Текст книги "Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри"

Автор книги: Андрей Загорцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– А если неудачно? Мой вариант – снять отсюда всех винтовкой! Снайпер у меня отличный.

– Это крайний! Дырка от пули в трупе утопленника матроса-янки – лишний повод для раздумий. Искать их всё равно будут. Поисковый вертолёт в такую погоду не вылетит, сигнал маркера только с воздуха взять можно. Всё! Хоп, хоп, хоп – время, лейтенант! Я за своими, наблюдай!

Морской «майор» резко вздохнул и ушёл под воду. Где он вынырнул, я так и не заметил. На катере с надувной шлюпкой явно что-то не клеилось – она совсем не хотела надуваться. Видно, или баллон был повреждён, или где-то обнаружилась дырка. К тому же в корпус постоянно били волны и катер ворочался, словно огромная рыбина. Один раз, видно, даже попытались раскачать катер, запуская его на передний и задний ход. «Сторис» дёрнулся вперед, потом резко назад и – ещё больше застрял. Через несколько минут в волнах я заметил пучки водорослей – то появлявшиеся на поверхности, то опять уходившие в глубину. Отчаянные эти парни, морские разведчики! В такой-то шторм на берегу сидеть страшно, а они в воду попёрли. Где-то ещё томительных пара часов прошли в наблюдении. Американцы на катере всё-таки умудрились надуть шлюпку и теперь её потихоньку спускали на воду. Странно, мне даже в бинокль видно, что они касок своих не поснимали, инструкции у них такие что ли? Ведь если с каской, застёгнутой на ремешок под подбородком, со всей силы плюхнуться в воду, то можно шею к чертям собачьим сломать. Наверняка это и произошло с первым утопленником, которого так и не удалось затащить на борт и он оранжевым пятном все ещё скакал среди камней и морской пены.

– Водолазы у камней! – доложил криком со своей наблюдательной позиции Рыхлый.

Я начал тщательно осматривать местность в бинокль – не вижу ни черта! Ещё раз. И еще раз. На третий раз заметил пучок водорослей, подброшенный волной, который не распластался среди скал, а опять ушёл в море. По этому пучку и вычислил водолазов, тщательно осматривая камни.

Моряки с терпящего бедствие катера уже начали перебираться на суматошно мотавшуюся под ударами волн надувную шлюпку. Всё! забрались, пытаются поймать момент и отойти от корпуса. Отталкиваются вёслами и руками от камней, шлюпка крутится на месте. Постепенно её несёт к берегу, американцы ловят темп гребли.

– Командир! На катере чисто, никого не оставили! – докладывает более зоркий, чем я, Рыхтенкеу.

Тут я начинаю понимать, что шлюпку пронесет мимо камней с засадой. Водолазам придётся уйти под воду и догонять шлюпку на ластах.

– Уйдут, командир! – подтверждает мои выводы Рыхлый. – Давай я борт пробью! Звук выстрела ветром заглушит и волнами.

– Достанешь? – начинаю переживать я, – ведь расстояние-то не в пятьсот метров?

– Так и винтовка не Эс Вэ Дэ! Ещё немного и уйдут! – кричит Рыхлый.

– Давай! – решаюсь я. Тут же, буквально через секунду, треск выстрела. Шлюпка начинает крутится на месте, американцы бросают вёсла, начинают какую-то непонятную суету.

– Мошар, Лось! Готовимся в воду!! – проорал своим разведчикам каптри Иванов, наблюдавший за американцами, отгребавшими на шлюпке в сторону. – Ещё пара минут и придётся идти на ластах за ними под водой! Кислорода в баллонах может не хватить.

Моряки, лежавшие в воде и цеплявшиеся руками за выступы камней, подняли руки, давая понять, что команда услышана и понята. Однако лодка внезапно закрутилась на месте. Янки бросили вёсла и начали шарить руками по резиновым бортам. Волнами плавсредство потащило прямо на место засады. Шлюпка явно теряла плавучесть и сдувалась. Американцы начали бросаться в воду и пытаться выплыть на скалы.

