Текст книги "Принцип вины"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Шишкин покачал головой.

–  Могли на лестнице ждать. И ворваться, что называется, на плечах. Надо выборку сделать,– добавил он, обращаясь к Плахову.– По способу совершения.

–   Сделаем. Хотя способ оригинальностью не отличается.

– Да и сына потерпевшей поспрашивай аккуратно касательно его друзей и знакомых. Маловероятно, но версию отработать надо...

Эксперт оторвался от работы, повернулся к операм, стоявшим у него за спиной.

– Есть следы от перчаток.

Шишкин немного оживился:

– Лучше бы пальцев!..

Эксперт пожал плечами:

– А еще лучше, если б он обронил свой паспорт!.. Ну, чего нет, того нет... Перчатки – тоже кое-что. Можно проверить по базе данных. Вот с обувью, к сожалению, хуже. Следы смазаны...

В дверях появился Сергей с листком бумаги в руках. Глядя на его подавленно сгорбившуюся фигуру, Плахов решил отложить разговор по поводу его друзей на завтра.

– Можно вас на минуту?..—обратился к Плахову Ромашов.

Плахов вышел за ним в прихожую, Шишкин последовал за подчиненным. На полу, накрытый покрывалом, лежал труп Ромашовой. Стараясь не смотреть на тело убитой матери, Сергей передал Плахову лист.

– Вот. Вы просили. Список похищенного. Здесь украшения, антиквариат... Хотя точно не скажу, такое отупение внутри.

Плахов мельком взглянул на листок.

– А общая сумма?..

Ромашов все-таки не удержался и взглянул на лежащее на полу тело:

– Да при чем здесь деньги...

Его собеседник решил сменить тему:

– Как жена? Отошла?..

– У соседей спит. Врачи ей укол сделали.

В этот момент внимание оперативника привлек деревянный брусочек, лежащий рядом с тумбой для обуви. Он нагнулся и поднял кусочек дерева, заточенный под усеченную пирамидку.

– Это откуда?..

Ромашов взглянул на брусок.

– Под вешалку подкладывал. Для устойчивости.

– Почему ж он здесь лежит?..

Оба подошли к вешалке, пытаясь найти ответ на этот вопрос.

– Я не двигал...– озадаченно произнес Сергей.

Его внимание привлекла хозяйственная сумка, висящая на крючке.

– Странно... Обычно она на щитке висит. За вешалкой.

Он протянул Плахову голубую папку.

– И вот еще, вы просили. Мы сюда складываем все квитанции: за квартиру, телефон. Папка обычно лежит в тумбочке под телевизором, а сейчас смотрю: почему-то на буфете.

– Квитанции все на месте?..

– Нет, за электричество не хватает. И потом, знаете что...

Он открыл застекленную дверцу старинного шкафа, где стояли альбомы с репродукциями.

– Видите, вот стоит альбом Кустодиева, а обычно стоит Врубель. Вот этот...

Плахов аккуратно открыл электрический щиток, подсветил зажигалкой. Шишкин встал у него за плечом.

– Что там?..

– Похоже, он счетчик смотрел.

– Интересно... Проверяющий?

– Или под видом...

Они переглянулись. Кто из оперов не слышал про классическое дело «Мосгаза»?.. Это случилось в начале шестидесятых годов в Москве и Иваново. Гость столицы армянин Ионесян средь бела дня проникал в квартиры под видом работника «Мосгаза». Якобы для профилактического осмотра плит и духовок. На самом деле он высматривал богатые «хаты». На его счету было несколько убийств, в том числе детей. В Иваново он изнасиловал девочку-школьницу. Свои жертвы Ионесян убивал ножом и топором. Часто он не брезговал брать даже мелочь – детский свитер, сатиновые шаровары, фонарик, две шариковых ручки, кошелек с семьюдесятью копейками... Москва полнилась страшными слухами. Люди боялись открывать двери даже милиции. Дело серийного убийцы находилось на личном контроле Косыгина, советского премьер-министра. Ионесян был пойман и расстрелян.

...Плахов достал из кармана ручку, записную книжку и зафиксировал пятизначное показание счетчика – шестьдесят семь тысяч двести сорок семь.

