Текст книги "Конец игры"

Автор книги: Андрей Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 9

С первыми лучами солнца центральная площадь Ордикеафа огласилась звонким цоканьем копыт и гулко разносящимися в утреннем воздухе возгласами.

Открыв глаза, Гембра и Ламисса увидели кавалькаду вооружённых всадников, въезжавших на площадь со стороны главных ворот. Вслед за закованным в латы с ног до головы знаменосцем, высоко вздымающим красно-жёлтый штандарт Данвигарта, ехал, несомненно, высокого ранга военачальник. Серебряный медальон командующего десятитысячным корпусом, красовавшийся на его груди, был заметен ещё издали, как и алая бархатная перевязь, пересекающая серый глянец доспехов. Эта перевязь на языке военных символов означала, что носящий её наделён, кроме обычных, ещё и особыми полномочиями. Свой шлем с белым опереньем офицер держал в руке, и его немного одутловатое лицо, выражавшее сдерживаемый гнев и брезгливое недовольство, было хорошо различимо. Чуть поодаль ехали другие офицеры, рангом пониже, но все в пышных сияющих доспехах. За ними следовал отряд конной гвардии Данвигарта, а дальше виднелась небольшая вереница военных повозок.

Знаком приказав одному из офицеров приблизиться, военачальник на ходу давал распоряжения. Из тревожного шушуканья проснувшихся беженцев Гембра и Ламисса поняли, что это не кто иной, как сам Квилдорт – правая рука Данвигарта, известный не только свей собачьей преданностью сатрапу, поднявшего его из мелких офицеров, но и свирепым нравом, сочетавшимся с ненасытным властолюбием и холодной жестокостью.

– … Пусть подготовят доклад о вооружении и припасах. Штаб будет здесь. Начальника гарнизона и сотников ко мне немедленно! Завтра – всеобщий смотр боевых сил. Винные погреба опечатать! Пьяным солдатам рубить головы без суда! Всех бродяг сюда на площадь и никого не выпускать! К вечеру подготовить список горожан, уклоняющихся от военного налога! – Распоряжения сыпались направо и налево, и всадники галопом неслись во все стороны их исполнять. Площадь наполнилась шумом голосов, конским ржанием и всеобщей суетой. Замелькали начищенные шлемы воинов, перекрывающих идущие во все стороны от площади рукава улиц. После нескольких неудачных попыток просочиться сквозь кордоны Гембра и Ламисса вернулись на прежнее место к водоёму.

– Хоть к воде поближе, – сказала опытная Гембра, устраиваясь возле гладкой каменной стены бассейна. – Ты не волнуйся. Что будет, то будет, – успокоила она подругу, продолжавшую растерянно топтаться на месте и теребить оборванный край своей распашонки. Обреченно кивнув, Ламисса присела рядом.

Народ тем временем продолжал прибывать. Со всех сторон солдаты вталкивали на площадь всё новые и новые группы бездомных беженцев, бродяг и нищих. К полудню вся площадь была заполнена. Разделив с подругой остатки еды, Гембра невозмутимо дремала, прислонившись к стенке бассейна и подставив лицо солнцу. Ламисса сидела съёжившись, с подавленным видом, закрыв глаза и зажав пальцами уши. Она не могла больше слышать переполнявшие воздух тревожные слухи о том, что не то пятнадцати, не то двадцати пьяным солдатам уже снесли головы, что члены городского собрания арестованы, начальники варварских отрядов разжалованы в рядовые, а куртизанки, которых принялись вылавливать по всему городу, будут завтра повешены на базарной площади во избежании дальнейшего разложения армии. Новости наваливались одна за другой, но Ламисса предпочитала их не слышать.

Но прокатившаяся внезапно по толпе волна возбуждённого шума донеслась и до неё. Солдаты потеснили толпу возле примыкающего к площади большого здания городского собрания, где располагался теперь штаб Квилдорта. На освободившемся пространстве в несколько шеренг выстроились гвардейцы. В середину был поставлен большой стол, маленький столик и несколько стульев, вынесенных из здания собрания. За большим столом уселся сам Квилдорт и его приближённые, а за маленьким пристроился гарнизонный писарь со своими свитками. Призывать к тишине не пришлось. Напряжённое молчание повисло над толпой. Квилдорт, только что выслушавший доклад о положении дел неподвижно сидел, глядя перед собой угрюмо-злобным взглядом. Наконец, он что-то сказал сидящему рядом офицеру, и тот поднялся с места.

