Текст книги "Работа с риском (сборник)"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

– Спасибо.

– Но имей в виду, они могут проверить. Не проколись! И деньги обязательно бери вперед.

Да, если реклама двигатель торговли, то скрытая реклама – ее колеса. А дилеры – вообще ребята с хорошей фантазией. Мало того что продавцам на одежду стикеры лепят, так недавно предложили… на лоб рисовать! Несмывающейся краской малюют человеку логотип фирмы, и тот целый год должен ходить с лейблом на лбу! Мол, на одежду никто внимания не обращает, а вот если на лбу будет сверкать надпись: «Я – пылесос „Филипс“, всякий залюбуется. Разумеется, лбы подставляли не бесплатно. Кое-кто соглашался…

Юле позвонили на мобильник, подаренный Чернаковым. Ее украденный кошелек он, естественно, не нашел, это нереально, но, как и обещал, – сделал все возможное. Даже убедил Аршанского поставить на шкафчики более надежные замки. И купил телефон, чтобы всегда быть с ней на связи.

Звонила подружка, вернувшаяся из Мексики. Узнавала о последствиях употребления текилы. Юля заверила, что чувствует себя превосходно, и теперь будет пить только самогонку из кактуса.

Чернаков припарковался возле небольшого подвальчика-кафе. Они заняли столик в темном углу зала, заказали по мясу с овощами и по стакану сока.

На Юле был темно-зеленый костюм, который особенно нравился Чернакову. Она убрала волосы в строгий пучок, отчего походила на популярную телевизионную дикторшу. Пока ждали заказ, подвела губы темно-вишневой помадой, припудрила щеки…

«Почему нельзя все время быть с этой женщиной, вместе ехать с работы домой, ходить в гости к друзьям и по магазинам, да хотя бы просто видеть ее каждый день, и не только на работе?» Ведь Юля для него не просто девочка для удовольствий. Зачем играть в дурацкую конспирацию, прятаться по квартирам или дачам приятелей, словно эмигрантам, нелегально живущим в чужой стране? Устои, устои. Имидж, положение… И совершенно не согревала мысль, что, наверное, он не один такой… Что кругом сплошные треугольники. Его жизнь – это его жизнь. И посоветоваться-то особо не с кем. Не с женой же… Друзья, конечно, были. Но у друзей свои проблемы, свои треугольники, свое кино…

Вообще-то, все зависело только от него самого. Просто надо набраться решимости, сделать выбор и не шарахаться из стороны в сторону. Главное, политическая воля, а остальное приложится. Хочешь быть счастливым – будь им.

– Ты работаешь в воскресенье? – спросил он, когда принесли мясо.

– Нет, выходная. А что?

– Можно встретиться…

Юля понимала, о чем идет речь.

– Где?

– Тебе понравится.

– Хорошо, – кивнула она.

Чернаков уловил в ответе какую-то усталость. Наверное, Юлю волновали те же самые вопросы, что и его. Ну встретимся… А что дальше? Они так и будут совмещать личную жизнь с семейной?

Надо, надо что-то решать… Само не рассосется. И ладно б, все зависело только от него… Есть еще контуженный фронтовик, который вряд ли спокойно усядется за стол переговоров.

Может, лучше разбежаться, пока… Что пока? Пока не поздно? Так уже поздно. Засосало.

Он часто вспоминал один случай. Классический треугольник. Два друга. С детства. У одного жена, второй в нее влюбился. Подарки втихаря дарил, ухаживал. В итоге соблазнил. Решил поговорить с мужем начистоту. «Прости, друг, но жить теперь она хочет со мной. Отпусти». Муж ответил искренне: уйдет – убью обоих, ствол найдется… Ствол действительно был, друг бандитизмом увлекался, народу уложил немало. Тянулась эта канитель пару лет. А потом любовник не выдержал, пригласил лучшего друга, якобы для примирения, и сзади молоточком по темени, пока тот водку откупоривал. Перенес в ванную и неделю шинковал. Пока по помойкам не развез. Чернаков потом спросил, неужели нельзя было по-другому? Не в смысле расчленения, а вообще без крови. «А как?» – простодушно переспросил задержанный.

