Текст книги "Азовское сидение. Героическая оборона Азова в 1637-1642 г"
Автор книги: Андрей Венков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Но и без этих языков стало на Дону известно, что на 1640-й год готовят турки большой поход на Азов.
Как оно было на самом деле, вопрос спорный. Вряд ли турки были готовы на два похода в разных направлениях, поскольку еще не завершили подготовку к десанту на Мальту. Вполне возможно, что большую роль сыграла специально распространяемая дезинформация, на что турки были большие мастера.
Тем не менее, 7 октября отправил Наум Васильев от имени атаманов и казаков с Дона в Москву отписку с атаманом Сидором Елфимовым (прибыл 3 ноября). Сообщалось в той отписке о приходе под Азов ногайцев (и 17 ногайцев направили вместе с Елфимовым в Москву), но главное – об ожидаемом весной турецком походе. Жаловались казаки, что стены Азова местами обвалились, и башни стоят непокрыты, а крыть нечем, средств нет, и своей войсковой казны нет тоже, «да и самим, государь, нам к осадному делу, или не к осадному, тоже есть и носить нечего: всем скудны». И Сидор Елфимов в расспросных речах подтвердил, что с припасами скудно – осьмина ржаной муки стоит 2 рубля.
Вслед за Сидором Елфимовым 16 декабря явился в Москву сам Иван Каторжный с Нефедом Осиповым с подтверждением, что турки помирились с персами и точно ожидаются весною под Азов. Привез он челобитные о жаловании, а в челобитных было прописано: «А теперь, государь, около твоей государевой отчины Азова города в ином месте стены обвалялись, а башни все непокрыты, а обломы, государь, и в башнях мосты все обломились: пройти по городу человеку нельзя, все обломалось». А у казаков де и средств не стало, последнее раздали ногайцам, и мастеров – горододельцев и каменщиков – в Азове нет. Что касается прошлого жалования, что получили они с Тимофеем Яковлевым, то ушло оно на ремонт азовских стен после недавней осады – «и мы, холопы твои, то твое царское жалование издержали на городовую поделку, а иное городовое дело осталось в недоделке: по городу обломы и по башням деревянные мосты погнили и обвалялись, и в приступное, государь, время на башнях боевого ружья поставить нельзя и не на чем».
Видно, прижало донских казаков, что объявили они город Азов царской «отчиной». И мирная жизнь у них в Азове никак не могла наладиться. В чем-то даже хуже стало. Раньше, когда в Азове турки сидели и местные азовские обыватели, брали у них донцы в обмен на мир рыболовные сети и котлы, а теперь, когда стал Азов казачьим, и большая часть населения разбежалась, нить на рыболовные снасти стали в Москве просить…
Подтверждая отписки и речи донских атаманов и казаков, прислал из Воронежа вести воевода Вельяминов.
Ездили де его люди, человек 20, в Азов, прожили там четыре недели и за это время многое проведали. Дня за три до Святого Николая пробрался в Азов бурным осенним морем из Керчи комягою некий Тохтамыш и рассказал, что турки делают большие и малые суда, четыре «борчи», каторги и разные мелкие, чтобы весною идти под Азов. А турецкий султан «бусурманил невольников с каторг», русских людей, литовских и греков, «и хочет де их взять с собою ж под Азов». Еще султан запретил торговать хлебом в Керчи, Кафе и Тамани, чтоб тот хлеб был для войска, которое под Азов собирается.
Проведав все это, поскакали воронежские служилые люди зимним путем к своему воеводе, но выше Чира у речки Черной напротив казачьего городка Вёшки перехватили их человек двести татар. Потеряли воронежцы 20 лошадей и об один конь отошли к крепкому месту, где и засели на три дня. Два дня приступали к ним татары пеши, прикрываясь щитами, на третий, потеряв человек десять убитыми, ушли.
Московские власти под впечатлением услышанного дали казакам 6 тысяч деньгами и остального всего, что просили, и отпустили обе станицы – 62 человека – 18 марта из Москвы на Дон. Дали много. Когда добрались донцы до Воронежа и 30 апреля уже Доном решили грести на Низ, то понадобилось под обе станицы и под царское жалование 17 стругов.
