Текст книги "Бытие (СИ)"

Автор книги: Андрей Респов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава шестая

Город Карагон. Столица майората Рыцарей Креста.Цитадель.

Донжон Магистра. Предложение, от которого не дали отказаться.

   О кабинете дяди Миши, тьфу ты, магистра Ордена Рыцарей Креста, следует сказать отдельно. Обставлен он был со вкусом, в суровой теме средневековой готики. Витражи на высоких узких сводчатых окнах, по четыре на каждые три стены, представляли собой картины с лубочными библейскими сюжетами. Дядя Миша часами мог о них рассказывать и являл собой образчик истинного фанатика раннего католицизма. При этом глаза у него каждый раз вспыхивали безумным блеском, словно он отыгрывал своего персонажа на публичных выступлениях. Дед постоянно подшучивал над ним, так как многие из близких знали, что дядя Миша вырос в семье приличной и интеллигентной, аккуратно посещал с мамой и папой синагогу до самого своего первого брака.

   Именно перед таким окном стояла во всем своём скромном величии Аннаинн Мелоинн, опершись изящной кистью правой руки об открытую створку. Она слегка жмурилась как сытая кошка, когда порывы весеннего ветра периодически играли с её длинными ресницами. Казалось, её совершенно не волнуют события, происходящие в кабинете. Но хороша, чертовка! Так и косоглазие заработать недолго.

   Магистр сидел за своим столом, напротив него в расслабленной позе восседал Архимаг. В руке его был кубок, наполненный рубиновым вином, к которому он с видимым удовольствием прикладывался. Обстановочка располагала и казалась благостной и умиротворенной. Входя, воодушевлённый запиской дяди Миши, я услышал обрывок последней фразы эльфа:

–… истр, надеюсь Вы понимаете, что содержание в темном подземном каземате Высшего Светлого эльфа, пусть и по подозрению в преступлении, не совсем вяжется с Договором меду людьми и эльфами?

   Хм, вот оно как, позиция гостей – вытащить меня отсюда, хотят заполучить к себе? Нет, нет, нет. Такой футбол нам не нужен. Я-то настроен еще побыть немного в казематах. Дело у меня образовалось нешуточное. Будем играть до конца. И, мысленно кряхтя и досадуя – уж больно часто приходится преклонять колени сегодня, опускаюсь на колени, предварительно повернувшись всем корпусом к эльфийке, склоняю голову, протягиваю обе руки ладонями вниз:

– Аннаинн Мелоинн! Мы все обязаны Вам жизнью! Чем я могу быть полезен Дому Дориен?

Эльфийка слегка обернулась ко мне, улыбнулась уголками глаз и слегка кивнула.

– Да он еще и отлично воспитан, этот шалопай Холиен! – Архимаг даже прихлопнул по подлокотнику кресла свободной рукой. – скажите, Ваше Преосвященство, Эскул оказал сопротивление при аресте?

– Нет, уважаемый Эрн Дан Дориен, он пошёл с рыцарем шерифа абсолютно покорно и даже дал себя связать. И, да, я понимаю, что вы хотите сказать. Рейджер Светлого Леса, магистр Магии Воды, ученик самого Арн Дан Холиена. Если бы он стал сопротивляться, то на месте знаменитой гостиницы Дюбуа не осталось бы камня на камне! Пустырь! Я ценю это, эльф! – и Магистр отсалютовал в мою сторону своим бокалом.

– Болото, уважаемый магистр, смрадное болото с пьявками, он как-никак маг Воды, – ухмыльнулся в ответ Архимаг, аристократически отставив мизинец на руке, державшей бокал.

   Что-то веселое у них настроение. Мягко стелют. Лесть эта завуалированная. Тут я поймал на себе взгляд эльфийки. Он был уже немного заинтересованным. Её перестала развлекать картина за окном. Великая мать заскользила на носках к креслу Архимага, слегка наклонилась над его бокалом, потянула носом воздух, мило сморщила его, отвернулась. Миг, и в её руке, появился бокал, нет не бокал – крупный бутон какого-то цветка, наполненный пенящимся напитком. Потянуло свежестью дождливого леса. Над цветком заклубилась белесая дымка. Ха. Плевать она хотела на приличия. Заклинание не из последних.

