рост пошёл по ложбине к аэродрому, иногда выползая для осмотра. Таким образом он, абсолютно незамеченным, подошёл к аэродрому почти вплотную. Через пятьдесят метров начиналось ограждение из металлической сетки и спиралей Бруно. Справа и слева уже шла зона минирования. Рыхлый выполз на минное поле и нашёл идеальную снайперскую позицию на небольшом взгорке в куче камней, поросших мхом. Устроился поудобней и начал наблюдать. Здесь тумана уже не было и Иван спокойно просчитал и с помощью прицела вымерил расстояния до видневшихся ангаров, вертолётов на посадочной площадке и четверых «Файтинг Фалконов», стоявших на дальнем конце аэродрома. Наверняка в этот день проводились работы по техническому обслуживанию техники и поэтому крылатые машины вытаскивали буксировщиком из капониров, стаскивали с них чехлы. В результате пересчитать многоцелевые истребители не составило труда. Рыхлый определил порядок поражения целей из камней, выложил упоры для стрельбы и определил дополнительные цели. Когда стемнело, сполз обратно в ложбину и в течение двух часов определил ещё пару запасных позиций и пересчитал углы стрельбы. В ходе бесконечных переползаний Рыхтенкеу обнаружил один из кабельных коммутаторов – небольшой металлический ящик на ножках, вбитых в грунт. Вскрыть коммутатор не представляло труда. Целый час он лежал возле ящика, пытаясь разобраться, что за кабели и куда они ведут. Хорошо, что на обратной стороне дверцы была прикреплена схема. Путём несложных умозаключений Иван пришёл к выводу, что это коммутатор и разветвитель электрической цепи системы минирования. Кабель промышленного электричества коммутировался с исполнительными цепями мин, выставленных в управляемом варианте на электродетонаторах. С центрального поста охраны, при срабатывании сигнализационных датчиков, участок минного поля приводился в действие и все живое и неживое в диаметре нескольких десятков метров поднималось на воздух и прошивалось шариками и роликами мин. К тому же на схеме Иван узрел ещё пару ответвлений – они шли от конца взлётной полосы по направлению взлёта самолёта. На каждом ответвлении по непонятному значку с надписью «Air/M/80-100300 f». Что бы это значило, несмотря на свой богатый опыт в минно-подрывном деле, Рыхлый так и не уразумел, но то, что это какие-то новые хитрые мины, он не сомневался – схема электрических цепей была один в один, как в простых минах. Я, прикрывая рукой свет от фонарика, начал всматриваться в копию схемы, старательно перерисованную чукчей. А я ведь знаю, что это такое! В памяти сразу всплыли выпускные государственные экзамены в Тамбове. Стою – весь затянутый в портупею, в наглаженном ПШ (обмундирование полушерстяное), красные общевойсковые погоны пришиты кокетливыми трубами, хромовые сапожки выглажены на самой лучшей в училище колодке с парафином и сахарным песком для блеска. Сдаём минно-подрывное дело, а принимает сам товарищ Старинов. Я лихорадочно листаю последнюю методичку, выпущенную училищной научно-исследовательской группой кафедры инженерной подготовки. Крайний раздел методички – новые научно-технические разработки в минном деле стран – участниц НАТО. Бегло пробегаю, стараясь запомнить в памяти не текст, а страницу целиком. Всё, пора! Чеканю шаг, представляюсь, тяну билет. И достаётся мне группа расчётов на подрыв неконтактным способом гидротехнического сооружения, самодельные взрывные устройства и практическая установка мины осколочной направленного действия. В вопросе по вероятному противнику простейшая «итальянка». А вот мой товарищ-одновзводник, курсант Лом-Али Таркан, турок родом из Анталии, вывезенный из Турции трёхлетним мальчишкой, схватил в третьем вопросе мины вероятного противника. Лом мучился, мотал бритой налысо башкой и жалобно смотрел по сторонам. Списать или достать шпаргалку было вообще невозможно. У него даже щетина успела отрасти за время подготовки. Первые вопросы он оттарабанил на пятёрочку, ушёл с инструктором на учебное подрывное поле. А на третьем вопросе срезался по полной и попалась ему та самая мина с аббревиатурой «Air/M/80-100300 f». До сих пор помню, как наш турок старательно выводил латинские буквы на доске. Старинов послушал, поулыбался, сам встал рядом и начал толкать курсанта к правильному отвёту, не подсказывая, а именно – наводя на мысль. Короче, американцы совместно с итальянцами придумали такую штуку, как воздушная мина. Приводится в действие как по радио, так и по проводам электрических цепей. Можно даже на таймерное устройство ставить или сопрягать с различного типа замыкателями, работающими и от повышения давления, и от колебаний воздуха. Мина – это просто труба наподобие миномётного ствола с уже заложенными осколочно-фугасными снарядами и вышибным зарядом. При подрыве мины снаряды вылетают на высоту от ста до трёхсот футов (от нескольких десятков до сотни метров), там снаряды подрываются, образуя огромные облака осколков, поражающих элементов и взрывных волн на больших радиусах. Самолёты, успешно проскочившие истребители и наземные посты ПВО, заходящие на штурмовку аэродрома или другого объекта, могут «подорваться» именно на этих минах. Смешно звучит – самолёт «подорвался» на мине! – но такое вполне возможно. Лом тогда всё-таки смог с блеском закончить ответ на третий вопрос билета. Выпустился он куда и хотел – в «Старокрымскую десяточку», – и наверняка сгинул где-нибудь под Трабзоном.

