Текст книги "Дворцовые тайны. Царицы и царевны XVII века"

Автор книги: Андрей Дёмкин

Соавторы: Людмила Морозова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

В историографии сложилась точка зрения, что в первые годы после устранения Софьи правительство формально возглавляла царица Наталья Кирилловна. Молодой Петр I в то время не был склонен к рутинной государственной работе. Он часто посещает своих приятелей в Новой Немецкой слободе и здесь знакомится с Анной Монс, ставшей его любовницей, устраивает войсковые маневры, где оттачиваются выучка и взаимодействие войск, ездит к своим кораблям в Переславль-Залесский, в 1693 году совершает длительное путешествие в Архангельск с целью увидеть море и начать строить большие суда.

Современники по-разному отзывались о способностях Натальи Кирилловны. Так, уже упоминавшийся А. А. Матвеев называет Наталью «мужемудренной» (по Матвееву, если женщина обладает мужской мудростью, то это свидетельствует об ее уме), а курляндец Я. Рейтенфельс находил, что у нее «сильный характер». В то же время известный петровский дипломат князь Б. И. Куракин писал, что царица «ума легкого» и была «править не капабель» (то есть не могла править государством).

Правда, тот же Куракин критически характеризует и лиц, возглавлявших государственное управление. Первым по должности являлся глава Посольского приказа боярин Л. К. Нарышкин. Этот молодой человек (ему было всего 25 лет) был недалеким и взбалмошным. Боярин Т. Н. Стрешнев – столь же недалекий и злой интриган. Куракин признавал, что третий из наиболее приближенных к царице вельмож, князь Б. А. Голицын, отличался умом и образованностью, но слыл казнокрадом. При этом все они были привержены пьянству. В тот период в органах управления обосновались Нарышкины (так, два младших брата Натальи – Мартемьян Кириллович и Федор Кириллович – стали в 1690 году первый боярином, а второй – окольничим) и Лопухины, родня жены царя Петра. Тридцативосьмилетняя царица Наталья Кирилловна, конечно, набралась политического опыта, чему прямо способствовали события 1682–1689 годов. Да и по своему воспитанию еще в доме А. С. Матвеева она не могла не интересоваться политикой, в особенности теперь, когда победил ее сын. А его победу она с полным основанием могла считать и своею. Безусловно, прибавило радости и появление на свет в 1690 году внука, царевича Алексея Петровича.

И в последние годы жизни Наталья занималась улучшением своего быта. У нее появилась «атласная» комната (то есть отделанная 56 аршинами этой дорогой шелковой материи разных цветов), были отремонтированы сени и помещения, где жили ее боярыни. Построена новая «мыленка», к которой куплена новая утварь, и частично починена старая. В 1692 году царице сделаны новые кресло, обитое коричневыми атласом и бархатом, скамья, два липовых «поставца», похожие на старые. А в 1693 году новый липовый «поставец» (фактически шкаф) высотой два метра занял место в комнате Натальи. В том же году обновлялись в хоромах фонари. Но обновлялись не только апартаменты, помещения и мебель. Заново были сделаны свыше тридцати различных медных лоханей, тазов и пр. Не отказалась Наталья Кирилловна и от привычки одаривать свою родню и преданных слуг. В 1692 году она подарила племяннику, И. И. Нарышкину, 12 стульев «золотных, немецких», купленных в торговых рядах. Тогда же царица жаловала кубки с вином нескольким боярам и их женам. В 1693 году жене умершего известного ей дьяка Наталья велела выдать различные продукты на поминки.

Особенное беспокойство матери вызвало длительное путешествие Петра I в Архангельск летом 1693 года. Наталья часто писала сыну письма, в которых говорила о своей печали ввиду его отсутствия и радости от предвкушения скорой встречи. Но встреча затягивалась, поскольку царь решил дождаться прибытия иностранных кораблей, которые приходили в этот северный порт обычно в конце лета. Чтобы у Петра дрогнуло отцовское сердце, Наталья Кирилловна приложила к одному из своих посланий и письмо, написанное от имени царевича Алексея. В ответ Петр называет мать своей «радостью» и просит ее «своею печалью» его «не натсадить». Только в октябре царь вернулся в Москву. Но вот в январе 1694 года Наталья Кирилловна серьезно заболела. Она и раньше хворала, особенно во время длительных отлучек сына-царя. Теперь же болезнь не отступила, и государыня скончалась 25 января на сорок третьем году жизни. На следующий день, 26 января, Наталью хоронили. В сильнейшем горе Петр I не нашел в себе сил присутствовать при похоронах матери. Печальную процессию возглавлял пасынок, Иван V. Очевидно, по распоряжению царя Петра был написан посмертный портрет Натальи Кирилловны. По его же указу в тюрьмах и по богадельням в память матери раздавались деньги.

