Текст книги "Как кошка с собакой"

Автор книги: Андрей Жвалевский

Соавторы: Евгения Пастернак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Часть 2

Кошка

Настроение было хуже некуда.

Я сидела на окошке и смотрела в окно. На форточку теперь не запрыгивала, слишком свежи еще были воспоминания о том кошмаре, да и под окном пока хорошо видно сломанные кусты и вытоптанную клумбу. Поэтому сидела я на подоконнике и смотрела перед собой.

Вчера забрали Пусю. Не то чтоб я за нее переживала, она уже большая девочка, да и ее новая хозяйка мне понравилась, – но что-то грызло мою кошачью душу.

Наверное, первый раз за все время я откровенно скучаю по котенку. Обычно, когда их наконец забирают, я вздыхаю с облегчением и принимаюсь отсыпаться и отъедаться. Благо Олька никогда не забирает у меня котят, пока они еще нуждаются во мне, а я в них.

За окном тишина. Даже ветра нет. Осень.

Осень интересна тем, что можно бесконечно смотреть на листья, которые отрываются от веток, а потом медленно и задумчиво летают по всему двору. Когда я была котенком, мне всегда казалось, что если б меня выпустили во двор, я бы целыми днями гонялась за этими листьями. Можно было б с разбегу прыгнуть в большую кучу, разметать их в разные стороны, а потом носиться на бешеной скорости, прятаться за кучей, чтобы неожиданно для следующего листика выскочить, когда он еще не коснулся земли, и поймать его в полете.

Но никто и никогда не выпустил бы меня во двор. Да и несолидно это – белой, пушистой, породистой кошке мотаться по двору. Это собачья территория, собачьи замашки.

С того самого происшествия я начала по-другому смотреть на собак. Их много гуляет в нашем дворе. Оказывается, они все разные, совсем как мы, кошки. Есть злые, а есть и добрые. Есть любознательные, а есть совсем глупые. Есть отвратительные, а есть вполне приятные. Совсем я с ума сошла – приятная собака, как у меня мозги завернулись такое подумать!

А ведь тот пес погиб, защищая меня и Пусю. И я практически уверена, что ни один кот бы на такое не пошел – погибнуть за совершенно чужого котенка. И даже спасибо ему не скажешь.

Тут пришла Олька с подружкой Таней, подружка начала рассматривать Пусика, восторгаясь им направо и налево. Я сама поразилась своему равнодушию. Да, он, безусловно, красив, да, я им горжусь. Заберете? Забирайте, он уже большой. Я лизнула Пусика, который уже увлеченно играл с веревочкой на кофте у новой хозяйки, вздохнула и вернулась к окну.

На месте побоища сидел пес. Очень похожий на… Нет, не может быть!

Я так разволновалась, что даже прыгнула на форточку. Пес был тощий и какой-то лысый. Он встал, прохромал немного вперед и оглянулся на мое окно.

– Ты? – муркнула я, – ты жив?

– Не очень, – честно признался пес.

Тут на кухню вбежала Олька и начала стаскивать меня с окна.

– Опять свалишься, Кася, ты нас и так до смерти напугала.

И вдруг выпустила меня и позвала подружку.

– Тань, смотри, вот он, я тебе про него говорила.

Таня прибежала и выдохнула:

– Симпатичныыыый…

Я чуть не упала. О ком они говорят? Откуда они знают?

Но все оказалось проще: к псу подошел парень, погладил и позвал за собой. Потом посмотрел, как тот медленно ковыляет, подхватил на руки и скрылся с ним в нашем же подъезде.

– Ага, – сказала Олька, – симпатичный.

А потом вздохнула и добавила.

– А ведь даже не здоровается.

Пес

Недели две я вообще не мог шевелиться. Даже не из-за тысячи бинтов, которые меня опутывали – просто было очень больно. Хозяин кормил меня сначала из шприца, впрыскивал в рот что-то теплое и питательное. Потом стал давать мелко разжеванное мясо. Валялся я прямо на кухне, так что видел – мясо он разжевывает самолично.

При этом он приговаривал с какой-то то ли нежностью, то ли завистью:

– Жри, Ромео, жри.

Мне все время казалось, что я просто еще раз родился. Первая жизнь вспоминалась как-то тускло, даже запахи из памяти выветрились. Но все равно было много похожего. Раньше я восхищался Вожаком, теперь – Хозяином.

