Текст книги "В будущем году я буду лучше"

Автор книги: Андрей Саломатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Прицелившись в камень, Дыболь нажал на курок. Булыжник вспыхнул как коробка спичек и растекся по земле.

– Здорово! – восхищенно проговорил Саша и машинально осмотрелся кругом. Он повернул голову, чтобы заглянуть в щель забора, и увидел чудовище, какое не приснится даже в кошмарном сне. Огромная зверюга протянула к Дыболю зеленую в мерзких присосках лапу и легко вырвала у него из рук бластер.

Рванувшись вперед, Саша споткнулся и упал на четвереньки. Но уйти ему все же не удалось. Та же зеленая лапа ухватила его за ногу, и без особого труда чудовище подняло его над землей.

Так страшно Дыболю не было никогда в жизни. От смертельного ужаса у него свело челюсти, пропал голос, а мышцы сделались каменными. Именно поэтому Дыболь не только ничего не смог сделать, но даже и не пытался.

Едва придя в себя, Саша открыл глаза и увидел перевернутую морду гигантского динозавра. Маленькие нефритовые глазки с вертикальными зрачками не мигая смотрели на Дыболя. Казалось, зверь с любопытством разглядывает свою жертву, Саша же остекленел от страха и думал только об одном: как ему сейчас будет больно и как не хочется умирать.

– Гомо сапиенс, – человеческим голосом проговорило чудовище и отвернулось от Дыболя. – Интересный экземпляр.

– Да, интересный, – ответила из-за забора точно такая же тварь. Молодой, ухоженный. Наверное, в хороших руках побывал.

И тут у Дыболя прорвался голос:

– А-а-а-а-а! – истошно заорал он. – Отпусти-и! Джи-ин! Не хочу-у!

– Испугался, – внимательно разглядывая Сашу, спокойно проговорил зверь. – Это ничего. Сейчас мы тебя быстренько обработаем.

После этих жутких слов чудовище в два прыжка покрыло расстояние в десять метров и оказалось у крыльца дома. Здесь оно открыло огромный плетеный короб, осторожно опустило в него Дыболя и закрыло крышкой.

ВСТРЕЧА

Саша словно пойманный зверек забился в угол короба, закрыл голову руками и затих. Ему требовалось время, чтобы хотя бы немного отойти от удушливого страха и собраться с мыслями. Он не знал, сколько ему отпущено, подозревал, что не больше нескольких минут, а потому никак не мог успокоиться.

Дыболь не сразу заметил, что в коробе есть кто-то еще. Как писал обэриут Хармс: "Когда я вижу человека, мне хочется дать ему в морду". Саша же никак не отреагировал на соседство ещё одной жертвы. Он лишь вздрогнул и снова углубился в свои переживания.

– Это ты? – наконец услышал Дыболь придушенный шепот и приподнял голову. Оказавшись в темноте после яркого солнечного дня он почти ничего не видел. Прежде чем глаза его привыкли к густому полумраку, Саша сидел, опасливо всматривался в едва различимую фигуру и терялся в догадках, кому из новых знакомых мог принадлежать этот хриплый голос.

– Черт меня дернул за тобой увязаться, – тем же сиплым шепотом продолжил "сокамерник".

– Как это ты увязался? – не понял Дыболь. Он уже представил, как его визави через всю вселенную гонится за ним на таком же космическом корабле, но тот просипел:

– Я успел заскочить в грузовой отсек. Думал, ты договорился с Джином и летишь домой. – Сосед по коробу несколько секунд помолчал и не дождавшись ответа, предложил: – Давай знакомиться. Может, кто из нас спасется. Так передаст, что мол... погиб...

– Александр, – представился Саша.

– Феофан, – протянул руку сосед. – Ну теперь-то ты убедился, куда попал? Все от него, все от дьявола.

Только после этих слов Дыболь понял, какого соседа послала ему судьба.

– И что теперь делать? – обреченно прошептал Саша. В его голосе не чувствовалось ни малейшей надежы на спасение. Он задал этот риторический вопрос лишь для того, чтобы в самый страшный момент своей жизни не молчать и не изводить себя мыслями о скорой ужасной смерти.

