Текст книги "Дворцовые тайны. Царицы и царевны XVII века"

Автор книги: Андрей Дёмкин

Соавторы: Людмила Морозова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

В декабре этого же года царица отправилась с детьми молиться в Ивановский и Знаменский монастыри и по дороге, видимо по их просьбе, купила у уличных торговцев игрушечные горшочки, резные фигурки мужиков и женщин, маленькие санки и сдобные калачики.

На следующий год в сентябре по дороге в Троице-Сергиев монастырь Евдокия Лукьяновна приобрела для своих детей потешный возок с деревянными конями, орехи, ягоды, репу, морковь и снедь. Вполне возможно, в царских кладовых было всего довольно, но матери хотелось привезти своим чадам гостинцы, пусть и столь немудреные. С детских лет царица сохранила воспоминания о том, что дарили ей после поездок отец и мать, и тем же самым хотела порадовать своих дочерей и сыновей. Подарки отца, бабушки Марфы Ивановны и дедушки Филарета были много богаче и замысловатей: золотые и серебряные фигурки людей и животных, маленькая посудка, кораблики на колесах с парусами, игрушечные пистолеты, ящички с фигурками из воска, изображавшими библейские сюжеты, деревянные лошадки с полной сбруей, куклы в красивой одежде (ее шили в царицыных мастерских из лоскутков дорогих тканей). Там же из сафьяновых лоскутков изготавливались мячики, внутри которых звенели бубенчики.

Евдокия Лукьяновна, любившая качаться на качелях и кататься с гор на санках, быстро приучила к этим забавам и своих детей. Особенно вольготно было в загородном Рубцове, куда царская семья часто ездила в летнее время.

Забота о детях отнимала у царицы большую часть времени. К тому же ее семья постоянно увеличивалась. 5 января 1636 года родилась царевна Татьяна, которой была суждена долгая жизнь (она умерла в 1706 году). А вот Софья прожила недолго, 23 июня 1636 она умерла. Горем стала и кончина младенца Евдокии, которая родилась и умерла в один день – 10 февраля 1637 года. Видимо, частые роды истощили организм Евдокии Лукьяновны и родить здорового ребенка она уже не могла. Очень печальным для царской семьи стал 1639 год. 10 января по неизвестной причине скончался шестилетний царевич Иван; любимец отца. 25 марта родился царевич Василий, но в этот же день умер. Страх за остальных детей охватил родителей. Во дворце начались расследования.

Выяснилось, что золотошвейка Дарья Домакова сыпала «ведовской пепел» на след государыни царицы. После этого царица стала печальна и заболела, да «вскоре Государя Царевича Ивана Михайловича не стало». Домакову обвинили и в том, что она отрицательным образом повлияла на отношения между Михаилом Федоровичем и женой: «В их государском здоровье и в любви стало не по прежнему, и до сих лет меж их. Государей, скорбь, и в их государском здоровье помешка».

Судя по всему, царь перестал посещать спальню Евдокии Лукьяновны, поскольку больше детей у нее не было. Придворные заметили это и стали поговаривать, что царица «недорога», поскольку из малознатного рода и зря ее Бог возвеличил. Государю следовало выбрать себе совсем другую супругу. Возможно, все эти речи велись к тому, чтобы подтолкнуть Михаила Федоровича к новой женитьбе на более знатной девушке. Интриги, конечно, становились известны и государыне. Она даже приказала высечь кнутом свою постельницу Л. Волосатову и ее сына за «непригожие речи о себе».

В последние годы главной заботой Евдокии Лукьяновны было замужество старшей дочери. Царь хотел во что бы то ни стало найти ей жениха в Европе. По мнению дипломатов, наиболее подходящим женихом был датский принц Вольдемар, брат короля Кристиана IV. В 1641 году он в составе посольства посетил Москву и всем очень приглянулся. В 1644 году его уже пригласили в качестве жениха Ирины Михайловны. Однако вскоре выяснилось, что непреодолимым препятствием для брака являются вопросы веры. Вольдемар был протестантом и не желал становиться православным.