Хозяин пах резко и выпукло: табаком, пивом и какой-то химией. Если бы я внезапно почуял этот запах, то чихнул бы и убрался подальше. Но жизнь была новая, входил я в нее вместе с этим запахом и поэтому воспринимал его как нечто само собой разумеющееся. Иногда к Хозяину приходил другой крепко пахнущий человек. Он колол меня иголками и впрыскивал какую-то гадость. Как только я смог шевелить головой, первым делом попытался этого типа тяпнуть за руку. Но Хозяин крепко взял меня за голову и сказал:

– Нельзя, Ромка. Это доктор. Он тебя лечит, делает тебе хорошо, понял?

Я не очень понял, что хорошего, когда в тебя втыкают иголку, а тем более – когда накачивают такой дрянью, что нос в колбаску загибается. Но кусать доктора больше не пытался. Иногда рычал для острастки, чтобы тот не очень-то расслаблялся. Мне больше всего помогали хозяйские руки. Когда он меня гладил, чесал за ухом или под подбородком, я замирал и старался впитать в себя это обалденное ощущение. Я был уверен – как только выздоровею, Хозяин меня снова выставит на улицу. Поэтому старался сохранить тепло его руки внутри, в себе. Не получалось. Как только Хозяин оставлял меня одного, ощущение исчезало. Оставалась только уверенность, что совсем недавно я испытал такое эдакое, что никак не опишешь.

Не знаю, что помогло – иголки и отрава доктора или руки хозяина – но через три недели я впервые поднялся на ноги. Эту героическую попытку я совершил в отсутствии Хозяина. Очень не хотелось, чтобы он меня видел таким слабым, с трясущимися лапами и перекособоченным. Я должен был доказать ему, что смогу его защитить, буду охранять дом… и вообще такой пес, как я, в хозяйстве пригодится.

План мой провалился. Наверное, когда поднимался, треск моих костей разнесся по всему дому. Не успел я как следует поймать равновесие, как на кухню вошел Хозяин.

– Ого! – обрадовался он. – Вот видишь, как тебе доктор помог. А говорили – не выживет! Ты у меня просто богатырь!

Я попытался в ответ вильнуть хвостом. Зря. Отдача мотнула мое худое тело сначала в одну сторону, потом в другую – и свалила на подстилку. Хозяин охнул, подскочил ко мне, принялся ощупывать и оглаживать.

С этого дня я повторял попытки подняться.

И через неделю он вывел меня во двор. Тот самый двор, где окончилась моя прежняя жизнь. Я брел по нему с отстраненным интересом. Вот из этого двора мы бежали. Тут я оцепенел. Здесь произошла стычка с этим… как его… Кочаном. Тут на меня навалилась стая…

И вдруг откуда-то сверху раздался призывный мяв. Я поднял голову и понял, что есть кое-что, что связывает мою прежнюю и новую жизнь.

На форточке сидела та самая кошка и, кажется, улыбалась мне.

– Привет, – сказала она с искренней радостью. – Ты живой? Здорово!

Я буркнул что-то в ответ. Стоял, смотрел и моргал. Ее чистый и пушистый запах только теперь дополз до меня. Или я его уже почуял, но не вспомнил? Короче, чувствовал я себя абсолютным дураком. Думал: «Ну вот и познакомились. А я ободранный, как крыса… и хромаю».

Хорошо, что Хозяин выручил, увел домой. А то я так и стоял бы, не зная, что делать.

Только дома смог успокоиться и понять, что произошло: она меня узнала! И не просто узнала, но и обрадовалась, что я жив! Завтра я снова ее увижу и уж тогда-то поговорю нормально!

Я попытался подпрыгнуть от радости, почти смог, подвернул правую переднюю лапу и следующие два дня никуда не выходил.

Кошка

Следующие два дня мое настроение летало вверх-вниз, как пусиковский мячик на резиночке. Ликование от того, что странный пес жив, сменялось необъяснимой хандрой от того, что мы с ним почти не поговорили.

Я практически жила на подоконнике, боясь пропустить очередную прогулку собаки. Нервная стала, Ольку поцарапала. А чего она ко мне пристала? Нашла время ласкаться!

Пес вышел во двор только на третьи сутки. Его вынес тот самый «симпатичный» парень, поставил на травку и отошел куда-то, болтая по телефону. Пес выглядел в целом, немного получше, но сильно хромал, причем странно заваливаясь на сторону. Он ушкандыбал куда-то за кустик, там повозился, и вывалился обратно, слегка поскуливая и стараясь не наступать сразу на обе передние лапы.

