Текст книги "Работа с риском (сборник)"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

На этом все…

На самом деле не все. Некоторые вещи не заносились в журнал. Например, то что касалось работников.

Чернаков взял следующую папку. Претензии персонала магазина к охране. Журнал был заведен по настоянию Вячеслава Андреевича. Охранники не идеальны, могли поддать на службе, особенно в отсутствие начальства. Или отказать в просьбе продавца проверить того или иного покупателя. Или просто нагрубить. Раньше обиженные бежали жаловаться к руководству магазина. Руководство, не разобравшись, накатывало на Чернакова. Теперь же любой мог оставить претензию в журнале, и шеф СБ сам разбирался со своими бойцами, стараясь быть объективным, но не предвзятым. Провинившихся не выгораживал, из-за чего нажил немало врагов. Но если человек не понимает нормального разговора и в третий раз подряд закладывает на службе за воротник, что с ним прикажешь делать? Свободен. Армия безработных нуждается в надежных кадрах. Можете жаловаться и обращаться в суд.

За вчерашнюю смену претензий к охране не было.

Чернаков убрал папку в стол, подошел к зеркалу, поправил полосатый галстук, подаренный дочерью с зятем на сорокапятилетие, окатил себя мощным зарядом терпкой туалетной воды, опасаясь, что подчиненные уловят выхлоп банной водки.

В дверь постучались. В кабинет вошел старший смены Стас Доценко, отдежуривший сутки. Его Чернаков переманил из «карманного» отдела ГУВД. Вернее, тот и так собирался уходить – с ментовской зарплатой сам начнешь карманы щипать. Здесь, в «Планете», тоже особо не пожируешь, доход всего в два раза больше, но зато работа сутки через двое, можно еще где-нибудь подхалтуривать. Да и ответственности поменьше. Первое время Доценко, как специалист по борьбе с карманной тягой, работал детективом в зале, но вскоре пошел на повышение, стал старшим смены.

Всего в подчинении Чернакова было три старших смены. Они непосредственно руководили охранниками и отвечали за безопасность магазина в отсутствие шефа. Если сам Чернаков, по терминологии «Крестного отца», являлся местным «доном», то старшие смены – его «лейтенантами», «капо режиме». Сидели они в своем кабинете на первом этаже.

Доценко стукнуло тридцать четыре, пенсию в отличие от Вячеслава Андреевича он не нажил, поэтому работой дорожил, ибо, кроме ловли щипачей, ничего больше не умел. А кому нужны такие узкие специалисты? Только охранным структурам, да и то не всем.

Щипать карманы в супермаркете сам Бог велел. Вернее, он-то как раз и не велел, но тем не менее карманы интенсивно щипали. Каждые день (и не единожды) к охранникам подбегали зареванные дамочки и трясли разрезанными сумочками или пакетами. Таблички: «Не оставляйте свои вещи без присмотра» и «Берегите карманы» не помогали. Оставляли, оставляют и будут оставлять! Да еще положив на купленный товар «лопатник», словно напоказ.

«Карманной тягой» зарабатывали себе на укол насущный в основном выходцы южных республик или цыгане, реже наши. Когда в «Планете» появился Доценко и прихватил за задницу парочку умельцев, лидеры щипачей заявили Чернакову протест, иными словами, попытались договориться, чтобы тот за определенную плату не мешал им спокойно трудиться.

– А на шухере вам постоять не надо, уважаемые?

Уважаемые огорчились, но от божьего промысла не отказались. Правда, и козней, вроде минирования машины, Чернакову не устраивали. Стас предлагал отвезти какого-нибудь пойманного джигита в лес и провести профилактическую работу с ломанием пальцев или ребер, чтобы другим неповадно было. Но шеф не разрешил. В ответ в витрину «Планеты» могла влететь граната или, как минимум, «молотов-коктейль».

– Привет, Стас. Присаживайся.

До начала оперативки оставалось еще десять минут, Стас зашел раньше. Видимо, есть что сказать.

