Текст книги "Право на защиту"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Кавалер ордена Славы, а медалей – не сосчитать. Господи, почему так нелепо?.. Такой человек... Из-за каких-то копеек...

– То-то и оно, что бумажник на месте.

– Тогда зачем? – изумился декан.– Почему?..

– Возможно, хулиганство,– предположил Любимов.

– А может, и нет,– вступил Рогов.– Враги у него были?

– Да какие в таком возрасте враги!.. Жена давно скончалась, детей нет... Жил себе тихо. Оля, воды налей, пожалуйста...

– А среди студентов? Вот вы сами сказали, что предмет сложнейший. Наверное, кое-кто страдал на экзаменах...

– Да что вы?! Убить – за экзамен?? Старика?!

Любимов мог бы привести немало примеров еще более нелепых убийств. Как благополучная дочь-стоматолог убила мать за то, что старушка случайно разбила бутылку с остатками виски. Дочь привела любовника – а виски нету... Но Жора не стал приводить примеры. Просто спросил:

– А все же?.. Были обиженные на него?..

– Ну... Человек он был крайне принципиальный, на уговоры не шел. Разумеется, не всем это нравилось... Оля, у кого Дмитрий Петрович последний раз принимал?

Ольга достала из стола экзаменационную ведомость, полистала.

– Вчера днем у «платников». Вторая пересдача.

– И как результаты? – спросил Королев.– Дай-ка я сам гляну...

Ольга протянула ведомость.

– Так, девять человек пересдавали. Шестеро положительно, у троих «неуд» – Коротченко, Брилев, Стукалов.

Королев развел руками, глянул на оперативников.

– Даже не знаю, что сказать... Все трое – кадры сложные. К числу моих любимчиков, мягко говоря, не относятся. И друзья между собой. Но все равно я не верю... в убийство.

– Они ведь могли не убивать идти,– предположил Рогов.– Шли, например, припугнуть...

– Значит, у вас правило: три пересдачи – и отчисление? – вспомнил Любимов свою институтскую молодость. Бывали и у него третьи пересдачи... И то, что вся троица – друзья, факт важный.

– По правилам так,– подтвердил декан.– Можно сделать исключение... Тем более для «платников» – сами понимаете. Они же живые деньги приносят, а у нас тут... Небогато, мягко говоря, живем. Но для этих я бы исключения делать не стал.

– Как бы их повидать? – спросил Любимов.

– Вы все-таки думаете...

– Наше дело – проверить. Посмотрим на них, а дотом думать будем.

– Раньше времени мы не думаем,– подтвердил Рогов.– Чего зря напрягаться.

– Оля,– распорядился Королев,– распечатай, пожалуйста, телефоны и адреса...

* * *

Профессионал должен оставаться профессионалом в любых ситуациях. Два копеечных заявления Федора Ильича: одно – в суд, другое – на имя начальника жилищного управления – Мыльников составил по всем правилам. С Федором Ильичом беседовал серьезно и уважительно, лишь иногда бросая ироничные взгляды на затаившегося в углу кабинета Виригина.

– Сначала вы идете с этим заявлением в свою жилконтору,– объяснял Мыльников.

Федор Ильич лишь кивал головой. Солидность адвоката лишила его дара речи.

– По нему вам или деньги вернут, или откажут,– продолжал Мыльников.– Отказ пусть изложат в письменной форме. Ясно?..

Федор Ильич вновь напряженно кивнул.

– Тогда с бумагой об отказе и вторым заявлением идете к своему мировому судье,– терпеливо растолковывал Мыльников.– Только часы приема его узнайте и марку госпошлины не забудьте купить и приклеить. Все предельно просто.

– Это для вас просто! – открыл наконец рот Федор Ильич.

Адвокат, который бесплатно тратит на него драгоценное время, Федору Ильичу не нравился. Пугал. Такой вот парадокс. Поэтому клиент чувствовал себя крайне неловко.

– Может, на бумажке расписать порядок действий?..– предложил Виригин.

– Спасибо, я, если что, позвоню.– Тесть Рогова встал, забрал документы. Опасливо поглядывая на шахматные часы, пожал Мыльникову руку– Не буду задерживать! Спасибо за науку.

– Да, марка госпошлины продается в любой сберкассе,– подсказал ему в спину адвокат.

Федор Ильич нервно дернулся, услышав его голос.