– Я предлагаю, магистр, не тратить время, – прошелестел её голос. Все ведь и так понятно. Суд ни к чему. Светлый эльф совершил преступление на земле под юрисдикцией майората. Преступление по отношению к вассальному магу Дома Дориен. Подчеркиваю, вассальному, а не кровному. Тем более, что Эвглена, как, впрочем, и Эскул – бессмерные по рождению. И эта легкомысленная эльфийка уже возродилась и сообщила нам, что не будет выносить жалобу на суд старейшин. Более того, Шаман Скалистых орков уведомил меня, что удовлетворится возвратом оружия погибших охранников и выкупом в пятьдесят тысяч золотых. Наш Дом ждет лишь устных извинений, которые принесет преступивший закон хумансов Светлый здесь и сейчас. Осталось озвучить наказание со стороны майората. Магистр?

– О, я бесконечно рад, Великая Мать, Вы просто сбросили огромный груз с моих плеч! – Магистр рассыпался в реверансах. – Конечно, достаточно будет штрафа в каких-нибудь пятьдесят тысяч золотых в казну майората (вот сволочь, до трусов раздевает).

– Я рада, что мы нашли взаимопонимание и можем по обычаю людей закрепить это, – она подняла свой бокал и медленно отпила глоток.

– Договор!

– Договор!

 Вся троица, довольная разрешением конфликта, повернулась ко мне. Все это время я оставался на коленях:

– Я – Эскул ап Холиен, Рейнджер Светлого Леса. Здесь и сейчас приношу свои извинения Дому Дориен и Майорату Рыцарей Креста. Обязуюсь выполнить в связи с этим свои финансовые обязательства перед майоратом и Шаманом Скалистых орков. Да будут свидетелями мне присутствующие здесь и Великий Альв!

– Прекрасно сказано, Холиен! – ехидно улыбнулся Архимаг.

  Не успел я и глазом моргнуть, Аннаинн Мелоинн вдруг мгновенно оказалась передо мной, её невесомые пальцы жёстко приподняли меня за подбородок:

– Мы ещё много о тебе услышим, юноша, – прошептала она...

  А я так и оставался на коленях добрых пять минут, полностью отключившись от реальности, пока меня не пихнул в бок магистр...

– Вставай, свалили все, кончилась экзекуция, так и не начавшись. Давай, Артем, поднимайся, поднимайся. Дел ещё куча. Не забудь зайти к секретарю и написать две долговые расписки по пятьдесят тысяч. Я внес за тебя золото. Вернешь в течение недели.

– Дядя Миша, ну и зачем еще и меня грабить? И так весь шмот прахом пошёл, мне же еще и от Наёмников откупаться, – прибавил я жалостливых ноток в голос.

– Ничего, ничего, тебе полезно. Меньше влезать в авантюры будешь! А будешь – подвал свободен! Вон, специально для тебя расстарался – целый пустое крыло в казематах для тебя предоставил! А ты не ценишь! Без крыс и насекомых. Люкс практически! – дядю Мишу аж распирало от возмущения.

– Как пустое? А как же Вел... – тут я прикусил язык, вспомнив о необходимости продолжать квест Черной Лилии и своем решении ничего не говорить дяде Мише.

– Что за вел...? Ты о чём это?

– Я о великолепных привидениях, которые мешаю спать! – улыбнулся я, уставившись кристальным взглядом честного эльфа в лицо Магистра.

–Хм? Привидениях? Странно в этом крыле вроде не было. Ну так тем более! Практически винтажная тюрьма с привидениями. А ты кочевряжишься, штраф, мол, большой.

– Так и я о чём, дядь Миш? Коль я все равно оплачиваю эту экскурсию, хотелось бы так сказать, вернуться в камеру до завтрашнего утра, а то ночь во дворе. Из Игры выйду. А тушка моя в целости и сохранности здесь побудет. А утречком – на свободу с чистой совестью, денежки на штраф зарабатывать. А?

– Ну ты и придурок, извращенец прям, Артём. Может тебе снова активную психотерапию назначить? Ладно, вали, распоряжусь. И, это самое, помни, должооок!