Царица Наталья Кирилловна была второй, любимой женой царя Алексея Михайловича и подарила России сына, Петра Великого. Воспитанная, благодаря А. С. Матвееву, на восприятии европейских традиций и культуры, она достойно прошла свой жизненный путь в условиях, когда политическая борьба могла превратиться в кровавую расправу с оппонентами.

Царица-девочка Марфа

Царица Марфа была второй женой царя Федора Алексеевича. Поскольку до женитьбы на ней Федор уже несколько лет правил страной и жил в первом браке с царицей Агафьей, постольку необходимо обратиться к предыстории восхождения Марфы в царские хоромы.

Царь Федор вступил на престол в 1676 году после смерти своего отца, царя Алексея Михайловича. Родился Федор в 1661 году, но в свои пятнадцать лет был уже тяжело больным человеком. Известный вельможа и приближенный царя Алексея А. С. Матвеев рассказывал, что однажды Федор упал с лошади, запряженной в сани, и сани, в которых он намеревался прокатить своих сестер и тетушек, проехали по нему. Царь-мальчик также страдал цингой, ему было трудно ходить, так что церемонию приведения к присяге высших чинов он провел сидя в кресле. Федор с детства был под наблюдением врачей, а многочисленные сестры и тетки окружили его своим вниманием. С годами эта зависимость только укреплялась. Вместе с тем Федор был умным и хорошо образованным юношей. Он считался учеником известного мыслителя Симеона Полоцкого, который до своей смерти в 1680 году имел большое влияние на молодого царя. Федор обладал знаниями по широкому спектру гуманитарных дисциплин (богословию, философии, риторике, поэтике), владел латинским и польским языками, увлекался стихосложением, церковным пением и музыкой. Ему передалась наследственная страсть к книге, в обширной отцовской библиотеке Федор мог заниматься часами. По его распоряжению во дворце была открыта типография, где он мог печатать любые произведения, отдавая предпочтение трудам учителя – Симеона Полоцкого. Молодой царь покровительствовал живописцам, мастерам оружейного и прикладного искусства, архитекторам, являясь сам автором чертежей некоторых построенных зданий. Свою любимую загородную резиденцию, село Воробьеве, Федор всячески обустраивал, разбивал там сады, рыл пруды. По своим пристрастиям царь Федор был близок к плеяде русских политических деятелей-западников второй половины XVII века: А. Л. Ордину-Нащокину, А. С. Матвееву, князю В. В. Голицыну. При нем в жизни русского двора усилилось влияние польских традиций, этикета, моды. Объяснить это можно тем, что западные веяния обычно приходили в Россию через Речь Посполитую, славянское государство, да и Симеон Полоцкий долгое время там жил и учился.

Выяснив, кем был царь Федор Алексеевич, перейдем к обстоятельствам его первой женитьбы. Поскольку молодой государь был рожден от первого брака царя Алексея Михайловича, постольку при нем усилилась партия его родни по матери – Милославских. Последние позаботились о том, чтобы от всех государственных постов был отлучен глава противной партии Нарышкиных, боярин Артамон Сергеевич Матвеев. Мало того, последнего даже отправили в ссылку. Вдовствующая царица Наталья Кирилловна (Нарышкина) и ее сын, царевич Петр, были удалены от царского двора. Казалось, царя Федора целиком подчинила своему влиянию партия Милославских.

Но довольно неожиданно в 1679 году всевластию хитрого царедворца, двоюродного дяди государя боярина Ивана Михайловича Милославского, «со товарищи» пришел конец. Решила все женитьба царя Федора Алексеевича. Слабый телом юноша обладал сильным духом и твердым характером. Он сам выбрал себе невесту, Агафью Семеновну Грушецкую. Милославские же прочили ему иную партию. Боярин Иван Михайлович пытался оклеветать Агафью в глазах царя. Но Федор не только настоял на своем выборе, но и подверг опале двоюродного дядю и все его окружение. Милославские потеряли свое влияние при дворе. Царь Федор приблизил к себе незнатных, но преданных, умных и энергичных дворян – И. М. Языкова, А. Т. и М. Т. Лихачевых, – на которых он и опирался все свое последующее царствование.

