Текст книги "Лачплесис"

Автор книги: Андрей Пумпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Про неведомую грамотку,

В свиток свёрнутую, что когда-то

Он унёс из ямы чортовой.

С корабля принесть велел он свиток,

Отдал свиток в руки Спидале.

Спидала, едва его увидя,

Вскрикнула в великой радости.

Горячо благодаря, припала

Вновь она к коленям витязя:

"Лачплесис! Всю жизнь мою тебе я

Отдаю, хочу служить тебе!

Это договор мой с тёмной силой,

Кровью собственной подписанный.

Вместе с ним вернул ты мне свободу,

Вырвана из власти ада я.

Я сожгу проклятый этот свиток,

И всю жизнь стремиться буду я

Делать доброе усердно так же,

Как доныне злое делала!"

И она достала из колодца

Колдовскую клюшку ведьмину,

Ту, которой страшная старуха

Оживляла корабельщиков.

Долго Спидала с клюкой ходила

От судна к судну по берегу,

Трогала клюкой окаменелых,

И живыми стали мертвые

Им казалось, что они проспали

Только ночь на этом острове

Радостно они с высоких палуб

Толпами сходили на берег

Лачплесис приглядывался зорко,

И с великим изумлением

Он узнал среди толпы оживших

Друга Кокнеса и Лаймдоту.

Как увёз в Неметчине из плена

Лаймдоту отважный Кокнесис,

Долгий путь пройдя, они достигли,

Наконец, морского берега.

Здесь нашли они корабль, поднявший

Паруса пред дальним плаваньем.

Должен он был некий новый город

Посетить на устье Даугавы.

Кокнесис и Лаймдота не знали

Ничего о новом городе.

О родных, о милых сердцу также,

Как живётся им,– не ведали...

Потому-то им и не терпелось

Поскорей попасть на родину.

Но не сразу всё ж сбылось, не скоро

Их горячее желание.

Как на витязя, на них наслала

Ветры, бури ведьма старая

И умчала их в неведомое

Море от пути обычного.

Долго-долго в море проблуждавши,

В некий день пловцы увидели

На краю небес красивый остров

И корабль к нему направили.

Приближаясь к острову, корабль их

Мчался, как гонимый бурею,

Всё быстрее и с неудержимой

Силой выбросился на берег.

С берега пловцам навстречу вышла

Бабушка с лицом приветливым,

Повела их всех с собой по мосту

В дом, где славно угостила их.

Угостившись, воротились люди

На корабль свой и уснули там,

И глубоким спали сном, покамест

Спидала не разбудила их.

Передашь ли бурю чувств, объявших

Их сердца при встрече с витязем?

Кокнес обнимал его. Припала

Лаймдота к плечу любимого.

И когда к ним речи дар вернулся,

Начали они рассказывать

Обо всём, что на морях и землях

Пёстрая судьба дарила им.

И исчезла в сердце Лачплесиса

Тень последняя сомнения.

Новой клятвою незыблемою

Был скреплён союз великий их.

Спидала лишь в стороне стояла,

В радости их не участвуя.

За руку тогда её взял витязь

И к друзьям своим подвёл её.

Рассказал, что лишь её стараньем

Были оба спасены они;

И наперебой благодарили

Лаймдота и Кокнес Спидалу.

Горячо её упрашивали,

Чтобы к ним вошла в содружество.

И сердечно им пообещала

Быть их вечным другом Спидала,

И в грядущем, чтобы ни случилось,

Вместе быть в беде и в радости.

Спидале чудесный этот остров

Хорошо известен раньше был,

И отныне добрым провожатым

Стала Спидала друзьям своим.

Этот остров в море безымянном

Был богат землёю тучною.

Пожелали там навек остаться

Многие из корабельщиков.

Лачплесис, ту землю взявший с бою,

Сам и править ею должен был.

Потому, чтоб навести порядок,

Задержался он на острове.

А когда обжили остров люди,

Он назначил им старейшину.

Четверо друзей всё это время

Жили в доме Йодсов за мостом.

Тайники и склады все в богатом

Доме ведьмы знала Спидала.

Полные несчитанных сокровищ

Кладовые отперла она

Также и припасов им хватило б

На сто лет для пропитания.

Если бы всего дороже в мире

Не была им Родина,

То они совсем бы жить остались

На прекрасном этом острове.

Но не такова была их доля

Беззаботно, в счастьи век прожить.

Властно их звала к себе отчизна,

Радость, горе и борьба её.

В некий день, когда почти совсем был

Их корабль готов к отплытию,

И давал уже наказ последний

Лачплесис всем остающимся,

Шёл без цели, думами объятый,

Кокнес под вечер по острову

И достиг поляны, где в колодце

Околела ведьма старая.

И заметил Кокнес издалёка

У колодца пламя малое.

