Текст книги "Похождения комиссара Фухе"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

19. В ВОЗДУХЕ И НА ЗЕМЛЕ

«Как же я теперь без шасси-то сяду?» – подумал было Фухе, но, взглянув на мчащуюся навстречу землю, тут же понял, что шасси ему уже, пожалуй, ни к чему.

«Зато выговора не получу, – успокоился Фухе, сжимая бесполезный штурвал, – и Конга, мерзавца, бояться уже не надо. Вот только Алекс…»

Но пожалеть о пропадающем в далеком Белграде приятеле не удалось: прямо по курсу падающего самолета какая-то шальная бомба угодила в склад боеприпасов. Перед бомбардировщиком взлетел гигантский столб огня, ударная волна подбросила машину вверх, развалила на куски и разбросала жалкие останки самолета в радиусе нескольких километров в округе.

«А я без парашюта», – успел подумать Фухе, но тут что-то шандарахнуло его по макушке, и бравый инспектор поголовной полиции получил вполне заслуженный тайм-аут в своей беспокойной карьере.

Перл-Харбор горел. Уцелевшие корабли Тихоокеанского флота США уходили под прикрытие зенитных батарей. Сопротивление американской авиации слабело – уже более двух с половиной сотен «аэрокобр» и «спитфайеров» было сбито или сгорело на аэродромах. Машины с авианосцев адмирала Нагумо продолжали бомбить город. Лишь к полудню японский адмирал отдал приказ уходить, и самолеты, сбросив последние бомбы на груду развалин, в которую превратился Перл-Харбор, улетели восвояси. Затем Нагумо приказал нескольким подводным лодкам скрытно подойти к берегу и с наступлением темноты высадить десант для захвата «языков» и сбора данных о последствиях нападения.

Фухе ничего этого не знал. Он лежал под кокосовой пальмой, которую несколько портила обгоревшая крона, и ни о чем не думал.

Очнулся инспектор уже под вечер. В голове звенело, руки-ноги были словно привязанные, вдобавок дико болел ушибленный позвоночник.

«Что теперь делать? – подумал Фухе, с трудом становясь на ноги. Пойти к нашему консулу? А если сцапают по дороге? Ведь и документов-то никаких нет! Как я им объясню свое появление на базе в момент налета? Меня сразу обвинят в антиамериканской деятельности!.. Что же подумают о нашей великой, хотя и нейтральной стране? Конг меня убьет!»

Взвесив все, Фред решил пока переждать, а затем уже думать о дальнейшем. Перекусив кокосовыми орехами, сбитыми взрывной волной, Фухе решил уже было лечь спать под пальмой, как вдруг совсем рядом послышались голоса.

– Здесь этот джап! – кричал кто-то. – Сюда упал! Ищите!

«Летчика ищут! – понял Фухе. – Надо делать ноги!»

Приняв это совершенно справедливое решение, он быстро – насколько позволял ноющий позвоночник – посеменил к берегу. Найдя какую-то старую лодку, он забился под нее и решил не вылезать до утра.

«Авось не найдут! – думал инспектор. – А утром пойду на почту, если, конечно, ее тоже не разбомбили, и позвоню Конгу. Пусть скажет, что делать дальше – ведь его приказ я в конце концов выполнил успешно – самолет угнал, из Китая долетел, до Америки, у которой прекрасные отношения с нами, добрался. А то, что я Перл-Харбор бомбил – так это еще доказать надо!»

Несколько успокоившись, Фред задремал. В полудреме перед ним замелькали грозные кулаки Акселя Конга, отвислое брюхо почти совсем забытого за эти годы Дюмона, грустная пропитая рожа Алекса. Затем, заслоняя все, перед ним заплавали два огромных свежесмазанных сапога, как бы укоряя за невыполненное задание. Инспектор застонал от отчаяния и забылся тревожным сном.

Фухе не повезло. Возможно, он мирно передремал бы под лодкой, а утром сумел выбраться из Харбора, но случилось нечто непредвиденное – десант с японской подлодки, высадившийся ночью для сбора разведданных, наткнулся, обшаривая берег, на его убежище.

Инспектор был разбужен ярким светом, внезапно ударившим ему в лицо.

– Черт вас! – пробормотал Фухе и проснулся.

Недовольно жмурясь, он вгляделся в окруживших его солдат и решил, что спятил – перед ним стояли невысокие крепкие парни с раскосыми глазами, державшие наперевес короткие карабины со штыками.