Трудные переговоры с датским женихом окончательно подточили здоровье Михаила Федоровича. В апреле 1645 года придворные доктора обнаружили у него заболевание сразу нескольких внутренних органов: желудка, печени и селезенки. Лекарства не дали положительного результата. 12 июля в свои именины царь скончался. Его смерть настолько тяжело повлияла на Евдокию Лукьяновну, что она едва выдержала похороны мужа и после них тут же слегла. Она не хотела жить без горячо любимого мужа, поэтому отказывалась пить лекарства. 18 августа она тихо угасла и, оплаканная детьми, была похоронена в Вознесенском монастыре. На престол взошел ее шестнадцатилетний сын Алексей Михайлович, которому предстояло править достаточно долго и славно. Так династия Романовых начинала свою 300-летнюю историю.

Царица Евдокия Лукьяновна не была политиком и государственным деятелем. В первую очередь она была верной и любящей женой, хорошей и заботливой матерью многочисленного семейства. В ее обязанности не входило быть соправительницей Михаила Федоровича. У того и без нее было много помощников: мудрая мать, энергичный и властный отец, постоянно действующий Земский собор и Боярская дума, состоящая преимущественно из родственников. Царица же должна была родить здоровых детей, которые могли бы стать наследниками отца. И она с этим справилась, родив трех мальчиков и семь девочек. Ее вины не было в том, что не всем из них удалось пережить родителей – смертность среди детей в то время была огромной. Но престол после смерти Михаила Федоровича не остался свободным – на него взошел вполне дееспособный царевич Алексей Михайлович. Помощницами и советчицами его были сестры: Ирина (умерла в 1679 году), Анна (умерла в 1692 году) и Татьяна (умерла в 1706 году). К сожалению, ни одна из них не вышла замуж и не оставила после себя потомства. Продолжателем династии стал только царь Алексей Михайлович.

А. Дёмкин
ЦАРИЦЫ И ЦАРЕВНЫ
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVII ВЕКА

ЦАРИЦЫ

Вместо предисловия

Во второй половине XVII столетия у русских государей было шесть цариц, шесть жен. Своих первых жен пережили и женились на других цари Алексей Михайлович и Федор Алексеевич. Одну жену имел царь Иван V Алексеевич. Петр I, как известно, нарушил старомосковскую традицию. Он отказался от нелюбимой первой жены, хотя она и родила ему наследника, открыто жил с фаворитками, а в начале XVIII века женился вторично. Царицы происходили из дворянских родов Милославских (Мария), Нарышкиных (Наталья), Грушецких (Агафья), Апраксиных (Марфа), Салтыковых (Прасковья) и Лопухиных (Евдокия). Хотя большинство из них могло похвастаться древностью своего происхождения, но все они, кроме Салтыковых, относились к рядовому и небогатому дворянству. Традиция выбирать себе жену из незаметных дворянских семей объяснялась тем, что для царей нежелательным и даже опасным было бы возвышение какого-нибудь знатного и богатого боярского рода, из которого бы происходила царица. Это сулило недовольство других подобных родов, строго Следивших за status quo при царском дворе. Правда, выбор царицы из невлиятельного рода сопровождался резким возвышением ее родственников. Но это являлось наименьшим злом. Кроме того, как бы «освежалась кровь» вельможной верхушки Российского государства. Другой особенностью с начала XVI века было то, что русские цари выбирали себе жен из собственных подданных. Европейская же традиция, к которой русские государи обратились в XVIII веке, требовала заключения династического брака.

