Текст книги "Далёкий выстрел"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

СХВАТКА (1876)

1

Запах свежей травы поднимался над склонами долины, и Майкл жадно вдыхал его жёлтые волны. Он ехал верхом, нахлёстывая кобылу.

– Мистер Мичел! – кричал обеспокоенно облачённый в длиннополую замшевую куртку проводник Харрис. – Надо поворачивать обратно!

Лиза Мичел сияющими голубыми глазами оглядывала поросшие лесом склоны и вздымающиеся вдалеке стены гор.

– Неужели здесь кто-то может прятаться, мистер Харрис? – Её нежный голосок заставил тёмного от загара охотника ещё больше нахмуриться. – Отсюда всё видно на много миль.

Харрис тяжело вздохнул, явно измученный беззаботным поведением своей спутницы.

– Боюсь, миссис Мичел, вы смутно представляете, что являют собой краснокожие бестии. Вы можете никого не видеть, но, клянусь Мадонной, это вовсе не означает, что в двух шагах от вас не распластался в траве размалёванный дикарь. Здесь никто не держит в руках вывесок с предупреждением об опасности, чтобы привлекать внимание. Я готов отдать последнюю щепоть табаку, что мы через минуту-другую увидим где-нибудь вблизи раскосые морды краснокожих.

Он озабоченно оглянулся и опять крикнул мужу Лизы, что пора возвращаться к обозу.

– Давайте поедем за ним, мистер Харрис. – Девушка занесла было руку с хлыстом, но охотник удержал её, схватив за запястье, покрытое длинной бежевой перчаткой в тон коричневой амазонке.

– Я предпочел бы не отъезжать дальше, миссис, я и без того здорово сглупил, забравшись с вами сюда. Возможно, вашу прелестную головку Сю не тронут, в чём я, впрочем, сомневаюсь, но мою кочерыжку они точно снимут с её законного места.

– Почему вы так уверены, что индейцы нападут на нас? – Лиза не выпускала из поля зрения мужа, который находился уже на гребне очередного холма и что-то кричал, размахивая руками, но слова не долетали до Лизы.

– Знаете, миссис, смерть в этих краях никогда не бывает сыта. Это такой зверь, в брюхе которого хватит места всем, особенно теперь, когда армейские щёголи выдвинулись из фортов, увесившись оружием. Нет, милая леди, я предпочитаю осмотреться лишний раз, чтобы не ступить прямо в раскрытую пасть какой-нибудь твари… Смотрите-ка, кажется, он удирает! – Харрис поднялся в стременах, вглядываясь в быстро скачущего Майкла Мичела, который пришпоривал и нахлестывал свою рыжую кобылу, хоть она уже полностью отдалась стремительному бегу. В следующее мгновение на холме, где только что стоял Майкл, выросли шесть всадников, показавшиеся на ядовито-голубом небосводе настоящими чёрными бесятами. Их лошадки задорно топтались на месте. Если бы не внезапный страх, охвативший Лизу, она бы весело засмеялась, так нелепо смотрелись на большом расстоянии многочисленные перья на головах и телах этих всадников. Индейцы задержались на гребне считанные секунды, затем подняли над собой ружья и пустили низкорослых лошадок вскачь.

– Это для меня было ясно как божий день! – воскликнул охотник, хватая «винчестер». – Гоните, откуда мы приехали, миссис, и не стройте жалобное личико, чёрт возьми!

Сухо треснули, словно сломанная ветка под ногой, выстрелы впереди, и сердце девушки сжалось. В голове промелькнула стремительная вереница сожалений и раскаяний в собственном легкомыслии.

Охотник сверкнул глазами.

– Скачите отсюда, я вам говорю! У вас ещё есть шанс! – крикнул Харрис.

– А он? – Лиза с ужасом видела, как отчаянно муж гнал кобылу, но расстояние между ним и дикарями сокращалось. Харрис сплюнул и поднёс к плечу винтовку. Когда всадники приблизились, он выстрелил, но не попал ни в кого.

– Может быть, вы справитесь с ними? – пролепетала Лиза, дрожа всем телом. – Их всего шестеро.

Майкл подлетел к ним, словно вихрь, и не сумел остановить кобылу на месте. Он проскакал несколько ярдов вперёд и оглянулся, подняв лошадь на дыбы.