– Молиться, – хрипло ответил Феофан. – Я знаю, как разрушить чары Джина. Если ты будешь во всем слушаться меня, мы изгоним этих бесов с Земли.

– Я начертил на стуле крест, – почти равнодушно вспомнил Саша. – И ничего не случилось.

– Крест – это ерунда, – махнул рукой Феофан. – Этого мало. Давно известно, что бесы не боятся креста...

– А что же ты..? – начал Дыболь, но сосед не дал ему закончить.

– Я знаю обряд изгнания бесов, но для этого нужно не меньше трех человек. Если мы выберемся отсюда живыми...

Феофан не успел договорить. Неожиданно крышка приподнялась, в короб опустилась лапа и как котенка выдернула его на свет божий.

– Прощайте, люди! – истошно заорал Феофан, и крышка короба снова захлопнулась.

Оставшись в одиночестве, Саша почувствовал ещё больший отчаяние, которое все же заставило его действовать. Дыболь попытался приподнять крышку, но та не поддавалась. Тогда он стал яростно колотить ногами и кулаками по стенкам и кричать:

– Помогите! Кто-нибудь, Помоги-ите!

Дыболь так старался, что очень скоро сорвал себе голос, закашлял и без сил повалился в угол.

– Ну, чего ты так кричишь? – раздалось рядом утробное рычание чудовища. Затем короб снова открылся и туда заглянула отвратительная зубастая морда. – Погоди, сейчас и до тебя дойдет очередь. Быстренько обработаем и всем твоим мучениям конец.

ГОМОЛОГИ

Чудовище не обмануло Сашу, очередь действительно дошла и до него. Дыболя ухватили поперек туловища, и зверь принялся шарить свободной лапой в ящике с какими-то ржавыми инструментами, очень похожими на пыточные. От одного вида этих железяк Саша задохнулся от ужаса и с трудом пролепетал:

– Не надо... не надо меня обрабатывать! Джин, я больше не хочу!

– Пойди, посмотри в доме, – не обращая внимания на Сашины вопли, обратился его мучитель к своему собрату. – Здесь, кажется, кончились.

Второе чудовище исчезло в дверях дома, но через минуту вернулось обратно. Первый же выбрал в ящике что-то вроде кузнечных клещей, пару раз щелкнул ими и удовлетворенно покачал огромной уродливой головой. Затем зверь поднес Дыболя к своей отвратительной морде, кивнул ему и ласково проговорил:

– Ну что ты так разволновался? Это не долго – раз и все. Нервный ты какой-то.

Второе чудовище надело Саше на ногу большое металлическое колько с выдавленными буквами и циферками и сжало его теми самыми клещами, да так аккуратно, что Дыболь ничего не почувствовал.

– Вот и вся недолга, – добродушно произнес первый. – Теперь беги, гомо. Кто знает, может ещё встретимся. – С этими словами чудовище в два прыжка оказалось у забора и поставило Сашу на прежнее место перед скамейкой. – Беги-беги. А пистолетик я оставлю у себя. А то еще, чего доброго, пальнешь в нас.

Не заставляя себя уговаривать, Дыболь сломя голову бросился по картофельному полю туда, где его дожидался космический корабль. Но к Сашиному ужасу впереди вместо корабля откуда-то появилась кирпичная водонапорная башня. Она бессовестно возвышалась над полем и словно бы говорила Дыболю: "Все, назад дороги нет."

– Зараза! – в отчаянии выкрикнул Саша и тут же кувырком полетел на землю. Он все ещё не верил и не хотел верить своим глазам. Лежа на земле, Дыболь бестолково хлопал ими, все ещё надеясь, что башня ему всего лишь привиделась в кошмарной галлюцинации. Но она не исчезала. Наконец, судорожно всхлипнув, Саша поднялся и больше ни секунды не раздумывая, кинулся в лес.

СТРАХ

Когда до густого сумрачного леса оставалось всего несколько десятков метров, Дыболь остановился. Картофельное поле закончилось и он ничком повалился в невысокую траву, одуряюще пахнувшую млечным соком, теплом и влажной землей. В километре от него виднелась та же злосчатая окраина города, за ним никто не гнался, и у него появилась возможность поразмышлять над тем, что же все-таки произошло. Как когда-то утверждал мудрый Анаксагор, помимо нашего существует и некий другой мир, в котором Солнце и Луна как у нас. Саша наконец получил возможность воочию убедиться в справедливости слов древнего философа.