Вася Рогов устало просматривал заключение экспертов. Его напарник старательно выводил на листке женскую фигурку, словно все происходящее его не касалось. Оторвавшись от бумажки, Василий Иванович перевел недовольный взгляд на Плахова. Игорь тут же изобразил сосредоточенность.

– Наиценнейшая информация, блин! Угол, под которым нанесен удар, говорит о том, что преступник высокого или среднего роста. Считай, теперь он у нас в кармане... Нанес несколько лишних ранений...

Плахов снова вернулся к рисунку:

– Думаешь, любитель?..

– Вполне возможно. Так, и что же мы имеем?.. Остается дохленькая версия с проверяющим. Придется ковыряться. Ну что, господин Шагал, пошагали в гости...

Спустя час с небольшим оперативники сидели напротив монументального человека в традиционном чиновничьем костюме. Про себя Игорь окрестил его снобом за особую манеру глядеть на собеседника немного свысока и как бы мимо.

На столе начальника АО «Энергия» царил творческий беспорядок, словно он являлся не управленцем средней руки, а писателем фантастических романов накануне отправки своей нетленной рукописи в редакцию. Хозяин кабинета смотрел на непрошеных гостей с досадой и недоумением, словно они оторвали его от очень важного занятия. Опера давно привыкли к таким прохладным встречам. По роду деятельности им часто приходилось вмешиваться и вносить коррективы в чужой распорядок жизни, а кому это понравится?..

Однако в арсенале оперативников имелся целый набор славных приемов, позволявших настроить недовольного собеседника на рабочий лад.

Разговор начал Плахов. Он всегда вел беседу в мягкой манере, оставляя собеседнику свободу маневра. Но, как только у того появлялось иллюзорное ощущение, что от милиционеров можно легко избавиться, в дело вступал Рогов. Этот вел беседу совсем в другой манере – жестко и напористо, словно клещ.

– Не исключено, это дело рук человека, проверяющего электросчетчики. Проще говоря, из вашей уважаемой конторы.

Без труда преодолев некую растерянность, хозяин кабинета надел на лицо привычную маску уверенности и безразличия.

– С чего вы взяли, что это наш человек? Существует, к примеру, такая контора, как «Ленэнерго».

Делая упор на последнем слове, Рогов возразил:

– Квитанции – ваши!

Начальник, наконец, взглянул на оперативника – так смотрит компьютерный мастер на «чайника», путающегося в элементарных вещах.

– Здесь триста человек работает. Вы что, всех их проверять собираетесь?..

На этот раз ответил Плахов, в его тоне читалось непоколебимое упорство.

– Предложите что-нибудь другое.

Начальник не сдавался:

– А вдруг он просто представился проверяющим?..

Плахов развел руками, давая понять, что проверка – дело такое же неизбежное, как северный ветер, гулявший за окном.

Хозяин кабинета разозлился:

– Да вы нам такую антирекламу сделаете! Ни в один дом не пустят!.. Нет. Я не могу.

Оперативники многозначительно переглянулись – период уговоров подошел к концу. Жестким тоном Рогов произнес:

– Уважаемый, совершено убийство. Вам что-то не ясно?

Чиновник спрятал глаза:

– Почему же...

Плахов добавил:

– Вполне возможно, что не последнее. Наверняка, будут еще.

Рогов поддержал коллегу:

– Вот тогда мы вас и привлечем. За пособничество. Классная будет реклама. Хотите проверить?..

К такому повороту разговора начальник оказался не готов. Он растерялся и ответил совсем другим тоном:

– Это лишнее!

Рогову надоел этот сноб в аккуратной тройке, воспринимавший их как просителей, типа, ходят тут, отрывают от дел. «Пускай шеей повертит»,– решил оперативник. Он встал со стула и продефилировал в сторону начальственного места, заставив его рефлекторно повернуть голову.

– Тогда списки готовьте. А мы завтра утром приедем заберем. Да, и вызывайте того человека, который дом этот проверял, под любым предлогом.

Чтобы занять руки, начальник переложил какую-то бумажку из стороны в сторону:

– Какой это район?

– Центральный.

Начальник согласно кивнул.

– А тех, кто в отпуске? Вписывать?..

Вопрос был адресован Рогову, но ответил Плахов:

– Значит, всех! Кто в отпуске, на больничном. Всех!.. С пометкой. Кстати, работники ваши в конце дня отчитываются?..