– Слезайте! – закричал Харрис. – Теперь уже не уйти, будьте вы неладны со своей прогулкой! Укройтесь за лошадью. Вы тоже, миссис.

Дикари стремительно приближались, оглашая тихий тёплый воздух леденящими душу воплями. Над головами незадачливых путешественников просвистели пули. Майкл достал револьвер и стиснул его побелевшей рукой. Индейцы внезапно рассыпались и помчались в стороны, объезжая белых людей. Те двое, что топорщились чёрными перьями, теперь казались вовсе не забавными бесятами, а воплощением ужаса. На их руках прыгали браслеты, вокруг плеч трепетал ворох тёмных волос и перьев, скрывающих шею наподобие пухового шарфа, а на затылке торчали гребни из крыльев птицы. Один из нападавших выделялся пышным головным убором из белых орлиных перьев с тёмными кончиками. На обнажённых телах дикарей болтались целые связки бус, а кожа была покрыта яркой краской. Двое же из нападавших были одеты в широкие рубашки из кожи, и волосы у них, стянутые у висков, не украшались перьями.

– Хоть бы одного шакала уложить, – вырвалось из оскаленного рта охотника, и его карабин грянул трижды. Не попав в цель, Харрис выругался, и в ту же секунду пуля, посланная близко проехавшим индейцем, свалила его с ног.

Лиза закричала, когда он, падая, ухватился за её плечо. Майкл побледнел и выстрелил из револьвера наугад. Его решимость, однако, не произвела на Лакотов впечатления, и они в мгновение ока оказались возле белых людей. Раскрашенные лица замелькали перед глазами двух несчастных. Размалёванные лошади с подвязанными хвостами (не менее воинственные на вид, чем их хозяева) дико ржали. Чёрные и красные отпечатки ладоней на их крупах шевелились, словно живые руки. Индейцы, не потерявшие в короткой перестрелке ни одного бойца, торжествующе горланили, толкая ногами своих пленников. На поясах у каждого висели страшного вида дубины, на концах каждой из которой сидели стальные лезвия, отливающие голубым. Один из дикарей спрыгнул возле мёртвого Харриса и достал широкий нож. Лиза затряслась и едва не лишилась чувств, увидев, как индеец левой рукой схватил за волосы голову покойника и, оттягивая их с усилием, начал резать кожу за ухом. В другой ситуации даже менее кровавая сцена заставила бы девушку упасть, но сейчас ужас сковал её настолько, что она просто перестала воспринимать окружающее. Послышался отвратительный хруст, кровеносные сосуды стали лопаться от соприкосновения с лезвием, и кожа с волосами поднялась над головой, как кровавый дёрн с жирной земли.

Следующее мгновение должно было стать роковым для молодых супругов, поскольку широкоплечий воин в пышном уборе направил на Майкла ствол винтовки. Но именно в ту секунду один из дикарей в рубашке что-то закричал, и голос его заставил воина с винтовкой остановиться. Все обернулись к нему. Он, приблизившись на своём мустанге к белым людям и подняв над головой «винчестер», что-то внушительно говорил. Лиза прижалась к Майклу спиной и услышала стук его безумного сердца. Глаза застилал пунцовый туман, выплывающий из недр головы. Кровь оглушительно пульсировала в висках, и представлялось, что сплетённые в сетку кровеносные сосуды вырвались из головы и висели прямо над ней.

Индейцы внимательно слушали говорившего соплеменника. Чувствовалось, что он пользовался их уважением. Он жестикулировал, охватывая руками пространство прерий, небо, голых мужчин в перьях, иногда указывая на бледных пленников, и в голосе его слышалось что-то невероятно поэтическое и вместе с тем унизительное (когда он указывал пальцем на белых людей), будто не он сам говорил, а нечто более властное, нежели человеческое существо. На мгновение Лиза ощутила, что она видит сон, и во сне том она стояла вблизи говорившего индейца и обнимала его за плечи…

Он спрыгнул с коричневой лошади, ноги которой были ярко-жёлтыми, словно покрытые чулками, и приблизился к пленникам. Он толкнул белых людей рукой, и Лакоты засмеялись. Лиза упала на землю, а Майкл удержался, схватившись за повод своей лошади. Дикарь многозначительно показал на белых людей пальцем.