Мне было его страшно жалко, но выглядело это все так комично, что я не выдержала и фыркнула. Пес поднял глаза. На его морде сразу же появилось выражение одурения – у меня возникло ощущение, что я ему мерещусь.

– Мяу, – сказала я, – то есть… эй! То есть… как тебя зовут?

– Ромео, – тявкнул пес, – хозяин зовет меня Ромео.

В глазах у пса появилась осмысленность, он подошел поближе к моему окну.

– А тебя… вас как зовут?

– Я Кассандра, но ты можешь звать меня Кася. Ты ведь спас мне жизнь.

Пес мотнул головой и начал нервно переступать с лапы на лапу.

– Ну да ладно, да чего уж там… да подумаешь.

Опять неудачно оступился, взвизгнул, шарахнулся от меня.

– Ромео… Тебе очень больно?

Честно говоря, мне уже давно было не смешно, а до слез его жалко.

– Извини, – сказал пес, – я пойду домой.

– Ты придешь еще?

– Наверное, – буркнул он и поковылял к подъезду.

Пес

Я очень хотел побыстрее встать на лапы. Наверное, не надо было так сильно хотеть. Во всяком случае, не стоило каждые пять минут говорить себе, что все прошло, и пытаться подняться. При этих попытках что-то внутри сдвигалось, лапа болела так, что я даже скулить не мог – плюхался на бок, лежал и плакал.

Хозяин меня сначала жалел, а потом не выдержал и рявкнул:

– Лежать! Совсем кости переломать решил? Будешь лежать, пока я не разрешу!

В этот момент он почему-то стал похож на Вожака. Тот тоже очень редко рявкал, но если уж открывал пасть, то сразу хотелось зарыться в асфальт.

Я послушался. Почти сутки я старался лежать, по нужде ходил, не поднимаясь, в какой-то лоток. Позволил противному доктору ощупать меня и чем-то смазать. Смотрел на хозяина преданно-преданно. И изо всех сил старался не делать резких движений. Удержался, даже когда хозяин утром третьего дня приказал подняться, осмотрел меня и сказал:

– Сегодня на улицу пойдем. Ты как?

Я вильнул хвостом, чуть-чуть, чтобы не спугнуть удачу. Пока он прилаживал на меня ошейник с поводком, я лихорадочно придумывал речь, с которой обращусь к прекрасной Кошке. Остановился на тоне небрежном, но полном собственного достоинства. Мол, привет, как поживаешь. Да так, ерунда. Врачи говорили, не выживу, но я упрямый, знаете ли. Нет-нет, не волнуйтесь, я в порядке. До встречи, сударыня.

Это была отличная речь, я даже успел ее отрепетировать, пока мы спускались по подъезду. Однако, как и все хорошо отрепетированные речи, она блистательно провалилась. Как только я вдохнул запахи двора, то забыл обо всем на свете и побежал метить кусты. Ну и заодно вообще оправиться. А когда возвращался из кустов, наткнулся на приветливый взгляд Кошки.

– Привет, – сказала она, – а тебя как зовут?

Ну как могут звать хромого, ободранного пса, который гадит по кустам? В лучшем случае Бобик.

– Ромео, – с отвращением признался я. – Это хозяин так назвал.

Я хотел добавить, что в стае меня звали Нос, но понял, что начинаю оправдываться. Это меня разозлило настолько, что я придумал встречный вопрос – очень оригинальный:

– А тебя… то есть вас как зовут?

– Кассандра. Можно просто Кася.

Вот ей ее имя шло! Она действительно была вся такая… королевская. Я, конечно, не знаю, что такое Кассандра, но почему-то кажется, что это имя какой-нибудь царицы кошек. Нет, Кассандра – это правильное имя для такой кошки. А Касей я ее никогда не назову. К сожалению.

И тут она промурлыкала, как будто подслушала мои мысли:

– Тебе можно, ты мне жизнь спас.

Вот это было сильно! Я как-то совершенно забыл о подробностях драки. Драку я помнил отдельно, кошку – отдельно. А ведь я-то на самом деле спас и ее и котенка!

