Текст книги "Лабиринты души"
Автор книги: Андрей Гнездилов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Услада
Как за речкой, за рекой солнышко садилось. Солнышко садилось, в небе чистом без числа звездочек родилось. Засияли, замерцали, как церковные лампады, лику Божьему во славу, сердцу верному в отраду…
Чуден мир на небесах, чуден и на землях… не смыкай глаза, душа, внемли сновиденьям.
Жил когда-то на Руси мальчонка без роду, без племени. В глухую, осеннюю пору чье-то горе подкинуло его на крыльцо добротного дома, где жила семья зажиточная. Вместе с ребенком был крестик и белая рубашка. На грудке красной нитью вышивка – ветви рябины и птицы клюют ягоды. И странно: мальчик рос – и рубашка вместе с ним. Носил он ее не снимая, а сносу ей не было.
Из-за птиц, на рубахе вышитых, дали подкидышу прозвище – Снегирек. И видно, неслучайно так получилось: птичий мир любил мальчика и доверял ему. Стоило Снегирьку выйти на улицу, как к нему слетались пернатые, садились ему на руки, плечи, голову и пели, как на ветках дерева. А он кормил их хлебом, помогал строить гнезда, а зимой отогревал в сенях и на чердаке.
Отчим Снегирька был возничим, ездил по перегонам из одной деревни до другой. Леса были в те времена дремучие, дороги глухие, опасные – то волки набегут, то лихая погода колею спрячет. И часто ямщик брал с собой в помощь мальчика: и глаза у него острые, и лес хорошо знал и любил, а главное – удачлив был, словно судьба ему всегда руку протягивала в трудные минуты. Не было случая, чтобы Снегирек путь потерял.
Как-то под вечер шум поднялся по деревне: царский обоз въехал. В иной бы раз весь народ сбежался, а тут, напротив, все по домам попрятались. Никто не хочет ехать, на ночь глядя дорогу указывать: буря над лесом собирается, облака все небо обложили, с дороги сбиться– в два счета… Да только царевна чужеземная и слушать ничего не хочет. Торопит слуг в дорогу, никаких денег не жалеет. Вот соседи и указали на дом Снегирька. Отчим в это время в отъезде был, а мальчонку не пришлось уговаривать. Надел он свою рубашку вышитую, перекрестился на иконы и сел на облучок кареты, вместе с возницей. Слуги верхами на коней – ив путь.
Вот, как и ждали, гроза приблизилась. Сверкает небо зарницами, а темень такая, что руки протянутой не видать. Гром все ближе гремит, дождь накрапывает. Вдруг свист раздался, такой – аж деревья согнулись. А вслед за ним топот тяжелый, будто кто бежит сквозь чащобу, не разбирая дороги. Поднялся дикий ветер, град с дождем ударили – и вдруг из чащи вылетает ступа железная, запряженная двенадцатью котами черными, огромными. Из шерсти искры сыплются, из глаз зеленые молнии летят. В ступе, от скачки раскаленной, старуха стоит. Седые космы развеваются, на лице морщин не меньше, чем на голове волос, изо рта волчьи клыки торчат. Глаза огромные – застывшие, как две бездны, а из них лучи изумрудные льются, дорогу освещают. И кажется, что глаза бабы словно чужие, не с ее лица, и силы, и глубины, и чар в них столько, что, будь они на девичьем лице, красоте девицы той самые гордые царевичи поклонились бы. Баба Яга, встретив взгляд Снегирька, усмехнулась, бросила ему помело – и тут же исчезла во мгле.
Не успела одна напасть пройти, вторая грянула. Видать, за царевной погоня шла – вылетели на дорогу всадники с факелами в руках, и пошла сеча. Во главе нападавших статный воевода, обликом – царевич, белокурые локоны по плечам вьются, с лица хоть росу пей, и – тоже глаза какие-то странные: грусть в них неизбывная да страдание безутешное.
– Стой! – крикнул он Снегирьку. – Слезай с кареты!
А царевна наперекор:
– Гони коней!
Мальчонка взмахнул, щелкнул кнутом – карета понеслась вперед.