Агафья Семеновна Грушецкая происходила из небогатого и незнатного дворянского рода, выехавшего в Русское государство из Польши. Возможно, полонофилия Федора Алексеевича как-то повлияла на выбор невесты. Свадебная церемония прошла исключительно скромно. Таково было желание государя. Но, как и положено, на торжественное одеяние расходов не жалели. Шубы молодой царицы были сшиты из дорогой шелковой материи, подбитой мехом: одна красная с серебряными, позолоченными бляхами, украшенными жемчугом, а другая серебряного цвета с золотым узором. В качестве домашней одежды Агафье пошили «телогрею» из зеленой тафты с красной «подпушкой», украшенную спереди шнурами и семнадцатью пуговицами. Очевидно, «телогреи» царица любила, она даже велела нашивать на них «узорочные» кружева. Украшались и покои государыни. Так, в конце 1680 года комнаты были обиты сукном. На это дело пошло сто шестьдесят аршин материи. В мае 1681 года проводился ремонт хором Агафьи Семеновны: было увеличено количество свай, сделаны каменные «подклеты», у каменных хором – крыльцо, а у каменных переходов – крыша и перила. Для этого отпущено пятнадцать тысяч кирпичей, шестьдесят бочек извести, сто восемьдесят возов песку, двести «аршинных» камней и триста сорок пудов железа.

С осени 1680 года Агафья была беременна. В мае 1681 года начали потихоньку готовить «приданое» для малютки. Из красного бархата, обшитого серебряным галуном, «скроен свивален». Пошиты: «одеяльцо дитячье» из красной с золотыми узорами материи, подбитое соболями, красные же атласная «подушечка» и «наволока на дитячью перинку». «Дитячья колыбель» была обита также красной с золотыми узорами материей. Судя по цвету «приданого», царская чета ожидала рождения мальчика. Но случилось непоправимое несчастье: 14 июля 1681 года при родах Агафья умерла. Родившийся младенец, нареченный Ильей, пережил мать только на шесть дней.

Очевидцы отмечали, что смерть жены и младенца стала для царя Федора подлинной трагедией. Физически он буквально угасал. Если бы не пристальное внимание к делам государственного управления, которые как-то отвлекали от горя, Федор мог бы весьма скоро последовать за своей семьей в мир иной. Часть придворных полагала, что двадцатилетнему царю нужно снова вступить в брак. Особенно на этом настаивали фавориты – Языков и Лихачевы. Ведь находиться у власти они могли только при Федоре. С его бездетной кончиной при любом раскладе политических сил им пришлось бы уйти на вторые роли, а то и угодить в опалу. Расчет был на то, что Федор Алексеевич, женившись, может произвести на свет мальчика. А он, как наследник по прямой линии, даже будучи младенцем, по старомосковской традиции имел бы преимущественные шансы занять престол. Только в этом случае фавориты Федора могли рассчитывать на сохранение своего влияния при дворе в полном объеме. Кроме того, они помнили о недавнем положительном опыте второй женитьбы царя Алексея Михайловича. Он также весьма скорбел по поводу кончины царицы Марии Ильиничны, но не просто воспрянул духом, а переживал как бы вторую молодость, женившись на Наталье Кирилловне Нарышкиной, проведя в любви последние пять лет жизни и став отцом царевича Петра (будущего Петра Великого) и царевны Натальи. Другая часть придворных полагала, что брак слабеющего телесно Федора только приблизит его кончину.

Милославские хотели перехватить инициативу и предложили в невесты Прасковью Салтыкову. Однако царские фавориты не желали восстановления влияния этой партии на царя. Они представили Федору, твердо решившему жениться, другую невесту, на которой царь и остановил свой выбор. Свадьба состоялась 15 февраля 1682 года.

Новой царицей стала четырнадцатилетняя Марфа Матвеевна Апраксина. Она была свойственницей государева любимца боярина Ивана Максимовича Языкова. Но одновременно маленькая государыня являлась крестницей опального главы партии Нарышкиных боярина А. С. Матвеева. Этим ловко устроенным ходом фавориты Федора не только еще более усилили свое влияние, но и сблизились с Нарышкиными. Марфа Матвеевна сразу же начала «хлопотать» о возвращении Матвеева из ссылки. Однако обида на него царя Федора Алексеевича была велика, поэтому прямо в Москву фаворит царя Алексея Михайловича пущен не был. Матвеева сначала перевели из Пустозерска в Мезень, потом в Лух, где он и прожил вплоть до кончины Федора.