Лежа на боку, он часто приподнимал голову и затравленно озирался. Когда же сердце у него немного успокоилось и дыхание стало ровней, он внимательно осмотрел ногу.

На кольце из нержавеющей стали оказались выбиты дата, адрес и вежливая просьба сообщить о поимке гомо по указанному адресу. Дыболь вспомнил, что такими же кольцами, только поменьше, метят перелетных птиц.

Ощупав железку, Саша сообразил, что голыми руками он не сможет освободить ногу. Поблизости же не было ничего, чем это можно было сделать. Бросив взгляд в сторону башни, Дыболь мгновенно вскочил на ноги. Быстро приближаясь к нему, по полю неслось гигантское кенгуру, как две капли воды похожее на тех, которые его окольцевали.

– Да пропади вы все пропадом! – не своим голосом выкрикнул Саша и бросился к лесу. Добравшись до ближайших кустов, он резко обернулся. До чудовища оставалось не более ста метров. В коротких передних лапах оно держало вороненую толстую трубу диаметром с водосточную и на бегу целилось в него.

Догадавшись о предназначении трубы, Дыболь вильнул в сторону и сделал это очень своевременно: раздался оглушительный грохот и в двух метрах от него с треском пополам переломился толстый ствол березы. В спину Саше полетели кусочки древесины, и уже ничего не соображая от страха, он побежал вперед не разбирая дороги.

Вслед за первым раздался второй залп, и ещё одно могучее дерево, ломая молодняк, рухнуло на землю.

Впереди между ветвей деревьев замелькала водная гладь. Не сбавляя скорости, Дыболь добежал до берега и головой вниз нырнул в маленькое, сильно заросшее камышом озерцо.

Скорее проснувшийся в нем инстинкт самосохранения, нежели опыт, подсказали Саше, как действовать дальше. Не появляясь на поверхности, он быстро развернулся под водой и по-лягушачьи, наискосок поплыл к берегу в густые заросли осоки.

Существует устоявшееся мнение, что человек боится неизвестного, но, как показывает жизнь, это не так. Встретившись с опасностью, не вызывающей никаких ассоциаций, человек не узнает в ней смертельной угрозы и, скорее всего, не испугается. Однако, столкнувшись с чертом, каким его изображают художники и литераторы, страху натерпишься.

Смерть, потеря близких, боль, неопределенность, безденежье – вещи известные и боятся их все, от больных страдающих разными страхами, до тех, кого принято называть бесстрашными. Но все же не зря последних нередко называют отчаянными. Именно отчаяние, независимо, чем оно вызвано: боязнью потерять жизнь или деньги, уважение знакомых или совесть заставляют человека совершать порой невообразимые поступки. Из этого можно сделать вывод, что отчаяние – это что-то вроде бомбы, попавший в здание человеческого опыта. А страх? Страх – всего лишь кирпичик в этом здании.

МОЛОДЕЦ

Больше часа провел Дыболь в камышах, пока наконец не убедился, что его преследователь удалился. Встреча с разумными, говорящими по-русски динозаврами настолько потрясла его, что через несколько минут размышлений, он прекратил думать о них, чтобы не лишиться рассудка.

Решив на всякий случай переплыть на противоположную сторону озера, Саша донырнул до середины и мелкими саженками поплыл к берегу, который представлял собой более надежное убежище, чем камыши. Низкий бережок так густо зарос ивами и бузиной, что там можно было спокойно отсидеться и подумать, что делать дальше.

В нескольких метрах от спасительного берега Дыболь заметил на поверхности воды цилиндр размером с трехлитровую банку. Проплывая мимо, он попытался оттолкнуть его, но ладонь вдруг намертво прилипла к блестящему предмету. Саша попробовал оторвать поплавок второй рукой и понял, что окончательно влип. Цилиндр крепко держал его за обе руки.

– Да что же это за чертовщина?! – только и успел воскликнуть Дыболь, как почувствовал, что рассекая воду, быстро плывет к берегу. Затем из-за камышей выглянула оскаленная морда чудовища, и Саша окончательно все понял.