***

  Уф, ну вот снова чай с привкусом биогеля, тесная кухня и наша с Таей фотография на стене. Не убираю её. Разговариваю с ней иногда. Как бы легче становится. Молодые мы там, счастливые дураки. В венках из полевых цветов. В Крыму снимок делали, целую вечность назад. Пятнадцать лет. А кажется, что и сто. Да и Крым уже почти весь на дне Нового моря, как и многие полуострова. Надо бы покемарить. Часов семь до новой смены осталось. Да и дядя Миша зайти просил в администрацию. Значит пораньше закажу энергокар.

   Снилась как всегда какая-то хрень. Коллаж из Игры. Это у меня после нейролептической терапии. Или сплю трупом, или кошмарит до холодного пота. Проснусь – не помню ничего. Только по записи МКИПа перерасход препаратов фиксируется. Ладно, хорош рефлексировать, сказал я себе, спускаясь в лифте на парковку и дожевывая витаминный батончик. Мечты о завтрашнем шашлыке уже начали прорастать в подкорку. Современная мода на сублимированные экопродукты так и не прижилась в нашей семье. Удобно, конечно. Но вкус! Силосная феерия.

  Настроение как-то уже улучшилось и к офису администрации я подъезжал уже настроенным на деловой лад и даже три ступеньки у входа преодолел одним лихим пружинящим скачком. При этом, естественно чуть не сверзился на финальном этапе. Проблемы начались уже на входе. Контрольный аппарат выплюнул мой пропуск, но зеленый сигнал не зажегся, а противно – елейный голос охранного ИскИна пропел:

– Артем Респов, Ваш пропуск недействителен, по распоряжению старшего администратора Вам следует подняться в офис в лифте для посетителей и ожидать в приемной номер восемь.

– Бред какой-то. Что-то новенькое... Ладно, поехали, спросим дядю Мишу.

   Я шагнул в левый проход к общественному лифту и поднялся на восьмой этаж. Выйдя, я завертел головой, так как в этой части здания не был никогда, да и не зачем здесь сотруднику появляться. Световое табло на стеновой панели справа вспыхнуло зеленой стрелкой, над которой замигала цифра восемь и развеяла все мои сомнения. Приемная оказалась в пяти минутах ходьбы – маленькая белая комната. Терминал, стул, стол. Все белое. Медицинский кретинизм. Не успел я утвердится на стуле, как в приемную колобком влетел Михаил Васильевич. В жизни от был полной противоположностью своему альтер эго в Игре. Маленький, лысоватый, подвижный живчик с лицом кукольного пупса и постоянной испариной на лбу.

– Ну, что, извращенец, как казематы? – хохотнул шеф.

– Да я спать завалился, дядь Миш. На смену же сегодня, да и Вы просили зайти.

– Это когда же ты таким рассудительным-правильным стал, а, Тёма? А провисеть в Игре до первых петухов? А припереться на смену зевая и пугая ИскИнов? Ладно, вижу мильён вопросов на твоем лице. Поэтому не буду нарушать национальную традицию, отвечу тебе наводящим вопросом. Артем Сергеевич у нас на календаре скоро что?

– Что? Тупо спросил я, опешив от напора шефа. Новый Год?

– Теплее. И?..

–...

– Да, Тёма, в игре у тебя соображалка быстрее включается. Новый Год – это для бездельников. А скоро у нас первое января. А по традиции, с этого дня в нашей стране каждый год начинается очередная засада. Это я тебе как авторитетный администратор, сын уважаемого администратора говорю. Ну? Соображаешь?

– Честно, нет, дядя Миша.

– Дядя Миша, дядя Миша! Семьдесят лет дядя Миша! Артем, проснись, тебе сколько лет?

– Сорок восемь.

– Нет, Артем, ты дебил! У тебя пенсия по закону, когда?

– В 55.

– Уф, ты кода последний раз новости смотрел? Или хотя бы наши внутренние релизы отдела кадров? А?

– Да чего там читать. Вечная бюрократия и скукота.

– Вот что бы ты делал без своего деда и меня? Ты же работаешь и горя не знаешь. Игра – работа, работа – игра. Ну ладно нет у тебя семьи, но о каком – то будущем думать должен?

– Да я как-то еще... ну, в общем, не думал.

– А кто должен думать! Дед, я? – покрасневший дядя Миша не на шутку разбушевался и стал мерять шагами маленькую приемную, периодически натыкаясь на мебель. – Не думал он. Короче. Благодаря нашему разлюбезному правительству, с первого января – ты пенсионер. Ценз опустили до 47.5 лет. А согласно еще куче постановлений и внутреннему положению Департамента здоровья, ты еще и подлежишь увольнению! Пропуск твой уже не действовал?