– Выручайте, соколики! – шепчет Снегирек, а погоня не отстает.
Тогда бросил он помело Бабы Яги позади себя на землю – и вдруг преследователи остановились. Карета невидимой стала! Только под утро добрались до деревни. Царевна подарила Снегирьку колечко и поцеловала его.
– Расти скорей, а потом ищи меня. Искать ищи, да за мной не ходи! Я тебя подожду.
– А как хоть звать тебя? – спрашивает мальчик.
– Услада, Снегирек, Услада.
Вот прошло время, вырос Снегирек и пошел царевну искать. много дорог истоптал, много сапог износил.
Однажды в Масленицу пришел он в незнакомый город. Праздник в полном разгаре: девушки песни поют, хороводы водят, парни штурмуют снежные городки, народ нарядный на тройках катается и с гор на салазках. Гомон, смех, звон бубенцов, дым валит от костров. Морозец прихватывает за нос да за уши. По сторонам площади бабы стоят в платках цветных, блины жарят и продают. Снегирек разглядел старушку задворенку. Она тоже блины предлагает, да только нет у нее огня, чтобы с пылу да с жару их подать, и никто к ней не подходит. Вот Снегирек у нее и покупает блины. «Я сам горячий, я и холодные блины покушаю». Благодарит его старушка за то, что пожалел ее, и расспрашивает, далеко ли идет и откуда. Парень ей о царевне и рассказал. Задумалась старая, а потом говорит:
– Не знаю, к счастью или к беде твой путь лежит, только именно здесь у нас объявляется Услада. Наш царь когда-то привез ее в столицу. Собирался жениться, да только что-то у него память отшибло. Так и живет, как блаженный, а царевна по всему царству разъезжает, каждому торопится помочь, угодить. По правде говоря, народ наш и живет как хочет, никто им не правит, как Услада объявилась. А краса ее такова, что кто раз взглянул, тот и второй, и третий стремится к ней. При живом царе уж немало и женихов появилось. Только они как свита для нее, никого она себе ровней не видит. Почитай волшебная сила в ней. Вкруг нее собираются и хворые, и обиженные, и как имя ее, таковы и дела. Усладу дает она надорванным сердцам! Вон, гляди, видишь, юный княжич в кафтане с кровавыми пятнами мать свою ищет? Люди от него шарахаются, ведь он мертв уже, а не знает об этом. В недобрый час на охоте встретился он с монгольским Мурзой, и, хоть было с ним под сотню отважных витязей, всех перебили нехристи, да так и бросили на поле боя. С последним вздохом увидел княжич перед собой Усладу и взмолился. Это ведь его первый бой был, не успел он ни одного врага поразить, когда стрела его грудь пробила. Вот и просил он месть свершить. И подняла его вдруг неведомая сила, сел он на коня и кинулся вдогонку врагу. Не перечесть, скольких перебил он, а еще больше страху навел. Виданое ли дело, когда убитый продолжает сражаться! Бежали прочь монголы, а княжич стал мать искать, ведь ей слово дал назад вернуться. И теперь только Услада может помочь ему еще одно желание исполнить. А вон старуху видишь – вырядилась как девка молодая, нарумянилась, насурьмилась так, что народ над ней потешается? Так то другая история. Шла девка на гулянку, а к ней бабушка – калека перехожая подошла на хлебушко попросить. Раззадорилась девка и стала над нищей потешаться. Да, видать, не в добрый час, была там Услада мимоходом и ту насмешку на обидчицу обратила. В один миг девке лицо и стать старушечьи передались, а нищая калека молодухою стала. Чего только не может сотворить Усладушка – и старикам одиноким игрушки их детские возвращает в утешение, и горьких пьяниц венчает с дурнушками, что замуж выйти мечтали, и хворым детям волшебные сказки рассказывает, а они через то здоровье получают. И еще скажу: никто не знает, сколько же годков царевне. Вон по ярмаркам татарский хан бродит, цветы ночные ищет, что могут сон прогонять. Сказывают, что чуть не полсотни лет тому назад басурманы к городу подошли несметною ордою. Смерть и разорение несли с собой, и вот ночью вышла за стены царевна, косы распустила и песню запела. Занедужил, затосковал в небе месяц ясный, а с болот да озер и рек поползли туманы липучие. Весь стан вражеский окутали, в сладкий сон погрузили и память отняли, забыли воины, зачем пришли, уснули на много лет. Один хан не поддался чарам, бегает с тех пор, рыщет по всем углам, свое войско басурманское от великого сна и забвения пробудить чает…
Много еще рассказала старушка Снегирьку, а напоследок совет дала:
– Не старайся, добрый молодец, что раз получил, получить еще раз. Нельзя подарок в долг иль привычку превращать!