– Попался, голубчик! – радостно пропела допотопная тварь. – Иди, иди ко мне, малыш! Тяжеленький! – И тут Дыболь неожиданно для себя заплакал. Он плакал тихо, почти беззвучно, как это делают старики и дикие животные.

Когда динозавр грубо отодрал его от липкой приманки, Саша почти не сопротивлялся. Не сопротивлялся он и когда его бесцеремонно сунули в просторный садок из стальной сетки, где уже лежали несколько живых рыбин. Не сопротивлялся Дыболь и когда его швырнули вместе с садком за спину. Он лишь устроился поудобнее, чтобы не ударяться головой об острые костяные наросты, покрывающие всю спину чудовища.

Тварь допрыгала до города за каких-нибудь пятнадцать минут. Саша снова увидел большие деревенские дома окраины, затем – грязную улицу со свиньями и прочей живностью, по которой он прибежал с рынка к космическому кораблю, и наконец – сам рынок. Но на этот раз торговые ряды были заполнены невообразимыми существами. Стоя за прилавками, одни уродливые создания торговали ещё более отвратительными мелкими животными, которые, в свою очередь, поедали или держали в лапках совсем крошечных уродливых зверьков.

Чудовище вывалило измученного Дыболя вместе с рыбой на свободный угол дощатого прилавка и громко закричало:

– Свежая рыба! Водоплавающий гомо! Покупайте свежую рыбу! Гомо водоплавающий!

На всякий случай, чтобы Саша не сбежал, продавец прижал его к прилавку огромным когтистым пальцем.

– Почем ваш гомо? – низким, женским голосом поинтересовалась подошедшая тварь и ковырнула Дыболя когтем.

– Сто, – ответил Сашин хозяин. – Смотрите, какой живой. – Сказав это, он приподнял Дыболя и хорошенько встряхнул его. Саша висел как тряпка и пустыми глазами смотрел куда-то в сторону.

– Какой-то он у вас вялый, – брезгливо проговорила покупательница и собралась было уходить, но продавец остановил её.

– Да какой же он вялый, хозяйка? Только что поймал, – натурально возмутилось чудовище. – Ты только посмотри, это же зверь! Слышь, ты, страшным голосом обратился продавец к Дыболю. – Ну-ка, подрыгай ногами, а не то раздавлю как паука!

– Дави, – равнодушно ответил Саша и вдруг изогнувшись, сильно ударил чудовище ногами прямо по морде.

– Ну вот, молодец, – обрадовался хозяин. – Берете?

– Беру, – сразу согласилась покупательница. Расплатившись, она бесцеремонно схватила Дыболя поперек туловища и прежде чем убрать покупку в сумку, сказала ему: – Не бойся, гомо, тебе у меня будет сытно и вольготно. Я добрая.

ЦЕНА

Сколько стоит не каждый конкретный человек, а существо, именуемое гомо сапиенс, никому не известно. Один погиб за буханку хлеба, другой отдал свою жизнь за принцип. Но первый нес хлеб умирающим от голода детям, а второй принципиально не хотел жить честно. Похоже, здесь дело не в понятиях, а в том, во что себя оценивает сам индивидуум.

Покачиваясь как в гамаке, Саша лежал в авоське, разглядывал через ячейки город и с неуемной тоской размышлял о своей незавидной судьбе. Мимо проплывали знакомые места: бульвар с фонтаном, голубиный парк, ресторан Эенгельгардта, центральная площадь. Посредине площади стоял пятидесятиметровый золотой памятник оскаленному чудовищу, а внизу на постаменте саженными буквами было написано: "ГОМОЛОВ".

Хозяйка Дыболя допрыгала до дверей дома, в котором жила Розалия и вошла внутрь. Странно было Саше снова увидеть те же уютные просторные комнаты и ту же мебель после того, что с ним произошло. Он удивленно поглядывал вокруг и пытался определить, здесь Розалия или её давно съели эти монстры?

– Ну вот мы и пришли, – проговорила хозяйка. – Если ты пообещаешь мне, что не будешь пытаться убежать, я разрешу тебе иногда выходить из клетки.

– А где Розалия? – решился спросить Дыболь.