– Дда... Я думал, сбой какой.

– Дебил, сбой у него. Что бы ты без меня делал. В общем, так. Карьера медицинского техника закончена. Можешь конечно рыпнутся в Центр занятости. Но с твоей медицинской историей тебя даже в частную клинику эпиляцию делать не возьмут. В экстремальную медицину, на командировки ты и сам не пойдешь. Нахлебался уже по самые...

– Я не понял, дядь Миша. Квалифицированные врачи что, совсем уже не нужны? – начал я закипать.

– Почему не нужны, нужны. Здоровые, в возрасте от 25 до 40 лет. Кнопочки нажимать, конфликты утрясать, отчётики писать, денежку бюджетную осваивать. Бесконфликтные, бесхребетные и т. д. Тебе дальше перечислять. Короче, сделал все что мог, только сам понимаешь, никому. Иначе меня с дерьмом сожрут. У меня по Департаменту только в моем подчинении с января сокращение более пятисот техников. Тебя провел вчерашним числом, как попадающего под техническое сокращение. Получишь шестимесячный оклад и годовое медобеспечение, служебным жилым модулем можешь пользоваться ещё месяц. Все.

– Даа. Дела, – только и смог сказать я. – Дед знает?

– Да мы с ним вот уже месяц для тебя выход ищем...

– Партизаны, блин – настроение ушло в минус, не думал, что работа так была для меня важна. От медицины в ней давно почти ничего не осталось.

– Вот такие пироги с котятами, Тёма, давай, не затягивай. Ставь электронное подтверждение. Обсудить еще успеем завтра на даче, – и Михаил Васильевич повернул монитор ко мне. Все верно электронное заявление, галочки где надо. Я протянул ладонь к экрану и произнес уныло: «Подтверждаю!».

– Ладно, Артемий, не кисни, у пенсионеров, говорят, жизнь только начинается.

   Я практически не помнил, как спустился в вестибюль на лифте, медленно спустился по ступеням к парковке энергокаров. На улице шёл снег, праздничный такой, крупный, новогодний. Редкость по нашим временам. Забыл вызвать энергокар заранее, поэтому минут десять померз. Даже как-то легче стало. На вопрос ИскИна в машине об адресе доставки отстранено ляпнул «Домой!». На что ИскИн задумчиво помигал светодиодами и тронувшись с парковки невозмутимо попросил уточнить. Пришлось уточнить. Ехать домой смысла не было. Поеду к деду. Надо ситуацию обмозговать. Ехать в это время к нему на энергокаре – это, как минимум 2 часа. Поэтому весь в раздрае, плюнув на все вошёл в Игру с транспортного терминала. Ну здравствуй, Игра, я снова припёрся!

Глава седьмая.

Город Карагон. Столица майората Рыцарей Креста.

Цитадель. Внутренняя тюрьма майората. Цена Фиала.

Как и просил, ведут снова в каземат. Даже руки после того, как я подписал долговые расписки у секретаря, аккуратно связали. Только обычной веревкой, а не зачарованной. Традиция бессмысленная, однако. Тюремщик в этот раз сопровождал один. Тот самый косноязычный простак, который получил от меня золотой. Спускался уже привычно, как домой. Заботы реала отодвинулись, раздражение начало стихать. Все больше распирало любопытство, что же скрывалось за обещаниями Черной Лилии?

— Вот, значица, пришли ваше эльфийшество, — прошамкал тюремщик, открывая скрипучую решётку. Я плюхнулся на подстилку из гнилой соломы и попытался устроится поудобнее.

— Эта, значится, ваше эльфийшество, я, это, хотелось бы получить, — тюремщик замер в подобострастном полупоклоне перед решёткой.

— Чего получить? Рожа твоя наглая! — с недоумением воззрился я на него.

— Ну как же, обещались давеча, за услугу еще пять золотых. Получить бы, с нашим удовольствием, – тюремщик и вовсе занял уж унизительную позу, заглядывая мне в глаза. И тут я поймал себя на том, что с самого порога тюремного коридора все время вглядываюсь в камеру напротив, но ничего не могу рассмотреть, более того – ничего не слышу. День клонился к вечеру и солнце освещало через узкие окна у потолка гораздо лучше. Камера была пуста!