Находка Рыхлого давала много дополнительных возможностей. Если Рыхтенкеу сможет переставить электрические цепи в нужном порядке, то, к примеру, взлетающие «Фалконы» можно спокойно «подорвать» сразу после покидания полосы и наборе высоты к моменту выхода на горную седловину у «Гнезда Кондора». Так, и тем более у нас есть ещё один хорошо обученный минёр – водолаз Гриша, который в разговоре упомянул, что кое-что из специальных инструментов и измерителей смог вытащить с подводной лодки в процессе переноса базы на берег и минирования.

Рыхлый выслушал мои предложения, быстренько записал для Бахраджи, что ему нужно подготовить из минёрских принадлежностей, ещё попил чайку и снова скрылся из глаз в темноте. На душе у меня наконец-то полегчало и все стало на свои места. Можно вернуться на базу, тем более Ковалёв принял очередное сообщение.

Позже оказалось, что сообщение, принятое от Центра, особой смысловой нагрузки не имело. Просто группа цифр, в переводе означавшая «Ведите разведку, наблюдайте, при наступлении дня Д частота для связи такая-то, отсчёт времени в обратном порядке». Ну что же, ждём. Я начал составлять разведывательное донесение. Дело непростое и нелегкое. Сперва составить, а потом все ещё в нужном порядке зашифровать. Потом всё это наш радист забьёт в «накопитель запоминающего устройства». В нужное время Ковалёв развернёт специальную антенну и «выстрелит» сообщением с помощью аппаратуры быстродействия в эфир. Сигнал пройдёт через наш военный спутник и с него ретранслируется на приёмный Центр и оттуда уже, расшифрованный за какие-то доли секунды с помощью хитромудрой аппаратуры, пойдёт в группы боевого управления.

С составлением документа и шифрованием я промучился до утра, а Ковалёв, все время проспавший в тёплом спальном мешке, забил все эти группы цифр за какие-то считаные минуты. Ара тот без дела не сидел, все готовил снаряжение, инструменты и принадлежности для Рыхтенкеу, готовил завтрак для Мелконяна, пайки для Гриши и нашего Ивана, которым придётся ещё поработать. При этом ещё и умудрялся охранять чуткий сон Кузнеца и не беспокоить меня, составляющего донесение.

«Сторис» пришвартовали возле ремонтного пирса уже в темноте под светом прожекторов. Спасательная команда, приведшая судно на базу, поспешила убраться с катера, причём лица у матросов были какие-то напряжённо-испуганные. К причалу подкатила прозекторская машина в сопровождении джипа «милитари-полис».

