355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Саломатов » В будущем году я буду лучше » Текст книги (страница 6)
В будущем году я буду лучше
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 22:18

Текст книги "В будущем году я буду лучше"


Автор книги: Андрей Саломатов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– После этих орнитологов? – спросил Феофан. Последнее слово в его устах прозвучало презрительно, словно он имел в виду гомосексуалистов или, на худой конец, эксгибиционистов. – В город подался. В лесу наш брат как на ладони, издалека видать. А в городе я как рыба в воде. – И Феофан вкратце поведал Саше о своих злоключениях, как он прятался по подвалам и чердакам, днем бродил по канализационным коллекторам, а по ночам выбирался на поверхность, бил витрины и окна квартир.

– За это время я многое понял, – вздохнув, задумчиво проговорил Феофан. – Ты хотя бы знаешь, кто все это устроил?

– Джин, – ответил Дыболь, нисколько не сомневаясь, что ответ должен быть именно таким.

– Да? – спросил Феофан тоном человека, знающего гораздо больше своего собеседника. – Джин – это мелкая сошка, обычный исполнитель. Вон, прочитай-ка название пивной.

– Марс, – бросив мельком взгляд, сказал Саша.

– Нет, наоборот, справа налево, – тем же голосом произнес Феофан.

– Срам, – послушно прочитал Дыболь.

– Вот именно, срам, – глубокомысленно проговорил Феофан. – Это все они с ног на голову поставили. Потому и названия своим злачным местам придумывают такие, чтобы выглядело как бы нормально, а на самом деле...

– Совпало так, – начиная терять интерес к разговору, сказал Саша и добавил: – "Кабак" в какую сторону не читай, останется "кабаком".

– Да? – нервно подался вперед Феофан. – Ты думаешь, я здесь зря время терял? Вон трактир видишь – "У пожилого Каси"? Прочитай-ка. Это тоже по-твоему совпадение?

Дыболь старательно прочитал название трактира и на некоторое время задумался. Аргумент был достаточно сильный, и хотя Саша не ощущал себя ксенофобом и вообще, никогда не делил людей только по национальному признаку, что-то шевельнулось в нем. Но как писал создатель теоцентической антропологии чинарь Липавский: не всякое семя брошенное в душу, попадает в нее.

Дыболь не принял открытие Феофана близко к сердцу. Более того, он где-то слышал, что первый признак психического заболевания шизофрении – это чтение слов справа налево.

– Да черт с ними, – тихо проговорил Саша. – В лес надо уходить.

– Э, нет. Ты иди, а я назад в город, – ответил Феофан. – Завтра как стемнеет я жду тебя за водонапорной башней. У меня есть ещё один человечек. Втроем будем эту заразу искоренять.

В ЛЕСУ

Ночи летом короткие и теплые. Едва на западе погасли последние отблески солнца, глядишь, а на востоке уже проклюнулась заря.

Рассвет застал Дыболя на окраине страшного города. Пробегая мимо велодрома, Саша прочитал это слово наоборот и даже крякнул от того, что получилось.

– Черт, что-то в этом все-таки есть, – на ходу пробормотал Дыболь и принялся мысленно переводить все названия, которые ему попадались в городе.

Добравшись до злополучного картофельного поля, Саша и на этот раз с неменьшим отчаянием посмотрел туда, где должен был стоять его космический корабль. Убедившись, что за несколько дней ничего не изменилось, он мысленно придушил Джина, шепотом обозвал его всеми нехорошими словами, какие знал и трусцой побежал через поле.

Лес встретил Дыболя леденящим предсмертным воплем. Заиндевев от ужаса на месте, Саша долго стоял прислушиваясь к каждому шороху, но крик не повторился и беглец осторожно двинулся дальше. Зрение и слух у Дыболя обострились до крайности. Он крался меж кустов и деревьев как кошка, ловил каждый звук и резко поворачивался на любое шевеление в пределах видимости.

Еще издали Саша услышал тяжелый топот и треск ломаемых кустов. Кто-то быстро приближался к нему со стороны города, и Дыболя охватила паника. Он кинулся влево, но ему тут же показалось, что чудовище направляется именно туда. Затем Саша побежал вправо и снова вернулся на прежнее место. Потеряв от страха всякую возможность соображать, Дыболь бросился назад и спрятался за могучим сухим стволом.