Зимой все же в Азове стало полегче. Вести пришли обнадеживающие. 4 января прибыло в Азов посольство от персидского шаха «Сафея Сафеевича», человек 40 во главе с Маратканом Шах Мамедовым. С трудом перебралось это посольство через русские заставы на Тереке, а дальше черкесский мурза Муцал дал персам проводников, двух узденей, Еналука и Бута, которые и привели посольство к Азову. Посольство привезло донцам грамоту, в которой шах благодарил донцов и просил прислать в Персию послов от Войска Донского, жалование обещал. А если надо на помощь в Азов войско прислать, то обещали персы тысяч десять, а то и двадцать ратных людей.
Подумали казаки, прикинули. Посольство к шаху послать можно. Но пропустят ли это посольство через Терек русские воеводы без особой царской на то грамоты – вот в чем вопрос. Потому и решили обо всем известить Москву и перса одного туда же отправить. Пусть русские почешутся. Азов ведь можно не только русскому царю, но и персидскому шаху пообещать. Лишь бы помощь от турок дали.
Но и в 1640 году турки под Азовом не появились. В начале года Мурад IV умер, причем, как писал Челеби, умер, когда был подготовлен поход на Мальту. Азовский поход, видимо, был для Мурада более дальней перспективой.
Донцам о смерти султана сообщили выходившие из Крыма беглые пленные. Еще сообщили, что крымского Нурадина Сафей-Гирея не стало, и теперь когда и на кого у турок и татар «подъем будет» никто не знал.
С этими успокоительными вестями и с персом Миралеем Махмарзаговым прибыла 8 мая в Москву станица атамана Григория Митрофанова Бородина.
На Москве всех выслушали и отпустили 3 июня, пообещав милостиво: «А мы, великий государь, вас пожалуем, смотря по вашей службе».
Со смертью султана Мурада турки об Азове не позабыли.
Преемник Мурада, султан Ибрагим, человек слабый, вверил правление верховному визирю Магмеду-паше. Соседи Турции приободрились. «На этот раз все кяфиры подняли головы, подобно семиглавому дракону, – писал Челеби, – и начали простирать свою власть на области османские. Прежде всего русы, именуемые московитами, стали грабить и разорять области Крыма и Азова». Своевольные янычары, от которых не могла укрыться слабость нового султана, тоже сразу же начали мятежи. Челеби отмечал, что «после кончины султана Мурада начались мятежи в войсках, и они возымели полную власть над великим везиром. А тот был преисполнен желания начать поход в любом направлении, придерживаясь мнения, что „военный поход обламывает нос рабу“».
Мы знаем, что после смерти Мурада IV особо крупных набегов казаков на турецкое побережье не было. Видимо, турецкие власти, измотанные внутренними неладами, просто перешли от наступательной политики к оборонительной и решили не высаживаться на Мальту, а прежде обезопасить Черноморское побережье и восстановить границу на севере.
Магмед-паша отложил поход на Азов на год, но взялся за дело серьезно. Стал налаживать отношения со всеми соседями, чтоб в неподходящий момент с тыла не ударили. Отправились турецкие представители в Вену, в Венецию, к полякам, к персам, в Московское государство.
Московские люди, как и водится, отставали. Вели с польским посланником переговоры о союзе против Турции, но решительных шагов не было. Продолжали ездить к татарам, возили в Крым упоминки, хотя крымчаки русских посланников оскорбляли и царя самодержцем до самого 1644 года не называли.
20 мая прибыл в Азов Иван Каторжный с жалованием, привез 6 тысяч рублей. Казаки эти деньги между собой делить не стали, а направили на укрепление Азова. Вокруг всех трех городов поделали обламы. Обновляли стену вокруг старого города, которая была сложена на глине без извести и под дождем размокала и разваливалась. В самых сомнительным местах, где бывали потоки во время дождя, делали у стены террасы («тарасы»), насыпали хрящом шириной сажени три от стены. И были в стенах и башнях «бои нижние, средние и верхние учинены».
Потратив все жалование на военные нужды, остались донцы голы, босы и голодны. Самое время было поднажиться по обычаю – выйти в море, потрясти турецкие корабли, города и приморские села. Собрались добрые молодцы, повел их Гуня Черкашенин.
Как там было в действительности, понять трудно.