А действительно, как? Развестись нельзя – курок у пистолета взведен. В другой город сбежать или за границу? Так это в мелодрамах хорошо. По углам всю жизнь жаться-прятаться? Тоже не выход, чокнешься.

У Чернакова, кстати, ситуация еще покруче. У того убивца хоть семьи не было… В общем, как говорится – жизнь прекрасна и поучительна. Но это не означало, что он собирался кого-нибудь убивать… Странно, человечество изобрело космическую связь, компьютеры шестого поколения, клонирование, а как быть с обычными треугольниками, так и не придумало. И вряд ли когда-нибудь придумает. Даже обидно за человечество…

С местом воскресной встречи он, кстати, еще не решил. У приятелей свободных квартир не было. Коллег-подчиненных он даже не опрашивал. Можно, конечно, встретиться в небольшой частной баньке, ее хозяин, проходивший по одному делу свидетелем, предлагал попариться за половину цены. Но Чернаков от этой мысли отказался. Он искренне полагал, что пригласить любимую женщину на совместную помывку так же нелепо, как в разгар поминок объявить «белый танец». Юля же для него не свободноконвертируемая дама… Может, он не шел в ногу со временем? И уж тем более не бежал?..

Вчера он полазил по Интернету и отыскал сайт небольшой гостиницы, специально предусмотренной для помощи лицам, попавшим в треугольник. Окраина города, укромное место, гуманные цены, располагающий интерьер… Комнату можно снять и на час, и на десять дней. И главное – полная гарантия анонимности, никаких паспортов предъявлять не надо. Были бы мани-мани на кармане… Воистину: спрос рождает предложения. Прибыль делается даже на треугольниках, и неплохая прибыль.

Он позвонил по указанному телефону. Все подтвердилось, мотель исправно функционировал. Правда, на воскресенье свободных мест не было. Что поделаешь: треугольники теперь на каждом углу!

– Попробуйте позвонить в субботу вечером, – предложил мягкий женский голос, – бывает, люди снимают бро́ню. Иялучше внести предоплату… Тогда точно комнату никто не займет.

– Хорошо, спасибо… Я позвоню.

Что сказать жене, он еще не решил. Скорее всего, ничего. А она, скорее всего, и не спросит.

Завтра, в субботу, он работал до обеда. Выходные дни – самые напряженные, в воскресенье держать оборону будет старший смены. После работы поедет поиграть в хоккей на «Спартаке», небольшом крытом стадионе. По субботам там собиралась любительская команда, в основном ветераны, и полтора часа гоняли шайбу на арендованной площадке. Для Чернакова это было неплохой отдушиной, он играл не столько для поддержания спортивной формы, сколько отдыхал морально, забывая на льду обо всех проблемах. И старался не пропускать тренировок. Самому старому игроку НХЛ было сорок три года, чуть меньше, чем Чернакову. Поэтому Вячеслав Андреевич вполне резонно рассудил, что коньки на стену вешать рано и еще лет десять – пятнадцать можно смело выходить на искусственный лед.

…После обеда они выпили по чашке кофе, поболтали о всякой ерунде, типа мировых цен на нефть, падения курса доллара на мировой бирже и птичьего гриппа.

На улице их ждала засада, как того требует жанр. Возле «девятки» Чернакова торчали два добрых молодца. Судя по сложению – толкатели ядра, судя по перебитым носам – боксеры, судя по умным глазам – шахматисты. Или борцы сумо. Короче, братва. («Братва обыкновенная» (Banditas naturales) – семейство быкообразных, отряд хищников, окрас в зависимости от моды и политической ситуации. Некоторые редкие вымирающие виды занесены в Красную Книгу.)

Братву от остальных людей Вячеслав Андреевич научился отличать безошибочно, даже если она облачалась в смокинги и прикрывалась членством в каких-нибудь попечительских советах или благотворительных фондах. Что-то неуловимо прекрасное улавливалось в их облике, словах, жестах и главное – в повадках.

Жесты прямо говорили, что молодые люди чем-то недовольны и готовы выступить на защиту своих ущемленных прав. Насупив брови и массируя кулаки, они придирчиво изучали передний бампер «Жигулей», словно под ним были спрятаны золотые слитки.