Голос начальника зазвучая уверенней:

– У них месячный норматив. Поэтому не должны, но я ввел. Для поднятия дисциплины.

– Проверьте, кого вчера не было.

Хозяин кабинета вновь уставился в угол.

– Надо районные отделения обзванивать.

Точку в разговоре поставил Рогов. С металлом в голосе:

– Так обзванивайте!

.. .Уже на улице, выйдя из помпезного здания АО «Энергия», Плахов вдруг улыбнулся:

– Слушай, Вась, а откуда ты про Шагала знаешь?.. Вот уж не думал, честно говоря, что ты в живописи разбираешься!..

– Темный ты человек, Игорёк!..– притворно вздохнул Рогов.– Это же знаменитый художник, который «Черный квадрат» намалевал!.. Его Эрмитаж за миллион долларов купил. По телеку еще показывали. Эх, ты, тундра бескультурная!..

– А-а!..– уважительно протянул Плахов.

Правда, до этой минуты он был уверен, что «Черный квадрат» изобразил Пикассо, ой, тьфу ты, Малевич. Но Васе, наверное, виднее...

Черновая работа вдохновляла Жору Любимова примерно так же, как сортировка почты. Перелистывая подшитые ориентировки, он то и дело производил какие-то лишние движения – то в сто пятьдесят седьмой раз смотрел на часы, то вскакивал, измеряя шагами тесный кабинет. Его сосед Макс Виригин, наоборот, был полностью погружен в процесс – он перебирал бумаги, делая пометки на листке с таким видом, словно изучал свежий номер «Спорт-экспресса» и собирался сделать ставку на тотализаторе.

Изредка опера перебрасывались, замечаниями.

Любимов в который раз оторвался от бумаг.

– У тебя что-нибудь есть?..

– Выписал два похожих. По двухтысячному году. Но никаких намеков на счетчики.

– У меня почти такая же картина.

Появление коллег внесло в разговор свежую струю.

Любимов покосился на вновь прибывших:

– Какие люди! Ну и как там, «на земле»?..

Плахов шутку не оценил:

– Все вокруг цветет и пахнет...

– А мы тут завяли совсем. Как успехи?

– Как у сборной России по футболу.

Любимов решил конкретизировать вопрос:

– Этого, который дом обслуживает, «покололи»?

Плахов устало уселся за свой стол:

– Мимо кассы. На момент убийства он рвал зуб в поликлинике. Мы проверили и уже написали справку.

Рогов достал из папки листы со списком работников АО «Энергия».

– Похоже, теперь их всех придется шерстить.

Виригин подошел к коллеге, взял в руки список, слегка присвистнул:

– Пятьсот двадцать три человека! На год хватит... Это если все остальные дела забросить и надеяться, что новых не навалит.

– И это еще не все. Из них семнадцать в отпуске. Эх, хорошо бы кого-нибудь занесло на Кипр!..– размечтался Вася и решительно добавил: – Если что, чур, я полечу!.. А еще девять человек на больничном. Две в декрете.

– Тех, что в декрете, оставим на сладкое,– встрял в разговор Любимов.

Плахов усмехнулся:

– Кстати, четверо вечером не отметились. Один из них Центральный район обслуживает. Какой-то Залыгин.

Любимов ожил:

– О... оставь-ка его нам с Максом.

Плахов взглянул на коллегу.

– С удовольствием. А еще один утром вышел, потом отзвонился, сказал, что заболел. Из Выборгского района.

В голосе Виригина послышалось сомнение:

– До Центрального далековато.

Любимов, которому ужасно надоело торчать в кабинете, воскликнул, как Ричард Третий, искавший коня:

– Да чего тут гадать!.. Надо клиентов делить.

Рогов, который, казалось, не обратил на это замечание никакого внимания, открыл ящик стола, достал личный стакан, взглянул на Плахова:

– Чай будешь?..

– И мне...– подхватил Любимов.

– А вы еще не заработали. И вообще: на вас чая не напасешься. Вечно я должен его покупать!.. Я не Ходорковский!

