Текст книги "Бытие (СИ)"

Автор книги: Андрей Респов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава вторая.

Город Карагон. Столица майората Рыцарей Креста. Улица Святой Марии дом. 14.

Гостиница Оливье Дюбуа. Личные апартаменты Эскул ап Холиен.

  Дом, милый дом. Синие искры портала осыпались с плеч, заставив встопорщиться наэлектризованные волосы. Я прошлепал босыми ногами к кровати гостиничного номера и с наслаждением завалился на белые простыни. Запахи сосновой смолы, чистых скобленых половиц смешивались с тонкими ароматами кухни. Эта привлекательная аура сплеталась с резкой вонью улицы. Порывы вечернего ветерка доносили непередаваемую гамму лошадиного навоза, отсыревшего сена и помойки с заднего двора. Вставать не хотелось. Мысли все больше крутились вокруг событий последнего часа. Мысли печальные и жалкие. Все что нажито непосильным трудом последнего игрового года. Все накрылось медным тазом. Оставалась, конечно, еще заначка на черный день, в виде тридцати тысяч золотых. Но о ближайших планах прокачки придется забыть. Да и серьезных заданий без нужной экипировки Наемники уже не дадут. Придется как-то с ними разбираться… По большому счету, подстава получилась изрядная. Объекта задания в указанном месте не оказалось. А вместо него я попадаю в крутой замес, теряю экипировку и потенциальную награду за выполнение! Не по понятиям, ох, не по понятиям. Надо будет под это дело компенсацию с Васи стрясти. Ну да все это потом, потом.

   Так, глянем логи. Ух ты! 12 уровней, как с куста. Мама, роди меня обратно! Откуда счастье такое?

  Сигнал интерфейса уже пять минут семафорит о необходимости завершения сессии Игры в течении 10 минут. Временнόе ограничение выхода с рабочего терминала, не забалуешь. ИскИн может стукнуть начальству. Припаяют использование служебного положения в личных целях. Шеф, он, конечно, друг семьи, соратник онлайна, но и премию быстренько зажать может. Не нужны ему проблемы с Фармконтролем. Надо выходить и ехать домой, кинуть чего-нибудь в топку и уже со стационара войти, разобраться с ситуацией по-полной. Игра, не скучай без меня!

***

   Мерный шелест энергокара убаюкивал тело, но не успокаивал душу. Мысли так и крутились в голове. Противное, беспомощное чувство потери чего-то важного сверлило уставший мозг. Вечно грязный московский снег, не исчезнувший с улиц даже в конце XXI века, превращал пейзаж за окнами в линейную графику ленивого художника. Сквозь дрему прорвался противный зуммер видеовызова.

– Тема, здравствуй! Опять спишь!? – голос деда взорвал тишину салона. По-моему, сколько его помню, тихо говорить он никогда не умел.

– Не сплю, думаю. Устал, как собака. Привет, дед.

– Думаешь? Ну думай, думай, тебе всегда полезно лишний раз подумать. Устал он. Четыре часа в день работаешь. Да и то, не работа, а имитация деятельности!

– Ну, началось! Дед, ты ведь по делу звонишь? А нотаций я и в детстве наслушался. У меня к ним давний и стойкий иммунитет. Вот!

– Ну ладно, Тёмка, не обижайся, – голос деда стал на десятую долю децибелы тише. – Когда заедешь, то? А то мы с тобой только в Игре и видимся. Забыл деда совсем.

– Так я на днях собирался, сюрпризом!

– Так я и думал, одно условие – никаких подарков, не траться. Для бани все приготовлю. Мне такой рецепт кваса с Алтая привезли! Нектар богов!

– Заметано дед, сегодня доделаю неотложные дела в Игре, а завтра вечером жди. Будем общаться! По-настоящему. Хакуна матата! (1) – произнес я давнюю сакральную формулу, заведенную у нас с дедом с детства.

– Ну вот, другое дело, лицо деда расплылось широкой улыбкой, жду. Хакуна матата! – затем он вдруг посерьезнел и придвинулся к экрану, – ты, это Тёмка, приезжай обязательно, а. Неспокойно мне. Кризис круглой даты, – улыбнулся он мне и отключился.