– Чшшшш! – зашипел Иванов, привлекая внимание, и, махнув рукой в условном жесте, нацепил маску и, схватив загубник в рот, словно тюлень ловко ушёл под воду. Видимость под водой, несмотря на шторм, была отличная, только у самого дна крутилась мелкая взвесь песка и возле поверхности бурлили мириады воздушных пузырьков. Иванов осмотрелся – справа и ниже Мошар и Лось замерли, раскинув руки и поджав ноги, чуть подгребая ладонями и крутя головами. Над головами словно зеленые русалочьи волосы клубились водоросли маскировки. Каптри сориентировался по направлению движения. Бултыхающиеся ноги и пятна оранжевых спасательных жилетов были совсем близко. Дал беззвучную команду, и водолазы, словно большие черные нерпы, заскользили под водой. Первого янки Иванов схватил за ногу и, повернувшись спиной ко дну, яростно заработал ластами, таща того на глубину. Плавучесть жилета сыграла злую шутку с тонущим моряком. Жилет, не застёгнутый между ног, съехал ему на лицо, и он даже не сообразил, что происходит, только судорожно сучил руками, пытаясь выгрести на поверхность.

«Бля! Даже каску не снял», – мелькнуло в голове у Иванова, он отпустил ногу, успел перехватить одной рукой за воротник жилета, второй схватил спереди каску и резко рванул её вверх, ломая шейные позвонки. Резкий поворот головы. Вот они – бултыхающиеся ноги очередной жертвы. Чуть ли не с песчаной мути дна, словно сломанные куклы, раскинув руки, всплывают «уработанные» Мошаром и Лосем утопленники. Один из водолазов словно какая-то хищная рыба, обхватив обеими руками ноги американского матроса, тащит его ко дну. Иванов очередного противника, прямо из воды, схватил опять за ворот жилета и перевернул головой вниз с такой силой, что ноги американца показались на поверхности. Через пару минут наверху плавало шесть трупов в оранжевых спасательных жилетах. Двое крайних утопленников оказались на редкость живучими, успели сдёрнуть каски и, даже утащенные вниз, пытались оказать какое-то сопротивление непонятной смерти, пришедшей из-под воды. Один успел достать нож и выдернуть загубник у Лосева. Матрос на запасе воздуха в лёгких сумел вывернуть руку противника с ножом и утащить его на глубину. Загубник Лось взял только после того, как убедился, что американец захлебнулся. И еще один из моряков сам запутался в сдувшейся резиновой шлюпке и без посторонней помощи утонул. Иванов осмотрелся ещё раз – его водолазы, как обычно, чуть ниже, раскинули руки и чуть подгребают ладонями. Надо выйти на поверхность – в пылу борьбы кислород расходуется намного быстрее, а в малых нагрудных баллонах он и так уже был на исходе. Махнул своим и, шевельнув ластами, оказался на поверхности. Уцепившись за мертвяка, плавающего лицом вверх и открывшего в последней агонии рот, Иванов осмотрелся и выпустил загубник. Глубоко вздохнул, прочищая лёгкие и прогоняя шум в голове. Водолазы всплыли и, используя трупы утонувших американцев словно плавучие бакены, собрались вокруг командира.

– У янкесов по карманам быстро все осмотреть! Ищем карты, схемы и бумаги! Из остального ничего не брать! – проорал Иванов. – Сейчас досматриваем и уходим! Когда шторм стихнет, попробуем осмотреть катер – насколько он глубоко сел, – и досмотреть все его бэче и машинное отделение. Кое-какие мысли появились.

Моряки начали обшаривать утопленников. Однако ничего, кроме личных вещей, жевательной резинки и какой-то несущественной ерунды в карманах и в остатках шлюпки, не нашлось. Водолазы, оставив утопленников, выстроились в цепочку и погребли к берегу.

Я, наблюдая за резиновой спасательной шлюпкой с катера, так ничего и не понял. После выстрела Рыхлого шлюпку закрутило и начало относить к месту засады, устроенному моряками. Потом американцы начали прыгать в воду, и через несколько минут на волнах качались только оранжевые пятна жилетов. Катер стоял под ударами волн, всеми брошенный. Водолазов я так и не смог заметить.