Стас опустился на один из стульев, рядком стоявших вдоль стены. На нем тоже была униформа. На ремне, в черных кобурах приютились два пистолета – газовик и «Иж-71». Тот же «макаров», только пуля полегче. Если охранникам понадобится огневая поддержка, старший вступит в бой. Сам Чернаков оружия не таскал. Каждое утро ездить в оружейку получать, затем сдавать… Суета сует. Да и зачем оно ему на объекте? Для защиты от врагов, нападающих вне объекта, он купил с премиальных «Осу» – четырехзарядный пистолет с резиновыми пулями. Клюшка не всегда может оказаться под рукой, а враги на каждом шагу.

– Как ночь прошла?..

– Нормально. Не беспокоили… Тачку вечером опять сдернули. «Тойоту».

– Я читал. Кто хозяин?

– Без понятия. Но крику много было. Минут на десять всего зашел, порошок стиральный жена попросила купить.

– Тачка застрахована?

– Да.

– Может, сам?

– Вряд ли… Тачки действительно «уходят»… Но это не наши головняки, пусть менты ищут… У нас другое. Я ночью за компьютером посидел. Кассирша одна, похоже, со скидками блудит. Надо бы закупочку сделать.

– Молодая?..

– В смысле возраста?

– В смысле стажа.

– Третий месяц у нас. После курсов. А так, тридцать лет, бывшая медсестра из Мариинской больницы. Вот распечатка…

Стас протянул Чернакову лист с цифрами. Тот пробежал глазами столбцы. Да, почти каждая крупная покупка шла с «золотой» десятипроцентной скидкой, максимальной из всех предусмотренных в «Планете». Можно, конечно, предположить, что кассиру «везло» на обладателей дисконтных карт, но, как правило, подобное везение было организовано им самим.

Дело в том, что некоторые работники, в том числе и кассиры, вместо премий получали дисконтные карты с максимальной скидкой, чтобы сами могли затариваться в магазине по низким ценам. Но какой русский не возведет обычную халяву в третью, а то и в пятую степень?.. Соображалка, как говорит сатирик Задорнов, устроена у наших людей правильно.

Допустим, к кассе подходит покупатель, набравший товара тысяч на двадцать – тридцать, не имеющий пока никакого дисконта. Заботливый продавец предлагает – не желаете ли воспользоваться хорошей скидкой? Но с маленьким откатом – рублей пятьсот мне за услугу. Кто ж откажется? Или ничего, или тысяча-другая экономии. Конечно, желаю!.. Кассир прокатывает свою персональную карточку, и оба довольны. А иногда и вообще покупателя не спрашивает. За месяц к основной зарплате можно «напрокатывать» небольшую добавку, которая в три-четыре раза превысит саму зарплату.

В принципе, ничего противозаконного в этом не было. В стоимость большинства товаров заложена и возможность скидки, но магазин все равно несет убытки. Ладно б если откат возвращался в кассу, но он же остается у кассира! Если все начнут химичить подобным образом, придется отменять дисконтные карты или торговать себе в убыток.

Опытные кассиры не злоупотребляли этим фокусом, понимая, что все операции фиксируются в компьютере и, если что, их легко просчитать. Так, баловались раз-два в месяц, не больше. Те, кто понаглее, прокатывали карточку на каждом втором покупателе. Поди докажи, что это не совпадение!..

Поэтому для таких работников приходилось устраивать контрольные закупки. Кто-нибудь из подставных набирал товара баксов на пятьсот – тысячу и становился в нужную кассу. С пойманным за руку кассиром проводилась беседа о недопустимости пользоваться добротой хозяев предприятия. И если это хоть раз повторится, приговор будет суров, но справедлив. Всеобщее презрение и пожизненное лишение возможности переступить порог нашего супермагазина. И вообще – когда-либо сесть за кассовый аппарат. Рекламу обеспечим.

В большинстве случаев беседы хватало: кассиры дорожили своими рабочими местами. Дисконтная карта у них, разумеется, отбиралась.

– Хорошо, сделаем, – кивнул Чернаков, убирая распечатку в стол. – Что-нибудь еще?..

– Да нет, все спокойно. Ночью «объемник»[5]5
  «Объемник» – датчик охранной сигнализации, реагирующий на движения в замкнутом помещении.