Топчась на месте, Саша случайно наступил на какую-то невзрачную кочку. Кочка со свистом выпрыгнула у него из-под ноги, громко чавкнула и плюнула в Дыболя чем-то ядовито-зеленым. Плевок попал Саше прямо на рукав, и на этом месте тут же образовалась дырка величиной с кулак. Вскрикнув от омерзения, он мгновенно скинул пиджак и швырнул его в ядовитую тварь. Пиджак с фырканьем ускакал в кусты, и сразу же совсем рядом снова раздался вопль.

В который раз за одно лишь утро покрывшись холодным потом, Дыболь резко обернулся и за редким березовым молодняком увидел трехметрового монстра, который с яростью пинал ногами нечто похожее на полуголого дикаря. Жертва корчилась на земле, подставляя разъяренному чудовищу то один, то другой бока, и уже не вопила, а только стонала и охала.

В следующий раз Саша увидел сразу несколько человек, внешностью больше напоминающих коренных обитателей амазонской сельвы. Ничего не замечая от ужаса, они пробежали мимо Дыболя толпой, словно связанные между собой невидимыми путами. Вид у них был беспомощный и жалкий, как у жертвенных животных. И если бы Саша был знаком с классической литературой, он пожалуй вспомнил бы слова Эсхила: "теням сов подобны были эти люди...".

Не дожидаясь появления охотника, Дыболь упал на четвереньки и в мгновение ока оказался в кустах. Он так вжался в землю и настолько слился с ландшафтом, что даже сам основатель системы Станиславского, окинув взглядом этот участок леса, не раздумывая, сказал бы: "верю, тебя здесь нет!"

Почти весь день Саша пробегал по лесу, и только когда вечернее солнце оседлало верхушки деревьев, чудовищная охота на людей и за людьми прекратилась. Кто с добычей, кто налегке, гомоловы и охотники вернулись в город, и в лесу наконец стало поспокойнее.

Таких психических перегрузок Дыболь не испытывал никогда в жизни. Обессилев от изнуряющего бега и не менее изматывающего страха, после бессонной ночи он принялся искать место, где можно было бы, не рискуя жизнью, преклонить голову. В какой-то момент Саша даже малодушно пожалел, что сбежал от своей раздражительной, но все же заботливой хозяйки. Только сейчас он по-настоящему понял, что его тесная клетка действительно является самым безопасным местом в этом кровожадном мире. Но о возвращении назад не могло быть и речи. В бешенстве да с похмелья Розалинда могла перегнуть палку в наказании и забить его до смерти.

В поисках укромной норы или дупла Дыболь вышел на опушку леса и убедился, что все это время он лишь кружил на небольшом пятачке. Слева над полем возвышалась злосчастная башня, рядом с которой Феофан назначил ему встречу, а дальше медленно погружался в вечерние сумерки ненавистный город динозавров.

– Хватит! – держась за березу, сквозь зубы проговорил Саша. – Больше не могу.

КАМЛАНИЕ

Дождавшись, когда последние теплые краски закаты растворились в чернильной мгле, Дыболь двинулся в сторону башни. В темноте он не осторожничал, тем более, что противоположный край картофельного поля был слабо, но освещен уличными фонарями, а значит ни одно чудовище не ускользнуло бы от его рыскающего взгляда.

Феофана у башни ещё не было. Усевшись на землю, Саша прислонился спиной к прохладным кирпичам и почти сразу уснул. Но беспокойный сон его продлился недолго. Дыболю даже показалось, что он только успел прикрыть глаза, как его потрясли за плечо.

Встрепенувшись, Саша с воплем вскочил на ноги, но Феофан его сразу же успокоил:

– Тихо-тихо-тихо. Свои.

– Я уж думал, ты не придешь, – первое, что пришло ему в голову, автоматически соврал Дыболь, хотя подобное сомнение на протяжении всего дня ни разу не посетило его.

– Как же не приду, когда уже пришел, – задиристо ответил Феофан. – Ты меня ещё не знаешь. Вот, знакомься – Агриппа. Тот самый третий, о котором я тебе говорил. Ну теперь мы им устроим.

