Текст книги "Выбор оружия"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Сергей Майоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

10

Игорь вернулся из уборной, и Волгин указал ему на сотовый телефон:

– Надо было брать с собой. Тебе опять звонили.

– Кому это я понадобился? И снова номер не определился.

– Жена не может искать?

– Я предупреждал, что задержусь. – Тем не менее Игорь перезвонил домой, выяснил, что у него в тылу все спокойно, и взялся за графин. – Еще?

– Никогда. Как ты можешь пить эту гадость?

– Была бы твердая – грыз. Представляешь, как мы влипли на днях? Работали по одной интересной теме, там выходы – на самый верх. Получили информацию, что один адвокатишка хранит дома патроны, получили санкцию на обыск – и к нему. Все по закону, понятых в квартиру перед собой запустили, никакого спецназа, обращаемся с ним исключительно на «вы» и по имени-отчеству. Я даже галстук по такому случаю повязал. Хата – нам и не снилось. Один коврик для кошки стоит больше, чем моя годовая зарплата. На адвоката без слез не взглянешь. Синеет, краснеет, глотает валидол упаковками, а бумагу с постановлением вверх ногами держит и возмущается, что роспись прокурора прочитать не может. Пять минут пошуровали – и нашли. Одних «маслят» для АКМа триста штук, магазины к «Макарову», лазерные прицелы, глушаки. Начинаем оформлять, и тут выясняется самое интересное. Все это хозяйство не его, а жены. Она весь обыск вокруг нас ходила, держалась получше муженька, но молчала, стерва. Я думал – чего такая спокойная?

– У нее есть справка из дурдома?

– Не угадал. Она работает в одном из районных судов. Как понимаешь, не уборщицей. Естественно, городская коллегия привлечь ее не разрешила. В результате – местным ребятам «глухарь» повесили по хранению оружия, на нас – дело возбудили за превышение власти. Мы, мол, все заранее знали и учинили провокацию против нее. Даже мотив какой-то нашли, типа того, что она когда-то оперативника осудила, а мы решили отомстить.

– Дело на вас прекратят, ни малейшей перспективы нет.

– Я и сам прекрасно это понимаю, но веселее не становится. Последний перл выдали – хотят ознакомиться с делом оперативной разработки, проверить, какие у нас были основания обыск просить. Подозревают, наверное, что мы весь этот арсенал в карманах принесли и подбросили. Не один, не два патрона – три сотни одних лишь автоматных. А то, что Немезида эта по совместительству юрисконсультом в одном сомнительном СП, которое как раз на ее территории расположено, подрабатывает – никого не волнует. Кстати, через два дня после обыска она в командировку за границу улетела, вопросы бизнеса решать.

– Наш вечный вопрос: а судьи кто? Все в мире относительно. Ты вот ею возмущаешься, а она сейчас, может быть, в компании подруг про тебя вспоминает. Представляешь, какими словами? И никто ее не убедит, что она виновата.

– Спасибо, утешил.

– Давно пора было привыкнуть. Ты сколько лет в органах?

– Последнее время наша работа мне все больше напоминает шахматный турнир.

– Крайне меткое сравнение. Главное, оригинальное.

– Мы играем, а правила все время меняются, только нас об этом предупреждают в последний момент. То пешки отберут, то короля буквой "Г" ходить заставят, а ферзя к доске пришпандорят из-за отсутствия финансирования. При этом правила меняются только в отношении нас. Зрители стоят над душой и возмущаются: «Ты до сих пор не можешь выиграть? И за что вам только деньги платят! Конем ходи, деревня», а противник норовит огреть доской по голове, когда удается его одолеть, и, если не ответишь ему тем же, победу выпустишь из рук. Только отвечать надо, когда арбитр отвернется, а то дисквалифицируют за нeспортивное поведение. Лет на семь-десять.

– Еще добавь, что руководство шахматной федерации, вместо того, чтоб регулировать игру, увлеклось превращением Старых Васюков в Нью-Москву.