– Не Розалия, а Розалинда, – удивленно поправила его хозяйка и тут же поинтересовалась: – А откуда ты знаешь мое имя?

– Я не знаю вашего имени, – ответил Саша. – Раньше в этом доме жила женщина. Ее звали Розалия.

– А я, по-твоему, мужчина? – рассмеялось чудовище. – В этом доме всегда жила я и только я – Розалинда.

Не найдя, что ответить, Дыболь замолчал, но хозяйка не отставала от него:

– Ты не ответил мне. Обещаешь или нет?

– Обещаю, – буркнул Саша.

– Нет, ты не так пообещай, – продолжала пытать его хозяйка. – Скажи это так, чтобы я поверила твоему обещанию.

– Обещаю, – громче повторил Дыболь. Убедившись, что чудовище не собирается зажарить его сегодня же на ужин, Саша воспрял духом. У него появилась надежда не только выжить, но и при случае сбежать. Он уже понял, как здесь нужно себя вести и для убедительности добавил: – Не убегу. Да и зачем мне от вас убегать? Квартирка хорошая, кормежка, наверное, тоже.

Последние слова прозвучали несколько фальшиво, но самоуверенное чудовище не обратило внимания на такую ерунду, и Дыболю это сошло с рук. Страшная Розалинда, громко хлопая роговыми веками, оглушительно заревела, что, скорее всего, означало смех. На её бронированной морде полностью отсутствовала какая-либо мимика, и следить за сменой её настроений можно было лишь по интонации.

– Смотри же, дружок, ты мне достался недешево, – отсмеявшись, проговорила она.

– А зачем я вам? – поинтересовался Саша, с грустью поглядывая на свое новое жилище – металлическую клетку размерами полтора метра на полтора.

– Нужен, дружок, очень нужен! – с чувством ответила Розалинда. – Я одинокая женщина, а с тобой мне будет не так тоскливо коротать длинные вечера. Я прекрасно знаю гомо. На свободе вы все одинаковые: скандальные, прожорливые и похотливые. И только в клетке, в одиночку вы становитесь очень забавными. Один мой хороший приятель рассказывал мне, как вас отлавливают в лесу. Вы же глохнете и слепнете от похоти. Ничего, у меня, мой милый, ты будешь иметь много времени, чтобы подумать о своей непутевой жизни. Глядишь, стишки начнешь пописывать или рисовать картинки.

– А вы? – обидевшись за людей, спросил Дыбль.

– Что я? – удивилась Розалинда.

– Не вы лично, а вы... – Саша долго не мог подобрать нужного слова, а потом выпалил: – Вы, динозавры, не такие?

– О нас сейчас речи не идет, – насупившись, ответила хозяйка дома. По-моему, ты у меня в клетке, а не я у тебя. А если ты будешь грубить, я тебя накажу. Очень больно накажу. – Розалинда показала на стену, где висела плетка, свитая из тонкой проволоки. – Если удерешь, я поймаю тебя, и тогда не жди пощады.

В общем, как ответил Мартовский Заяц на вопрос Алисы: "Что вы будете делать, когда закончатся чистые чашки?" – "Мне эта тема неприятна!"

Хозяйка дома не собиралась обсуждать с питомцем достоинства и недостатки своих соплеменников. Она продемонстрировала Дыболю плетку и, смягчившись, добавила:

– Но я надеюсь, ты будешь паинькой. Тебе у меня очень понравится. Верно?

– Конечно, – мрачно ответил Дыболь.

ДРУЖОК

Розалинда оказалась живым, проворным чудовищем. Собирая на стол, она виртуозно орудовала своими малоподвижными, жуткими лапами, резво скакала по гостиной и все время что-то напевала.

На ужин Саша получил сладкую плюшку, похожую на поджареную шапку-ушанку, и полуведерную чашку какао. За примерное поведение он был на время выпущен из клетки и даже удостоился чести сидеть за одним столом с хозяйкой дома.

Попивая какао со сливками, Дыболь как кот на завалинке жмурился от удовольствия и старался ни о чем не думать. Не глядя на динозавра, он снова представлял себя в гостиной у Розалии, той обаятельной Розалии, к которой он поочередно испытывал два взаимоисключающих вида любви: почтительную сыновью и менее почтительную – мужскую. Ощущение, что он никуда и не улетал, добавляла большая картина, которая висела как раз напротив него. Это была абстрактная живопись с преобладанием зеленого цвета. Что на ней изображено, Саша не знал, но догадывался, что скорее всего это портрет хозяйки дома.

