Текст книги "Око Баала (СИ)"

Автор книги: Андрей Шитик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Город, через который мы ехали, смотрел на нас подслеповато выбитыми окнами, скалился гнилыми зубами покосившихся полуразвалившихся заборов, в общем производил очень тяжелое впечатление. В центре тоже развалин хватало, но там была жизнь, ходили люди, и ездил транспорт, а здесь только руины и песок. Мы миновали огромный комплекс зданий, некогда белый и красивый, а сейчас закопченный и полуразрушенный. Покосившийся расстрелянный указатель сообщал, что в этом здании находился королевский оперный театр Маската – туристическая достопримечательность. У меня создалось впечатление, что этот оперный театр кто-то упорно пытался взорвать, но, то ли не смог, то ли взрывчатки не хватило, так что бросил дело на полпути.

Через полчаса мы миновали международный аэропорт Омана. На взлетно-посадочной полосе рядами стояли сотни брошенных и разграбленных пассажирских авиалайнеров с логотипами Oman Air. Я только вздохнул, глядя на белоснежных красавцев, некогда летавших во все уголки земли. Мне мама рассказывала, что раньше была возможность добраться из Тобольска до Москвы за три часа – сел в аэропорту на самолет, фьють и ты уже за две тысячи километров. Ныне воздушный океан для человечества был закрыт, и это тоже стало следствием войны Судного Дня. Ядерные удары так взбаламутили атмосферу, что сначала на Ближнем Востоке, а потом и во всем мире появились так называемые лифты. Это сложное природное явление, представляющее собой сочетание нисходящих холодных потоков воздуха из стратосферы и восходящих потоков воздуха от поверхности, которые образовывали настоящие воздушные воронки с безумными перепадами давления внутри. Летательные аппараты, попавшие в такую воронку, просто разрывало на части. Потеряв десятки летательных аппаратов и тысячи жизней, человечество просто поставило на прикол весь некогда огромный воздушный флот. В мое время летали только дроны и то не высоко, да еще немногочисленные камикадзе на индивидуальных летательных аппаратах.

Сразу после аэропорта шоссе вильнуло на запад и уперлось в блокпост, брат-близнец того блокпоста на котором мы провели веселую ночку в Салале. Пулеметный ствол из гнезда на крыше уставился точно на нас, и я почувствовал себя неуютно. Дорога была перегорожена откатным шлагбаумом. Разнообразия ради на этом блокпосте стояли не дятлы, а бойцы из ЧВК «Ворон». Мейсон и Марк отчего-то напряглись, а когда я спросил отчего, оказалось, что вороны с коронными что-то там не поделили давным-давно и теперь враждуют.

– Могут быть проблемы? – поинтересовался я.

– Да не должны, по идее, – неуверенно сказал Мейсон, – Но на всякий случай будь готов.

– Всегда готов! – присказкой пионеров ответил я, потянулся было за автоматом, но потом подумал, что это будет выглядеть слишком вызывающе и оставил его стоять в креплениях.

Из блокпоста развязной походкой вышел боец в брюках, камуфляжной майке и круглых очках-консервах и лениво взмахнул рукой, показывая на обочину – причаливай, мол. Мы свернули на обочину и остановились. Боец, жуя жвачку вразвалку подошел к машине. Мейсон опустил стекло, вытянул из кармана на двери пачку документов.

– Кто такие, куда едете? – невнятно из-за жвачки спросил ворон, – Опа, коронные! Ну и хуле вы здесь забыли, пижоны?

– Спасательная экспедиция в зону отчуждения, – индифферентно ответил сержант, – С комендатурой все согласовано, вот путевой лист.

– Спасательная экспедиция? – рассмеялся боец, обдавая нас ароматом чеснока и ментола, – На этих тарантасах? И в количестве семи рыл?! Придурки, вас самих потом спасать придется! Хотя, скатертью дорога – по вам точно плакать не будем!

И, посмеиваясь, пошел откатывать шлагбаум. Мейсон кинул документы на приборную панель, газанул и маленькая колонна покатила мимо блокпоста дальше на северо-запад. Я обратил внимание на большой щит, установленный на дороге. Надпись на нем гласила: «Внимание! Дальше начинается зона радиоактивного заражения местности!»