Поблагодарил ее парень, а сам в толпу нырнул, уж больно хотелось ему царевну встретить. И судьба не заставила ждать. Увидел он средь толпы молодежь. Музыка звучит, парни танцуют, все красивые, видные из себя, да и роду, верно, знатного. А меж ними, как лебедушка, царевна плывет. Глаз не оторвать, как хороша! И с той поры, как ее Снегирек встретил, ничуть не изменилась, только еще краше стала. Вот танцует она и танцует, все ее кавалеры уж сил лишились, а ей все нипочем.
Увидала тут она Снегирька, улыбнулась ему и на пляс вызывает. Он, как лист сухой, вспыхнул и пустился перед ней во что горазд.
Вот и вечер спустился. Люди расходиться стали, а Снегирек с Усладой никак не угомонятся. Наконец остановилась царевна.
– Твоя взяла, молодец! – Обняла его вдруг и поцеловала. – Это тебе награда. Теперь сможешь дела мои распутывать.
Снегирек от неожиданности стал как столб, глаз не спускает с Услады. А она смеется:
– Что, друг мой сердечный, за мной пойдешь или по своему пути?
– По своему! – отвечает парень.
– Исполать тебе, – молвит Услада, – ты словно мой завет держишь: я иду лишь за тем, кто за мной не идет, а кто ищет меня, тот меня не найдет.
И впрямь, не надолго расстались они. Но за то время Снегирек сумел мертвого княжича упокоить – привел его мать к месту боя, там она рядом с сыном и отдала Богу душу. Насмешнице по молитве калики нищей обратно молодость и красу вернул. Женихов Услады от чар освободил, а в пьяни горькой кабацкой душу детскую пробудил и любовью к женам наполнил, так что нашли они в супругах матерей своих.
Через неделю после Масленицы к вечеру набат ударил – дозорные с колокольни увидели войско несметное, что на город шло. Народ кинулся к оружию и ворота городские запирать. И тут Услада нашла Снегирька.
– Ну, молодец, сейчас царевичем наречешься или после боя?
– А ты думаешь, я с поля вернусь? – отвечает он.
– Да еще с победой, – смеется Услада.
– Да мыслимо ли такую рать одолеть?
– Я когда-то одна одолела – и ты сможешь! – говорит царевна. – Это ведь хан лунные цветы нашел и пробудил от сладких снов свою орду.
– И чем это легче для сражения? – не разумеет никак Снегирек.
– Да ты смекай, пятьдесят лет с той поры прошло. Воины ханские в стариков превратились, хоть и не поняли этого еще!
Рассмеялся Снегирек, стал во главе дружины и к утру очистил страну от врага. Вернулся с победой и сразу Усладу хотел обрадовать, – а ее нет. Весь город обыскали, нигде ее не нашли.
Вспомнил Снегирек слова ее при расставании: «Ищи меня, а я тебя ждать буду». Сел снова на коня и в путь пустился. Не нужно ему было короны, которой его венчали после победы, – без Услады ничего сердце не радовало.
«Где я искать царевну буду?» – думал молодец, а тут опять ему старушка прежняя встретилась, у которой блины покупал:
– Сдается мне, что у Кащея Бессмертного свою красу обретешь, – молвила и дорогу указала.
Долго ли, коротко – попал Снегирек в леса дремучие, болота непроходимые. Там на горе хрустальной замок черный стоит, пустыми глазницами на все четыре стороны поглядывает. Много дней Снегирек на гору лез, да все вниз падал, до средины не добравшись. Тогда во сне надоумил его ангел. Стал молодец каждый свой шаг молитвой закреплять. Ожили птички на его рубахе, подхватили его и на крыльях подняли в замок.
