Текст книги "Лачплесис"

Автор книги: Андрей Пумпур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Зиедонс вновь пришёл. Оделись

Горы, долы зеленью.

Бурно ожила природа,

Славя бога щедрого.

Но с природой не делили

Люди ликования.

Не видали, не слыхали,

Как цветёт, шумит земля.

Их желания иные

И иные страсти жгли:

Обирать народ несчастный,

Праздно жить и пьянствовать.

Там, где Ридзиня впадала

В Даугаву, там тьмы людей

Рыли, сваи забивали,

Новый город строил57,

Окружали крепким валом.

Посредине каменный

Встал собор, покрытый круглым

И тяжелым куполом58.

Был у Ридзини возникший

Город назван Ригою.

Под бронёй соборных чёрных

Стен епископ Альберт там

Властвовал59. Попов с войсками

Рассылал оттуда он.

Убивать, крестить и грабить

Начали в стране они.

Замок Икшкиле и замок

Саласпилс60 он выстроил.

Ужасом объяты были

Жители окрестные.

Люди поняли, да поздно,

Что они обмануты.

И оплотом стала Рига

Чужаков и хищников.

Не тогда ль о ней сложили

Песню эту горькую:

"Рига, сколько ты убила

Наших юных сыновей!

Рига, сколько породила

Ты рыданий, стонов, слёз!

Рига, сколько потравила

Ты зелёных наших нив!

Рига, сколько ты спалила

Наших гумен и домов!

Рига, сколько осушила

Бочек нашей браги ты!

Рига, сколько истребила

Ты богатства нашего!

Рига, сколько погубила

Ты народу нашего!

Рига, так чего же больше

Пожелать могла бы ты?"

А пока над Даугавой

Новый город строился,

Далеко, в земле немецкой,

В некоей обители

Лаимдота в плену томилась,

Ложью из родной земли

Увлечённая и силой

К немцам привезённая.

Злая Спидала и Кангарс

Злое дело сделали.

Тихой ночью велей к замку

Буртниекса пришли они.

Деве Спидала явилась

В виде мёртвой матери

И в засаду за собою

Ночью завела её.

Взяли Лаймдоту, связали

И умчали в Турайду,

А оттуда прямо к морю

Той же ночью вывезли.

И не помогли ни просьбы

И ни слёзы Лаймдоте

На корабль её втащили,

Увезли в Неметчину.

Приходил в пути к ней Дитрих,

Утешать хотел её,

Говорил, чтоб не боялась,

Что вреда не будет ей,

Что на корабле с ней едут

Многие сородичи

Добровольно и что с ними

Едет куниг Каупо.

Что на жизнь в немецких землях

Поглядеть хотят они...

И что там предрешена ей

Слава несказанная,

Что её себе в невесты

Избрал Кристус – бога сын.

Но с презрением глядела

Лаймдота на Дитриха.

Гордо дева отвечала,

Коротко, с достоинством:

"Если Кристус твой насильно

Может брать невест себе,

Хоть была бы я свободна,

Не могла б любить его.

Я в отчизне сужена

Молодому витязю.

На союз любви отец мой

Дал благословение.

Отпусти меня на волю,

Не томи, не мучь меня,

Иначе жених мой, витязь,

Страшно отомстит тебе!

Я же человеческая

Дочь, людьми рождённая,

Никакому сыну бога

Не гожусь в невесты я!"

Совесть вытравивший в сердце

Дитрих, лжец испытанный,

Весь от злобы стал багровый,

Услыхав ответ её.

И, оставя уговоры,

Он покинул Лаймдоту.

Но не облегчилась доля

Горемычной пленницы.

Защитить её просила

Лаймдота у Каупо.

Тот сказал: "Её насильно

Стать невестой Кристуса

Не принудят", – и при этом

Дал ей обещание,

Что он сам её обратно

Отвезёт на родину.

По лукавому совету

Дитриха решился он

Лаймдоту оставить в некой

Девичьей обители.

Но, ошеломлённый Римом,

Ослеплённый виденным,

Позабыл обратно Каупо

Взять с собою Лаймдоту.

Дитрих словом не напомнил,

Ибо видел ясно он,

Что за адамант прекрасный

Им подарен Западу,

И что будут благодарны

Там ему за пленницу.

Настоятельница с нею

Ласкова сперва была,

Лишь надоедала часто,

Муча уговорами

Позабыть богов латышских,

Поклониться Кристусу.