Царских невест выбирали из большого числа кандидаток, которые могли приехать в Москву со всей страны. Брачный возраст наступал в шестнадцать лет, но в исключительных случаях (как это было с Марфой – второй женой царя Федора Алексеевича) царь мог жениться и на более молодой девушке. Кандидатки в царские невесты должны были быть физически здоровы, привлекательны, обладать статью, грацией, не просто идти, а «плыть» как «лебедушка». По эстетическим канонам того времени красивыми признавались девушки «в теле». Худоба считалась признаком болезненности. Обычно царицами становились девицы, явно склонные к полноте. Не случайно в зрелом возрасте они, как правило, страдали от избыточного веса. В течение некоторого времени происходил отсев кандидаток: из сотен оставались десятки, а из десятков единицы. В смотринах обязательно участвовали мать царя, если она была жива, сестры-царевны, близкие к царской семье бояре и боярыни. Наконец, сам царь имел возможность познакомиться с претендентками, обычно на последнем этапе, и выбирал из них наиболее приглянувшуюся. Но этот ритуал мог нарушаться. Случалось, что смотрины и выбор были по политическим соображениям скомканы.

Но вот царь выбрал себе невесту. Он дарит ей платок и кольцо. С этого момента невеста торжественно вводилась в царские хоромы, в специально отведенные ей помещения. Причем существовал обряд посвящения в невесты, голову которой украшали особым венцом. Она буквально изолировалась от внешнего мира, чтобы избежать «порчи» и «сглаза». До свадьбы ее окружали лишь особо избранные боярыни и постельницы. Среди них должна была быть мать невесты или ее тетка. Причем девушка как бы выключалась из своей семьи. Отныне даже родители обязаны были ее почтительно именовать Великой государыней или царицей.

Свадьба царя являлась делом государственной важности. Поэтому, как писал бывший подьячий Посольского приказа Григорий Карпович Кото-шихин, ради нее откладывали «всякие государственные и земские дела». Свадебная церемония была давно разработана в мельчайших деталях. Вначале происходили назначения в свадебные «чины» бояр, других думных и «ближних» людей и их жен. Это было непросто, поскольку приходилось учитывать сложные местнические счеты между вельможами и придворными, связанные с местом в феодальной иерархии их родов, семей и их лично. Но наконец как будто все учтено. Пишется роспись «чинам». Она оформляется в виде указа, и он объявляется «при многих людях», чтобы все заранее знали о дне церемонии и тщательно к ней готовились. Если же кто-либо из участников проявлял несогласие с назначенным «чином», то он мог нарваться на «великую опалу».

«Чины» назначались как со стороны царя, так и со стороны царицы-невесты. Со стороны царя определялись, во-первых, посаженые отец и мать, далее «проезжане» – протопоп, тысяцкий, возглавлявший свадебный «поезд», восемь бояр. Все они присутствовали и при венчании, и на свадебном пиру, а за столом «сидели выше всех людей». За ними следовали: дружка и его помощник (поддружье). Они созывали гостей на свадьбу и рассылались с дарами от имени царя или тысяцкого. Свахи и жены дружки и помощника меняли перед венчанием девичью прическу царицы на женскую и надевали и снимали с нее платье. Свечу в это время держал особый свечник. Специальные караванщики носили к церкви и обратно особый хлеб. На пиру также присутствовали по двенадцати «сидячих» бояр и боярынь. Царский «поезд» обслуживал конюший со своими помощниками, а на пиру прислуживал дворецкий со своими людьми. В «чины» со стороны царицы входили ее родные отец и мать, а далее те же, что и со стороны царя, кроме «проезжай».

Накануне дня свадьбы, вечером, царь устраивал угощение для бояр с боярынями, для отца и матери невесты. Причем на приеме царь сидел с невестой за особым столом, а гости – за разными столами. В этот момент происходило обручение: перед пиршеством государев духовник благословлял молодоженов и велел им «меж себя учинить целование». Затем гости поздравляли «молодых». После пира невеста возвращалась в свои отдельные покои, а гости разъезжались по домам. Утром, в день свадьбы, царь посещал Успенский и Архангельский соборы Кремля. Во время молебна в Успенском соборе государя благословлял патриарх. В Архангельском соборе царь присутствовал на службе по усопшим предкам у их гробов. Затем уже происходила собственно свадебная церемония.