Подойдя, он Спидалу увидел,

Около костра стоящую.

Разглядел: она в руках держала

Пёструю клюку и грамотку.

Бросила в огонь клюку и свиток

И сама себе промолвила:

"Уходите прочь, развейтесь вихрем,

Как летучий дым исчезните!

Ваша власть бессильна надо мною,

Навсегда от вас свободна я!"

В то ж мгновенье столб огня огромный

Из костра со свистом вырвался,

Превратился в огненного змея,

С треском, в искрах прочь унёсся он.

И потух костёр возле колодца.

Дол покрылся мягким сумраком.

Спидала на землю опустилась

И, казалось, тихо плакала.

В это время Кокнес подошёл к ней

И, подняв с земли, спросил её:

"Почему, сестрица, ты в печали?

Почему в слезах глаза твои?"

Спидала смутилась, но, поднявши

Голову, ему ответила:

"Вновь на будущее я надеюсь.

Эти слёзы – слёзы радости.

Верю я, что жизнь начну сначала,

Тёмное забывши прошлое.

В тайне сохрани, чему сегодня

Был свидетелем ты, Кокнесис!

Скоро мы расстанемся навеки,

Но тебя не позабуду я".

За руку её схвативши, Кокнес

Слово вымолвил сердечное:

"Ведай, Спидала, твою я тайну

Навсегда похороню в себе.

Что мне прошлое? Я знаю только

Избавительницу милую!

Но теперь тебе я неотложно

Должен вверить тайну некую.

Если сердцем ты её услышишь,

Никогда мы не расстанемся.

Спидала, иди со мною в жизни

Вечно вместе! Я люблю тебя!"

Спидала, то слыша, побледнела,

Часто подымалась грудь её.

"Кокнес, знаешь ли,– она спросила,

Кем была твоя любимая?

Договор свой с силою нечистой

Я сожгла сегодня вечером".

"Знаю, – тихо ей ответил Кокнес,

Видел я, как нечисть сгинула.

Но кто пал и снова встал, тот крепче

Не изведавших падения!.."

И пока она раздумывала,

С грустью говорил ей Кокнесис,

Коль его любовь отвергнутою

Остаётся, лучше было бы,

Если б он всегда лежал на взморья

Бездыханной глыбой каменной...

И уж не раздумывая больше,

Спидала ему ответила:

"Если так любовь твоя прекрасна,

То и я хочу любить тебя!

Не могу иначе! Буду верной,

Любящей везде всегда тебе!"

Кокнес крепко обнял её, слёзы

Осушая поцелуями.

Нежным ветерком их обвевало

Лаймы-матери дыхание.

Поутру корабль свой Лачплесис

Колыхаться по волнам пустил.

Рухнули все чары ведьмы старой,

Плыл корабль по воле кормщика.

И в любви своей друзьям открылись

В море Спидала и Кокнесис.

Радовались Лаймдота и Лачплес

Счастью их, друзья и милые.

Пережитые в скитаньях дальних

Позабыты были горести.

И одно у всех желанье было:

Поскорей попасть на родину.

И в пути помех им не встречалось.

Ветры, бури их не трогали;

Будто Мать морей, попутно вея,

В плаваньи оберегала их.

Наконец на дальнем крае неба

Поднялись леса сосновые.

Берега росли и приближались.

Вплыл корабль их в устье Даугавы.

ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ШЕСТОЕ

Раз в году приходит Лиго65

Гостьей в край детей своих,

И над Латвией в то время

"Лиго! Лиго!" – слышится.

Щёлкай над речным излуком

Ласковей, соловушка!

Праздник Лиго, полночь Лиго

Снова воротились к нам.

Как костры пылали ярко

Над горою Синею!

Как рога трубили звонко,

Созывая родичей.

Шли на зов отцы и деды,

Юноши и девушки.

Старцы мёд несли и пиво,

Жёны – угощение,

Молодёжь – цветы и травы

И венки весенние.

Все венками украшались

На великом празднике,

Пили, ели, песни пели,

Утешались плясками,

Жертвенники возжигали

Лигусоны66 важные,

Хмельный мед на пламя лили,

Масло ароматное

И пока светло пылало

Пламя благовонное

Всем народом запевали

Песню восхваления:

"Будь всегда к нам милостива,

Лиго, Лиго!

От друзей тебе поклоны, Лиго!

Освяти хозяйство наше,

Лиго, Лиго,

Полни клети, полни чаши, Лиго!

На коне своем красивом

Лиго, Лиго,

Обьезжай поля и нивы, Лиго!

Сохрани их от потравы,

Лиго, Лиго!

Дай лугам густые травы, Лиго!

Дай лугам густые травы,

Лиго, Лиго,

Нашим телкам корм на славу, Лиго!

Дай овса нам в изобильи,

Лиго, Лиго,

Чтобы кони сыты были, Лиго!