Всех лишних матросов убрали с причала, сержант военной полиции выставил охранение. Через несколько минут по трапу пронесли на носилках чёрный пластиковый мешок.

Здоровенный сержант удручённо покачал головой.

– Док, – обратился он к старшему медику, – это кого вынесли?

– Лейтенант Виллис застрелился. Ещё одного с экипажа досмотровая группа сержанта Лепски в воде нашла, труп на вертолёте привезли, я уже вскрытие делал – в лёгких вода, захлебнулся бедолага.

– Кто таков, док?

– Из молодых «восемнадцатилеток дяди Сэма», Дэнис Премье. Остальных, Лепски говорил, теперь по всему океану собирать надо: катер на полном ходу на скалы сел, ребята, видно, на берег хотели высадиться, да всех об скалы поразбивало. Только радист успел «Мэй-Дэй» в эфир дать. Позахлёбывались и ко дну пошли! Их лейтенант сущий зверь был… Когда его брат-актёришка в Европе погиб, совсем с катушек съехал, постоянно в шахтёрском баре на стакане сидел.

– А-а… знаю такого, наш клиент! Всё гансов и русских проклинал! Как напьётся, так давай челюсти крушить…

– Война из людей делает идиотов, сынок. Меня, сопляка, в сорок пятом в Германии русский лейтенант-разведчик со своей разведгруппой из лап драпающих гансов выдернул, спирта налил, папиросами поделился, а вчера меня не пустили к русским пленным морпехам с Командоров. Даже осмотреть их не дали – всё боятся, что я попаду под очарование идей комми. Дебилы из службы безопасности думают, что я на шестом десятке своим умом жить не научился. Да и какие там коммунисты! Израненные мальчишки, которых так же, как и наших на убой бросают.

– Док, сэр, давайте не будем, – поморщился сержант, вспомнив о чём-то своём, – русские от нас далеко, нам ещё рапорт составлять. Мне придётся кого-то здесь на охрану ставить, негры из обслуги уже сплетни начали пускать о призраках острова, которых шахтёры откопали. Теперь новая сплетня о «Летучем Патруле», капитане-убийце и команде утопленников.

– Господи, сержант, рапорт полковнику Гариссону я все равно буду писать после вскрытия! Так что я поехал потрошить лейтенанта Виллиса, встречаемся в штабной секции. Служба безопасности пусть сама копается в этом дерьме. Бай!

Медики уехали. Сержант в задумчивости посмотрел на брошенный катер, освещаемый лишь лучами прожекторов. Завтра его подключат к береговой сети, начнут тщательно осматривать военные детективы и ремонтные команды, а пока он тихий и безмолвный покачивается на мелких волнах. А ведь действительно, разбитая посудина производит гнетущее впечатление. Как будто кто-то тёмный и страшный сидит внутри и готов в любой момент выскочить наружу и утащить за собой на дно. Бррр…

Военный полицейский мотнул головой, отгоняя наваждение, и заорал на подчинённых, успокаивая сам себя:

– Клинтон, крейсер тебе в бухту! От Вьетнама сбежал, а здесь от меня не уйдешь!! Нехер о саксофонах и девках-сосалках мечтать, первый на смене! На катер не заходить! Дежуришь на пирсе, смена каждые четыре часа! И, главное, не бздеть, солдат! Всё понял?!

Военный полицейский, с лицом пухлого ребенка и глазами навыкате, закивал головой и начал судорожно тискать автоматическую винтовку, передвигая её на грудь.

– Да тут у нас непонимание приказов старшего по званию, броненосец тебе в акваторию! Что надо отвечать своему сержанту, рядовой?!

– Есть, сэр! – выкрикнул, вытянувшись в струнку, военный полицейский.

– Так-то, сынок, сосиску тебе в булочку! Связь по телефону каждый час! Разрешаю пить воду и ссать в море! Вопросы?!