Текст книги "Форпост - 4 (СИ)"

Автор книги: Андрей Валерьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 11
В поход, в поход!

В пятницу утром, зеленый с перепою Спиридонов, подозрительно икая, отдал приказ сниматься с якоря. Маляренко сидел на веранде и смотрел, как уходит домой его друг. Сил на то, чтобы лично пойти на причал и проводить Сергея, у него не было. Борясь с головной болью, тошнотой и желанием немедленно умереть, Ваня лишь помахал рукой. Издалека. Впрочем, Спиридон это заметил и помахал в ответ. А потом повалился на палубу и сделал вид, что он умер. Команда лодочки налегла на вёсла и тяжело гружёная посудина медленно отошла от пирса.

С собой северяне увозили электромотор, самолётный аккумулятор и радиостанцию, которая была намертво «зашита» на Севастопольскую частоту. Еще от щедрот своих Иван отсыпал Сергею десяток килограммов болтов в сборе и три роскошнейших кресла из первого класса.

Надо сказать, что когда экипаж «Мечты» распотрошил нычку канадцев и вытащил на свет божий все двадцать кресел, Иван онемел. Маляренко никогда не летал первым классом. Он даже бизнес-классом не летал. Только эконом да убоищные чартеры. А тут…Ваня сразу же решил, что эти вещи в продажу не пойдут.

Одного взгляда на эту кожу, замшу и алькантру светло-бежевых тонов, хватило, чтобы понять – это роскошь! Эти кресла, в нынешней ситуации, были таким же символом статуса, как шестисотые Мерседесы в прошлой жизни. Как личный самолёт или яхта.

Одно кресло сразу же, не отходя от кассы, было установлено в личной каюте капитана. Ещё одно, со строжайшим запретом садиться на него всем кроме хозяина, в рулевой рубке. Остальные Иван планировал разместить у себя дома, да иногда, в качестве «шубы с царского плеча» одаривать ими особо приближённых.

«Одно Олегу, одно… нет, Юрка пока обойдётся»

И вот три таких царских подарка сейчас увозила на север лодка Спиридонова. Хозяин по пьяной лавочке, пытался всучить вяло отбрыкивающемуся Сергею ещё пару, но этот широкий жест вовремя пресекла супруга. В ответ Спиридон пьяно клялся в дружбе и совал Ивану за пазуху, неизвестно откуда взявшийся ПМ. Степанов, когда увидел, чем размахивает гость, моментально протрезвел и пистолет у старшего оперуполномоченного отобрал.

Хотя Маша его всё равно потом вернула назад.

«Игорёха, Франц, Виталик, Дима-опричник, Петька-хуторянин. Я. Настя. Семеро. Маловато, но… Серёга прав. Каждый человек на счету и… мало ли…»

Мысль о том, что они запросто могут сгинуть, Ивана волновала мало. Глядя на себя в огромное зеркало трюмо, стоявшее в спальне, Маляренко фактически себя списывал. В утиль. Как бы он внешне не выглядел, голова у Вани всегда варила будь здоров. Так что сильно на счёт себя, любимого, своего здоровья и своих шансов на выздоровление Иван не обольщался. Несмотря на все усилия Дока, на прекрасное домашнее питание и неутомительный ритм жизни, Ваня продолжал стремительно терять вес и здоровье. Но вот остальные мужчины…

«Один справлюсь?»

Маляренко посмотрел на громаду, стоявшую на якоре посреди затона и «вслух» помотал головой.

«Нифига»

– Значит так, братцы. Через неделю я ухожу. Настя идёт со мной и это не обсуждается. А вы…

Маляренко обвёл глазами стоявших перед ним моряков с «Мечты «. Мужчины были крайне серьёзны и сосредоточены.

– … а вы подумайте. Неделя у вас есть. Кто захочет…

Народ зашумел.

– Молчать!!!

Мужики замерли.

– … кто захочет идти со мной – жду здесь. Через неделю.

Ваня помолчал.

– Идите, братцы.

«Они у меня умницы, они всё понимают»

Эту мантру Иван читал себе всякий раз, когда на горизонте показывались любимые. Смотреть им в глаза Маляренко не мог. Не мог и всё тут! Ему было так стыдно, что он, ради каких-то призраков из прошлого, оставляет свою семью. Своих ненаглядных. Здесь и сейчас.