Уже в коридоре подумал, что не зря всегда подозрительно относился к шахматам. Надо сказать Василию, чтобы не играл дома.

– Смешной старикан! – кивнул адвокат на закрывшуюся дверь и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Есть кое-что для тебя...

Мыльников вытащил бумажник, отсчитал несколько стодолларовых бумажек:

– Твой гонорар, Максим. Тысяча зеленых. С почином.

Сначала Макс автоматически взял деньги, потом догадался:

– Мать того парня принесла? Чебутыркина?

– Черемыкина,– улыбнулся Мыльников.– Разумеется, принесла. Куда бы она делась? Свобода единственного сына – не хрен собачий, так?

– Так-то оно так...

Деньги не то чтобы жгли руки... Сказать так было бы неправдой. Но, в общем и целом, Виригин был смущен. Нечистые какие-то деньги. Чумазые. И достались подозрительно легко. Или в этой профессии – все деньги такие?

– Борь, да я, в принципе, и не работал,– сказал Виригин.– Это все ты.

– Слушай, Макс, кончай ломаться. Если даю, значит, бери и не строй из себя целочку. Приличный костюм себе купи, это для дела полезно. Мне – лично мне! – выгодно, чтобы ты хорошо выглядел. Ты не бойся, я тебе лишнего не дам. Все, что предложу,– твое, законное.

Мыльников говорил непривычно серьезно. И чувствовалась за его словами... сила, что ли. Правда жизни.

Виригин спрятал деньги в карман. Приличный костюм у него был. Года три назад муж Ирининой подруги, бизнесмен, закрывал свой бутик, чтобы открыть на этом месте то ли зал игровых автоматов, то ли что-то еще суперрентабельное. А одежду из бутика срочно задешево распродавал знакомым.

Ирина тогда настояла, что Максиму нужен костюм. Настоящий взяли, итальянский. На работу было неудобно надевать: мужики бы не оценили. Еще заподозрили бы что-нибудь. Максим и не надевал. Вообще ни разу. Костюм так и пылился в шкафу.

Правда, что ли, попробовать...

А деньги – пригодятся, конечно. Дома сейчас дефицит бюджета. Долг опять же...

– Спасибо.

– За это не благодарят,– отмахнулся партнер.

– Чем мне сегодня заняться? – спросил Максим.

– Через час в Невское РУВД съездишь, там у моего клиента уличная по квартирным кражам. Надо за следствием присмотреть. Опытным взглядом. Если какие недочеты будут, не встревай, но фиксируй. Мы им потом на суде влупим, А я пока речь по наркоману набросаю.

– Хорошо, съезжу.

В любом следственном процессе недочетов и нарушений – как грязи. Максим об этом знал хорошо. В свое время у него самого этих недочетов было – веслом не провернешь, иначе нельзя. Но если бы крысы из адвокатуры попытались их «зафиксировать», первым желанием Виригина было бы начистить фиксатору морду. С другой стороны, бывают ведь и злостные «недочеты», которые реально нарушают права подозреваемых.

Так что, надо съездить и разбираться уже на месте.

Одну и ту же работу можно назвать «вынюхивать», а можно – «проконтролировать»...

Спросонья и с похмелья Стукалов долго не мог сообразить, по голове стучат или в дверь...

Стучали в дверь, и каждый стук резкой болью отзывался в башке.

Стукалов попытался подняться и застонал. Надо же было так нажраться. Нет, даже с Вадиком он никогда так не напивался.

На столе стояло четыре бутылки из-под водки и четыре – из-под пива.

Все это – вдвоем?! Или...

Стукалов провел стремительную ревизию бутылок на предмет спасительного глотка. Тщетно. Пусто. В дверь барабанили все настойчивей.

– Сейчас-сейчас... – пробормотал Стукалов, шаркая в коридор.

На пороге стояли Рогов и Любимов. То есть Стукалов не знал, что это Рогов и Любимов. Он просто увидел двух незнакомых мужчин. Одного невысокого и с виду добродушного, другого – большого и грозного.

– И... что? – икнул Стукалов.

– Стукалов? – спросил мужик маленького роста.

– Ну?..

Любимов поморщился – такое лихое шло от Стукалова амбре... Рогов показал удостоверение.

– Криминальная милиция. Поговорить надо.

– О чем?

– О сопромате,– грубо ответил Любимов. Он отстранил Стукалова и шагнул в комнату Стукалов и Рогов двинулись следом.