Тут я совсем смутился и пробормотал что-то вроде:

– Фигня дело…

Я запоздало вспомнил о заготовленной речи, но в башке болтались только огрызки: «Я упрямый, знаете ли» и «сударыня». Больше всего в жизни мне хотелось, чтобы хозяин меня окликнул и увел домой. Но он, как назло, болтал с кем-то по телефону. Вернее, монотонно повторял через большие промежутки времени: «Да, я понял. Хорошо, я все понял»…

Я уж решил сделать вид, что вообще тут случайно. Пробегал мимо, перекинулся несколькими словами с симпатичной кошечкой – и побежал себе дальше. Принял очень независимый вид, попытался грациозно развернуться и убежать… и чуть не взвыл от боли. Очень трудно быть грациозным, когда подворачивается больная лапа.

– Больно? – участливо спросила Кассандра, и мне еще сильнее захотелось взвыть.

По сценарию я должен был ответить: «Ерунда, я в порядке», но мне действительно было очень больно. Поэтому я просто сказал:

– Извини… пойду-ка я домой.

Я развернулся (очень неуклюже!), Кассандра что-то мяукнула мне вслед, я на всякий случай согласился.

И похромал, уже не заботясь о произведенном впечатлении.

Поздно заботиться. Я полностью провалился.

Больше она ко мне не обратится.

Кошка

Как же мне было тоскливо!

Пес, этот Ромео, где-то там, далеко, ему больно, а я здесь, и совершенно ничем не могу ему помочь.

Я окончательно переселилась на подоконник. Дошло до того, что Олька сдалась, и поставила мне сюда миску с едой. Я сначала даже муркнула ей от благодарности, но тут же опять застыла в ожидании: где же он? Идет? Не идет? Почему он так редко гуляет? Плохо? Больно? Как с ним хозяин обращается?

Пес выхромал из подъезда днем, его хозяин опять болтал по телефону, и пес снова, не глядя на меня, первым делом ломанулся в кусты.

– Мяу? – спросила я, когда он оттуда вышел.

– Ррр, – ответил пес, – извини, мяукать я не умею.

– Как ты?

– Спасибо. Вроде ничего.

– Слушай, Ромео, а зачем… Почему ты нас с Пусей спас? Ты же собака, я кошка.

– Не знаю, – честно сказал пес, – наверное, я неправильная собака. Ты мне почему-то нравишься.

– Или я – неправильная кошка.

– Да нет же, ты правильная! Ты самая замечательная на свете! Ты…

– Ромео, домой!

Я б этому хозяину глаза выцарапала! Прервал на самом интересном месте! Ромео чуть вильнул мне хвостом и пошел в подъезд. Хромал он уже меньше, но все равно, когда я смотрела на него, мое сердце сжималось и переворачивалось от жалости.

– Ромео, ты мне тоже очень нравишься! – муркнула я ему вслед.

Пес резко развернулся, оторопело посмотрел на меня, а потом как запрыгал, как залаял! У меня от неожиданности чуть уши не заложило…

– Ура, – голосил он, – ты – самая прекрасная кошка на свете!

И дальше что-то совсем непереводимое ни на кошачий, ни на человеческий языки – сплошные переливы и модуляции лая, плавно переходящего в вой.

Хозяин испугался и кинулся успокаивать своего питомца.

– Ты что, с ума сошел! Сейчас опять что-нибудь себе сломаешь! А ну сидеть!

При звуке хозяйского голоса Ромео немного пришел в себя, даже сел. Но при этом продолжал заливисто лаять.

На эти звуки прибежала Олька, высунулась в окно.

– Что происходит? – довольно грозно спросила она, а потом увидела хозяина Ромео, и у нее опять как-то странно дрогнул голос:

– Ой. Здравствуй…те. Что с вашим собаком? Псом, то есть.

Олька совсем засмущалась и, чтобы отвлечься, схватила меня на руки.

– Да не знаю, – раздраженно ответил парень, – похоже, у него с вашей кошкой сложные отношения. То он за нее чуть себя не угробил, а сейчас облаял ее ни с того ни с сего.

– Я не ее! – рявкнул Ромео.

– Он не меня! – мявкнула я.

Парень вздрогнул, а Олька чуть меня не уронила.

– Девушка, давайте вы кошку подержите, а я постараюсь этого прохвоста домой затащить.

– Хорошо, – Олька вцепилась в меня так, что я заорала.