Неожиданно для Лизы, не нашедшей в себе силы, чтобы подняться, всадники успокоились. Через минуту, прихватив «винчестер» Харриса и его патронташ, сняв с охотника куртку и штаны, они тронули своих скакунов и поехали прочь. Лошади Майкла и Харриса последовали за ними на поводу. Индейцы растворились со сказочной быстротой. Но тот, который вступился за молодых супругов, остался. Он долго смотрел на Лизу, затем вдруг сказал на английском языке:

– Вам нужно прийти в себя. Я понимаю ваше состояние, но лучше, чтобы мы пустились в путь поскорее.

Лиза и Майкл оторопело переглянулись, но не проронили ни слова.

– Не пяльте на меня глаза, не то они вывалятся, – сказал индеец, садясь на свою коричневую лошадь и убирая в чехол винтовку. – Если вы способны шевелиться, тогда не задерживайтесь.

Майкл помог жене подняться на ноги, подобрал её затоптанную шляпу и принялся тщательно очищать её от налипших травинок. Индеец с откровенным удивлением смотрел на белого человека.

– Может быть, вы сошли с ума, мистер? – поинтересовался он. – Вам некуда торопиться? Получается, что я зря удержал Лакотов, раз вы предпочитаете оставаться здесь. Впрочем, благодарите свою жену. Своим спасением вы обязаны лишь ей одной.

Лиза вздрогнула.

– Да, леди, я узнал ваше лицо, хоть чувство страха его здорово изменило. Но был момент, когда в нём появилось то самое, что мне так запомнилось однажды.

Лиза открыла рот, а её супруга внезапно поразил приступ икоты.

– Вы кто? – выдавила из себя молодая женщина.

– Бак Эллисон, но для вас моё имя не может ничего значить. Я никогда не представлялся вам раньше. Лакоты называют меня Далёким Выстрелом… Теперь садитесь на мою лошадь позади меня, миссис. А вы, мистер, на кобылу вашей жены.

– Тут женское седло! – пронзительно выкрикнул в ответ Майкл, обретая дар речи. На его лбу выступил пот.

– Меня мало интересует седло. Можете его вообще сбросить, если умеете сидеть без него… Женщина весит меньше мужчины, поэтому со мной поедет ваша жена. Вам же остается её кобыла. – Бак протянул руку Лизе. – И не кричите слишком громко, мистер, я не так красноречив, чтобы убедить других индейцев, которых вы сейчас созовете своими воплями. Не все готовы послушать меня, чтобы не брать ваших скальпов. Те воины получили лошадь и оружие. Другим придётся взять ваши жизни. Впрочем, будем надеяться, что моих пленников никто не тронет.

– Так мы у вас в плену? – с волнением спросила Лиза.

– Якобы…

– Куда мы поедем?

– Откуда вы появились?

– Мы с обозом направлялись в Дэдвуд, знаете такое место? На стоянке мы отлучились, чтобы прогуляться, и вот…

– Для подобных прогулок нужно иметь добрую сумку с патронами, а не шляпку от солнца, – проговорил Бак и направил лошадь в сторону сосновой рощи.

2

Если бы Бак Эллисон, ничем не отличавшийся внешне от Лакотов, приблизился к обозу один, то переселенцы непременно осыпали бы его градом пуль, но за его спиной сидела белая женщина, справа скакал белый мужчина.

Бак проводил молодую пару до самых фургонов и готов был повернуть обратно, однако Лиза Мичел взяла его за руку. Её раздирали противоречивые чувства. Она молчала всю дорогу, погружённая в тягостные переживания, и теперь вдруг с жаром обратилась к Эллисону:

– Я не знаю, чем отблагодарить вас, мистер Эллисон. – В голосе её слышалась растерянность и мольба.

– Попросите, чтобы ваши попутчики не стреляли мне в спину. Я вижу на их лицах страшное желание совершить такой подвиг.

– Мистер Эллисон, я понимаю, что моя просьба покажется вам нелепой и смешной. У вас своя жизнь, – Лиза опустила глаза, – но я прошу вас остаться с нами хоть на день-два.