– Внимание, всем надеть респираторы! – услышал я в гарнитуре голос лейтенанта Грабовски, – Если конечно не хотите лечить потом лучевую болезнь!

Мы споро натянули респираторы со сменными фильтрами. Основную опасность в этой местности представляли облака радиоактивной пыли, которые ветер разносил по всему региону. В принципе респиратора для защиты от этой напасти хватало. Если, разумеется, не соваться в эпицентры ядерных взрывов – там вполне можно было заработать лучевую болезнь за пару-тройку часов даже будучи в герметичном скафандре. Не знаю для какой цели у нас в багажнике сложены противорадиационные костюмы, лично я в подобные места идти не соглашусь ни за какие коврижки.

С этого момента мне предстояло контролировать дорогу на предмет аномалий и возможных засад – это было обговорено заранее. Я уселся поудобнее и меньше чем за пять секунд вошел в транс. Однако рекорд! Я оглядел местность – все было чисто, никаких элетроприборов на десятки километров вокруг.

Через три часа я устал пялиться в никуда и придумал новую схему контроля дороги: входил в состояние сканера, осматривал все окрестности, после чего отдыхал минут пять-шесть и снова осматривался. Дорога шла вдоль побережья, погода стояла солнечная и ясная, местность просматривалась на несколько километров вперед. Вдоль дороги регулярно попадались руины – придорожные кафе, заправки и тому подобные объекты ныне брошенные. Их я проверял особенно тщательно, но пока что все было чисто, людей не было видно совсем, как и животных кстати. Я обратил внимание что вдоль моря совсем не было птиц – почему, интересно? Из-за радиации?

На первый взгляд поездка напоминала увеселительную – солнечно, тепло, море справа плещется и никого. Но это только если забыть про радиацию и про Шороха продолжающего бормотать что-то на своем тарабарском языке, в наушнике рации. Сегодня голос Ока мне показался вкрадчивым и благодушным – что это может означать? Помнится, во время атаки дезертиров Шорох шипел и плевался мне в ухо агрессивным и злым тоном.

Самое странное, что, когда я спросил своих спутников про Шорох, Мейсон сказал, что не слышит никаких эмоций в этом шуршании. Марк только головой покачал. Странны дела твои господи. Может быть, у меня крыша начинает подтекать?

Сегодня по плану мы должны были достигнуть первой точки назначения пропавшей экспедиции – те останавливались на ночевку в отеле Оушен в поселке Хаур-эль-Факкан что в бывших Объединенных Арабских Эмиратах. Дорога пролегала через прибрежный городок Кальба. Когда уже после обеда мы въехали в этот городишко я напрягся и принялся внимательно сканировать дома и магазины, стоящие вдоль улицы мертвого города – в этих руинах могла спрятаться целая армия! Шло время, мы медленно ехали по улице, но никаких признаков жизни не наблюдалось. Пару раз приходилось выходить из машин и убирать упавшие на дорогу столбы, деревья и прочий мусор. И на выезде из города нам передали привет невидимые обитатели города: на обочине стоял частокол заостренных арматурных прутьев, на которых скалили зубы высушенные до состояния мумий головы разной степени сохранности. Было их штук двадцать, и по большей части это были головы европейцев, хотя и пара черных затесалось.

Угроза была прямая и недвусмысленная. И после первого шока меня затрясло от ярости. Захотелось выйти из машины, вернуться в городок, найти этих затейников и убить. Убить медленной и мучительной смертью, чтоб они корчились от боли в моих ногах и умоляли меня добить себя. Кажется, я сказал это вслух, потому что Мейсон встревожено гаркнул:

– Успокойся, Рохо! Это бессмысленно, у нас другая задача! Блядь, Марк, держи этого психа!

Он ударил по тормозам и вцепился мне в руки, которые уже нашаривали ручку выхода из двери, сзади меня со знанием дела взял в борцовский захват Марк, придавив так, что я едва мог дышать.