– А разве не так?

– Игорь, у нас разговор ни о чем. Напоминает кухонные посиделки семидесятых годов, когда под радио и портвейн «Три семерки» переживали за родину. Никто за доску нас не гнал, игру выбрали сами. Помнишь главное правило? Взялся – ходи.

Волгин оценил оставшееся в графине:

– Чувствую, не хватит. Еще две рюмки, и я за руль не сяду, а бросать машину здесь не хочется. Меня, конечно, уважают, но колеса снять не погнушаются. Если время тебе позволяет, предлагаю переместиться ко мне домой. Когда еще встретимся?

– Поехали, – махнув рукой, Игорь разделил остатки водки. – Шоу должно продолжаться…

Фролов уснуть не мог. Ворочался, скручивая нагретую простыню в жгут, взбивал подушки. Мстительно затушив хабарик о сигарные окурки в пепельнице, тут же хватался за пачку и щелкал зажигалкой.

Вера осталась в прошлом. Недалеком, но ушедшем, хотелось верить, навсегда. В том прошлом, где были выстрелы и страх, где было много унижений и ошибок, но ни грамма удачи.

В очередной раз он представил, как входит в спальню. Люба, наверное, спит. Он пристраивается рядом, начинает ее гладить и целовать, и…

Она страстно отвечает, хрипло спрашивая: «Сколько тебя можно ждать?» Или бьет его в печень, вскакивает, прикрываясь подушкой, включает свет и поднимает хай на весь двор?

Фролов пытался себя убедить, что возможен только первый вариант. В крайнем случае, нечто нейтральное, но никак не мордобой с позорным изгнанием.

Не убеждался. Опыт последних дней ехидно подсказывал, что все пройдет по худшему сценарию, и в тот момент, когда его предадут анафеме, завалится бородатый бандит. Непременно пьяный и с кодлой друзей, для которых замочить соблазнителя – как переспать с проституткой. Вполне привычно и приятно, но с нервным привкусом возможных осложнений. Если сильно не повезет – осложнений смертельных, вроде СПИДа в лице правоохранительных органов.

При мыслях о бородатом запал у Фролова гас, но ненадолго. Наверное, девушка знает, когда ждать визита ухажера, и сегодня он не заявится точно. Стала бы она подставлять свою шею, пустив в квартиру постороннего! Наверное, у них строгий график встреч, или он вообще здесь не бывает, или они банально поссорились. Разругался же он с Верой, хотя всего пару дней назад помыслить об этом не мог! Так и они – поцапались из-за бриллиантового колье. Она хотела новое, он подарил – с убитой женшины. Теперь он не придет, она тоскует и хочет отвлечься…

Очередной раз крутанувшись с правого бока на левый, Семен замер: дверь спальни была призывно открыта. Он не слышал, когда она отворилась, но факт оставался фактом, не допускающим двоякого толкования: его, безусловно, ждали. В темноте белели боковина кровати и вытянутое девичье тело, укрытое одной лишь легкой простыней. Люба провела ладонью по бедру, а потом рука поднялась, изогнулась невыразимо красивым, призывающим жестом и исчезла из поля зрения.

Фролов услышал – и не поверил своим ушам:

– Сколько тебя можно ждать?

Голос прозвучал обыденно, без намека на возбуждающую хрипоту, с которой иногда разговаривали в фильмах и о которой вспоминал Славка, показывая фотографии подруг. Хуже того – в нем прозвучали нотки разбитной доярки Люси, с которой на сеновале перебывала вся взрослая половина деревни и с которой сам Фролов лишился невинности, о чем крайне не любил вспоминать.

Для Фролова эти слова были подобны звону райских колокольчиков.

Он встал, одернул трусы и в спальню прошел на цыпочках…

…За окном занимался рассвет.