«Откуда тут япошки? – успел подумать Фухе, прежде чем его схватили чьи-то сильные руки, умело связали и потащили к морю. – Теперь уж все! решил Фухе. – Из Японии я точно с Конгом не созвонюсь. Объявят меня дезертиром, и Алекс, бедняга, пропадет без помощи! И что мне так не везет?!»

Японцы подвели Фреда к шлюпке, раскачали и швырнули через борт. Его тут же подхватили те, кто сидел в шлюпке, и прижали к днищу. Затем Фухе услышал плеск весел, и вскоре шлюпка ткнулась о что-то твердое. Инспектора приподняли и вытолкнули из посудины.

Фухе оказался на наружной палубе японской субмарины, но не толпа японцев, не огромные Аксельбанты капитана лодки поразили его. Фред увидел нечто более страшное – у раскрытого люка стоял, держа «шмайсер» наперевес, огромный и ужасный Отто Скорфани.

20. «31 АВГУСТА»

– Только не вздумай всего этого рассказывать репортерам, – заявил Фреду Конг. – А то еще поднимут шум вокруг нарушения нашей великой державой ее традиционного нейтралитета.

Аксель Конг, Фухе и Кальдер продолжали прерванный взрывом банкет, перейдя в номер комиссара. В номере же фельдмаршала в это время шли срочные ремонтно-восстановительные работы, а подразделения полиции обшаривали близлежащие кварталы в поисках террористов.

– Так что лучше помалкивай, – добавил Конг, выпивая очередной стакан простокваши и заедая ее куском торта. – Вот, погляди, чего о нас пишут! Ах да, ты же читать не умеешь!

– Rак-нибудь уж… – недовольно пробурчал комиссар, беря протянутые Конгом газеты и одевая свои старые очки в роговой оправе.

– Что, уже накропали, шелкоперишки? – поразился Кальдер. – Экие, хе-хе, прыткие! Я б их в дивизионную разведку определил, всегда бы, хе-хе, при новостях были!

– «Кто взорвал «Боинг»?» – читал Фухе. – «При взрыве спаслись двенадцать пассажиров. Чудом спаслись прилетевшие на торжества наши уважаемые гости: фельдмаршал Кальдер, полковник Конг и знаменитый комиссар Фухе…» Во, слыхали – «знаменитый»! – гордо прокомментировал Фред.

– Они пропустили слово «печально», – мрачно заметил Конг, обыкновенная опечатка. Читай дальше.

– «Комиссар Фухе утверждает, что взрыв – дело рук известного мафиозо Леонарда, но наша полиция склонна считать, что виновны международные террористы. Следствие продолжается.»

– А что, – задумчиво проговорил Кальдер, – может, зря мы на Леонарда грех возводим? А может, это мой, хе-хе, друг-приятель Гребс решил со мной, хе-хе, пошутить? Или ваш иудушка, господин Фухе, как бишь его? – ага! Лардок?

– Ну, конечно, не Лардок, – заметил Конг. – Но и не Леонард. Ох, неспроста все это – и бомба, и тортики, и ракета.

– А славно, хе-хе, бабахнуло! – воскликнул Кальдер. – Я просто помолодел, хе-хе, годиков на пять! Ну, чего эти шелкоперишки еще пишут?

– Пишут, что для обеспечения безопасности завтрашней церемонии, на которую мы приглашены, принимаются срочные меры, – ответил Фухе. – Да, еще тут реклама: «Пейте коньяк «Камю»!»

– А может, не ходить завтра на эту церемонию? – предложил Конг.

– Ну, уж нет! – заявил Фухе. – Я этого так не оставлю!

– Сходим, сходим! – согласился Кальдер. – Если что, то и жалеть не о чем – не одни, а со всем цветом Европы костьми, хе-хе, ляжем! Во всех, хе-хе, газетках некрологи пропечатают, любо-дорого!

В дверь постучали. Получив приглашение войти, в номер неторопливо и с достоинством проследовал крепкого вида пожилой мужчина.

– Здравствуйте, господа! – произнес он. – Я комиссар Негрэ из главного управления полиции. Можно закурить?

Разрешение было тут же дано, и пришедший задымил массивной пеньковой трубкой.