Дикая ярость оставляла меня медленно и неохотно. Хриплое дыхание клекотало в пересохшем горле. Меня потрясывало, со лба бежали капли пота, ногти воткнулись в ладони до кровавых следов. Что со мной происходит? Вспышки разрушительного гнева это мой бич с детства, но такого со мной еще не было – я же собирался выпрыгнуть из машины на полном ходу и пытался ударить своих товарищей, которые не давали мне это сделать! Хорошо еще что в таком состоянии я не способен использовать свою Силу, иначе без трупов бы не обошлось!

– Я в норме, отпусти, – хрипло просипел я Марку, который все еще удерживал мою шею в захвате.

Марк хмыкнул недоверчиво, но захват медленно разжал. Мейсон, пристально глядя мне в глаза, спросил:

– Что это было, Андрей? Тебя накрыло? Ты можешь себя контролировать?

Я тяжело вздохнул и пощупал шею – вроде все цело.

– У меня и раньше были приступы ярости, но такой сильный и разрушительный в первый раз. Спасибо что не дали мне натворить глупостей. Я не знаю, что это было. Честно…

– Это было Око Баала, парень, – озабоченно сказал Мейсон, – Оно вытягивает из тебя все самое темное и страшное что в тебе есть. Отчего ты думаешь здесь все жрут алкоголь и наркотики? Они боятся. И не радиации боятся, не дезертиров и не крыс. Себя они боятся, того во что превращаются!

– Да ну, бред какой-то, – помотал я головой. – У меня и раньше были проблемы с самоконтролем, а тут еще головы эти… Это просто нервный срыв. Ладно, поехали, а то Грабовски сейчас на говно изойдет.

Лейтенант, уставший спрашивать по рации, что у нас случилось, уже шел к нашей машине. Все остальные пассажиры второй машины заняли позиции с оружием наизготовку.

– Все нормально, просто у нас Рохо давно никого не убивал и захотел пополнить счет скальпами тех весельчаков, что головы здесь собирают! – крикнул Мейсон в окно пикапа.

– Кончайте гребаный цирк, здесь вам не стендап! – раздраженно ответил Грабовски, – Нам не скальпы собирать надо, а найти экспедицию!

– Мы все в норме, готовы двигаться дальше! – уверил его Мейсон.

Лейтенант погрозил нам кулаком и двинулся обратно в машину. Мейсон медленно тронулся, миновал вторую машину, дождался, пока та пристроится следом за нами и мы покатили дальше. Я начал делать дыхательные упражнения Бао. Прав, черт побери, ой как прав был чертов вьетнамец! Мне нужен самоконтроль, без него я опасен сам для себя! Господи, дай мне сил не сорваться!

Глава 13

Проехав Кальбу с его «гостеприимными» обитателями мы выехали на шоссе, идущее по берегу на северо-запад. Слева показался еще один аэропорт, на этот раз военный – туши громадных транспортников лежали разбитые и сгоревшие на взлетно-посадочной полосе. От ангаров для техники остались обгорелые руины. На подъезде к аэропорту стояли два сгоревших танка российского производства, кажется, это были Т-90. Следы давнего боя были повсюду – сгоревшая техника, остатки проволочных противопехотных заграждений, развалившиеся доты. Славно помахались когда-то местные горячие хлопцы! Интересно, кто с кем здесь воевал?

– Здесь иранцы десант высадили в начале войны Судного Дня, – сказал Мейсон, заметив мой интерес, – За девять дней захватили все Объединенные Арабские Эмираты. Арабы воевать совсем разучились, сдавались целыми дивизиями и только некоторые оказали сопротивление. Вот здесь как раз и были некоторые…

– Не сильно им это помогло, – сказал вдруг Марк, – Эту базу персы взяли за полдня. А потом тех, кто остался жив, раненых и тех, кто сдался – всех отвели в пустыню и расстреляли.

– Иранцы тоже недолго радовались – до первого ядерного удара от Израиля, – пожал плечами Мейсон, – Я читал про эту чертову войну – все началось внезапно, люди как будто с ума сошли и разом вцепились друг в друга. Это было как массовое помешательство, всплеск ненависти, национализма, ксенофобии – все разом. Никаких рациональных предпосылок для войны не было.