Всю последнюю, перед выходом неделю Иван провёл между «Мечтой «, которую он готовил к походу лично и беседкой на пляже за домом. С детьми.

«На меня ни один не похож»

Анечка была точной копией Маши, а маленький Ванечка – Тани. Иван до одури накупался с детьми в море, набегался в догонялки и наигрался в прятки. Впрочем, в прятки играть было сложно. Бим, зараза такая, своим лаем точно обозначал место, где прятался хозяин.

Неделя пролетела незаметно.

Утро перед сбором Иван провёл в тревожном ожидании. Живот постоянно сводило от мысли, что никто не придёт. Потом Ваня подумал о том, что будет, если хоть кто-нибудь из экипажа всё-таки явится и живот сразу стало сводить в два раза сильнее. Ему было совестно отрывать мужчин от своих семей. От своих детей. Может быть, навсегда.

Маляренко сидел на пирсе, обхватив руками тощий живот и раскачивался из стороны в сторону.

«Никто не придёт»

Из его дома вышла заплаканная Настя, следом, с её малышом на руках, на веранду вышла Таня. Маша же со вчерашнего вечера заперлась у себя в спальне и никого к себе не пускала. Посёлок притих. На улице не было ни одного человека. Где-то вдалеке громко хлопнула дверь.

– Гошенька, не ходи, миленький!

– Отстань, дура!

– Ради сына, прошу…

Слова утонули в рыданиях. Через три минуты у пирса показался красный как помидор Ермолаев.

– Что за дура, что за дура…

Увидев Настю и шефа, лейтенант ещё больше смутился.

– Понапридумывала себе невесть что. Истеричка.

Ваня только и смог, что кивнуть.

«Сам ты дурак зелёный, Ермолаев»

Через пять минут к пирсу притопал весь обвешанный узелочками «в дорогу» Франц. Вдова казнённого Лёхи-рыжего, с которой он жил, отпустила немца без истерик. Любви между ними особой не было. И детей общих – тоже. Так. Просто жили вместе.

Франц деловито кивнул товарищам и уселся рядом с Игорем. Ждать.

Следующим заявился Виталик. Да не один, а с женой и ребёнком. Гордо выпятив грудь, бывший зек продемонстрировал всему Севастополю, какая у него умная и послушная жена. Хоть и из «не наших «. Надя с ребёнком ушла в гости к Лили Маршалл, а боцман припал на корты рядом с немцем и щедро поделился со всеми тыквенными семечками.

Когда солнышко окончательно взошло и стало припекать от всей души, а Иван совсем уж было решил, что бахчисарайских ждать смысла нет, из-за лодочного сарая выехала тележка, которую тащили два ослика. На облучке сидел угрюмый Лом-Али, а позади него пьяные в дюндель, лежали Петя и Дима.

– Вот шеф. Заехал по пути в гостиницу, ослов напоить, а напились эти… ишаки!

Азербайджанец отвернулся и пробормотал что-то по-своему.

У Вани отлегло от сердца. Не понятно, почему, но настроение стремительно пошло вверх. Никто из ребят его не бросил. Так или иначе, но добрались все.

Боцман и моторист сели в лодочку и поплыли смотреть, что и как происходит на «Мечте «. Виталик считать погруженные шефом припасы, а немец – копаться в движке и проверять технику по десятому разу. Потом на «Мечту» переправились все остальные. Бахчисарайских сразу заложили в кубрик – отсыпаться, Ермолаев стоял над душой боцмана, контролируя контролёра, а Настя принялась обживать свою личную каюту и, заодно, камбуз. Маляренко же приволок набитый сеном матрац в кубрик к ароматно пахнущим морякам, бросил его на свободную дощатую полку и пошёл в рубку.

Проверка всего и вся заняла весь день. Мужики предложили переночевать в затоне, а выходить уже поутру, но Ваня эту идею отмёл. Оставаться в посёлке, погружённом в гробовую тишину, он не хотел.

– Франц. Заводи.

Вот так – буднично и без фанфар и начался поход вокруг целого континента.

Севастополь тонул в наступающих сумерках. Вопреки обычному распорядку ни в одном окне не горел свет. Иван нутром чувствовал, как в окна, на снимающуюся с якоря «Мечту «, смотрят десятки глаз.