Пес напрягся и рванул ко мне, хозяин его не выдержал такой подсечки и рухнул прямо под наше окно.

Олька кинула меня и рванула на улицу, Ромео метнулся к хозяину и начал активно лизать ему лицо и руки, тот пытался отбиться от пса, а заодно и встать.

Олька подбежала, оттащила Ромео. Парень хотя бы смог сесть.

– Спасибо, – сказал он, – кстати, меня Роман зовут.

– А я Оля. А это – Кася.

Я удовлетворенно мявкнула, уселась на форточке и распушила хвостик.

– Ты такая красивая, – запел Ромео.

– О нет! – заголосили Оля и Роман.

– Домой! – рявкнул Рома, – и если сегодня еще хоть звук, я за себя не ручаюсь! Понял?!

– Гав, – угрюмо буркнул Ромео и поплелся к подъезду.

Пес

Началось все очень плохо. Жить не хотелось, думать не хотелось, гулять не хотелось. То есть гулять хотелось, но по совершенно физиологическим причинам. Я подошел к хозяину и тактично сел у ног. Хозяин рассеянно почесал меня за ухом и буркнул:

– Ромка, я работаю. Не мешай.

Я стал терпеливо дожидаться, пока хозяин наработается. Работа у него очень сложная и даже опасная: ему приходится гонять по экрану каких-то угрюмых личностей и со страшным грохотом уничтожать их. Изредка они уничтожают его, тогда хозяин ругается и начинает все сначала.

Иногда у него бывает работа попроще и поинтереснее: он гоняет по экрану шарики.

А бывает, что работа очень скучная – хозяин что-то пишет. Но это, к счастью, нечасто бывает.

На сей раз хозяин собирался работать долго и упорно. Полчаса я терпел, но потом понял, что деликатность деликатностью, но на улицу мне нужно срочно. Я позвал хозяина.

– Угу, – ответил он, – сейчас.

Через минуту я позвал его еще раз.

– Да-да-да, – ответил он очень торопливо.

Я выждал еще чуть-чуть и потянул хозяина за штанину.

– Ромка! – заорал он на меня. – Не мешай!

Я испуганно отскочил, ударился раненным боком, заскулил. Хозяин наконец-то развернулся и посмотрел на меня.

– Пошли, – жалостливо попросил я, хотя знал, что люди с трудом учат собачий язык. – Мне очень надо.

Как ни странно, он понял.

– Извини, Ромище! – сказал он виновато. – Совсем забыл.

И бросился одеваться.

По подъезду я бежал, стараясь выгнать из головы мысль о кошке.

«Все! Хватит! Помечтал – достаточно! Не с твоим псиным рылом в ее кошачий ряд!»

Мысль забилась куда-то в затылок, и на улицу я выбегал, думая только о своих собачьих делах. Сделал их, закопал, вернулся к дому.

– Мяу, – сказала Кассандра с неуловимой интонацией.

То ли спросила, где я был, то ли поздоровалась.

«Спокойно! – приказал я себе. – Просто Кассандра – вежливая кошка. Она соблюдает приличия».

Ну и я соблюл, прорычав стандартное собачье приветствие. Кассандра удивилась.

– Это по-собачьи, – пояснил я. – Типа «Привет».

– Понятно. А как вообще дела? Как здоровье?

– Нормально.

«Это просто вежливый разговор. Сейчас поговорим о погоде и разойдемся».

Но Кассандра заговорила не о погоде.

– Слушай, а тогда… когда… словом, зачем ты нас с Пусей спас? Ты – собака, я – кошка.

Это не очень походило на непринужденную болтовню.

– Кошак его зн… То есть не знаю, – честно ответил я. – Я не очень задумывался тогда… Вот такой я…

«…урод кошачий», – подумал я, но вовремя успел скорректировать фразу.

– …неправильный пес.

Кассандра дробно муркнула. Наверное, усмехнулась по-кошачьи.

– А я, выходит, – неправильная кошка.

Мне это заявление показалось странным. По-моему, любая кошка бросится спасать своего котенка. Как и любая собака – щенка.

– Да нет, – сказал я недоуменно, – нормальная ты кошка. Даже замечательная. Просто прелесть.

Я почувствовал, что немного переборщил с комплиментами, но тут меня, к счастью, позвал хозяин. Я махнул хвостом на прощание (опять забыл – не вилять хвостом перед котами!) и двинулся на зов.