– Вера тебя хвалила, – сказала Люба; она сидела, прислонившись к спинке кровати, и гладила по волосам Семена, который лежал, свернувшись калачиком, слегка поперек матраса, опершись босыми пятками в стенку, а макушку пристроив на Любином животе. – Но я не думала, что ты настолько хорош.

Вы с ней это обсуждали? – Фролов открыл один глаз.

– А что тут такого? Понимаю, если б ты геем был, тогда неприлично.

– Тебе правда понравилось?

– Глупенький…

Язык Фролова жег вопрос, задать который он не решался. Но ведь если она с Веркой обсуждала такие проблемы, то почему теперь, после того что случилось, нельзя спросить? Он напрягся и выдал:

– А… тот?

Сказал и замер, дышать перестал, ожидая уточнения: «Который?» и, может быть, отповеди.

Люба его поняла, усмехнулась беззвучно и провела рукой по волосам еще нежнее:

– Ты лучше.

– Спасибо.

Три часа назад колокольчики не наврали – он, действительно, оказался в раю, а их малиновый звон обернулся маршем победы.

– Скажи, ты воевал в Чечне?

– Это что-то меняет?

– Нет, но просто интересно. Я был в хозяйственной роте. Если честно, то не рвался туда, где стреляют. Подальше от начальства – ближе к кухне.

– Правильно. А что случилось у Веры в квартире?

Идиллия кончилась. Колокольчики издевательски звякнули – и оборвались. В райских кущах Фролов сорвал запретный плод.

– Ты про это знаешь? – он поднял голову.

Спроси она чуть раньше – и долговременное расстройство подовой системы было бы ему обеспечено.

– Кое-что слышала. В нашем кабаке справляли поминки.

Несмотря на обещание Артема, ночь прошла спокойно. Он даже развязал пленников, позволяя им напиться и справить нужду.

– Сама напросилась, – он чуть ли не извинился, в очередной раз стягивая веревки на запястьях девушки. – Могла бы вести себя спокойно. И прошу тебя, не пытайся больше убежать.

Так и протянули до утра. Они – лежа под разными койками, спиной друг к другу, лицом к стене, он – за столом, почти не прикасаясь к спиртному, проваливаясь в тревожную дремоту и встряхиваясь, чутко слушая посторонние звуки, которые в ночной деревне разносились далеко и должны были оповестить о прибытии непрошенных гостей. Ни плющить Перекатникова, ни насиловать сестру Артем не стал. Для первого не возникало повода, второе даже Казначею казалось не правильным.

Больше всего он боялся, что Фролова арестовали, что он дал показания и нарисовал группе захвата схему убежища. При таких обстоятельствах и самому крутому спецназу придется несладко – шум мотора слышен за несколько километров, собаки разбрешутся, не дадут чужакам подойти незаметно, вокруг пустые строения, река… При первом признаке тревоги Артем готов был дать деру, но – обошлось.

Накануне вечером он не смог уехать в город – отменили электричку. То ли провод где оборвался, то ли шахтеры вышли на рельсы – никто толком не знал. Несколько человек, изрядно подогретых спиртным, осадили кирпичный «скворечник» билетной кассы и хотели разнести стекла, но к ним, на свое несчастье, приблизился Казначей. Он вел себя мирно, хотел поинтересоваться расписанием на следующий день и отвалить, но кому-то его лицо показалось вызывающим, и последовала простая, без лишних затей, заводка.

– Он не местный! – крикнул кто-то из самых сопливых, и хотя все в толпе были дачниками, приехавшими на дачный сезон из разных городов, Казначея сбили на землю и потоптали ногами.

Он крутился, как мог, чтобы уйти от ударов, но о реальном противодействии не помышлял. Один на один, Казначей еще мог бы перемахнуться, но противников было с полдюжины, к тому же волю к победе парализовывала и непривычная обстановка, в которой он очутился.