– Бездельники, бродяги, нищие и прочий сброд, большая часть из которого состоит из воров и мошенников… – офицер сделал многозначительную паузу, – …нам в городе не нужен! Сейчас вы будете построены в ряды, и каждый второй из вас будет повешен на деревьях вдоль дороги за городскими воротами. Остальные… Остальные, – продолжал он, перекрикивая возгласы ужаса и негодования, – могут быть свободны и убираться куда угодно. Но советуем держаться подальше от нашего города.

В толпу бросились солдаты строить людей рядами.

– Тот, кто укажет нам на лиц… – продолжал офицер – уклоняющихся от военного налога или скрывающих неучтённые запасы оружия, довольствия, а также любого военно значимого товара, будет помилован! Те же, кто сможет указать на вражеских лазутчиков, которых, по нашим сведениям, в городе полно, получит, кроме того, дополнительную награду!

Не обращая внимания на несущиеся со всех сторон мольбы и стенания, говорящий дожидался, пока солдаты кончат построение.

– Начинай счёт! – скомандовал он, садясь на место.

– Ну, со мной всё ясно! – криво усмехнулась Гембра, невесело подмигнув стоящей за неё Ламиссе. Та лишь беззвучно шевельнула в ответ побелевшими губами. Попытаться стать не одна за другой даже не пришло им в голову.

Считать начали одновременно во всех рядах.

– Раз – два!

– Раз – два!

Глухие вскрики отчаяния и радостные возгласы облегчения доносились из разных рядов почти одновременно.

– Раз – два! Раз – два! – блестящий шлем солдата, ведущего счёт, неумолимо приближался.

Несчастные вторые номера с обречённым видом направлялись на правую от стола часть площади. Никто из них не сопротивлялся. Некоторые пытались, проходя мимо стола, что-то сказать, но их не слушали. Там, в кругу оцепления, их стояло уже человек сорок. Среди них было несколько беременных женщин и подростков.

– Раз! – палец в тяжёлой кожаной перчатке ткнул в плечо Гембры.

– Два! – Ламисса машинально выступила вперёд, растерянно приоткрыв рот и хлопая глазами. Беспомощно оглянувшись на подругу, она сделала пару неуверенных шагов в сторону обречённых.

– Чего стоишь? Шевелись давай! – подтолкнул её солдат. – Вон туда!

Этот окрик вывел Гембру из оцепенения – такой поворот был для неё слишком неожиданным.

– Эй, начальник! – крикнула она так громко, что не только офицер-распорядитель, но и сам Квилдорт повернули к ней головы.

– А какая награда полагается за выдачу шпионов?

– Деньги или любая другая просьба! – ответил офицер.

– А если я выдам шпиона, вы их отпустите? – Гембра кивнула в сторону обречённых на казнь. – Всех!

Квилдорт и офицер-распорядитель о чём-то коротко пошептались.

– Да! Мы их отпустим, слово чести! Не вздумай только с нами шутить! Итак, мы тебя слушаем!

– Вы ищете вражеских лазутчиков! – Гембра перевела дыхание, набрав побольше воздуха. – Это я!… Прикажи их отпустить!

Площадь стихла. Все взоры обратились на Гембру.

На лице Квилдорта отразилось удивление. Он щёлкнул пальцами, и сразу десяток воинов, расталкивая толпу, метнулись к ней с разных сторон.

– Слушай меня!… Слушай! – лихорадочно заговорила Гембра, схватив Ламиссу за руку. Голос её срывался.

– Найди его, найди его обязательно, слышишь! Скажи… скажи ему, что повесили меня эти собаки. Нашла меня судьба… он знает! А я только его любила, только его, поняла?! Найди его, слышишь, найди и ребёнка от него роди. Ты сможешь. Ты такая…

Подскочившие солдаты схватили Гембру за руки и потащили к столу. Ламисса пыталась было пробиться за ней, но встречный поток бегущих назад из оцепления людей, отсёк её от подруги и отбросил в сторону.

– Как зовут? – угрюмо спросил Квилдорт, разглядывая найденный у Гембры кинжал.

– Ну, Гембра, не всё ли равно!

– Кому служишь?

– Да никому! Денег пообещали, если у вас тут посмотрю кое-что. – Гембра с трудом сдерживала свой язык, опасаясь, что начальник может со злости отменить своё решение и не отпустить людей, которые тем временем спешно покидали площадь.

– И много насмотрела?

– Какой там! Только вчера в городе оказалась, а тут и ты пожаловал!

– Вовремя! Других шпионов знаешь?

– Знала бы – сказала. Мне-то что!

– Ну ладно, – заключил Квилдорт, видимо, удовлетворившись этим кратким допросом. – Как шпионка ты будешь повешена.

– Ясное дело! – хмыкнула Гембра.