Маляренко тяжело вздохнул.

«Не по-человечески как-то. Даже не простились»

Яхта миновала кафе на пляже и поравнялась с огромным складом Семёныча.

Стоявший на руле Ермолаев пихнул Ивана в бок.

– Батя, смотри!

За зданием склада, на пустыре стояли люди. Много людей. Гораздо больше, чем жило в Севастополе. А впереди…

Иван прищурился и вгляделся в плотные серые сумерки.

Манюня.

«Царица!»

Царица взмахнула рукой.

– Равняйсь! Смирррна! Равнение…

За хозяйкой стоял ровный строй ополчения во главе со своим командиром. Майор отдал честь, а толпа, стоявшая позади, взорвалась приветственными криками и пожеланиями счастливого пути. Экипаж «Мечты» собрался на палубе и замахал руками в ответ.

– Мы скоро! Вика, я скоро вернусь!

Ермолаев кричал во всё горло и, скрываяслёзы, утирал рукавом глаза.

Маляренко поймал глазами взгляд старшей жены и просто кивнул.

«Я люблю тебя»

Часть 2. Новый мир Ивана Маляренко
Глава 1
В которой выясняется, что никто точно не знает, куда надо плыть

Путь в тысячу ли, начинается с первого шага.

Китайская мудрость.

Путешествие сразу началось с незапланированной остановки. Не успела «Мечта» выйти из затона, как схватившийся за голову Маляренко, яростно матерясь, потребовал от Франца «тормознуть на минутку».

Торжественные проводы были безнадёжно испорчены.

Когда лодка подошла в Горловому форту, из тени на ярко освещённый пятачок пляжа перед укреплением выскочил человек, и с размаху бросился в воду.

– М-мать!

Не узнать Ахмеда было не возможно. Турок очень хотел идти с хозяином в поход, но, как выяснил Иван, Ахмед совсем не умел плавать и, скрепя сердце, его пришлось оставить.

«Не умеющий плавать» Ахмед, по инерции отмахал по морю пятнадцать метров наперерез «Мечте» и, само собой, пошёл ко дну. Из форта следом за ним в воду сиганул часовой, а с лодки, громко чертыхаясь, палубные – Петя и Дима.

Моряки успели первыми.

Когда наглотавшийся водички турок проблевался, а у капитана закончились все матерные слова и он умолк, Ахмед приподнялся над палубой, стукнул себя кулаком в грудь и показал сначала на Ивана, а потом на лодку.

– Ы-ы!

И без перевода было понятно – или он, Ахмед, идёт с ними, или он снова прыгнет за борт и «поплывёт» следом за кораблём. Вплавь.

– Да подавись!

Маляренко плюнул за борт, помахал рукой торчавшим на берегу солдатам и приказал.

– Боцман, дай ему швабру и пусть он начинает тут отмывать свою…

На душе было хорошо. Тепло. Рот сам собой расползался в улыбке.

«Свой парень»

Так в экипаже «Мечты» появился восьмой член команды.

Задолго до похода Иван озадачил Бориса картами. Атлас, что имелся в распоряжении крымчан, показывал только северную часть Чёрного моря и, немного, Азовского. Была ещё затёртая карта Охотского моря с польского судна и путеводитель по Ванкуверу на японском языке. Полная ревизия, которую по просьбе Хозяина провели в Севастополе, Юрьево и Бахчисарае, дала результат – на одном из хуторов у женщины имелся ежедневник, в котором она бисерным почерком вела дневник. На последнем развороте этой книженции была напечатана карта мира. Блин, политическая. На ней ещё имелись часовые пояса, но совсем не было сетки широта-долгота. Кроме того, размер этой «карты» был такой мизерный, что некоторые страны мира на ней обозначались цифрами. А Европу, которая больше всего интересовала Ивана, так вообще… только в микроскоп и можно было рассмотреть. Борис самым тщательным образом скопировал и увеличил карту до приемлемых размеров, но всё равно – многого в ней не хватало. Маляренко был не силён в географии, но даже он помнил, что в Эге-ге-гейском море полно островов. На произведении Бориса они отсутствовали. Герд по памяти нанёс на некоторые точки координаты. Гибралтар, Брест и Зеебрюгге. На этом вся картографическая подготовка экспедиции была закончена.