– Я пришел, господа, – продолжал он, – чтобы предупредить вас. – Нам, то есть парижской полиции, стало известно, что за вами ведется охота.

– Сами знаем, – буркнул Конг. – Грохот на весь город стоял.

– Мы принимаем меры, – продолжал Негрэ. – Мой помощник Люкас сумел установить, что взрыв «Боинга» и ракетный удар были совершены террористической группой «31 августа».

– Это кто еще такие? – удивился Фухе. – Палестинцы, что ли?

– Не думаю, мсье, – покачал головой Негрэ, дымя трубкой. – Мы предполагаем, что члены этой организации приехали в поезде «Вечный мир».

– Ну и названьице! – хмыкнул Конг.

Негрэ улыбнулся:

– Имеется в виду не будущий мир, куда мы все попадем, а мир между Францией и ФРГ. В этом поезде приехала во Францию немецкая делегация, в том числе ветераны Вермахта и СС для проведения церемонии «Вечное примирение»…

– Но мы-то тут при чем? – удивился Фухе. – Чего это они к нам привязались?

– Не знаю, мсье, – с достоинством ответил Негрэ и, пустив кольцо дыма, не торопясь удалился.

– Чертовщина какая-то! – заметил Конг. – При чем тут «31 августа»?

– А я понял, – мрачно сказал Фухе. – Вспомни, что было 31 августа 1939 года.

– Ах, дьявол! – воскликнул Конг. – Гляйвиц! Ну конечно… Но причем тут все же мы? Или они узнали об операции «Поплавок»… Но ведь сорок лет прошло! Ну, прямо идиотизм!

– Не сушите, хе-хе, мозги, – прервал его Кальдер, читавший до этого одну из газет. – Лучше обмозгуйте вот что – сюда, хе-хе, один наш старый знакомый пожаловал! К чему бы это?

И фельдмаршал подал газету Конгу. Тот прочитал указанный Кальдером абзац и мрачно сказал Фухе:

– Можешь радоваться, сапожник! Твой Скорфани в Париже!

21. ПУТЬ НА ЦЕРЕМОНИЮ

Рано утром к подъезду гостиницы был подан микроавтобус. Фухе и Конг, подволакивая бравого фельдмаршала, у которого стали отказывать ноги, влезли в машину и заботливо усадили Кальдера на сиденье у окошка.

– Трогай, родимый! – велел Конг шоферу. – Прокатимся, хе-хе, с ветерком!

– И далеко мы уедем? – спросил Фухе у Конга.

– А что тебя смущает?

– Как что? А Скорфани?

– Гм-м… Скорфани здесь легально, он прибыл вместе с этим поездом «Вечный мир».

– Вместе с группой «31 августа»…

– Вероятнее всего это так, но пока это докажут…

– Нас взорвут или испарят, – закончил за Конга Фухе.

– Испарят, хе-хе! – почему-то обрадовался Кальдер. – Примерчиком, хе-хе, послужим! Скоро всех испарять будут! Прогресс, хе-хе!

– Надо этому Негрэ сказать, – решил Конг, – пусть охрану усилят, что ли.

– Не поможет, – мрачно заметил Фухе. – Ты что, Скорфани не знаешь?

– Н-да! – вздохнул Конг. – Что делать-то будем?

– Исповедаемся, исповедаемся, – предложил Кальдер. – К Богу, хе-хе, обратимся! Меньше, хе-хе, в смоле нам кипеть за прегрешеньица наши!

– Еще какие будут предложения? – спросил Конг.

– Есть тут идея… – неопределенно сказал Фухе. – Только нужно на склад заехать…

– На винный? – заинтересовался Конг.

– Нет, на военный, – пояснил Фухе. – Запасемся кое-чем.

– Пресс-папье боевое возьмем? – живо отреагировал Кальдер. – Во всеоружии супостатов встречать будем?

– Вроде того, – согласился Фухе. – А потом можно будет и Негрэ этому звякнуть…

Закончив дела, компания поехала к центру имени Помпиду, где намечалась церемония. Туда уже съезжались делегации ветеранов из всех западноевропейских стран. Намечалось прибытие и нескольких правительственных делегаций.

– Идеальная обстановка для терракта, – сказал Конг, просматривая свежую газету, только что купленную в киоске. – Всех сразу – лучше и не придумаешь!

– Ох уж эти террористы! – вздохнул Фухе. – Хорошо, что в нашей великой, хотя и нейтральной державе этого добра немного.