– Плывут, – известил меня Иван, наблюдавшей за морем со своего уступа. Вскоре вся тройка выкарабкалась на скалы. Подождав удобного момента, я распрямил затекшие ноги и, подгоняемый ударами волн в спину, был буквально брошен на камни рядом с Ивановым.

– Порядок, – оповестил меня каптри, – все насильственно утонули, при обнаружении тел и даже вскрытии обнаружат только воду в лёгких. Я думаю, сразу после шторма их начнут искать. У меня будет приблизительно от двух до пяти часов осмотреть полностью весь катер – как под водой, так и внутри.

– Смысл есть, но ведь это лишний риск быть обнаруженными.

– Мы наших клиентов обшарили. Карт, шифровальных блокнотов или ещё чего-либо из документации у них не было, скорее всего, оставили на судне. Думается, даже в спешке не уничтожили. Если найдём карты с лоциями и обозначениями минных и боновых заграждений, считай мы две трети дела сделали. Останется сущая ерунда, и мы эту ерунду с помощью того же катера провернем.

– Вы его что – на ход поставите и на нём к базе пойдёте?! – удивился я авантюрности задумки морского «майора».

– Зачем, если его спасательно-поисковая группа обнаружит. Они его сами в бухту отбуксируют, – Иванов промолчал. – Эх, закурить бы! Короче, сами отбуксируют, но уже вместе с нами. Ждать надо, пока шторм закончится.

Рисковый он мужик. Как я понимал, водолазам осталось проникнуть к причальным пирсам, выяснить схему расстановки кораблей и какие-то элементы оборудования заградительных сооружений. При наличии на базе военных и вспомогательных судов их будут минировать. Вот как только янки притащат водолазов вместе с собой на военно-морскую базу? Ладно, это не моя головная боль. У каптри наверняка опыта в морских разведывательных и диверсионных операциях не занимать. Надо вернуться на свои базы, наверняка уже Ковалёв и Бахраджи с ума сходят от неизвестности.

– Твой стрелял по шлюпке? – спросил меня на обратном пути Иванов.

– Ага. Поняли, что шлюпку сейчас унесет от вас.

– Меток, однако. Расстояние-то приличное было. Причём выстрелил так, что янки и не поняли, что случилось на борту, никого не задело.

Я напомнил каптри про его же слова про лишние дырки. На базе было спокойно и тихо. Вернее, не было никого. Рыхтенкеу спокойно сел на камушек и начал забивать трубку.

– Насяльника! А насяльника столовой! Сделай разведчику кружечку чая! – попросил он куда-то в сторону. Из-за уступа выполз улыбающийся Ара.

– О, как хорошо! Все на месте, все живые! Сейчас Ашотик вам чая сделает, рыбки-то совсем не осталось, всё кто-то обещает то нерпу принести, то тунца наловить.

Чукча молча стерпел подначку и, забив трубочку до конца, раскурил и довольно прищурился в ожидании чая.

Появился Ковалёв и начал жестами отзывать меня в сторону.

– Кузнец, у тебя такое лицо, как будто наши уже в Лондоне высадились.

– Может быть, и высадились, а может и натовцы уже к Киеву подходят. Пойдём, командир, к спецприёмнику! Покажу что-то! Сигнал приняли в тот момент, когда вы на берег убежали.

Внутри что-то ёкнуло – неужели эвакуация?! Прошли к замаскированному приёмнику с вынесенной выше антенной. Кузнец откинул полог палатки, закрывавшей приёмник, и нагнулся к аппарату, нажал пару кнопок. Я нагнулся ниже – чуть ли не уткнулся носом в окошко светодиода. Светло-зелёный огонёк замигал в определённых интервалах. Сигнал эвакуации помню наизусть – «три три два два пять», здесь же выдаёт «пять пять семь семь один», что в переводе с группы цифр – «слушайте». Что же, интересно, нам слушать? Я повернулся к радисту.