* * *

Отдирая нагар от сковороды, которую спалил накануне вечером ее благоверный, Лариса Залыгина рассеянно слушала музыку, несущуюся из приемника. В голове крутился отрывок из стихотворения (автора она не помнила): «Целый день стирает прачка, муж пошел за водкой, на крыльце сидит собачка с седенькой бородкой...»

Если не считать того, что муж пока еще не пошел за водкой, а спал пьяным сном, поэт нарисовал картинку прямо из ее жизни. Карликовый пудель действительно таращил глазенки в ожидании несуществующей котлеты, она целый день крутилась по дому и периодически плакала, проклиная свою семейную жизнь.

В свои тридцать семь Лариса чувствовала себя старухой, потерявшей интерес к жизни. Вчера она увидела в магазине давнишнюю подругу, с которой вместе когда-то училась в техникуме. Залыгина поразилась, насколько свежо и молодо та выглядела. А ведь они ровесницы. .. Ей очень хотелось подойти и поговорить с бывшей подругой, но стало стыдно. Она взглянула на себя глазами этой женщины в норковой шубке, представила, как та попытается скрыть свое разочарование.

Да и что она может рассказать о себе?.. Что ее муж – запойный алкоголик, который ходит проверять электросчетчики, а ей самой приходится совмещать работу посудомойки и уборщицы?.. Что ее единственный сын растет полным шалопаем, а жизнь прошла мимо?..

Мрачные мысли лениво текли у нее в голове под аккомпанемент теплой воды, слегка подогреваемой раздолбанной колонкой.

«Поздно что-то менять. Пусть хоть такой, но-все-таки муж... В принципе, он человек добрый, только слабый очень. По пьянке иногда хорохорится, а так...»

Когда Паша уходил в запой, она сводила к минимуму общение с мужем. Так легче. Делала вид, что они просто соседи, даже старалась с ним не разговаривать. Он приводил каких-то собутыльников, потом пил один, комната постепенно превращалась в хлев, но Ларису это не волновало. Она старалась поддерживать порядок на своей территории и в местах общего пользования.

Звук звонка заставил ее вздрогнуть. Она открыла дверь. На пороге настороженно замерли два мужика: один отдаленно похож на Высоцкого, другому не мешало бы сбросить килограммов пятнадцать. Первый показал удостоверение.

– Здравствуйте, барышня. Уголовный розыск... Залыгин дома?

Лариса пропустила непрошеных гостей в прихожую.

– Третий день не просыхает...

Действуя в своей обычной напористой манере, Любимов спросил:

– Где он?

Женщина кивнула в сторону закрытой двери.

– В комнате дрыхнет.

Она осторожно открыла дверь. Из комнаты тут же пахнуло удушливым запахом застарелого сигаретного дыма, винных паров и давно не стиранного белья.

Любимов проследовал вслед за женщиной. Обстановка комнаты являла собой до боли знакомую картину под названием: «Алкоголь – друг человека». Пустые бутылки из-под пива и водки застыли в разных и зачастую в совершенно неожиданных местах, словно хозяин дома во время пьянки постоянно перемещался по комнате. На столе остатки еды в окружении многочисленных окурков, не уместившихся в переполненную пепельницу. На грязном полу успела подсохнуть липкая лужа, явно от пива. Посреди всего этого великолепия на диване живописно расположилось мужское тело – Залыгин лежал лицом к стене, регулярно издавая странные звуки, напоминающие бульканье кипящего масла.

Любимов потряс электрика за плечо. Храп смолк и перешел в растянутое мычание. Мужчина пьяно отмахнулся, выражая свое негативное отношение к попытке его разбудить.

Георгий повернулся к Залыгиной:

– Где он позавчера был?

Так и не выпустив из рук хозяйственного полотенца, Лариса пожала плечами:

– Утром, как обычно, на работу пошел.

– А во сколько вернулся?..

– Около часа ночи. После этого не выходил.

Любимов внимательно следил за реакцией женщины. Похоже, она говорила правду.

– Какие-нибудь вещи домой приносил?.. Лариса отрицательно покачала головой.

– А что случилось-то?..– глухо спросила она.

На пороге комнаты появился Макс. У него в руках была куртка Залыгина.

– Смотри-ка, что я нашел!..

Подсохшие бурые пятна на правом рукаве сильно смахивали на кровь.

– Похоже, Жора, это наш клиент...

Обернувшись к Ларисе, он показал на пятна:

– Откуда это?..

