Текст книги "Чужая игра (Солдаты удачи - N)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Таманцев Андрей
Чужая игра (Солдаты удачи – N)

Андрей Таманцев

Чужая игра

(Солдаты удачи-?)

Снова читатель встречается с командой бывшего капитана спецназа Сергея Пастухова. А начинается все с того, что бывший капитан медицинской службы Иван Перегудов, он же Док, случайно обнаруживает в кузове остановившегося неподалеку КамАЗа контейнер с бактериологическим оружием. Факт вдвойне тревожный: во-первых, Россия согласно международным обязательствам давным-давно уничтожила все запасы такого оружия, а во-вторых, владельцами грузовика оказываются чеченские террористы. Наши герои оказываются вовлеченными в новую цепь приключений.

Вы все хотели жить смолоду,

Вы все хотели быть вечными,

И вот войной перемолоты,

Ну а в церквах стали свечками.

А.Чикунов

В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый из них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю... Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?..

Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто

мечом убивает, тому самому быть убиту мечом.

Здесь терпение и вера святых.

Откровение Иоанна Богослова 13, 10

Пролог

Сначала у меня в мозгу будто раздался щелчок, и сразу вслед за ним по телу прошла волна проявляющихся ощущений: я был жив, и члены мои реагировали на проверочные импульсы, посылаемые мозгом. Затем, почти мгновенно, эту волну поглотил полный, всепроницающий мрак, заполнивший все мое существо каким-то первородным ужасом, и сознание снова отказалось мне подчиняться. Словно кто-то мгновенно набил мою голову вязкой и холодной массой, которая, постоянно пульсируя, не давала возможности ни видеть, ни слышать, ни дышать. Только где-то вдалеке, на границе сознания, упрямо существовал какой-то глухой гул, который, проникая сквозь толщи этой черной массы, говорил о том, что мое существование на этой грешной земле все еще продолжается...

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я обнаружил, что сознание полностью подчиняется мне. Правда, мрак и холод по-прежнему остались, а гул в ушах даже усилился. Но это уже не было то страшное ощущение замогильного ужаса, которое сидело внутри меня, когда ко мне только-только вернулось сознание.

Так. Теперь, когда темнота – это всего лишь темнота, надо попытаться понять, что же все-таки происходит. Я снова мысленно проверил свое тело, провел ревизию, поочередно напрягая все мышцы. Итак: кости целы, руки скованы за спиной наручниками, на рот налеплена широкая полоса скотча, а сам я лежу на холодном и сыром бетоне в каком-то то ли подвале, то ли бункере.

Теперь хорошо бы вспомнить, как я здесь очутился. Те, кто бросил меня здесь, видимо, постарались на славу: все тело болело от многочисленных синяков и ссадин, а гул в голове говорил о том, что моим бедным мозгам пришлось выдержать очередное сотрясение. И все же память потихоньку возвращала мне те кусочки мозаики, по которым я смог бы составить общую картину случившегося.

И я вспомнил все! Сначала появилось острое ощущение боли от ударов, и сразу вслед за тем я отчетливо увидел мелькание рук и ног. Били меня профессионально. Какие-то бородатые отморозки в камуфляже и тяжелых солдатских ботинках. Пятеро. Связанного. Оставалось надеяться, что я все же успел хорошо их достать, если они взялись за меня с таким остервенением...

А дальше память начала, без понуканий и запинок, раскручивать, как кинопленку, события, предшествующие моему появлению здесь. В голове мелькали обрывки все новых сцен: вот я лежу на земле, почему-то опутанный веревками, а неподалеку Боцман и Артист отбиваются от каких-то наседающих на них дураков. Силы неравные: двое против семерых. Один из нападающих гортанно кричит, его подельники расступаются, следует выстрел из какого-то оружия, похожего на арбалет, и на Боцмана, сцепившегося сразу с тремя врагами, летит, расправляясь, сеть... Боцман опутан точно так же, как и я, и его тут же сбивают с ног. Артиста постигает та же участь. Их нещадно бьют. Я пытаюсь разорвать свои путы оставшимся при мне ножом, но на меня тяжело наваливаются четверо бородачей, а еще один бьет мне кованым тяжелым каблуком прямо в лоб... Последнее, что зафиксировала моя память на этот раз, была тяжелая смесь запахов чеснока и давно не мытого тела – именно так разило от насевших на меня амбалов. Дальше – провал.

Ну что ж, неплохо, что хоть это вспомнилось. Еще бы понять, как и когда появились эти бородачи в камуфляже, кто они. Впрочем, сейчас это было не так уж и важно. Даст Бог – разберемся. А пока надо действовать.

Я несколько раз перекатился по полу, пытаясь выяснить, насколько велик подвал, в котором я очнулся. Минут через пять мне стало ясно, что я катаюсь по ничем не заполненному пространству размером примерно десять на шесть шагов. В одном месте я наткнулся на ступеньки – скорее всего, именно здесь находился выход. Следующие минут двадцать ушли у меня на то, чтобы обшарить пол в поисках подручного материала: я совершенно не собирался лежать здесь и покорно ждать, когда Мою участь решит тот, кто уже был со мной однажды не слишком любезен, если не сказать больше.

Суки.

Могли бы хоть в какую-нибудь подсобку кинуть: там наверняка нашлось бы что-то, что помогло бы мне избавиться от наручников...

То, на что я наконец наткнулся, было, скорее всего, обломком какого-то ящика. Ощупав соединенные углом дощечки, я разодрал их, вытащил застрявший в одной из них гвоздь, повозился несколько минут с замком и, наконец, с облегчением развел в сторону освобожденные руки, дав крови доступ к затекшим мышцам. Едва в пальцах начало покалывать, я, не обращая внимания на боль, сорвал с лица скотч, несколько раз набрал полную грудь воздуха, каждый раз медленно выпуская его, – это дыхательное упражнение позволяет сосредоточиться, сконцентрировать энергию и быстро прийти в себя. Прямо скажем, это было как раз то, что мне сейчас требовалось. Еще несколько минут ушло у меня на легкую разминку. Я был уверен, что рано или поздно за мной придут, и хотел быть готовым к бою. Во всяком случае, за здорово живешь я свою жизнь отдавать не собирался.

Ждать пришлось недолго. Скоро я услышал тяжелые шаги, затем звякнул замок, проскрипел дверной засов и в раскрывшуюся дверь в мой подвал вошел мужик За мгновения, которые ему понадобились, чтобы сообразить, что меня почему-то нет на полу, я успел его разглядеть. Бородатый детина в левой руке держал фонарик, а в правой – наготове ТТ. Я не стал ждать: с ходу выбив ногой пистолет, тут же ударил надетыми, как кастетом, наручниками в его заросший жестким волосом кадык.

Бородач был здоровущий, выше и сильнее меня, но у него тут не было ни одного шанса: такие упражнения с применением подручных предметов мы с ребятами давно отладили до автоматизма...

Дождавшись, когда бородач перестанет хрипеть, я привалил его тело к стене, подобрал ТТ и вышел из своей темницы. Фонарь я включать не стал: в неизвестном помещении лучше полагаться на собственные органы чувств. Пообвыкнув в полумраке коридора, я осторожно пошел вперед. Судя по всему, отведенная мне камера находилась в самом конце. Я шел, едва касаясь стены, убеждаясь, что по правую руку от меня в коридорчике было еще несколько таких же дверей, как в моем узилище. Возможно, за одной из них томились Боцман или Артист, но двери были заперты на большие амбарные замки, и голыми руками тут сделать было ничего нельзя. Я проверил пару раз – ключ от моего замка к другим, к сожалению, не подходил. Стало быть, надо было искать место, где находятся остальные ключи.

Коридорчик закончился поворотом, из-за которого сочился свет. Я ползком добрался до угла и выглянул. Это было то самое место, которое мне было сейчас нужнее всего. Здесь стоял небольшой дощатый стол, за которым сидел еще один охранник. На столе я успел разглядеть пару алюминиевых кружек, остатки еды, доску с не доигранной партией в нарды, и тут же мне пришлось отпрянуть за угол: охранник, оторвав взгляд от доски, поднял голову и посмотрел в сторону коридора. Он не заметил меня только потому, что смотрел выше, на уровне роста взрослого мужчины.

– Эй, Рустам! – нетерпеливо крикнул он в темноту коридора.

Я вскочил на ноги и напрягся: сейчас все зависело от того, что предпримет охранник. Если он уверен в своих силах, то, не услышав отклика напарника, пойдет разбираться сам. Если он человек осторожный, сначала позовет подкрепление. Последнее сильно осложнило бы мои дальнейшие действия, ну да ничего, у меня есть ТТ, в узкой горловине коридора можно будет положить как минимум семерых. Ну а восьмой...

Но о том, куда послать последний патрон, мне додумать не довелось: охранник все же понадеялся на собственные силы. Услышав за углом его шаги, я прижался к стене, подняв руку с пистолетом над головой, и, когда охранник оказался возле меня, рубанул его рукояткой ТТ по виску. В удар я вложил всю свою злость и силу. Охранник, не успев издать ни звука, повалился с проломленной головой на пол. Я забрал его оружие – тоже, кстати, ТТ, любимая игрушка у бандитов-шестерок – и осторожно глянул из коридорчика на свет. Больше никого из охраны не наблюдалось. Зато на столе я увидел остальные ключи – целую связку. Так что дальнейшее оставалось делом техники...

Боцмана я обнаружил в подвальчике по соседству с моим. Артиста – в ближнем к повороту. Как я и надеялся, пропавшие сегодня днем Док и Муха тоже оказались здесь же, в соседних каморках. Они были помяты, пожалуй, не меньше, чем мы, но бодрости духа не потеряли. Обыскав вырубленных охранников, я нашел ключи от наручников и освободил ребят от браслетов. И только тут заметил: если Боцман держался нормально, что было, в общем, неудивительно при его-то комплекции, то Артист был плоховат, да и соображал с трудом: видно, ему мозги вправили куда основательнее, чем мне или Мухе, у которого, кстати, все лицо было в сгустках запекшейся крови. Док бегло осмотрел Артиста и озабоченно свел брови к переносице.

– Типичный для деревенской потасовки случай, – констатировал он, сломанный палец плюс рваная рана на затылке. Черепушка, кажется, не проломлена. Остальное мелочи.

– Как, идти можешь? – спросил я у Артиста.

– Да, – прошептал он разбитыми губами и, не подумав, кивнул головой тут же сморщился от резкой боли.

– Чего там идти, когда нам бежать придется... – хмуро заметил Боцман, глядя на позеленевшее от боли лицо Артиста.

– Куда б-бежать? – не понял Артист.

– Как – куда? – вскинулся Муха. – Сразу видно, что голова у человека пострадала. На свободу, куда же еще! Или ты думаешь тут еще погостить?

– Я сейчас чего-то совсем не думаю, ребята, – криво улыбнулся Артист. – Шарик за ролик заехал, наверное.

У меня немного полегчало на душе: если Артист пытается шутить, значит, оклемается скоро. В конце концов, он боец битый, потерпит, не в первый раз по башке получает. Как бы то ни было, какое-то время, чтобы прийти в себя, у нас пока есть. А дальше пойдем на прорыв. Хотя... Черт его разберет, где мы. Что в подвале – это ясно. А вот в каком доме и, главное, где, у кого?

– Давно вы здесь? – спросил я у Дока, который, найдя подходящий лоскут, накладывал на голову Артисту повязку.

– Вас привезли сюда часов через пять после того, как мы тут очутились, я слышал. Насколько я понимаю, вы оказались тут из-за нас?..

– ...И за это вам большое человеческое спасибо! – с чувством добавил Муха.

– Конечно, зачем разбивать такую веселую компанию? – через силу улыбнулся Артист, как будто и впрямь помощь Дока уже начала оказывать свое действие. А всего-то кусок разорванной рубахи...

– Мы тут потому, что искали вас, – сказал я. – Давайте рассказывайте, как это вышло, что вас прихватили, и что, собственно, случилось.

– Да ничего и не случилось. – Док пожал плечами. – На любопытстве погорели. Сунули носы кое-куда, так уж получилось, вот нас эти бородатые по носу и щелкнули. Хорошо еще сразу не прикончили!..

– И что, ваше любопытство того стоило?..

– Это с какой стороны посмотреть. Посуди сам: едва сунули нос куда не надо – и сразу нарвались на группу вооруженных чеченцев, переправляющих куда-то контейнер с бактериологическим оружием. Я думаю, хватило бы нам с Мухой и этого, правда, ни с чем другим мы разобраться и не успели – нас почти сразу повязали...

Давно зная Дока, я понял, что больше ему сказать нечего: он всегда предпочитал голые факты и только проверенную информацию. Но и то, что он сказал, было, что называется, выше крыши.

– О чем они говорили, пока вас брали? – спросил я. Честно говоря, мне хотелось узнать хоть что-то, что могло бы подтолкнуть меня к определенным решениям. Все-таки мы как-никак на рыбалке. Одно дело – сейчас освободиться, накостыляв обидчикам. И совсем другое – вмешаться во всю эту историю всерьез: что за вооруженные чеченцы посреди России, какое такое у них бактериологическое оружие...

– Нет, не разобрал, разговор у них шел не по-русски. Скорее на чеченском, хотя ручаться за это не могу... В общем, эти люди – с Кавказа. И возможно, у них тут неподалеку есть база, иначе они бы так свободно с оружием по дороге не разъезжали; об остальном пока можно только догадываться.

– Интересно, что они тут, в Поволжье, забыли? Они же, наверное, не на рыбалку сюда пожаловали, – высказался Боцман.

– Да, Митя, у этих ребят рыба – не чета нашей... – усмехнулся ему Док.

– Да кто они такие?! Почему они тут, в самом центре России, ездят как у себя дома? – Боцман все никак не мог успокоиться: похоже, сам факт наличия у чеченцев оружия массового уничтожения его сильно напрягал.

Вопрос Боцмана повис в воздухе. Ни у кого из нас на него не было ответа, да и вообще, так все было запутано, что голова раскалывалась. С какой стати Док с Мухой понадобились этим бородатым козлам в камуфляже? Похоже, все дело в контейнере с бактериологическим оружием, о котором упомянул Док. Возможно, ребята, сами того не ожидая, влезли в историю настолько глубоко, что вокруг них все сразу стало опасным... Пока можно было строить лишь предположения. Ладно, вопросы мы не забудем, а ответы на них оставим на потом. Сейчас самое время прояснить обстановку.

– Док остается здесь с Семеном, – сказал я. – Митя, Олег, держите стволы! Идем втроем на разведку.

Боцман привычно проверил ТТ и первым пошел к лестнице, ведущей наверх, к выходу из этого импровизированного зиндана – подземной чеченской тюрьмы.

Мы поднялись по каменным ступеням. Скорее всего, за дверью был первый этаж этого дома.

Боцман осторожно приоткрыл дверь, выглянул в эту щелку.

– Ну что? – спросил я.

– Похоже, никого.

Я жестом показал ему, чтобы закрыл дверь.

– Хорошо бы узнать, сколько здесь вообще народу. Кстати, – сказал я. Если найдем спальное помещение, можно вычислить по койкам. – Наш захват осуществляли как минимум десять человек. Столько же брали Дока с Мухой. Значит, если база у них тут, здесь должно быть не меньше десяти бойцов.

– Минус два внизу, – напомнил Муха.

– Будем считать, плюс-минус два. Значит, действуем так: мы с Митей ищем "духов" и параллельно прощупываем все выходы из дома. А ты, Олег, останешься здесь для связи – если что, сразу предупредишь ребят внизу. В бой пока не ввязываемся, только добываем информацию. Если все пройдет спокойно, собираемся и уже тогда все вместе – к выходу. Возражений нет?

– Лады, – сказал Муха.

Боцман тоже кивнул в знак согласия и первым осторожно пошел по устланному ковровой дорожкой коридору в глубь дома. Я прикрывал его сзади и одновременно старался запомнить внутреннее расположение помещений. Судя по тому, что вокруг было очень уж тихо, а свет горел только дежурный, можно было заключить, что дом либо пуст, либо сейчас ночное время суток. Второе было бы нам только на руку: уменьшалась вероятность нарваться на неожиданную встречу.

Дом был совсем новый и явно богатый – о последнем можно было судить по сортиру, в который я по ходу заглянул: сортир был сооружен по всем канонам "новых русских" – с евроотделкой и отличной итальянской сантехникой.

Мы с Боцманом прошли кухню, две какие-то комнаты, в которых, кроме ковров на полу и стенах, ничего не было, и оказались в огромном холле. Отсюда наверх шла широкая витая дубовая лестница. Справа по ходу виднелись массивные резные створки огромной двери – это, надо полагать, был главный вход в дом.

Мне сразу же захотелось выйти через эту дверь на улицу и осмотреться, но я поборол в себе такое желание, понимая, что делать этого пока нельзя: снаружи наверняка должно быть выставлено охранение.

– Проверить, что там? – показал Боцман подбородком наверх.

– Успеется, – остановил я его. – Сначала давай осмотрим весь этот этаж. Не может быть, чтобы тут никого не было.

Мы продолжили осмотр первого этажа и довольно быстро убедились, что решение это было правильным.

В одной из комнат, куда сунулся Боцман, нас ждал сюрприз: два спящих как ни в чем не бывало бородатых охранника. На то, чтобы вязать их, у нас не было времени, поэтому пришлось надолго вырубить бородачей. Конечно, можно было бы оставить одного для дальнейшей беседы, но вряд ли у нас выдалось бы время для разговора... Через десять минут, зачистив первый этаж и не встретив больше никого из обитателей дома, мы с Боцманом снова сошлись в большом холле.

– Ну что, посмотрим, что на втором? – полуспросил-полупредложил Боцман.

– Не будем искушать судьбу. Вдруг нас обнаружат и поднимется шум. Так мы отсюда никогда не выберемся. Давай иди за ребятами, а я пока тут побуду...

Боцман ушел, а я, осторожно подойдя к окну, отодвинул край тяжелой бархатной гардины. За окном виднелся кусок огороженного высоким кирпичным забором двора. Метрах в двадцати от меня маячил еще один охранник, похоже, присматривал за гаражом, широкие створки которого можно было разглядеть даже отсюда.

"Значит, пробиваться надо именно в эту сторону, – решил я, – пешком нам далеко не уйти, тем более что у хозяев этого дома наверняка есть машина, и не одна..."

Ребята появились почти неслышно. Я снова порадовался за Артиста: Семен держался молодцом, ничем не выдавая того, что каждый шаг сейчас бьет по мозгам, будто его палкой по голове колотят...

– Олежек, видишь гараж? – спросил я, поманив Муху к окну. – Твоя задача обеспечить нас транспортом.

– Выбери там чего получше, – снова пошутил Артист, – а то, боюсь, не перенесу тряску.

– Ага, – кивнул Муха. – Если у них там "линкольн" спрятан, обещаю тебе в нем самое мягкое место. Рядом с баром.

– Годится, – снова попытался пошутить Семен, и я решительно остановил его:

– Так, хлопцы, хватит трепа, договорим на рыбалке! План действий такой. Мы с Боцманом идем первыми. Док смотрит за двором, Семен, ты – за лестницей на второй этаж. Митя, отдай ствол Семе: ты и без него в случае чего обойдешься, а он сейчас боец аховый, так что...

– Жизнь покажет, кто аховый, а кто какой! – снова попытался пошутить Артист, но скривился, молча забрал протянутый ему ТТ. По его лицу можно было видеть, что ему самому в тягость быть нам если не обузой, то лишней проблемой.

– Все. Пошли! – сказал я и первым выскользнул через незапертую входную дверь.

Охранника, маячившего у гаража, Боцман оприходовал как на тренировке: неслышно возник за его спиной, протянул к его небритому горлу свои ручищи, хрустнули позвонки незадачливого часового – и дорога к гаражу была свободна. Мы с Боцманом осторожно приоткрыли створку гаражных ворот, и Муха тут же юркнул в темноту образовавшейся щели. Теперь нам с Боцманом оставалось ждать, когда Муха разберется с транспортом. Мы прилегли на землю у входа в гараж. Я сделал знак Доку: дескать, давайте ходу сюда! И вскоре он вслед за Артистом пересек пустое пространство двора перед домом и оказался в тени под стеной.

В гараже заурчал мотор. Мы с Боцманом распахнули обе створки нараспашку, и во двор лихо выкатил роскошный красавец джип – белый "лендровер". Его боковые дверцы были предусмотрительно распахнуты Мухой, так что не прошло и пары секунд, как мы уже все разместились в обитом светлой кожей салоне.

Муха врубил фары по полной программе, включая те, что были установлены на крыше на дополнительной раме. Свет этих мощных галогенок мог не только ослепить вероятных нападающих, но и прекрасно позволял видеть окружающее пространство на многие десятки метров вокруг. Муха резко развернулся по двору в поисках выезда и, обнаружив наконец запертые на засов ворота, нажал педаль газа до упора.

– Где наша не пропадала! Ребята, держись! – восторженно закричал он, устремляя джип на таран.

Мы все как могли уперлись руками во что было. "Лендровер" был машиной что надо: с ходу развив нужную пробойную скорость, он с треском выломал одну из воротных створок и выскочил на оперативный простор.

Если кто и оставался на тот момент в доме, могу спорить, так толком и не сообразил, что же происходит. Все получилось так стремительно – рев машины, треск ворот, – что "духи" в лучшем случае могли увидеть исчезающие в темноте задние габариты угнанного у них внедорожника.

– Куда теперь? – спросил Муха, лихо управляясь с баранкой мчащегося на ста пятидесяти "лендровера" и весело скаля свои отличные зубы.

– Давай к трассе, там разберемся... – ответил я и посмотрел на Артиста, сидящего с Доком и Боцманом на заднем сиденье.

На такой скорости даже по хорошо накатанной грунтовке трясло так, что всем постоянно приходилось упираться руками в потолок салона. Артист, поскольку он сидел в центре, держался обеими руками за передние кресла и только скрипел зубами при очередном ухабе.

Через пятнадцать минут этой бешеной тряски мы выскочили на асфальт, и пытка для Артиста наконец прекратилась. Муха, не сбавляя скорость, по-прежнему гнал джип в неизвестность.

Наконец я заметил дорожный указатель и попросил его немного притормозить, чтобы толком разобрать, что на нем написано. Москва – 508 км, областной центр – 54 км, какая-то Салтыковка – 5 км.

– Мужики, кто-нибудь врубается, где мы находимся? – спросил Артист.

– Наша стоянка была километрах в двадцати отсюда, – ответил Док. – Но я не советовал бы нам туда сейчас ехать...

– Ты что, Док! А наши вещи, документы? – удивился Муха.

– Иван прав, – поддержал я Дока, – вряд ли нападавшие оставили наш лагерь в целости и сохранности. Сейчас нам надо избежать погони. А то, что машина приметная и любой глаз за нее зацепится, – сомнения нет. Ляжем на дно и постараемся выяснить, какие к нам конкретные претензии были у этих "духов" с бородами – возможно, тогда будет ясно, как дальше действовать.

– Может, в милицию заявим? – предложил Муха.

– Да? А они ментам скажут, что мы угнали их джип и уложили пятерых... – Боцман аж заерзал на месте от такой перспективы.

– Лучше всего, – спокойно сказал Док, – сейчас было бы бросить машину, поймать попутку и добраться до ближайшего большого населенного пункта, но...

– Но денег йок, – подхватил Артист, – морды в крови и неизвестно, как подобраться к тем бородачам...

Он явно уже пришел в себя: глаза блестели так лихорадочно весело, как бывает у него только в моменты повышенной опасности. Я всегда, глядя на него в такие минуты, с удовольствием вспоминал старую морскую формулу: корабль к походу и к бою готов...

– Ну так что решим? – нетерпеливо спросил Муха. – Вы как хотите, а я такую тачку на дороге не брошу. Вряд ли эти гады об угоне будут в милицию заявлять. Так чего же мы зря ноги-то бить станем? Найдем какую-нибудь деревушку, переночуем, а дальше будет видно...

– Пока мы толком все не выясним, все равно нам покоя не будет, Олег... – сказал я Мухе. – Док, а тебе что твое чутье подсказывает? – спросил я, видя, что у самого старшего по возрасту члена нашей группы уже есть свое, вполне сложившееся мнение.

– Ты помнишь, где нас с тобой повязали? – вместо ответа спросил Док у Мухи.

– Да.

– Надо начинать оттуда, командир. – Док выразительно посмотрел на меня.

– За сколько времени мы можем отсюда добраться до того места? спросил я.

– Минут за сорок – сорок пять, – откликнулся Муха.

– Тогда поехали! – Я сразу решил для себя, что Док говорит дело: начинать разборки надо было с самого начала: с того самого места, где наших друзей прихватили чеченцы.

Ни слова больше не говоря, Муха развернулся на шоссе в противоположную сторону и погнал "лендровер" туда, куда предложил Док.

– Как думаешь действовать, командир? – спросил, не выдержав общего молчания, Боцман.

– Думаю, что дом, в подвале которого нас держали, принадлежит хозяину, – ответил я. – А мы сейчас едем искать его подчиненных. Где-то тут неподалеку должна быть их база: вряд ли чеченцы стали бы прятать такой опасный контейнер в жилом доме или возле него...

– Ничего себе рыбалочка у нас получается!.. – пробурчал Боцман. Опять к черту на рога лезть...

– Ага, – подмигнул ему Артист, – вот только узнаем, откуда они растут...

Настроение у всех было боевое, и это меня устраивало: еще вчера мы, целые и невредимые, мирно ловили рыбу на берегу Волги, не подозревая о том, что нас ждет впереди, а сегодня, вырвавшись из плена, уже мчимся на поиски тех, кто так бесцеремонно испортил нам праздник.

Что ж, видно, судьба у нас такая: вечно влезать в истории, из которых выходить потом – большая проблема...

1

Начало нынешней зимы для всего нашего затопинского предприятия было на редкость неудачным, чего, честно говоря, я не ожидал. Я, конечно, надеялся, что у моего ИЧП, занимающегося обработкой древесины и столяркой, будут какие-никакие заказы от местных дачников и фермеров. В конце концов, заначка на черный день у меня имелась, на хлеб с маслом еще надолго хватило бы, но ведь не во мне же дело! Я и связывался со своей столяркой только ради того, чтобы наши затопинские мужики людьми себя чувствовали, а не колхозным быдлом, которое только и способно, что самогонку жрать, прошу прощения за резкость... А кроме того, известно ведь, кто не вкладывает средства в развитие, быстро прогорает – поэтому очень важно было даже для такого малого предприятия, как наше, всегда держать дела хоть с маленьким, но стабильно положительным балансом.

Однако в начале зимы, как назло, все пошло наперекосяк: сначала выпал такой снег, что до нашей деревушки только на снегоходе и можно было добраться. Раньше-то совхоз волокушу пускал, расчищал дорогу, а теперь кому это надо?! Потом на районной электроподстанции возникли свои проблемы, спасибо товарищу Чубайсу – с неделю электричество подавали с такими перебоями, что, можно сказать, его в Затопине совсем не было. Так что даже те заказы, что имелись у нас в загашнике, нам пришлось отодвинуть на потом. В общем, распустил я своих работников по домам, строго-настрого приказав не налегать на самогонку, а сам посвятил все время семье. И то – когда еще такая возможность выдалась бы?