– Не уверен, что в этом есть нужда, – засмеялся Бак, тряхнув волосами.

– Мы обязаны вам жизнью, – заговорил Майкл, беря под уздцы коричневую индейскую лошадку, – и мы неловко себя ощущаем теперь, расставаясь вот так. Вы спасли нас… Разумеется, отплатить за такое невозможно, разве что жизнью… Но не хотелось бы, чтобы вы уехали просто так… Мне трудно найти нужные слова, сэр, но провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь не докажу вам, как я вам благодарен.

– Не забивайте голову ерундой, – Бак посерьёзнел, – лучше не возите никогда вашу женщину на подробные прогулки. Вряд ли судьба позволит мне ещё раз вступиться за вас. Такое не повторяется. Между прочим, не узнай я вашу жену, вы бы остались лежать возле вашего проводника.

– И я? – нервно спросила Лиза.

– Боюсь, что так. Я ничем не отличаюсь от моих диких братьев, – ухмыльнулся Бак.

– И всё же…

– Никаких “всё же”. Индейцы не видят большой разницы между враждебным мужчиной и женщиной, – тряхнул головой Бак, и лицо его стало суровым и неприятным. – В лучшем случае её взяли бы с собой в лагерь и кто-нибудь сделал её своей женой. Она очень красива.

Майкл и Лиза переглянулись, в очередной раз переживая сцену смерти Харриса, словно он сейчас лежал, изуродованный, у них в ногах. В те минуты они уже слышали, что Баку знакомо лицо Лизы, но, оглушённые ураганом промчавшейся смерти, они не обратили на это внимания.

– Откуда вы меня знаете? – Глаза молодой женщины распахнулись широко, пытаясь прочитать на лице странного длинноволосого человека ответ. Лицо его тоже казалось ей знакомым, а она почувствовала это лишь сейчас. Но уловив это чувство, Лиза уже не могла отогнать его. Бак был ей знаком, сомнений не оставалось. И знаком давно.

– В день вашей свадьбы в Хэйс-Сити, – улыбнулся Эллисон, – я долго разглядывал вас и хорошо запомнил ваше лицо и вашу руку, когда вы протянули её из окна дилижанса.

– Вы были там? – ошеломлённо поднял брови Майкл.

– Поблизости. Мы с маршалом встретили вас на веранде отеля. Затем к вам подъехал Чероки Том…

– Боже! – воскликнула Лиза, поражённая таким известием. – Невероятно! Мы стояли в двух шагах друг от друга и даже не познакомились, но судьба вновь свела нас вместе, чтобы мы всё-таки узнали друг друга. Майкл, ведь в это невозможно поверить! Правда?

– Действительно… Вы, наверное, выглядели тогда иначе, – удивился Майкл Мичел.

– Не то слово. Я бы сам себя не узнал, если бы увидел сейчас себя в сюртуке и галстуке, – хмыкнул Эллисон.

– Готов поклясться, что меня меньше ошарашило бы известие, что я незаконнорожденный сын, чем это сообщение, сэр, – пробормотал Майкл. Он ощупывал глазами лицо Эллисона, но не узнавал. – Случайная встреча в день нашей свадьбы. Встреча, которая не оставила в моей памяти даже маленького следа, оказалась единственной значимой встречей в жизни нашей семьи. Трудно поверить.

– Беда частенько следует за человеком по пятам, и её обычно видно, – сказал Бак, оглядываясь на уступы гор, – а добрые духи стараются держаться в тени. Но и они не отступают от нас ни на шаг. И они ведут нас к нашим нужным встречам, хоть мы и не подозреваем об этом. – Бак задумался, улыбка сошла с его лица. – Вы похожи на такого духа, леди. Я уверен, что видел вас значительно раньше, но разрази меня гром, если я могу вспомнить, когда и где.

– Нет, что вы! Это было бы слишком невероятно, – покачала головой Лиза и снова увидела себя, обнимающей, словно во сне, этого сильного мужчину. Но слова Бака, будто искра в бумаге, прожгли в закоулках памяти какое-то окошко, и сердце радостно всколыхнулось: она не ошиблась, она знала этого человека. Но где ей довелось видеть его?