Откинувшись на спинку сиденья, я вновь погрузился в свои мысли. Энергокар просигналил о пятиминутной готовности прибытия к месту назначения. Да, дед в своем репертуаре. Одно хорошо – после беседы сон ушел, как и не было.

Кар въехал на подземный паркинг, мягко отъехали двери, я вывалился в уютное помещение лифтового холла. Прелесть служебного жилья для холостяка очевидна. Не нужно этих формальных заморочек с оплатой, обслугой, охраной. За всем бдит Корпорация и ответственные ИскИны. Поднимаясь в лифте и обдумывая предстоящий разговор с гильдией наёмников, подставляю лицо под шипящую струю ионизированного воздуха из решётки кондиционера. Дверь родной берлоги узнала меня при первом прикосновении и с музыкальным звоном отворилась внутрь. Ничего особенного: гостиная, она же спальня, кухня с баром и коммуникаторная, она же душевая с туалетом, она же святая святых игрока – сенсорная нейрованна с биогелем. Вот тут уж из Игры можно не выходить неделями, если бы не МКИП. Сторож, гад, корпоративный. Бдит за игроками, как курица наседка.

  Для Корпорации нет ничего важнее здорового духовно и физически мотивированного игрока, с радостью расстающегося со своими деньгами взамен на призрак мечты, псевдожизнь в сказке. Да и, чего греха таить, там, в глубине нейрованны я оставлял часть себя, все чаще хотелось вернуться туда, все более серым становился реальный мир. Все, что происходило со мной последние восемь лет в реале давило нарастающим грузом, и все попытки исправить положение, как-то жить дальше, только растягивали боль утраты и увеличивало пустоту вокруг меня.

  Слаб человек, потерявший самое дорогое. Нет полной правды в том, что время лечит. Боль просто притупляется, и, если ты нашел, чем ее отвлечь, ты продолжаешь жить. Я нашел. Вернее, тогда нашел этот способ дед. Однажды весенним промозглым утром после месяца тупого беспросветного запоя он каким-то чудом нашел меня в китайском притоне в Митино. Ему пришлось сковать мне руки и ноги пластиковыми наручниками, пока вез в клинику. Двое суток он контролировал мою криофильтрацию, а потом принудительное погружение в вирт на 72 часа. Затем долгие месяцы тупого хардкорного кача с перерывом на поесть и поспать, пока, наконец, я не осознал себя сидящим во дворе, в детской песочнице, с пониманием – все, вроде отпустило.

Черт меня дернул поехать девять лет назад в Бразилию. Молодые специалисты, мы с женой, моей Таечкой, полные энергии энтузиазма, всего с одним чемоданом, рванули в Сан Паулу, устроили себе свадебное путешествие. После смерти родителей хотелось забыться настоящей работой. Виртуальная медицина Москвы пугала своей монотонностью и безликостью. Как сорок дней минуло, так и отправились.

   Череда катастроф в Южной Америке всего за 3 месяца резко изменила атлантическую береговую линию. Многомиллионные города и окрестные поселения скрылись под океанской водой. Землетрясения и цунами породили гигантскую экологическую катастрофу. Десятки миллионов оказались на улице. Откликнулись тогда люди со всего мира: спасатели, медики, военные, учителя, просто искатели приключений. Я и Таисия были нарасхват – инфекционист и военно-полевой хирург. Мы спали по 4 часа в сутки, меняли дислокацию госпиталей каждую неделю. Через 4 месяца этого апокалипсиса мы как-то равнодушно поняли, что уже прилично изъясняемся на португальском и испанском. Но, черт возьми, результаты были, нам удалось вытащить уйму народа. Еще через месяц нам и нашим коллегам стало казаться, что ситуация наконец изменилась в лучшую сторону. И череде несчастий наступит конец. Мы были счастливы. В редкие минуты отдыха мы приходили на вечерний стихийный пляж. Проклятый океан давно успокоился, и волны с шелестом заносили песком пальцы наших босых ступней. Так я и запомнил ее на долгие годы. Местные медики называли её загадочным словом «гвапенья» (2). Девчоночий хвост темно русых волос, устало опавшие немного сутулые плечи и руки, давно не знавшие маникюра с обрезанными до мяса ногтями. А наутро мы узнали, что такое настоящий ад. Бардака в стране в последние месяцы хватало с избытком. То ли сумма накопившейся усталости и предела ошибок достигла своего апогея, то ли небеса за что-то все-таки разгневались на людей.