Я вспомнил недавний всплеск ярости и поежился. Могу себе представить, как здесь было жарко в те дни, если люди так же горячо ненавидели друг друга. Прав, ой как прав был Мигель – Ближний Восток это очень плохое место! Только выбора у меня нет, чтоб остаться в живых приходится раз за разом совать голову в петлю в надежде что пронесет.

В Хаур-эль-Факкан мы въехали под вечер – на улице уже начинало темнеть. Очередной мертвый город встретил нас мрачными темными окнами, в которых свистел ветер. Здесь нам начали попадаться свидетельства былых боев – на улицах стояла разбитая техника, некоторые дома были расстреляны, на перекрестках когда-то были сооружены доты и огневые точки, ныне разрушенные.

Шум двигателей наших автомобилей далеко разносился по пустым улицам. Я находился в режиме сканера постоянно, но ничего не видел. Но это вовсе не означало, что в городе никого нет – те головы на пиках сами собой не появились. Это просто означало, что местные песчаные крысы не пользуются электроприборами только и всего. Чтоб головы рубить электричество не нужно. Я поймал себя на том, что думаю, о местных как о крысах и готов убивать как только увижу и осклабился – вот уж действительно, пока сам не увидишь, не поймешь!

Отель Оушен находился на северной окраине города и стоял прямо на великолепном песчаном пляже белого песка. Думаю, что до войны здесь отбоя не было от туристов – вода в большом заливе была прозрачная, нежно-голубого цвета. И только затонувший прямо у кромки пляжа фрегат, наполовину торчащий над водой страшный, обгоревший памятник прошедшей войне, напоминал о том, что здесь все давно мертво и отравлено невидимой смертью.

Мейсон остановил машину, не доехав до отеля метров триста. Свернул во двор большого бунгало, притер машину к стене. Рядом встал второй пикап.

– Мы пойдем проверим отель, а ты побудь здесь, охраняй транспорт, – сказал мне сержант, вытаскивая из креплений автомат.

Я пожал плечами – охранять так охранять. Взял свой калашников, вышел из машины, сел на капот. Остальные парни вышли на дорогу и неспешно пошли в отель, не сказать, что как на прогулке, но и без особой опаски. Я заметил в руках у Грабовски чемоданчик с каким-то электроинструментом. Чего они там проверять решили?

Я вытащил из кармана свой портсигар и цыкнул зубом от огорчения – осталось всего пять сигарилл. Ничего подобного в местных магазинах я не видел, то, что продавалось под названием «табак» на вкус больше напоминало гнилую солому вперемешку с опилками. Курить такое я не мог и не хотел. Чертов Виктор мало того что пытался подсадить меня на наркотики, так еще и ухитрился подсадить на хороший табак!

Я с наслаждением затянулся ароматным дымом и принялся бесцельно наблюдать за темнеющим горизонтом. Ночь наступала стремительно – на небе постепенно проступали звезды. Красиво здесь! И тихо. Интересно, сколько мне здесь сидеть?

Прошло полчаса, я покурил, прошелся по двору разминая ноги, опять посидел. На улице окончательно стемнело, и когда я повернулся к морю уловил краем глаза какой-то отблеск. Я повернулся на юг и через пару минут наблюдения заметил еще один отсвет где-то в городе. Кто-то бродил в развалинах подсвечивая себе огнем или электрическим светом. Я переключился в режим сканера, но никакого электромагнитного излучения не увидел. Факел или слабенький фонарик? Песчаные крысы или дезертиры? Лучше уж первые, со вторыми я уже сталкивался, нафиг-нафиг.

В отрядном канале было тихо, поэтому я решил побеспокоить коронных по рации:

– Мейсон, это Рохо. В городе кто-то есть, наблюдаю отсветы факела, направление – юг, в районе мечети, около километра от меня.

– Принято, Рохо, – сквозь бормотание Шороха пробился голос сержанта, – Мы здесь почти закончили, скоро подойдем, смотри в оба!