Заходит он в зал, а там красавица в зеленом кокошнике с изумрудами. Как две капли воды на Усладу похожа, да глаза смотрят по-иному.
– Не гляди, Снегирек, не Услада я – я мать царевны, и звать меня Василисою Прекрасной.
– Так и тебя Кащей пленил? – говорит молодец.
– И меня, да и тебя тоже, через Усладу. Ведь она дочь его.
– Да как же ты могла с таким чудовищем жить?
– Не спеши с приговором, добрый молодец. Ты прежде сразись с ним – тогда многое тебе откроется.
Принесла она из подвалов меч заветный и говорит:
– Ты, как ни старайся, Кащея сразу не убьешь. Можешь только его смертным сделать! Сражайся за свою Усладу, а дальше видно будет.
Только сказала, как за окном потемнело, ветер засвистел, буря на замок налетела, подхватила Снегирька и к подножию горы сбросила. Мгла пала на замок и превратилась в черного всадника, только лицо его белело, как из снега вылепленное, и старо было, как сам мир, и глаза за косматыми бровями на остывшие угли походили, да на ресницах иней осел. Долго бились они, лес стонал, и земля гудела… Наконец изловчился молодец, выбил из седла злодея и веревкою опутал. Тут вгляделся – и глазам своим не поверил: перед ним тот красавец воевода, что когда-то на обоз царевны напал. Ничего не понял Снегирек, однако потащил противника в замок. Зашел опять в тронный зал, а там на месте Василисы Прекрасной Баба Яга сидит, и из глаз ее слезы текут.
Спрашивает ее молодец:
– Кто же ты, Василиса или Баба Яга?
– И та и друга, – молвила.
– А где же Кащей Бессмертный? Воевода ангелом видится после Кащеева уродства.
– А ты в зеркало глянь! – отвечает Яга.
Снегирек лишь раз взглянул – и отшатнулся. Лик мерзкого старика, похожий на беззубый череп, выступил ему навстречу из стекла.
– Я, верно, с ума сошел, – говорит молодец, а язык его едва ворочается.
– Нет, все есть, как есть, – молвит ведьма. – Ты думал зло сразить его же оружием, но тот, кто в бой идет ради убийства, сам в злодея превращается. Ты победил Кащея, теперь носи его образ!
Снегирек ушам не верит, а Яга продолжает:
– Ты знаешь, что зло без добра существовать не может. Через Кащея и Василису объединились Уродство и Красота. Только разные они настолько, что слиться воедино не смогли. И когда Кащею любовь его первоначальную красу возвращает, Василисе приходится его погань мерзейшую на себя принимать, и превращается она в Бабу Ягу. Ох, не знала я, что мне за доля выпадет, когда поверила, что любовь исцелит Кащея от гордыни и злобы. Пожалела его, себе на голову, да и потеряла единственную свою доченьку Усладушку. Сбежала она от нас, и осталась я одна-одинешенька.
– Ну что, Снегирь-богатырь, еще сражаться будем? – спрашивает Воевода. Теперь и впрямь ты меня убить можешь, зато сам бессмертным станешь, Усладу навек к рукам приберешь.
– Не буду, – заплакал Снегирек, а сам на колени упал и стал Богу молиться – Господи правый, освободи меня от наваждения! Не нужны мне ни жизнь, ни смерть Кащея, готов я и от Услады отказаться, если на то будет Воля Твоя. Сними с меня образ злодея, пусть смерть за мной придет, да душа моя чистой останется. Ни за какие блага на свете не откажусь я от света души моей!
Сказал– и видит, что стоит рядом с ним Услада сквозь слезы улыбается, его руку гладит.
– Прости, друг любезный, за испытания, что ты перенес. Сейчас ты такой же, как был всегда, и сердцу моему люб по-прежнему. Но сам ты накликал их, когда спасать меня пустился. Я же говорила, что иду за тем, кто за мной не идет, а кто ко мне стремится – от того я убегаю. Ныне час пробил, нам вместе быть и свое счастье строить.