Бельгиец прилагал титанические усилия, пытаясь научить сухопутных моряков хоть чему-нибудь. И если с парусной подготовкой всё было более-менее понятно (поднимать паруса при попутном ветре и убирать при любом другом экипаж научился быстро), то с навигацией была просто беда. Главным и единственным прибором капитан судна считал компас. И всё. Герд честно постарался втолковать Ване, как надо работать самодельным секстаном, как определять широту, долготу, как вести счисление, пользуясь механическим лагом, но голова Маляренко, забитая текущими делами, дополнительные объёмы информации просто отказывалась воспринимать. Зато Ермолаев впитывал знания, как губка. Он быстро разобрался, что к чему и начал довольно толково определять местоположение судна.

В апрельском учебно-боевом круизе лейтенант каждый полдень, под наблюдением Герда, выдавал координаты судна и, хотя погрешности были велики и постоянны, Иван надеялся, что какое-никакое ориентирование «на местности» у них будет.

С погрешностями вообще была хохма. Пока «Мечта» две недели стояла у Новограда, Ермолаев ежедневно определял координаты. При этом всякий раз получая новые цифры. Совпадений не было ни разу. Герд хмурился, ругался сквозь зубы по-голландски, но поделать ничего не мог – в среднем погрешность получалась в пару сотен километров. Маляренко на это только беспечно махал рукой – даже двести километров в планетарном масштабе это не так уж и много.

– Запомни, Герд, – корявый палец Босса солидно дефилировал перед носом бельгийца, – бешеной собаке семь вёрст – не крюк.

– А?

Самым интересным в этих уроках было присутствие Виталика. Боцман постоянно грел уши, маяча на заднем плане. Он никогда не лез с вопросами. Никогда не брал в руки навигационные инструменты, но всегда слушал объяснения яхтсмена предельно внимательно. Так что, как минимум, полтора навигатора на «Мечте» сейчас было.

Повеселевший Ахмед под бдительным надзором Виталика заканчивал драить палубу, когда из камбуза потянуло запахом приготовляемой пищи. Рот у Вани моментально заполнила слюна. Нервотрёпка последних дней, свежий морской воздух, уже без раскалённого над пустыней ветра и куча телодвижений обеспечили морякам хороший аппетит.

Вообще – кушали в походах всегда много. Очень. Подсчитав, сколько они съели за полтора месяца в предыдущем круизе, Маляренко просто умножил количество припасов на четыре, рассчитывая, что в плавании они пробудут не больше полугода. Так что «Мечта» в своих трюмах несла огромное количество продовольствия, а одной только пресной воды в бочонках было больше двух тонн.

Когда ужин закончился, и Настя ушла греметь посудой в камбуз, мужчины остались за столом. Экипажу, да и самому Ивану срочно требовалось определиться с планами на будущее.

Как туда идти?

В суете приготовления к большому походу Маляренко как-то не задумывался о том, КАК именно туда плыть. Каким путём. Замотанный ежедневными совещаниями с Семёнычем на предмет «а что же ещё может пригодиться и сколько этого нужно «, Ваня просто махнул на всё рукой, припомнив когда-то давно слышанную им военно-морскую мудрость.

«Всё само собой образуется. Это ж флот!»

И вот он, Иван Маляренко, в море, а ситуёвина сама собой образовываться не спешила.

– Значит так, братцы, – Иван смахнул ладонью крошки со стола и разложил карту, – мыслю я так…

«Братцы» сгрудились над листом бумаги, едва не стукаясь головами – света, который давал светильник в кубрике, было маловато. Палец шефа нерешительно покружил возле побережья Крыма а потом прочертил направление на юго-юго-запад.

– Батя, а почему к Турции?

Ермолаев, сам не зная почему, был уверен, что они пойдут вдоль болгарского берега, а потом, пользуясь правилом «правой руки «, обойдут континент.

Маляренко пожал плечами.

– Там берег гористый, значит даже при подъёме уровня моря меньше шансов на отмели. Соображаешь?

Лейтенант кивнул, а в разговор влез боцман.

– Да. Надо вдоль берега идти, посмотреть, что там. Может, найдём чего…

Виталик явно прицелился не только на учёбу морскому делу, но и на разведку. В смысле, где и чего можно в будущем скоммуниздить.