Что, блядь, они там закончат? Речь шла о разведке вроде как. Опять темнят. Почему все, с чем я не соприкоснусь, оказывается с двойным или даже тройным дном? Определенно, надо искать Ын Джи и валить на Косумель. Там тоже не сахар, но хотя бы понятно, что от меня хотят и как дело планируют закончить.

Коронные появились на улице через полчаса, предварительно окрикнув меня по рации. Правильно сделали – я уже так накрутил себя, что готов был стрелять на звук. Рожи довольные, как у котов, что добрались до сметаны. Хотел было съязвить на тему радости от прошедшей разведки, но решил не обострять. Пусть радуются, пока могут.

Машины мы перегнали в тупик грузового терминала, что был при отеле. Закрыли маскировочной сеткой – с пяти шагов не поймешь, что такое здесь стоит и мы направились в отель.

Оушен когда-то был шикарной пятизвездочной гостиницей. Остатки былой роскоши еще угадывались в коридорах по которым мы стуча каблуками прошли в отель. Расположились в большом конференц-зале с застекленной стеной, через которую отлично просматривались все подходы к отелю. Стекла к моему удивлению стояло целым, нигде не разбито и почти не поцарапано. Впрочем, когда я постучал по нему, сразу понял, почему оно уцелело – бронированное, антивандальное. Такое разбить еще постараться надо.

После скудного ужина, который, тем не менее все проглотили с аппетитом лейтенант Грабовски нарезал всем по два часа ночной вахты. Всем кроме меня. Не доверяет. Ну и правильно, пусть дальше не доверяет, я лучше посплю всласть.

Первым на часы заступил Роки, а все остальные принялись расстилать спальники – готовились ко сну. Я же, почувствовав после ужина позывы справить естественную потребность, решил сходить облегчиться.

– В соседних комнатах не гадить! – напутствовал меня лейтенант Грабовски.

Я только отмахнулся – сам знаю. Шарится в темноте в заваленных всяким хламом коридорах, подсвеченных узким тонким лучом подствольного фонарика было то еще удовольствие, но найти подходящего места никак не получалось. Я уже примерился было сделать свое дело в закутке коридора, когда увидел в пыли свежие следы ботинок. Коронные прошли здесь всем стадом совсем недавно. Интересно, что за дела они здесь делали, прикрываясь разведкой? Надо посмотреть!

Следы привели меня в подвальное помещение, которое некогда было хранилищем ценностей. Большая сейфовая дверь была взорвана, все сейфы для хранения вещей постояльцев стояли взломанными. На полу валялась гора всякого мусора – коробки из-под часов, женские сумочки, футляры от драгоценностей. Все было покрыто толстым слоем пыли. Ну и чего они здесь искали, здесь все давно выгребли до нас, скорее всего еще во время войны иранские солдаты постарались.

Оказалось, что выгребли не все. В соседним с большим хранилище помещении обнаружились маленькие и узенькие сейфовые ячейки – в такие могут влезть разве что папки с бумагами или документы. И вот здесь я обнаружил свежие следы взлома – все дверки стояли открытыми, на полу валялись горы бумаг с водяными знаками, арабской вязью, какие-то паспорта…

Кому могли понадобиться покрытые пылью бумажки двадцатилетней давности?! Может быть там деньги хранились? Да нет, деньги, золото и драгоценности складывали в соседнем хранилище. Здесь искали что-то другое и, похоже, нашли.

Да и черт с ними, с коронными, флаг в руки и поезд на встречу! У меня своих тайн и загадок хватает, чужих не надо. Захотят сказать – скажут.

Я подобрал с пола пару бумаг, ушел в комнату охраны и сделал свои дела. Должен вам сказать, что подтираться официальными бланками с водяными знаками жуть как неудобно! Но я справился со сложностями достойно и с чувством выполненного долга отправился обратно.

Когда я вернулся в конференц-зал, Роки, сидящий на офисном стуле перед панорамным окном глумливо ухмыляясь мне подмигнул. Я его проигноровал, расстелил свой спальник и мгновенно вырубился.