По горам и по долинам,

Лиго, Лиго,

Рассыпай свои цветы нам, Лиго!

Чтоб сплетали наши дочки,

Лиго, Лиго,

Из цветов твоих веночки, Лиго!

Дай парням невест хороших,

Лиго, Лиго,

Работящих и пригожих, Лиго!

Дочкам добрых дай любимых,

Лиго, Лиго,

Пахарей неутомимых, Лиго!

Навести в зелёных сёлах,

Лиго, Лиго,

Детушек своих весёлых, Лиго!

Сохрани их от печалей,

Лиго, Лиго,

Чтоб тебя мы вспоминали, Лиго!

Чтобы мы тебя любили,

Лиго, Лиго,

Никогда не позабыли, Лиго!"

А когда той песни звуки

Лес и дол наполнили,

Появились в древней роще

Под дубами тёмными

Тени прадедов умерших,

Добрых покровителей.

Вайделоты, лигусоны

Славных духов видели

И, почтительно склоняя

Головы, встречали их...

Вайделот меж тем старейший

Поучал собравшихся

В дружбе жить, держаться вместе

В крепком единении,

Помогать друг другу в бедах,

Защищать в несчастиях.

Руки подали друг другу

Юные и старые,

Радостно клялись друг другу

В дружбе меж собою жить.

Враждовавшие спешили

Поскорее встретиться,

Заключили мир навеки,

Позабыть вражду клялись.

Предками благословенный,

Под горою Синею67,

Пировать народ садился

Пред лицом богов своих.

Матери и жёны пищу

Роздали собравшимся;

Чаши с брагой да кувшины,

Пивом пенным полные,

Двигались от ряда к ряду

По кругам пирующих.

Блюда пирогов и сыра

Шли вослед за чашами.

За едой вели соседи

Разговоры дельные.

Мужи здесь мужей встречали

Братьев и соратников,

Жёны здесь подруг встречали,

Живших в отдалении.

Деды древние встречали

Стариков, с которыми

Вместе выросли когда-то

И дружили в юности.

Но всех больше полночь Лиго

Молодежи нравилась:

Про любовь, гурьбой собравшись,

Хором пели юноши.

На любовь не отвечая,

Девушки лукавили,

Но любви желала втайне

Каждая и думала:

Скоро ли счастливой с милым

Встречи миг приблизится?

Ближе, ближе подходили

Парни к хору девушек,

Тут свою мгновенно каждый

Подхватил избранницу,

И уж вместе все весёлый

Общий танец начали.

На пригорке под священной

Старою дубравою

Собралися вайделоты

И племён старейшины,

Среди них был мудрый Буртниеекс

И почтенный Айзкрауклис,

Куниг Лиелварды позднее

Присоединился к ним.

Были сумрачны их лица,

Разговор нерадостен

В знаках рун они читали

Чёрные пророчества.

Был особенно печален

Старый куниг Лиелвардский;

Поприветствовав сердечно

Стариков-товарищей,

Сел в их круге и такие

Вести он поведал им:

"Вижу я, вожди народа,

Вы ещё не знаете,

Что беда нависла грозно

Над свободной Балтией,

Что у Даугавы на взморьи

Пришлые торговые

Люди с позволенья ливов

Город свой построили.

Позже, каждою весной, к ним

Приплывали с Запада

Воины, закованные

В панцыри железные.

Стал теперь тот новый город

Крепостью могучею.

Крепостями также стали

Саласпилс и Икшкиле.

И оттоль враги, как звери,

На охоту вышедши,

Как лукавые лисицы,

Добрыми прикинутся,

А потом, как злые волки

На людей набросятся.

И теперь пришельцы эти

Разоряют начисто

Землю ливов, жгут их нивы,

Грабят их селения,

Истязают, убивают

Всех, кто им противится,

Остальных в чужую веру

Обращают силою.

Лютый замысел лелеют

Захватить всю Балтию,

Подчинить навеки гнету

Нивы наши вольные,

А народ её свободный

Превратить в рабов своих.

И однажды возвестили

Мне мои дозорные,

Что отряд людей железных

Подъезжает к Лиелвардэ.

Я велел вооружиться

Всем, кто в замке-был со мной,

Сам с мечом в руках и в латах

Стал перед воротами.

Коротко спросил я пришлых,

Что у нас им надобно?

От отряда отделился

Некий рыцарь. Молвил он:

"Даньел Баннеров68 зовусь я!

Прислан я епископом,

Чтоб занять твой старый замок,

В долю мне доставшийся.

Если ты добром уступишь,

То тебе позволю я

В деревянном старом доме

Мирно дни дожить свои.

Для себя же я построю

Рядом замок каменный.

Жителей в селеньях ваших

Обложу я податью.