Палубные дружно поддержали боцмана, а Франц и Игорь понимающе переглянулись. Маляренко усмехнулся.

«Надо же. В первый же день!»

Расклад был ясен, оставалось посмотреть, справится ли с матёрым уголовником зелёный лейтенант из бывших студентов.

Ваня пристально посмотрел долгим взглядом на зека. Тот смутился и отвёл глаза.

– Нет, Виталик. Мы пойдём так, как скажу Я. Где надо будет – вдоль берега, а где – и напрямик.

Всем ясно?!

Кубрик замер. Виталик согласно затряс головой, а Ермолаев попробовал встать.

– Сиди ты… Смотрите дальше…

Маляренко сам пялился на карту и лихорадочно соображал, что ему говорить дальше? Причём говорить внушительно, твёрдо, излучая уверенность в своих словах.

«Ээээ…»

Палец, упёршийся в турецкий берег, двигаться дальше отказывался.

«Ай, да и ладно!»

– Затем. Идём вдоль берега. Как сказал Виталий – смотрим внимательно, может, действительно чего и увидим. Но!

Маляренко с облегчением оторвал палец от карты и важно его поднял.

– Но! Это сейчас, не главное! Дальше. Ищем пролив. Проходим Мраморное море. Проходим Дарданеллы. Затем…

Процесс рождения ПЛАНА был мучительным. Внутри всё сжималось от холода.

«А вдруг я не прав? И надо просто вдоль…»

– Затемповорачиваем на юго-запад. Идём прямиком через море, обходя все острова. Ермолаев!

– Я.

– На тебе координаты широты. Долгота мне по барабану. Вот смотри – Гибралтар находится примерно на одной широте с той точкой, которую нам необходимо достигнуть, чтобы обойти Грецию. Значит мы идём от пролива на юго-запад, а на нужной широте поворачиваем строго на запад.

– И упираемся в Тунис!

– Упираемся, – Маляренко почесал затылок, – дальше вдоль берега пойдём. Африканского. Не надо будет все эти Италии и Испании обходить.

Виталик, услышав, что всё-таки, кое-где они пойдут вдоль берега, воспрял духом и немедленно хозяина поддержал.

– Это дело.

– Вдоль Африки выходим к Гибралтару…

На секунду Иван умолк. Его поразила собственная мысль о том, ЧТО он сейчас говорит. Это было ГРАНДИОЗНО! Он, Иван Маляренко, свободно жонглировал ТАКИМИ названиями…

«Ух я!»

– … а затем вдоль берега выходим к Бискайскому заливу, ищем по координатам Брест, а там уже…

Капитан неопределённо махнул рукой. Думать, что же им придётся делать дальше, за Брестом, не было никаких сил.

«Война план покажет»

– Вот такие дела, братцы.

Маляренко посмотрел на часы.

– Через полчаса отбой. Всё. Свободны.

Иван сидел на верхней палубе и смотрел на звёзды. Безлунный небосвод сиял россыпью бриллиантов от края до края неба. Только по тому, где заканчивались звёзды, и можно было понять, где находится горизонт. Ксеноновый прожектор, установленный здесь же на верхней палубе, Ваня давно выключил – они были в открытом море, до берега ещё плыть и плыть, а море здесь…

Маляренко зябко передёрнуло. То ли от ночного морского ветра, свежего и прохладного, то ли от осознания того факта, что сейчас, под тонкими досками днища «Мечты «, пара километров тёмной воды.

«Брррр…»

– Кхм…

Снизу донеслось деликатное покашливание.

– Шеф, можно?

Сиплый голос Виталик был насквозь пропитан настороженностью.

– Поднимайся.

Иван указал боцману на второй шезлонг, но тот помотал головой и остался на ногах.

– Иван Андреевич, вы не подумайте, я…

– Виталик, – Маляренко откинул спинку и закрыл глаза, – помнишь, тебе Степанов объяснял что такое «приоритет «?

Зек вздрогнул.

– Да.

– Так вот, Виталий… эээ… как тебя по-батюшке?

– Николаем отца звали.

– Так вот, Виталий Николаевич, просто помните это, ладно. А всё остальное – прибудет. И сбудется.