Из-за спины Феофана выплыла черная тень маленького роста, но с большой головой, размеры которой очевидно увеличивала дикая прическа. В темноте лица Агриппы не было видно, но протянутую руку Саша сумел разглядеть и поспешил пожать её. Только сейчас он заметил, что небо заволокло низкими облаками, исчезли луна и звезды, и человека трудно было разглядеть даже в метре от себя.

Дыболь и с самого начала не верил, что какими-то заклинаниями можно рассеять этот чудовищный морок, а когда дошло до дела, он и вовсе раскис.

– И что, ты сейчас поколдуешь, и мы окажемся дома? – с сомнением спросил он.

– Не я, а мы, – строго ответил Феофан. – И не поколдую, а совершу обряд изгнания бесов с нашей русской земли. Потерпи, сам увидишь. Осталось дождаться полночи. Часа полтора у нас ещё есть. Отсидимся здесь.

– Я есть хочу, – тихо проговорил Саша. – Сутки ничего не было во рту. Может у тебя есть что-нибудь с собой?

– Откуда? – удивился Феофан. – Потерпи, немного осталось. Дома поешь.

Дыболь снова уселся на свое место, к нагретым спиной кирпичам, и Феофан с Агриппой тут же последовали его примеру.

– Ты-то как связался с Джином? – поинтересовался Феофан.

– Да, – махнул рукой САша. – Это неинтересно. Лучше расскажи, как ты сюда попал.

О! – даже не воскликнул, а простонал Феофан. – Это целая история. Затем он помолчал и наконец проговорил: – Ладно, все равно ждать полуночи. Слушай. Это очень поучительная история.

ИСТОРИЯ ФЕОФАНА

– В том мире я был писателем. Извел, наверное, пол тонны бумаги, и один мой рассказ даже был опубликован в патриотической газете. Я купил пятьсот экземпляров своего рассказа, застелил полы комнаты и целый час танцевал на нем. Я был счастлив и полон надежд. Передо мной рисовались такие перспективы, что стыдно рассказывать. Понятно какие: слава, гонорары, литературные премии, выступления по телевизору, – Феофан тяжело вздохнул и посмотрел на небо.

– Я дарил газету с рассказом всем родственникам, знакомым и даже незнакомым людям. "Вот, – говорил я, – здесь мой последний рассказ." Люди читали мое сочинение, и в этот момент в глазах у них я читал уважение и даже восхищение. Правда, дальше первого опубликованного рассказа дело не пошло. Мои романы и повести отказывались печатать. Рукописи возвращали со словами: "Интересно, но слишком претенциозно". Я несколько раз пытался выяснить, что они имеют в виду. Но так и не смог, – демонстрируя свою беспомощность, развел руками Феофан.

Весь этот литературный угар длился около десяти лет. И однажды чаша моего терпения переполнилась – я решил сжечь свои рукописи. И, представь себе, сжег. Когда в кухонной раковине палил свои опусы, я все ждал: вот сейчас позвонят в дверь, я открою, и в квартиру вбежит моя любовница Клара! Она кинется к горящим рукописям, потушит огонь и прижмет к груди стопку обгоревших по краям листов! Но я напрасно ждал, – упавшим голосом продолжал Феофан. – Она не пришла, а мои романы сгорели.

Вечером я позвонил Кларе и рассказал о том, что я сжег рукописи. Прихлебывая в трубку чай, она ответила: "Ну и правильно. Похоже, ты становишься настоящим мужчиной. Ночью надо спать, а не выдумывать глупые истории." В сердцах я наговорил ей грубостей, сказал, что она дура и мещанка и интересуется только тряпьем да мужиками. Клара обиделась на дуру или на мещанку и бросила трубку. Больше я ей не звонил.