– Тебе нравится эта картина? – перехватив его взгляд, равнодушно поинтересовалась Розалинда.

– Так, ничего себе, – ответил Дыболь и на всякий случай отвел от живописи взгляд.

– Это мой портрет. Художник говорил, что вложил в него всю свою душу. Ты видишь здесь его душу?

Саша почесал затылок, поискал глазами на огромном холсте хотя бы что-то, что отдаленно напоминало бы душу художника и ничего не найдя, осторожно ответил:

– Я не знаю, как она выглядит.

– Ты прав, – мрачновато произнесла хозяйка дома. – Этот пройдоха наврал. Нет здесь никакой души, но картина мне по душе. Она закрывает грязное пятно на стене. Раньше я думала, что душу лучше вкладывать в друзей и близких. Мне говорили, что она там дольше сохраняется. Это вранье. Однажды я сделала такое вложение. Этот негодяй и бездельник тратил мою душу направо и налево. Он топтал её, отщипывал от моей души большие куски и раздавал своим таким же непутевым друзьям. Но в один прекрасный момент он проснулся и обнаружил, что моей души больше нет, она кончилась. И тогда этот подонок пришел ко мне и потребовал, чтобы я вложила в него ещё хотя бы что-нибудь. Но у меня тоже ничего не осталось. Здесь-то мне и открылась истинная правда об этом типе.

С тех пор я не желаю иметь дела со всеми этими художниками.

– А у вас тоже есть художники? – не удержался от вопроса Дыболь.

– Хм, – громко прихлебывая, хмыкнула Розалинда и вдруг спросила: Вкусно?

– Угу, – ответил Саша, стараясь восстановить в голове мысленный образ его прежней опекунши.

– Кстати, как тебя зовут? – поинтересовалсь Розалинда и мастерски швырнула в пасть огромную плюшку.

– Александр, – вздохнул Дыболь.

– Какое гадкое имя, – беззлобно проговорила хозяйка дома. – К тому же слишком длинное. Я буду звать тебя Дружком. На мой взгляд очень симпатично – Дружок. Тебе нравится?

Саша едва не поперхнулся от обиды, но его положение не позволяло ему выказывать недовольство и он промолчал.

– Я тебя спрашиваю, нравится? – зловеще повторила Розалинда.

– Нравится, – буркнул Дыболь.

– Не слышу, – повысила голос хозяйка дома. – Если хочешь, я научу тебя как надо отвечать. Вон плетка висит.

– Нравится! – проорал Саша.

– Ничего, понравится, – весело проговорила Розалинда. – А меня ты можешь звать просто Роза. Ну что, будем дружить?

– Будем, – ответил Дыболь и одними губами добавил: – Куда же денешься.

– Не слышу. Будем?

– Будем! – ещё громче заорал Саша и поскорее набил рот плюшкой.

– Вот и молодец, Дружок, – похвалила хозяйка. – Веди себя паинькой, и я разрешу тебе свободно жить в доме. Я женщина честная и не собираюсь никого мучить.

– А свободно – это как? – поинтересовался Дыболь. – Будете меня на цепочке водить гулять или отпускать одного?

– Гулять, мы ещё посмотрим. А вообще, свободно и все, – уклончиво ответила Розалинда. – Вы же, гомо, ничего не понимаете в свободе. Дай вам волю, вы такого нагородите. А в клетке – пожалуйста, чувствуй себя свободным сколько угодно. Там тебя никто не тронет. Вот если бы ты попал к моим соседям, тебя бы в первый же день замучили дети. У них уже штук пятнадцать таких перебывало. Всех передушили. Как начнут играть: то случайно наступят, то руку или ногу сломают, то игрушкой голову проломят. А уж как кормят! Тьфу! Тухлой рыбой, картофельными очистками и хлебными корками. Так что, благодари бога, что ты попал ко мне. Полгодика поживешь, станешь таким же толстым как я. – Хозяйка дома похлопала себя по бронированному брюху и закончила: – А через год-два тебя из клетки не вытащишь.