– Мистер Эллисон, – откашлялся Майкл и усадил жену в седло, – раз уж так сложилось, не откажите нам, проводите до Дэдвуда. Я думаю, вам особенно некуда спешить, а нам приятно видеть вас рядом.

Неожиданно для себя Бак принял предложение и последовал с караваном.

На следующий день переселенцы заметили горстку индейцев и обстреляли их. Индейцы покрутились на месте, выпустили несколько стрел и скрылись в лощине. Одна стрела попала в спину погонщику. Бак отогнал от раненого толпу любопытных и советчиков и ловко извлёк наконечник.

– Вам повезло, приятель, – сказал он, обрабатывая рану, – это был не военный отряд, а охотничья партия.

– Какая разница, чёрт возьми? Ничего себе везенье! – воскликнул подоспевший с бутылкой спирта желтолицый врач в чёрном сюртуке с протёртыми до дыр локтями.

– Во-первых, будь это военная группа, досталось бы многим. Уж поверьте мне на слово. Во-вторых, пришлось бы здорово помучиться со стрелой, потому что у боевой стрелы наконечник устроен иначе. У него плечики побольше, да закрепляется он послабее, чтобы остался в ране, если стрелу выдернуть. А это стрела для охоты.

– Вы, я смотрю, ловко справились с раной, коллега, – похвалил Эллисона врач, – вы настоящий доктор.

– Кожаный доктор, – хохотнул кто-то, хлопнув Бака рукой по кожаной рубашке.

Это прозвище быстро привязалось к Баку, пока он ехал с караваном, и окончательно закрепилось за ним в Дэдвуде, где никто не называл его Баком Эллисоном, кроме Мичелов. Для всех он оставался степным бродягой, одним из многих людей без постоянного дома, без цивилизованного прошлого, без надёжного будущего, без денег, без счастливой семьи, без всех тех мелочей, которыми белые люди заполняли укромные уголки своей жизни.

При въезде в Дэдвуд Лиза увидела двух молчаливых индейцев в обтрёпанных армейских штанах и мятых рубахах. Они стояли возле салуна и знаками выпрашивали спиртное у человека с крысиной физиономией.

– Нечего мне тут ваше индейское дерьмо развозить! – кричал на них человек-крыса. – Своего хватает! Пошли прочь, ублюдки краснокожие!

Лиза с ужасом поглядела на бедняг. Они совсем не были похожи на воинственных Лакотов, которые убили Харриса. Эти индейцы выглядели жалкими и вызывали брезгливость. Но Лиза всё равно разволновалась. Бак недовольно оглядел краснокожих и что-то громко крикнул им на непонятном языке. Они опустили головы и сели на корточки, безвольно бросив худые руки на тощие колени. Бак повернулся к своей спутнице и виновато покачал головой.

– Это не индейцы, миссис Мичел. Вы видели настоящих Лакотов, пусть они и не произвели на вас положительного впечатления. Они вам показались страшными и жестокими. Конечно, это так. Но вы встретили их в плохое время. Сейчас идёт война. Плохая война. Беспощадная война. Индейцы в ней обречены на смерть, поэтому сегодня они стали особенно жестоки. Впрочем, они всегда были жестокими. Однажды мне пришлось помогать одной геологической партии, и кто-то сказал тогда, что индейцы подобны зверям. У них дух не человека, а животных, дух медведей, бизонов, оленей, бобров. Я тогда был обижен, что моих соплеменников отнесли к животным, а не людям. Но теперь я, многое пережив и повидав в двух мирах, хотел бы поговорить ещё раз с тем человеком и ответить ему… Вам посчастливилось, хоть вы ещё не понимаете этого, встретить настоящих Лакотов. Вы видели их в бою… А эти двое – просто ленивые и грязные твари. Таких в племени называют Бездельниками. Истинным воинам не понятно, почему правительство дарит подарки только самым слабым и трусливым индейцам, а те, которые ведут нормальную жизнь и занимаются охотой для своего пропитания, обычно гибнут от рук солдат. Никто из Лакотов не может понять, почему белые дружат с самыми дурными индейцами… Видно, потому, что само правительство белых людей в душе похоже на этих жалких отщепенцев…