[Закрыть] в зале шесть раз сработал, еле врубились в чем дело.

– И в чем?..

– Цветок на кассе стоял. В горшке. Он, оказывается, по ночам листья распускает, собака. Вот лист в луч и попал…

– Зато не спали!.. – ухмыльнулся шеф СБ.

– Да мы и так не спим. Почти… Да вот еще… Не знаю, может, и ничего страшного…

Чернаков насторожился. Стас никогда не поднимал панику на пустом месте.

– Ну? Не томи!..

– Вчера парочка одна по залу болталась, – словно нехотя начал Доценко. – Мужик с бабой. Лет по тридцать обоим. Я случайно их приметил. Мужик бабу на мобильник фотографировал.

– И что? – не понял Чернаков.

– Во-первых, у нас на дверях предупреждение, что снимать ничего нельзя, во-вторых, если бы он ее на фоне какой-нибудь елки или деда-мороза фоткал, я б еще понял, а то в отделе красок. Причем, в таком месте, где «секреток» нет. Я Мишу попросил их до кассы проводить и на улице посмотреть. В общем, они целый час по залу ползали, по сторонам глазели, а купили две банки с краской. Потом сели в джипарь и укатили. Миша номерок на всякий случай записал.

Стас положил на стол небольшой листик с номером.

– Может, конечно, просто от безделья слонялись, а может, и высматривали чего.

– Хорошо… Спасибо.

Чернаков спрятал бумажку в ежедневник. Скорей всего, молодые люди действительно просто слонялись, Стас перестраховывается, но инициативу сотрудников надо приветствовать.

…В течение пяти минут в кабинет подтянулась новая смена. Дневные и суточные охранники, старший наряда и его помощник, два детектива. Последние были без формы. По понятным причинам. Их задача – выявлять несунов в зале и передавать информацию на контроль. Работали они тоже посменно. Два дня одна пара, два – другая. Они старались не светиться среди персонала, обедали не в служебном кафе, а за пределами магазина. Трое из детективов когда-то служили в оперативно-поисковом управлении, в службе скрытого наблюдения. Выйдя на пенсию, продолжили филерскую деятельность. Под видом покупателей гуляли по залу и высматривали расхитителей капиталистической собственности.

Четвертый детектив, Толик Бушуев, самый молодой из всех, трудился до «Планеты» опером в местном отделе милиции. Из всех детективов именно с ним у Чернакова сложились наиболее доверительные отношения. Несмотря даже на пятнадцать лет разницы в возрасте. Толик, как и Вячеслав Андреевич, ко многим вещам относился иронично. Причем ирония эта была в допустимых рамках и всегда по делу.

Собственно, ирония и стала причиной увольнения Бушуева из органов. Как-то он пошутил над самым святым – показателями. Надоело ему сочинять всякую чушь в постановлениях об отказах в возбуждении уголовных дел, говоря проще – «отказниках». Что у потерпевшего, к примеру, не украли кошелек, а он сам его якобы посеял, что дамочку не изнасиловали, а она сама дала… И прочие чудесные, но маловероятные истории.

В итоге, как-то раз мучаясь над очередным постановлением, плюнул и хохмы ради напечатал все честно и откровенно. Вышло примерно следующее: «Тогда-то, тогда-то в отдел милиции обратился гражданин Тютюнин с заявлением о краже из его квартиры личного имущества – ювелирных украшений, видеокамеры и фотоаппарата. Дверь квартиры имела следы взлома. Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями установить местонахождение указанного имущества не представилось возможным. Однако, учитывая, что в отделе крайне низкая раскрываемость квартирных краж, на совещаниях руководство отдела получает за это по фуражке, личный состав лишается премий, а главное, один хрен, ничего не найдем, постановил: 1. Уголовное дело по данному факту не возбуждать, розыск имущества Тютюнина прекратить, материал сдать в архив. 2. Заявителя о принятом решении уведомить устно, послав его подальше…»

Ко всему прочему Бушуев извратил и фамилию потерпевшего, превратив ее из Тюнина в Тютюнина.