«Сейчас они скажут: „Слышь, мужик“», – подумал Чернаков, подойдя к машине.

– Слышь, мужик…

«Я знал, я знал!»

– Твоя тачка?

– Моя. Купить хотите?

– Говно не покупаем. Ты нам крыло помял, – первый юноша кивнул квадратным подбородком на потрепанный «Лендровер», уткнувшийся носом в соседний сугроб. На заднем крыле бликовала свежая или не очень свежая вмятина, причем на высоте, до которой «девятка» могла разве что допрыгнуть.

Чернаков был готов поклясться здоровьем нового Папы Римского, что, когда он парковался, джипа на площадке не наблюдалось. Диагноз ставился мгновенно: мальчикам не хватало на шаверму, и они решили пообедать за счет хозяина посторонней машины.

– Вас тут не стояло, господа, – мягко возразил Вячеслав Андреевич, открыв дверь перед Юлей.

Жестокий и беспощадный мат был ответом на логичный и аргументированный довод. В преамбуле говорилось о наглом искажении фактов владельцем «девятки», в основной части описывались его низменные человеческие качества, а в эпилоге следовал вывод о необходимости возместить материальный ущерб, чтобы не лишиться головы и почек. Ущерб оценивался в сто условных единиц, внести которые предстояло не отходя от места катастрофы. В любой наличной валюте. Либо расплатиться любым ценным имуществом.

– А машину вам не помыть? Или, может, за пивком холодным сгонять?..

– Ах ты, чмо дешевое!.. Еще и быкуешь!

Что последует за устными оскорблениями, Чернаков знал наверняка. Оскорбления действием. С черепно-мозговым или колото-резаным исходом.

Сколько подобных вариантов он имел удовольствие лицезреть за время работы в полицейском департаменте. И не сосчитать. «Заводка» без особых причин, короткий бой, карета «скорой помощи», реанимация, и в итоге – поминки. Либо пожизненная утка под кроватью. Особенно азартно бились на перекрестках, выясняя, кто кому должен был уступить дорогу. Зубы вылетали из несчастных ртов, как гильзы при стрельбе из автоматов. Пока там страховщики и суды разберутся!.. В общем, народ нынче пошел нервный, эмоциональный. За словом в карман не лезет – сразу за битой. Скоро по улицам будут с ними ходить, словно мушкетеры со шпагами.

Эти пока бит не достают, рассчитывают голыми руками за обиду поквитаться. Видимо, не один год груши в залах околачивали. Собственно, не рассчитывают, а уже квитаются. Кулак летит, полет нормальный…

А посему нечего надеяться на мирные переговоры и ждать с неба подмоги. И крутого рукопашника не резон из себя корчить. Они круче. И моложе. Наверняка без радикулита и панкреатита. И пока не насладятся победой и материальной выгодой, не угомонятся. Слава Богу, Юля успела сесть в машину.

Ксивы в кармане и «макарыча» под мышкой уже нет, что немного огорчает. Сейчас бы все вопросы были сняты. Что ж, придется снимать подручными средствами…

Чернаков отскочил назад, увернувшись от могучего кулака, в два прыжка обогнул сзади машину, распахнул заднюю дверь «девятки». Выручай еще раз, волшебная палочка. (Спонсор драки – ведущий мировой производитель товаров для хоккея – канадская фирма «ССМ». Простота и надежность в каждой шайбе!)

Хоккейная клюшка только на вид хрупкий снаряд. Но «перышко» на ней попрочнее иного металла, особенно фирменное. С прокладкой пластиковой, чтоб от удара по шайбе не ломалось. И если ребром, например, врезать от души по рукам, можно смело покидать площадку до конца игры, а то и сезона. Вячеслав Андреевич прочувствовал это на собственных костях. Иной раз и доспехи не спасали. А уж если по носу крюком пощекотать или по зубам… Мечта художника-карикатуриста. Вдобавок радиус поражения вдохновляет. Прекрасен, как все великое.