– Прямо сейчас? – уточнил офицер-распорядитель.

– Нет, завтра. На базаре. Отдельно от шлюх, чтоб неповадно было. Убрать пока!

Гембру потащили прочь, а начальство, закончив дела, покинуло полупустую площадь, направившись в штаб.

* * *

Розоватые лучи вечернего солнца едва проникали сквозь узкое зарешёченное окошко подвала, служившего тюрьмой для арестованных при новой власти. Старая тюрьма была давно переполнена. А здесь долго никого держать не собирались.

Гембра лежала возле окошка на соломе, закинув ногу на ногу и бессмысленно покусывая сухие колкие стебельки. Проститутки, которых было здесь уже не меньше двадцати, держались на почтительном расстоянии. Попытавшись поначалу её задирать и получив без долгих разбирательств несколько добрых зуботычин, они благоразумно решили оставить её в покое. Встречая, всякий раз, вталкиваемых стражей своих новеньких, они про неё забыли. А она забыла про них. Их бесконечная болтовня и смешки не доходили до её сознания – ей было о чём подумать. То, что на этот раз ничто не спасёт её от петли, она знала совершенно точно. О борьбе и поисках выхода можно было не думать. Как ни странно, но полная безнадёжность положения даже успокаивала. Но тяготило другое. Впервые силы, ведущие её и всякий раз толкающие на всевозможные авантюры и приключения, оставили её. Впервые она осталась один на один с подступающей смертью без притупляющей остроту азарта борьбы и неизменно побеждающей, приходящей извне, уверенности. Перед лицом неотвратимого повешения она оказалась одна, со всей своей стихийной, сумбурной, неустроенной и, в общем-то, бесцельной жизнью. Особенно досадно было то, что только сейчас она, начала о чём-то смутно догадываться, с трудом нащупывая дорогу к пониманию своей судьбы, её смысла и тех путей, которые ей, возможно, надлежало бы пройти, следуя своей природе. Но жизнь не дала ей времени довести эти поиски до конца. Если бы она встретила Сфагама раньше! Раньше? Насколько? Год? Два? Три? Поняла ли бы она его? Или, может быть, просто посмеялась бы? Нет! Всё важное случается вовремя. Только тогда судьба свела их, когда они оба были к этому готовы. А была ли она действительно готова? Впервые в жизни Гембра стала всерьёз ругать себя и ТОЛЬКО СЕБЯ за глупость и легкомыслие. Это было непривычно, и мысль в страхе перескочила в обычное русло. В который раз она представила, как Ламисса рассказывает Сфагаму о её гибели. Что он скажет? Будет, как обычно, невозмутим? Или… Горький ком подкатил к горлу. Только бы не заплакать перед этими…

Дверь в очередной раз отворилась, и стражник втолкнул в подвал Ламиссу. Гембра остолбенело проводила её взглядом.

– Привет, – тихо улыбнулась та, усаживаясь рядом.

– Ты что… Как ты сюда… За что?

– Я им сказала, что шпионила вместе с тобой, ну вот и…

– С ума сошла, дурёха! Хочешь со мной рядышком болтаться?

– Хочу! – очень тихо, но решительно ответила Ламисса, глядя перед собой твёрдым взглядом. – Мне так всё равно жизни не будет! Непонятно, что ли?

Некоторое время Гембра молча глядела на подругу широко распахнутыми глазами, не находя слов. Затем она что есть силы обхватила её руками и стиснула в объятьях. Проститутки понимающе захихикали.

– Эй, тихо там! Кто ещё по роже хочет?! – крикнула Гембра, из последних сил подавляя предательскую дрожь в голосе.

Проститутки стихли, продолжая ехидничать вполголоса.

– Ты посмотри на них, – шепнула Гембра, натужно улыбнувшись и смахивая рукавом слезу. – Их всех вздёрнут завтра, как сучек, а им всё «хи-хи, ха-ха». Аж завидно…

– Когда людей много, страх прыгает по кругу, ни у кого долго не задерживаясь. Их много – вот им и не страшно, – сказала Ламисса. – Но мы теперь опять вместе. И нам тоже не страшно, – добавила она глуховатым сдавленным голосом.

* * *

– Нет, я определённо перестал понимать, что к чему! – пожаловался Валпракс, раскладывая алое оперенье на кроне высоченной сосны.

– Чего же тут не понять – игра выходит из-под нашего контроля. Слои предначертанного разошлись во времени, и люди падают в эти щели. Падают и пропадают. Во время войн это обычное дело, – рассуждал Тунгри, обматывая серебристый шлейф вокруг гладкого золотистого ствола.