Впопыхах напечатав потешный «отказник», он сунул его в материал вместо нормального постановления. Начальник, не глядя, подмахнул и переправил его в прокуратуру для утверждения. Но там хоть иногда, но постановления читали. Прокурор чуть со стула не рухнул от подобного цинизма и наглости. Иронии он не понимал напрочь. Сразу два дела возбудил. Первое по факту кражи у посланного Тюнина-Тютюнина, второе – в отношении оперуполномоченного Бушуева. Почему-то за превышение должностных полномочий и халатность.

Начальник отдела, неосмотрительно подмахнувший «отказник», отделался пятым кряду «неполным служебным», а Толику, невзирая на его прошлые заслуги, предложили искать место в другом подразделении.

В этот момент жизнь и свела его с Чернаковым, подбирающим четвертого детектива в свою бригаду. Толик особо долго не раздумывал: в «Планете» никаких «отказников» сочинять не надо. Правда, показатели все равно существовали – без них никуда, даже в частном секторе. Надо же как-то работу сотрудников оценивать.

Бушуев оказанное доверие оправдал, план по несунам делал исправно, не хуже опытных филеров. Да и вообще парнем был сообразительным и толковым, Чернаков пока не жалел, что взял его в команду. Но предупредил, что хохмить с покупателями не следует, покупатель, как говорил основатель крупнейшей сети американских супермаркетов «Вал-Март» Сэм Уолтон, – наш единственный Бог.

Толик не хохмил, правда, поначалу ударился в другую крайность. Как-то Чернаков застал его в самом темном углу склада. Бушуев рулоном финских обоев вдохновенно дубасил по почкам какого-то волосатого, студенческого вида юношу, прикованного к трубе наручниками. При этом в общедоступных народных выражениях убеждая последнего не появляться больше в «Планете» под угрозой лишения жизни. Юноша умолял оставить ему хотя бы одну почку и клялся, что воровать больше не будет. От потери здоровья парнягу спасло появление начальника службы безопасности.

– Что он украл? – спросил Чернаков.

– Набор отверток.

– Я бы заплатил… – промямлил прикованный, потирая свободной рукой бок.

– Хотел бы заплатить, положил в корзину, а не в карман. Я тебя, вонючка, давно срисовал, через день у нас шатаешься!

– Идите, молодой человек, – отстегнул страдальца Чернаков. – И постарайтесь больше не путать карман с корзиной.

Когда волосатик, вытирая сопли, исчез в зале, начальник накинулся на детектива.

– Ты чего творишь-то?!

– Так воруют, Андреич! По беспределу! – Толик положил рулон на стеллаж. – Приходится обоями воспитывать. Они ж, крысы, добрых слов не понимают. Зато остальным урок.

– Твое дело их на кассе брать, а не морды на складе бить! Хочешь воспитывать – воспитывай на стороне в личное время.

– Я морды и не бью. Только по почкам. Никаких следов.

Видимо, работа в милиции научила Толика не только хорошему.

– Ты нам такую рекламу устроишь – на весь Питер прогремим! Еще раз застукаю, пойдешь периметр охранять. Или вообще турну.

– Я чего, для себя стараюсь? – обиделся тогда Бушуев, но впоследствии со славными ментовскими традициями все-таки завязал. «Переломался», как говорят наркоманы.

Вячеслав Андреевич провел дежурный инструктаж личного состава, попросив быть внимательней в предпраздничные дни, – самую жаркую пору для службы безопасности. Вообще, сейчас она жаркая не только поэтому – на дворе зима, покупатели ходят в куртках и пальто, под которыми можно вынести гораздо больше, чем под пиджаком или жилеткой.

– Вопросы есть?..

Вопросов не было, народ разошелся по рабочим местам. Бушуева начальник попросил задержаться.

– Толя, вчера машина с парковки опять «ушла». Дело, конечно, не наше, но авторитет падает. Чувствую, одна команда работает. Свяжись с «восьмым»[6]6
  Восьмой отдел – отдел управления криминальной милиции по борьбе с хищениями автотранспорта.


[Закрыть] отделом, подкинь тему. Пускай покрутятся.

– Если захотят.

– Пообещай премию к Новому году. Деньги найдем. И передай Тимохину, чтоб одну камеру вывел на парковку. На всякий случай.