Через месяц я сошелся с одной симпатичной редакторшей из газеты, где был опубликован мой рассказ. Я посвящал ей стихи, опять начал писать прозу. Но как-то в компании каких-то бородатых подонков она напилась и при всех сказала, что я пишу говно, а не стихи, и вообще, что я придурок! Ну хорошо, – с возмущением воскликнул Феофан и даже поднялся со своего места. – Пусть ей не нравятся мои стихи! – заорал он. – Но я же посвящал их ей! Разве можно быть такой неблагодарной?! В общем, я сказал всем, что о них думаю и удалился! В этот вечер я во-второй раз уничтожил все, что написал, а заодно спалил и вторые экземпляры тех романов, которые сжег в первый раз. И опять, стоя над раковиной, я ждал, что вот сейчас позвонят в дверь, и войдет она! Кто – она – я не знал!

Феофан выдержал трагическую гамлетовскую паузу и только затем тихим голосом продолжил:

– Всю зиму я безвылазно просидел дома. Ни с кем не общался и никому не звонил. Я много читал, изучал особенности построения романа, записывал свои мысли... А весной вдруг почувствовал какое-то необыкновенное волнение в груди.

– Понятно, весна.., – участливо вставил Саша.

– Дослушай! – довольно грубо оборвал его Феофан. – Так вот, как-то в воскресенье я вышел на улицу, купил букет желтых мимоз и пошел гулять. Я чувствовал, что именно в этот день должно произойти нечто очнь важное для меня. Весь день я бродил по улицам, приглядываясь к красивым женщинам, и каждый раз мне казалось, что эта последняя – она и есть. И каждый раз я обманывался. Я часто ронял на асфальт цветы, чтобы моя избранница увидела этот тайный знак... И веришь?! – вдруг заорал Феофан. От неожиданности Дыболь вздрогнул, а рассказчик, грозя кулаками небу, на той же ноте закончил фразу: – Ни одна падла не подняла букет! Все они уходили! В лучшем случае оглядывали меня с ног до головы, да при этом ещё и улыбались! И тогда я понял, что нет в жизни счастья! Что искусство не отражает действительности! Это всего лишь учебные муляжи для начинающих жить, наподобии резиновых задниц в медицинском училище, на которых студенты учатся делать уколы!

Это открытие повергло меня в такое уныние, – перейдя на шепот, продолжил Феофан, и Дыболь сообразил, что конец истории не за горами. – Что я решил напиться. На последние деньги я купил бутылку джина...

– И оказался здесь, – закончил за него Саша.

– Да, оказался здесь, – обессиленно опустив руки, ответил Феофан, но затем неожиданно бодро, командным тоном проговорил: – Ладно, хватит болтать, давайте перебираться в лес. Здесь оставаться опасно. – Феофан вдруг хихикнул, и от его смешка у Дыболя по спине пробежали мурашки. – По дороге мы с Агрипой побили в трех забегаловках витрины, – радостно пояснил экзорцист.

ПЕРЕД ИЗГНАНИЕМ БЕСОВ С ЗЕМЛИ РУССКОЙ

Как когда-то с чувством выразился отец теории относительности Энштейн: "Самое непостижимое свойство Вселенной – это то, что она постижима." Правда, как показывает жизнь, далеко не всем это кажется таким удивительным.

Выглянув из-за башни, Феофан сообщил, что можно идти, и маленькая группа быстрым шагом направилась к лесу.

– Агриппа как раз тот человек, который нам нужен, – на ходу стал объяснять Феофан. – Он ученый, живет в городской канализации. Большой специалист в астрофизике.

Саша посмотрел в сторону ученого, но на черном фоне леса не сумел разглядеть даже где тот находится. А Феофан продолжал:

– Представляешь, этот необыкновенный человечище открыл, что вулканические выбросы – это испражнения Земли. Наша планета умрет после того, как пожрет себя. То есть, когда пропустит всю массу сквозь свой огнедышащий желудок. Земля – такой же живой организм! – по обыкновению увлекаясь, воскликнул Феофан. – Вернее, организмом является не сама планета, а только то, что внутри её – печка. Все остальное, на чем мы живем, это всего лишь запас провизии, который от времени немного заплесневел. Эта самая плесень и есть все живое, что произрастает на Земле. Понял?

Вопрос явно адресовался не ученому астрофизику, и Дыболь ответил:

– А чего здесь не понять?