Брилев, в одежде и даже в ботинках, спал на диване, разметав руки и ноги. Рот у него был открыт, из уголка рта сползала слюна. Зрелище аппетитное. Любимов перевел взгляд на стол.

Весело живут неуспевающие студенты платных отделений технических вузов, ничего не скажешь!

– Это что за тип? – показал он на Брилева.

– Эт-та? – икнул Стукалов.– Товарищ мой – Вадик Брилев.

– Из нашего списка,– обрадовался Рогов.

– Два зайца в одной корзине. Меньше хлопот. Буди давай... своего товарища.

Стукалов подошел к Брилеву и потряс его за плечо. Брилев что-то промычал, не открывая глаз.

– Приехал ко мне вчера днем, вот и квасим,– пояснил Стукалов.

– Вдвоем? – спросил Рогов.

– Вдвоем,– кивнул Стукалов.– Или нет... За девчонками вроде ходили ночью...

Стукалов задумался, припоминая. Во время одного из ночных походов за водкой они вроде и впрямь пытались «снять» девчонок. В результате познакомились с кавказцами из числа привокзальных торговцев. Брилев требовал от них сутенерских услуг. Стукалов вспомнил, как один из кавказцев внушал Брилеву, что у них есть «тры алтырнатив». Типа, получить по шее на месте, отправиться в кутузку или слиться по-быстрому домой. Друзья, похоже, выбрали «алтырнатив» номер «тры».

– Не, вроде вдвоем...

– Экзамен обмывали?

– А откуда вы... про экзамен?..

– Работа у нас такая – всё знать,– усмехнулся Любимов.– Вась, осмотри там их куртки и обувь.

Рогов вышел в коридор. Брилев громко замычал. Потом спросил, не открывая глаз:

– Пиво принес?!

– Вадик, у нас милиция,– проинформировал Стукалов.– Вставай!

Брилев, продолжая мычать, приподнялся с дивана. Нечесаные кудри, помятая одежда, опухшее красное лицо... Бандерас. Любимову он почему-то напомнил побитого мелкого беса.

– А что такое? – спросил Брилев.– Соседи настучали?

– Они из угрозыска... – начал Стукалов.

– Ты во сколько вчера приехал? – перебил его Любимов.

– Куда? – прикинулся дурачком Брилев. На самом деле мозг его работал сейчас на всю катушку. Самый тонкий момент игры. Ошибиться нельзя.

– На кудыкину гору! – рявкнул на него Любимов.– Сюда, студент, сюда во сколько приехал?

– Часа в четыре... Может, чуть позже...

– Где-то так,– подтвердил Стукалов.

– И больше никуда не выходил? – наседал Любимов.

– Ну, за бухлом, за цыпками... вместе вот...

– И не отъезжал никуда?

– Бухой-то?.. Да вы чё! – возмутился Брилев.– Я ж не дебил!.. Тачка моя там, у парадной...

Рогов вернулся в комнату, отрицательно качая головой.

Любимов подошел к Стукалову и начал, морщась от выхлопа, осматривать его одежду и костяшки пальцев.

– Вы чё? – удивился Стукалов.

– Через плечо... не горячо? Квартиру снимаешь?

– Снимаю,– кивнул Стукалов.

– А сам откуда?

– Из Бобруйска.

– А где это? – спросил Рогов.

– В Белоруссии.

Надо же! Шишкин, когда гневался на кого-нибудь из стажеров, любил постращать, что отправит того в Бобруйск. Шумел: «В Бобруйске был? Был в Бобруйске, я спрашиваю?!» Василий думал, что это такой мифологически-юмористический городок наподобие Урюпинска, Мухосранска или Шепетовки. А надо же – существует в действительности. О Шепетовке и Урюпинске, что они существуют, выяснилось раньше: через Интернет.

– Встань-ка,– Любимов подошел к сидящему на диване Брилеву. Рогов ходил по комнате, осматривая нехитрую обстановку.

– Что случилось-то? – поднялся Брилев.

– Вашего Кощеева вчера убили,– обрадовал Любимов, проверяя брилевские карманы.

– Кощея?.. Где? – опустил руки Брилев.

– В Летнем саду.

– Так вы что думаете, это мы? – заволновался Брилев. Сыграть волнение удалось, кажется, убедительно. Брилев даже хотел краем глаза в зеркало заглянуть, но зеркало оказалось вне поля видимости.

– Пусть лошадь думает. У нее голова большая. А мы проверяем... Вась, ну что? Тут пусто.