– Может, парочку?

– Одной хватит. Но пускай включит запись. Хотя бы до Нового года, пока наплыв народа.

– Хорошо.

– Да, подыщи человека для контрольной закупки. Кассирша одна с дисконтами шалит. Завтра проверим.

– Понял… Андреич, кстати, насчет премий. Нам выпишут что-нибудь к католическому Рождеству? Или только к православному?..

– Надеюсь. – Чернаков неопределенно пожал плечами. – Я, во всяком случае, список отдал.

– Аршанскому?..

– При чем здесь Аршанский? Глухареву. От Аршанского по бутылке шампанского и календарику получим. А то и вообще ничего.

– Могли бы и две бутылки подарить. Мы им на пятьдесят «тонн» в месяц товара возвращаем.

– Они нам за то и платят… – резонно заметил шеф СБ. Но заметил, скажем так, по педагогическим мотивам. Он и сам считал, что руководство «Планеты» – редкостные жмоты.

– Кстати, Пингвин вчера нас навещал, – сменил тему Бушуев. – В начале девятого.

– А он не сидит разве? – хмыкнул Чернаков. – Мы ж его еще в мае прихватили.

– Дело прекратили. То ли по болезни, то ли просто внаглую.

Пингвин, или Аркаша Пингвинов, был лидером одной из команд магазинных воров. Внешне он действительно походил на пингвина. Маленького, жирного. Но бегал резво, быстрее антилопы гну. У него была коронная фраза, которую он любил повторять в кругу близких по духу персон: «Мне чужого не надо, я на краденом проживу!»

– Поговорил с ним?

– Зачем? Просто походил. Полчаса он по залу ползал, купил мелок от тараканов и свалил. На рамке не зазвенел.

– Точно ничего не вынес?..

– Гарантирую. Его Боря на входе срисовал, сразу мне передал, а я его ни на секунду не терял. А Стас по «секреткам» вел. А мелки, говорят, сейчас наркоманы покупают. Растолкут и нюхают. Торкает не хуже кокаина. Правда, рожа потом опухает. Но им же не в кино сниматься. Может, и Пингвин «подсел»?

– Ладно, ступай в зал.

Когда Бушуев закрыл за собой дверь, Чернаков ослабил галстук и, откинувшись в кресле, закрыл глаза.

«Пора заканчивать с чтением стихов в клубе. Не мальчик, силы уже не те. Организм поэзию отторгает».

* * *

Стеклянные двери «Планеты», украшенные разноцветными снежинками, плавно разъехались. Молодая женщина лет двадцати пяти выкатила на улицу тележку, доверху груженную тяжелыми пакетами с купленным товаром, – коробками стирального порошка, туалетной бумагой, средствами для посудомойки и всевозможными рождественскими сувенирами для родственников и друзей. Новенький пятый «Фольксваген-гольф», подаренный на день рождения мужем, дожидался ее на стоянке перед супермаркетом. Женщина перегрузила пакеты в багажник, недовольно посмотрела на забрызганный грязью капот. Ужас что за погода! Только вчера машина из мойки, и снова гнать надо…

К ней подскочил неопрятный мужичок с рюкзаком в руке и предложил приобрести щетки для авто. Родные, прямо из Германии, знакомый моряк привез. Цены ниже, чем на рынке. Женщина отказалась, кошелек мужа позволял покупать нормальный товар в фирменных магазинах, а не у всяких сомнительных личностей.

Шопинг был ее основным увлечением. После посещения spa-салонов, конечно. А теперь, когда у нее появилась машина, увлечение перерастет в большое и сильное чувство. Женщина предпочитала для походов в магазин утренние часы, когда без толчеи и суматохи можно прогуляться вдоль стеллажей, спокойно рассмотреть товары, выпить чашечку «эспрессо» в кафе. «Планета» был одним из ее любимых магазинов хозяйственных товаров. Многие продавцы узнавали ее в лицо. Приветливо улыбаясь, они рассказывали о новинках и охотно советовали, какому бренду отдать предпочтение. Естественно, у нее был максимальный дисконт, что делало посещение супермаркета особенно приятным. Странное дело – иногда она, не задумываясь, выкидывала на какую-нибудь безделушку три сотни долларов, но при этом радовалась как дитя, что смогла сэкономить тридцать баксов. Наверно, для этого и придуманы дисконты. На рынке, например, нет никаких дисконтов, но разве там получишь удовольствие от суммы скидки на чеке?..