– А я не люблю, когда игра выходит из-под контроля! Подумаешь, война! Мне-то какое дело! Мы-то с тобой на что? – с манерной капризностью стрекотал Валпракс.

– А ты прав! Мы-то на что! Почему бы, в самом деле, самим не разобраться? У меня у самого накопилось порядочно вопросов…

– Вот и славно! Ты уже выбрал себе образ?

– Это дело недолгое.

– Ну, так и я готов!

Утром следующего дня рыбаки из Ордикеафа, вышедшие, как обычно, на лов на реку Астимол были поражены невиданным зрелищем. Прямо из зарослей густого камыша, где никого никогда не видели, кроме уток, вдруг выплыла лодка. Да какая! Вся разбитая, дырявая, почти без дна. Но и без вёсел эта лодка плыла так ровно и быстро, будто её тянули под водой крокодилы. А сидели в лодке двое. Один маленький кругленький и лысый, с мясистым личиком, малюсенькими глазками и красными оттопыренными ушами. Другой высокий, с чёрными с проседью волосами, густобровый и смуглый с худым лицом, и чёрными глазами. На коротышке был длинный синеватый кафтан с тонкой красной каймой и франтоватые башмаки с алыми завязками, а на длинном – чёрный плащ и высоченные сапоги. "Так вот, сидели они в лодке, как ни в чём не бывало. Коротышка книгу какую-то смотрел и читал из неё что-то. А длинный всё больше кивал. Несутся себе в лодке своей раздолбленной, как будто так и надо. И дела ни до кого нет! Рыбаки так рты и поразевали. Тут коротышка повернулся, да как пискнет: «Эй, рыбачьё! Как рыбка ловится, что ли?»

– Да ловим потихоньку! Боги помогают! – отвечает тут один.

– Потихоньку – неинтересно! – пищит коротышка. – Раз потихоньку, значит плохо помогают! Вот сейчас я тебе помогу!

Рыбаки, ясное дело, в смех. – Помог тут один такой, до сих пор по дну гуляет!

Ну, смеются, смеются, а тут раз – у того самого рыбака, что с ними говорил, прямо возле лодки рыбья голова вылезает. С четверть лодки, не меньше. Рот разинула: – «Потихоньку – неинтересно», – говорит. Да как сиганёт прямо в лодку. Ну, лодка-то, ясное дело, вверх дном, рыбак – в воду бултых! Остальные – кто куда! Так вот", – закончил свой рассказ старый рыбак, собравший возле себя добрую половину всех посетителей харчевни.

– Врёшь ты всё! – брезгливо отреагировал тощий башмачник, поднимаясь из-за стола. – Знаем мы эти ваши рыбацкие истории.

– Сам видел, клянусь богами! – стукнул старик кулаком по столу.

– У нас теперь в Ордикеафе кого только не встретишь. Как началось всё это… Эх, жизнь наша тяжкая… – вступила в разговор хозяйка, забирая со стола пустые глиняные кружки. Как был в городе порядок – людей по всем улицам не вешали, и дома не грабили, и всякие такие в разбитых лодках не плавали. Я не удивлюсь, если эти малохольные и к нам зайдут горло промочить! Уж такого за последнее время насмотрелись!… – Хозяйка направилась было к стойке, но вдруг застыла, раскрыв рот и держа на вытянутой руке тяжёлый кувшин. В дверях харчевни показались они. Те самые – лысый коротышка и второй, высокий.

Как ни в чём не бывало, они прошли через всю харчевню и уселись за пустым столом у стенки.

– Что угодно? – спросила хозяйка, боязливо приблизившись к новым посетителям.

– Что нам может быть угодно? – философически закатил свои маленькие глазки коротышка. Если ты исполнишь то, что нам угодно, твою статую отольют из чистого золота и поставят в храм вместо…

– Не слушай его, это он так… – прогудел высокий, – принеси печёной рыбы и пива. А там видно будет.

– Ну вот, люди как люди, – шепнул кто-то из компании, – и ничего особенного.

– Может, в кости сыграем? – обратился к прибывшим молодцеватый франт, обыгравший сегодня человек десять и вконец обнаглевший от везения.

– В кости? Ну, иди сюда к нам. Здесь посвободнее, – ответил высокий.

– Ставлю три вирга. Для начала, – заявил на ходу игрок, подсаживаясь к столу. Большая часть компании тихо и, как им казалось, незаметно последовала за ним, плотно обступив стол.

Игрок долго тряс кости в стаканчике.

– Две шестёрки! – с довольным видом провозгласил он. Ему определённо продолжало везти.

Коротышка, с азартом запихнув в рот кусок белого, сдобренного специями рыбьего мяса, небрежно наподдал пальцем стаканчик с костями.