Видя тщетность уговоров,

Начала угрозами

Устрашать. Отдать грозила

Пленницу какому-то

Графу; он её своей, мол,

Сделает наложницей.

И угрозы эти слыша,

Испугалась Лаймдота.

Стало ей к тому ж известно,

Что беспутный родственник

Настоятельницы – графский

Сын – был в их обители,

Что её он мельком видел

И, пленясь красой её,

Очень сильно захотел он

Завладеть красавицей.

"Ибо, – граф сказал, – для этой

Некрещёной грешницы

Нет ни права, ни закона

В просвещённом мире их

И что поступать с ней можно,

Как бы им ни вздумалось".

Лаймдота просила дать ей

Срок для размышления.

На чудесное спасенье

Бедная надеялась.

Минул данный срок. Напрасно

Чуда прождала она.

Поутру она ответ свой

Дать должна игуменье,

От богов родных отречься,

Позабыть великие

Книги, что она читала

В древнем замке Буртниексов.

Нет, отрадней смерть, чем это

Страшное решение!

Пала вечером на ложе

Лаймдота в рыданиях,

Умоляла добрых духов

Прилететь на помощь к ней.

В полночь в монастырском замке

Страшный шум послышался,

Топот, крики, лязг оружья,

Треск ворот ломаемых,

Ближе гул шагов тяжёлых.

Распахнулась дверь её.

На пороге кельи стали

Люди, в сталь одетые.

Старые монахи, слуги

Замка окружали их,

И один, заплывший жиром,

Обратился к рыцарям:

"Если только вы хотите

Взять у нас язычницу,

Отдаём её с охотой

И благословляем вас.

Много дней она святой наш

Монастырь поганила!

Забирайте' Увозите!

Только нас не трогайте!"

Настоятельницу вызвать

Попросила Лаймдота,

Ибо под её защитой

Здесь она находится.

Но монахи отвечали,

Что сейчас нельзя её

Вызвать, ибо затворилась,

Устрашась насилия,

В алтаре она со всеми

Остальными сестрами.

Тут железными руками

Ухватили Лаймдоту,

Вынесли за стены замка,

Подняли в седло её.

И с добычей поскакали

К лесу похитители.

Но внезапно некий рыцарь

Преградил дорогу им.

Палицей в шипах железных

Тяжко замахнувшись, он

Прогремел им: "Отпустите

Девушку, бездельники,

Или мозг ваш по дороге

Сей же час разбрызгаю!"

Те от неожиданности

В первый миг опешили,

Но обрушились тотчас же

Все на неизвестного.

Но с неслыханною мощью

Он в толпу их врезался.

Отражая град ударов

Кованым щитом своим,

Страшной палицей дробил он

Скорлупы железные.

Черепками разлетались

Черепа с покрышками.

Всех побив, свалил с коня он

И того, кто Лаймдоту

На руках держал. Чеканный

Тяжкий шлем сорвал с него:

Нечестивца, сына графа,

Он узнал в разбойнике.

Грозно молвил: "Пёс немецкий!

Знаешь ли, что эта вот

Дочь свободного народа,

Стольких совершенств полна,

Что любой из ваших графов

Недостоин воду ей

Подавать! Умом высоким,

Красотою светлою

Ни одна в немецких землях

Дева не сравнится с ней!

Расскажи своим, бездельник,

Гнусным собутыльникам,

Что когда они посмеют

К нам явиться в Балтию,

Так же, как теперь я с вами,

С ними там расправятся!

На сей раз, до новой встречи,

Отпущу живым тебя".

А когда он смолк, очнулась

Лаймдота, пришла в себя.

Тяжкий шлем её спаситель

Скинул с головы своей.

Радости своей не веря,

Под луною полною

Кокнеса перед собою

Лаймдота увидела.

"О, хвала богам и духам,

Что поспел я во-время!

Говорил отважный Кокнес,

Девушку приветствуя.

Но теперь бежим отсюда,

Здесь нельзя замешкаться.

О своей судьбе тебе я

Расскажу дорогою".

И на двух коней уселись

Кокнесис и Лаймдота.

По лесной тропе поспешно

Поскакали прочь они.

Глубоко в горах, в избушке

Бедной кров нашли они.

Там радушно дровосеки

Беглецов приветили.

Отдохнули день и дальше

В путь они отправились.