— Ааа, ну конечно, я и забыл! Конечно, я выполню своё обещание. Как звать тебя, мой новый друг?

— Эфраимом матушка назвала! — расплылся в щербатой улыбке тюремщик.

— Только вот в чём загвоздка, Эфраим. Руки у меня связаны, а деньги достать я со связанными руками не смогу.

— Так это мы с удовольствием, просовывайте, ваше эльфийшество, между прутьями, давайте! Я с радостью просунул руки, которые Эфраим ловко освободил и снова занял позицию слуги. Я кряхтя стащил второй сапог, упёр каблук в основание одного из прутьев надавил, и – вуаля, теперь окончательно лишился нормальной обуви.

— Изволь получить, Эфраим, — и я отсчитал в его потную ладошку причитающееся вознаграждение.

— Премного благодарен, эта, ваше эльфийшество! Чем могу еще помочь, если что, завсегда, значится, так!

— А и моешь, Эфраим, – мне вдруг пришла идея. — Ты давно в этой тюрьме служишь?

— Да, почитай, четырнадцатый год пошёл, и уж пять лет, как старшим надзирателем, вот! — лицо его вновь расплылось в самодовольной улыбке.

— И, наверное, всех узников помнишь? А, Эфраим?

— Ну, эта, за всех может и не поручусь, но главных злодеев всех знаю! — гордо похлопал себя по лбу тюремщик.

— Да ладно, заливаешь, Эфраимка. Их же тут тысячи перебывало! — решил я разогреть его интерес. Ну никак не поверю!

— А проверьте, ваше эльфийшество!

— А и проверю! Даже об заклад побьюсь! На десять золотых. Здесь, в этом каземате была эльфийка. Высокородная. С татуировкой Черной Лилии. Помнишь такую?

Эфраим вдруг побледнел так, что это стало заметно даже при скудном освещении подземелья. Его рука непроизвольно дернулась к вороту рубахи, и он отшатнулся от решётки.

—Чур ммменя, эта…, как не помнить, бббыла такая, – чего-то поплыл мой тюремщик. Надо подбодрить, и я позвенел монетами в кулаке.

— Ну-ну. Эфраим! Рассказывай давай. Будет интересно — получишь пятьдесят золотых.

Как и во все времена, алчность победила. Озвученная сумма излечила старшего надзирателя от столбняка. На щеках вновь появился румянец, глазки заблестели, дыхание участилось.

— А я — чё, я – ничё, ваше эльфийшество. Раз вы с пониманием. Только просьбочка у меня – вы уж меня не выдавайте, ну все что я расскажу — енто только для вас, со всем уважением, значица, вот.

— Не боись, Эфраим. Слово Светлого. Рассказывай!

— В общем, была такая, год назад привезли ночью. Аккурат в этот же каземат. Как раз камера напротив вашей, значица. Да охрана была не нашенская — сплошные рыцари. Они хоть и в плащах были. Да только глаз у меня намётанный, вот. Да, ещё, магов с ними целых два было, да привезли её в серебряной клети — я потом в щёлку дверную подсмотрел. А печатей на замках — о-го-го сколько, цельных пять. Значится, побитая она была участь, живого места не было. Так кровью и харкала. Бледная вот, как сама смерть. Но в сознании – зыркала так, ажно ноги подкашивались. Нас потом начальник тюрьмы, ну старших надзирателей, собрал и под расписочку рты открывать запретил, значица. Кормили её то же не мы, специальный человек приставлен был. Сдаётся, то же маг. Только, ваше эльфийшество, слава Спасителю, избавились от неё через 2 недели.

— Как избавились? Ты чего, Эфраим, заливаешь? — в растерянности я опустил руки, теребившие оторванный каблук.

— Не сумлевайтесь, Ваше эльфийшество, все честь по чести – сначала её допрашивали с пристрастием давешние маги и вроде как Отец Инкизитор с ними. Три дня, почитай, с утра до вечера. Криков было… Ну да мы привычные, значица. А потом на рассвете во двор вывели, к столбу, значится, ну, как водится, молитву и запалили. Сожгли её ваше эльфийшество. Уж год как. Вот и весь сказ.

Ни фига себе! А я с кем вчера тут? ... Блииинн!

— Эфраим! А призраки в каземате есть? — с надеждой спросил я.