– Шесть и семь!!

– Вот это да!

– Костей с семёркой не бывает! – загомонили вокруг сразу несколько голосов.

– Не может быть! – шептал игрок, поедая глазами костяшки. – Десять лет я играю этими костями…

– Вот и доигрался! – ехидно вставил кто-то из-за его головы.

– Какой бес нарисовал здесь седьмое очко? – продолжал недоумевать проигравший.

– Какой бес? Ну, это не твоё дело, приятель, – пояснил коротышка, прожевав, наконец, рыбу. – В чётных числах всегда чего-то не хватает, верно? – заговорил он с учительским видом.

– Вот, к одной точке добавить нечего. Ей самой себя хватает. Может, она весь мир в себе стянула? А вот где две точки, там уже хочется поставить третью, верно? Тогда опять добавить нечего – всё завершено. Где четыре – там и пять. А где шесть – там и семь. Чего уж тут удивляться?

– Так это ты на моих костях пририсовал? Значит твой выигрыш незаконный!

– На твоих костях? На твоих костях, приятель, – пищал коротышка, сражаясь с очередным куском рыбы, стоят совсем другие числа – тридцать четыре и два. Не совсем ровно, но так уж выходит! Понял, да?

Игрок, которому было тридцать четыре года, побледнел и осёкся.

– А два это… – наконец вымолвил он, облизывая пересохшие губы.

– Точно! – кивнул коротышка, отбросив в сторону рыбий хребет и упрятав пол-лица за днищем пивной кружки. – Через два года все смогут рассмотреть твои кости поближе, хотя не думаю, что это будет очень интересно. Ну, а чтоб ты не расстраивался… – коротышка резко дунул на костяшку сдул с неё седьмое очко.

– Нет, лучше даже так! – он схватил костяшку, дунул на неё сильнее и торжественным жестом вернул остолбеневшему игроку совершенно чистый кубик.

– Я сейчас, – пролепетал игрок, робко поднимаясь из-за стола.

– Куда же ты? – с театральной кротостью в тяжёлом глухом голосе спросил высокий. – А то б сыграли ещё.

Но игрок широким, переходящим в бег шагом уже уносил ноги из харчевни.

– Эй, деньги свои забери, честно заработанные! – крикнул ему вдогонку коротышка, расправляясь с сырной лепёшкой.

– Со мной сыграй! – сурово заявил подошедший воин-десятник из гвардии Данвигарта. – На эти три вирга. Только без костей – на пальцах. Посмотрю я, что вы за птицы такие.

– Разве мы птицы? – спросил коротышка у своего спутника.

Тот многозначительно покачал головой.

– Ну что, играем? – зловеще спросил воин. – Раз, два…

Немая сцена длилась долго. На руке десятника было разжато четыре пальца, на руке странного гостя – семь. Семь длинных смуглых пальцев с длинными узкими ногтями. Под неотрывными взглядами компании ногти стали вытягиваться и превращаться в острые стальные наконечники.

– Я же говорил, что мы не птицы, – пояснил высокий, сдвигая густые брови.

– Дал бы ты ему оплеуху, нахалу такому, а то даже поесть не дают спокойно, рыбку вкусную! – посоветовал коротышка. – А ты не дрожи – расплатимся, – крикнул он хозяйке через головы столпившихся вокруг зрителей, – а то от твоих волнений у меня пиво в кружке киснет, и руки трясутся от смущения…

Десятник не мог отвести взгляда от чёрных, глубоко посаженных буравящих глаз высокого. Эти глаза оказались страшнее его семипалой руки, которая всё продолжала стоять перед его лицом. Собрав все силы, он вырвался из леденящего оцепенения и нетвёрдой походкой направился к выходу. Остальные последовали за ним.

– Ну вот, что за люди, – посетовал высокий, – только интересный разговор начнётся – так сразу ноги делают. Вечно одно и то же.

– А поесть мешают, – добавил коротышка

– Да успокойся ты! – крикнул он хозяйке, притаившейся за стойкой и нервно комкавшей в руках полотенце.

Золотая монета блеснула в воздухе и, пролетев через всю харчевню, угодила в узкий неровный разрез её платья. Та, прижав руки к груди, бросила полотенце и стрелой взлетела по лестнице вверх.

Высокий покачал головой.

– А вот интересно, умеют ли здесь делать хорошее вино из тёмного винограда? – спросил коротышка, внимательно разглядывая, поднесённый к глазам, тщательно обглоданный рыбий скелет.

– Лет двести назад умели. Сейчас – не знаю.

– Надо у хозяйки спросить. Да… А куда это все подевались?