Залыгина не выразила никаких эмоций, словно окровавленная одежда мужа – такая же обычная вещь, как немытая посуда.

– Сказал, с мужиками подрался...

Любимов с Виригиным переглянулись.

– Надо его к нам грузить.

Жена, наконец, очнулась. В ее голосе послышалось беспокойство:

– Куда вы его?..

– Да не волнуйтесь... Поговорим и вернем. Или не вернем. Как повезет.

В другое время она бы поспорила, но Лариса так устала, что у нее совершенно не осталось сил. Уходя, Паша попытался что-то пробубнить, но только махнул рукой. Когда за мужчинами закрылась дверь, она зашла в комнату мужа, тихо вздохнула и принялась за уборку.

Сидя в кабинете «убойного» отдела, Залыгин пытался сосредоточиться, но трехдневный запой давал о себе знать. Безумно хотелось спать, трещала голова, мысли ворочались, как каменные жернова, а тут еще этот бородатый мент со своими нелепыми вопросами... Прет, как боевой верблюд. Второй сидел в сторонке и пока молчал – уже хорошо.

Любимов тряс курткой перед самым носом Залыгина.

– Я спрашиваю: кровь откуда?!

– С мужиками подрался,– с трудом ворочая языком, пояснил электрик.

Оперативник продолжал давить.

– С какими мужиками?!

– А хрен его знает...– пожал плечами Залыгин.

Любимов нетерпеливо подался вперед:

–  Пил с кем, чучело?!

– С мужиками... Прошу не оскорблять. У меня права человека.

– С какими мужиками?!

Залыгин потер лоб. «Жернова» в его голове сделали последние пол-оборота и застыли.

Глядя на лысеющего, помятого мужчину, который натирал свой лоб, как Аладдин волшебную лампу, в надежде, что джинн освежит его память, Виригин огорченно вздохнул:

– Жор, дохлый номер. Давай его в камеру, пусть проспится. А куртку пока на экспертизу...

Перед тем как отправить Залыгина в оздоровительное помещение, Любимов решил сделать ему напутствие.

– Ну если кровь совпадет... Я тебе, Паша, не завидую!..

Очнувшись в камере, Залыгин попытался вспомнить, почему он здесь оказался. Что он мог натворить такого, что совершенно улетучилось из его памяти? Может, это связано с дракой? Так это же его вроде как избили, при чем тут милиция?.. В тот момент похмелье мучило его так сильно, что он спокойно мог заложить душу за бутылку пива. К тому времени, когда его снова повели в кабинет, ничего особо нового Залыгин не вспомнил.

Взглянув на подавленного мужчину, Любимов сочувственно произнес:

– Ну что, головка бо-бо?.. А с памятью как, получше?..

– У вас закурить не найдется?..

Виригин протянул ему сигарету.

– Так, давай начнем все сначала. Вчера мы на мужиках остановились. Что-нибудь вспомнил? Описать можешь?

Залыгин в который раз напряг свою память, вспомнил, как едва не попал в милицию, когда добирался домой, но дальше был полный провал. Налей ему сейчас сто граммов, может, что и пришло бы на ум, а так...

– Клянусь...

– Клянусь «да» или клянусь «нет»?..

– Нет... Не помню... Левые какие-то. Помню, я одному в челюсть дал. Справа. Здорово дал...

Любимов тут же среагировал:

– А ну-ка руку покажи!..

Рассматривая костяшки пальцев Залыгина и не имея на руках результатов экспертизы, Георгий почти наверняка знал: кровь на куртке принадлежит этому пропойце или мужику, которого он ударил, в любом случае – точно не Ромашовой.

Ссадина синюшного цвета красноречиво свидетельствовала, что Залыгин не врет. А это значило, что поиски убийцы надо продолжать.

Корнилов чувствовал себя спокойно и уверенно, как опытный шахматист, разыгрывающий партию, где каждый шаг просчитан на три-четыре хода вперед. Однако визит оперативников его встревожил. Он довольно долго рассматривал удостоверение Рогова, в который раз прокручивая в памяти каждую деталь того дня.

«Нет, судя по всему, серьезных улик у них нет, в противном случае вели бы себя иначе. Видимо, просто проверяют. Плохо то, что выбрали верное направление».