– Ты чего-нибудь сообразил? Что это значит?! Сколько по времени был приём сигнала? Нас могли засечь?! Радиоигра? Или выходить из режима радиомолчания?

– Сигнал нам выстрелили за какие-то доли секунды, да и мы только в режиме дежурного приёма, на передачу не работаем. Радиоигра невозможна! Заметил, что точки на конце группы цифр не было? значит радист, скинувший радиограмму, был не под контролем. Да и скорее всего, сигнал кинула аппаратура с магнитной ленты. А «слушайте» сам не пойму – ведь по идее в режиме молчания мы и так слушаем.

Пришлось забрать у Ары поисковый приёмник и провести мониторинг частот. Статика, американский служебный открытый радиообмен, сводки погоды, обрывки музыки. Нет, совсем не то. Наверняка что-то другое. Радист, скрючившись возле приёмника, немигающим взглядом уставился на светодиод и даже не шевелился. У меня мыслей абсолютно никаких не возникало.

– Командир, я к Мошару сгоняю! Может, у него что-то родится. Одна голова хорошо, а две и на хер не нужны! А, командир?

Я махнул рукой, отпуская его к водолазам, усиленно готовившимся к обследованию американского катера. Пока старшины не было, я сам несколько раз подходил к приёмнику, запускал прокрутку сообщения и пялился на светло-зелёный огонёк. Рядышком со специальным приёмником, подключенный через разветвитель к той же антенне, стоял на каменной подставке индикатор работы разведывательной аппаратуры. Стрелка устойчиво стояла в красном секторе и вдруг резко ушла на синее деление. Чёрт! Этого ещё не хватало. Тут же стрелка снова зашла в красный сектор буквально на секунду и отскочила назад – и так несколько раз подряд. Наверно, на нашем принимающем самолёте или корабле что-то барахлит с аппаратурой. Тут как раз вернулся старшина.

– Командир, попозже схожу! Мошарик на подготовке, сейчас лучше к ним не лезть.

– Лёха! Смотри – индикатор разведкомплекса скачет туда-сюда. Это из-за шторма может быть? Ну, типа там плохая проходимость сигнала?

Ковалёв сел рядышком с индикатором и уставился на стрелку. Наморщил лоб.

– Да, вполне может быть на трассе сигнала гроза какая-нибудь, или нет, нет, нет, бляяяя!.. – заорал он и начал вытаскивать свой блокнот радиста из-за пазухи. Вытащив блокнот и карандаш из спецпакета с пиропатроном для моментально сожжения, он вперился взглядом в индикатор и, следя за стрелкой, начал строчить группы цифр на бумаге.

– Ключом работают, – оповестил он меня, продолжая писать.

И тут до меня дошло. На принимающем Центре нашли способ односторонней связи с нами. Проще простого! Отключают и включают принимающую аппаратуру. Наверняка, вместо выключателя-замыкателя используя тот же телеграфный ключ. Стрелка на индикаторе прыгает в ритме точек и тире. Так вот почему спецприёмник принял сигнал, переданный аппаратурой быстродействия, «слушай». Больше одного сигнала передавать опасно, могут засечь вражеские радиоразведчики. А тут никакой передачи нет. Молодцы эти научники из города дедушки Ленина! Такую штукенцию придумать!

Пока я восторгался, старшина закончил приём сообщения и вытер вспотевший лоб.

– Уф! Так, что у нас тут, – начал он расшифровку, – ага! Так, первая группа цифр, все как учили в военно-морском ПТУ, порядок расшифровки. Где у нас тут нужная страничка, – он вытащил свой блокнот специальных шифров, сверяясь со своими записями, нашёл нужную страничку и приступил к перекодировке полученных цифр в простой и понятный язык.

Переводил довольно долго, я успел перекурить и наведать Бахраджи и Рыхтенкеу. Ара как обычно перекладывал имущество, пересчитывал сухие пайки и продовольствие, беззлобно ругаясь на Ковалёва за растрату большого метража верёвок и фалов. Чукча был на побережье и преспокойно собирал выброшенную штормом на берег рыбу, сортируя её по каким-то своим ведомым лишь ему признакам.