— Да есть, как не быть, ваше эльфийшество, почитай кажную ночь ходют, шелестят, вздыхают иногда воют – но это все зимой больше.

— Ну а эльфийки той призрака не видел, случаем?

— Не, не можно, ваше эльфийшество, я же сказал, её честь по чести с молитвою того, спалили, значится, дотла спалили!

– Да… — больше мне было нечего сказать и я протянул тюремщику все оставшиеся у меня золотые и глубоко задумался.

— Премного благодарен, ваше эльфийшество, только и вы не забудьте, обещали не выдавать, а то ведь погонят со службы, а у меня детки, – так продолжая причитать Эфраим пятился от решётки, затем позвенев ключами закрыл двери в каземат и наступила звенящая тишина. Я в растерянности присел, опираясь спиной на прутья решётки.

Что ж, подытожим, задание я получил. Эльфийка была, но год назад и её сожгли. Эфраиму врать не с руки. Он и так подставился. В дневнике задание сохранено. Ничего не понимаю. Накрутили разрабы или я что-то упускаю? Ох уж мне эти ипические задания…

— Не торопился ты, сынок, ой не торопился…— шёпот эльфийки заставил меня подскочить на ноги и сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди.

— Мммать твою! – непроизвольно вырвалось у меня.

— Мать, мать. А ты кого ещё хотел увидеть здесь, Эскул? — эльфийка стояла, опершись на решётку напротив меня, отставив левую ногу с браслетом цепи чуть в сторону.

— Никого. Но, все же как?

— Сынок, сынок. А подумать? Я все же Мать эльфийского Дома. Ну хорошо, подскажу. Я — Грандмастер Магии Разума и Природы.

— Ну конечно, — с облегчением вздохнул я. Интересно, Эраинн Мелоинн, почему они уверены, что сожгли Вас? Ведь там были не такие простаки, как тюремщик Эфраим.

— На самом деле, Эскул, сложностью было создать только иллюзию мифриловой цепи у моего голема. Маг хумансов до сих пор уверен, ублюдок, что у него в сундуке лежит эта цепь, которую он, якобы, снял с моего обгоревшего тела. Я вложила в голема очень много жизненных сил. Аутодафе вышло на славу! Кха, кха! Крики были слышны даже в это проклятом подвале…

— Эраинн, вы здесь больше года, Великий Альв! — произнес я потрясенно. — без света, еды и питья!

— Рейнджер, кха, кха, ты и представить не можешь, как много живности обитает в этих подвалах и сколько влаги скапливается по утрам на камнях этих опостылевших стен. И если ты задаешь такие вопросы, то ты плохой ученик своего деда.

— Великая Мать! Одно дело учиться выживать в лесу, другое — вот так, без надежды, без света…

— Ладно, сынок, хватит пустой болтовни! – эльфийка снова зашлась кашлем, повысив голос. Мы остановились на очень важных вещах для тебя и твоего будущего. Но все имеет свою цену. Ты готов идти до конца?

— Я же уже дал своё согласие, Великая мать. Что ещё требуется от меня? — с недоумением пожал я плечами.

— Ты пока не знаешь самого главного. Ты решил, самонадеянный Холиен, что поймал фазана удачи за хвост и уже готов ощипывать перья? Кха, кха! Фиал у тебя. Редкая удача. Надо же. Но ведь ты бессмертный? Ведь так. Зачем тебе менять сущность? Только не лги мне, прошу, сынок, не лги! — эльфийка впилась мне в лицо взглядом и лицо её прильнуло к решётке.

— Да не собирался я менять сущность! Эраинн. Зачем? Я — Рейнджер Светлого леса последние пять лет и мне хорошо. Приключения, я сам себе хозяин, вольный эльф.

— Ты придурок, Эскул. Как только тебе удалось до уровня Магистра Воды добраться? Это ведь требует изрядного ума и терпения. А ещё труда и усидчивости. И ведь много прочесть надо. Книг и манускриптов. И уж точно такой пройдоха как ты не мог не уделить внимание Кодексу Артефактов.

— Обижаете, Великая Мать. Кодекс Артефактов – настольная книга не только моего Учителя, но и в гильдии Наёмников без неё никуда. Мы её там все наизусть выучили, разве что в каталог заглядывать приходится – ценность каждого артефакта – это предмет торговли и ошибка стоит многого: уважение товарищей, дохода наконец! – надулся я.