Вслух Корнилов сказал:

– Уголовный розыск? А по какому вопросу?

Плахов решил не раскрывать все карты:

– На Васильевском ограбление, семью связали и все вынесли...

– А представились проверяющими счетчиков из «Энергии»,– добавил Рогов.

Контролер немного расслабился.

– Так я же в Выборгском работаю.

Глядя в непроницаемое лицо Корнилова, Плахов произнес:

– Мы всех проверяем.

Корнилов скрестил руки на груди.

– Правильно... Давайте на кухню пройдем.

Что-то в этом каменном спокойствии Плахову не понравилось. Какое-то оно было натянутое, искусственное, словно хозяин дома контролировал каждое свое слово.

От оперативника не укрылась излишне богатая обстановка квартиры. Роскошный шкаф-купе. Плазменный телевизор плюс DVD-плейер. «Навороченный» компьютер. Здоровенный холодильник с морозилкой на кухне. Ванная с джакузи. Круто!.. Это не считая того, что скромный сотрудник АО «Энергия» проживал в просторной «двушке» с евроремонтом.

Простые контролеры так не живут, а если живут, то не работают на такой должности. Ему вспомнился надутый, как индюк, начальник «Энергии». А этот, пожалуй, даже поимпозантней будет... Интуиция подсказывала: что-то здесь не так.

– А что вы позавчера делали?..

Корнилов выдержал паузу, затем переспросил, пытаясь выиграть время:

– Позавчера?.. Ну, естественно, утром вышел из дома на работу. Проверил несколько адресов. Потом неважно себя почувствовал. Позвонил начальнику, отпросился, и в час уже был дома. Вызвал врача. Бюллетень на столе – вот, можете проверить.

– Адреса, по которым вы ходили, у вас есть?..

– Да, конечно.

– Вы один живете?..

– Да, один.

– Машина есть у вас?

– Да, «ауди», во дворе стоит...

– Кто-нибудь может подтвердить, что в час вы были дома?

– Нет, конечно, я ведь один живу.

«Опаньки!.. Алиби-то у тебя, голубчик, на ладан дышит!» – подумал Плахов.

– Ну, если пока нет вопросов, я блокнот принесу.

Рогов задал дежурный вопрос:

– Извините. Можно вашу квартиру посмотреть?

Корнилов пожал плечами:

– Да, конечно... Хотя я не понимаю... Вообще, хорошо бы санкцию.

– Если б была санкция, мы бы вас и не спрашивали. Показывайте, показывайте. Сами.

В прихожей Корнилов первым делом достал из сумки блокнот, тот самый, в который он записывал показания счетчика. На последней странице стояла цифра «67246». Перед его внутренним взором проплыла убитая им женщина, ее карие глаза, сдавленный крик, рука, вытянутая вперед, словно в последней попытке догнать ускользающую жизнь... Он отогнал неприятные воспоминания, вырвал лист с показанием счетчика и спрятал его в карман...

Рогов заглянул в ванную, гостиную, прикидывая, сколько может стоить такой ремонтик. По самым скромным подсчетам выходило тысяч пятнадцать баксов – не меньше. Простому контролеру до пенсии пришлось бы счетчики проверять. При условии, что он будет откладывать всю зарплату и откажет от пищи.

Закончив шарить по комнатам, Василий вернулся на кухню и тихонечко поделился с Плаховым своими подозрениями:

– Неплохо живет энергетик. Почти как Чубайс.

– А кто это?.. Тоже художник?.. Чего ты на меня уставился? Шучу...

В дверях показался хозяин дома. Протянул Плахову блокнот.

– Я утром в этих адресах был. Можете проверить. Из последнего звонил.

Игорь пробежал глазами записи. На странице блокнота указано шесть адресов с названием улицы, номера дома и квартиры. Напротив каждого адреса – пятизначная цифра, фиксирующая показания счетчика. Вроде ничего необычного. На глаза попался оторванный клочок. Он внимательно поглядел на Корнилова, показывая на место обрыва.

– А здесь что было?..

Мысленно выругав себя за небрежность, контролер совершенно спокойно произнес:

– Телефон записал.

– Чей? – быстро переспросил Плахов.

– Свой. Дал одному знакомому. Еще давно.

– Мы возьмем блокнот на денек.