   Ангра. Теперь это слово знает каждый в мире. Бразильская атомная электростанция последнего поколения. Надежда и мощь южного континента. Новые толчки начались в четыре утра. Наш полевой госпиталь находился в четырех километрах от станции…

   Я до сих пор задаю себе вопрос, почему я выжил, а Тая – нет. Почему Он забрал ее, а не меня. За эти годы я придумал кучу самых разных объяснений и оправданий. То, что Таечка была беременной должно было повысить ее шансы в борьбе с лучевой болезнью. Мы тогда успели привезти ее в Москву. Дед тогда метался по городу, продавая нашу квартиру и занимая деньги у кого только можно. Несколько месяцев кошмара. Бесконечные пересадки костного мозга, переливания, синтетические стимуляторы. Она просто затухла как свеча. Последние дни не разговаривала и приходила в сознание только на несколько часов. А я выл в подушку в соседней палате, опутанный капельницами, крошил зубы в песок…

   Морок воспоминаний потихоньку стал отпускать под тревожное попискивание МКИПа.

  Пелена далеких воспоминаний развеялась, и я осознал себя сидящим в темной кухне перед открытой дверью холодильника. Взяв бутылку минеральной воды, я захлопнул дверцу и прошлепал босиком в коммуникаторную. Как всегда, лучший способ забыться. Где моё главное лекарство?

  Биогель привычно распахнул свои объятья. Наступила привычная невесомость. По позвоночнику пробежали приятные мурашки. Минутная настройка нейроинтерфейса. Игра, бери меня…

(1) Хакуна матата – также акуна матата (суахили Hakuna Matata – «без забот»)

(2) Гвапенья – исп. Guapeňa – галисийское наречие «Красотулька».

Глава третья

 Город Карагон. Столица майората Рыцарей Креста.

Улица Святой Марии дом. 14. Гостиница Оливье Дюбуа. Трактир «Утеха Желудка».

«Тебя посодют, а ты не воруй!

Твой дом – тюрьма!»

Семён Васильевич Сокол-Кружкин

подполковник в отставке, тесть Семицветова

«Берегись автомобиля»

   Поесть со вкусом – это я люблю! Этот процесс в Игре, после Охоты, любимейшее из занятий. Если не думать, конечно, что организм в это время в реале поглощает биогель, по вкусу напоминающий бумагу. Но здесь, в трактире, все иначе. Баранина по-карагонски, с острым соусом и душистой зеленью. Мммечта! Ну и что, что завтрак. Традиции частично соблюдены. Алкоголя – ни капли.