Предком рода Апраксиных, из которого происходила царица Марфа, был «муж честен» Солохмир, выехавший в XIV веке из Большой Орды служить к рязанскому князю. Очевидно, Солохмир принадлежал к ордынской знати, поскольку князь выдал за него свою родную сестру. От потомков этого брака и пошли Апраксины. Отцом Марфы являлся стольник и воевода Матвей Васильевич Апраксин. Известно, что он погиб в стычке с разбойниками.

Царица родилась в 1667 году. Трудно сказать, чем пленила четырнадцатилетняя девочка царя Федора Алексеевича и какие можно было возлагать надежды на скорое появление на свет наследника. Ведь невеста не достигла еще обычного тогда брачного возраста – шестнадцати лет. Скорее всего, и Федор, и его фавориты спешили по политическим соображениям. Но, как водится, от такой спешки ничего хорошего не вышло. Марфа успела побыть женой царя Федора два с небольшим месяца. 27 апреля 1682 года Федор Алексеевич скончался. Очевидно, с подачи царевны Софьи Алексеевны появились слухи, что Федора отравили. Их отголоски нашли отражение в дневнике, который вел в 1698 году Й. Корб, посетивший Россию в качестве секретаря имперского посольства.

Приближенные царя отнюдь не были заинтересованы в его кончине. Значение фаворитов со вторым браком только укрепилось, а Нарышкины постепенно восстанавливали свое влияние. Наоборот, и те и другие должны были опасаться смерти монарха. Вряд ли Федор был отравлен. Зная о плачевном состоянии его здоровья, можно утверждать, что его смерть имела естественные причины.

Не успев вкусить в полной мере радостей семейной жизни, Марфа до конца своих дней стала вдовствующей царицей. Она уже не могла снова выйти замуж. Брак с Федором не принес ей счастья материнства, и Марфе так и суждено будет прожить свой век и умереть бездетной. Что ж, еще одна сломанная женская судьба! Возможно, царица, по молодости лет, сразу не могла оценить всей трагичности своего положения. Высокий статус при дворе, ежеминутные заботы многочисленной прислуги, возвышение родни – все это могло тешить самолюбие.

Как и положено, было проведено торжественное погребение царского тела. В течение пяти дней в поминальной трапезе участвовали триста скорбящих. Первые недели вдовства пришлись на период укрепления дружественных ей политических сил: в результате соглашения фаворитов покойного царя и партии Нарышкиных после смерти Федора царем был провозглашен десятилетний Петр Алексеевич. Однако 15 мая над ними нависла смертельная опасность. Восстали московские стрельцы, доведенные до возмущения произволом командиров и беспечностью правительства. Стрелецким бунтом воспользовались Милославские, прежде всего царевна Софья Алексеевна, и перехватили власть. Марфа Матвеевна вместе с другими обитателями дворца натерпелась страху, когда стрельцы ворвались в палаты и стали, по выражению описавшего эти события А. А. Матвеева, «с озорничеством и наглостию бегать не токмо по палатам… царским, но и по всем внутренним комнатам большим и меньшим». На глазах у царской семьи они убили А. С. Матвеева и других представителей нарышкинской партии. Тогда и Марфа, и другие августейшие особы вполне могли попасть под горячую руку озверевших от крови стрельцов. В результате правительницей государства стала царевна Софья Алексеевна как опекунша двух царей – Ивана V и Петра I.

Марфа Матвеевна, уже не будучи девочкой-царицей, но и не став женщиной и вдовствующей государыней, не претендовала на какую-либо роль в государственных делах. В политической борьбе она не участвовала. Воспитана Марфа была в старомосковском духе, добросовестно выполняла все церковные обряды и наставления, и ее терем традиционно становился постоянным или временным пристанищем разнообразных «божьих» людей (юродивых, кликуш), монахинь и иных духовных особ. Здесь всегда звучали рассказы о чудесах, небесных и иных знамениях, в положенное время (например, на Святки) занимались гаданиями. Как это тогда было принято, вдовствующую царицу развлекали своими проделками «карлики и карлицы». В Кремле у нее стояли особые хоромы. На их уборку выделялся целый ворох специальных средств: десять губок «грецких», пятьдесят рогож простых, двести метел, тридцать «ветошек белых больших», пятьдесят пучков хвоща, пятнадцать ушатов, тридцать шаек и т. д. Имелись ледник и «мыленка», у которой в 1694 году переделывали «каменку», на что пошло сто кирпичей и пять возов мелкого камня. В своей «мыленке» Марфа любила охладиться пивом.