Извиваясь в пыли, Артем не вспомнил о гранате, спрятанной на дне сумки. Вид зажатой в ладони «лимонки», вкупе с решительным лицом и уверенным голосом, мог обратить в бегство и не такую толпу, но…

Ни гранаты, ни характера никто не увидел, а потому вальс продолжался. Тетя-кассир, отважно высунувшаяся из своего окошка с криком «Немедленно прекратите, а то милицию позову!», ситуацию не изменила. Ближайшее отделение располагалось верстах в десяти, а когда милиционеры последний раз приезжали в поселок, не вспомнили бы и аксакалы.

Безобразие пресек папаша одного из драчунов, человек, очевидно, почтенный и не из робкого десятка. Толпа рассосалась. Мужик помог Казначею подняться, назвал мудаком и, не претендуя на благодарность, растворился в темноте следом за своим отпрыском.

Артем поплелся на дачу, переживая, что мог лишиться всех денег.

Недалеко от участка попался Антоныч, бодро топавший в попутном направлении.

– Моя спать улеглась. Храпит так, что на луне слышно, вот я и решил прогуляться, – сказал отставной вояка с намеком на халявную выпивку.

Темнота мешала ему рассмотреть побои Казначея.

– Валентин уехал. Я один остался, на поезд опоздал, – сказал Артем, останавливаясь так, чтобы загородить калитку. – Водки больше нет. Кончилась вся.

Он представил, что было бы, если б он уехал, а настырный сосед завалился в гости и нашел пленников.

– Совсем?

– Абсолютно.

Антоныч не верил. Стоял и пялился на Казначея строгим взглядом, но, похоже, не разбирал ни черта, не соврал Перекатников о его зрении.

– Я устал и хочу спать. До свидания, – Артем добавил в голос металла и был уже готов спровадить нахала более действенным методом, но тот вдруг молча развернулся и ушел.

«Хорошо, что у этих придурков не хватило смелости закричать, – подумал Казначей, подходя к дому. – Наверняка ведь слышали наши голоса»…

…Утром он ушел, спеша на одиннадцатичасовую электричку. Пленников оставил связанными, пообещал вернуться после обеда – и если вчера они не поверили, то теперь слушали со страхом в глазах.

На перроне был в 10.45. Неподалеку вертелся один из вчерашних обидчиков, больше пассажиров не было, что Казначея слегка озадачило. Тем не менее, убедившись, что враг его не узнал или просто не помнит случившегося, тихариться не стал, занял скамейку и приготовился ждать.

Начинающийся день обещал выдаться жарким – и по погоде, и по событиям.

Никто из тех, кому в них предстояло участвовать, об этом не зал.

Разве что Казначей догадывался. Но и он, щурясь под утренним солнцем, предполагал другую концовку.

11

– Справляли поминки? – Фролов похолодел. – Они что… с этим?

На последнем слове голос сорвался. Люба рассмеялась так беззаботно, что у Семена от сердца слегка отлегло.

– Ты имеешь в виду Сашу Графова, Дракулу? Конечно, нет! По-твоему, все бандиты в городе из его бригады? Нет, они были из другой группировки, но в их мире все так переплетено, что они знают друг друга. Об этом не принято спрашивать, и я не хочу знать, кто стрелял, за что, но ты мне просто скажи: это случилось из-за Веры?

Фролов не знал, как поступить. Прыгнуть в штаны и сбежать из квартиры? Куда? Если б она хотела его заложить, то сотню раз могла успеть это сделать.

– Не хочешь, можешь не отвечать. Извини, что спросила.

– Да нет, ничего, – запротестовал Семен. В конце концов, что лишнего он может ляпнуть? Она и так все знает. Но лучше, наверное, не говорить, что он вступился за бывшую любовницу – нынешней подруге это вряд ли понравится, ведь женщины такие мстительные.