Женщина уселась за руль, нежно закрыла дверь, подвела помадой губы, посмотревшись в салонное зеркало. Включила зажигание. Машина бесшумно завелась. Выезд загородила грязная «шестерка» с надписью «СИРОТА» во все заднее стекло. Женщина не поняла юмора, она не особо следила за событиями в стране и не знала, что «Жигули» шестой модели сняты с производства. Она посигналила, и «сирота» освободил дорогу.

Дама проехала мимо входа, полюбовавшись елкой. Молодцы, не бездушное пластмассовое дерево поставили, а настоящее привезти не поленились. Не то что в других магазинах…

Ехала она осторожно, поскольку получила права всего две недели назад. По дороге домой вспоминала, что забыла купить, и прикидывала, в какие шопы еще успеет сегодня заехать. «Планета» располагалась довольно удачно. На выезде из города, но недалеко от их дома. Никаких пробок… Потом дама принялась фантазировать, какие конкурсы и розыгрыши устроит в новогоднюю ночь. Они с мужем решили не заказывать место в ресторане, а пригласить друзей домой. Это гораздо веселее, чем слушать казенные шутки и тосты нанятого ведущего или танцевать среди незнакомой публики. Никакого драйва.

Естественно, женщина не заметила, как следом за ней от супермаркета отъехала невзрачная «четверка» с треснутым лобовым стеклом и пристроилась метрах в тридцати. Дама въехала во двор, остановила машину возле подъезда. Дом был хороший, «сталинский ампир», но двор самый обычный, без охраны и шлагбаума, хотя муж предлагал жильцам установить пост. Но половина жильцов представляла рабочий класс, которому, как известно, кроме прописки, терять нечего. От кого им, скажите, прятаться за шлагбаумом?..

На ночь машину приходилось ставить на стоянку, находящуюся в полукилометре, а днем она просто бросала ее под окнами.

Чтобы не ходить туда-сюда-обратно, женщина решила поднатужиться и унести пакеты за один раз. Своя ноша не тянет, до лифта как-нибудь дотащит. Муж совершал очередной трудовой банкирский подвиг, иначе она бы позвонила ему на мобильник, и он бы встретил.

Захлопнув багажник, она отряхнула бутиковые джинсы, подняла пакеты и медленно направилась к подъезду.

Но сделать успела только пару шагов. Слева мелькнуло что-то темное, по форме напоминавшее бейсбольную биту, и в следующую секунду жестокий удар в висок опрокинул ее на снег. Женщина вскрикнула, но тут же в мозгу раздался щелчок, и картинка исчезла.

– Ключ в куртке! Да не здесь! В левом кармане!.. Быстрее! – Руки в матерчатых перчатках обшарили карманы лежащей без движения жертвы.

– По-моему, ты ее кончил. Насовсем.

– Да и хрен с ней! Шевелись, пока никого!

Парень достал ключ, пиликнул сигнализацией – «гольф» весело подмигнул фарами. Второй открыл дверь, бросил за заднее сиденье биту и прыгнул за руль:

– Валим.

Окатив стену дома смесью снега и грязи, машина сорвалась с места и, свернув за угол, выскочила на проспект. Следом, но, уже не спеша, со двора выехала «четверка» с треснутым стеклом.

Возле дверей подъезда осталась лежать женщина. Рядом с ней валялись пять белых пакетов с эмблемой «Планеты-Хауз». Из одного вывалилась рыжая плюшевая собачка – символ наступающего Нового года.

* * *

В торговом зале вещала коммерческая радиостанция. Динамики были расставлены так, что музыка звучала в самых отдаленных от входа уголках зала. Соответствующий репертуар поднимал покупателям настроение. Раньше музыка ставилась по вкусу дежурного администратора. Палитра вкусов была самой разной – от забубенного «русского шансона» и эйсид-джаза до фанка и голимой попсы.