– Вот так-то! – самодовольно произнес Феофан и вдруг рассмеялся тем самым смехом, который однажды уже напугал Сашу. – Людям только кажется, что они губят планету. Земля как кушала себя, так и будет жрать и всякие масоны ей не помеха. Эти злодеи губят не саму планету, а наш дом на планете. Представь себе организм, который с аппетитом поедает собственную задницу. Как ты думаешь, очень он обеспокоится, если что-то невидимое невооруженным глазом проползет по заднице?

– Не знаю, – мрачно ответил Дыболь. Он все меньше и меньше верил в затею Феофана, но Саше очень хотелось домой, и он боялся упустить даже столь сомнительную возможность вернуться к прежней жизни.

Дыболь вдруг поймал себя на том, что ему не дают покоя мысли об Агриппе. Он не понимал, почему великий ученый за все время не издал ни одного звука. Саша лишь чувствовал, что астрофизик где-то рядом, и эта его невидимость и неслышимость необыкновенно смущали Дыболя.

– Агриппа, – чтобы развеять сомнения, обратился он к ученому.

– Он глухонемой, – ответил за него Феофан. – Жизнь в канализации тяжелая. Застудил среднее ухо, оглох, а потом и разучился говорить.

– Не повезло парню, – сочувственно проговорил Саша и неожиданно для себя спросил: – А как же он тебе рассказал все это?

– Гроза собирается, – посмотрев на небо, проговорил Феофан.

ИЗГНАНИЕ БЕСОВ С ЗЕМЛИ РУССКОЙ

Едва они добрались до опушки, как налетел первый мощный порыв ветра, и лес ожил. С громким шелестом верхушки деревьев синхронно наклонились, а затем медленно выпрямились. Вслед за этим на все небо полыхнула ветвистая молния и почти сразу прогрохотал гром.

– Вот! Вот! – восторженно прокричал Феофан. – Начинается! Это как раз то, что нам нужно! Ты слышишь, Агриппа?!

Дыболь хотел было напомнить Феофану о том, что ученый не может его слышать, но они уже забежали в лес, и здесь им пришлось напрячь все свое внимание, чтобы не упасть, не разбить о дерево лоб или не напороться на сук.

Место для проведения ритуала изгнания бесов выбирали долго. Громко чертыхаясь, Феофан бродил между древьями и дожидался вспышки молнии, чтобы отыскать ровную площадку. Наконец над лесом полыхнуло, и экзорцист бросился влево к небольшой полянке.

– Сюда! – стараясь перекричать раскаты грома, позвал он.

Он не успели расположиться, как разразился дождь. Вначале редкие крупные капли с жестяным стуком забарабанили по листьям. Но уже через минуту хлынул настоящий летний ливень.

– На колени! – простирая руки к небу, заорал Феофан и повалился на землю. Агриппа странным образом услышал его и бухнулся рядом. Саша не стал возражать и выбрав местечко повыше, опустился на колени. Он уже точно знал, что ничего из этой затеи не получится, и желал только одного – чтобы остальные поскорее убедились в этом.

Дыболь мертвецки устал и хотел спать. Он надеялся, что изгнание бесов продлится всего несколько минут, а потом они займутся поисками ночлега. Но Феофан, казалось, вошел во вкус. Он так неистово взывал к обезумевшему небу, так бился лбом о мокрую землю, что в конце концов Саша заразился его экстазом. Дыболь принялся повторять за Феофаном хвосты молитв и после каждой строчки тыкаться лбом в лужу. В чувство его привел обыкновенный чих. Саша вымок до последней нитки, продрог и вероятно от этого мозги его заработали в другом направлении. Отплевываясь от воды, он повернулся к Агриппе, который молча, с воодушевлением долбил лбом землю, и этот жест Дыболя совпал с очередной вспышкой молнии. Тут-то Саша окончательно и прозрел. В ярком голубом свете он наконец сумел разглядеть физиономию ученого и испугался. У Агриппы было лицо то ли больного идиотией, то ли сумасшедшего. В то время, когда великий ученый обратил свое лицо к небу, электрический разряд на мгновение отразился в его широко раскрытых глазах. По безумному лицу Агриппы ручьями стекала вода, мокрые губы были раздвинуты в бессмысленной улыбке, и если бы не ливень, Дыболь отдал бы голову на отсечение, что у Агриппы текли слюни.