– Вроде пусто,– нехотя согласился Рогов.– А Коротченко – что за парень?

– Жека? – переспросил Стукалов.– Нормальный пацан.

– Ладно, погнали... – кивнул Любимов. Он обернулся к Брилеву: – Собирайся давай...

– Я... – побледнел Брилев.– Куда? Почему?

– По кочану... Машину твою посмотрим.

В «тойоте» ничего подозрительного не обнаружилось. Но Брилев спускался с оперативниками по лестнице как-то суетливо, и Любимов насторожился. А поэтому обыск в автомобиле произвел со всей возможной тщательностью. Не забывая поглядывать на Брилева – вдруг чем-то выдаст себя. Но Вадим уже успокоился и даже причесался пятерней, сверяясь с боковым зеркальцем.

– Ладно, гуляй пока... – разрешил Жора.

Брилев шустро устремился в магазин «Продукты», расположенный буквально в соседней парадной.

Рогов и Любимов отправились к оперативной машине, припаркованной рядом с открытым таксофоном с разбитыми стеклами. Трубка и наборный диск были выдраны с корнем – вандалы попались упорные.

– Хулиганье ночью шарилось,– кивнул Рогов.– Может, это наши орлы? По дороге за водкой...

– Если и так, то вряд ли они об этом помнят,– ухмыльнулся Любимов.– Пьянь хренова... Слушай, может, в саду и впрямь «хулиганка»?.. Сделал старик кому-нибудь замечание и получил по чайнику.

– Вполне возможно,– кивнул Рогов.– Но Коротченко проверим. Для очистки совести. Где он живет?..

– На Гражданке. Пилить и пилить еще... Скорее, Гриша в районе накопает. Надо еще пожрать заскочить. Между прочим, я не завтракал, в животе урчит,– Любимов глянул на наручные часы,– Ого, уже почти полтретьего. Поехали... Чего стоишь?

Но Рогов медлил, разглядывая стекло разбитого таксофона.

– Ну да, стекла острые,– согласился Любимов,– порежется кто-нибудь... И что предлагаешь: в жилконтору идти? Или, может, мне застеклить собственноручно? Я умею. А убийцу кто ловить будет? Достоевский? И жрать охота...

Рогов молчал, теперь уставившись на часы Любимова. Тот удивился, вновь глянул на циферблат.

– Говорю же, полтретьего. Ты чего, Василий Иваныч? Застыл, как мумия в саркофаге... – уже всерьез обеспокоился Любимов.

– Тикалки,– наконец подал голос Вася.

– Что – тикалки?

– Там, на подоконнике. Пошли...

Рогов резко развернулся и двинул назад.

Брилев как раз заходил в парадное с четырьмя бутылками импортного пива.

Оперативники нагнали его уже на площадке второго этажа, когда Стукалов открыл дверь.

– Вы чего?..– растерялся Брилев. Чертовы менты! Достали! Расслабиться не дадут!

– Соскучились,– бросил Любимов.

Рогов отодвинул Стукалова и быстро прошел в комнату. Приблизился к подоконнику. Так и есть. Ёшкин кот, чуть не проворонил...

– Смотри, Жор...

– Чего там?

На подоконнике лежали часы с разбитым стеклом. Минутная стрелка была погнута.

– Швейцария,– оценил Любимов.– Похоже, настоящая. Тыщу бакинских «весят», не меньше.

– Чьи это? – Рогов поднял часы за кончик ремешка.

Стукалов и Брилев молчали.

– Я спрашиваю, чьи?!

Рогов посмотрел на запястье Стукалова. Там тикали скромные ходики, типа «Славы» или «Зари». На запястье Брилева ничего не тикало.

– Не мои,– сказал Стукалов, опустив глаза.

– Ну, мои,– буркнул Брилев. Идиот.

Ну что мешало выбросить их ночью?

– Где ж ты стекло разбил? – небрежно поинтересовался Рогов.– Жалко. Вещь-то дорогая.

– Не помню... – задумался Брилев.– Мы вон с Серегой ночью боролись... – кивнул он на приятеля.

– Было дело,– подхватил Стукалов.

– Жор, давай осколки поищем. Любимов и Рогов начали осматривать пол.

– Присоединяйтесь,– предложил Любимов растерянным студентам.– В ваших интересах...

Десятиминутные поиски результата не дали.