Вскоре Кузнец закончил расшифровку и подал мне листок, вырванный из блокнота.

– Командир, я чуток передохну, а то от умственной работы устал больше, чем от восхождений по скалам. Это сообщение передадут ещё три раза – каждые два часа через десять часов с момента крайнего сообщения поступит новое.

Я разрешил ему поспать, сам заполз, спасаясь от порывов ветра, в пещеру и уставился на листок, тщательно запоминая написанное.

«Ноль два – объекты Z A F – Р Д не допустить работы Z загромождения и работы A не допустить уничтожения F день Д плюс». Ого, а теперь переводим в общепонятный и доступный язык и извлекаем из хранилищ памяти все нужные сведения. Сперва кодировка объектов: Z – система противовоздушной обороны острова, A – ну это проще простого, аэродром, F – так, а это как раз та самая шахта, отвалы которой мы наблюдали при подъёме в горы. РД в русской кодировке это разведка и диверсия. Если мы не можем передавать добытые сведения, значит разведываем сами для себя для последующего уничтожения, то есть выведения из строя, то есть диверсии. Если задача стоит так – не допустить работы зенитных постов противовоздушной обороны, – значит всё-таки штурм острова будет с воздуха – или парашютным, или посадочным способом. Не допустить загромождения и работы аэродрома. Ага, не дать взлететь истребителям прикрытия воздушного пространства и не дать загородить взлётно-посадочную полосу. Значит всё-таки будут пытаться сесть. Наше командование не знает – получили мы задачу или нет, выполнили все пункты и в каком объёме. Даже если выйдем из режима радиомолчания и аппаратура запустит сигналы помех, сперва будет доразведка. Скорее всего, пара самолётов плюс самолёт-разведчик где-то на высоте километров восьми. Потом первым пойдёт десант с лётной комендатурой десантного обеспечения и штурмовой группой. При удачном стечении обстоятельств и учитывая то, что наша аппаратура будет создавать активные радиопомехи, мешая нормальной работе средств радио– и радиолокационного обеспечения аэродрома, наши десантники, захватив центральный диспетчерский командный пункт и отключив помехи, спокойно смогут завести на посадку остальные самолёты с десантом. Если, конечно же, взлетка будет свободна от самолётов. Не допустить уничтожения шахты. Понятно. Значит всё-таки что-то добывают на этой шахте такое, что надобно и нашему советскому руководству. Значит имеются какие-то сведения, помимо того, что там что-то добывают, так ещё и при попытках штурма могут уничтожить. День «Д плюс» – и так понятно. День объявят дополнительно. По моим расчётам, чтобы выполнить поставленные задачи, мне нужен разведывательный отряд минимум человек в двенадцать, а лучше – человек в пятьдесят. А если думать дальше да глубже. Операция будет комбинированной – как с воздуха, так и с моря. Не зря же водолазы-тихоокеанцы сюда направлялись.

Надо идти к Иванову и держать военный совет, проводить расчёты и думать, думать, думать. Задача – она сперва всегда кажется невыполнимой. Это вроде как сядешь перед тарелкой борща и думаешь, что не съешь, а потом начинаешь хлебать полной ложкой и опустошаешь её всю, да ещё под стопку водки и зубчик чеснока. Мне даже от таких мыслей повеселело и борща с водкой захотелось.

Значит каптри был прав с самого начала. Десантная операция состоится. Эвакуация откладывается или вообще не была для нас предусмотрена.

Пришлось сжечь бумажку с расшифровкой, развеять пепел, вылезти из уютной пещерки и идти к базе моряков. Понятно, что у них подготовка к досмотру, но полученная информация всегда поможет скорректировать планы и избежать лишних телодвижений и ненужной работы.

Иванов, возившийся с парой моряков у своей «транспортной торпеды», отреагировал на моё сообщение спокойно и с кривой ухмылкой.