А Феофан продолжать яростно камлать. Он уже не стоял на коленях, а метался по всей поляне. Иногда, раскинув руки, он всем телом падал на землю, но тут же вскакивал и с новой силой принимался выкрикивать молитвы и заклинания.

– Ну ладно, хватит, – наконец проговорил Саша и поднялся на ноги. Идите вы в задницу со своими молитвами. Вам обоим в дурдом надо, а я с вами связался.

Все это Дыболь проговорил тихо, и Феофан не слышал его. Он даже не видел, как Саша выплюнул в его сторону струйку воды и пошел прочь.

Дыболь долго брел по лесу, не решаясь остановиться. Он переплыл две неширокие речушки и перешел вброд несколько ручьев, перелез через десяток оврагов и сотни поваленных деревьев. В одном из болот он увяз правой ногой в трясине и оставил там туфлю. Пришлось ему выбросить и вторую.

На рассвете силы оставили Сашу, и он со стоном повалился на сырую землю, но тут же с криком вскочил. Завывая от боли, он на всякий случай прижался спиной к ближайшему дереву. В метре от него, существо похожее на гриб, манипулировало в воздухе маленькими щупальцами, из которых как из шприцев взлетали вверх фонтанчики той же ядовито-зеленой жидкости.

– Сволочь! – с ненавистью прошипел Дыболь. – Сволочной город! Сволочной лес! Сволочные грибы!

Потирая обожженный бок, Саша с размаху пнул гриб ногой и тот, чмокнув, улетел за ближайшие кусты.

Дыболь больше не думал о том, чтобы прилечь. Кругом произростали и ползали злобные твари, которые очень ловко маскировались под такие безобидные вещи как грибы и кочки. В таком лесу можно было ожидать чего угодно даже от известных растений, и додумавшись до этого, Саша шарахнулся в сторону от куста, усыпанного мелкими белыми цветочками.

Волоча от усталости ноги, Дыболь побрел вперед, хотя давно уже не знал, куда это вперед и куда – назад. Он лишь чувствовал, что стоять столбом посреди леса и чего-то ждать нельзя, поскольку можно было действительно дождаться чего-нибудь ужасного. На душе же у Саши было так горько, как никогда со дня его рождения, но он упорно продвигался вперед. Ибо как говорил древний историк Плутарх, мужество и стойкость нужны человеку не только против оружия врагов, но в равной мере и для борьбы с трудностями.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ

До темноты оставалось не более получаса, и воздух между деревьями уже приобрел зловещий фиолетовый оттенок. Почувствовав приближение скорой кормежки, ночные птицы на разные лады начали пробовать свои голоса, а в болотах заверещали неизвестные науке создания. Откуда-то слева до Дыболя доносились странные звуки, похожие на визжание пилы. Справа изредка потрескивал кустарник, кто-то тяжелдо пыхтел и фыркал.

Выбрав дерево потолще и поразвесистей, Саша с трудом забрался на него и устроился метрах в пяти от земли на широкой развилке. Совсем раскиснув от голода и усталости, он почти сразу начал клевать носом, но уснуть ему так и не удалось. Через минуту, после того, как он обосновался на дереве, послышался топот и громкий разговор. А вскоре Дыболь увидел двух чудовищ, которые охотничьим способом тащили более мелкого своего собрата. Привязанный к бревну динозавр дергался, жалобно ревел и просил своих мучителей о пощаде:

– Отпустите! Я же не сделал ничего плохого!

– Он не сделал ничего плохого, – с издевкой проговорил один. – А ты разве не слышал, что говорил Великий Гомолов? Смертная казнь без суда и следствия за пособничество гомо.

– Я не помогал гомо! – заныла жертва. – Великий Гомолов знает о моей работе! Он сам отзывался о ней, как о нужной! Я же для пользы дела! Окольцовываю их для того, чтобы знать, куда они бегут и где их отлавливать.

– Ну да, ври кому-нибудь другому, – ответило ему второе чудовище. Для пользы! Вот мы сейчас для пользы дела тебя и зажарим.

– Великий Гомолов будет недоволен! – завопил пленный. – Он знает меня лично! Я известный ученый!