И вдруг ни с того ни с сего Кассандра заявила:

– Ты мне тоже очень нравишься.

Я, честно сказать, не помню, что там дальше было. Помню, орал что-то от счастья на весь двор. Хозяина за поводок тащил, даром что после болезни. Запах только один чувствовал – Кассандры. И видел только ее. Причем не всю ее, а почему-то только ее глаза. И слышал только ее – хотя как раз это было неудивительно, потому что Кассандра вопила так, что меня местами заглушала. Орала она, правда, не от страсти, а потому что хозяйка ее тискала.

Вот этот момент я хорошо запомнил, потому что, услыхав кошкин зов о помощи, рванулся ее спасать. Хозяин, который легкомысленно пытался удержать меня на поводке, рухнул как перекушенный. Мне, естественно, стало стыдно, я бросился поднимать хозяина. Точнее, лизать его в нос и орать:

– Я ей нравлюсь, понял?! Понял?!

…Потом весь вечер мне аукались дневные прыжки и упражнения по перетягиванию поводка. Но я переносил все временные трудности бодро и стойко. Какая, к кошаку плешивому, разница!

Надо, кстати, перестать поминать кошаков по поводу и без повода – вдруг Кассандра обидится!

Кошка

C этого дня моя жизнь стала проистекать по режиму.

Ромео два-три раза в день выходил на улицу, я его ждала. Я перестала сидеть на подоконнике, чтоб не смущать его, и дать спокойно полазить по своим кустам, а потом он звал меня, я вылезала в форточку – и мы болтали обо всем на свете.

Какая у меня, оказывается, тихая жизнь! То ли дело собаки – бегают в стае, живут под мостом. Только одно я так и не смогла понять – как могут столько здоровых нормальных псов подчиняться одному вожаку.

– А если он не прав? – допытывалась я.

– Как он может быть не прав, он же вожак.

– Ну не может же он знать все!

– Может. Он же вожак.

– Ну, а если он ошибся?

– Вожак не ошибается.

– Ромео, ну ты же взрослый песик, ты же понимаешь, что никто не может всегда быть правым. Вот ты же ошибаешься иногда?

– Я – да. Так я и вожаком не был.

Удивительная твердолобость!

Но в целом меня рассказы Ромео просто завораживали. Оказывается, собаки ориентируются в мире только по запаху. Даже эмоции они не чувствуют, как мы, кошки, а нюхают. Честно говоря, я не поверила, и мы решили провести эксперимент.

– Вот смотри, идет Олька. Что ты про нее унюхаешь?

Ромео повел носом и выдал:

– У нее колбаса в сумке.

– Ну, это и я слышу, – тут я приврала, колбасу я не учуяла, – а настроение у нее какое?

– Нормальное – улыбается.

– Ну, это и я вижу. Снаружи она всегда улыбается. А внутри она какая сегодня?

– Что значит внутри? Мне ее разгрызть, что ли?

Я закатила глаза, Ромео немедленно принялся меня успокаивать.

– Ладно, ладно, не злись. Я сейчас понюхаю. Тяжело – колбаса все перебивает. Но она не боится – у страха резкий запах, она не возбуждена, она… А колбаса хорошая.

Я поняла, что пора показать класс, и сиганула вниз, прямо под ноги изумленной Ольке. Она вздрогнула, выронила пакет и схватила меня на руки.

– Ты опять! – заголосила хозяйка.

И это вместо того, чтоб сказать мне: «Здравствуй, моя кошечка!»

– Кася, ты меня до истерики доведешь, я буду окно запирать.

Олька бушевала, а я комментировала ее состояние Ромео.

– Она на самом деле не злится, она правда испугалась. А еще она голодная. А еще… Ромео, ты меня слушаешь?

– РРРР-ням?

– Ах ты гад! – завопила Олька и выпустила меня из рук, – это была моя колбаса!

Олька уперла руки в боки и стала надвигаться на Ромео, который судорожно заглатывал большой кусок колбасы. Пес пятился, улыбаясь полной пастью и безумно мотыляя хвостом. Весь его вид говорил о том, что он совершенно счастлив, но сейчас немножко занят. Вот, мол, проглочу этот кусок и с удовольствием вам представлюсь.

– А вот теперь она злится. Очень злится… – прошипела я, глядя на Ромео, который медленно пятился, виляя хвостом и облизывая довольную морду. – Что ты делаешь, дурак? Ты зачем хвостом виляешь?