   Аппетит вернулся, как только я просмотрел хабар, доставшийся мне от зеленой стервы, благодаря которой я лишился экипировки и артефактов на сто тысяч золотых. Да еще Жемчужины и Пояса было особенно жалко. Рандом (1) в этот раз меня не обделил. Зелья регенерации маны и увеличения ловкости тянули на пятнадцать тысяч. Семь орочьих ятаганов класса редкий! На чёрном рынке потянут на двести тысяч! Один уникальный ятаган и один редкий полный комплект на орка 120 уровня. Это я удачно порезвился. И вот искомое неизвестное – ларец. Небольшой сундучок из дерева, без отверстий для ключа. Моего уровня для идентификации не хватало. Но благородный оттенок серой древесины не оставлял сомнений. Мелорн! И как же у Высшей эльфы оказался предмет из священного дерева? Только за один этот факт игрок с ником «Эвглена» могла схлопотать пожизненное проклятье эльфийских Домов, вплоть до удаления персонажа. Почему она так рисковала? И теперь рискую я. Ведь я – тоже высший эльф. Поэтому шкатулка сейчас в тайнике моей комнаты, к которому имею доступ только я или, по решению суда, виртполиция. Хотя за всю восьмилетнюю историю игры прецедентов не было. Что же скрываешь ты? Ларец, ларчик, ларечек. Моя прелесть! По заданию у лепрекона в луте должен быть мифриловый жезл и карта. Может они в ларце? Только вот маловат он для жезла. Знаю теперь одно. Никакие наемники о нем не узнают. За подставу надо отвечать. И точка. Деньгами отмажусь. И хватит с них. Нутром чую, серьезное в нем что-то. Таки вещи игроку попадают очень редко. За ними история. Квест. Фан. Сам все узнаю и сам все решу. И делать это надо быстро. Думаю, хозяева ларчика уже раскручивают моховик наезда. Но без визита к Наемникам – никак! Последние годы только у них и кормлюсь. Одиночке в Игре тяжело. Ну не люблю я кланы. Не люблю. Была пара историй. Как вспомню – тошнит. Завязал я с клановыми прокачками и подачками, интригами и фигами в кармане. Не моё. Одиночка я и в Игре, и по жизни. Проще так. Не могу ни за кого отвечать, а значит и надеяться люблю только на себя.

   Раннее утро в Карагоне наполнено множеством звуков. Скрип телеги молочника, визгливые голоса хозяюшек у соседнего с трактиром колодца, карканье стаи ворон, угнездившейся на колокольне собора – все это врывалось в распахнутые окна, смешивалось с будоражащими звуками кухни и вместе с гудением раскаленного воздуха в камине вылетало в черный от сажи дымоход.

   В утреннюю нирвану стали потихоньку вплетаться новые резонирующие ноты. Цокот подкованных копыт нескольких лошадей оборвался у входа в трактир. Тень от экипажа через окно упала на стол, за которым сидел Эскул. Двери распахнулись от мощного пинка вошедшего помощника шерифа. Лучи утреннего солнца заиграли на золотых шпорах и рукояти дорожного меча рыцаря. Следом за ним в проем, нагнувшись, шагнули два дюжих копьеносца. Голова шерифа была непокрыта. Идеально выскобленная лысина красовалась россыпью крупных веснушек, рыжие лохматые брови и борода воинственно топорщились. Подойдя к моему столу, рыцарь, слегка нависая, уперся в столешницу кулаками в кольчужных перчатках, пророкотал:

– Ты – Эскул?!! Рейнджер дома Холиен? – от его голоса задрожали стекла в окне и маленькая кухонная псина, заскулив, забилась за стойку.

– Да, шериф, все верно, Эскул ап Холиен, к вашим услугам, – стараясь не делать резких движений, я попытался медленно встать, не забыв повернуть кисти рук ладонями вверх. Все-таки уровень у рыцаря далеко за трехсотый. Наши явно не пляшут. Да и копейщики тут не для красоты.

– Молчааать! Эльфийский выкидыш! Кусок высокого дерьма! – рыцарь уже не говорил, а громко шипел.

Ни фига себе, это уже серьезное оскорбление!

   Один из копейщиков вынул из-за пазухи свернутый в трубку пергамент с сургучной печатью, сломанной у основания. Я счел нужным молчать, лишь слегка отвернув голову от нависающего шерифа и весь превратился во внимание.

– В соответствии с Кодексом Карагона и по приказу бургомистра, его светлости, графа Норлинга, – декламировал копейщик с донельзя суровым и сосредоточенным лицом, – арестовать Эскула из дома Холиен, Высшего эльфа, за нападение на Эвглену из дома Дориен, Высшую эльфу, приглашенного мага Дома, и препроводить его в городскую тюрьму, где и держать его до суда майората!

   Блин, приехали... Ну я и лошара! И ведь знал, же что на территории майората, в общественных помещениях иммунитета у игроков нет. А я еще со вчерашнего события еще и красным ником красуюсь! Покушать вкусно захотел, расслабился. Все эти мысли я додумывал, покряхтывая под умелыми руками одного из копейщиков, которыми он быстро связал мне руки за спиной, захлестнув хитрой петлей шею.