Писали потом донцы, что вышли в море 37 «больших морских» стругов. А воевода воронежский сообщал азовские вести, что ходили с Гунькой Черкашениным 23 струга. Как бы там ни было, но в Черное море казакам выйти не удалось. Встретили их турецкие каторги. Донцы писали, что каторг было 80 больших беломорских (то есть со Средиземного моря) «да мелкого суду сто боевых». Воронежский воевода писал, что каторг было 40. С этими каторгами донцы бились три недели, захватили и потопили 5 каторг, но и с каторг пушечным огнем казачьи струги пробили и прибили к берегу, и многие донцы возвращались домой берегом, а, придя в голодный Азов без добычи, стали попросту разбредаться.
Расхождение в том, что воронежский воевода прислал свою отписку 19 июня, и события эти, как получается, могли случиться в конце мая. А атаман Демьян Гаврилов рассказывал, что в поход на море ходили через неделю после Ильина дня, то есть в конце июля. Тот же Гаврилов подтвердил, что стругов было 37, а про каторги наговорил, что их было 400 и 150 малых судов (впрочем, в Москве могли и неправильно записать). Десять каторг якобы казаки потопили, но турки из пушек разбили 30 казачьих стругов и столько же казаков побили и переранили, «а опричь стругов никаких убытков не учинилось». Казаки пешими пришли в Азов, а на уцелевших судах привезли 6 малых пушек, которые брали с собой в поход.
Как бы там ни было, одно сражение было или два, но в итоге все равно было поражение.
Повторное поражение в морском бою примерно на том же месте, что и Адахунекое, насторожило донцов. Опять стали они собирать в Азов людей из верхних городков, а кто из Азова уходил – возвращать. Кто ж знает, не явится ль победоносная турецкая флотилия под азовские стены, как два года назад.
13 июля послали донцы 500 конных крымской стороной на разведку. Те столкнулись с татарами, убили двух мурз, но вернулись благополучно. Языки говорили, что татарская орда в сборе стоит у Перекопа. Куда она пойдет, были сомнения. Но известно стало и то, что татары Перекоп укрепляют, боятся русского похода (с чего бы это?).
Время шло, люди из Азова расходились, турки же и татары пока не показывались. 26 августа послали казаки в море 25 стругов к крымским берегам, а 3 сентября еще одну конную партию степью к Перекопу.
Не дожидаясь их возвращения, написали Наум Васильев и казаки 10 сентября отписку в Москву и отослали с Дементием Гавриловым. Писалось в той отписке, что взяли казаки город Азов в вотчину сыну царскому Алексею Михайловичу, а удержать город некем и нечем. Жалования хлебного в этот год прислано не было, и люди расходятся с голоду. Потому били челом казаки городом Азовом со всеми городовыми постройками и всеми пушками, которых было 296. Напоминали, что служат «не с вотчин, ни с поместий, с воды да с травы», что много они городов брали, да сами не владели, все царю вотчин прибавляли. В общем, если город не возьмешь и жалования не пришлешь, все разбредутся и Азов оставят, «люд у нас самовольный, где кто куда пошел, того не уймешь». Если же примешь город Азов, то нам «поволь по прежним нашим юртам жити, тебе, праведному государю, служити». Так что думай, государь, и делай так, чтоб тебе «поношения и укоризны не было от иноверных поганых языков».
29 сентября Дементий Гаврилов привез эту отписку в Москву и рассказал дополнительно о последних событиях. Турки де помирились с персами на год и хотели после морского боя идти каторгами на Азов, но узнали, что он укреплен и не пошли, остались оберегать Темрюк, Керчь и Тамань. Крымский хан тоже насчет Азова сомневается и туркам сообщил, что в случае войны он не «городоимец», а станет в поле. Ногайцы же стали ненадежны, и потому персидские послы ехать назад из Азова боятся, а собираются добираться кружным путем через Астрахань.
Судя по тону отписки, донцы буквально навязывали Азов, «кланялись» этим городом русскому царю да еще царевича Алексея Михайловича сюда приплели, а иначе обещали бросить и разойтись. И потому, вчитавшись, послал царь боярина Федора Ивановича Шереметева еще раз Дементия Гаврилова расспросить.
Дементий Гаврилов опять стал тень на плетень наводить. Заявил, что «писал негораздо» войсковой дьяк Федор Иванов, бывший человек князя Никиты Ивановича Одоевского, с него, дескать, и спрос. Для кого город брали и готовы ли передать – Гаврилов умолчал, но уверил, что из города донцы не уйдут. Вы де только жалование пришлите, а до весны мы рыбою прокормимся.