Утро как-то не задалось. Я проснулся от гневных воплей лейтенанта Грабовский и виноватого бухтения Слая. Спросонья долго не мог врубиться в происходящее, а когда понял, враз проснулся. Оказалось, что пока я сладко спал, нас самым наглым образом обокрали.

Грабовски у нас ранняя пташка и проснулся в пять тридцать утра. Проснувшись, он обнаружил что Слай, которому выпала честь отстоять «собачью вахту», самым бессовестным образом дрыхнет сидя на стуле. К чести, Слая тот спал что называется «вполглаза» и вскинулся, как только лейтенант начал вставать, но как ни крути сон на посту – это серьезный проступок. Грабовски решил пока шухер не поднимать, чтоб остальных не будить, шепотом пообещал солдату репрессии и штрафы и отправился к машинам за продуктами на завтрак. Тут-то и вскрылось, что ночью у нас были гости, которые сперли часть воды и добрую половину продуктов. Неизвестно, случилось это в смену Слая или кого-то другого, но раз спящим попался Слай, так что все шишки достались ему.

– А разговоров-то было – Корона то, Корона се… – не преминул вставить свои пять копеек я, – А на деле отряд скаутов и то посерьезнее будет.

Грабовски кинул на меня испепеляющий взгляд, но крыть ему было нечем, и он переключился на Слая, который совсем поник. Мне было решительно непонятно, зачем окончательно размазывать парня, который все осознал и раскаялся, но это не мой отряд – шут знает, как у них все принято.

Я отправился к автомобилям, чтоб оценить размер понесенного ущерба.

– Мда уж, весело! – присвистнул я, глядя на разгром, учиненный в машинах.

Не знаю, что за вандал здесь порылся, но он не столько украл, сколько попортил. Сумка с галетами была полностью разорена – часть упаковок была украдена, часть вскрыта на месте, еще часть растоптана. Бутыли с водой тоже пострадали – часть пропала, часть валялась пустые. Выпили они их на месте что-ли? Коробки с консервами практически не пострадали, пара была вскрыта, несколько банок валялись на полу. Я поднял одну банку и с удивлением увидел на ней следы неудачного взлома – вместо того, чтоб дернуть за кольцо и открыть крышку ночной вор пытался вскрыть ее с помощью ножа! Полное впечатление, что нас обокрали дикари, не знающие что такое консервы.

Коронные ходили злые как черти, костеря на все лады Слая. Мейсон молча залез в кузов и принялся считать оставшиеся продукты.

– Еды в притык хватает, я с запасом брал, – подвел итог своих расчетов сержант, – Придется жрать одни консервы, однообразно, но голодными не останемся. А вот с водой беда – придется ввести нормирование и искать чистый источник. Здесь с этим проблемы. Так, стоп, где брутфорс?! Где этот чертов ящик, я вас спрашиваю?!!

– А что за… – решил поинтересоваться я, но сержант не обратил на меня внимания.

– Грабовски, еб твою мать, где брутфорс?! – заорал во всю глотку Мейсон, – Ты же его в последний раз в руках держал! Куда дел?!

– Я его в машину положил в кузов, – ответил бледный лейтенант, – Он должен быть там. Посмотри еще!

– Здесь его нет! Ты понимаешь, здесь нихуя нет!!! – рявкнул Мейсон, – Вспомни, может быть, ты его в отель брал?

– Нет, я точно положил его в машину, – упавшим голосом сказал Грабовски.

– Ну пиздец! – вцепился себе в волосы сержант, – Это просто феерический проеб! Как, ну скажи, как можно было бросить вещь, от которой зависит успех экспедиции в машину?! Ты должен был его под голову вместо подушки класть!!!

– Я думал здесь под охраной все, – лейтенант совсем поник, – Ну откуда я знал…

– Грабовски, ты долбоеб! – припечатал командира Мейсон, – Ты ухитрился проебать все что только можно: транспорт, оборудование, одного бойца еще до того как прибыл в точку старта! А на первый день посрал брутфорс! Я такого феерического неудачника никогда не видел и вряд ли еще увижу! Твой дядя будет просто счастлив, когда мы вернемся в Чарльстон обосравшимися с ног до головы!