Лиза, выглядывая из фургона, внимательно смотрела на Эллисона. Он был приятен ей, даже интересен. Она не могла определить, чем он притягивал её, сколько ни копалась в душе. Он был страшно диким, но не пугал… Знакомое (откуда?) для неё чувство волновало её…

Мичелы сняли дом в два этажа, не роскошный, но и не из самых плохих. Дэдвуд ещё не превратился в громадный город, но разрастался с каждым днём. Новые бараки лепились друг к другу, надстраивались ежедневно, укреплялись, чтобы через какое-то время их сломали и поставили на их месте что-то более добротное. Но уже стояло множество домов крепких и надёжных. В обязательных для пограничья просторных кабаках гудели разномастные посетители. Здесь толкались благообразные личности, и в изобилии слонялись без видимого дела люди самой дурной репутации. Золотые прииски Чёрных Холмов заманили в свои объятия тысячи желающих легко разбогатеть. Теперь эти тысячи тянулись через леса в город, а из города вновь уходили в леса, увешанные оружием.

Две недели Мичелы не отпускали от себя Эллисона ни на шаг. Бак улыбался в больших чинных компаниях сперва любезно, затем натянуто. Он не понимал, что держало его в этом городе, где люди и улицы, по которым бродили люди, были совершенно чужими. Он не знал, но ощущал где-то глубоко в сердце, что ещё не разрешилась какая-то давняя загадка… Но он не был уверен в том, что она должна была разрешиться. Да и загадка ли это?

Время шло, и Майкл Мичел стал чувствовать, что его любовь и благодарность к «дикому человеку» заметно поубавились. Вместе с тем в душе пустила корни неприязнь. Бак стал вызывать раздражение своим нелепым видом (длинные волосы, стянутые позади в хвост) и подчеркнуто дурными манерами в обществе. Не имея достаточной храбрости просто попросить его уехать, Майкл заставлял себя почаще уходить из дома. Недовольство раздувалось в нём, но с ним разрастался и страх перед диким характером Эллисона, перед его сильными руками, перед его острым слухом, перед его охотничьим ножом. Он иногда подумывал уже, что Эллисон вовсе не такой уж и спаситель. Скорее, он просто убийца… кто может знать, сколько других белых семей он уничтожил собственными руками?… Впрочем, таких тут, на Дальнем Западе, было полным-полно. Пожаловаться и попросить защиты было не у кого… Но больше всего злило отношение к Баку золотоволосой Лизы. Она, казалось, повстречала героя детской сказки и не могла налюбоваться им.

– Что ты пялишься на него? – раздражался Майкл, оставаясь наедине с женой. – Это же дикарь, варвар, самый настоящий первобытный человек. Посмотри на него внимательнее… Безграмотный, неопрятный… Он явно чувствует себя счастливым в грязи, в пыли, среди скал и сосен, где не нужно утруждать себя вежливостью и элементарным проявлением культуры… Не вижу, что ты в нём нашла…

– Почему ты злишься, дорогой? – ласково прижималась Лиза к щеке мужа.

– Потому, что он мне становится противен. Может быть, потому что я боюсь его, как настоящего Сю. Я помню их лица. Я помню его лицо среди других. Он собственноручно зарезал бы нас и не моргнул бы глазом, не признай он случайно тебя… Он ничем не отличается от других проклятых дикарей, дорогая. Он обычный убийца! Он живёт с краснокожими и убивает белых людей! Его надо было бы сдать шерифу…

– Перестань. Он спас нам жизнь!

Лиза относилась к тем натурам, у которых всякие чувства обострены до болезненности. Столкнувшись с опасностью посреди холмов, увидев страшную смерть проводника Харриса, она попала в тесные объятия постоянного кошмара. Весь воздух, которым дышали люди, казался ей теперь пропитанным бациллами сумасшествия. За каждым углом ей мерещились мрачные фигуры в перьях и шляпах. Она ежеминутно ждала беспричинного выстрела в свою сторону, нападения. Она вздрагивала всякий раз, когда слышала дружный мужской хохот из двери салуна, потому что эти взбудораженные мужские голоса означали пробуждение в них безудержной природы диких зверей, потому что после этого обязательно звенели стёкла и звучали выстрелы… Она боялась всех после сцены в прерии. Она в каждом видела жуткую сторону природы. Не случайно ведь люди тянулись в эти девственные земли, где правили законы волков и медведей. Любой приезжий был носителем насилия, потому что без насилия здесь никто не мог выжить…

Но и любовь билась в сердце Лизы Мичел с такой же силой. Позволив сердцу увлечься, Лиза уже не могла жить спокойно. Любовь требовала выхода, жаждала проявления. Любовь оказалась не менее навязчивой, чем страх. Однажды заинтересовавшись Баком, девушка больше не могла забыть его.