– Слушай, – вдруг спросил его Конг, – я совсем забыл, ты сапоги-то вернул? А то вдруг репортеришки спросят.

– Нет, – мрачно ответил Фухе. – Ты же знаешь – пропали они. Пришлось выплачивать – двадцать долларов из собственного кармана.

– Надо было актик-то на списание нацарапать, – посоветовал Кальдер. Мы у себя однажды, хе-хе, целую танковую дивизию списали!

– А он у нас глупенький! – объяснил Конг. – Он у нас шуток не понимает! Охота ему было шесть лет по всем фронтам сапоги какие-то дурацкие искать!

– Как же! – удивился Фухе. – Но министр лично…

– Кретин! Да за годы войны у нас три министра внутренних дел сменилось! А тебя чуть было не объявили пропавшим без вести. И если бы не мы с его высокопревосходительством, то твое начальство так бы и сделало.

– Мы вас, хе-хе, в список особо ценных агентов занесли, – пояснил Кальдер. – Сообщили, что вы, хе-хе, спецзадание выполняете. Тогда вашего де Била как раз в начальнички, хе-хе, вывели, так мы с ним и договорились.

– А когда ты из Китая позвонил, – продолжал Конг, – мы решили срочно выводить тебя из игры, потому что знали, что от тебя можно ждать одних неприятностей. Ну, а когда джапы напали на Перл-Харбор, нам все стало ясно. Я тут же позвонил нашему консулу в Гонолулу, он обещал посодействовать, но ты и оттуда пропал.

– Да уж, – заметил Фухе. – Мне тогда крупно не повезло. Этого Скорфани, когда его с дерева-то сняли, хотели разжаловать, но он как-то выкрутился и отправился к японцам для обмена опытом, от позора подальше. И надо же мне было с ним столкнуться!

– Н-да, – заявил Конг. – На его месте я бы тебя живьем съел.

– А он и хотел устроить нечто вроде этого, – согласился Фухе, – но для начала выпросил, чтобы японцы передали меня германской контрразведке. Они договорились и отправили меня на этой же подлодке в Данцинг, а оттуда – снова в Альпы, на базу «Гарц-3».

– Да, – подытожил Конг. – Если бы он тебя тогда хлопнул, не знали бы мы хлопот! Был бы я теперь министром, а его превосходительство президентом. И черт тебе тогда помог!

– Ну так уж и черт! – не согласился Фухе, закуривая безникотиновую «Синюю птицу». – И без него обошлись!

22. В БУНКЕРЕ

Инспектор Фухе сидел в сыром подземном бункере и думал грустную думу. Вот уже неделю он не видел белого света, брошенный в подземелье базы «Гарц-3». За это время он лицезрел лишь менявшихся время от времени мрачных стражей, раз в день приносивших ему миску мерзкой баланды.

«Каюк мне! – думал печальный Фухе. – Не поможет мне ни профсоюз, ни социальное страхование! Съест меня проклятый Скорфани с косточками, и не вернутся на родину сапоги особо ценные, и пропадет в далеком Белграде или Белгороде, не помню уж точно – незабвенный Габриэль Алекс!»

С потолка мерно капала вода, наводя на инспектора еще большее уныние.

«Не видать мне царства небесного, – продолжал свои печальные размышления Фухе. – Во-первых, забыли меня в детстве окрестить, пропил мой папаша денежки, которые ему моя мамаша на крещенье выдала! Во-вторых, занял я десятку до получки у де Била и не отдал до сих пор. И, в-третьих, не спас ни сапог особо ценных, ни друга-приятеля легкого душой Алекса!»

Тут дверь камеры открылась, и вошли два эсэсовца мрачного вида. По их виду Фухе понял, что недолго осталось ему коптить царство Земное, а так как в Небесное ему хода не было, то пришло, видно, время отправляться в дали подземные и вариться-жариться там вместе со своими клиентами недавними, жертвами силовых методов славной поголовной полиции.

Фреда потащили по коридору и впихнули в мерзкого вида комнату с большим камином, в котором горел, похоже, целый вагон дров. А посреди комнаты, у большого письменного стола стоял, подбоченясь, сам Отто Скорфани.

«Вот и крышка!» – подумал Фухе, но, уже приготовившись отойти к праотцам, бросил, однако, привычный взгляд на сапоги террориста. Увы, и тут его ждало разочарование: сапоги на Скорфани были явно не те – и голенища ниже, и кожа хуже.