– Не здесь разбил,– сделал вывод Рогов.– Еще версии?

– Может, еще где-то,– голос Брилева предательски дрогнул.– Мы вот ночью на вокзале с черно... с кавказцами сцепились...

– Или в Летнем саду,– продолжил Рогов.– Жор, давай понятых, будем изымать. И Семена я вызову, пусть еще раз в «тойоте» пороется...

Обедать пришлось сомнительными чебуреками, купленными в киоске у Балтийского вокзала. Еда навевала грустные мысли об анекдоте «Купи десять чебуреков – собери собаку».

На самом деле, вкус собаки Любимов знал. Служил в армии в Узбекистане: угораздило дурака однажды попробовать – до сих пор не забыл. А в этом чебуреке все-таки был нормальный говяжий фарш. Вполне терпимый.

В качестве утешительного приза позволили себе бутылку пива на двоих...

Через пару часов посетители Летнего сада могли наблюдать странную картину. Четверо здоровых мужчин (это были Рогов, Любимов, Стрельцов и Семен Черныга) ползали на карачках вокруг и под садовой скамейкой. Ковырялись в гравии. Лупы достались Рогову и Семену. Жоре и Грише пришлось уповать на собственную зоркость. Двое понятых стояли рядом.

Мимо проходила группа пожилых французских туристов. Бодрый молодой экскурсовод в ярко-красном шелковом платке на шее что-то быстро тараторил. Туристы пялились на оперативников и цокали языками.

– Чего это они?..– нахмурился Любимов.

Среди коллег никто французского не знал, только Семен немного – фразы «Апре ну ле делюж», что означало «После нас хоть потоп», и «Ноблесс оближ», что означало «Положение обязывает»... Ну, плюс еще то, что все знают, из фильма про трех мушкетеров – «а ля герр ком а ля герр» и прочее «пуркуа па?». Но один из понятых оказался полиглотом.

– Он им говорит, что вы члены секты местосвятцев... Что у вас ритуал поклонения местам, в которых произошли какие-то значительные события... Вот на этой скамейке Достоевский якобы придумал сюжет романа «Преступление и наказание». И что, когда не будет свидетелей, вы начнете есть землю,– такой ритуал...

– Что-о? – Любимов грозно поднялся на ноги.

Парень в шарфе быстро увел своих французов.

– Я уже все колени себе стер,– пожаловался Гриша Стрельцов.– Кто мне за брюки заплатит?!

– Еще бы! С таким брюхом,– хохотнул Семен.– «Рвать цветы легко и просто детям маленького роста...»

– Мужчины, это наш шанс,– Любимов вновь опустился на колени.– Ищите и обрящете...

– Университетского образования нам не хватает, —вздохнул Рогов.– Сюда бы следователя Александра Васильевича...

– Чтобы он кверху задницей по Летнему саду ползал?..– усомнился Любимов.

– А ты хочешь, чтобы книзу? – не остался в стороне Семен.

Понятые недоуменно переглянулись. Будет что домашним рассказать: и про секту, и про прокуратуру...

Другую группу, наблюдающую за поисками, составляли три женщины с собачками на поводках. Все дамы были разных комплекций, расцветок и возрастов, а собачки, напротив, очень похожие – маленькие злобные шмакодявки с острыми ушами.

– Вы не в курсе, что они ищут? – спросила первая дама.

– Сама точно не знаю,– ответила вторая,– но я слышала, что пробирку с вирусами разбили. Теперь их собирают.

– А какие вирусы? – испугалась первая.

– То ли чумы, то ли сибирской язвы... – не смогла припомнить первая.

– А может, птичьего гриппа? – насторожилась третья.

–  Или коровьего бешенства? – предположила первая.

Собачонки дружно затявкали. Женщины развернулись и быстро пошли к выходу.

В это время Рогову улыбнулась удача. Разгребая гравий под самой скамейкой, он болезненно воскликнул:

– Ай, бляха!

Из небольшой ранки на пальце торчал стеклянный осколок.

– Замри, Вася! Терпи! – Любимов схватил коллегу за руки и повернулся к понятым.– Товарищи, зафиксируйте стеклышко, пока вся кровь не вытекла...

Семен достал прозрачный пакетик и пинцет:

– Вась, давай упакую...

В туалет Брилева проводили с охранником. Над умывальником висело грязное и потрескавшееся зеркало, в котором отражалось опухшее неуверенное лицо студента с потухшим, жалобным взглядом. Если и вспоминать Достоевского, то – «Униженных и оскорбленных».