Предупреждать атакующих о боевых характеристиках своей волшебной палочки Чернаков не собирался. Не успел бы. И кричать глупости, вроде «Не подходи, убью!», тоже не стал. Все равно не поверят, все равно попрут напролом, раз уж начали. Короткий размах, кистевой бросок. По первой «шайбе», по второй. Четко, как на тренировке. Щелк, еще щелк!

Го-о-о-о-л!!!

Один попытался поставить блок рукой. Наивен не по годам. Блок сломался, квадратный подбородок превратился в параллелепипед.

«За опасную игру высоко поднятой клюшкой на две минуты удаляется…» Ну и что? Зато цел остался. А они не остались. Оба на снегу брейк танцуют, зажав ушибленные места. «Не по правилам, сволочь! Так нечестно!» Согласен. Но не я первым в атаку пошел, я вообще против драк, я не тофгай. «Мы заявляем протест!» Протест отклонен! Переигровки не будет! Счет на табло. Два-ноль.

При желании можно было добить контрольным ударом…

Не будем. Другие добьют, рано или поздно. Кинул клюшку в салон, задницу на сиденье, педаль – в пол. Через пять – десять секунд banditas naturales очухаются, за битами полезут. А две биты против одной клюшки – несправедливо. Да и эффекта внезапности уже не будет.

«Ну вот, а ты боялась, даже клюшка не сломалась!» Трус не играет в бейсбол!..

В зеркале заднего вида отразился синий лучик мигалки. Полиция. Рядом с «Ровером», как из-под снега, выросло авто отечественного производителя. «Шестера» с нарисованной совой на дверях. Вневедомственная охрана. Ого, быстро они. Словно ждали.

Парни тыкали пальцами в чернаковскую машину, пытаясь объяснить двум сержантам из группы захвата, что стали жертвой хоккейного беспредела. Сержанты попрыгали в «шестерку» и бросились в погоню за нарушителем общественного порядка.

Устраивать гонки по «пробковым» улицам Питера Вячеслав Андреевич, несмотря на требования жанра, категорически не желал. Но сдаваться властям – тоже. Власти сначала устроят силовое задержание и ему, и Юле. Причем с изъятием всех материальных ценностей. Охранники – ребята без интеллигентских комплексов, от них и пенсионное удостоверение не спасет. В ноябре управление собственной безопасности троих повязало. За смену ухитрялись по пятьдесят трубок у незащищенной части пролетариата экспроприировать и тут же продавать официальным дилерам по торговле краденым.

А после задержания еще и в местный отдел потащат, что совершенно некстати. Особенно если у «потерпевших», говоря юридическим языком, обнаружится «вред здоровью легкой или средней тяжести».

Поэтому он свернул в ближайший переулок и тут же нырнул в темную арку, разворотив сугроб. «Шестерка», вращая маячком, проскочила мимо. Номера «девятки» бывшие коллеги вряд ли рассмотрели, у Чернакова вторую неделю руки не доходили помыть персональный транспорт. Как чувствовал, что торопиться не стоит.

– Испугалась? – Он немного отдышался.

– Не успела… Почему они прицепились? Не мы же их помяли…

– Старая разводка… Хлопцы находят повод, затевают драку. Тут же подлетает милиция, всех кладет мордой на снег и добросовестно обыскивает. Под шумок хлопцы сваливают, а тебя везут в ближайший отдел за мелкое хулиганство. Или не везут.

– А в чем смысл?

– В обыске. Черта с два ты потом докажешь, что у тебя был мобильник, деньги в бумажнике или золотой браслет на запястье.

– А почему именно к нам привязались?

– Проще простого. Одеты прилично, обедаем в кафе, приехали на машине. Значит, при деньгах… Если честно, я сам этим промышлял, поэтому знаю.

– Серьезно?!

– Нет, в отличие от этих, я всегда улыбался… В тяжелую годину безденежья наряжался в форму, подходил к какой-нибудь забегаловке и встречал зажиточного клиента… Шутка. Я работал по-крупному. Контроль за казино, банками, ресторанами. Оборотень с большой буквы «О». УСБ даже объявило награду за мою поимку.

– Кто объявил?

– Управление собственной безопасности. У них на шевронах нарисован волк, пронзенный осиновым колом. А в пистолетах – серебряные пули.