– Ты чего это на сапоги уставился, мерзавец? – ласково обратился к нему Скорфани, демонстрируя Фреду хук справа.

«У Дюмона удар лучше», – решил инспектор, катясь по бетонному полу. Тут сапог Скорфани вошел в соприкосновение с головой инспектора, дав ему на короткое время рассмотреть вблизи носок и подметку.

«Явно не те сапожки», – сделал окончательный вывод Фухе, теряя сознание.

Очнувшись, он приподнялся с пола и глянул на Скорфани. Тот обозревал Фреда еще более ласково. Он дал возможность еще раз близко исследовать свой сапог и начал:

– Прежде чем я тебя, ублюдок проклятый, освежую, зажарю и собакам скормлю, хочу тебе сказать, полицейская ты шкура, что сапог я не крал! Понял, остолоп?

– Врешь, сволочь! – ответствовал Фухе. – Мне точно сказали. И фотография сходится!

– У-у-у! – зарычал Скорфани и сплясал от ярости лезгинку. – Я сапоги эти, дубина, выменял на бутылку французского коньяка у твоего министра внутренних дел, который, между прочим, с тридцать пятого года работает на нашу разведку. Понял, унтерменш, ферфлете тейфель?

– Врешь ты все! – промычал Фухе и решил больше ничего не говорить. Он отвел взгляд и уставился на разложенные у каминной решетки щипцы, щипчики, клещи, буравчики и прочую дребедень, слегка ржавую от крови и изрядно накаленную от близости огня.

– Любуешься? – заметил его взгляд Скорфани. – Нравится? Ну вот что. Если не хочешь, чтобы тебя перед свежеванием познакомили еще и с этой коллекцией, ты сейчас сядешь за стол и напишешь все о деятельности твоего начальника Конга и вашего генерала Кальдера, чтобы у нас был, наконец, повод для войны с вашей нейтральной пока державой! Пиши поподробней, чем дольше писать будешь, тем позднее тебя жарить начнут.

Фухе подошел к столу, осмотрел его, вздохнул, сел на стул и начал терпеливо исписывать лист за листом. Хотя общение с бумагой всегда приводило его в плохое настроение, теперь он самым тщательным образом писал все, что он думал об Отто Скорфани, о его родственниках и предках по мужской и женской линиям, а также о соседях, начальниках и сослуживцах. Исписав десятый лист, он с удовлетворением вздохнул и промолвил:

– Готово!

– А ну, давай! – потребовал Скорфани, подходя к столу.

– Минутку, я только промокну чернила, – заявил Фухе, хватая со стола пресс-папье. Реакция у Скорфани была отличная, и он успел заслониться рукой от удара. Пресс-папье не разнесло вдребезги череп террориста, но его правая рука тут же повисла плетью.

– Ах ты! – хрипел Скорфани, пытаясь дотянуться до Фухе левой рукой. Эй, охрана!

Дверь камеры распахнулась, но вместо ожидаемых охранников на пороге выросли Альбер и Жан – макизары из группы Фухе, сброшенные вместе с ним на парашютах той памятной ночью.

– Привет, Бюрократ! – крикнул Альбер. – А мы тебя уже второй месяц ищем! Пойдем отсюда, а то эти болваны очухаться могут!

23. СНОВА САПОГИ

До начала церемонии оставалось еще полчаса, когда Фухе, Конг и Кальдер вошли в конференц-зал культурного центра имени Жоржа Помпиду.

– Рановато мы, – заметил Кальдер, поудобнее усаживаясь в кресле и кутаясь в захваченный из гостиницы плед.

– В самый раз, – ответил Фухе. – Нужно еще успеть сказать высокому собранию пару слов и аппаратуру наладить.

– По-моему, ты все же перестраховываешься, – с сомнением в голосе заметил Конг. – Едва ли эти типы из «31 августа» решатся на такое. С чего это ты взял, что именно сегодня готовится терракт?

– Интуиция, – буркнул Фухе.

– Ха! – усмехнулся Конг. – Про твою интуицию, шнурок, уже два десятка лет анекдоты ходят. Никакой интуиции у тебя нет и не было! Просто ты везуч до невозможности. Ну, не подоспей тогда твои Альбер и Жан, что бы ты делал?