«Ничего,– подбодрил себя Брилев,– мы еще повоюем... За папашкины деньги всю ментовку эту поганую может купить под складские помещения. Да и не доказано еще ничего...»

Мыло выскользнуло у него из дрожащих рук. Рогов и Любимов ждали студента в кабинете.

– Вы что, думаете, это я Кощея убил? – Брилев попытался взять надменный тон, но голос вдруг стал каким-то писклявым.

– Уже не думаем, а уверены,– почти радостно сообщил Любимов. Не всякое убийство раскрывается за один рабочий день.

– Тогда отцу моему позвоните и адвоката вызовите! – вскинулся Брилев.

– Не переживай, студент, не обидим,– улыбнулся Любимов.

– Сначала сюда взгляни,– предложил Рогов, доставая из ящика стола прозрачный пакет, опечатанный лентой с подписями понятых. В пакете лежали знакомые часы. Не просто швейцарские, но из самой Швейцарии и привезенные. Без камешков и золота, всех этих ненужных понтов, зато с титановым механизмом. Практически вечным и бесконечно точным. Точнее Спасской башни. Стильные были «клоки», чего уж там...

– Это твои часы,– сказал Рогов.

– Дальше что? – огрызнулся Брилев.

– Не груби, дурачок,– Любимов пока еще сохранял благодушие.

– Дальше... Что же у нас дальше...

Рогов не торопясь достал из ящика второй прозрачный пакет, опечатанный лентой с подписями понятых. Там едва виднелись два небольших стеклышка.

– А это осколки от разбитого стекла... тех же самых часов,– сообщил Рогов.– Знаешь, где мы их нашли? Возле скамейки, где убили Кощеева. Видно, он тебе по руке палкой въехал.

– Больно въехал?..– участливо спросил Любимов.

– Вы их сами подбросили,– мрачно заявил Брилев.

– Нет, здесь все в ажуре, с понятыми искали,– зевнул Любимов. Скучный студент. И дело ясное.

– У меня алиби,– уже менее решительно пробормотал Брилев.

– Плакало, Вадик, твое алиби,– развел руками Любимов.– Приятель твой сразу все понял. Дать почитать показания?.. Ему-то зачем в Сибирь? Он не жена декабриста. Он домой хочет. В Бобруйск. Ты в Бобруйске был, Вадик?

Брилев опустил голову.

– Я не хотел убивать. Только попугать хотел. У меня же и оружия никакого...

– Уже лучше,– поощрил Рогов.– Давай, рассказывай.

Ирина и Юля Виригины сидели перед телевизором, пили чай со смородиновым вареньем и обсуждали Юлино будущее.

– В официантки я больше не пойду,– заявила Юля.

– Нет, конечно! Я тебя сразу отговаривала! Ты же не послушалась...

– Один раз надо было попробовать.

– Ну вот и хватит. Ты отцу-то не говорила, что хозяин к тебе приставал?

– Ты что, ма! – замахала руками Юля.– Нет, конечно...

– И не говори! Не хватало нам еще одного убийства...

– Ну,– хихикнула Юля,– у него теперь и пистолета-то нет...

В комнату заглянул Максим. В халате, с мокрой головой. Только что из душа.

– Что вы тут говорили про пистолет?

Ирина смутилась.

– Да не про пистолет! А про автоматы,– нашлась Юля.

– Какие еще автоматы? – удивился глава семейства.

–  Игровые... Я туда заходила про работу узнать. А салон называется «Игровые пистолеты». В шутку, типа.

– Юля! – в ужасе воскликнула Ирина.

– Слушай, не надо,– нахмурился Виригин,– сомнительное место...

– Да мне и не понравилось,– утешила Юля родителей.– И условия, и вообще... Там скандал как раз был...

– Кто скандалил?

– Да мужичок один... пьяный. Он жетоны хотел купить, а на него кассирша кричит: «Не продам! Я тебя знаю, ты у нас жетоны берешь, а играть идешь в «Чебуречку»!» А он ей: «Я в этом доме родился!» И обзывает еще... на букву «б»...

– Прямо на букву «б»! – ахнула Ирина.

– Его-то логику можно понять,– заметил Виригин.– Местный – будто бы больше прав у него. А ее логику – не очень. Он же деньги платит за жетоны – какая ей разница, куда он их денет...

– Жетоны пропадут,– предположила Ирина.