С каждого двора себе я

Часть возьму десятую,

И для церкви – десятину

От посева всякою,

От порубки и запашки

Десятину стребую69".

Разумеется, отверг я

Предложенье дерзкое.

И за это был разрушен

Старый дом отцов моих,

Люди в доме перебиты,

А добро разграблено.

Сам же с маленьким отрядом

Уцелевших воинов

В крепость Гауи ушёл я.

Приютил нас Дабрелис70.

Несколько вождей латышских

Там нашли убежище

Со своими воинами.

Замок окопали мы

Валом, рвами окружили.

И оттоль решили мы

Воевать против пришельцев,

В нашу землю вторгшихся.

Но епископ рижский Альберт,

Извещённый Даньелом,

Войско рыцарей большое

Выслал против Гауи.

Шёл на нас с немецким войском

Каупо – куниг Турайды,

Узы кровные забывший,

В Риме окрестившийся,

Подружившийся с врагами

На погибель родине.

И теперь с врагами вместе

Осадил он Гаую,

И вождей старейших наших

Стал он уговаривать,

Чтоб они богов забыли,

В лжебогов поверили,

Мол, великий папа римский

К ним прислал наместника,

Мол, наместник будет с ними

Справедлив и милостив,

Как отец с детьми своими,

Коль добром решат они

Новой власти подчиниться.

А когда с высокого

Вала замка куниг Русиньш

Отвечать хотел ему

И, как принято издревле,

Кунью шапку снял свою,

Некий латник иноземный

Выпустил стрелу в него.

И стрела вонзилась прямо

В лоб открытый Русиньша.

Замертво, не молвив слова,

Пал на землю вирсайтис71.

Гневом нас зажгло великим

Это дело мерзкое.

Грозно мы с крутого вала

Ринулись на рыцарей

И побили их и к ночи

В бегство обратили их.

Но пришли на помощь вскоре

К ним отряды новые.

Отступить пришлось обратно

Нам на насыпь Гауи.

Там врагов мы отражали

Много дней и месяцев,

Наконец могучий замок

Пал под вражьим натиском.

Хоть сражались, как герои,

Крепости защитники,

Все погибли обагряя

Кровью насыпь крепости;

И теперь врагам открыта

Вся земля латышская.

Говорят, что снова Альберт

Собирает полчища.

Братья! все ль слыхали вы

Весть мою печальную?

Час придет и волей неба

Счастье к нам воротится!

Есть ещё в отчизне руки,

Нам мечи кующие,

Есть ещё в отчизне руки

Меч держать могущие.

Так трубите в трубы, бейте

В барабаны, родичи!

Чтобы снова весь народ наш

Грозно изготовился

Умереть или свободу

Отстоять от недругов!"

А пока вожди народа

Вести злые слушали,

Песни праздничные Лиго

Стихли по окрестностям.

В чаще загремели клики:

"Лачплесис! Наш – Лачплесис!"

И, сопровождаем шумным

Общим ликованием,

У костра в священной роще

Появился Лачплесис.

Своего отца сердечно

Обнял он, и радостно

Были встречены отцами

Лаймдота и Спидала.

Кокнесис, как подобает,

Стариков приветствовал.

И забыто было горе,

Радость охватила всех,

Если Лачплесис вернулся,

Не страшны опасности.

Но всех больше радовались

Три почтенных кунига,

Вновь детей своих живыми

Видя и здоровыми.

Лачплесис со спутниками

Сел среди собрания,

Выслушал он все рассказы

О событьях в Балтии.

Гневом взор его светился,

Сердце клокотало в нём.

Вайделоты объявили

Празднество оконченным

И последнюю молитву

Возносили к Перконсу,

А собравшихся дарили

Добрыми надеждами,

Заклиная, если надо,

Жертвовать для родины

И добром своим, и жизнью.

Люди по домам своим

Разошлись задумчивые,

Знали все, что скоро им

Грудью собственной придётся

Кров родной отстаивать.

Но ещё не расходилось

Кунигов собрание,

Солнце встало и застало

Их в кругу сидящими.

Дружно все они решили

Воевать с пришельцами:

Иль изгнать всех немцев, или

Истребить их дочиста.

На мечах своих друг другу

В этом поклялись они.

Старики вождём военным

Лачплесиса выбрали,

А его помощниками

Тальвалда72 и Кокнеса.

И, поклявшись боевою

Клятвою великою,

Гору Синюю седые

Куниги покинули.

Лиелвардс, Лачплес, Кокнес, Тальвалдс,

Айзкрауклис и Спидала

С воинами проводили

Буртниекса и Лаймдоту.

В замке Буртниекса решили

Обе свадьбы праздновать.

Молодых благословили

Их отцы и вайдлоты.

Что сидишь ты, мой веночек,

Криво на головушке?

Покривили мой веночек

Пересуды праздные73.