– В карету ублюдка! – рявкнул шериф, и я, получив ускорение древком копья, пробкой вылетел в двери трактира. Здесь меня приняли такие же умелые и крепкие руки двух служащих городской тюрьмы. Эти угрюмые люди в черных кожаных кафтанах с короткими дубинками за поясом быстро определили меня в карету с железными решетками на окнах. Возница лихо стегнул бичом по спинам казенных лошадей, и карета скрылась за поворотом, сопровождаемая конными рыцарями.

   В голову лезли разные дурацкие мысли. О том, что успел хорошо плотно позавтракать-пообедать. В тюрьме таких разносолов мне не видать. Пытать благородного эльфа, конечно, не будут... Но суд майората. Хм. Могут не заморачиваться и передать юстистам Дома Дориен. А с теми шутки плохи. Я у них соловьем запою! И ларец-то – тю-тю. Ай, как нехорошо-то. Надо быстренько что-то придумать.

   Флегматичная морда тюремного служки маячила перед внутренней решёткой кареты. Что-то он поправлял, подкручивал в запоре, кряхтя и шмыгая носом. Острый чесночный запах пополам с сапожным дегтем переполнял и без того душное пространство тюремного транспорта. Трясло на поворотах немилосердно. Мне пришлось раскорячится, чтобы не задушить самого себя. Веревку ведь так и не сняли. Я упер пятку на правом сапоге в уголок ножки железной скамьи, приналег – и каблук успешно соскользнул, а я со всего маха треснулся лбом в решётку. Гаденькое хихиканье раздалось со стороны тюремщика. Пришлось повторить попытку. На этот раз удачно. Каблук отскочил и об пол звякнул золотой империал.

– Чевой-та там, а!? – вякнул голосок из-за решётки.

– Можно Вас, любезный? – подтолкнул я носком сапога монету под дверь в перегородке. Короткое шуршание и золотой исчез, как его и не было.

– Мне бы записочку передать.

– Не положено аристованным, значица так!

– Так я же не врагам каким, господину Магистру, прошение!

За перегородкой воцарилось молчание на целую минуту.

– Не положено, надо старшему смены сообщить!

– Ну и сообщи, если хочешь, только ведь тогда делиться придется,

– Ха, чем делиться? А и не было ничаго!

– Так, а я что говорю, что было? Не было. Но отнесешь весточку – будет ровно в 5 раз больше! Я стал торопиться, в окне уже были видны вымпелы на донжоне замка майората.

– Давай на словах – а то я не шибко грамотный, а вдрух ты крамолу какую напишешь, мне за это карачун выйдет!

Вот ведь, перестраховщик хренов.

– Ладно передай секретарю Магистра ордена Рыцарей Креста Герхарда фон Камелькранца, зовут его Гельмут, слово в слово: «Эскул. Тюрьма майората. Обвинение Дома Дориен». Повтори!

– Ну, эта, значица, Эскул. Тюрьма, короче. Обвинение Дома Дориен.

– Ну хоть так, молодец. Только поспеши! И тебя ждет награда!

– Усе. Заткнись, приехали! – прошипел напоследок тюремщик, карета проехала через подъемный мост под надвратной башней замка майората и свернула в правый проезд к тюремным воротам. Возница круто осадил лошадей, лихач долбаный, что стоило мне еще пары шишек и неприятных минут.

   Вывели меня на свет божий все те же служки, и я, хромая на правую ногу с сапогом без каблука, поплелся с ними по длинному темному коридору, полого спускающемуся к тюремному блоку. По ходу движения мы свернули несколько раз. Тюремщики освещением себя особенно не баловали, обходились одним плохоньким факелом, позволяющим не столько увидеть путь, сколько не стукаться лбом о низкие своды.

   Наконец мы прибыли к очередной двери, которая хоть и выглядела неказисто, но на поверку оказалась прочной, из дубовых досок, сшитых полосами зачарованного железа. Вот оно как. Словно колдуна какого сажают.

– Располагайси, значица, будь как дома, но ни забывай чо в гостях! Га-га-га – шарканье мерзопакостных служек отдалилось после того как в двери дважды проскрежетал ключ. «Ну вот, есть время подумать», – сказал я себе располагаясь на копне слегка подопревшей соломы, сваленной в углу маленькой темной камеры и закрывая глаза.