– Они же не стоят ничего. По три копейки...

– Вот и я не поняла,– сказала Юля.

– А я забыл совсем... – хлопнул себя по лбу Максим.

Вышел из комнаты, вернулся с деньгами. Он и впрямь забыл об этой тысяче. О нормально заработанных деньгах никогда не забывал, а тут...

– Держи,– протянул Ирине.– Здесь тысяча долларов.

– Откуда столько? – удивилась Ирина.

– Гонорар получил.

– За две недели?

– Клиент богатый попался.

Про себя он горько усмехнулся. Богатый клиент... Горемычкина, поди, последнее продала... С другой стороны, не выбрасывать же теперь деньги. И вообще – назвался груздем...

– Надо твоему Мыльникову за здоровье свечку поставить,– обрадовалась жена.– Если бы он не уговорил...

– Ма, у меня сапоги еле живые,– напомнила Юля.– Ходить не в чем.

– В ремонт сдай,– ответила Ирина.– А пока полдолга отдам. Дышать легче станет.

Виригин махнул рукой:

– Делайте что хотите...

– Кофе? – спросил Мыльников. Посетитель холодно улыбнулся.

– Я ненадолго.

На столе тикали шахматные часы. На сообщение о ста долларах в час посетитель отреагировал иронически: «Без учета НДС?»

«Брилев Юрий Семенович» – тиснение на плотной, с шершавой поверхностью визитке. Перед адвокатом Мыльниковым сидел генеральный директор корпорации «Империон» (названьице... гм... с претензией). Возле дверей, терпеливо дожидаясь босса, застыл его охранник. Пахло от гендиректора дорогим одеколоном и большими деньгами. Очки у него были в платиновой оправе – Мыльников видел такую в магазине.

– Мне вас Чистяков порекомендовал,– сообщил Брилев,– Геннадий Андреевич. Помните такого?

– Еще бы,– с достоинством ответил Борис Авдеевич.

– Сказал, если не вы, то никто не поможет,– продолжил Брилев.– Это так?..

Вопрос он задал не формально, а по существу, окинув адвоката стальным взглядом.

– Ну, это он перегнул,– заскромничал Мыльников.– В городе много специалистов. Но я – чем могу...

Приплыла вкусная рыба. Важно не спугнуть. Но нельзя обещать ничего лишнего. Серьезный человек, сразу видно. Если что – спросит по полной.

– Вчера арестовали моего сына. За убийство,– деловито сообщил Брилев.

– Арестовали или задержали?..

– Да какая разница! – ответил посетитель таким тоном, что Мыльникову стало стыдно за детские игры с юридической терминологией.– Главное – он за решеткой.

– В «Крестах»?

– Пока в Центральном районе. Часы тикали.

– Значит, обвинение еще не предъявлено... Вы со следователем говорили?

Гость поморщился:

– Щелкопер. Павлин прокурорский. Молодой, но с таким гонором. Я к нему всех своих юристов из фирмы привез. А он: «Тайна следствия». Придушил бы...

– Но хоть фабулу-то узнали? – осторожно спросил Мыльников.

– Гнилая фабула,– отрезал Юрий Семенович.– Будто бы Вадик два дня назад своего институтского преподавателя убил. Тростью в висок. В Летнем саду. За то, что тот его на экзамене завалил.

– Сильно! – удивился Мыльников.– За экзамен? Ну, а вы что думаете?..

– Этот сукин сын мог,– резко ответил Брилев.– Но он у меня единственный, и этим все сказано.

– Понятно,– Мыльников наклонился ближе к посетителю. Мордоворот в дверях его немного смущал.– Так что, Вадим... признался?

– Похоже на то.– Гость оставался спокоен.– «С доказухой железно, поэтому сидеть ему долго». Это слова следователя. Цитата точная.

– Если «железно»,– сказал Мыльников,– то можно попытаться на другую статью перейти. Более мягкую. Непредумышленное. Или вообще самооборона...

– Трупу семьдесят пять было, еле ползал, какая самооборона,– Юрий Семенович повысил голос– Нет. Только полная невиновность и освобождение. А уж с Вадиком я сам разберусь.

– Но если есть доказательства... – растерялся Мыльников.

Если такие дела и прекращаются, то за очень большие деньги. Не бомжа убили, а все же преподавателя. Профессор, наверное. Еще почетный какой-нибудь. Общественный резонанс, и все такое.