Последние слова Хозяина про «прибудет» зек не понял. Зато он отлично понял, что за этого человека он перегрызёт горло любому. Его впервые за всю жизнь назвали по имени-отчеству. С уважением. На «вы «. Благодаря бога за кромешную тьму, в которой не видны его лицо, Виталий промычал что-то утвердительное и развернулся к лестнице на главную палубу.

В спину донеслось сонное бормотание:

– Виталий, не в службу а в дружбу– пришли сюда кого-нибудь с одеялом. Не хочу я в кубрик идти.

Уже спускаясь, боцман запоздало вспомнил о том, что так и не сказал Хозяину, то ради чего он его потревожил. Что он будет подчиняться этому пацану-лейтенанту, потому что уважает своего капитана и очень хорошо помнит, что такое «приоритет «.

Виталик замер, как вкопанный – Босс его прочитал. Как книгу.

– Ну шеф!

Боцман восхищённо цыкнул зубом и лично побежал за одеялом для своего капитана, не заметив, как ему спину смотрят внимательные глаза Ахмеда.

– Ы.

– Дай пройти, нерусь!

– Ы.

– Да подавись ты!

Боцман сунул свёрток с подушкой и одеялом в руки перегородившему подступ к лестнице турку, раздосадовано сплюнул за борт и пошёл спать.

«Абрек, хренов!»

Глава 2
В которой Иван во второй раз в своей жизни посещает дальнее зарубежье

«Не нужен нам берег турецкий…»

Песня.

Тонкая серая полоска берега показалась на третьи сутки плаванья. На самом деле Ваня рассчитывал дойти до Турции за полтора дня, но не свезло – крепкий и порывистый ветер всё время дул прямо в лоб, или, лучше сказать, в нос кораблю. Высокая надстройка работала парусом, тормозя все усилия двигателя. Франц даже распотрошил одну из корзин с углём из кормового бункера и всю последнюю ночь топил печку, нагревающую теплообменник. Двигатель пахал на всю катушку, но скорости это не прибавляло. Ермолаев опустил в воду лаг, засёк время и сообщил, что они делают не больше семи километров в час.

Вот так. И крутись, как хочешь.

Маляренко занял своё кресло в рубке и велел Игорю подойти к берегу на два-три километра. Не ближе.

Издалека Турция не впечатлила. Голые безлесные горки, снова, горки и опять скалы. Кое-где рос кустарник. На этом вся, видимая в монокуляр растительность, заканчивалась. Иван рассмотрел, как в обрывистые берега бьёт прибой, вызвал боцмана и, вручив тому трубу, велел.

– Бди! Глаз от берега не отрывай.

Виталик радостно оскалился и умотал на верхнюю палубу.

«Ну-ну, звездочёт ты наш… недоделанный»

Одного взгляда на берег Ивану хватило, чтобы понять – даже если что-то и найдётся, высадиться на берег в этом месте нет никакой надежды.

К вечеру Виталик спустился с верней палубы тихий и с красными опухшими глазами. Он молча отдал Ермолаеву монокуляр и ушёл в кубрик. Первый выстрел был мимо.

«Мечта» шла на запад, вдоль лежащего на горизонте турецкого берега еще сутки. Наконец линия берега стала круто заворачивать к северу, и Иван приказал сбавить ход и двигаться прямиком к побережью.

Маляренко щёлкнул тумблером, включив эхолот, и покосился на часы. До сеанса связи с Севастополем оставалось полчаса.

– Вышли к проливу, как понял?

– …онял вас…лив. Как…ела?

Голос Степанова был слышен очень хорошо, но и треск, писк и вой в эфире стояли – будь здоров!

– Всё хорошо. Всем привет. Конец связи.

– …ас понял. Отбой.

Вход в пролив отыскался совсем просто. На высоченной горе стоял маяк. Натуральный каменный маяк. Немного потрёпанный, но, тем не менее, вполне чётко видимый. Иван пробежался вооружённым взглядом дальше по извилистому берегу и разглядел ещё одну башню. Точную копию первой.

– Игорь. Малым ходом. В этот залив.

– Батя, – рулевой был бледен и взволнован, – а это точно не бухта какая-нибудь, а пролив?

– Да какая разница, а? Будет бухта – развернёмся и дальше пойдём искать.

Маляренко матюгнулся, они уже трижды забредали в такие заливы, которые издалека казались входом в пролив.