Старуха Бинбилла
Эту историю не знаешь с какой стороны начать рассказывать, да и рассказывать ли вообще, такая она простая и в то же время странная. Одни видят в ней выдумку, другие ищут тайного смысла, третьи считают ее шуткой судьбы. Так, пожалуй, за неимением печки, от которой благоразумным людям рекомендуется танцевать, примемся повествовать о доме, где все происходило.
Что ж, дом был как дом, о трех этажах, каменный, с узкими, как бойницы, окнами. Над черепичной крышей возвышалась остроконечная башенка с видом на все четыре стороны. Дом стоял на самой окраине, около восточных ворот, и многие считали, что город начинался именно отсюда. Весьма возможно, что в некие воинственные времена ему приходилось охранять город, отсюда и его вид, суровый, рыцарский. Так или иначе, но дом вызывал почтительное внимание и интерес. И конечно же, в нем обитала необыкновенная семья, чья судьба словно разделяла судьбу дома и вносила свои краски в историю, которая здесь случилась.
Итак, глава семейства, господин Дельмар. Человек без определенных достоинств, хотя и с некоторыми недостатками, от коих более страдали его близкие, нежели он сам. Стоит упомянуть его безволие и бесхарактерность, которые он очень удачно прятал за упрямством и капризностью. Не связывая себя каким-либо делом, он соглашался заниматься абсолютно всем, что сулило деньги, причем только немалые; небольшой, но верный заработок господин Дельмар с негодованием отвергал, считая его унизительным для себя. Однако все планы и предприятия с завидным постоянством рушились из-за его изменчивого настроения, лени, непоспевания за временем, увлечения другими возможностями, которые раскрывались перед ним, как волшебные двери пещеры Аладдина. При всех неудачах он находил неизменного козла отпущения – свою память. «Ах, я совсем забыл, что было нужно», – горестно сетовал господин Дельмар, так что его память и впрямь слабела. Но главное – он вызывал сочувствие, и осуждать его никому не приходило в голову. И конечно же, он волен был жить, как ему вздумается, если б не нужды его семьи– жена и четверо детей, три старших девочки и младший сын, находились на его попечении. Это обстоятельство немало нагружало заботами чадолюбивого отца семейства, а он сохранял в душе юношескую преданность грезам и был почти убежден, что дети растут, как цветы, питаясь дождем и солнечными лучами. И стоило его супруге, прелестной госпоже Летиции, напомнить о реальности, как он становился хмур и неприступен, как средневековый замок где-нибудь в Альпах. Ни мольбы, ни укоры не достигали каменного сердца господина Дельмара, пока он не убеждался, что осада снята, а противник признает свое поражение.
Что оставалось делать бедняжке Летиции? Лишь самой уходить в свой мир, где не существовало времени, где она сохраняла детскую наивность и неискушенность в делах. И она с головой кидалась в уют милого хаоса, который создавали ее дети. Конечно же, это не могло разрешить ситуацию – особенно учитывая ранимость и вспыльчивость молодой женщины, – но позволяло всю ответственность перенести на судьбу. Увы, сколь часто свою неспособность добиться толка в жизни мы списываем на волю Рока, обстоятельств и с облегчением смиряемся с ними.
Что касается детей, то они, как все дети, были очаровательны и обещали в будущем многое. Наверное, они могли бы быть счастливее при иных условиях, но их вера в правоту родителей помогала не видеть темных сторон жизни.
Таким образом, мы приблизились к главному герою, вернее – героине нашего повествования. Итак, в этой семье, в той самой башенке дома на окраине, жила старуха Бинбилла. Никто не знал о ней ничего достоверного, кроме того, что она приходится родственницей хозяйке дома, госпоже Летиции. Прапрабабка или еще много раз прапрабабка– трудно сказать… Ходили слухи, что Бинбилла чуть ли ни сама и построила тот дом, с которого начался город. И конечно же, слухов, домыслов, предположений и сплетен о ней было не перечесть. Многие прямо считали ее ведьмой. В самом деле, когда зимней порой она, в своем белом плаще с глубоким капюшоном, двигалась навстречу жителям города, ее легко было принять за привидение в саване. Шатаясь из стороны в сторону, опираясь на длинную трость с серебряным набалдашником, старуха, буквально как улитка, ползла по улице. Ее шумное дыхание и хриплый кашель отпугивали встречных, а прячущиеся в морщинах глаза сверкали ледяным огнем. Многие думали, что она может сглазить человека, и торопились свернуть с ее пути.