– Пожалуйста.

Игорь спрятал блокнот в карман, переглянулся с коллегой.

– Хорошо. Мы проверим. Всего доброго.

Проводив оперативников, Корнилов еще раз проанализировал свое поведение. За исключением «прокола» с листочком, все вроде нормально. Он отправился на кухню, достал оторванный клочок с показаниями счетчика и сжег его в пепельнице.

Плахов с удовольствием вдохнул морозный воздух, сотканный из множества неуловимых запахов, скрепленных нитями извечной питерской сырости. Непонятно почему, но после посещения корниловской квартиры осталось ощущение тревоги, какой-то черной наэлектризованной ауры, присущей этому месту.

«Скорее всего, дело не в квартире, а в ее хозяине,– решил Игорь,– Слишком спокоен и рассудителен, а взгляд напряжен, как у матерого уголовника на допросе. Либо я окончательно профессионально сдеформировался. Подозреваю всех подряд».

Мимо пробежала грустная дворняга, с надеждой взглянула на двух мужчин. Рогов свистнул, обозвал сучку Шариком. Собака на секунду остановилась, но тут же потрусила дальше, сообразив, что колбасой здесь не разживешься.

Плахов взглянул на друга:

– Что думаешь?

– Непростой дядечка...

– Я тоже заметил. Надо его как следует потрясти. Стулом электрическим. Чего-то суетится слишком. И алиби – голяк. Пошли-ка по адресам, что у него в блокноте записаны... Посмотрим, как простой народ живет. А то все особняки, коттеджи...

– Слушай, может, бросим чего-нибудь на зуб? Посидел я на кухне нашего контролера, и так жрать захотелось, понимаешь.

Игорь усмехнулся:

– Сытый воин – глупый воин. Китайская мудрость.

– Зато ноги шустрее ходят. Нам еще по шести адресам мотаться. Пешком.

Сидя в дешевой забегаловке, Плахов обзвонил пару адресов, но к телефону никто не подошел.

– Слушай, давай это серьезное мероприятие на завтра отложим,– предложил Вася,– выбьем у Палыча колеса и спокойно объедем все адреса.

– Я же говорил, сытый воин – ленивый воин. Но насчет колес ты совершенно прав.

Водитель маршрутки, на которой они добирались, оказался большим оригиналом. Если его коллеги безжалостно глушили пассажиров «Русским шансоном», то этот (видать, бывший рокер) врубил на всю громкость станцию, пропагандирующую любовь к року.

«I can see the Future, I can see the World tonight!» – хрипло пел Пол Маккартни.

«Я могу видеть будущее... Я могу видеть мир сегодня вечером».

«Мне бы твои таланты, сэр Пол!..– вздохнул Плахов.– Был бы я тогда просто чудо-сыщик».

Присев на свой любимый скрипящий стул, Плахов погрузился в изучение корниловского блокнота. За соседним столом с умным видом сидел Рогов. Василий, как любой «жаворонок», любил утренние часы. Голова работала легко, ее наполняли разные идеи, правда, не всегда связанные с работой, но зато свежие. В тот момент, сидя в кабинете в главке, он размышлял о вчерашнем визите к контролеру, но не в рамках рассматриваемого дела, а в контексте собственного житья-бытья.

«Вкалываешь тут годами, вертишься, как уж на сковородке, и никакой тебе материальной заинтересованности. Что же это получается? Мне приходится тесниться в крохотной квартирке с женой, сыном, тестем и тещей, а у какого-то контролера в ванной комнате жить можно?..»

Его гневные мысли о мировой несправедливости прервал начальник, который всегда появлялся внезапно, как мокрый снег. Причем, в отличие от Васи, утром бодростью духа и свежестью ума он не отличался. А сегодня и вообще чем-то напомнил Рогову голодного крокодила (дали о себе знать воспоминания об африканском прошлом).

– Жора с Максимом уже уехали?..

Плахов неохотно оторвался от блокнота:

– Час назад. Залыгина «колоть» в местный отдел.

Строго оглядев медитирующего Рогова, Шишкин нахмурился:

– А вы чего прохлаждаетесь?!

Игорь заполнил паузу:

– Думаем.

Василий с деловым видом взял в руки список и уточнил:

– С кого начать...