Как носила я веночек,

Лаймини не звала я,

А как сняли мой веночек,

Кланяться ей стала я.

Милый, в клети камышовой

Гвоздь забей серебряный,

Чтобы было где повесить

Мне веночек бисерный!

Скачут молодцы74 чужие,

Кони ржут и топают.

А проскачут наши братья,

Сабли грозно звякают.

Скакуны под ними пляшут,

На дыбы взвиваются,

Ворота пред их мечами

Сами открываются".

Так родня невесты пела

Возле замка Буртниекса.

Наконец к воротам сваты

Весело подъехали.

С провожатыми явились

Лачплесис и Кокнесис,

По обычаям старинным,

Словно незнакомые.

Для себя прося ночлега

И для скакунов своих.

Их допрашивали, встретив

Во дворе с пристрастием,

Что за люди и откуда

Едут и куда они,

Да и можно ли пустить их

Как гостей в хороший дом?

Наконец сам старый Буртниекс

Пригласил их в горницы.

Там уже столы для пира

Были приготовлены.

И стояли там два кресла,

Пышно разукрашенных.

Оба жениха уселись

В эти кресла, требуя,

Чтобы им показывали

Самых лучших девушек.

Многих девушек, с поклоном,

Гости подводили к ним,

Прочь они их отсылали,

Самых лучших требуя.

Наконец-то подвели к ним

Лаймдоту и Спидалу:

Были в праздничных одеждах,

В дорогих венках они,

Крупным жемчугом расшитых,

Золотом украшенных.

Встали женихи, сказали:

"Эти – настоящие!"

В кресла вежливо, с поклоном,

Усадили девушек,

И продать свои веночки

Стали их упрашивать.

Мол, хорошими деньгами

Заплатить могли б они.

Девушки в ответ молчали.

Отвечали родичи,

Что нельзя продать веночки

И за пуру75 золота,

Что нельзя забрать веночки

Ни войной, ни силою.

Всё же скоро сговорились

С женихами родичи,

Свято охранять веночки

Взявши слово с юношей,

Отдали с венками вместе

Им обеих девушек.

И явились вайделоты

И благословили их,

Руки их сложили вместе,

Лайме поручили их,

Хмелем и листом дубовым

Головы осыпали,

И, над ними простирая

Руки, говорили им:

"Как в лесу хмелинка вьётся

Вкруг ствола дубового,

Обовьётся пусть невеста

Так вокруг любимого!"

Женихи гостям подарки

Свадебные роздали,

А невесты со слезами

Отдали веночки им.

Женихи взамен им дали

Бархатные шапочки,

Мехом отороченные,

Серебром расшитые.

За столы уселись гости

Вместе с новобрачными.

И пошёл тут пир горою

Пир весёлый, свадебный,

С песнями, с удалыми

Играми и плясками.

Всё же старый Буртниекс раньше

Пир окончил свадебный,

Чем, бывало, по обычьям

Прадедовским принято.

Не пришлось молодожёнам

Счастьем молодым своим

После свадьбы в тихом доме

Насладиться досыта.

Вновь судьба неумолимо

Оторвала витязей

От любимых, в бой послала,

Где мечи ломаются,

Где от жаркой алой крови

Люди мокры по пояс.

На холмах окрестных трубы

Грянули военные,

И на всех горах высоких

Пламенища вспыхнули.

То был знак всему народу,

Что война ударила.

И по всем домам и сёлам,

По широкой Латвии

В боевой поход собрались

Удалые юноши.

Опоясались мечами,

Сели на коней своих.

Жёны, сестры и невесты

Шапки их высокие

Украшали, с пеньем, с плачем

Провожая воинов.

И по всем дорогам вскоре

Поскакали витязи.

На ночлег вставали в рощах

Шумными отрядами,

Дружно, толпами, съезжались

К месту сбора общего.

А когда на месте сбора

Появился Лачплесис,

Возгласами: "Ликоп! Ликоп!"76

Грянули окрестности.

Буртниекс, Лиелвардс и другие

Провожали витязя.

К войску присоединились

Славные старейшины.

Даже жёны молодые

Лаймдота и Спидала

Не остались дома, вместе

С воинством в поход ушли.

Где оврагами лесными

Глубоко разорваны

Гауи берега, там много

Возвышалось крепостей,

Обнесённых насыпями,

Рвами опоясанных,

Населённых племенами

Вольными латышскими;

В те лесные дебри войско

Лачплесиса двинулось.

И везде, где основались

Выходцы немецкие,

Словно гнёзда змей, те замки

Выжигались начисто.

Замка Дабреля достигло

Воинство латышское,

Много в замке том засело

В черных латах рыцарей.

Этот старый замок немцы

Укрепили заново.

Все же Лачплесис забрал их

Крепость неприступную,

Много немцев в этой битве

Потеряли жизнь свою.