– Судьба прислала мне этого человека, – шептала она себе по ночам, – я должна быть рядом с ним, пока не пойму, что скрывается за всем этим.

Она не знала, что именно собиралась понять и что подразумевала под «всем этим», но наверняка знала, что не желала даже думать сейчас о разлуке с Эллисоном. Когда Бак несколько раз говорил о том, что ему пора уезжать, она начинала плакать. Ревность мужа сильно огорчала её, но Лиза считала, что в её увлечении «человеком из прерии» не было греха, потому что он пришёл к ней по велению Судьбы, идя через долгие годы.

Однажды вечером, разговорившись на редкость, Бак поведал Лизе, жадно глотавшей каждое его слово, историю о том, как на берегах Белой Реки он потерял свою жену и дочку.

– Они не погибли, это совершенно точно. Возле избы не осталось трупов, не было крови людей. Их увезли куда-то солдаты… Если бы они были у индейцев, я бы мог их отыскать. Но их увезли белые. В этом мире нет для меня следов… Я не потому рассказываю, что я чувствую себя одиноким, вовсе нет. Я не одинок. Нет, я не одинок. В племени у меня есть жена, она родила мне дочь и сына, так что теперь у меня настоящая семья. Но ведь Джесс с Лолой мне тоже не чужие. Где они теперь? Подарит ли мне судьба случай увидеть их? Порой жизнь делает такие повороты, что и представить трудно… Нет, я не одинок, но я не знаю, где мой дом…

– Получается, у вас две жены? – тихо спросила Лиза. Пальчики её рук задрожали и сплелись. В мягком свете лампы лицо её преобразилось в таинственную маску, сделанную из неведомого тёплого материала.

– Вам это кажется странным? Вам это дико? – улыбнулся Бак.

– Две жены?

– Краснокожие часто имеют по несколько жён. А мы, то есть такие как я, пусть и белокожие, но мало отличаемся от индейцев.

Лиза сглотнула слюну. Шея её напряглась. Она отвела взгляд, и Бак заметил на её щеках румянец. Лиза вновь посмотрела на него. Перед ней сидел мужчина, который за сорок один год своей жизни познал и собственную смерть, и воскрешение, и утрату, и надежду. Он был силен, решителен и похож на колдуна из сказки. Он был полон магической красоты, вернее – красивого, обворожительного кошмара, принесённого из мира дикой природы. За две недели, проведённые в Дэдвуде, он заметно оброс на щеках и потерял сходство с индейцами. Теперь он ещё больше стал похож на того, кого Лиза пыталась вспомнить. Она уже привыкла к его лицу, но сейчас, вглядевшись пристальнее, словно продравшись сквозь годы, она вздрогнула.

– Бак, – сказала она едва слышно, и в комнате стало совсем тихо. Накатилась мягкая волна ожидания, от которой повеяло какой-то тайной, готовой вот-вот развернуть перед ними неведомые страницы. Бак заглянул женщине в глаза, увидел что-то, но не узнал… Слишком много лежало между ними… Бесконечные годы любви… и отсутствие общей жизни… Лиза быстро поднялась и мелкими шажками убежала в соседнюю комнату. Послышалось шуршание вещей, хлопнула скриплая дверца шкафа, задребезжало вставленное в неё стекло. Затем всё смолкло, и Лиза Мичел, стройная, взволнованная и обворожительная в обуявших её чувствах, показалась в дверном проёме. Она что-то держала в руке, перебирая пальцами, готовая протянуть это что-то Баку, но будто боялась.

– Что случилось? – спросил он, ощутив смутное, похожее на тревогу, чувство.