В особой палате, богато убранной дорогими тканями и коврами, устраивали «царское место». Перед ним – стол, и стояли столы для бояр и боярынь. На столах, на скатертях, хлеб да соль. Все участвовавшие в церемонии, одетые в торжественное «золотое» одеяние, ждали выхода жениха и невесты. Вначале в палату входила невеста в торжественном одеянии царицы, но в «девичьем» венце. Ее сопровождали отец и мать и весь ее «чин». Последним в палату входил сам царь в торжественном одеянии вместе со своим «чином». Жених и невеста садились на «царское место», на одну подушку. Затем усаживались и все гости. На столы разносились по пяти блюд. Но никто к еде не прикасался. Затем начинался обряд расчесывания свахами косы невесты. Он совершался после того, как священники накрывали «молодых» особым покровом. В это время присутствующих одаривали «по росписи» от имени невесты «ширинками» (расшитыми полотенцами). Как только невесту «укрутили» (то есть причесали по-женски), с нее снимали «девичий» венец и накрывали ее покровом. Церемония сопровождалась ритуальными восклицаниями и благословениями духовенства, родителей жениха (посаженых) и невесты. В конце посаженые отец и мать царя благословляли образами молодоженов. Венчание происходило в Благовещенском соборе Кремля. Само «таинство» совершал царский духовник. Затем под колокольный звон все шли в царскую палату. В палате новобрачные и весь свадебный «чин» садились за столы. Гости ели и пили до третьей перемены блюд, когда на стол ставили лебедя. Тогда, с благословения посаженых отца и матери и тысяцкого царь с царицей шли «опочивать». Как только новобрачные входили в «опочивальню», конюший начинал ездить на коне у окон спальни с саблей в руке и никого близко не подпускал. Гости же продолжали пировать. Через час посаженые отец и мать и тысяцкий посылали дружку к царю с царицей спрашивать о здоровье. Если царь отвечал, что меж ним и царицей «доброе свершилось», то приглашался весь свадебный «чин» и поздравляли их с законным браком. Счастливые новобрачные жаловали всех кубками с вином, а затем им приносили «легкую» еду, так как до тех пор они весь день «постились». Затем царь прощался с гостями до следующего дня. Если же, как пишет подьячий Посольского приказа Котошихин, между молодоженами «доброго ничего не учинится, тогда все бояре и свадебный чин разъедутца в печали, не быв у царя».

Утром второго дня царь и царица посещали отдельные «мыльни» (бани). Причем ночную сорочку царицы осматривали мать, сваха и «иные ближние жены». Затем показывали ее царской матери, «что ее (царицы. – А. Д.) девство в целости совершилось». Молодожены переодевались в новые одежды и выходили на люди в торжественном одеянии с венцами. Царица снова одаривала мужа и свадебный «чин» дорогими расшитыми «сорочками и портами». На второй и третий дни также устраивались пиры. Эти дни сопровождались молебнами в кремлевских церквах, раздачей и получением подарков. В свой черед на царском дворе и по сеням играли музыканты, а ночью на дворах жгли дрова «для светлости». На четвертый день царь и царица принимали высшее духовенство, одаривавшее чету подарками и благословлявшее брак. В свадебные дни пиры устраивались отдельно для более низших придворных и московских чинов, а также для избранных московских жителей, которые также подносили подарки царской чете. Причты московских и подмосковных церквей одаривались деньгами, чтобы они молились за здоровье государя с государыней.

После свадьбы царь с царицей совершали паломничество по московским монастырям, где одаривали монахов деньгами, подарками и продуктами. Да и монастырская братия в ответ благословляла царскую чету образами и хлебами. Милостыню молодожены раздавали по тюрьмам и богадельням. Причем нищим и убогим доставались подчас немалые суммы (до рубля). И как говорит Котошихин, денег «расходилось множество тысяч». Причем во время того царского веселья на Москве и в других городах из тюрем принято было освобождать заключенных, кроме тех, которые сидели по «великим убийственным делам». Свою новую родню по женской линии царь жаловал чинами, должностями и поместьями так, что она входила в верхушку русского феодального сообщества.