– Что и следовало ожидать! Мы с моря обеспечиваем, вы на суше, но реально – на три объекта четыре человека никак не получится. Я после осмотра катера, если сможем найти лоции и карты с местами заграждений, половину задачи выполню. Дальше останется только вывести из строя противокорабельные батареи на берегах бухты, разрушить систему боновых и минных заграждений, поставить маяки для прохода наших катеров огневой поддержки и десантных судов и – считай, морской десант удался. Короче, время, я думаю, ещё есть. До следующего одностороннего сеанса – шестнадцать часов. Знать бы, когда шторм уляжется – сейчас на катер идти смысла нет, нам обязателен осмотр подводной части.

– На хрена подводной-то?

– Есть мысль. Если катер пригоден к буксировке и янки притащат его в бухту, то пусть тогда притащат и нас. Зная их водолазов, под воду никто не пойдёт, в теснине между корпусом и скалами можно запросто голову положить. А мы попробуем наш носитель «вэпэшками» (ваккумные присоски) к нему пришвартовать, сами же, в составе тройки, затихаримся в машинном.

– Да как вы там спрячетесь?! Катер-то не сильно и большой! Всяко-разно буржуи осматривать будут все отделения и своих искать, – я в недоумении закурил, предложения Иванова сейчас попахивали чистейшей воды авантюризмом.

– Есть места на этих коробочках, где с комфортом паратройка водолазов разместится, – ухмыльнулся каптри. – Мы экономим кучу времени и средств обеспечения, аккумуляторов, воздуха и своих собственных сил. Если позволит состояние катера и американцы осмотр подводной части корпуса будут делать на базе, то нам реально останется выйти в удобное время под воду, отшвартовать носитель, провести доразведку, заминировать всё, что можно и нельзя, и тихонечко уйти. Останется решить проблему с противокорабельными батареями и батареями ПВО, прикрывающими воздушное пространство над бухтой, и всё – можно спокойно заходить в бухту на малом ходу и высаживаться прямо на причалы.

– Может, бочки для горючего подорвать? – предложил я. – Горючее по бухте растечётся, задымление будет хорошее.

– Да нет, не вижу смысла. Это как плюс, так и минус – по горючке горящей в бухту заходить проблематично. Я думаю, если на высотах вдоль бухты стоят эрэлэски (РЛС – радиолокационные станции), то можно просто-напросто вырубить электрическую подстанцию на морской базе, на аккумуляторах они долго не протянут – часа три-четыре от силы. Если за это время подачу электроэнергии не наладят, то Батейнд остается без «глаз и ушей» с моря, наша любая пара штурмовиков, зайдя по курсу с «Гнезда Кондора» и зная точки нанесения ударов, разметает все за один заход.

Забравшись между валунов и укрывшись плащ-палаткой, мы приступили к планированию специальных мероприятий и расчётам. Сам Иванов с водолазным специалистом Лосевым и радистом Мошаруком брался за выполнение морских задач и разведки бухты с моря. Двоих своих разведчиков перераспределял в мою группу. Мне доставался замкомгруппы-мичман и минёр. Иванов сам имел достаточный опыт минирования подводных объектов и инженерных сооружений, поэтому минёра отдавал нам в паре с мичманом.

Теперь оставалось ждать окончания шторма, чтобы провести обследование «Сториса». По результатам работы моряков мы уже могли спланировать работу наверху на острове.

По части метеопрогнозов у меня имелся собственный специалист, который как будто почуял, что в нём есть нужда, и появился самостоятельно буквально через пару минут.

– Командир, я нужен? – спросил Рыхтенкеу, удобно усаживаясь на камнях и мостя винтовку на колени.

– Иван Фёдорович, мнение твоё интересует – когда шторм закончится? – задал я чукче вопрос.

Рыхлый прищурился, посмотрел на небо и одинокую чайку, метавшуюся над скалами.

– Не скоро, однако. Хотя подсобить можно – подарок ворону принесем, море успокоится.

– Ты же коммунист! Какие нахрен вороны и жертвы?! – не понял я. Иванов тоже непонимающе пожал плечами.