– Вот, – Лиза шагнула к нему и поднесла к его глазам тонкое нашейное украшение, которое Бак Эллисон подарил желтоголовой девочке в белоснежных кружевах много лет назад.

В голове вспыхнуло солнце, улица Лэсли-Таун, красивый особняк и заливистый детский смех. Словно вчера. Ясно и перед самыми глазами. Пробежала со стеклянной посудиной в руках восторженная девочка в пышном белом платьице.

– Вот почему ваш смех привлёк моё внимание, когда вы остановились на веранде, одетая в белое свадебное платье, – проговорил Бак. – Но я бы никогда не подумал…

– Вы не знаете, что сейчас случилось, что это такое! Это чудо из чудес! Только не смотрите на меня, как на дурочку, умоляю вас. В тот день я сказала себе – пусть это и была моя детская глупость – я сказала себе, что всадник тот станет моим рыцарем. Но вы исчезли навсегда, оставив мне только это ожерелье. Я была совсем маленькой, но я отдала вам моё сердце. И вот вы пришли. Это неправдоподобно, я понимаю. Только не отвечайте ничего. Молчите, потому что нельзя ничего говорить в такую минуту. Это судьба. Это рок. Злой или добрый, но это рок. Это явление Господа нашего в его желании. Это не моя блажь, согласитесь.

Повисла напряжённая тишина, которую никто из двоих не решался нарушить. В лампе гудел огонь. За окном горланили пьяные охотники и ковбои.

Бак прикрыл глаза. Всё это не было случайностью. Он это понимал. Но не мог осознать, как многие другие события, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни. Карты легли невероятным образом, как выразился бы Дикий Билл Хикок. Такого совпадения быть не могло, но оно было. Трижды он видел одного и того же человека, ни разу не узнав. И вот она перед ним, столь же поражённая этими совпадениями. Любой индеец сказал бы ему, что он полный дурак, раз не видел такого знака во сне, раз не встретился ему никто из духов, кто бы предупредил и объяснил странное стечение судьбы.

«Им проще, они – индейцы, – проговорил он мысленно, – в этом наше незначительное великое различие. Любой из них давно бы объяснил себе, зачем ему привели такую женщину, и непременно забрал бы её с собой. А я лишь в затылке почёсываю…»

– Мне было десять лет, теперь мне двадцать шесть. Бог свёл нас вместе не случайно, – проговорила Лиза отчётливо и вдруг заплакала, упала на колени и обняла его ноги. Бак схватил её за плечи и оторвал от пола. Он страшно растерялся и даже испугался, сам не зная чего, но бежавшие по лицу женщины слёзы зажгли в нём огонь страсти, которому не было сил сопротивляться.

– Всё это подстроено коварным Иктоми, – прошептал он и поцеловал Лизу в губы, – а он ничего не делает просто так. После этого придёт беда.

Она ответила ему жадным движением тела, которое ждало этого мгновения добрые шестнадцать лет.

3

День, когда Дикий Билл Хикок и Колорадо Чарли въехали на улицу Дэдвуда, был пыльным и жарким. Эти двое скакали неторопливо и направлялись прямо к салуну Карла Манна, где в дверях стоял, широко расставив ноги, Бак Эллисон. Он был гладко выбрит и одет в тёмно-синюю хлопковую рубашку и мягкие индейские ноговицы из кожи. Одной рукой он взвалил небольшой тюк на плечо, другой сжимал «винчестер», с которым никогда не расставался. Он с улыбкой смотрел на приближающегося Хикока.

– Похоже, старина, ты снова напялил на себя шкуру краснокожего, – сказал Дикий Билл, останавливая коня перед входом. – Готов поспорить, что ты собрался в поход. Опять ты заплёл свои дикарские косы!

Бак молча кивнул и спустился по ступенькам на дорогу. Дикий Билл спрыгнул на землю. Вокруг собирались люди.

– Обожди немного, дружище, – похлопал он Эллисона по плечу, и множество присутствовавших с завистью вздохнуло, мечтая о том, чтобы Дикий Билл похлопал по плечу именно их и пригласил к столу. – Что-то подсказывает мне, что из этого лагеря я уже не уеду. Дэдвуд – моя последняя стоянка. Проведи со мной мои последние дни, Бак. Не во всяком я нынче вижу доброго друга…