Царицы имели свои особые жилые покои, соединявшиеся с другими помещениями дворца крытыми переходами. Это условие соблюдалось и в Кремле, и в загородных резиденциях. Количество личных комнат государынь было невелико: обычно пять. Первым помещением были сени, затем передняя, игравшая роль приемной. Далее следовали: комната для занятий делами (кабинет), «крестовая», или молельная, где вешались иконы, последней была «опочивальня» (спальня). Более пышным убранство комнат было в Кремлевском дворце. В загородных резиденциях интерьеры скромнее, поскольку они использовались как летние «дачи». Стены помещений обычно обивались сукном, чаше красным, реже зеленым, а в траурные дни – черным, коричневым или других темных цветов. Под сукно подкладывались материалы подешевле: войлок, полотно и т. д. Отдельные комнаты могли обивать дорогими шелковыми материями (например, атласом) и золочеными кожами. Царская семья любила жить в деревянных помещениях, более соответствовавших русскому климату. Кирпичные или каменные палаты использовались для торжеств и приемов, и здесь стены и потолок украшались живописью религиозного или исторического содержания. Дубовые полы личных апартаментов государынь также застилались сукнами, но могли использоваться и ковры. Сукнами же обивались двери, «окончины» (рамы), окна завешивались «завесами» (шторами) из шелковых или шерстяных тканей. Потолки расписывались различными «травяными» узорами, «под мрамор» или красились одной краской. Печи либо красились, либо выкладывались красивыми изразцами.

Мебель в царицыных апартаментах в основном была традиционная. Вдоль стен стояли лавки, которые либо обивались сукном, либо покрывались «полавочниками» из сукна, реже из бархата. Любимым цветом был красный различных оттенков. Но могли использовать и многоцветные материи. Столы делались из древесины липы или дуба. Их ножки могли быть простыми, а могли вытачиваться и иметь прихотливые формы. Обычно их покрывали красным или зеленым сукном, а в праздники – дорогими коврами или шелковыми скатертями. Случалось, столы обивали сукном или шелковой тканью. Во второй половине XVII века появляются столы немецкого или польского производства в стиле барокко на резных, вычурных ножках, украшенные резьбой, позолотой, разноцветной росписью или полированные. Доски столов изготавливались из дерева, камня или мрамора. Чаще всего такие столы ставили в спальнях. Стулья в рассматриваемое время распространены не были. Кресла обычно выполняли роль официальной мебели. Они изготавливались из дерева, покрывались резьбой и позолотой, обивались дорогой шелковой материей, и ими царицы пользовались во время приемов и официальных церемоний.

Для хранения различных вещей были шкафы, «казенки» (вид шкафа, прикрепленного к стене), сундуки, «поставцы» (большие ящики, прикрепленные к стене), шкатулки, ларцы и пр. Выполнялись они обычно из липы. Шкафы и «казенки» имели внизу выдвижные ящики, а наверху дверцы и полки. Сундуки, «поставцы», шкатулки и ларцы могли обиваться сукном или кожами. Зеркала в то время использовались по своему прямому назначению как принадлежность утреннего или вечернего туалета. Они были невелики и могли состоять из трех створок. Их тогда редко вешали на стены.

Зеркала были изготовлены из обычного зеркального или хрустального стекла. Рамы могли быть деревянными, украшенными резьбой, позолотой, инкрустацией из меди, олова, перламутра, кости и янтаря. Но чаще их оклеивали тканью или кожей. Для освещения комнат пользовались подсвечниками «стенными» и «столовыми» (первые прикреплялись к стенам, а вторые ставились на столы), выполненными из серебра, часто заграничной работы. Также были в ходу «паникадила» (разновидность люстры), которые делали из серебра, дерева, кости и даже из хрусталя. Хозяйственные помещения, лестницы и переходы освещались фонарями из слюды, оправленными железом.