Добравшись до дерева, на котором расположился Саша, чудовища остановились и, не обращая внимания на мольбы ученого, бросили добычу на землю, а сами принялись собирать хворост. Они быстро натаскали сухих толстых ветвей и, складывая костер, один из них сладострастно проговорил:

– Это хорошо, что ученый. Никогда не пробовал ученых.

– Я отобрал у гомо оружие! – не переставая дергаться, продолжал уговаривать их динозавр. – Очень сильное оружие. Если отпустите, я отдам вам его. Великий Гомолов будет доволен!

– Отлично, – поджигая мелкие ветки, сказал мучитель. – Вначале мы тебя поджарим, а потом пойдем к тебе в дом и заберем оружие.

"Так это тот самый, – наблюдая за чудовищами, подумал Дыболь. Который окольцевал меня. Черт их разберет, все одинаковые. А эти два наверное гости Розалинды. Ну-ну! Давай-давай! – злорадно усмехнулся Саша. Почаще бы вы жарили своих!"

Как писал философ-стоик Эпиктет: "от жизни до справедливости один шаг, но от справедливости до жизни – непреодолимая пропасть".

Справедливость проще всего сравнить с обыкновенным воздушным шариком. Если он легче воздуха, которым мы дышим, шар болтается высоко за облаками. Если же тяжелее, шар лежит на земле – бери и пользуйся. Справедливость Дыболя по весу больше соответствовала пузырю, наполненному водородом, видимо поэтому Саша наблюдал её не часто, только когда она по воле воздушных потоков проплывала над его головой, а он в это время совершенно случайно смотрел в небо. Но в этот поздний вечер Дыболь смотрел вниз, как и те, кто разжигали костер.

Через пятнадцать минут освежеванный ученый жарился на вертеле, а два других чудовища сидели рядом и рассказывали друг другу о своих подвигах. Один все время подкладывал в костер хворост, другой же – поливал тушу какой-то вонючей дрянью и посыпал специями.

Невыносимо противный жирный чад окутывал ветку дерева, на которой прятался Саша. Изнемогая от вони, он все же терпел, не смея выдать себя ни малейшим шевелением. Эта пытка продолжалась бесконечно долго, и вскоре Дыболю начало казаться, что чудовища прекрасно знают о его присутствии, но нарочно не подают вида, чтобы вначале поизмываться над ним, и только потом точно так же сожрать. Но динозавры и не подозревали, что за ними кто-то наблюдает. Они вообще не смотрели вверх и этим лишь подтверждали известную поговорку: кто думает только о брюхе, никогда не смотрит на звезды.

Только к утру Сашины знакомые закончили свой страшный пир. Все это время Дыболь не смыкал глаз, а когда чудовища все же удалились, он уснул мертвым сном и проснулся только после полудня.

ПРОБУЖДЕНИЕ

Иногда от пробуждения до пробуждения проходит всего несколько часов, а бывает и целая вечность. Некоторые вулканы просыпаются раз в тысячу лет ради одного грандиозного всплеска, может быть только для того, чтобы потрясти случайного зрителя величественной картиной всесокрушающей силы. Нередко от сна пробуждаются целые народы, после чего, либо население планеты резко сокращается, либо рождаются новые цивилизации. Раз в год пробуждается живая природа. Все теплое время она оплодотворяется, зреет, умножается в несколько раз, а затем снова впадает в спячку. Каждый день пробуждается человек. Он не может себе позволить спать тысячу лет – он не вечен, а стало быть, надо спешить. Проснувшись, человек несет в себе заряд, способный потрясти взрывом целый мир, или создать новую цивилизацию, или умножить человечество на одну единицу. Но ведь можно потратить этот мощнейший заряд и на семейную склоку либо залить его пивом. Можно выпустить его со словами в воздух или растерять по дороге на службу. Но тогда стоит ли вообще пробуждаться?