– Ста тысяч долларов хватит?..– будто прочел его мысли Брилев.– Или мало?..

Мыльников едва не поперхнулся.

– Трудно сказать... то есть деньги большие, должно хватить, если люди в принципе согласятся сотрудничать. Многие сейчас боятся. Сами знаете, «оборотни в погонах», и все такое... Надо сначала все уточнить, поговорить со всеми. С «убойщиками», в прокуратуре, с Вадимом...

Адвокат отключил шахматные часы.

– Беретесь, значит? – уточнил Юрий Семенович. Мыльников выдержал паузу. Для солидности.

– Берусь выяснить, возможно ли это... И что вообще возможно.

– Вперед! – Брилев, вставая, бросил на стол пачку купюр.– Пятерка на выяснение. Первого звонка жду завтра.

* * *

– Здорово, отец! Экзамен в третьем кабинете!

– Какой экзамен? – Федор Ильич не сразу узнал того рабочего, что прикручивал в парадном табличку с правилами пользования лифтом. Потому, может быть, не сразу узнал, что если при первой встрече рабочий был пьян, то сегодня – безобразно пьян. Отцепившись от двери жилконторы, он в ту же минуту схватился за стоящее рядом дерево.

– Шутка! – расхохотался рабочий.– Не будет никакого экзамена... Пользуйтесь на здоровье... своими лифтами...

И, напевая «На речке, на речке, на том бережочке», рабочий двинулся в проходной двор.

Виригин обалдело покачал головой. Такими пьянчужками тружеников сферы жилкомхоза выводили карикатуристы журнала «Крокодил» в незапамятные времена. Неужели ничего не изменилось?..

Оказалось, что изменилось. В жилконторе было довольно чисто, остальные сотрудники абсолютно трезвые и относительно вежливые. Возможно, пьянчужку с шутками про лифт держали для стиля.

У входа в кабинет начальника Федор Ильич занервничал.

– Слушай, Максим, может, бросить все?

– Вот тебе раз! Почему? Столько сил уже потратили... – удивился Виригин.

– Да я ж был тут! Они и слушать ничего не хотят!

– Ну вот сейчас вы и спросите подробнее, почему..

– Да все мозги уже запутали! Говорю, напишите бумагу, что платить отказываетесь, а они ни в какую! Мы таких бумаг не даем, и точка! Бросим давай... – расклеился пенсионер.

– Нет уж, Федор Ильич! Раз уж начали, давайте доведем до конца. Вы идите, требуйте, а я позже зайду..

Федор Ильич вздохнул и толкнул дверь. Начальница, дородная женщина с массой дешевых ювелирных украшений, не ожидала увидеть его второй раз. И рассердилась, узнав, что он заявился с тем же самым вопросом.

– Я же уже сказала вам, мы таких бумаг не выдаем! Вы что, забыли?

– Нет, не забыл. У меня все в порядке с памятью,– приосанился Федор Ильич.– А вы вот объясните, почему не выдаете?

– По инструкции! – раздраженно сказала начальница.

– У меня заявление. Официальное!

– Не возьму!

– Но есть закон...

– Для меня инструкция – закон,– отрезала начальница.– Всё, гражданин, не мешайте работать, у меня очередь... Следующий!

На ее зов явился Виригин. Сегодня он впервые надел роскошный итальянский костюм. Чувствовал он себя в дорогой упаковке, как вобла в малахитовой шкатулке,– костюм сидел как-то мешковато, но на людей производил впечатление. По дороге к метро несколько прохожих уважительно уступили дорогу.

В метро Максим решил провести эксперимент. Не стал опускать жетон, а двинул через будку контролерши, вместе с льготниками. Ничего не показывая – просто кивнул. И контролерша ответила лучезарной улыбкой.

Другое дело, что она могла помнить Максима как человека, который несколько лет подряд предъявлял здесь милицейский документ... Но все равно: можно, оказывается, проходить «по костюму». Мыльников прав...

– Вы по какому вопросу? – уважительно спросила начальница. Встретила, что называется, по одежке.

– Я вот с ним,– Виригин кивнул на Федора Ильича и вытащил удостоверение.– Адвокат Виригин, городская коллегия, а это мой клиент.

– Дожили... – растерялась начальница. Виригин без приглашения уселся на стул. Кивнул

Федору Ильичу, чтобы тот не стеснялся и присаживался на второй. Федор Ильич опустился на самый краешек.