— Кха, кха! Ну так напрягись, Эскул, вспомни введение к Кодексу Артефактов — свойство артефактов трансформации! Ну же? Смелей!

— Да помню я все, как на экзамене прямо! — и я продекламировал по памяти:

«Артефакты трансформации при контакте с владельцем осуществляют мгновенную привязку к его сущности, и, в случае не активации в течение лунного цикла, начинают поглощать жизненную энергию хозяина до самой его смерти»

— Ну?

— Гну! — эльфийка даже опешила от моей грубости. — Артефакта, то бишь фиала, я не касался, шкатулку не открывал, а значит и хозяином не являюсь. И вообще могу сделать что хочу, хочу – выкину, хочу – продам задорого! Вот!

— Скажи мне, отрыжка дождевого червя, — шёпот эльфийки вдруг стал пробирать меня до мозга костей, — в чём, о Великий Альв, находится фиал?

— В шкатулке из мелорна, — я даже растерялся, — и что? Ну?

— Гну! Кха, кха! Бессмертный, ты все же какой-то ублюдочный эльф. Что такое Мелорн для всех эльфов?

— Дерево Жизни, начало и конец рода, оно объединяет всех эльфов в одну семью, где бы мы не находились, — пролепетал я строки из народного эльфийского эпоса.

— Хм, а ты не совсем конченный, бессмертный, — улыбнулась эльфийка, – ну? Осталось совсем чуть-чуть. Что же такое мертвый кусок Дерева Жизни? Что такого из свойств он смог сохранить, насильственно умерев…

…! Твою…в бога душу…! Это тоже артефакт! — я потерянно уткнулся лбом в прутья, – и все что он может – проводить магические свойства. Чего? Спросите вы. Да всего, что в него положили. А я – покойник. Нет не сейчас, а аккурат через лунный месяц. Так как фиал. Ну если я его не активирую, преспокойненько начнет пить жизненные силы из моего аватара, пока я не умру. Ну и потом, когда я радостно воскресну, все начнется снова. И так по кругу. Итог. Удаление персонажа. Моего выпестованного, выструганного, вымученного Эскульчика. Любименького, ммать!

—Теперь ты понял, ты все понял, Эскул ап Холиен, — удовлетворенно вздохнула Великая Мать. – И ты готов слушать меня дальше, поскольку только я помогу тебе выбраться из этой мышеловки.

Я глубоко вздохнул. Это, наверное, карма. Беззаботным лучником мне больше не быть, похоже. С работы уволили, то есть отправили на пенсию. Может и правда, пришла пора всё поменять. А фигли нам красивым! Рерол так рерол. Я сложил свои руки перед собой, как примерный ученик:

— Я готов, Эраинн Мелоинн, видимо этого хочет сам Великий Альв и это судьба.

— Настоящие эльфы, бессмертный, ни в какую судьбу не верят, кха, кха, поэтому и живут дольше жалких хумансов. А может – и наоборот…

— Что — наоборот? – встрепенулся я.

— Наоборот: долгоживущие перестают верить в судьбу после первой сотни лет. А то, что ты готов слушать и почти смирился, радует меня. Особенно если учесть, что радоваться мне осталось недолго. Проклятая цепь тащит из меня силы по капле, но достаточно долго. Да и при создании своего голема я потратила почти весь свой резерв. Голод и неподвижность скоро совсем добьют меня. Я перестану контролировать заклинание Покрова Разума, и тюремщики быстро смекнут что к чему. Вот тогда меня действительно сожгут по-настоящему. О, Великий Альв, я давно уже не боюсь смерти, меня разрывает на части мысль, что мне не удастся отомстить за смерь моего Дома и моего Дерева. Эта мысль, и только она, позволила мне дождаться шанса. Ты – мой шанс. Ты оказался достаточно глуп и алчен, чтобы заполучить этот фиал. Да не просто заполучить, а убить при этом эльфийку Светлого Леса на земле хумансов. И — вот удача — ты именно в той тюрьме, где я смогла спрятаться. Больше того, ты, наивный, уже привязал фиал к своей сущности и у тебя нет выхода, как много лет назад у меня. Тебя ждет много интересного, Эскул. Много потерь, лишений и обид. Но ты будешь вознагражден. Вознагражден самой возможностью начать все снова.