Меж тем стоит заметить, что Бинбиллу боялись лишь взрослые, – дети же, напротив, тянулись к ней, а собаки и кошки радостно приветствовали ее, ибо почти всех их она кормила.
Тем не менее были еще некоторые странные обстоятельства. Бинбилла обычно вела ночной образ жизни. Никто не видел, чтобы она когда-либо спала, прикорнув на лавочке, как это водится у старых людей. Нет, ночью она убирала дом, выставляла серебряную посуду на крышу, чтобы собрать лунные лучи для своих снадобий, а днем она пряла и ткала ковры.
А как объяснить историю со старым королем, когда старуха раскрыла дворцовый заговор и не дала отравить владыку? Заговорщики, охваченные жаждой мести, подослали к ней убийцу, но он не смог исполнить задуманное. Его нашли оцепеневшим, он только выкрикивал одну фразу: «Не смотри на меня, ведьма!» Разве это не свидетельство ее колдовских чар?
Однако другие почитали ее за добрую фею, и для этого тоже были достаточные основания. Во-первых, Бинбилла только зимой являла все уродство старости. Весной она так молодела, что никто не узнавал ее. Грациозная осанка, легкая походка, каштановые волосы до пояса, необыкновенная красота, чарующий голос – все это могло еще многих увлечь. Ее нередко звали во дворец, учить королевских детей игре на музыкальных инструментах. Кроме того, у Бинбиллы была легкая рука, и ее приглашали к больным. Одно ее прикосновение или даже просто присутствие действовали целительным образом и облегчали страдания лучше всяких лекарств.
Но, пожалуй, самым удивительным было увлечение старухи куклами. Она мастерила их, и они словно могли управлять судьбами людей событиями жизни. Иные марионетки кому-то заменяли утраченных друзей, непришедших возлюбленных, умерших близких. А когда Летиция обратилась к ней с просьбой помочь ей родить мальчика, Бинбилла подарила ей куклу-пажа – и через девять месяцев долгожданный наследник, по имени Филипп, вошел в семью.
Но среди прочих волшебных кукол были и очень старые, которые хранили тайны прошлых лет, лет юности Бинбиллы. Одна, в человеческий рост, являла собой удивительную красавицу и несомненно походила на саму Бинбиллу. Две другие, небольших размеров, изображали кавалера, в старинном наряде, со скрипкой в руках, скованных золотой цепью, и поверженного принца со шпагой в груди. Скупые сведения о произошедшем когда-то говорили об извечном роковом треугольнике. Придворная фрейлина, первая красавица королевства, влюбилась в странствующего музыканта. Боясь, что двор может лишиться прелестной дамы, Принц стал ухаживать за ней, а затем вступил в ссору со скрипачом. Несколько грубых слов о фрейлине, оскорбление – и кавалер должен вызвать Принца на дуэль. Принц был уверен в своем превосходстве, хотя бы потому, что прежде, чем скрестить шпагу с ним, кавалеру надлежало победить двух лучших бойцов из свиты. Меж тем музыкант вообще ни разу за свою жизнь не держал в руках оружия. Его инструментом был только смычок. Зная об этом, фрейлина пришла на помощь и предрешила исход поединка, проиграв его с куклами. Кавалеру надлежало лишь защищаться, не нанося ударов. Однако выполнить условия красавицы – не убивать противников – оказалось невозможным, тем более что сам кавалер был дважды ранен придворными Принца. И вот в третий раз музыкант обнажил шпагу, закрыл глаза и, мысленно представив скрипку, заиграл импровизацию с победным завершением в финале. Через несколько минут Принц упал, обливаясь кровью, и шпага кавалера торчала в его груди. Кавалера заковали в цепи и бросили в подземелье, а Принца унесли в потайные покои замка. Кривясь от боли, он крикнул победителю, что красавица все равно не будет принадлежать ему, пока шпага останется в груди Принца, сам же он, будет жить или умрет, не вынет клинка из груди.