Однажды разразился жуткий скандал. В одну из суббот, когда в магазине было полно покупателей с детьми, кому-то пришло в голову поставить творение группы «Ленинград». Все бы ничего, но одну из песен веселый матюжник Шнур начинал прямо с задорного выкрика: «Мамба-х…ба!» Мамочки с папочками нервно схватились за сердце, а в кабинет управляющего прорвалась старушка-пенсионерка. Как потом выяснилось, бывший преподаватель русского языка и литературы…

Этот инцидент переполнил чашу терпения. Управляющий решил, что все надо использовать с максимальной выгодой и заключил договор с одной из коммерческих радиостанций – ставить в эфире только ее волну. Взамен станция бесплатно рекламировала «Планету». И магазину выгода, и радиостанции – иные покупатели приходят в супермаркет часа на два, на три, иногда всей семьей, словно в театр, и все это время их сопровождает музыка и реклама, запускаемая в эфир конкретной станцией.

Чернакову эта музыка не очень нравилась, реклама еще меньше, но, в отличие от охранников, он мог укрыться от радиостанции в кабинете. Сейчас, когда он обходил посты, гнали новости. Про газовый конфликт между Россией и Украиной. Потом перешли к спортивной теме – кого планирует приобрести «Зенит», вернее, его генеральный спонсор «Газпром».

«Цинизм высшей пробы! – усмехнулся Вячеслав Андреевич. – На деньги, вырученные „Газпромом“ от поднятия цен на газ, купить для „Зенита“ украинского форварда Андрея Шевченко… Пусть играет в кубке УЕФА против киевского „Динамо“ или „Шахтера“».

Народу для полудня было прилично, что, в общем-то, естественно – близились праздники. Детективам приходилось тяжеловато, хорошо бы пробить еще пару должностей. Предупреждающих табличек, что вас снимает скрытая камера, нигде (кроме туалетов) не висело. Хотя (в теории) это должно нервировать потенциальных воришек и пробуждать желание жить честно. Но управляющий запретил их вешать. Мол, большинство покупателей – люди условно честные, и оскорблять их подозрением нельзя. Обидятся и перестанут ходить в магазин!

По той же причине сумки на входе сдавать было не обязательно. Конечно, имелась и камера хранения, и объявление с просьбой сдавать сумки, но если человек не желал сдавать, никто не мог его заставить. Заявит потом, что у него десять тысяч баксов в камере хранения пропало, и придется платить.

Никакой охранник, согласно законам демократии, не вправе обыскивать человека, выходящего с сумкой. Даже если сработает сигналка на рамке, можно только вежливо предложить: «Простите, не покажете ли, пожалуйста, ворюга поганый, что у вас в сумочке? Сами. Не товар ли наш, случайно?» Но если человек откажется, то все – до свидания! Конституция. Гарант свобод. В том числе и свободы выноса из магазина итальянского средства для чистки унитазов.

Вячеслав Андреевич переживал все это весьма болезненно – с него требовали показатели, но при этом связывали руки.

Звонок мобильника застал его в отделе сантехники. Звонил Аршанский, заместитель управляющего по административно-хозяйственной части.

– Вячеслав Андреевич, поднимитесь, пожалуйста, к Леониду Леонидовичу.

– Что-нибудь случилось?

– Не знаю, он хотел бы с вами поговорить.

Странно, управляющий супермаркета Леонид Леонидович Тагиров никогда не вызывал начальника службы безопасности. Не его уровень. Все проблемы решал его зам Аршанский.

«Ху-ху-ху-е, я скучаю по тебе…»

Кабинет управляющего находился на втором этаже. Окна выходили в зал, чтобы шеф мог наблюдать за полем боя. И менять тактику, если магазин терпел убытки.

Через пару минут Чернаков предстал перед томными очами узкобедрой тагировской секретарши и, получив разрешение, зашел в кабинет.