Лейтенант выглядел таким бледным и несчастным, что мне даже стало его немного жаль. Так, чуточку, в основном я наслаждался моральным уничтожением своего недруга.

– Марк, блядь, иди сюда! Найди мне этих пидарасов! Найди и я тебе клянусь – ты уедешь из этой командировки с карманами битком набитыми баблом! – продолжал бушевать сержант, – Клянусь, я лично выпущу кишки этим ебаным крысам! На куски резать буду!!!

Мне стало не по себе, обычно сдержанный и улыбчивый Мейсон превратился в беспощадного демона, жаждущего крови. Или раньше была просто маска, а сейчас выглянуло истинное лицо? То, что он опасен как очковая кобра я догадывался и раньше, теперь вижу, что мои догадки были верны.

Марк молча кивнул и опустился на корточки, осматривая землю вокруг машин. Обошел вокруг, и отрицательно покачал головой – если грабители и оставили какие-то следы, то мы здесь всем стадом их основательно затоптали.

– Марк, дружище, поищи еще! – горячо убеждал следопыта сержант, – Может быть, на улице остались следы?

– Там вообще-то асфальт, Рэд, – сухо ответил Марк, – А я тебе не ищейка, нижнего нюха у меня нет.

Мейсон хрипло зарычал, сжимая кулаки. Я на всякий случай отшагнул от него и расстегнул куртку, открывая доступ к кобуре – а ну как неадекватный сержант кинется на меня? Автомат остался в отеле, никак не привыкну его таскать везде и всюду. Кобура с пистолетом уже превратилась в обязательный предмет одежды, без нее я чувствовал себя почти голым и одевал сразу же, как только проснусь. С калашниковым такой привычки пока еще не появилось и как видно зря.

– Рохо видит работающие электроприборы, – сказал вдруг Грабовски, – Брутфорс я не выключил, он в спящем режиме…

В следующую секунду Мейсон непонятным образом телепортировался ко мне, так что я отреагировать не успел, даже если б захотел, и взял меня за грудки:

– Найди мне брутфорс, Рохо! Найди и, клянусь, я возьму тебя в долю!

– Хорошо-хорошо, я попробую, – я осторожно вывернулся из захвата сержанта, – Если твой прибор еще в городе и не разбит на куски этими дикарями, то я его увижу.

– Если он разбит, то наша командировка закончится здесь и сейчас, – жестко ответил мне сержант, – Так что если ты все-таки хочешь найти этого корейца, как там его: Ын Джи Пака, то ты отыщешь мне брутфорс!

Большую часть барахла мы бросили в отеле, взяв с собой только оружие и подгоняемые злым, как тысяча чертей, Мейсоном погрузились в машины. Командовал теперь сержант, не обращая никакого внимания на Грабовски, а тот молча выполнял все его команды. В общем, переворот в нашей маленькой банде можно считать состоявшимся, правда, теперь, я не был уверен, что это к лучшему. Сержант в своем истинном виде меня откровенно напрягал.

Я опять сидел в режиме сканера на переднем сидении пикапа. Мы второй час колесили по городу, прочесывая все улицы и все безрезультатно. Я уже начал уставать и думать, что все напрасно – этот прибор могли вынести за пределы города или закинуть в какой-нибудь подвал со стенами из железобетона, которые экранируют электромагнитные поля.

Когда мы в который уже раз проезжали по одной из окраинных улиц мимо развалин абсолютно неприметного дома я наконец увидел искомое.

– Кажется здесь! Точно, здесь есть какой-то электроприбор, на втором этаже! Мейсон, тормози!

Сержант отрицательно покачал головой, крутя баранку.

– Нет, не здесь. Крысы забились в свою нору, не стоит их настораживать раньше времени.