Таким образом, игра Бинбиллы в куклы была не столь уж безобидна.
Но в семье Дельмара существовало еще одно мнение о старухе. Получив в наследство от родителей дом вместе с Бинбиллой, Летиция испытала сильную досаду. Ей показалось, что прародительница несомненно будет требовать своего места в управлении хозяйством. Нет, такого не произошло. Старуха довольствовалась лишь теми – хотя и немалыми – делами, до которых не доходили руки самой Летиции. Если же для Бинбиллы не находилось дел, она шла прибирать улицу или помогала соседям и всюду умела выполнить свою работу превосходнейшим образом. Это раздражало хозяйку– она видела в этом укор своей нерасторопности – и еще более Дельмара, и они сходились во мнении, что старуха занимает много места, требует лишнего внимания, что приготовленные ею обеды то чересчур горячи, то пересолены, что она не дает спать по ночам своей возней, а утром будит дом своим мурлыканием, мало похожим на пение. В общем, найдя наконец виновницу своих неудач и споров, они мирились и могли хоть как-то существовать друг с другом.
И вот однажды супруги сговорились отправить Бинбиллу сторожить усадьбу своих дальних родственников. Под благовидным предлогом – помочь бедным людям навести порядок – старуху посадили в экипаж и отправили за сотню верст подальше от дома.
Однако, вместо облегчения, на семью навалились беды. Для начала, из дома сбежал Филипп. Затем Дельмар, обшарив все сундуки Бинбиллы, не обнаружил в них ни одного золотого, которым хотел подправить свое положение. Скандалы, шумные перепалки и рыдания пугали ворон, собравшихся облюбовать крышу старого дома. Потом заболели дочери…
Неудачи сыпались со всех сторон, и наконец Летиция решила обратиться за советом к ворожее. Та, выслушав жалобы отчаявшейся женщины, рассмеялась ей в лицо:
– Вы отослали прочь свой талисман, хранивший не только ваше благополучие, а, пожалуй, всего города! Поторопитесь вернуть его, пока вы совсем не потеряли своего счастья!
Бинбилла вернулась не с пустыми руками: в чужом краю она нашла клад, и, честно разделив его с хозяевами, она привезла свою долю для семьи.
Меж тем болезнь дочерей усиливалась с каждым часом, и наконец родителям стало ясно, что им придется прощаться с детьми. Невыразимое отчаяние охватило их, и они кинулись в ноги Бинбилле, моля о помощи. Старуха устало кивнула:
– Я попробую, – и затворилась в своей башне.
Она зажгла свечи, взяла карты, посадила свою самую большую куклу за стол против себя, прочитала молитвы и затем заговорила:
– Смерть! Ты здесь, в этом доме. Я слышу тебя, и я зову тебя для игры. Приди ко мне прежде, чем к детям. У меня для тебя есть хороший выкуп! Войди в мою куклу и играй!
– Что ты можешь мне предложить взамен старшей дочери? – прошептала кукла.
– Свои волосы! Ты знаешь, что они дают столетия жизни, пока человек сам не откажется быть в этом мире.
– Хорошо, а за среднюю девочку что ты ставишь на карту?
– Свой голос! Ты знаешь, что он может повелевать стихиями и дарит гармонию всему миру.
– Ладно, а за третью?
– Свою осанку, музыку своего тела. То, что делает меня Бинбиллой и позволяет мне вызвать и говорить с Тобой!
– У тебя больше ничего нет? – спросила смерть.
– А разве это не все беды, что ожидают семью?
– Нет! Твой любимец Филипп в смертельной опасности.
– Я готова пожертвовать своей жизнью… – промолвила Бинбилла.
Сдали карты. Игра шла до рассвета.