– Не вороны, а ворон, – спокойно ответил Рыхтенкеу. – Так-то коммунист, не спорю, но и ворон, согласись, командир, он ведь тоже не приспешник НАТО. Жертву-то он не требует – так, небольшой подарок. От нас ведь не убудет, и в идейности своей никто не пошатнется: и ему приятно, и нам польза.

Я посмотрел на море. Волнение стало ещё больше, ветер завывал между скалами, начал моросить противный мелкий дождь.

– Иван! Делай, что хочешь! Если твой ворон поможет, я ему ещё полпалки колбасы сверху выделю и сто грамм наркомовских.

– Сигарету, командир, ещё дай! Ворон, однако, махорку не любит, – спокойно посоветовал Иванов.

Ещё один шутник – «ворон», «однако». Но Рыхтенкеу отнесся к шутке каптри спокойно и благожелательно махнул головой. Я выделил чукче целых три «Кэмела» и разрешил взять из пайка полпалки сухой колбасы. Спирт пока брать коммунист-шаман отказался. Я махнул рукой на чудачества Рыхлого и отправил того заниматься своими колдовскими ритуалами. Сам продолжил расчёты вместе с Ивановым. Вечерело, моросил мелкий противный дождь и задувал ветер. Я распределял личный состав на разведку объектов, советуясь с «морским майором», обсуждал различные детали. Видно, что Иванов повоевал побольше моего и опыта в диверсиях и разведке у него предостаточно. Войну он начинал где-то на боевом дежурстве в Тихом океане ещё капитан-лейтенантом. Что и где он разведывал, что пустил ко дну и кого прирезал в подводных схватках, я не расспрашивал. Надо – сам расскажет. Но мыслил он вполне адекватно, с некоторой долей авантюризма и допустимого риска. После долгих дебатов, расчётов и перерасчётов всё-таки смогли расставить приоритеты задач. Выходило так, что зенитный пост «Гнездо Кондора» при проведении диверсии будет являться первым и ключевым. Трасса пролёта и эшелон над «Гнездом Кондора» – основные для островной авиации. Тем более, если наши выкладки верны, на постах стоят переделанные под стационарные посты AN/MPQ-53, а расчёты РЛСок основного поста этих типов дают команду остальным постам на засечки воздушных целей и их уничтожение. Остальные посты, при выведении из строя основного и нарушении общей радиолокационной сети, смогут надеяться только на визуальное обнаружение самолётов противника. Но с другой стороны, если правильно завести наши самолёты на нужный курс, то фланговые посты ПВО, которые будут вынуждены стрелять на неудобных для них ракурсах, абсолютно безопасны.

Тут при проведении диверсии можно пойти дальше: если захватить пост, то можно будет подать сигнал об обнаружении подлетающей авиации противника. У американцев, какими бы они ни были зажравшимися капиталистами, мозги всё-таки есть. Из-за того, что остров представляет собой чашу и аэродром находится на дне и его окружают горы, то станции радиолокационной и радиотехнической разведки противовоздушной обороны при расположении их на аэродроме, из-за особенностей рельефа, абсолютно бесполезны. Поэтому они все и вынесены на посты на превышающих высотах. Если мы будем знать «Д», то сможем рассчитать время, захватить пост и обязательно оставить в живых расчёт станций. Заставить зенитчиков передать сигнал о воздушном нападении и поднять авиацию прикрытия в воздух. Поднимется она в воздух, но при проходе-пролёте самолёты нужный боевой эшелон по высоте не займут и перестроиться не смогут. Короче, попрут многоцелевые «Файтинг-Фалконы» F-16 как неподготовленные персы в Фермопильский проход на царя Леонида и его отличников боевой и политической подготовки воинов-спартанцев. На посту должны быть планшеты, на которых отмечается воздушная обстановка, и высоты прохода самолётов, и их обозначенные коридоры. То есть, захватив пост и зенитную установку, мы спокойно можем выставить стволы пулемётов в нужном направлении и угле для почти стопроцентного поражения проходящих над постом самолётов.