– Не очень ты на волка похож…

– Маскировка и еще раз маскировка!

– Вот это я заметила.

Переждав немного, они вернулись в «Планету». Юлю Вячеслав Андреевич высадил на остановке.

В четыре часа Чернакову на трубку позвонил взволнованный Аршанский и срочно вызвал к себе. Когда начальник охраны пришел на зов, Илья Романович нервно подскочил со стула, будто тот был электрическим.

– Вячеслав Андреевич, ЧП!

– Что случилось?

– Слава Богу, пока не у нас… В «Максистрое» теракт! Полчаса назад. Во всех магазинах одновременно!

Сеть супермаркетов «Максистрой» была основным конкурентом «Планеты-Хауз».

– Мины? – уточнил Чернаков.

– Тьфу-тьфу – газовые. Хрень какую-то распылили вонючую! Но есть отравленные… Мне администратор их позвонил, мы в торговом учились вместе… Закладки кто-то сделал с часовым механизмом, две рванули, одну грузчик заметил! У них там сейчас все на ушах… ФСБ приехала, милиция, МЧС, прокуратура!

– А вы-то что так переживаете?

– Как что?! Они ж наши конкуренты! Все подозрения на нас!

– Ну и пускай подозревают. Не мы же мины заложили.

– Но они-то про это не знают! Вдруг ответить захотят?! У них же убытков миллионов на десять из-за этого газа!

– Вы считаете, им полегчает, если они теперь пустят газ у нас?

– Конечно! Сегодня народ к нам попрется, а когда мы закроемся – к ним! У нас можно заложить мину?

– И не одну, – мрачно усмехнулся Вячеслав Андреевич.

– Как вы можете так спокойно говорить об этом?!

– Я говорю как есть. Или вы хотите услышать, что к нам мышь не проскочит?..

Проскочит. Не то что мышь – слон, груженный тротилом! Люди имеют право не сдавать сумки при входе, можно спокойно пронести любую бомбу, даже авиационную. Потом где-нибудь нагнуться, якобы завязать шнурок, и спрятать игрушку под стеллаж. Или еще куда. И все! Аллах акбар!

Чернаков, как человек живущий в государстве, где террор вовсе не выдумка писателей, постоянно задумывался, что любой супермаркет – идеальный объект для минирования, особенно в предпраздничные дни. И самое обидное, противостоять этому практически невозможно, даже если на каждом метре спрятать по камере наблюдения и обложить охранниками весь зал. Кстати, не исключено, что происшествие в «Максистрое» – привет из Закавказья. Либо предупреждение.

Устроившись в «Планету», он первым делом порылся в архивах, пытаясь найти описания самых громких преступлений, совершенных в супермаркетах. В основном страдали израильские магазины. Но один любопытный случай был зафиксирован в Польше, в середине восьмидесятых. Какой-то придурок позвонил руководству крупного магазина и заявил, что в овощном отделе отравлены фрукты. Проверили – точно, отрава. Придурок условия двинул – или дальше будет травить, или платите много-много злотых. Красавца быстро вычислили, им оказался работник этого же магазина.

А остальное – взрывы, взрывы, взрывы… И никакого гарантированного противоядия.

– И что же делать?! – воскликнул Аршанский, словно женщина, получившая положительный тест на беременность.

– Продолжать торговлю. Или закрыть магазин. Другого не дано. Максимум, что я могу сделать, предложить покупателям на входе респираторы. У нас есть в отделе строительного инвентаря. А продавцам – противогазы.

– Мне не до шуток, Вячеслав Андреевич! Серьезнейший вопрос.

– Хорошо, я в двадцать второй раз предупрежу охрану и персонал, чтобы были внимательны. И отправлю кого-нибудь в «Максистрой».

– Зачем?

– Поздравить конкурентов с наступающим…

Чернаков вернулся в зал, нашел Бушуева, рассказал про атаку на «Максистрой».

– Может, камеры на запись поставить? – предложил Толик. – Хотя бы до Нового года. В проблемных отделах бытовой химии, красок, фейерверков. Если рванет, облегчим работу «старшим братьям» из ФСБ по раскрытию.