# Вы помещены в тюрьму майората, чат, почта отключены. Возможность покупок на аукционе отключена. Вы можете пользоваться инвентарём. Приятной игры. #

Выход!

***

Запивая привкус биогеля ароматным сладким чаем, я сидел, нахохлившись, на кухонном стуле, завернутый в банную простыню и грея ладони о кружку. Всегда мерзну после выхода из Игры. Это у моего организма привычка после психиатрической реабилитации. После Бразилии полгода моим другом была бутылка. Никого не хотел видеть, на звонки не отвечал, растерял друзей-приятелей. Только деда пускал к себе. А когда он приходил и наводил в моём гадюшнике порядок, привозил еду, я тупо сидел в углу и смотрел на стену Дед однажды не выдержал, задействовал свои связи, нажал какие нужно кнопки. Приехали пара молчаливых санитаров в веселеньких салатовых комбинезонах и улыбчивый техник с парой граммов счастья в автоинъекторе. Очнулся уже в Игре. Там мне была предоставлена полная свобода выбора. Но только там. В перерывах – в реале – здоровое питание, никакого алкоголя, прогулки за забором и терпеливый дед. Он не пришел только один раз. Я уже потом узнал. Бабулю похоронил. Светлую нашу, Ирину Сергеевну. И ведь ни словом, ни взглядом никогда не упрекнул.

Так и подсел я на Игру. Кем только не переиграл за первые пять лет. И танкистом, и летчиком, и космодесантником. И везде – хардкор, везде огонь, мясо и кровь. Словно клин клином вышибал. От моего напора даже транквилизаторы в крови испарялись. Сигнал автоотключения оскомину набил. У меня от того времени в памяти дыра черная с огненными сполохами. Да еще вот этот озноб после выхода из виртуала. Но потом как-то все просто надоело. Зацепился за банальный магический мир. Как-то пошло у меня. Понравилось все руками делать. Просто жить, просто играть. Заскучал и по любимому делу. Дед с комиссией и восстановлением помог. Хоть медкарта и с ограничениями была. А когда я первый день на работу помощником медицинского техника вышел, первый раз увидел на его лице улыбку. Скупую еще, но зато первую за пять лет. Всем он стал для меня. И нянькой, и другом, и поводырем. Мне даже за собой в Игру удалось его затащить, не смотря на его скепсис. Вместе Высших эльфов начали отыгрывать. Дед в игре в десять раз реже меня появляется, но и тут нос утер. Архимаг эльфийского Дома! Я его все пытаюсь потрясти, как он добрался до своего 270-го уровня? А он улыбается в усы, да приговаривает, что меньше по лесам шлятся надо, да с шушерой всякой связываться. Да персов менять… Ко всему требуется приложить терпение и труд. Курочка по зернышку. И прочее, прочее… Ага. Да ему просто феноменально везет! Дед почему-то всегда находится в нужное время в нужном месте!

Кстати о везении. Я теперь заключенный. Вот так, батенька. Шеф, конечно, поможет. Магистр как никак. Целого Ордена. Но что-то мне подсказывает, что вляпался я знатно. Высший дом не просто так обратился к бургомистру. Эльфы людские власти на дух не переносят. Что заставило их наступить на горло своей гордости? Ну грохнул я их мага? Развеял в пыль охрану со всей их амуницией. Но ведь о том, что шкатулка цела, они знать не должны. Пояс и Жемчужина – вещи редкие, я их два года назад на другом конце материка добыл. В этих местах о них не то что неписи не знают, я и от игроков о них ничего не слышал. Так и поступлю. Нет ларца, считайте все, сгинул. Не то чует мое сердце, придется в бега подаваться. Дом Дориен славится своими интригами и коварством. Амбиции у них на эльфийский трон. Это Вам не Холиены. Пацифисты травоядные. Тьфу! Ну да утро вечера мудреней.

(1) Рандом – или рендом – элемент случайности в любых его проявлениях. В МИФе – Рандом – Бог удачи.