– Вера там была ни при чем, – начал он осторожно, припоминая, как учил Казначей. – Разборка вышла из-за денег. Эти трое решили, что мы им что-то должны, назначили срок, а когда с деньгами не вышло, стали размахивать пистолетом. Пришлось защищаться. Подрались, нам повезло, удалось отобрать ствол.

– Быстрый и мертвый, – улыбнулась Люба, и напрасно Семен не видел в этот момент ее лица: предложив версию Казначея, он совершил ошибку.

Лучше б не врал…

– Что?

– Кино такое было. Ковбойское. Один ковбой быстрый, другой – мертвый.

– Да, там такое кино получилось! А как ты этого, бородатого, назвала?

– Сашу? Дракула. Граф Дракула. Александр Графов.

– Ты ему…

– Нет, я про тебя ничего ему не скажу. Честное слово, – перебила Люба решительным тоном, которому Семен сразу поверил. – У нас сложные отношения, так что можешь не переживать.

Подумав, Семен поцеловал Любу в живот. Потом еще и еще, потом выше и ниже. Перестал тереть пятки о стену, развернулся, оказавшись сверху – и через некоторое время произошло то, что и должно было случиться. Люба вымотала все его силы. – Ты – самая хорошая. Я тебя люблю, – прошептал он, засыпая с улыбкой на лице.

Некоторое время она лежала, прислушиваясь к его дыханию. Лицо ее было напряженно. Выждав достаточно, переложила руку Семена со своей груди на подушку и тихо встала.

Плотно затворив дверь, девушка присела на диван в гостиной. Прошло минут пять, прежде чем она двинулась дальше. Прихватив трубку комнатного радиотелефона, устроилась в ванной и, под прикрытием душа, включенного на полную мощность, нажала нужные кнопки.

Ждать ответа пришлось долго. Девушка нервничала, поглядывала на дверь, но связь не обрывала. Она была достаточно опытна, чтобы знать: при таком напоре воды подслушать из коридора невозможно, а если Фролов и застукает ее с телефоном в руках, она сумеет отвертеться. Плохо, что не подумала обыскать его вещи. Но не такой же он дурак, чтобы болтаться с «мокрым» стволом!

– Ну? – Мембрана четко передала сквозившее в заспанном голосе недовольство.

– Я тебе весь вечер дозвониться не могла… – отвернувшись от двери и подставив ко рту ладошку, быстро заговорила Люба.

…Когда Фролов проснулся и, понежившись, изволил встать с кровати, девушка смотрела на кухне маленький телевизор.

– Это я тебя разбудила?

– Нет, можешь сделать погромче. Она прибавила звук.

– Такая интересная передача. Можно, я досмотрю?

На подиуме дефилировали тощие манекенщицы, одетые непонятно во что. Семена такие не привлекали, хотя Славка в свое время и уверял, что «сухие дрова жарче горят».

– Неужели тебе это нравится?

– Красиво…

Фролов подсел к девушке, обнял за плечи. Смотрел на экран, ничего не понимая. Чувствовал, как возбуждается от ее дыхания.

– Подожди, – она мягко избавилась от его навязчивой руки. – Ты можешь сходить в магазин? У нас кончился хлеб.

– Кончился? Мне казалось, что вчера было много.

– Посмотри, если не веришь.

– Конечно, схожу.

– Здесь недалеко, через дорогу перейти… Подожди, я тебе дам спортивный костюм, чтобы долго не одеваться.

Красно-черный «Адидас» пришелся ему впору.

– У тебя склад, что ли? – спросил Фролов, красуясь перед зеркалом. – Что ни дашь, все новое.

– Зачем старье копить?

– Я быстро.

Закрыв за ним дверь, Люба вернулась на кухню и принялась готовить завтрак на одного человека.