Саша очень долго бродил по лесу, не представляя, куда он идет и что ищет. Многое передумал Дыболь за эти часы, от многого отказался и многое пересмотрел. Сейчас ему казалось, что вернись он домой, и жизнь его сама собой плавно покатилась бы по другому пути. Саша даже пытался представить, что изменилось бы в его существовании, но скоро убедился, что сойти с накатанной дорожки не так просто даже мысленно. Надо было знать, что там за кюветом, куда заведет его другая, вслепую найденная дорога. И куда вообще ведут пути, навязанные человеку самой жизнью ещё в младенчестве.

Выбравшись к небольшому живописному болотцу, Дыболь вдруг заметил самого настоящего человека с руками и ногами. От неожиданности Саша вздрогнул, а затем быстро спрятался в кустах. Лесной незнакомец был полуголым, невероятно грязным, а в руках держал что-то похожее на копье древнего человека. Не зная, как его встретит этот неандерталец, Дыболь на всякий случай решил вначале понаблюдать за ним издалека.

Боязно было Саше подходить к дикарю. Слишком много приключений пережил он за последнее время. Но безвыходное положение и гнетущее одиночество взяли свое – Дыболь подавил в себе страх и подобрался к лесному человеку поближе.

Незамеченным Саше удалось приблизиться почти на четыре метра, но после того, как он высунул из-за дерева голову, произошло непонятное: дикарь резко отпрыгнул в сторону и Дыболь на мгновение увидел у себя перед глазами толстое древко копья. В глазах у него сверкнула молния, и Саша упал.

ВСТРЕЧА

Пришел в себя Дыболь в просторной земляной норе, на душистой мягкой подстилке из сушеной травы. Рядом у изголовья кто-то сидел на корточках, но из-за скудного освещения трудно было разобрать пол и возраст сидящего. Саша понял лишь одно – он попал к людям, а значит у него появилась реальная надежда выжить.

Привыкнув к полумраку, Дыболь сумел разглядеть по-женски гладкие, округлые ноги своей сиделки. Затем он поднял глаза и увидел её лицо. Сашина догадка подтвердилась – это была юная, необыкновено красивая девушка. Грудь и бедра лесной амазонки были прикрыты узкими полосками грубой ткани, а роскошные рыжие волосы взбиты на манер клоунского парика.

Заметив, что раненый пошевелился, девушка наклонилась над ним и ласково проговорила:

– Очухался? Вот и хорошо. Сейчас я тебя накормлю.

– Ты кто? – хрипло спросил Дыболь.

– Я? – юная амазонка на четвереньках отползла в противоположный угол и ответила: – Я – Луиза. Мы здесь живем с отцом, а это наш дом. – Последнюю фразу девушка произнесла с удовлетворением и гордостью. – А ты ничего не помнишь? – удивленно поинтересовалась она.

– Помню, – ответил Саша. – Так этот... – Он хотел было сказать "дикарь", но вовремя спохватился. – Этот человек твой отец?

– Да, – радостно сказала Луиза. – Когда ты потерял сознание, папа позвал меня, и мы вместе перенесли тебя к себе. А тебя как зовут?

– Александр... Саша, – ответил Дыболь и, усевшись на подстилке, тихо добавил: – Странно, тоже Луиза.

Девушка вернулась к нему с чем-то упакованным в лист лопуха. Бережно развернув лист, она разложила его перед Сашей и заботливо сказала:

– Ешь. Это очень вкусно.

Взяв один из корешков, Дыболь критически осмотрел его, а затем надкусил. По вкусу корень напоминал сырой картофель, но волокнистый и жесткий. Сморщившись, Дыболь сплюнул на земляной пол и недовольно проговорил:

– Похоже на картошку.

– Это не картошка, – обиделась Луиза. – И нечего плеваться. Я здесь убираю.

– Извини, – смутился Саша.

– Не хочешь, не ешь. Только у нас больше ничего нет. Во всяком случае, пока нет, – уточнила амазонка и, взяв один из корешков, стала вяло его жевать. – Может быть вечером отец что-нибудь принесет. Рыбу или мясо. Но все равно, мы все едим сырым. Это и полезнее и не надо разводить огонь.

– Что, трудно развести костер? – представив на ужин сырое окровавленное мясо, спросил Дыболь.

– Не трудно, – со вздохом ответила Луиза и пояснила: – Опасно. По дыму нас могут найти завры. Тогда не мы, а они нами поужинают.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю