Текст книги "Плохая карма (СИ)"

Автор книги: Андрей Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Перед тем, как подняться вверх по металлическим скобам, грубо взял его за кисть, рывком подтянул к себе и пристегнул наручниками к скобе из ржавой арматуры.

– Ты чего? – то ли возмутился, то ли удивился он.

– Сиди тут. Барахло стереги. Я тебе потом все объясню, – ответил я сверху и скинул вниз баклажку с минералкой. Плотно закрыв за собой люк, снял автомат с предохранителя, проверил патрон в патроннике и осторожно двинулся к городу.

Не торопясь, постоянно оглядываясь прошел по длинному железнодорожному мосту и добрался до старого элеватора советской постройки. Вот нифига не порадовался поломанной лестнице на самую крышу. Кому она мешала?

Достал из рюкзака громаднейший бинокль, в том мире, после покупки в него луну разглядывал, американцев там не увидел, враки все. Нацелился из него на город внизу. Город, был ужасен в любом мире, провинциальное, скучное, средне-волжское, пыльное… и дальше по сценарию, но тут он как то прикольнее что ли… Перезагрузка совсем недавно прошла, но кое-где уже видны столбы черного дыма.

Та часть города, которую я смог разглядеть в бинокль, была окраиной, тихой и унылой. Но тут, жизнь начала граничить со смертью. Заставляла шевелиться сонных граждан и шевелить не только мозгами, но и ногами. Женщина в длинной юбке догнала убегающего от нее мужчину, сбила его с ног, запрыгнула ему на спину и видимо начала грызть ему шею. В нескольких метрах от них, стоял молодой парень, весь видимо в крови, и безучастно смотре в сторону. Поедание мужика длилось не долго. Откуда то сзади появилась фигура бегуна, они всегда первые в городе, и уходят последними, как гиены, и быстро, со спины начала вгрызаться в спину женщины. Но, делал все это без надлежащей спешки, видимо уже перекусил по дороге. Окровавленный парень, стоящий рядом, даже не шелохнулся.

Разбивается окно на седьмом этаже девяти этажного дома, из окна на проезжую часть вылетает, выкинутый кем то совсем еще маленький ребенок, одетый во что то розовое. Следом за ним выпрыгивает, видимо выкинувший его мужчина. Что он увидел такого, что было страшнее, столь ужасной смерти?

За несколько часов просмотра «ужасов нашего городка», я много чего видел невероятного.

Но привлекло мое внимание не пожирание граждан, и не массовое схождение с ума. Ближе к вечеру, уже практически в сумерках, вдоль улицы, прижимаясь ближе к стенам здания, крался отряд вооруженных людей. По видимому, они старались одеться по военному, в камуфляж, но вышло это не у всех. Вооружены автоматами были все. Куда идут? И кто такие? Кто-кто? Кому еще здесь быть как не обитателям либо «Базы» либо «Города». В одной Шкаф, во второй Карел. И у всех ко мне вопросы.

Часть города за которым я наблюдал, были старинные, дореволюционные здания и дороги, улочки да закаулочки. Не гармонично, как прыщи на гладкой и упругой женской заднице торчали высотные здания. Со временем это захолустье станет элитным кварталом, наверняка. Но пока…

Так как улицы были кривыми, я точно не мог сказать откуда появилась вторая группа. Одеты были так же, стиль в современном мире наверное очень модный, «а ля-дерзкий бомж», но я бы так одеваться не стал. Вооружены они были так же и примерно тем же.

Заметили друг друга, и вместо дружеских и братских объятий, все припали на одно колено, не забывая целится друг в друга. Через некоторое время, включили заднюю скорость и как раки, пятясь назад, скрылись с линии возможной перестрелки.

Не убили друг друга, и то хорошо. Хотя, хорошо ли?

Таращится в бинокль, ночью, в темноте, не было никакого смысла и я заснул, под звуки редких выстрелов из темного, старого города, освещаемый огнями пожарищ, свернувшись калачиком как щенок, прямо там, на крыше элеватора. Выспался хорошо, без сновидений.

Спустившись по утру к реке, я оную не обнаружил. Тоненький ручеек, грязный, вонючий, как то хитро извивался среди коряг, камней и ржавого чего-то. Именно из него я и набрал воды. Ну, во всяком случае, оно было жидкое. Нарекаю тебя – водой!

Да я вообще, в свое первое пришествие в Стикс, воду из болота пил, вместе с головастиками. Даже погоняло получил, Водяной.

Организм любого человека, ставшим иммунным, работал на пике энергетического выброса. Отсюда и выносливость, и дикая сила и регенерация тканей. Говорят, можно даже руки или ноги заново отрастить. Врут, конечно. Вообщем, Серый, будет рад такой жидкости. Если он еще конечно человек.

Глава 16

Открыв, не без труда, кстати, люк колодца, я понял, что старые привычки, никуда не пропадают со временем и даже перемещением в пространстве. В сложной и необычной ситуации, когда требуется мгновенная реакция, я впадаю в ступор. Я просто уставился на ствол автомата, который в свою очередь, уставился в мой лучезарный и светлый лик, с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью.

Оставить матерого спецназовца, пусть даже прикованного браслетом к металлической скобе, рядом с ним, баулы с оружием… Это только я могу до такого догадаться.

Какое то время мы оба, в тишине, с интересом смотрели друг на друга. Я на ствол, ствол на меня. Через несколько секунд, я вспомнил, как дышать и сглотнул слюну в пересохшем горле. Отвел взгляд от ствола и увидел налитые кровью, совершенно бешенные глаза.

– Я, те водички принес, – промямлил я. И оцепеневшей рукой скинул внутрь колодца полулитровую баклажку из под лимонада, найденную там же на берегу, с «чистой родниковой водой».

Серега, (мое почтение), не кинулся к ней сразу, а через несколько секунд, в одной руке все так же держа автомат, нацеленный на меня, второй рукой, потянулся, очень медленно, не сбивая прицел с меня, к баклажке, лежащей на земле. Поднял ее, зубами открутил пластиковую пробку, когда то бывшую белой, и только потом, зажмурив глаза от удовольствия, в несколько глубоких глотков, выпил все содержимое. Ствол, он наконец то опустил вниз.

Расселись с ним, по турецки на баулах с оружием, вокруг открытого колодца, друг напротив друга. В открытый колодец, если что, спрыгнуть можно, оттуда отстреливаться от набегающих гостей. По словам Сергея, после того, как он снял браслет и расчехлил автомат из баула, вылез наружу. А тут, такие уроды рядом ходят… Стрелять и поднимать шум не стал, и правильно сделал, а просто вернулся назад, закрыл за собой люк и с нетерпением стал ждать меня. Мысли о моей мучительной и долгой смерти, помогали ему бороться с головной болью и невероятной жаждой.

– Глотни, – протянул ему флягу с живчиком. Но не больше трех раз. Это не жажда у тебя.

По его выпученным глазам, понял, что нектар ему не зашел как то…

– Не вздумай выплевывать. Ты его и раньше пил. Я его с хорошим коньяком бодяжил. А этот почти не разбавленный. Я тебя им с бодуна угощал. (Ну и просто так… постебаться, и в последнее время приготовить надо было к загрузке. А вдруг поможет? Вроде помогло), – подумал я про себя.

– Как это называется, – осипшим голосом спросил он.

– Живчик. Или живец. Или еще как ни будь придумай, он не обидится. Я его здесь с водкой бодяжу.

– Из чего его делают то?

– Я те потом расскажу. Даже покажу. А сейчас слушай меня внимательно. Что не понятно, переспроси лучше сто раз. Ошибки, здесь дорого стоят.

***

Уже под вечер он сидел на голой земле, свесив голову и широко расставив ноги.

– И назад никак? – без особой надежды в голосе поинтересовался он.

Я молча и печально отрицательно покачал головой.

– А если бы смог, захотел? – на этот раз я поинтересовался. Другой ты, первый, оригинал, очнулся с пол дня как в колодце, один. И ничего не понимая, думая, зачем и почему его так по дурацки разыграли, пошел сдаваться ментам. Ну, или свалил в Англию, откуда выдачи нет, – усмехнулся я.

Тебя посодют, всерьез и надолго. Все это время, я буду шастать взад – назад, и таскать твоей семье, все, что добудешь. А именно – золото. Я Валентинычу – золото, он мне – резанную бумагу, я ее твоей жене. А там и ты выйдешь, на свободу с чистой совестью.

Сергей помолчал, мотнул головой: «А Валентиныч в теме всего?». Я усмехнулся. «Были попытки выведать… мною они пресекались на корню. Ни к чему ему все это. И так языком где ни будь растреплет».

Тот согласно покивал головой. «Это да…»

Почему считается, что богатые люди умные? Хитрые, да. Подлые, да. Расчетливые, да. Но ум и мудрость, это не всегда про них. Не всегда.

Тот как то искоса посмотрел на меня. Дерзко, с недоверием. Я интерпретировал этот взгляд по своему.

– Ну не веришь мне… Возьму тебя обратно с собой. Только через двадцать восемь дней ровно. Вот так вот здесь. Скорее всего, будешь мычащим идиотом, или сдохнеш. Не проверял. Не знаю, – отрезал я.

Тот, словно не слыша меня, продолжал смотреть на меня своим странным взглядом.

– Сколько раз, говоришь ты меня убивал? – поинтересовался он вкрадчивым тоном.

Я посмотрел в сторону, разражено сплюнул. Задница от многочасового сидения на мешке с железками, затекла. Я медленно поднялся, не глядя на Сергея, распрямил ноги и помахал ими по очереди. Через открытый настеж люк колодца, шагнул вперед и положил правую руку ему, сидящему на земле на плечо.

– Да, кстати… Для тебя, и все вокруг, зовут меня – Пустой. А тебя, по праву первооткрывателя и твоего "крестного", (я выдержал МХАТовскую паузу), я нарекаю – Сивый!

– Почему Сивый?

– Потому что ты Сивый!

***

Сивый, уже третий раз просил у меня флягу с живчиком. Я на словах объяснил ему, откуда берется споран, и вкус живчика от этого лучше, конечно не стал.

Меня аж передергивало, когда я смотрел на него во время глотка. Тот скривился, затем зажмурился, затем распахнул и выпучил глаза, скривил губы, застонал, покраснел, раздул щеки, опять выпучил глаза, опять застонал, мелко затрясся всем телом… все, кажись проглотил.

Я, неизменно с отвращением смотрел на все это действо. Мне оно напоминало, выдавливание прыща на носу перед зеркалом.

– Ты знаешь, что такое "Живчик" по Украински? Как это переводится? – спросил я.

– Как?

– Не как, а як?

– Ммм… – вопросительно промычал он.

– Сперматозоид, – ответил я, на немой вопрос.

Успел кувырком уйти в сторону. Блевал Сивый, дальше, чем видел.

Глава 17

Три огнемета «Шмель» и два новеньких автомата АК еще в заводской смазке болтались на Сивом. У меня в руках, пулемет ПКМ, уже видавший виды, еще советский, и запас патронов на спине.

Стикс, конечно дает заряд бодрости и прибавляет физических сил, да еще ого-го как, но все таки… Если бы еще постоянно не оборачиваться и не прислушиваться. Так точно параноиком станешь, или уже им давно стал?

Сивый пер как танк, без отдыха, не показывая усталости, а может и правда пока еще не устал? Поскольку я шел в впереди и показывал дорогу, да и вообще, кто тут главный? Притормаживать, сбавлять темп, устраивать привал, было как то в западло… не по пацански… Я шел вперед, проклиная себя за глупую гордыню, но тем не менее…

Тот, молчал всю дорогу, и о чем то размышлял. Все таки интересно, о чем он думает… Тему я ему накинул достойную, есть над чем подумать. Осторожнее только все надо. Деликатнее, что ли…

В ворота стаба я постучал ногой. Сверху, через бойницы на нас с удивлением смотрели стволы автоматов. Ворота сохраняли гордое молчание.

– Сова открывай, медведь пришел, – выдал я усталым голосом.

Пройдя несколько шагов за закрывшимися за нами воротами, я скинул поклажу на землю, точнее на грязные бетонные плиты. За моим жестом доброй воли, последовал Сивый. Человек восемь автоматчиков стояли полукругом, рядом с нами, плюс стрелки на стене. Лица у всех были не знакомые, во всяком случае, я никого не признал. Обратился ко всем сразу: «Я Пустой, к Шкафу».

И на стенах, и рядом, одеты были кто во что горазд, камуфляж, тренировочные костюмы, берцы, сланцы… Рожи у кого выбриты, у кого нет. И все какие то грязные, чуханные… Каков поп, такой и приход. При Кареле, такого не было.

Один, после не долгого совещания, кивнул мне и Сивому головой по очереди, мол, двигай за мной. Даже не осмотрели нас, обормоты. Мы походу пути крутили головами, разглядывая окрестности. Кругом мусор, как в цыганском таборе, грязь, только грфити на стенах не хватает и костров в бочках. Бомжатник. Но и народу в стабе не видно, скорее всего, Шкаф всех под замком в казарме держит. Начал боятся населения или просто крыша и дальше отъехала?

Бумажки и тряпки с земли, начали исчезать по приближению к «аудиенции верховного вождя». В дом меня на этот раз не пустили. Шкаф стоял у входа, одетый как турист или отдыхающий на тур базе, шорты, майка – "алкашка" и сланцы. Рядом с ним терлись несколько особ приближенных, но те уже были в камуфляже. Меня больше всего поразило, что Шкаф курил сигареты, раньше, я за ним такого не замечал. Остановились в полутора метрах от входа, как вызванные на допрос. Сейчас и определится главное, будем мы жить, или нет. Человек с поехавшей крышей, с завышенным чувством собственного величия, весь на комплексах неполноценности… как его можно просчитать? В конце концов, все принесенное нами оружие, я приношу ему в дар, и могу еще принести, много. Точнее, мы в вдвоем можем. Нам всего лишь, пожить тут, недельки с две, а потом мы свалим. Оба.

Примерно, все это, я и высказал Шкафу. Угодливая и слегка придурковатая улыбка просто не сходила с моего лица.

Сивый, посмотрел на меня, потом на толстяка, поморщился и отвернулся в сторону, вообще повернулся от меня и Шкафа в пол оборота и стал напряженно что то разглядывать на «Базе». Весь мой разговор, казалось его совершенно не интересовал.

К Шкафу, который все это время стоял на ступеньках, возле входа в дом с двумя «камуфляжами», быстро подошел какой то тип и по всей видимости доложил о привалившем на них счастье, в виде моих даров. Я догадался об этом по обрывкам разговора, который расслышал. Тот, постарался скрыть довольную улыбку, почесал рукой живот, который заметно вырос, подтянул длинные шорты и спустился вниз по ступенькам. Не глядя на меня и не протягивая мне руки, встал сбоку от меня и Сивого.

Еще раз подтянул штаны и обращаясь к Сивому, снисходительно но властно пробубнил:

– Я Шкаф, – наконец то представился он ему.

– Мне похуй.

Сивый, даже головы не повернул в его сторону. Он продолжал что то внимательно, щуря глаза и морща лоб, рассматривать на территории стаба.

У Шкафа бы отпала челюсть, но этому мешало несколько появившихся подбородков. Он просто молча стоял, сложив руки на животе и изумленно уставившись на вновь прибывшего. Так с ним уже не говорили уже очень долго, с тех самых пор, когда он был никем, всеобщим посмешищем, забитым и униженным.

Сивый, наконец то повернулся и посмотрел на Шкафа. Мне показалось, что он прыснет от смеха, но вроде показалось. Шкаф, явно не понимал, что ему сейчас сделать, его унизили на глазах его приближенных, они все слышали и видели.

ТАК НЕЛЬЗЯ! Никому нельзя! Но его мозг слишком долго собирал, обрабатывал и систематизировал информацию.

– Ну ты расплачься еще, – сказал Сивый, глядя на растерянное лицо предводителя, усмехнулся и пошагал куда то прочь.

Мы все замерли в Гоголевской немой сцене. Значит, объяснять свое внезапное исчезновение мне сейчас не надо? Потом что ни будь совру, да? А я так готовился…

Глава 18

Так и хочется сказать – смеркалось! И поэтически, манерно, с ленцой, взмахнуть кудрями задумчиво глядя в даль. Но никакой я не поэт, и голова у меня бритая, а не кудрявая. Но смеркалось, это правда.

Не знаю, точно почему, уж не ради драматических эффектов, Шкаф вообще был этому чужд, (он и слов таких не знал), вокруг арены для гладиаторских боев, навтыкали по окружности – факелы. В сумерках, и учитывая местонахождение и всеобщее состояние, все это выглядело зловеще и завораживающе одновременно.

Арена, я ее сам делал, вот этими вот руками… Взял строительную рулетку, воткнул один край в землю и ногой потом, прорисовал на земле ровный круг. Обложил после периметр круга полиэтиленовыми пакетами с песком и глиной, которые сам же натаскал из болота, пожалуйста – пользуйтесь! И подумать не мог, что со временем это место приобретет такой сакральный оттенок.

В зловещем свете факелов, посредине арены – стоял Сивый. Стоял на месте, спокойно, чуть расслабленно. Мне вспомнилась наша первая встреча с ним, при пером же взгляде на него, сразу захотелось втянуть живот, встать по постройке смирно и одернуть китель.

Обычно, толпа гопников, по другому и не назовешь их, населяющая стаб под названием «База», приходила к арене, на традиционное избиение новичка, как на шоу. Стояли впритирку с импровизированной оградой, иногда вываливаясь через нее. Отпускали обидные и унизительные колкости. Кто ни будь, обязательно отвешивал леща или пинка новенькому, словом, было весело. Новичек в стабе должен принять бой! Таков закон!

(Какой еще закон? Это же я придумал!)

Но не сегодня. Словно очертя зону отчуждения, толпа находилась в метре от ограждения из мешков с песком. Тихо, в пол голоса, иногда переговаривались друг с другом. Причина этой дисциплине – стояла посреди арены. Руки висят вдоль туловища, мышцы шеи не напряжены, глаза чуть прикрыты. Легкий ветер тормошит светлые волосы на голове, казалось бы пасторальная картина. Но только от него, вместо спокойствия Будды, исходила опасность, агрессия и ощущение смерти. И это чувствовали абсолютно все. Он не принимал угрожающие позы танца маори "хака", не корчил рожи, просто каждый человек понимал где то на уровне подсознания, что отсюда надо бежать, или прикинуться ветошью и быть не заметным. В стаде овец, возомнивших о себе, невесть что, появился матерый волк.

Шкаф, появился в окружении придворной свиты. По такому торжественному поводу, сменил шорты на пиксельные штаны и берцы. Майку снял, но лучше бы он этого не делал. И так был бесформенным увальнем, а теперь еще и жирком заплыл. Живот в складочку и почти женская грудь, и все это благолепие тряслось и колыхалось при каждом движении.

Переступив барьер, тот сразу же кинулся в бой. То, что он хочет убить или сильно и прилюдно покалечить дерзкого выскочку, я нисколько не сомневался.

Сивый, моментально собрался, руки приняли боксерскую стойку, качнулся влево, потом вправо, ступни ног при этом, все время оставались на одном месте. Ушел наклоном от жирной туши вбок. Туша по инерции пролетела дальше, при этом споткнулась об оставшиеся на месте ноги Сивого и феерически, с каким то кваканьем навернулась мордой в барьер.

Только после этого, Сивый, оторвал подошву одной ступни от земли, и циркулем прочертив по полу, повернулся лицом к Шкафу. Руки, по прежнему спокойно висят вдоль туловища, но по всему было понятно, что все, шутки кончились.

У меня был билет в первый ряд шоу, я даже слышал дыхание обоих, видел пот на их лицах, ощущал их запах. Согнув правую руку в локте, я попытался согнать со спины назойливое насекомое, ползущее по середине спины. Оказалось, что это струйка пота.

Во время падения Шкафа всей массой тела вниз лицом на барьер, в толпе несколько человек, видимо по инерции всеобщего дебелизма, попытались хихикнуть, но вовремя остановились.

Поднялся на ноги Шкаф уже с другим лицом, абсолютно дикие и невменяемые глаза, перекошенный рот, красное от повышенного давления лицо. Толпа отшатнулась! Таким его еще никто и никогда не видел. Он вновь бросился на своего визави широко раскинув руки. Тот, мгновенно отступил на шаг назад, нагнулся вправо, резко ударил кулаком руки в печень. Затем на противоходе, прижал голову Шкафа к свой шее и плечу одновременно зашел ему за спину, одновременно придерживая его ладонью за затылок. Совершив полный круг, резко поднял свою руку вертикально вверх. Шкаф, удерживаемый за шею, по инерции пробежал дальше по земле, затем, задранными силой инерции ногами по воздуху и грохнулся вниз, на всю свою широкую и жирную спину.

От падения у него сбилось дыхание и он открывал беззвучно рот как рыба. Звук падения, был непередаваем. Сивый, несколько раз кулаком руки ударил его по лицу. Тот, даже и не думал защищаться.

Такие приемчики, я видел только в кино с разжиревшим и вышедшим в тираж Сигалом. До боя, мне так и не удалось поговорить с Сивым, то меня отвлекали, то он шарахался где то… Но я понял его замысел, прилюдно, максимально унизить Шкафа! Я надеюсь он его сейчас не обоссыт? Нам так и так не жить… чего теряться то…

Новые, и видимо очень модные пиксельные брюки испачкались и приобрели потасканный вид. Нос поломан, лицо в крови, она стекает по волосатой груди на складки живота, оставляя за собой грязный след из пота и пыли.

Через некоторое время, Шкаф хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Приложился об землю позвоночником, затылком и копчиком одновременно. Были бы мозги, точно бы вылетели. На лице, ни следа от бывшей свирепости не осталось. Просто лицо жиртреса, которому больно, страшно… и вообще ничего не понятно. Его, великого и ужасного, прилюдно унизили второй раз за несколько часов. Передо мною снова стоял, тот самый Шкаф, впервые попавший в Стикс, с бабушкой и мамой дома, в школе девочки не дают, а мальчики обижают… Казалось, он сейчас заплачет. С ним снова никто не водится...

С диким ревом, вытянув руки по направлению горла, тот ринулся в бой снова. Сивый, не стал опять танцевать буги-вуги, а сделав полушаг, зашел за спину мчавшемуся как локомотив вперед Шкафу, каким то неуловимым для глаз движением, оттолкнувшись от выпяченного зада Шкафа одной ногой, другой ногой ударил коленом по затылку бегущего, и завернул потом же эту ногу, вокруг шеи бегущего. Впрочем, он уже никуда не бежал. Одна нога Сивого обвилась вокруг шеи Шкафа, зацепилась носком ботинка за вторую ногу. Тот еще помогал себе рукой, схватившись за свою лодыжку и сгибая ногу в колене, перекрывая воздух жирдяю. Второй рукой, он как то лениво отбивался от хаотичных движений рук Шкафа, безуспешно пытающегося снять удушающий захват со своей шеи.

Дрыганье тела на земле становилось все медленнее, тише и тише. Я боковым зрением заметил, как некоторые из особ приближенных потянулись осторожно к огнестрельному оружию.

Сивый, резко и брезгливо снял захват, поднялся, отряхнулся и не обращая никакого внимания на хрипящего и кашляющего Шкафа, перешагнул через ограждение из мешков с песком, через расступающеюся толпу, направился к казарме. Чистая форма, не складочки, как ему это удается? По дороге, выхватил у кого то баклажку с живчиком. А такое сокровище в стабе, могло быть только у офицеров. Взять чужой живчик без спроса, это как в другом мире, во время прогулки по центральной площади города, забрать у мужа его жену, и тут же задрав ей юбку, прилюдно трахнуть ее на глазах у мужа и толпы зевак. Что то не видел я в нашем стабе куколдов… Нажил Сивый себе еще одного кровника.

Все это я думал, семеня за Сивым в казарму. С Арены, Шкафа поднимали несколько деланно, оказывая ему какие то через чур вычурные знаки внимания, притворно ахая и охая.

Зашли в казарму вместе, практически плечом к плечу. В ней никого еще не было, по случаю показательной казни новичка, дерзко нагрубившему самому Шкафу, всех грузчиков-носильщиков, отправили на шоу. А они и рады. Через зарешеченные окна проникал тусклый свет, обрисовывая бардак внутри. Сивый поморщился, в казарме, должна быть чистота как в операционной.

Скинул, какие-то вещи с нижней шконки двух ярусной самодельной, деревянной кровати. Затем, передвинул ее, и поставил напротив входа в казарму. Не снимая обуви, не раздеваясь, улегся в постель поверх одеяла, закинув руки за голову. Я, взгромоздился на второй этаж. Чужие шмотки, так же скинул вниз.

Сивый, молча рассматривал каждого входящего в казарму. Кто то опускал глаза, кто то глупо и виновато улыбался, а кое кто, стараясь не смотреть на новенького, кривил скулу и быстро проходил внутрь. Кто то укладывался спать на свою шконку, кто то рассаживался за длинный обеденный стол. Но все говорили в пол голоса. И не подошел к нам никто из обитателей казармы. Пока не подошел.

Местного Василия Алибабаевича с вопросом: «ти зашем мои фещи на пол скинул? Эээ…?», я то же не заметил.

Если мы переживем эту ночь, то все будет хорошо. Но не сразу. И не у всех.

***

Нас утро встречает прохладой… Но только не здесь. Всегда одно и то же время года, всегда одна и та же температура. Примерно раз в неделю дождь. Сильный, как в тропиках. Обитатели Стикса всегда этому рады, твари не любят влагу, есть шанс не быть съеденным. Какое то время.

Металлическую дверь в казарму нам открыли, приходил и привозил с собой дребезжащую тележку с местными деликатесами повар с кухни. Затем, живчик разливали. Как всегда разбавленный безбожно. Дверь, после этого, так и не закрыли, видимо оставили для глотка свежего воздуха. Знали, что все равно по стабу, как овцы разбредаться не будем. Нам, простым смертным работягам, смотреть тут не на что.

Не то что бы меня как то напрягать стал Сивый… а как то, в непонятках я был… Он словно стал меня избегать. Пропадал где то целыми днями один, его передвижения по стабу, всеми как то игнорировалось, словно заработал себе пропуск на свободный проход, куда угодно. Его никто не смел ни окрикнуть, ни остановить. Попробуй, тормозни машину для убийства. На все мои вопросы он отвечал как то однозначно. Всем видом давая мне понять, что я здесь не в тему. Никаких задушевных разговоров, как раньше. Чего это он?

Со временем, надо сказать, очень быстро, он сколотил свою группу, человек пятнадцать, которые слушались его беспрекословно. Ходили за ним по казарме, как телки на привязи. Свои нары, они перетянули ближе к нашим. Вся казарма, разделилась на две половины. Конфликтов пока не было. Пока.

Ко мне, у всех отношения были уважительно-холодные. Ну еще бы, приятель Шкафа, друг Сивого, соратник Карела. Целый стаб в одиночку захватил. Да и вообще… мутный он какой то… Не зря ему погняло дали – Пустой.

На выезд в город, нас, то есть меня Сивого не взяли. Вот так вот. Остались вдвоем в казарме. Как это все воспринимать, я понять не мог. Сивый, меня просто пугал своим молчанием и однозначными ответами. Он меня виноватым, что ли считает за что то? Совершенно не понятное поведение. Может еще не акклиматизировался под Стикс. Хотя давно пора бы уж…

Под вечер все вернулись. Ну как все… Вся команда Сивого, за исключением двух человек, была уничтожена. Бывает…

Вот что Шкаф задумал… Наверняка это не он, своими извилинами дошел до этого. Где у него там мозг? Здоровый и дикий лось. Гора мускул вперемешку с жиром. Интересно, кто все это ему напел?

Двое оставшихся в живых, выглядели напугано, виновато улыбались и прятали глаза. Вели себя с Сивым, как он себя вел со мной. То есть всячески избегали разговора с ним. Но он впрочем и не настаивал на задушевной беседе. Он все понял.

Остальная часть казармы, приосанилась, в глаза смотрела более дерзко и разговаривала более громче обычного. Сивый, сел на свою шконку в позе лотоса и смотрел куда то в никуда. Йог хренов, он меня начинал просто бесить своим непонятным игнором.

Ближе к полуночи в казарму привели чуть живых женщин. Офицеры с ними уже отдохнули, настало время рабочего быдла. Я лежал на своем месте, прямо над Сивым. По характерным звукам и женским крикам боли, и так все было понятно, что там происходило, не чего мне смотреть на это. Под утро, я забылся в болезном сне. Как выносили тела женщин, я даже не видел.

Утром, я спустился вниз со своей кровати, Сивый, все так же сидел на месте, все в той же позе. Он вообще ложился этой ночью? Получив свою дозу до безобразия разбавленного живчика и вкусной и до отвращения питательной гречневой каши с тушенкой, мы молча с ним ковырялись в тарелках, сидя друг напротив друга. А раньше, он всегда садился рядом.

За длинным, деревянным столом, грубо сколоченным из досок, межу нами и остальными обитателями казармы, словно пропасть образовалась. Все сидели в стороне от нас, словно мы были прокаженными.

Да, не ожидал я такого. Ну что же он молчит? Надо же что то делать! Но Сивый молча ковырялся в своей тарелке, погруженный в свои мысли. Не такого я от него ждал и не для такого я его сюда притащил.

Один, из самых борзых, с самой наглой рожей, который нарочито громко и глупо без повода смеялся, встал из за стола, прошел у меня за спиной и явно вытирая об меня свою жирную и грязную руку, яко бы дружески похлопал меня по плечу, нагнулся к уху, и так что бы все слышали, сказал: «Приятного аппетита!». После чего громко рыгнул. Как они это делают? Тренируются что ли? За столом раздались дебильноватые смешки. Вскочили с Сивым синхронно. Били его долго и основательно. В основном ногами. Не показательно на публику, а вымещали на нем всю свою злость, обиду и ярость. Никто не подорвался нас разнимать. Репутация отморозков шла впереди нас.

Под утро тело издохло. Не помог даже живчик.

Через неделю, я молча, никого не ставя в известность о своих планах, вышел из Стаба. С Сивым разговаривать бесполезно, максимум головой кивнет. Но все таки, чего это с ним? Разбирайся сам, как жить дальше. Охрана при воротах меня пропустила молча, не возражала и вопросов не задавала. Как буд то – самое обычное дело. Мол, каждый день кто нибудь шляется туда – сюда. Прощаться с Шкафом я то же стал. За все это время видел его несколько раз мельком, оба делали вид, что не заметили друг друга. Оружие просить то же не стал. Понятно какой будет ответ. Ну да ничего, я знаю местечко, где можно разжиться «Сайгой». Потом аккуратно в город и с золотом на горбе, в колодец.

***

Не то, что бы желания не было, а просто ноги сами не шли. Пулемет в руках, автомат за спиной, один огнемет «Шмель» и полный рюкзак патронов. Хватит пока и так. За глаза хватит! Возле стены стаба я даже притормаживать стал. Может зря я сюда вообще лезу? «Сова открывай, медведь пришел!» – буркнул я в ворота.

Через некоторое время, металлическая створка открылась. Все те же рожи в камуфляже. Но глупых вопросов из цикла, к кому, чего… и так далее, не задавали. С облегчением хотел скинуть барахло на пол, но кто то угодливо помог мне расстегнуть лямки, чем не мало меня удивил. Так же молча, один из охранников пошел впереди меня, сопровождая меня и показывая дорогу. А то я ее не знаю?! Хотел у него спросить про Шкафа, но осекся. На территории стаба, человек десять грузчиков-носильщиков, делали зарядку, а именно, одетые в разноцветные труселя, подпрыгивали на месте и хлопали ладонями над головой. Еще какая то группа, трусцой бегала друг за другом. "Трудовые резервы" – бегут!

Мусора, бумажек и окурков нет. Все подметено. Кое где, посыпаны песочком новые дорожки. По лицам «спортсменов» было видно, что они дико устали, вспотели и вообще им все надоело. Но возле каждой группы, стояли «камуфляжи» и бдительно бдели за происходящим. Иногда командным голосом отдавали приказы из цикла: «ресче, выше, сильнее» и так далее. У меня просто челюсть отпала… Да не может быть?! Что уже?