* * *

Обсуждение как шахматных, так и прочих проблем достигло апогея к двум часам ночи. Потом голоса ораторов стали терять внятность, а мысли – силу и гибкость. Какое-то время под аккомпанемент радио еще было слышно звяканье стекла о хрусталь и царапанье железа по фарфору, но вскоре и эти звуки стали повторяться все реже, а ровно в четыре Сергей добрался до своей кровати и попытался заснуть, не обращая внимания на храп Игоря, оккупировавшего «гостевой» диван. Закрывая глаза, он начинал падать в пропасть, судорожно их раскрыв, он видел раскрутившийся комнатный потолок с приплясывающими люстрами.

Такого не было уже давно.

«Однако я нажрался», – решил Сергей и, устроившись на правом боку, попытался взять себя в руки.

…Телефон звонил немилосердно. Волгин ответил, не вдаваясь в подробности, кого-то обматерил и бросил трубку, намереваясь зарыться под подушку и досмотреть сон, но мерзкий аппарат не умолкал. Сергей хотел вырвать розетку, а утром – разнести АТС, но встрепенулся и, оторвавшись от кровати сообразил, что разговаривал во сне.

Часы показывали начало восьмого. Босиком, поеживаясь, он дошлепал до телефона:

–Да.

– Доброе утро!

– Утро добрым не бывает.

– Помощник дежурного по Северному РУВД Кириков. Мне нужен Волгин.

Голос сержанта звучал жизнерадостно. Не иначе – спешит поздравить с повышением или прознал о выигрыше в лотерее. Помдежи – они такие. Все про всех знают, хотя и работают, не покидая дежурки.

Сергей прочистил горло:

– Он слушает.

– Тревога у нас. Сбор личного состава.

– Какая тревога? Вчера ж никто не предупреждал!

– Проверяющий из главка приехал, – сержант понизил голос.

– Да что они там… все… е…?

– В общем, я вам передал, – привыкший разносить дурные вести, помдеж не позволял вовлечь себя в дискуссию. – Отмечаю! А вы – продублируйте остальным по схеме оповещения. Проверяющий пообещал, что если соберется меньше трех четвертей личного состава, то завтра он опять объявит тревогу.

– Лучше б зарплату вовремя платили! – Волгин хрястнул трубкой по аппарату и пошел к аптечке глотать цитрамон.

Удивительно, но Игорь тоже проснулся и выглядел гораздо более свежим.

– Ну и чего ты вскочил? Можешь дрыхнуть, рожа министерская! – Волгин показал ему кулак.

– Сам виноват, не фиг было отвечать. А теперь придется ехать. Я же предупреждал, что под Сиволапова копают. Вот и началось…

– Порадуйся, порадуйся! – Сергей разжевал вторую таблетку.

– Сделать гадость – всегда ра…

Договорить не успел – перебивая хозяина, подал голос сотовый телефон. Волгин посмотрел на него мстительно, Игорь – с ненавистью и подозрением.

– Вас тоже вызывают, сэр!

– Нас-то за что? Мы же Сивого сами разрабатываем!

– Долго ковыряетесь, вот и решили поторопить.

– Может, отключить? – Игорь поднял невесомую «Нокиа».

– А если жена разыскивает?

– Мы ж ей вроде ночью звонили?

– Я лично не помню.

– Вот дьявол…– Игорь нажал кнопку приема и произнес слегка измененным голосом, чтобы можно было потом отвертеться: – Ну?

По мере того, как изменялось выражение лица коллеги, Волгин понял, что ему звонит не дежурный и не жена, что новости важные и связаны с работой. Когда Игорь, массируя затылок, принялся инструктировать собеседника, он догадался, что в расставленные сети попался Казначей. Или второй, до сих пор не установленный.

– У нас машина есть? – зачем-то уточнил Игорь, прикрыв микрофон ладонью.

– Есть. Но с шофером – беда. Напился, как сапожник.

– Будем через тридцать минут.

Игорь бросил мобильник на диван и с силой выдохнул. Резко встал, поморщившись от головной боли; выглянул в окно и развернулся к Сергею, скрестив сначала руки на груди, а потом уперев их в бока:

– Ну, ты все понял?