– Поставь. Жаль, аппаратуры записывающей маловато… Потом поезжай в «Максистрой», разузнай, что у них.

– Сделаю.

– Только не задерживайся, Харламову одному не справиться…

– Уже лечу.

Две молодые женщины вполголоса сплетничали в метре от Чернакова.

– Мне сказали, торгаши в красную икру добавляют формальдегид.

– Зачем?!

– Чтобы дольше хранилась. Формальдегидом же покойников обрабатывают, чтобы не портились!

– Кошмар!

– А еще фильтруют обычную воду из-под крана, разливают по бутылкам и продают как питьевую. А мы травимся!

– Убила бы… Везде дурят!.. Вы не подскажете, – она обратилась к Чернакову, приняв его за продавца, – вон та елочка за пять тысяч живая или искусственная?

– Искусственная… Но ее надо ставить в воду и поливать.

– Зачем?!

– Иначе иголочки отвалятся… Полная имитация.

Тут же подскочил мужичок в плотницком комбинезоне.

– А где рулетки лежат?

– Возле касс. Но имейте в виду, они все русские…

Через полчаса по выставленным в отделе радиоаппаратуры телевизорам показали сюжет из «Максистроя». Журналисты подсуетились быстро. На экранах мелькали кареты «скорых», милицейские фуражки и папахи. Легко пострадавшие делились впечатлениями о том, как почувствовали едкий запах, головокружение, боль в груди и удушье. Как побежали на улицу, побросав корзины, а их не выпускала охрана… По предварительным данным, пострадали шестьдесят человек… Какой-то серьезный начальник в гражданском авторитетно заявил, что совершено злостное хулиганство (хорошо, не уклонение от уплаты алиментов). Распыленный газ – мирного, не боевого назначения, применяется в легкой промышленности (для производства дезодорантов). Достать его труда не составляет… Руководство магазина неоднократно получало письма с угрозами по электронной почте. Сейчас эта информация проверяется… Не исключены происки конкурентов, рынок строительных товаров переполнен…

«Спасибо за версию», – подумал Чернаков, прикидывая, как будет оправдываться, когда его вызовут в прокуратуру или ФСБ. Он, кстати, тоже не исключал, что к происшествию могут быть причастны большие боссы из «Планеты». «Поздравляем дорогих конкурентов с наступающим Новым годом и желаем хорошей торговли в предпраздничные дни»…

Он обернулся в зал. Многие из покупателей видели сюжет, но не бросались на выход, не кричали от ужаса и даже не возмущались. Потому что привыкли…

Сразу за сюжетом из «Максистроя» пошел блок рекламы. «Вы думаете, он готовится к Олимпийским играм? К экзаменам в институт, к полету на Марс? Нет, он готовится стать спасателем…»

В отличие от Министерства внутренних дел, МЧС денег на пропаганду не жалело. Значит, контора зажиточная.

«…И миллионы микробов умрут!»

Бушуев вернулся через час. Ничего нового по сравнению с репортажем он не выяснил. «Максистрой» оцепили, внутрь никого не пускали. Действительно, в залах, под стеллажами были заложены взрывные устройства с часовым механизмом. Два сработали, два других случайно заметили и успели обезвредить. Правда, газ никакой не бытовой, а самый настоящий боевой. И ужасно вонючий.

– Но не это хреново, Андреич, – подвел черту Бушуев, – они нас подозревают. Реально… Как бы ответку не заслали…

– И ты туда же… Они не идиоты затевать войну, пока не разберутся. Успокойся… Ты связался с «восьмым» отделом по поводу угонов?

– Связался… Толку-то? Тачки по всему городу бомбят, не только у нас. Но они пообещали взять на контроль…

Вечером со стоянки угнали еще две машины. Быстро и качественно. В объектив камер слежения умельцы не попали…

После работы Вячеслав Андреевич подождал Юлю на остановке и отвез домой.

– Ты сможешь отпроситься с работы дней на десять? – спросил он, перед тем как слиться в прощальном поцелуе.

– Вряд ли… Сам видишь, сколько народу, да еще Игорь заболел, старший продавец… А зачем?