Из дальнейших слов его вытекало, что держать Азов казакам не особо выгодно. Выход в Черное море блокирован, а из России товар дорог и везут мало. Было летом всего две будары с запасом от князя Алексея Ивановича Воротынского из Лебедяни. Воеводы по дорогам берут взятки, и чтоб иметь хоть какой-то доход, торговые люди, добравшись до Азова, цены задирают. А по такой цене в Азове никто товар не берет, не на что – добычи нет. «А была де им добыча, как Азов был за турскими людьми, и рыбные снасти привозили в Азов из турских городов, а из русских де городов снастей рыбных не привозят, и рыбы им ловить нечем, потому им стало и нужно».
На вопрос, сколько в Азове народу, Дементий Гаврилов ответил, что в Азове «у них прямого ведома и письма людям не живет, приходят и отходят повольно, а по смете де ныне в Азове всяких людей тысяч с пять, а коль де бывает у них на весну приход прибыльным людям, и у них де в те поры бывает всяких людей и до десяти тысяч и больше».
Да и крепость, выходило, не особо новая и крепкая. Стены «портятся часто, потому что многие места сделаны камень с землею. А которые места и башни делали фрянчики издавна, и те де места крепки».
Разузнав все это, стали на Москве заранее хлебное жалование для Азова готовить – пять тысяч четей муки, сухарей, крупы и толокна.
31 октября 7 казаков из станицы Дементия Гаврилова были посланы на Дон объявить, что весной по первой воде будет хлебное жалование непременно. И грамота была послана, но об Азове и его будущей судьбе не было в той грамоте ни слова. Самого слова «Азов» в ней не было.
Всю зиму, несмотря на снега и метели, под Азовом было неспокойно. 3 января 300 казаков и присягнувшего на верность Азамата мурзу Мансурова послали к Перекопу на разведку.
Не успели те уйти, как явился с другой стороны от Тамани крымский хан. Ходил он с войском в 14 тысяч на черкесского князя Авджидумука в Дужаны, но из-за погоды – «зима была вельми тяжкая, снеги и метели были великие» – не дошел и свернул вдоль морского берега к Азову, 6 января обрушился как снег на голову, многих казаков взял на рыбной ловле. Пять дней донцы с татарами бились, отбили их и даже пленных взяли.
Ушли татары на Тамань, а из-под Перекопа пришла донская разведка (многие пеши и переранены) и сообщила, что сошлись донцы в степи с запорожцами и вместе ходили к Перекопу, где и нарвались на 12 татарских мурз. Но Бог дал – отсиделись три дня и три ночи в осаде, отбились. Азамат же мурза раненый был увезен запорожцами.
1 марта явились в Азов три человека от крымского хана с предложением разменять пленных. Но это был только повод. Посланцы хана предложили казакам отдать Азов крымскому хану за деньги.
Казаки хану ответили и сделали так, чтобы ответ их стал известен Москве: «Взяли мы город своим казачьим умышлением, а не его, праведного государя, повелением, взяли своими головами и своей кровью, а головы свои складывали и кровь проливали за истинную свою православную христианскую веру и за дом святого славного пророка и Предтечу Крестителя Христова Иоанна, а на твое тленно и гибнущее злато и серебро не прельщаемся: будет вам, крымскому и турецкому царям, Азов город надобен, и вы его так же доставайте, как и мы, своими головами и своей кровью».
19 марта пробрался в Азов служилый человек Кожухов с царской грамотой, чтоб служили верно и постоянно вести сообщали. Особо московских людей интересовало, как и когда турок и татар ждут, об Азове ж опять в той грамоте ни слова не было.
Казаки поняли московский интерес правильно. Еще при Кожухове собрали в Азове круг, решили за Азов «стоять крепко» и разослали от имени круга по всем городкам грамоту, чтоб ехали казаки со всех городков и речек в Азов в осаду садиться. Всем по первой полой воде быть в Азов, как лед вскроется. Последний срок – Светлое Христово Воскресенье. А кто не придет, того грабить и в воду сажать.
Пораспрашивал Кожухов и узнал, что в Азове сейчас казаков всего с тысячу, да татар и болдырей-полукровок – человек 500. Да за городом в дворах живут чуры – молодые новопришлые казаки, татары и болдыри, тоже человек с 500. А вообще на Дону в городках «живут по прежнему для добычи» тысяч семь или восемь. Пушек много, но «ручного зелья» мало. Об этом казаки больше всего «скорбели». С хлебом, как обычно, скудно, да и с рыбой то же самое, зимой протоки до песка промерзали.