Молодым оруженосцем

Нарядилась Лаймдота.

Кокнес ехал перед нею

В одеяньи рыцарском.

Так они достичь хотели

Самой ближней гавани,

Чтоб на корабле попутном

Воротиться в Балтию.

Всё, что с ним случилось, Кокнес

Рассказал дорогою:

Перед ночью велей Кангарс

Повстречался с Кокнесом,

Рассказал, что куниг Каупо

Едет в земли римские

И перед отъездом важной

Вестью должен с Буртниексом

Поделиться. Если ж Буртниекс

Занят встречей с велями,

Кокнес пусть пойдёт с ним, чтобы

Весть принять от Каупо.

И пошёл доверья полный

Кокнес вместе с Кангарсом.

В Турайду прибыв, он встретил

Там знакомых юношей,

Что поехать собирались

Вместе с Каупо за море.

Проводить до корабля их

Друга звали юноши.

Согласился он охотно.

Сообщил уж после им

Кангарс, что, мол, весть от Каупо

Будет только завтра лишь.

Подносил вино им Кангарс,

Дитрихом дарёное.

Пили молодцы напиток,

Прежде им неведомый,

До тех пор, пока глубокий

Сон не пересилил их.

Кокнес, пробудясь, увидел,

Что корабль качается

Средь взволнованного моря.

Небо да вода кругом.

С тяжкой головой, сердитый,

Сам себя стыдился он,

Что беспечно без опаски

Пил вино немецкое.

Против воли на чужбину

Плыть пришлось теперь ему.

А другие утешали,

Говоря, что может он

Сам воочию увидеть

Чудеса заморские.

Кокнес тем был успокоен.

С юношами прочими

Он в монастыре старинном

Предался учению.

В час свободный посещал он

Ближний замок рыцарский,

И, участвуя в турнирах

И в забавах рыцарских,

Местных витязей дивил он

Силою и ловкостью,

А что здесь, в земле немецкой,

Лаймдота, – не ведал он.

Но слыхал он, что в соседней

Девичьей обители

Пленница есть молодая,

Девушка из Балтии,

И что графский сын задумал

Тайно увезти её.

Зная же, какая злая

Доля ждёт несчастную,

Он её решился вырвать

Из когтей насильника.

И когда у монастырских

Стен узнал он Лаймдоту,

Гневу не было предела,

Милосердья не было.

Потому он так свирепо

Перебил разбойников

И унизил сына графа,

Оскорбив пощадою.

Сколотил отец мне лодку.

Мать соткала паруса,

Чтобы я поехал в море

Дочерей Зимы61 искать.

День я ехал, ночь я ехал,

Дев Зимы не повстречал.

Гору увидал. Там трое

Великанов мелют снег.

"Добрый день вам, снегомолы!

Где тут дочери Зимы?"

"Дальше, к северу, плывите,

Мореходы. Добрый путь!"

День я ехал, ночь я ехал,

Дев Зимы не повстречал.

Гору увидал. Там трое

Великанов лёд куют.

"Добрый день вам, ледоковы!

Где тут дочери Зимы?"

"Дальше, к северу плывите,

Мореходы. Добрый путь!".

Так в студёном Белом море

Пели корабельщики.

Но сказал им старый кормщик,

Что пути не знает он.

А на этом корабле

Вышел в море Лачплесис,

Чтоб достичь земель немецких,

Чтоб найти там Лаймдоту.

Но по воле урагана,

Их в пути застигшего,

Лачплеса корабль вслепую

Плавал в море Северном.

Мнилось, будто злые силы

Брали в плен корабль его.

Корабельщиков пугали

Бездн кипящих чудища.

Мгла густая, снеговая

Муть несла над палубой.

Зёрна града, хлопья снега

В паруса хлестали им.

Но однажды там, где небо

С морем слито, зарево

Засияло, и ветрило

Из сиянья выплыло

То была на самом деле

Лодка с белым парусом,

И прекрасная сидела

У руля в ней девушка.

К кораблю подплыв, с улыбкой

Девушка промолвила:

"Вы к себе своей прекрасной

Песней привлекли меня.

Вот я – дочь Зимы! А что же

От меня вам надобно?"

Не могли сказать ни слова

Люди потрясённые,

И на дочь Зимы глядели

Молча, в изумлении.

Лик её снежнорумяный,

Словно отсвет сполохов,

А глаза, как свод небесный

В ясный день на севере.