Ольга, моя жена, приохотила нашу шестилетнюю дочку Настену помогать ей по хозяйству. Особенно они полюбили печь пирожки, так что я почти совсем отвык от хлеба, пользуясь плодами трудов моих любимых хозяюшек. Пока было вынужденное затишье, мы коротали наши дни дома: читали вместе какую-нибудь книжку – вроде ранних рассказов Гоголя, мало кто так хорошо писал про деревенскую зиму, про Рождество; иногда я мастерил что-нибудь по дому (ведь всегда найдется, к чему руки приложить). Оля или шила, или помогала Настене украшать дом всякими там вышивками и плетеными салфеточками, на которые та была большая мастерица.

Так, в тихом семейном кругу, справили мы и Новый год. А сразу после Рождества Христова будто прорыв какой произошел: заказчики как с цепи сорвались, пошли к нам косяком – и я, к огорчению моей Ольги, а больше всего Настены, начал пропадать на производстве с утра и допоздна.

А потом вообще случилось нечто из ряда вон выходящее: в Затопино приехал представитель одной подмосковной строительной фирмы; ни слова не говоря, прошелся по столярному цеху туда-сюда, пощупал наши заготовки и готовую продукцию, затем кивнул довольно головой и с ходу предложил мне заключить с ним договор на несколько тысяч оконных рам и дверей.

– Как срочно вам это понадобится? – только спросил я, понимая, что такие заказы на дороге не валяются. – Боюсь, что мы не сможем быстро его выполнить, сами видите, какие у нас мощности...

– Первый дом мы только начали строить, так что недели три-четыре на раскрутку у вас еще есть, – ответил тот. – В случае чего всегда сможете нанять еще людей и расширить производство, потому как за первую партию я готов заплатить вам живыми деньгами и сразу после подписания контракта...

– Грех от такого предложения отказываться, но...

Честно говоря, я просто морально не был готов к такому объему работ: когда в обороте начинает крутиться столько денег и материалов, когда столько людей зависит от тебя – а тут уж речь шла бы чуть ли не обо всей округе, – поневоле задумаешься, сможешь ли ты взвалить на себя такой груз. Ведь когда я организовывал свое ИЧП, мне и в голову не могло прийти становиться настоящим предпринимателем – так, мечтал кой-какие текущие проблемы решить. Ну и выжить, конечно. Что ж я, не вижу, как в Москве бывшие офицеры с высшим образованием, с настоящими боевыми орденами в охранники нанимаются, потому как больше ничем на жизнь заработать не могут... Тут уж, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж. Впрячься было легко, а вот вытянуть... А слово свое я привык выполнять.

– Почему вы приехали именно к нам? – спросил я фирмача – все пытался оттянуть момент окончательного приема решения.

– О вас, Сергей Сергеевич, и вашей продукции по всему Зарайскому району говорят только хорошее. В Москве заказ размещать себе дороже обойдется: цены, перевозка, опять же качество не всегда такое, какое хотелось бы. А вы местный, под боком, и цены у вас божеские, и делаете на совесть. Ну и потом, мне вас сам Николай Витальевич Саморядов настоятельно рекомендовал. А я к его словам прислушиваюсь.

Саморядов был известным московским предпринимателем, в прошлом году мои мужички для его загородного особняка всю столярку поставили. Потом Николай Витальевич, несмотря на свою суперзанятость, лично приезжал в Затопино, чтобы поблагодарить меня за отличную работу. Он еще искренне удивлялся, что мои с виду неказистые мужички не хуже финнов или немцев все сработали. Да и дешевле раза в два, а то и в три... Как ни крути, но из уст настоящего московского миллионера такое выслушать было оч-чень приятно. Значит, не зря я столько времени своим втолковывал: на чем мы можем выплыть при нашей бедности? На качестве и точь-в-точь выдержанных сроках. И вот теперь Саморядов снова выгодный заказ нам, можно сказать, подкидывает, помнит хорошее. Молодец мужик, спасибо ему на этом! Ну как тут откажешь?..