Но казаки турок не боялись и из Азова уходить не собирались. Если из азовских стен перед турецким нашествием уйти, то в прежних шалашах и делать нечего – там их турки за милую душу достанут. Друг друга подбадривали и утешали, что главное до Троицы продержаться, а после и вода спадет, и травы не будет – долго турки и татары вокруг Азова не продержатся.
А самые боевые говаривали, что если турки под Азов не придут, то мы сами летом на Темрюк пойдем брать его на царевича Алексея Михайловича.
Тогда же при Кожухове приезжали из Темрюка татары, выкупали полон. Казаки старых баб и мужиков татарских за выкуп отпускали, но молодых татар ни одного не выпустили. Выпусти его, а он завтра явится под азовские стены – стрелы метать.
24 марта Кожухову вручили отписку, чтоб на Москве царю передал. На наказ выведывать и сообщать, когда и куда пойдут турки и татары, в этой отписке ответили, что такого «не умеем отписать», так как «они пред собою о воинском деле вестников никаких не посылают, ходят на православное христианство аки злохищренные волки под беззлобивых агнец». Но утешили, что рады их бить «за их неистовство и злую их гордость». Писали в отписке, что надеяться казакам не на кого, кроме как на Спаса, Богородицу, Иоанна Предтечу и на вас, великих государей. «А град Азов, – упрямо повторили, – взят божьей милостью вам государям в вотчину». И напомнили: пришлите ж, наконец, жалование, и мы его на головах своих до места понесем.
Почесались в Москве со всеми этими азовскими делами. Но на всякий случай отправили в Турцию посольство – князя Лыкова и дьяка Буколова, и те опять долдонили, что Азов взят казаками без царского ведома, а царское величество уже приказало казакам Азов оставить, лишь бы войско турецкое под Азов и к русским украинам не подходило.
Меж тем 7 апреля из Москвы отпустили казачью станицу с жалованием, дали им 8 тысяч рублей и две грамоты, а хлеб должны были еще с осени заготовить в Воронеже. В грамотах писалось, чтоб казаки проведывали замыслы татар и турок и обо всем подробно сообщали: «и только почаете к себе приходу воинских турских и крымских людей, и как вам себя оберегать и над ними промышлять, про то б нам про все было ведомо». Об Азове же – чей это город, и будет ли от Москвы для него помощь – опять ничего не говорилось.
Только донская станица отъехала, пришли из Крыма вести от посланника Алексея Чубарова и дьяка Ивана Байбакова, что татары вышли из Крыма специально, чтоб перехватить на Дону хлебное жалование. И поскакали в Воронеж гонцы к новому воеводе Андрею Солнцеву-Засекину, чтоб хлебное жалование задержал в Воронеже, а если донская станица опасается татар, то и денежное жалование пусть пока в Воронеже полежит.
Действительно, в апреле вышли татары к землям Войска Донского. 7 апреля пошла донская разведка на Крым, взяли донцы языка, и подтвердил он, что всю зиму в Крыму собирали запасы, и надо ждать большого похода.
11 апреля, за две недели до Великого Дня, ушли казаки – человек 600 с атаманом Тимофеем Яковлевым – к крымским берегам на 12 стругах. 1 мая вернулись невредимы 7 стругов, остальные 5 с черкашенином Миской Тараном ушли в Черное море. Рассказали вернувшиеся донцы, что на Пасху был у них с татарами на крымском берегу большой бой, татары даже пушки выкатывали, взяли казаки в бою пленных, и те тоже говорили, что поход весной будет.
Дождавшиеся товарищи ответили, что поход уже начался – вышли татары к речке Тузлов выше Азова прямо к Черкасскому городку. В Азове и в Черкасском городке как раз на них собирались.
2 мая ударились донцы с татарами на Тузлове, отбили их в степь. Пленных привели – 10 татар. Атаман Наум Васильев, расспросив пленных, тем же часом послал в Москву отписку, что на речке Тузлов появились татары, тысячи две, да 1700 идут на верхние городки за языками. В той же записке упрямо подтвердил – Азов взят казаками царевичу Алексею Михайловичу в вотчину.