Дальше, дальше, как стремнины

Вод неудержимые,

По лесам и по долинам

Шли дружины витязя,

Наконец они достигли

Замка Каупо в Турайде77.

Всюду здесь на землях ливов,

В хуторах, в селениях

След немецкого был виден

Хищного владычества.

Золотились, колосились

Ливов нивы тучные;

Ливы сеяли, а немцы

Брали урожай себе.

На лугах паслись коровы,

Тёлки, овцы жирные;

Чужаки их мясо ели,

Продавали шкуры их.

Под защитой замков церкви

Крестоносцев выросли.

В церкви те людей сгоняли

Немцы – и крестили их.

В рабство всех крещёных ливов

Обратили пришлые,

Обложили населенье

Тяжкими поборами.

Те же, что верны остались

Дедовским богам своим,

По глухим лесам, по дебрям

Непролазным прятались,

Вырубали, выжигали

Новины заветные,

Строились в лесных трущобах

И молились Перконсу

Но и здесь их настигали

Рыцарей разведчики

И опять их облагали

Непосильной податью.

А когда на землю ливов

Вышел с войском Лачплесис,

Испугались чужестранцы,

Бросили обители

И дома свои и в замке

Турайды попрятались.

Лачплесис тот крепкий замок

Окружил осадою.

Но нелёгким делом было

Взять твердыню Турайды,

Очень много меченосцев

Заперлося в крепости,

Тучи стрел они метали

В осаждавших воинов.

Лачплесис тогда построить

Много лестниц приказал

И по ним на стены замка

Поднял воинов своих.

Закипела битва насмерть

На высоких насыпях:

Бились тяжко, отступали

Обе стороны не раз,

Звон железа, стоны, крики

Разносилися окрест.

Впереди своей дружины

Бился славный Лачплесис,

Сокрушая беспощадно

Меченосцев панцырных.

Испугалась силы грозной

Свора чужеземная

И пощады запросила,

Побросав оружие.

Сам владелец замка Каупо

В это время в Риге был,

Где подолгу проживал он

В замке у епископа.

Лачплесис его берлогу

Разорить велел до тла,

Церкви и монахов кельи

В кучи пепла превратить,

Чтобы впредь пришельцам чуждым

Не было пристанища!

Немец Дитрих, льстец коварный,

В замке был средь рыцарей.

Лачплесису говорил он

Лживым языком своим,

Что сюда явились немцы

По желанью Каупо,

Им, гостям своим, хозяин

Предоставил замок свой

И просил, чтоб как гостям им

Жизнь была дарована.

Лачплесис, ещё глубоко

Уважавший Каупо,

Внял в конце концов тем просьбам

Дитриха лукавого.

Ливы всё же убеждали,

Чтоб не верил Лачплесис

Дитриху, клялись, что это

Самый беспощадный их

Враг, что он сто раз своею

Лестью их обманывал.

Но уж раз пощаду немцам

Дать решился Лачплесис,

Пусть щадит, но на расправу

Пусть им выдаст Дитриха.

Лачплесис велел немедля

Выдать ливам Дитриха.

Ливы Перконсу решили

Дитриха пожертвовать,

Но когда в священной роще

Конь гнедой под Дитрихом

Трижды левою ногою

Меч переступил, тогда

Стало ясно, что и боги

Подлецом гнушаются.

Вот как Дитрих нечестивый

Вновь ушёл от гибели78.

Взял оружье, латы, шлемы

Лачплесис у рыцарей

И велел их в город Ригу

Гнать простоволосыми.

Воротил он ливам все их

Прежние владения

И с надёжною дружиной

Там оставил Тальвалда,

Чтоб от немцев охранял он

Славный берег Гауи.

Сам же с другом Кокнесисом

И со старшим Лиелвардом

Сквозь леса повёл он войско

Прямо к замку Лиелвардэ79.

Немцы в Лиелвардэ засели

Так же, как и в Турайдэ,

Как и в прочих замках, прочно

На житьё устроились.

Всех безжалостнее был их

Главный – Даньел Баннеров.

Это был злодей без чести

И без искры совести.

Снёс он старый ветхий замок

И построил новую

На скале над Даугавой

Крепость неприступную.

На людей, как хищный ястреб,

Налетал оттуда он,

Сёла жёг, терзал и мучил

Беззащитных жителей.

Видя ужасы такие,

Многие старейшины

Со своими племенами

По лесам попрятались.

Баннеров внезапно бросил

Грабить и насильничать,

Вестников послал в леса он,

Беглецам сказать велел,

Что отныне в мире с ними,

В дружбе жить желает он,

А для заключенья мира

Приглашает в замок свой

Всех старейшин. Зла не видя,

Люди простодушные

Из своих убежищ в гости

К негодяю прибыли.