Кровати, изготовленные из дерева, были с резными ножками, посеребренными, позолоченными и даже украшенными живописью. У кровати предусматривалась «кровля», то есть своеобразный шатровый покров, выполненный собственными мастерами, а также привозными, «немецкого дела». «Постель» устраивалась пуховая или «бумажная» (хлопчатобумажная) в зависимости от времени года. Ее нижняя часть – «бумажник» (тюфяк из хлопчатобумажной ткани). Имелись еще «взголовье» (подушка во всю ширину постели), отдельные пуховые подушки и одеяла. Верхние принадлежности обшивались дорогими шелковыми материями.

В спальнях и кабинетах вешали «парсуны» (портреты), а также картины, эстампы, гравюры, как привезенные из Европы, так и выполненные собственными мастерами, среди которых были и нанятые иностранцы. В качестве сюжетов использовались библейские и евангельские притчи, события древней мировой истории. В шкафах и «казенках» хранилась различная посуда, вазы, статуэтки из серебра и бронзы с позолотой и без. В специальных «книгохранильницах» (полках) стояли книги, преимущественно богослужебные.

В «крестовых» комнатах одна стена имела вид церковного иконостаса. Здедь же хранились различные реликвии, связанные с памятью о родителях, предках либо привезенные из «святых мест». Обычно в спальне в ларцах, шкатулках, ящиках содержались предметы женского туалета: гребни (деревянные и костяные), белильницы, румянницы, «суремницы», «ароматницы», флаконы с духами и пр. Белье нательное (сорочки, «порты», пояса), постельное (простыни, наволочки), а также различные полотенца назывались «белой казной». «Белая казна» хранилась в «кипарисных» сундуках, опечатанных царицыной печатью. Чаще всего сама царица открывала сундуки и доставала все необходимое. Но она могла доверять это и особо приближенной боярыне. Распространенной принадлежностью интерьеров были птицы в клетках. Держали как отечественных (щеглов, перепелов), так и привозных (канареек, попугаев) представителей пернатого мира. Особенно ценили прекрасно певших канареек и попугаев за их яркую окраску.

У цариц имелись собственные «мыленки» (бани). Предварялись они сенями, где стояли лавки и стол, чтобы можно было раздеваться и одеваться. Внутреннее устройство и убранство самой «мыленки» (изразцовая печь с каменкой, полки, лавки, чаны, ушаты, ковши, тазы и пр.) было традиционным. Все личные помещения цариц ежедневно убирались, а перед большими праздниками обычно устраивались «генеральные» уборки, когда тщательно мылись и чистились полы, стены, потолки, мебель, иконы, подновлялась живопись и т. д.

Одежда цариц выдерживалась в традиционно русском стиле. Даже вдовствующие царицы Марфа и Прасковья, дожившие до указов Петра I о переходе на европейское платье, предпочитали одеваться по-старому. В ходу были нижние полотняные и «красные» верхние из тафты сорочки. Из дорогих шелковых с золотыми узорами тканей шились «телогреи» (широкие платья с рукавами на пуговицах), «летники» и «опашни» (платья с длинными рукавами), сарафаны. Меха соболя, горностая, бобровый пух и т. д. использовались в пошиве шуб, «треухов» (зимних шапок), на ноги надевали чулки, башмаки, «чеботы» (сапожки). Голова царицы, замужней женщины, покрывалась «убрусом» (вид платка, расшитого и отделанного драгоценными камнями), под него надевалась специальная шапочка («подубрусник»), носился также особый головной убор – «кика».

Для выездов государынь использовались кареты («колымаги») и сани. Делались они из дерева, покрывались пышной резьбой или оставлялись гладкими. Но сверху обычно расписывались красками и золотились. Внутри экипажи обивались красным сукном, бархатом, сафьяновыми кожами.

Австрийский дипломат барон Августин Мейерберг и курляндец Яков Рейтенфельс писали, что в царицыны кареты впрягались по восемь белых лошадей. Справа и слева их сопровождали вооруженные стрельцы, а сзади следовали кареты боярынь. Но, очевидно, иностранцы наблюдали именно торжественные выезды государынь. Обычные поездки выглядели скромнее.