– Я понравиться ей хочу.

– Кто так нравится! Морду сделай скорбную, ляг. Ляг, я сказала! Хвост прижми! И тоску в глазах, как будто не ел три дня.

Ромео неуклюже рухнул, видимо прижал больную лапу, зато в глазах, хоть на секунду, появилось тоскливое выражение. Я незаметно прижала собачий хвост, потому что он все равно непроизвольно мотылялся из стороны в сторону.

Олька перестала бушевать.

– Ты что, такой голодный? Худой…

Ромео рванулся вскакивать, я его еле остановила.

– Хвост держать! Морду жалостливее!

– Ладно, черт с ней, с колбасой. – Олька погладила Ромео по голове.

Пес зашелся от счастья, подбросив меня хвостом чуть ли не до самой форточки. Я аж испугалась.

– Все, она уже не злится, она уже твоего хозяина увидела.

Я почувствовала характерный прыжок сердечного ритма, которым моя Олька реагировала на приближение Романа.

– Что тут опять случилось? – Роман вышел из-за кустов, с подозрением оглядывая нашу компанию.

– Ваш пес сожрал нашу колбасу, – сообщила Олька, но уже совершенно беззлобно, демонстрируя Роману пакет с погрызенными кусочками.

Ромео судорожно сглотнул слюну.

– Вы б его кормили, что ли.

Олька посмотрела в молящие глаза собаки и со вздохом отдала ему остатки колбасы.

– На, жри. Все равно из этого уже ничего не сделаешь.

Роман с удивлением смотрел на чавкающего пса.

– Я заплачу за колбасу.

– Не надо, – отмахнулась Оля.

– Как не надо? Я хочу.

– Тогда верните колбасой, сил нет второй раз в магазин тащиться. Кася, пошли домой!

И я пошла домой. По дороге не забыв терануться о бок Ромео, чтоб не сильно на колбасу-то отвлекался. Аж подавился, бедный.

Пес

Вообще-то Каська смешная. И я смешной – чего ее боялся? Наверное, потому, что не знал, какая она смешная.

Например, она совершенно домашняя, никакого представления о приличном обществе. Кто такой вожак – не понимает, почему он вожак – тоже не понимает. А я-то раньше все удивлялся, почему кошки в стаи не собираются. Да потому что дремучие они и слегка, извините, тупые. Даже Каська.

Чего стоит, например, вопрос: «А что будет, если вожак ошибется?». Я ей три раза подробно объяснил, что вожак ошибиться не может, иначе бы он не стал вожаком. А если вдруг допустит ошибку, то его тут же затопчут конкуренты и к власти придет тот, кто не ошибается. Простая же мысль, но сквозь эту чудесную кошку проскакивает, как крыса через дырку в заборе.

А еще у нее большие проблемы с обонянием. Однажды из-за этого чуть казус не приключился. Как обычно, вывел меня хозяин на прогулку и спустил с поводка, а сам отправился бродить по двору и по телефону болтать. Дома он не болтает, потому что почти все время работает, а на улице компьютера нет, хоть пообщаться можно.

Кстати, он и сам мне как-то признался:

– Эх, Ромка, кабы не ты, я давно к стулу бы прирос и жиром бы заплыл.

Так что пользу хозяину я уже начал приносить. Но это так, к слову.

Значит, он бродит и болтает, я быстренько все дела свои поделал, бегу к окошку и кричу:

– Привет, Кассандра! Хватит дрыхнуть, выходи, поболтаем.

Каська, естественно, на подоконник выбирается и смотрит на меня честными глазами. Как будто я не знаю, что кошки почти все время спят. Бесполезные существа. Кроме Каськи, естественно. От Каськи польза прямая – она радость приносит.

В тот раз она вылезла, разулыбалась (я уже научился понимать, что это неуловимое растяжение морды – улыбка) и отвечает:

– Привет, Ромео. Расскажи мне что-нибудь.

А я ей возьми и начни про запахи рассказывать. Вообще-то это сложно – запах описать. Слов мало, можно только сравнивать с чем-нибудь. Скажем: «Представь, что по селедке быстро проехал мотоцикл с разогретыми шинами, а потом еще пару чипсов туда уронили».

Между прочим, упомянул, что настроение человека легко по запаху определить. Это ее очень заинтересовало.

– Зачем, – удивляется, – по запаху? Это и так понятно.