Мы остановились метров за триста от цели на параллельной улице. Мейсон выпрыгнул из машины и принялся командовать:

– Грабовски, Слай, выдвигайтесь по следующей улице, метров за пятьдесят до объекта, занять позиции и ждать приказа. Рохо, Марк, Роки вы со мной. Чип – охраняй транспорт! И нормально охраняй, а не как этот долбоеб Слай!

Мы побежали вслед за неугомонным сержантом. Я включил радиостанцию и поморщился, когда в отрядном канале услышал вкрадчивое бормотание Шороха, век бы его не слышать. Сегодня голос Ока показался мне предвкушающим что-ли? Ох, бедная моя голова…

Двухэтажный дом, когда-то бывший местом жительства большой семьи ничем не выделялся из ряда таких же, скорее наоборот – выглядел бедным и совсем не примечательным. Вдобавок второй этаж был наполовину разрушен и если бы я искал лежку крыс наугад, в этот дом полез бы в последнюю очередь. Но теперь я четко видел, что на втором этаже лежит работающий электронный прибор, а значит, мы пришли в нужное место.

Дом был огорожен невысоким кирпичным забором и Мейсон не раздумывая, перемахнул через него как кошка, бесшумно оказавшись на территории дома.

Следом за сержантом последовали Марк с Роки, ну а после них, кряхтя и подергиваясь, полез я. Пока я не слишком ловко перелазил через стену коронные уже оказались под стеной дома, и Марк заглядывал в окно с помощью маленького зеркальца на ручке.

– Чисто! – сказал Марк и вся банда ломанулась внутрь через окно не дожидаясь меня.

Вот же лоси! Да и черт с ними, пойду я, пожалуй, заберу тот самый брутфорс, посмотрю, что это такое. Забрался я на второй этаж быстро и просто – по разбитой внешней стене, кирпичи которой образовали подобие лестницы. Там на втором этаже увидел искомое – в куче мусора валялся тот самый чемоданчик, с которым вчера форсил Грабовский.

Чемоданчик выглядел так, как будто по нему долго били кувалдой – весь покорежен и разбит. Хотя почему как – рядом лежал ржавый молоток с обломанной ручкой и кусок арматуры, нечто вроде зубила, с помощью которых этот чемодан вскрывали. Понимаю этих крыс – чемоданчик выглядел дорого и солидно, и они наверняка ожидали найти внутри алмазы, золото или что-то другое не менее ценное. Но уж точно не вот эту непонятную фиговину в желтом корпусе с маленьким экраном, ныне треснувшим. Корпус прибора тоже был в трещинах – похоже, что им от души приложили об стену, вымещая злость от обманутых ожиданий.

Ну что же, похоже, что наша экспедиция заканчивается так и не начавшись, Мейсон недвусмысленно дал понять, что без этого самого брутфорса они никуда не пойдут. И не могу сказать, что буду сильно печалиться по этому поводу – Ближний Восток уже сидел у меня в печенках.

Где-то в глубине дома гулко бахнул выстрел, и раздались крики ярости и боли. Кажется, коронные нашли-таки крыс и те отказались соблюсти законы гостеприимства. Кричал кто-то из наших – похоже на голос Роки. А вот сейчас был стрекот электромагнитной винтовки! Коронные сцепились с крысами.

Я взял уничтоженный прибор под мышку и неспешно пошел на первый этаж дома, по опасно поскрипывающей разбитой лестнице. Внизу продолжалась драка – кто-то кого-то бил или резал или я не знаю, как еще убивал. Мне лезть в драку совсем не хотелось, настроение было меланхолично-депрессивным, за эти два часа, что мы катались по улицам, мертвый город вогнал меня в сплин. Да еще Шорох в наушнике бормотал что-то угрожающе-зловещее. Мне снова начало казаться что я различаю отдельные слова в этом шипении, и пришлось выключить рацию – не хватало мне снова отрубиться в боевой ситуации.

Пальба и крики тем временем затихли. Надеюсь, что наши победили. Хотя какие они наши? Так временные попутчики и не более.

– Рохо? Рохо, блядь, куда ты делся? – раздался трубный глас Мейсона из подвала.

– Я здесь, нашел ваш брутфорс, только он разбит, – ответил я.