Он их принял в новой клети

За стенами крепости,

Угощал питьём и пищей,

Дружески беседовал.

Но пока ещё сидели

За столом старейшины,

Даньел вышел и снаружи

Запер дверь тяжёлую.

Клеть со всех сторон велел он

Обложить соломою.

С четырёх сторон солому

Сам поджёг он факелом.

Быстро запылали стены

Клети деревянные,

Старики внутри кричали,

Задыхаясь в пламени.

Даньел же с товарищами

На высокой насыпи,

Встав, пожаром любовался

С сатанинским хохотом.

Только скоро нечестивым

Смехом подавился он,

Так как из лесу верхами

Выехали воины.

Впереди с мечом тяжёлым

Ехал грозный Лачплесис.

Услыхавши крики в клети,

Витязь двери выломал

И успел спасти несчастных

Стариков из пламени.

Те его благодарили,

Как небес посланника,

Со слезами, обнимая

В несказанной радости,

Рассказали, как жестоко

Обманул их Баннеров.

Услыхав рассказ их, страшно

Лачплесис разгневался

И немедленно на крепость

Начал наступление.

Хоть оборонялись крепко

Латники немецкие,

Всё ж до наступленъя ночи

Занял крепость Лачплесис.

Всех засевших в ней велел он

Перебить без жалости,

Кроме Даньела. Живьём он

Взять велел мучителя

И расправу над злодеем

Поручил старейшинам,

Чтобы те за все насилья

Отомстить могли ему.

Зашумели, полетели

Вести: Лачплес в Лиелвардэ!

Радостно встречали эту

Весть селенья Латвии,

Ликовали люди, словно

Жизнь увидев заново.

Те, что по лесам скитались,

В тёмных дебрях прятались,

Радостные возвращались

К старым очагам своим.

А оттуда направлялись

Прямо в замок Лиелвардз

Поблагодарить героя

За освобождение.

В замке Лиелвардэ победу

Праздновали весело.

Пир устроил для народа

Старый куниг Лиелвардский.

Пили, пели и делились

Боевой добычею.

Под конец про Баннерова

Вспомнили старейшины.

Вывели его на берег

Даугавы и молвили:

"Пес немецкий, сжечь в проклятой

Западне хотел ты нас!

Милостивы мы! За это

Отдадим воде тебя!"

Доску толстую достали,

И на доску Даньела

Положили, прикрутили

К той доске веревками,

И с издевками пустили

Доску вниз по Даугаве

"Поезжай домой! – сказали,

Поищи родных своих!

Пусть с тобою уезжает

Вера нам ненужная!"

Страх и ужас обуяли

Чужеземных рыцарей

При известьи о победах

Витязя латышского,

И они бежали в Ригу,

Побросав дома свои,

В городе ища спасенья,

За стенами толстыми

Но и сам епископ Альберт

Не был в безопасности

Видел он, что очень скоро

Здесь погибнет власть его,

Ежели он не получит

Подкрепленья сильного

Сел он на корабль, не мешкав,

И уплыл в Германию

Сколотить большое войско

Альберт там надеялся,

Чтобы будущей весною

Вновь нагрянуть в Балтию.

А взамен себя оставил

Альберт в Риге Каупо.

Каупо обещал защиту

Уцелевшим рыцарям.

Лачплес, видя, что угрозы

Нет пока над Балтией,

Распустил свои дружины,

Сам остался в Лиелвардэ.

Хорошо, привольно зажил

Там он с милой Лаймдотой.

Лаимдота хозяйством в доме

Правила, а Лачплесис

Укреплял отцовский замок

И работал на поле,

Кокнес тоже во-свояси

В замок свой со Спидалой

И со старым Айзкрауклисом

Вскорости отправился

Проводили их сердечно

Лачплесис и Лаимдота.

Обнялись друзья. Друг другу

Пожелали счастия.

Провожать домой поехал

Лиелвардс друга Буртниекса.

Старики пожить хотели

Вместе в замке Буртниексов,

И остались в старом доме

Лаимдота и Лачплесис,

Осенённые любовью,

Славою венчанные

Здесь, на берегу прекрасной

Даугавы, нашли они

И любовь, и мир, и счастье,

И почёт страны своей.

По весне долины, горы

Вновь оделись зеленью.

Всё живое в мире снова

Ободрилось, ожило.

Мнилось, позади остались

Времена тяжёлые.

Мирно пахарь принимался

За труды весенние,

Починял плетни, готовил

Плуги, косы, бороны.

Кангарс, как и все, работал

Вкруг своей усадебки,

Саженцы окапывая,

Подновляя изгородь.

По лицу его бродило

Недовольство хмурое.

Выпали ему на долю

Всякие превратности.

Горе Балтии, в котором

Тяжко он повинен был,

Как и всем, плоды дурные

Также принесло ему.