Хоромы перестраивались. Так, в 1686 году были построены «каменные» комнаты, а в них сложены печи, расписанные «суриком». В одной из комнат стоял специально сделанный для Марфы стол с ящиком длиной более метра. Тогда же, в 1686 году, в четырех комнатах и спальне лавки были обиты сукном, а в спальне сукном обили еще и одну стену. Всего на эти цели пошло сто десять аршин ткани. В 1699 году были отделаны также три лавки двадцатью аршинами сукна. В 1694 году в хоромах появился новый фонарь. Всего же на свечи для освещения помещений, которыми пользовалась Марфа Матвеевна, в год отпускалось более тридцати двух пудов воска. На содержание же помещений вдовствующей царице в год выделялось из казны пятнадцать – двадцать тысяч рублей.

Став царицей, Марфа открыла дорогу своим трем братьям, которые сразу же были записаны в стольники. Самым знаменитым впоследствии стал Федор Матвеевич Апраксин. Он служил еще в «потешных» войсках царя Петра I, был азовским губернатором, строил крепости и корабли, участвовал в морских сражениях и вырос во флотоводца, генерал-адмирала российского флота. Старший из братьев, Петр Матвеевич, начинал как армейский офицер, затем был казанским губернатором и президентом Юстиц-коллегии. Оба в 1709 году возведены в графское достоинство. Младшего из братьев, Андрея, царица Марфа Матвеевна однажды спасла от кнута. В 1696 году, как повествует очевидец событий Иван Желябужский, Андрей Апраксин в Москве избил «озорничеством» его родню, отца и сына Василия и Семена Желябужских. Последние подали челобитную царю Петру, который распорядился учинить розыск по делу. Все бы ничего, но розыском занимался печально известный специалист по дознаниям князь Ф. Ю. Ромодановский. Андрей Апраксин в собственноручной «сказке» все отрицал. Однако позже он не решился присягнуть («целовать крест») в своих словах и повинился. Царь Петр приказал взыскать с Андрея положенный по Уложению штраф за бесчестье в пользу Желябужских и бить виновного кнутом «нещадно». Но царица Марфа просила Петра отменить наказание. В этом ее поддержал и имевший большое влияние на государя Франц Лефорт. В итоге кнута отведали слуги Андрея Апраксина, а сам он позорища избежал, дополнительно приплатив Желябужским и выдав в благодарность Лефорту кругленькую сумму в три тысячи рублей. Петр I взял Андрея Апраксина с собой в «Великое Посольство» 1697–1698 годов, а позже он дослужился до генерала. Графское достоинство получил в 1722 году.

В 1708 году вместе с другой вдовствующей царицей, Прасковьей Федоровной, сестрами Петра I и многими вельможами Марфа Матвеевна переехала в Петербург. Здесь ей отвели дом по соседству с домами царицы Прасковьи, царевны Натальи Алексеевны и царевича Алексея Петровича, наследника Петра Великого. Марфа принимала участие в устраиваемых при дворе мероприятиях – приемах, торжественных шествиях, морских прогулках, ассамблеях и пирах. Пришлось выступать и на шутовских, костюмированных балах, что для религиозной Марфы с точки зрения православной морали было делом не простым. Так, в 1714 году, на одном из таких представлений она и царица Прасковья Федоровна появились по распоряжению Петра в польских нарядах. Очевидно, наименее экстравагантные костюмы им были предназначены царем в уважение к их положению и набожности.

Умерла вдовствующая царица Марфа Матвеевна 31 декабря 1715 года. Это была первая кончина государыни в Петербурге. Отмечают, что Петр I запретил обычные для старомосковской традиции причитания, громкие рыдания и крики многочисленной дворни по своей умершей госпоже. Этот запрет действовал и позже, при погребении царицы Прасковьи.

Марфа Апраксина, еще ребенком введенная в царский терем, не оставила после себя потомства. Зато она помогла своим братьям не только выйти в правящие верхи, но и основать известный в Российской империи род графов Апраксиных.