– Слышала, что случилось в «Максистрое»?.. Я опасаюсь за тебя…

– Что, и у нас могут?

– Не знаю… Предчувствие нехорошее… Да и вообще что-то непонятное происходит.

– Но ты же защитишь меня…

– Конечно… Надежнее мыла «Сейфгард».

* * *

«В результате нарушения микрофлоры в прямой кишке образуются наросты, затрудняющие выход каловых масс. Обратите внимание на вот эти участки, наиболее подверженные поражению. Гнойнички – первый симптом болезни. Решить эту проблему поможет методика доктора Засра…»

Чернаков щелкнул лентяйкой. Выходной день, время завтрака. Что может быть приятней созерцания на экране прямой кишки в разрезе? Да, в общем-то – ничего. Приятного аппетита, дорогие телезрители.

«Сегодня вечером! Реалити-шоу „Морг-2. Вскрытие“. Старые герои и новые знакомства».

Рейтинги делали либо запредельно дорогие проекты, либо предельно убогие, все остальное терялось в мутном эфирном море. Правда, Вячеслава Андреевича это не волновало, он почти не смотрел телевизор.

Щелчок.

По федеральному каналу шли новости. Мусолили тему вчерашнего происшествия в «Максистрое». «Что это – происки конкурентов, хулиганская выходка или террористический акт, – покажет следствие. Пока дело возбуждено по статье „злостное хулиганство“. Мы будем следить за развитием событий».

Следить проще.

Он выключил телевизор, допил кофе. Бесшумно прошел в спальню, чтобы забрать сумку с хоккейной формой. Сумка ввиду своих габаритов в шкаф и на антресоли не влезала, приходилось хранить ее на полу, рядом с диваном. Когда после игры Чернаков раскладывал мокрую амуницию на просушку, спальня превращалась в газовую камеру. Оставлять форму в машине Вячеслав Андреевич не рисковал. Машину он бросал под окном, пару раз в нее забирались местные тимуровцы и расхищали оставленное барахло. А форма тянула долларов на пятьсот, пускай лучше в спальне благоухает…

На буднях он добирался до «Планеты» за час. Сегодня, в субботу, пробок не было, и через двадцать минут он уже зашел в супермаркет.

За ночь ничего, тьфу-тьфу, не стряслось, кроме потасовки, устроенной пьяным покупателем, посчитавшим, что ему нахамил продавец. С покупателем разобрался кинг-конгообразный охранник Дима Ерофеев по кличке Дегустатор, ранее служивший в специальном отряде быстрого реагирования. Бунтовавшего покупателя Дима усмирил без применения спецсредств. Просто вынес бунтаря из магазина и положил под елочку приходить в себя. Ерофеев, вообще-то, был добродушным парнем, и, как свойственно многим из этой категории людей, – несколько доверчивым. Из семи смертных грехов он выбрал самый безобидный – чревоугодие, но грешил по-черному, агрессивно поглощая все, что жуется и переваривается. Ни один шведский стол в мире не удовлетворил бы его неформатный желудок.

Собственно, именно доверчивость и чревоугодие стоили Ерофееву милицейских погон. Минувшим летом СОБРу поручили охранять от антиглобалистов какую-то межправительственную делегацию, прилетевшую с неофициальным визитом из Европейского союза. Оберегать иностранцев предстояло круглосуточно, в том числе в отеле и на торжественных банкетах. Один из банкетов проходил прямо в гостинице, на него были приглашены видные питерские чиновники. В ресторане накрыли поляну с деликатесами. Именно сие мероприятие и выпало охранять Ерофееву. Коллеги, помня о Диминой простоте, решили по-доброму подшутить. «Димыч, а ты в курсе, что в наши обязанности входит дегустировать блюда? Мы вчера все отпробовали. Сегодня твоя очередь угощаться. Да ты не дрейфь, хавка нормальная, не отравленная, никому эти иноземцы даром не нужны. Лопай смело. Заодно и пообедаешь».