– По-твоему, я знаю язык пантомимы?

– Бандиты назначили встречу!

– Ватсон, давайте их поймаем. У меня есть хлыст.

– А у меня – револьвер. Семен сейчас дома у моего человека. Спит. Представляешь, это она вчера весь вечер мне названивала.

– Я догадался. Семен – это…

– Второй. Но брать его в квартире нельзя, засветим источник. Когда он проснется, она отправит его за хлебом.

– Как мы его опознаем, по описанию? Так можно полгорода пересажать. Тем более, мы в таком состоянии…

– Он будет в буденновке и с парашютом. Не переживай, разглядим. Я, конечно, мог бы попросить ее перефотографировать паспорт, но это неинтересно, теряется вся интрига.

– Пистолет у него с собой?

– Она забыла посмотреть, но вряд ли. Если он вооружится, когда станет уходить, она перезвонит. Ну что, погнали? Окропим снежок красненьким!

– Маловато нас. Если он побежит, я вряд ли его догоню. А стрелять, даже по ногам, оснований нет никаких.

– Кого ты найдешь? Твои все или на тревогу летят, как раз в дороге должны быть сейчас, или шнуры телефонные повырывали. Мои, из тех, кого я мог бы пригласить, на операции заняты, добивают то, что мы вчера не успели. А «посторонних» звать – себе дороже обойдется. Да и времени нет. Погнали, да?

– Подожди, обрадую дежурного. Ведь не поверит, подлец: решит, что я от сбора отлыниваю…

* * *

Электричка вовремя не пришла. Не было ее и через десять минут, после чего Казначей, сопоставив этот факт с отсутствием пассажиров, прошел к билетной кассе.

Окошко было закрыто. После долгого стука высунулась та же тетка, которая вечером пыталась остановить драку.

– Чего хулиганишь? Билет уже купил, чего еще надо?

– Поезд хочу.

– Не видишь, объявление висит? По выходным утренний отменяется.

– Вчера вечернего не было…

– И завтра не будет! – Амбразура захлопнулась.

Казначей вернулся к столбу, на котором висел выбеленный дождями и солнцем стенд с расписанием движения электропоездов. Действительно, внесены свежие изменения, специальный листочек подколот с нечитаемыми каракулями. Где вчера его глаза были?

Синяки и боль в ребрах не позволяли забыть о происшедшем, а шорох за спиной заставил вздрогнуть и развернуться. Поблизости отирался тот самый гопник в рубахе апаш и драных джинсах, который махал ногами вчера, а несколько минут назад кого-то ждал на перроне. Просунув большие пальцы рук в петли на поясе штанов, он стоял с независимым видом, вроде как читал объявления о продаже дачных участков, в то же время косясь на Казначея. Когда они встретились взглядами, он дернул носом и спросил, без особого, впрочем, наезда:

– Чего надо?

– Ничего, – Артем постарался как можно более миролюбиво пожать плечами, – Просто стою.

– Вот и стой, – не чувствуя себя достаточно могучим, чтобы затеять свару, но и не желая терять лицо перед чужаком, гопник выждал несколько минут, а потом с достоинством спустился по откосу на дорогу и запылил в сторону деревни, поддевая ногами мелкие камни и время от времени оборачиваясь.

Наверное, Казначей бы с ним справился, но предстояло еще три с лишним часа ждать электричку, а за это время местные хулиганы, собравшись в стаю, могли сто раз вернуться и отомстить.

Сойдя под платформу, Казначей достал из сумки гранату и, при помощи обрывков веревки и носового платка, закрепил ее под штанами, в паху. Кто-то ему говорил, что так делают зеки, пряча от шмона заточки и другой холодняк. Конечно, неудобно ходить и страшно за свои причиндалы, быстро не достанешь и не воспользуешься, но в крайней ситуации может спасти – ведь при обычном досмотре там никто, как правило, не шарит.