И в тот же день, 2 мая, отправились донцы из Воронежа с денежным жалованием, а хлебное жалование – собранные три тысячи четей – воевода Солнцев-Засекин, опасаясь татар, задержал. Донцов же воевода отправил малыми судами с большим бережением, дал в провожатые 30 воронежских казаков и в Азов весть послал, чтоб встречали.
С хлебным жалованием, конечно, нехорошо вышло. В Азове было скудно. Зимой бедные кобылятину ели. По первой воде пригнали торговцы 10 будар, но дорого все было – осьмина ржаной муки в 30 алтын и в рубль вытягивала, так что многие до сих пор одной рыбой питались.
Новые языки, взятые казаками, показали, что в марте еще приезжал из Турции в Крым чауш и передал, что придут в Кафу и пойдут на Азов турецкие каторги, а ждать их в Кафу на Николу вешнего. Помимо того обещал, что придет под Азов турецкая конница, а татары де ему ответили, что конницы и своей, татарской, хватит. А теперь вышла орда из Крыма, впереди идут два азовских «утеклеца» – Касай-ага и Ишекай-ага Досмаметовы с 1500 всадников, а с ними крымчаки – Адиль-мурза и Клыч-мурза. Хан им всем строго-настрого велел идти под Азов за языками, а не достанут – идти вверх по Дону, а там не достанут – идти на русские украинные города за языком, но без языка назад не возвращаться. Отойдя от Крыма на десять дней пути, всадники разделились, Касай-ага взял с собой 500 самых резвых и пошел под Азов, а остальные наездники меж себя решили, что пройдут они вверх по Дону и к русским украинным городам, под новый Козлов город, но кони у них, как и обычно весной, худы, и, перейдя Донец, станут они коней кормить, а пока разъехались в степи «для зверя».
И русские служилые люди из Валуек усмотрели, что 6 мая перешли татары Донец у Деркула и движутся на Кальмиусский шлях.
Да с Манычского городка ходила в степь разведка и тоже языка взяла. Татарин тот рассказал, что полторы тысячи крымчаков действительно посланы на Дон за языками, да 4000 готовы на Азов, а остальные хотят на русские украинные города.
Донцы из Азова 8 мая еще одну отписку в Москву послали, чтоб ждали татар под новый Козлов город. Повез ее только что выкупленный из турецкого плена за 500 рублей атаман Денис Григорьев.
А кроме того были в отписке вести, что из Черкасского и из Манычского городка казаки отказались в Азов идти, в осаду садиться: «Мы де за камень не хотим умереть, мы де умрем за свои щепки».
Отправилась станица Дениса Григорьева ногайской стороной до Хопра, а там на Тамбов, да вместе с Григорьевым отправились казаки встречать денежное жалование – конные до Чира, а судами – до городка Есаулова.
Как видим, в мае Азов татарская угроза миновала. Может быть, повезло. Людей тогда в Азове было мало, с тысячу или две – не больше. Валуйские служилые люди тайно проведывали среди казаков, отчего ж так с людьми. Им объясняли, что будет запас – и люди придут. Чего ж сейчас в Азове сидеть, харчи проедать! По тому, как оборачивались дела, ждали турецкого похода на Азов уже не весной, а летом. Передайте де там, на Валуйках, что надо нам служилых людей, пороху и свинцу. Валуйские разведчики отмалчивались, от них это не зависело.
И с Воронежа спускались по Дону разведчики до главного верхнего городка – Медведицкого, привезли отписку, что «холопи твои государевы, донские казаки верхних городков, городка Медведицы атаман Еремко Петров и все Донское Войско челом бьют», а из Азова про турок вестей нет.
В самом Азове разведка все же сработала, и с 7 июня казаки стали собираться в Азов и садиться в осаду. Жгли в отдаленных местах траву и камыш, чтоб видимость была и чтоб турецким и татарским лошадям под Азовом есть было нечего. Под Азовом же траву косили – готовили запас для своей живности, с какой в осаде сидеть. Но еще две с половиной недели под городом было тихо, только беглые пленники выходили из степи с вестями, что готовятся турки и татары. 11 июня в последний раз вывез троих таких из Азова в Воронеж беломестный атаман Герасим Веневитинов.
13 июня поскакали из Валуек в Азов с царской грамотой Севастьян Князев и Степан Пригаринов, но в Азов пробраться уже не смогли.