За час неспешного хода «Мечта» обогнула очередную, круто уходящую в море, горку и вышла…

– Ах ты ж… твою… и так перетак!

Маляренко не смог сдержать восторженный крик. Прямо перед ними был пролив.

Нет. Не так. Это был ПРОЛИВ!

«Идиот! Как можно было спутать те заливчики…»

Широченная водная дорога, со стенами из гор, впечатляла. Тихо пискнул эхолот и Ермолаев поспешно переложил руль, правя ближе в середине.

На палубе толпился экипаж, громко и нецензурно ликуя. Маляренко посмотрел на часы. Ровно в одиннадцать часов утра восьмого июня седьмого года «Мечта» вошла в пролив Босфор.

– Игорёха, – Маляренко сполз со своего кресла и оттеснил рулевого, – координаты сними. Скоро полдень. Пригодятся.

Ермолаев хлопнул себя по лбу и унёсся за инструментами.

Сам мост через Босфор не сохранился. Но опоры… Два гигантских бетонных клыка на противоположных берегах стояли как памятники человечеству. Народ притих. За последний час, что лодка шла по извилистому проливу, поворачивая то вправо, то влево, крымчане увидели больше следов погибшей цивилизации, чем за все предыдущие годы. Чаще всего попадались мало опознаваемые руины, густо поросшие кустарником, но иногда встречались и вполне целые каменные дома. Особенно впечатлила громадная мечеть на азиатском берегу. Все её минареты были в целости и сохранности, а само здание, когда-то давно стоявшее высоко на склоне, теперь находилось почти у кромки воды. «Мечта» прошла в двух сотнях метров от здания, эхолот временами попискивал, и капитан не решился подойти ближе.

Иван припомнил общий курс истории архитектуры, который он прошёл на первом курсе института и начал внимательно рассматривать европейский берег.

«Собор Святой Софии. Где-то здесь… или… здесь?»

Айи Софии не было. Из воды, у остатков ещё одного моста торчали какие-то каменные руины, но на храм они мало походили.

– Ы.

Ахмед плакал и тыкал рукой на островок.

– Что?

– Ы.

Турок изобразил ладонями свод и башни.

– София?

– Ы. Ы.

Руки турка замельтешили. Вот тут был мост, а вооон там – базар. И точно, край мощного основания моста вполне прочитывался. «Мечта» проходила в самом сердце Стамбула.

Притих даже шумный и насквозь цинично-пошлый боцман. Мёртвый многомиллионный, в прошлом, мегаполис, морально прибил всех. Когда «Мечта» стала проходить старый город, настроение у экипажа упало ниже палубы. По обоим берегам стояли тысячи совершенно целых на вид домов. Иван достал трубу и присмотрелся – нет, всё же, при увеличении было видно, что здания сильно потрёпаны временем и держатся на честном слове. Хватало и обычных руин, по-видимому, бывших когда то современными многоэтажками.

По спине пробежался табун мурашек, Маляренко поёжился. Тишина, стоявшая над мёртвым городом, угнетала. Ни плеск волн, ни тихая вибрация двигателя, ни пронзительные крики сотен чаек, круживших вокруг, ситуацию не спасали. Город молчал. Молчал и экипаж. Мужчины старательно отводили глаза, занимаясь делами на палубе, Франц угрюмо поглядев на развалины, нырнул в машинное отделение и больше оттуда не показывался, а Настя закрылась в своей каюте.

«Мда… хорошо что я не сюда залетел»

Иван бросил короткий взгляд на берег и непроизвольно поковырялся в ухе.

«Не оглох. Мда… я бы здесь с ума сошёл. Точно»

Пустынные улицы пугали больше чем пустынные степи.

«Мечта» пробежала мимо руин Стамбула на удивление быстро, всего за полтора часа. Когда впереди открылся простор Мраморного моря, весь экипаж с нескрываемым облегчением выдохнул – гигантское кладбище осталось позади. Ни у кого, даже у Ахмеда, не возникла мысль остановиться и высадиться на берег. Через пять часов бодрого хода под парусами, когда Иван стал задумываться о том, что пора бы и на якорь становиться, на горизонте показалась земля.

– Ничё не понял!