Ерофеев, как человек слабый на желудок, перед такой халявой не устоял. За полчаса до банкета, гремя берцами, завалился в зал и наглым образом принялся активно дегустировать закуску и выпивку! Словно его год к столу не пускали. И выбирал не абы что, а деликатесы, типа икорки и балычка, запивая славной водочкой дорогих сортов. За этим беспределом и застала Диму делегация. У всех челюсти вниз. У гостей вопросы к представителям администрации – вы что, своих полицейских не кормите? Кормим. Плохо, но кормим… «Я ж дегустатор, – простодушно доложил Ерофеев, смахивая с подбородка черные икринки, – проверено, отравы нет, все съедобно и вкусно. И водка хорошая, не „паленка“, пейте спокойно. Приятного аппетита».

Начальство, припомнив все предыдущие проколы собровца, предложило ему устроиться дегустатором где-нибудь на гражданке. Дима, проплакав ночь в подушку, написал рапорт и покинул ряды Министерства внутренних дел, сказав на прощание: «Я вернусь». («I’l be back!») Умереть голодной смертью ему не дал его бывший сослуживец, охранявший «Планету». Теперь они охраняли ее вместе. Но кличка «Дегустатор» взамен предыдущей, «Терминатор», к Диме пристала навечно. Страсть к неумеренному поглощению пищи тоже сохранилась, и любимым местом Ерофеева в «Планете» стало кафе.

В десять часов Чернаков позвонил в мотель. Мест пока не было. Вкрадчивый голос предложил не огорчаться и позвонить после шести вечера. Вячеслав Андреевич все-таки огорчился и на всякий случай снова залез в Интернет в поисках других вариантов. Варианты были, но не удовлетворяли по материальным или географическим признакам. Либо слишком дорого, либо далеко, чуть ли не на сотом километре от Питера. Сайты мотелей, помимо собственно номеров, предлагали платное приложение к ним в виде красавиц модельной внешности, гарантируя добротную, качественную любовь по демпинговым ценам. Фотографии оголенных чаровниц размещались тут же, иногда прямо в интерьерах. На кроватях и в душевых кабинках. А одна даже на толчке.

За созерцанием дамских прелестей и застал начальника охраны бывший подчиненный, а ныне старший опер из убойного отдела Главка Роман Романович Лутошин, чем-то похожий на биг-мак, облаченный в дубленку. Час назад он позвонил Чернакову и сообщил, что осчастливит его визитом по какому-то серьезному и тайному дельцу.

С лутошинской дубленкой, кстати, была связана занятная история. В переходные годы, накопив денег, он купил ее на рынке и тут же задрал нос. Мол, смотрите, в чем нормальные пацаны ходят, не то что вы, оборванцы. В итоге нормальному пацану во время очередной пьянки остальные пацаны по-тихому пришили на дубленку полковничьи погоны. Пришили грамотно, чуть ближе к спине, чтобы хозяину они не бросались в глаза. Лутошин с гордо поднятым носом дошел до метро, ловя кайф от того, что его крутую дубленку провожают взглядами прохожие, спустился в метро, проехал несколько остановок и только после этого, посмотрев на свое отражение, заметил неладное. Попытался прямо в вагоне сорвать эполеты, да не тут-то было – пришили их намертво, суровыми нитками. До дома Роман Романович бежал бегом, трясясь от холода и сжимая обновку под мышкой, отчего, наверное, выглядел еще бо́льшим идиотом.

– Ага! Сексу время, работе – час!.. Покупатели могут спать спокойно! Девчоночками интересуетесь? Так ты только свистни – подгоним в шесть секунд!

На самом деле Роман Романович, которому месяц назад стукнуло тридцать восемь, вряд ли бы кого подогнал. Это он так, для поднятия собственного рейтинга в посторонних глазах. Мол, я такой крутой мачо – Бандерас отдыхает!.. Как говорили про него соратники: Лутошин – человек, погубленный моралью. Изменить жене для него было так же противоестественно, как вымыть голову средством от ржавчины (ведь есть же шампунь!). На все предложения верных коллег отдохнуть на стороне Роман Романович отвечал слезливым отказом – дескать, и рад бы, да не могу черту переступить. Старообрядческое происхождение мешает. Вот на фирмачей наехать – без вопросов, а блудить ни-ни.