Над головой управляющего вместо традиционного портрета президента висела большая фотография упоминавшегося уже Сэма Уолтона, придумавшего в середине двадцатого века новую форму розничной торговли – супермаркеты. Леонид Леонидович Тагиров проповедовал в работе принципы этого, несомненно, достойного мужа. В частности, под угрозой увольнения заставлял персонал, а особенно продавцов, улыбаться и исполнять все прихоти покупателя. И даже устраивал проверки на улыбчивость, пользуясь тем, что не все продавцы знали его в лицо. Наденет курточку, возьмет корзинку – и шмыг в зал. Подзовет новенького продавца и давай о каком-нибудь товаре расспрашивать. Да еще дотошно, да еще по пятому разу. И не дай Бог продавец раздражение выкажет. Свободен! Здесь не Франция! Бастуй не бастуй, все равно получишь… расчет.

А как продавцу раздражения не выказать? Работа тяжелая – к концу смены ноги свинцовые, поясница пластилиновая, рот от улыбки сводит. А тут еще бестолковые покупатели достают. Профсоюза у продавцов нет, жаловаться некому. Дабы они не устраивали коллективных мероприятий протеста, работникам одного отдела не рекомендовалось контактировать с коллегами из другого. Торгуешь люстрами, вот и торгуй, а в отделе сантехники тебе делать нечего.

Эту роскошь – не улыбаться – могли позволить себе только промоутеры (консультанты тех или иных фирм, не состоящие в штате магазина) и охранники. А кассиры не только обязаны были лыбиться, но и благодарить покупателей и приглашать за новыми покупками.

Как человек творческий, Тагиров постоянно экспериментировал с новыми способами торговли. Например, одно время работники магазина под видом покупателей выходили в зал и ненавязчиво рекламировали неликвидный товар. Например, муж с женой обсуждают, какой стиральный порошок взять? А тут советчик – берите вот этот, не пожалеете, я уже год им стираю, не нарадуюсь. И показывает на то, что плохо продается. На дерьмо, одним словом. Супруги тут же кладут неликвид в корзину – как не поверить незаинтересованному человеку?.. Но впоследствии от этой прогрессивной идеи отказались. Во-первых, пришлось расширять штат, а во-вторых, прибыль оказалась недостаточно высока.

Слава Богу, управляющий не рожал идей, связанных с охраной магазина и не устраивал «контрольные кражи». Хотя кто его знает? Может, и устраивал.

Сам он, к слову, никогда не улыбался.

– Проходите, Вячеслав Андреевич, присаживайтесь.

Аршанский находился здесь же, в кабинете. Значит, соврал, сказав, что не знает о причине вызова.

– Что-нибудь случилось?

Управляющий заглянул в раскрытую папку, лежавшую перед ним.

– Я получил распечатку по вчерашнему дню… У меня есть к вам ряд претензий.

Сказано было тоном отца, нечаянно заглянувшего в дневник оболтуса-сына.

– Я понимаю, когда из зала воруют мелочевку, с этим бороться сложно, но когда пропадает товар стоимостью десять тысяч… Да еще несколько наименований. И за один день. Это совершенно недопустимо.

– Что конкретно украли? – сухо спросил Чернаков.

– Пожалуйста. Два финских перфоратора по девять тысяч каждый, утюг «Филипс» за четыре тысячи, набор английских ножей за три… Это, так сказать, что бросилось в глаза. Полные данные будут позже. Согласен, вынести кусок мыла или набор шурупов можно без проблем. Но чтобы перфоратор?.. Объясните, куда смотрят ваши охранники?

– Вы уверены, что перфораторы просто не переложили на другой стеллаж? Такое уже бывало.

– Уверен. Это штучный товар, продавцы знают, где он хранится.

– Продавец проверял исправность товара? И выписывал чек?

– Да, оба чека были выписаны, но на кассе не оплачены.

– Мне надо побеседовать с продавцом, прежде чем разбираться с охранниками.

– Считаете, что продавец сам украл товар? – подал голос Аршанский.

– Не исключено.

– Я думаю иначе, – возразил Тагиров, – ведь здесь данные только за вчерашний день. Позавчера было еще хуже. Я не беспокоил вас, думая, что это случайность…

– Предпраздничные дни, – парировал Чернаков, – покупателей впятеро больше, чем в обычное время.