Итак, у тебя есть фиал, фиал привязан к тебе. Осталось отнести его в святилище Рощи Единорогов и активировать. Не все так просто. Единороги – своенравный народ. Рейнджера Светлых Эльфов они даже на порог не пустят. Ты же не девственница в полнолуние, кха, кха. Не переживай. Они откроют свою тропу к святилищу, потому что ты принесешь им сердце. Да, да, не бледней. Ты принесешь им сердце Чёрной Лилии. Моё сердце. За него они сделают для тебя всё, что ты попросишь. Ты войдёшь в святилище и активируешь фиал. И станешь кем-то новым, кем захочешь. Меня это уже не волнует. От тебя я потребую только одного. Пообещай мне отдать моё сердце Единорогам. Я не буду требовать клятвы Деревом. Просто пообещай мне сынок. Зачем это нужно, ты поймёшь, если встретишь тень моего сердца. И еще, я сейчас попрошу тебя об очень важном, кха, кха, кха, – эльфийка зашлась в особенно продолжительном приступе кашля, то и дело сплевывая кровь на пол камеры.

— Эраинн, я постараюсь сделать всё, как ты просишь. Но, может, я не найду эту тень? – столько лет прошло, — спросил я.

С трудом отдышавшись, эльфийка ответила:

— Ты забываешь, сынок, что по рождению я – тёмная эльфийка. Тёмные эльфы никогда не прощают своих врагов и любят только одного и на всю жизнь. Я не смогу быть покойна в чертогах Великого Альва, где все эльфы равны и не делятся на тёмных и светлых. Ты — не самый худший сын своего народа. Ленив немного, глуповат. В меру честен и не в меру добр. Щедр и недальновиден. Исправляйся, Эскул, пока не поздно. Иначе несчастья будут преследовать тебя всегда, как и одиночество, — у меня даже мурашки по коже прошли. Вот это ИскИн дает, прямо сеанс психоанализа.

— Не отвлекайся, рейнджер! Сейчас я скажу очень неприятную для тебя вещь. Но ты подумай, прежде чем начнёшь возмущаться. Есть важное условие с моим сердцем. Принести его в Рощу Единорогов должен НЕ ЛЮБОЙ. Это важно, кха, кха… Сердце должен принести мой убийца…

# Вы получаете Первую часть задание «Чужой среди своих»: убить Великую мать Чёрную Лилию, забрать у неё сердце и отнести его в святилище Рощи Единорогов. Награда 100000 опыта. Возможность полной активации Фиала Изменения Сущности #

Я сидел онемевший с открытым ртом. Солнечные лучи, бившие из отдушин под потолком камеры эльфийки, уже давно сместились к решётке, и мне впервые было хорошо видно её состояние. Тень жизни едва теплилась в ней, казалось, живыми остались только её пронзительные глаза, лихорадочный блеск которых уже начинал тускнеть. Она сидела неестественно прямо на пятках, положив руки на колени. Её пальцы с вырванными ногтями мелко дрожали. Дышала она тяжело и со свистом втягивала воздух. Сквозь белую как молоко кожу остро проступали скулы, потрескавшиеся губы были испачканы кровью

— Я не смогу, Эраинн…— пролепетал я. Я задумался. Проведя с ней несколько часов, я понял, как глубоко симпатична мне эта непримиримая женщина. Она нравилась мне, черт возьми! Да! Эта непись была необычайно живой. Ну разрабы и садисты! И ведь ничего не придумаешь. Не убью — провалю задание, а её сожгут. Да ещё и пытать будут. Да если бы и так. Но я знаю маго-дознавателей, отвертеться и мне уже не удастся. И я попаду в пыточную с ней или после неё. Снова предложение, от которого не дают отказаться.

Мы просидели в молчании пять минут. Тишина прерывалась лишь кашлем эльфийки, который все чаще заканчивался кровью. Да, худо ей, совсем худо.

И я решился. Не знаю, что все-таки склонило меня к согласию. Боязнь пыток или милосердие. Милосердие к неписи. Бред какой-то…

Я встал перед решёткой, твердо посмотрел в глаза эльфийки:

— Эраинн Мелоинн, Чёрная Лилия, Великая Мать Темного Дома, как ты хочешь умереть? — сказал я и глубоко поклонился.