Вообще же, царицы почти не показывались широкой публике. Чтобы уберечь их «от сглаза» и «порчи», во дворце строились крытые переходы, чтобы государыни могли ими пользоваться. Окна в экипажах плотно завешивались шторами, во время пеших прогулок над головами цариц держали длинные зонты (или балдахины). При входе в помещение, даже в церковь, они ограждались от посторонних натянутым красным сукном. В церкви же стояли за загородками или за занавесками.

Утро государыни начиналось с молитвы. Затем она вместе с царем или одна посещала церковь. Обычно государыни питались отдельно, но могли принимать пищу и вместе с мужем. Во время постов и в постные дни недели блюда готовились из муки, круп, овощей, фруктов, грибов, рыбы, подавалась также икра. В «мясоед» прибавлялась «скоромная» пища из мяса домашних животных и птицы, а также дичи. В торжественные дни больших церковных или же семейных праздников государыни устраивали собственные приемы в своей «Золотой палате». Через специально сделанные потайные окошки они могли наблюдать государственные мероприятия, приемы послов (например, в Грановитой палате). В обычные же дни царицы принимали родственников, боярынь. На чьи-либо именины делались подарки, посылались калачи или пироги. При этом велись светские беседы. Чисто хозяйственными вопросами заниматься было не принято.

Обычный «рабочий» день государынь заполнялся, прежде всего, заботами о семье и родственниках. Царица по своему положению в семье – жена и мать – распоряжалась «белой казной», то есть постельным и нательным бельем, полотенцами, скатертями и прочими изделиями из полотна, а также своей одеждой и одеждой детей. Непосредственно все дела велись в царицыной мастерской палате, во главе которой стоял дьяк. В ведомстве этого учреждения находились ткачи московских Хамовной и Кадашевской дворцовых слобод, ткавшие льняное полотно, скатерти и полотенца. В особых «светлицах» мастерицы золото-швеи и белошвеи шили одежду. Царицы и сами могли вышивать золотом или шелком для собственных нужд или же делать специальные «покровы» и одаривать ими церкви. Кроме того, государыни крестили в православную веру иноверок, раздавали милостыню нищим и убогим. В часы досуга они могли слушать музыку, смотреть представления скоморохов (царица Наталья даже наблюдала театральные действа), кататься на качелях и т. д. Вечером после молитвы, перед сном, принято было слушать сказки, которые рассказывали сказочницы – «бахарки», или внимать рассказам странников об их путешествиях.

Царицы были окружены целым штатом слуг. Высшие чины – это боярыни, среди которых числились казначейша, кравчая, постельница и судья (то есть они ведали казной, питанием, внутренними покоями и судом над прислугой). Нижняя женская прислуга состояла из жен, вдов и девиц, занятых пошивом одежды, приготовлением постелей, стиркой и уборкой помещений. Из высшей мужской прислуги отмечаются стольники и дети боярские, составлявшие свиту и охрану, прислуживавшие за столом и используемые в качестве гонцов и посыльных. Кроме того, имелись и низшие слуги – истопники, сторожа и др. В рассматриваемый период русские государыни привечали целый сонм людей иного рода: священнослужителей, сирот, нищих, странников, убогих, юродивых и т. д. Причем они могли временно или же постоянно проживать в соответствующих помещениях. Распространены были увлечения и другого плана: шутовские игры, представления, нередко драки. Обычно государынь обслуживал целый штат «кар-лов и карлиц», «арапов и арапок», «калмыков и калмычек». Часто это были взятые в плен или привезенные иностранными купцами в качестве диковинок дети и взрослые, отличавшиеся малым ростом и физическими недостатками.

Когда царицы отходили в мир иной, их похороны имели то же значение, что и их мужей-царей, но при этом расходовалось наполовину меньше денег. В печальных церемониях участвовали царь, царевичи, все высшие сановники и церковные иерархи. Хоронили их в Вознесенском девичьем монастыре. Траур по почившим соблюдался шесть недель.