– Вы же обещали меня не запирать, – напомнил Саша.

– Сам не захочешь, дурачок, – пояснила Розалинда. – У меня уже жил один гомо. Царствие ему небесное. Поклонник в темноте не заметил его и немного покалечил. Так после этого его из клетки нельзя было и калачом выманить. Все время валялся на подстилке. Я и не запирала его. Бывало говорю ему: "Дружок, иди ко мне". А он: "Мне здесь лучше, уютнее". Домом считал.

– Его тоже Дружком звали? – спросил Дыболь.

– Да, – с грустью ответила хозяйка дома. – В его честь я тебя и назвала. Любила его как родного сына. Он мне и песенки пел. Такие иногда похабные, что я не знала, куда деться.

– Ну ладно, спасибо за ужин, – проговорил Саша и сполз со стула. Пойду к себе в дом.

– Иди-иди, дружок, – махнула лапой Розалинда. – Вижу, подружимся мы с тобой.

ДРУЖБА

Как когда-то давно поучал писец ассирийского царя Синахериба: "Не следует слишком часто навещать своего друга, дабы он не присытился тобой и не возненавидел тебя." Похоже, мудрый писец на собственной шкуре испытал все тяготы дружбы и таким образом предостерегал своих не совсем разумных друзей. Ведь по-дружески ничего не стоит сказать гадость, подложить свинью и даже дать оплеуху. На друге можно сорвать зло – он поймет. При друге удобно безбожно врать – он ни за что не выдаст. Друга можно мучить днем и ночью, а иначе зачем он нужен? Друг, как в песне поется, подарит вам свою девушку, если у вас её нет. И уступит, опять же по песням, место в шлюпке или полезет с вами в горы, даже если он никогда выше девятого этажа на поднимался. В общем, друг – это что-то феноменально покорное и бессловесное, вроде старой деревенской Сивки.

Весь следующий день у Розалинды было прекрасное настроение, и вероятно поэтому Дыболю пришлось не сладко. Во-первых, она была столь страшна, что Саша вздрагивал каждый раз, когда её видел. Во-вторых, хозяйка дома постоянно лезла со своими нежностями, больше похожими на ласки шагающего экскаватора.

К вечеру к Розалинде заявились гости – два чудовища, значительно превышающих её размерами. Помня о трагически погибшем предшественике, Дыболь забрался к себе в клетку и не выходил весь вечер. Правда, это нисколько не помешало хозяйке и гостям замучить Сашу до полусмерти. Они по-очереди развлекались тем, что просовывали между прутьями свои ужасные когти и щекотали его. Вскоре тело Дыболя покрылось ссадинами и синяками, а на голове он набил с десяток шишек, когда шарахался от страшных пальцев.

– Дикий он какой-то, – наконец сказал один из гостей. – Может дать ему плюшку?

– Он не голодный. Правда, Дружок? – кокетливо подложил лапу под морду, ответила Розалинда. – Ничего, привыкнет. Мы с ним вчера так мило побеседовали. Дружок рассказал мне всю свою жизнь. – Тут хозяйка дома опустила взгляд и продолжила: – А что ещё нужно одинокой девице? Поговорить с гомо, да немного внимания от мужчин. Вот вы пришли ко мне, порадовали незамужнюю девушку, а мне больше ничего и не надо.

"Трепло! – сидя в клетке, злобно подумал Саша. – Всю жизнь я ей рассказал! Держи карман шире, гадина!"

– Да что с нас взять? – скромно произнес второй из гостей. – Вот так работаешь, работаешь и совсем забываешь о прекрасном поле. Служба забирает все свободное время. А вас, Розочка, видеть всегда одно удовольствие. Даже не знаю, как бы я жил, если бы не вы. Приходишь к вам в дом – тепло, уют...

– Розочка! – тихо фыркнул Дыболь.

– Дружок, ты чего? – обернулась к нему Розалинда, и не дождавшись ответа, продолжила разговор: – Мужчина должен служить, иначе какой же он добытчик? Мужчина – это охотник. Обожаю гомоловов. Вы все такие мужественные и красивые.

Гости заревели как две танковые сирены, и лишь по реакции хозяйки Саша догадался, что они смеются.