С первыми лучами солнца дети вырвались из пут болезни. Более того, у старшей дочери внезапно выросли дивные волосы, средняя вдруг обнаружила чарующий голос Бинбиллы, младшая– танцевала… Летиция со слезами обняла их. Роковой огонь, сжигавший их жизни, потух.
Вместе с Дельмаром они поднялись в башню. За столом у потухшей свечи сидела мертвая Бинбилла. Кукла против нее являла образ красавицы, но отличить ее от старухи было почти невозможно, они были полны одной сутью.
Пышные похороны были устроены Бинбилле. Двенадцать пар лошадей везли ее катафалк на кладбище, от сотен пылающих свечей дрожал и расплывался воздух. У ворот кладбища их ждал вернувшийся домой Филипп. В скорбном молчании прошло погребение, и семья отправилась обратно. Цепочкой, друг за другом, они входили в дом. Не сговариваясь, а лишь подчинившись внутреннему порыву, вся семья поднялась в башню – почтить память умершей.
Двери сами распахнулись– и вошедшие в потрясении застыли. Круглая комната, тщательно прибранная, озарялась канделябрами, повсюду благоухали цветы. Старинные гобелены заполнили пространства между окнами, рассказывая о прошедшей жизни. Огромное позеленевшее зеркало стояло против дверей и встречало каждого, кто появлялся в комнате.
Но не это заставило оцепенеть людей. Посредине башни во всей красе своей нетленной молодости гостей встречала ожившая кукла Бинбиллы. Хорошо знакомый голос обратился к ним, словно не произошло ничего невероятного:
– Мне так не хотелось покидать мой дом и оставлять вас в одиночестве, и я решила перейти в тело своей куклы. Да, в ней уже побывала Смерть – это через нее я принесла выкуп за детей, – но как мир не терпит пустоты и приход Смерти заставляет Жизнь исчезать, равно и уход смерти помогает жизни возродиться. Мой спор с королевой могил закончился моей победой. Вы похоронили не меня, а лишь мою форму. Что ж, я избрала другую. Надеюсь, вы не будете против?
Маленький Филипп первым бросился в объятия к Бинбилле, за ним – его сестры. Однако Бинбилла остановила их.
– Постойте, я начинаю новую жизнь и должна раздать старые долги. – Она достала из сундука двух кукол. – Филипп! Вытащи шпагу из груди Принца. Двести лет назад твоя душа пыталась защитить мою честь и, бессильная, воспользовалась властью чародейства, предложенной мною. Увы, она перешла границы дозволенного магией, и мы оба лишились счастья быть вместе. Теперь время простить соперника и развязать роковой узел.
Мальчик выполнил просьбу – и тотчас Принц открыл глаза, а у второй куклы – кавалера – упали с рук золотые цепи. Фарфоровый человечек склонил колени перед ребенком и протянул ему скрипку. Бинбилла радостно улыбнулась.
– Вы оба теперь свободны и вольны последовать за своим прошлым, только меня уже там не будет. Мое тело предано земле.
– Я остаюсь с тобой, Бинбилла! – крикнул Филипп, обнимая ее, а его маленький двойник вновь стал всего лишь фарфоровой куклой.
– А я возвращаюсь в свой дворец. Прощай, Бинбилла! Я буду помнить о тебе! – И кукольный Принц закрыл глаза.
Вдруг за окном прозвучал стук копыт. Всадник в бордовом бархатном плаще скрылся за поворотом, и пыль, взлетевшая в воздух, долго не оседала.
– А где Дельмар? – всполошилась Летиция.
– Надеюсь, он скоро вернется… – ответила фея.
И впрямь, через час томительного ожидания у ворот звонко застучали подковы. Всадник, угрюмый и разочарованный, возвратился.
– Я, кажется, сошел с ума. Наглядевшись на чудеса Бинбиллы, вообразил себя настоящим Принцем и решил, что меня ждет трон и верные придворные. Увы… а может, к счастью – меня не только никто не признал во дворце, но даже не пустили внутрь!
– Не суди строго, – рассмеялась Бинбилла. – Ты и сам забыл о своем прошлом и о себе. Что ж спрашивать с тех, кто слышал о тебе только предания да легенды двухсотлетней давности?