Ермолаев озадачено чесал в затылке – с их скоростью, за половину светового дня, пройти всё море от пролива до пролива было нереально. Ваня сполз со своего кресла и подошёл к рулевому. Карандашная линия, которая обозначала путь судна, по прикидкам навигатора, пока заканчивалась точно в центре этого небольшого моря, по которому они сейчас шли.

Так Иван Маляренко заново открыл турецкий остров Мармара.

Остров обошли с севера, стараясь держаться в пределах уверенной видимости, ближе к берегу. Эхолот молчал, и Ваня приказал сбросить ход и осторожно подойти ближе к гористому острову. Захватив с собой монокуляр, он выбрался на верхнюю палубу и, пока ещё не совсем стемнело, принялся рассматривать берег.

К огромному удивлению Ивана, этот остров, в отличие от всего остального видимого им турецкого побережья, был густо облеплен деревьями. Все северные склоны гор представляли собой настоящий лес.

Маляренко пригляделся – лес был хвойный, но на сосны эти великаны не походили. Пройдя мимо заросших берегов километров пять и прикинув, что море сегодня спокойное, Иван велел глушить двигатель и бросать якоря.

Порыв ветра принёс с берега запах леса. Запах смолы и хвои. Маляренко потянул носом и, совершенно неожиданно для себя решил.

«С утра – на берег!»

На вёслах сидел Ахмед, позади, на корме, обнимался с автоматом невыспавшийся Ермолаев, а на носу лодки, рядом с шефом сидел Виталий Николаевич. Пластмассовая лодочка, спущенная ранним утром с борта «Мечты «, шустро преодолела сотню метров до берега и уж совсем было собралась пристать к относительно ровному месту, как с яхты раздался звуковой сигнал. Ваня оглянулся – на верхней палубе призывно махала руками Настя, а рядом с ней стоял опричник и что-то рассматривал в подзорную трубу дальше по берегу. Пришлось спешно разворачиваться и возвращаться. Тревога оказалась ложной – никакого нападения, о чём все дружно подумали, не было. Зато матрос углядел за ближайшим мыском край странного сооружения, торчавшего из воды. Вчера в сумерках Иван ничего странного не заметил, а сегодня с утра ему было не до этого.

Очень хотелось размять ноги на твёрдой земле.

На «Мечте» подняли якоря и поставили парус.

– Ни хрена ж себе!

Маляренко перестал свешиваться за борт и снова сел на пятую точку. Прямо под вновь спущенной на воду лодкой, на глубине в десять-двадцать метров, был город. Или посёлок. Дома здорово заросли водорослями, но всё равно отлично просматривались. Кое-где было видно даже черепицу. Не красную, а тёмно-бурую, почти чёрную. А сами дома стояли вдоль маленькой улицы. Дальше от берега, в глубине, очень смутно угадывался каменный пирс. Он был на очень большой глубине и, если бы вода здесь не была так чиста и прозрачна, то, скорее всего, они ничего бы не увидели.

Самым интересным было другое – затонувший портовый городок, когда то давно, защищала старинная каменная крепость, стоявшая на склоне горы. Она тоже ушла под воду, но… не совсем. Верхний край крепостной стены четырёхметровой толщины, торчал над водой примерно на метр, надёжно, словно волнорез, защищая от волн участок моря примерно сто на сто метров. Самым классным было то, что возле круто уходящей в воду скалыволнореза не было! Маляренко присмотрелся – стена, защищавшая крепость со стороны берега, была сильно ниже и уже, чем та, что смотрела на море.

Вёсельная лодка обогнула стену и вошла в «порт «. Случайным образом получившаяся бухта выглядела так – сходящиеся под прямым углом крутые берега и идущий от западного утёса волнорез, который не доходил до восточного берега метров пятьдесят. В глубине «порта «, в том месте где стена примыкала к скале, на небольшом уступчике стояла ещё одна маленькая крепостица. Или отдельный бастион, той, большой утонувшей крепости. Был он насквозь средневековым на вид. Низким, приземистым и сложенным из таких здоровенных каменных блоков, что Иван не поверил своим глазам. И вокруг деревья, деревья, деревья.

«Тенёк, это хорошо!»

В наличие на таком небольшом изолированном острове опасных и крупных хищников Маляренко не верил. Максимум чего нужно было опасаться – так это змей да скорпионов, но проживший на природе последние семь лет, Иван это делал уже автоматически.