– Как нибудь уж, – неопределенно ответил Фухе. – А то, что мы благополучно до Франции добрались, это тоже, по-твоему, везение?

– Конечно! – согласился Конг. – Именно везение. И то, что тебя после этого Скорфани так и не смог поймать – это тебе просто феноменально везло. Он ведь самого Муссолини украл! А мы, если помнишь, именно тогда летели с тобой в Италию к Бадольо, помнишь?

– Август сорок третьего, – кивнул Фред.

– Именно! Тогда же Скорфани бомбу нам в самолет подложил, а в результате только и делов, что у тебя брюки сгорели!

– Не горели у меня брюки, – мрачно заметил Фухе. – Только левая штанина чуть припеклась.

– Чуть! – возмутился Конг. – Зачем же ты тогда под шотландца работал? Ради смеха?

– Ради конспирации, – еще более мрачно заметил комиссар.

– Ну да, как же! А потом, помнишь, во время высадки в Нормандии, когда тебя с группой послали под Кан, где как раз находился батальон «Вюртемберг-777», что тебя тогда спасло?

– Интуиция, – упорно стоял на своем Фухе. – Я тогда почувствовал, что не стоит без разведки лезть в Кан.

– Ну это ты врешь! – не согласился с ним Конг. – Ты просто пьяный был, а твои головорезы без тебя в Кан не пошли. Я и говорю: везуч ты больно!

– Не очень, хе-хе, не очень, – проскрипел Кальдер. – Сапожки-то, сокровище национальное, хе-хе, реликвия драгоценнейшая – прахом пошли.

– И вовсе не прахом, – не согласился Фухе, – а утонули на той чертовой субмарине вместе со всеми.

– Ну так уж и со всеми! – сказал Конг. – А Скорфани? Он-то спасся!

– Спасся он без сапог, – уверенно заявил Фухе. – Сам видел. И вообще, мне пора.

Комиссар смело вышел к президиуму, залез на трибуну и гаркнул, перекрывая разговор присутствующих:

– Господа! Коллеги! Позвольте мне перед началом заседания занять у вас немного времени – пять минут, не больше. Прежде всего, прошу запомнить, что по сигналу «Алекс»…

Фухе прекрасно уложил свою речь в пять минут. Завершив выступление, он поспешил вернуться на свое место. И вовремя: президиум заполнили высокопоставленные гости и не менее высокопоставленные хозяева; и торжественное заседание началось.

– Ну и словечко ты выдумал, – шепнул Конг комиссару. – Тоже мне сигнал – «Алекс»!

– Самый нормальный сигнал, – возразил Фухе. – Со смыслом. И вообще не будем мешать.

Они стали вслушиваться в речь первого оратора, но дослушать ее до конца им было не суждено. В самый разгар выступления откуда-то из-за президиума послышался шум, затем по проходу рванулось десятка два крепких парней в маскхалатах и масках. Из боковых дверей также выскочила дюжина незваных гостей. Вся эта компания неплохо подготовилась к визиту – об этом говорили захваченные ей с собой прекрасные автоматы «Узи» и разнообразные пистолеты, которыми она была экипирована достаточно обильно.

– Эй вы, ракалии, ни с места! – заорал один из пришельцев. – Не двигаться! Сидеть всем спокойно – не то получите порцию на ужин!

Зал замер. Молодчики умело, по всем правилам заняли оборону, причем несколько негодяев держали под прицелом присутствующих.

– Слушайте внимательно! – продолжал орать тип в маске. – Мы, боевая группа «31 августа» из подпольной «Армии СС», берем весь ваш дом престарелых в качестве заложников! Мы требуем выкупа в сто миллионов долларов, немедленного освобождения и амнистии всем тем, кого вы называете «военными преступниками» и права выступить по Евровидению! Каждый час мы будем убивать по одному заложнику, пока французское правительство не согласится!

Между тем из-за стола президиума на свет Божий появилось новое действующее лицо этой драмы – в зал вошел высокий худой старик в полной эсэсовской форме с тремя железными крестами.

– Видал? – шепнул Фухе Конгу.

– Вижу, – ответил тот. – Скорфани собственной персоной.

– Да я не о том, – прервал его Фухе. – Сапоги-то, сапоги!

– Что «сапоги»?

– Те! Те самые!

– Ну и что? – не понял Конг.

– Как что? Не может быть этого! Ведь я точно помню…