Поселяне перестали

Вскоре посещать его,

Немцы ж вовсе без вниманья

Кангарса оставили.

Но всего больнее сердцу

Лиходея старого

Было то, что жив и счастлив

И прославлен Лачплесис;

Так же, что освободилась

Спидала от дьявольской

Власти, и один он должен

Был конца ужасного

Ожидать с стеснённым сердцем,

В чёрном одиночестве...

Так что даже испугался

Он, однажды под вечер

Услыхавши чей-то оклик

За своей калиткою.

Голову подняв, увидел

Пред собой он Дитриха.

"Удивляюсь, как надумал

Вновь ты навестить меня,

Иль жаркое надоело

Кушать в замках каменных?"

Так, смеясь недружелюбно,

Гостя он приветствовал.

"Не жаркое надоело,

Дитрих отвечал ему.

А его не будет скоро,

Если ты на помощь нам

Не придёшь, пока не поздно.

Обещаю всё тебе,

Что ни спросишь ты, в награду,

Если ты поможешь нам!"

И поведал хмуро Дитрих,

Что с большой военною

Силой Альберт из-за моря

Вскоре возвращается;

Но что всё напрасно будет,

Что покамест Лачплесис

Жив – для них завоеванье

Балтии немыслимо.

А поэтому и нужно

Поскорее выведать,

В чём заключена такая

Сила у латышского

Витязя, чтоб можно было

Хитростью сразить его.

Кангарс отвечал, что много

Раз он сам на витязя

Насылал могучих бесов,

Но напрасно было всё,

Одолел их Лачплесис,

Невредим ушёл от них.

Если ж, как ботву, он рубит

Иноземных рыцарей,

Кангарсу и горя мало!

Но причины тайные

Заставляют всё ж его

Быть враждебным к витязю.

Он хоть сам ещё не знает

Тайну силы витязя

Но, быть может, слуги-духи

И дадут совет ему.

Если гость его убогим

Домом не гнушается,

Пусть задержится тогда он

Здесь на время некое...

Как стемнело, удалился

Кангарс, крепко запершись;

В полночь зашумела буря,

Весь скрипел, шатался дом.

Скрежет, воркотня и стоны

Слышались у Кангарса

Из-за двери, так что дыбом

Волосы у Дитриха

Подымались. И крестился,

И шептал молитвы он.

Колдовал три дня, три ночи

Кангарс тайно ото всех.

Лишь на третье утро вышел

Бледный, молвил Дитриху:

"Пусть он будет проклят, этот

День, открывший тайну мне!

Мы, как чёрные злодеи,

Также будем прокляты.

Всё же зло и впредь вовеки

Будет только зло творить.

Одного с тобой мы нрава

И тебе я всё скажу:

Лачплесис в лесу дремучем

Был рождён медведицей,

Где отец его отшельник

Жил, храним бессмертными.

Лачплесис медвежьи уши

От косматой матери

С богатырской дивной силой

Вместе унаследовал.

Если кто-нибудь сумеет

Уши отрубить ему,

В тот же миг его покинет

Сила непомерная.

Кончил я. Иди! Не нужно

Никакой награды мне".

Рыцарей большое войско

Вывел из Германии

Альберт в Ригу. Собирался

Воевать он заново.

В войске том был некий чёрный

Рыцарь. Годы многие

Промышлял он грабежами

У себя в Неметчине.

Матерью своею – ведьмой

Рыцарь заколдован был,

Так что никакая рана

Не была смертельною

Для него. Его назначил

Дитрих стать орудием

Сатанинского коварства,

Гибели Лачплесиса.

Помощь в этом страшном деле

Он просил у Каупо,

Обещая, что за это

Рай небесный ждёт его.

В некий день уединенно

Лачплесис и Лаймдота

В замке за столом сидели,

Меж собой беседуя.

Лаймдота, сама не зная

Почему, грустна была.

Много дней она ходила

Тихой и задумчивой,

А теперь совсем печальной

И унылой сделалась.

Наконец она сказала

Задушевным голосом:

"Я не знаю, мой любимый,

Что бы это значило?

Грусть меня одолевает,

Страх сжимает сердце мне...

Я так счастлива, мой милый,

Я сейчас так счастлива,

Что мне страшно, как чего бы

Не стряслось, что нашему

Счастью помешать могло бы,

Разлучить меня с тобой!.."

Не успел подругу витязь

Успокоить ласково,

Как вошёл привратник, молвив,

Что перед воротами

Люди стали верховые

И впустить их требуют,

Объявляются друзьями.

Лачплесис взглянул в окно,

Видит: латники чужие,

Впереди их Каупо.

И велел открыть ворота

Перед ними Лачплесис;

Принял, как гостей, достойных

Уваженья всякого.

Каупо сказывал, что послан

Он к нему епископом