Тут я тоже удивился. Что значит «понятно»? Каська объяснить не смогла, но показала на свою хозяйку, которая как раз по двору шла.

– Вот какое у нее сейчас настроение?

Я принюхался.

– Нормальное, – говорю, – ни страха, ни угрозы, ни волнения. Колбаса в сумке очень вкусная.

Каська рассердилась немного:

– При чем тут колбаса? Я не про колбасу спрашиваю, а про хозяйку.

– Хозяйка как хозяйка. А колбаса замечательная. За такую и подраться не грех.

А у самого слюна весь рот затопила.

– Забудь о колбасе! – шипит на меня Каська. – Представь, что ее нет.

– Как это? Я могу представить, что хозяйки нет, все равно она почти без запаха. А вот колбаса…

Наверное, достал я Каську своими колбасными рассуждениями. Она вдруг завопила и хозяйке под ноги – плюх. Та заорала почище Каськи, пакет выронила, а оттуда…

У меня даже мысль проскочила, что Кассандра таким способом решила меня угостить. Но еще быстрее мысли оказались мои лапы и челюсти. Я быстренько ухватил батон колбасы, отволок на пару шагов и принялся угощаться.

Поблагодарил, конечно. Но, поскольку рот был сильно занят, оказался невнятен. Ни Каська, ни тем более ее хозяйка меня не поняли.

– Вот видишь, – наставительно говорила Кассандра, – теперь она злится.

Конечно, я видел! Он нее злостью так разило, что запах колбасы мерк. Да и орала она вполне конкретно:

– Фу! Отдай колбасу! Фу! Выплюнь!

Ну, я-то пес свободный, недрессированный, поэтому мне все эти «фу» – просто сотрясение воздуха. Поэтому я ничего выплевывать не стал, а решил перебраться подальше. Поднялся на лапы, повилял хвостом – типа «Спасибо! Я понимаю вашу тревогу, но колбасу не отдам!». Тут и Кася на меня орать начала. Тоже ей, значит, хозяйской колбасы жалко стало.

Как будто хозяйке эта колбаса в сто раз нужнее, чем мне!

Но я спорить не стал. Даже выполнил все Касины требования: лег на живот, сделал жалобные глаза, хвостом попытался не мотать. С хвостом вышли проблемы – от радости он мотался абсолютно самостоятельно. Тут Кассандра решила мне помочь и вцепилась в мой хвост когтями. Вот тут-то я начал страдать по-настоящему, чуть не заплакал. Но колбасу все равно жевал. Когда всю сознательную жизнь проводишь в поиске пищи, едой просто так не разбрасываешься.

Хозяин прибежал на крики, что-то они там поговорили между собой. Девчонка оттаяла, даже по голове меня потрепала.

Запах у нее сразу стал такой… Как будто что-то теплое и мягкое начинает электризоваться. Но не бьет током, как эти чертовы обрывки синтетики на помойках, а становится еще более теплым и мягким.

И вдруг у меня словно раздвоение личности началось. Это Каська о мой бок потерлась. Это прикосновение было точной копией запаха ее хозяйки.

Хотя я до сих пор не понимаю, как прикосновение может быть копией запаха.

Кошка

Вообще-то кошка – существо свободное. Совершенно независимое животное, брожу, где вздумается, ни от кого не завишу. Хочу – приду на подоконник, не захочу – не приду. И меня страшно напрягает, что сейчас приходить на подоконник мне хочется всегда. Я жду прогулки Ромео, а это совершенно унизительно для моего кошачьего характера. Просто за уши приходится оттаскивать себя от подоконника.

А он? Гуляет по своим кустам, живет привольной жизнью. Я тут сижу в четырех стенах, жду, когда он соизволит выйти на улицу…

Короче, уже несколько дней я находилась в полном раздрае, а этот Ромео, вместо того, чтобы помогать, только подливал масла в огонь.

То только кивнет, привет, мол, и куда-то побежит за своим хозяином. Тоже мне, нашел себе кумира. Подумаешь, хозяин, царь и бог, еще один глава стаи. Тоже теперь всегда прав, никогда не ошибается, хозяин сказал, значит, все должны немедленно исполнять. Если б я Ольку так слушалась, уже б давно не дом был, а бардак. Ее ж саму частенько, как котенка, во все мордой тыкать приходится. Ай, что люди, что собаки – все хороши.