Не допустить работы и загромождения взлётной полосы на аэродроме – в принципе тоже не столь уж и сложная задача. На ЦДКП (центральный диспетчерский командный пункт) и в КУПО (команда управления противовоздушной обороной, состоит в подчинении командования воздушной и космической обороной) должны понять, что на основном посту ПВО что-то произошло. Тут товарищ каптри со знанием дела, стрельнув у меня сигарету и со смаком закурив, рассказал алгоритм последующих действий американцев.

Первое, группы быстрого реагирования из подразделений охраны и обеспечения на вертолётах «Блэк Хок» попытаются высадить штурмовые группы на пост и досмотреть его. Обычно это тройка вертолётов – один транспортный и два огневой поддержки. К такой численности винтокрылых и тактике янки пришли, изучив опыт боевых действий в первые несколько месяцев войны. Думается, что «морской майор» всё это постиг на собственном опыте. Рассказывает так, как будто видит это все воочию. Высадившаяся досмотровая группа, под прикрытием вертолётов огневой поддержки «Супер Кобра», должна проникнуть на пост и досмотреть его. При случае захвата – отбить обратно. После этого высаживается команда специалистов и ремонтников, восстанавливающая управление.

– Понял, лейтенант, – каптри, сделав крайнюю затяжку, принялся растирать окурок об камень.

– Да понял, конечно. Толковая тактика, – ответил я, раздумывая. Показалось, что в рассказе Иванова есть какая-то зацепка.

– А прокол в этой схеме уразумел?

– Ага, – дошло до меня, – ведь зенитная установка у нас в руках! Значит, мы можем обработать вертолёты ещё на подлёте, ведь насколько я знаю, у ихних установок станки с круговым сектором обстрела.

– Вот то-то и оно, – улыбнулся Иванов, – наши бы в такой ситуации расхуячили бы пост или ракетами, или артиллерией, или с тех же вертолётов, не задумываясь. А потом бы уже досмотрели да поставили новый. А тут – вроде как бы и забота о своих военных, но, с другой стороны, потеряют больше и в технике, и в личном составе. Теперь давай думать – есть ли смысл при захвате поста запускать дезу о вторжении советских самолётов в воздушную зону противовоздушной обороны острова и поднимать в воздух «Фалконы». Если в установленное время будет снят режим радиомолчания, мы ведь спокойно можем передать информацию о трассе захода на остров для самолётов с десантом. А истребители на взлётку может не пустить всего лишь один твой снайпер. У «мосинки» убойная – до трёх километров. Сядет твой чукча на заранее выбранную позицию и начнёт несущие стойки шасси простреливать. Звуков выстрела хрен кто услышит. Так же и вертолеты можно обработать. Там в несущую ось винта достаточно попасть – и он достаточно долго с места не сдвинется.

– Вариант со снайпером отличный и не затратный. Если моего Рыхлого посадить там с запасом махорки и патронов, он может пол-аэродрома перещелкать. Главное, место выбрать.

– Вот и я о чём баю. Но мне кажется, всё-таки надо готовиться к огневому варианту с захватом «Гнезда Кондора», потому что самолеты наши надо завести максимально быстро – мы ведь не знаем оперативного построения сил флота противника и что будет при одолении воздушных рубежей обороны. Согласись, даже если ваша хитрая аппаратура начнёт ставить помехи, мы все запасные каналы связи не знаем. На КУПО может всё-таки пройти сигнал боевого управления, чукча твой может погибнуть или не успеть подстрелить один из самолётов.

– Ага, понял, – продолжил мысль я, – ещё неизвестно, как прорывается эшелон противовоздушной обороны на подступах к острову. Если мы гарантированно выведем часть многоцелевых истребителей из строя до того момента, как начнут работать помехи, то, пользуясь отсутствием устойчивой связи местного командования, уже спокойно с помощью меткого глаза товарища коммуниста Рыхлого выводим из строя летательные аппараты противника, не давая им загромоздить взлётку и воздушное пространство. Ведь мы-то толком время начала работы постановщиков помех не знаем. Поэтому, когда датчики дистанционно активируют, у нас будут дополнительные плюсы.