Успокоившись, одно из чудовищ швырнуло в рот плюшку и, прожевав, ответило:

– Надо же кому-то ими заниматься. Непонятно, откуда они берутся? Каждый год отлавливаем тысячами, а меньше не становится. Размножаются как мухи. Ну ничего, Великий Гомолов недавно обещал, что скоро мы избавимся от них одним махом. Уже изобрели какой-то порошок, который для нас совершенно безвреден. Пересыпем все леса, сами подохнут.

– Ой! – театрально всплеснула лапами Розалинда. – Жалко-то как! Они бывают такими милыми.

– Не всех, конечно, – успокоил её гость. – В домах и зоопарках их не тронут. Ручные пусть живут. Кто ручных-то тронет? Может быть даже в лесах мы построим для них специальные вольеры. А так – это же непорядок. Великий Гомолов сказал, что гуляющий на свободе гомо – не что иное как зараза. Остальные должны стоять на учете.

– Лучше висеть, – пошутил второй гость, и все трое затряслись и заревели.

– А тех, кто не желает ловить и уничтожать диких гомо, к стенке, закончил первый оратор. Затем он вдруг вспомнил о чем-то важном, и повернулся к клетке.

– А что это у тебя на лапе, Дружок? – Внимательно посмотрев на ногу Дыболя, спросило чудовище.

– Кольцо, – испуганно ответил Саша. Он уже представил, как гость начнет сдирать с него стальную метку, но тот не двинулся с места.

– Вижу, что не треугольник, – сказал гость. – Скажи, кто тебе его нацепил?

– Чудов... – начал было Дыболь, но вовремя понял, что чудовище может обидеться и исправился: – Чудак один.

– Где живет этот чудак, я тебя спрашиваю? – угрожающе проговорил гость.

– Я не знаю, как называется улица, – вконец перепугался Саша. – Та, которая выходит к водонапорной башне. Крайний дом слева. Их там было двое.

– Отлично, – зловеще произнесло чудовище и со скрежетом потерло одну лапу о другую.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПОБЕГ

На тринадцатую ночь Дыболь бежал. Не так романтично, конечно, как это произошло с известным литературным героем – графом Монте-Кристо, но и без тех трагических последствий, которые испытал за двадцать восемь лет не менее известный герой романа – Робинзон Крузо. Саша просто воспользовался нетрезвостью хозяйки дома, и когда она уснула, на цыпочках пробрался на балкон и спустился вниз.

Благо, с городом Дыболь немного был знаком. Он даже знал, куда следует бежать. Не ведал Саша лишь одного – что делать дальше и как вообще можно жить в этом невообразимом мире. Из школьной программы он конечно помнил слова советского классика Островского, что жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Он даже знал поговорку: "Жизнь прожить – не поле перейти", но этого скудного багажа знаний здесь явно было недостаточно.

Оказавшись на свободе, Дыболь воровски озираясь, побежал вдоль стен домов. Он старался держаться тени и освещенные места пробегал пригнувшись к земле.

Саша давно миновал рынок, выскочил на улицу, которая когда-то привела его к космическому кораблю, и припустился бегом по теневому краю пешеходной дорожки. Внезапно из дверей ярко освещенной пивнушки на улицу вывалилось вдрызг пьяное чудовище. Оно громогласно проревело в ночное небо что-то нечленораздельное и, раскачиваясь, медленно побрело к городу.

Дыболь едва сумел избежать встречи с пьяным динозавром. Он нырнул в кусты, которые ближе к окраине росли вдоль высокой грады очень густо. Стараясь не выдать себя шелестом, Саша пробрался в самую кущи и тут совсем рядом услышал хриплый шепот:

– Здорово, земляк!

Дыболь невольно вздрогнул и отпрянул назад, но темная фигура, которую он с трудом разглядел среди листвы, нисколько не походила на динозавра, и Саша успокоился.

– Здорово, – прошептал он в ответ и почти сразу догадался, кого он встретил.

– Освободился, значит, – одобрил Феофан. – Вот видишь, Господь-то хранит даже таких, как ты. Это значит, что у нас ещё не все потеряно.

– А куда ты тогда делся? – спросил Дыболь, впервые за все время вспомнив о быстром исчезновении Феофана.