– И что делать...– добавил Игорь.

Шишкин повернулся к Плахову:

– Похищенные вещи в картотеку занес?

– Обижаете!

Рогов решил, что работу начальство увидело, оценило, а теперь настало время для просьб и предложений:

– Анатолий Палыч, машину не дадите? По адресочкам проскочить?.. Вот, из блокнота Корнилова... Алиби проверить.

Шишкин взглянул на подчиненного с таким видом, словно не прочь был проглотить его целиком.

– Вася, у нас не Африка, мазафака!.. Алиби и на метро проверить можно.

Когда дверь за начальником закрылась, Плахов с усмешкой взглянул на коллегу:

– Это называется – «колеса» выбил»!

– Зато поедем со свежей головой.

Пенсионер Тихонов оказался последним в списке Корнилова. С него и решили начать. Дверь открыл благообразный старичок интеллигентного вида. Плахов любил работать с такими людьми. Всегда вежливые и доброжелательные, они живут в мире хороших книг и воспоминаний о прошлом. Благодаря этому им удается избежать навязанных стереотипов, гласящих, что визит милиции – это всегда плохо.

Подсвечивая себе лампой без абажура, Рогов рассматривал показания счетчика, сравнивая их с показаниями в блокноте Корнилова. Хозяин дома, бывший архитектор, демонстрировал Плахову фотографии в рамочках, развешанные на стене его комнаты. Опер вежливо, но рассеянно слушал рассказ пожилого человека о том, как тот партизанил во время Великой Отечественной войны.

В комнате появился взъерошенный Рогов с блокнотом:

– Игорь, цифры совпадают!..

Тихонов заполнил возникшую паузу:

– Так я же говорил, что он был. А потом еще звонил от меня к себе на работу, отпрашивался, сказал, что приболел...

Плахов взял блокнот из рук Рогова и показал пенсионеру:

– Не помните, обрыв этот был?..

Тихонов внимательно посмотрел на блокнот. В его голосе зазвучало сомнение, свойственное пожилым людям, когда молодые начинают тестировать их память.

– О, это я и не припомню!.. Точно не скажу. Вот ведь рядом стоял, не обратил внимания. Но, кажется, целый был.

Плахов оживился:

– Вы уверены?..

Тихонов покачал головой:

– Не совсем...

Рогов припомнил, что Корнилов плел: мол, лист оторвал и отдал знакомому. Вася повернулся к напарнику:

– Интересно, какому же тогда знакомому он телефон записал? Я так понимаю, что отсюда он прямиком домой почесал и ни с кем больше не встречался.

– И я про то же...– задумался Игорь, почесав за ухом.

В этот момент он пережил одно из тех мгновений, которые принято называть интуитивным озарением. Отрывочные мысли, как разнородные пазлы, сложились в единую картину-догадку и требовали немедленного подтверждения.

– Вась, дай-ка лампу!

Несмотря на яркий свет, пришлось серьезно напрячь зрение. Игорь довольно долго вертел блокнот под разными углами, пока ему не удалось все-таки разглядеть след, выдавленный шариковый ручкой.

«Есть контакт... – подумал Плахов,– воспользуйся он гелевой ручкой, и пиши пропало».

– Ну что?

– Оттиск слабый, но прочитать можно... Пиши. Шесть, семь, два, четыре, шесть... Все.

– На телефон вроде не похоже...– Вася с сомнением шмыгнул носом.

То, что вспыхнуло как интуитивная догадка, наконец, получило точку опоры. Он вспомнил про свою записную книжку, точнее, запись показаний счетчика в квартире Ромашовой.

– Погоди-ка...

Сердечный ритм участился. Разгадка лежала на поверхности. Плахов победно взглянул на коллегу.

– 67247 – последняя цифра не совпадает.

Рогов весь подобрался:

– Как раз за день нагорело...

– Звони Палычу!

Рогов набрал любимый номер.

– Ну и что мы ему предъявим?..– с ходу засомневался Шишкин.– Отпечатки цифр? Да он нам в лицо рассмеется! Мужик-то, похоже, неглупый...

– Анатолий Павлович, надо тормозить!..– напирал Рогов.– Он уже на нерве! Если надавить – поплывет!.. Если нет, мы за пару дней еще чего-нибудь нароем...