Ниже плеч переливались

Косы цвета золота.

Стан её, высокий, стройный,

В одеяньи радужном.

Виллайне62 белее снега

На плечи накинута.

Не венок63, а шлем блестящий

Был на голове её.

А на дне ладьи лежало

Доброе оружие:

Лук и меч, и щит, и стрелы

С остриями медными

В песнях прославляемая,

Такова была она.

Та, что, как гласит преданье,

Управляет бурями,

Та, что, в небо подымаясь

Далеко на севере,

Водит воинов убитых

Полчища великие.

И когда они мечами

Блещут, забавляяся,

Люди на земле страшатся:

Мор, война, чума идут...

Лачплесис ей молвил слово.

Рассказал он девушке,

Что они в студёном море,

Заплутавшись, кружатся,

Что хотят они дорогу

Отыскать на родину,

И что дочь Зимы могла бы

Им помочь наверное.

Отвечала та, что трудно

Это будет выполнить,

Так как редко, очень редко

Удавалось путникам

Выйти из пределов страшных,

Где царит отец её.

Но теперь её родитель

В ледяном чертоге спит,

И ещё, пожалуй, с месяц

Будет спать без просыпу,

И пока в её владеньях

Могут отдохнуть они.

А она для их спасенья,

Что возможно, сделает.

Выбора не оставалось,

Как совету следовать.

Дочь Зимы плыла на север,

Вслед ей – судно Лачплеса.

Далеко, у края неба,

Где играло зарево,

Высился крутой, скалистый

Остров, льдом заваленный.

И, корабль вкатив на отмель,

Здесь они причалили.

Вышли на берег высокий

Моряки за девушкой.

Замок сказочно роскошный

Там они увидели.

Башни, стены замка были

Изо льда прозрачного,

Мимо замка ледяного

Провела их девушка.

Страшной стужею оттуда

Путников обвеяло.

А вдали, за снежным полем,

Дым клубился до неба.

Молча их, маня рукою,

Повела туда она.

Долго шли они. Им в щёки

Тёплым ветром дунуло.

Поле снежное сменилось

Вешней яркой зеленью.

В зеленеющий, цветущий

Свежий сад вошли они.

Среди сада был колодец,

В пекло опускавшийся.

Из колодца вечно пламя

Извергалось до неба.

Это было пламя сердца

Мира, и одно оно

В сад прекрасный превращало

Середину острова.

Отягчённые плодами,

Там стояли яблони.

Под ветвями их журчали

Речки светлоструйные.

Меж дерев мелькали звери,

Птицы пели, щёлкали,

Златорогие олени

Мирно на лугах паслись...

Вот ударила хозяйка

В звонкий щит мечом своим.

Отовсюду к ней сбежались

Человечки малые,

Жители предела мира,

Сказочного севера.

Накрывать столы для пира

Дочь Зимы велела им.

Мигом был шатёр воздвигнут,

И столы дубовые

Сплошь уставлены ковшами,

Блюдами, бокалами.

За столы гостей сажала

Дочь Зимы приветливо,

Крепким пивом, старым мёдом,

Брагой обносила их.

Мягкие в шатре соседнем

Ложа были постланы,

Чтоб с дороги отдохнули

Люди утомлённые.

В том саду они немало

Дней в довольстве прожили.

Всё, чего душа желала,

В том саду нашли они;

И никто из них не думал

Об отплытьи с острова.

Ночь от дня не отличали,

Солнца дня не видели,

Но давал довольно света

Столп в саду им огненный,

Так что днём одним огромным

День и ночь казались им.

Устоял пред оболыценьем

Славный витязь Лачплесис,

Дочь Зимы просил он к дому

Указать дорогу им.

Дочь Зимы пообещала

Указать дорогу им,

Но хотела, чтобы витязь

Выслушал совет её:

"Пусть своей дорогой старой

Он не возвращается,

Так как там подстерегают

Лютые враги его.

И теперь его наверно

Погубить удастся им.

Но она ему укажет

Новый путь на родину.

Долгий этот путь, опасный,

Но врагам неведомый:

Пусть он землю ту, где злые

Обитают сумпурни64,

Всю объедет и по краю

Света выйдет к Балтии.

Сумпурни подобны людям

С мордами собачьими,

Мясо лишь едят сырое,

Пьют лишь кровь горячую.

Эти звери-людоеды

Злые, кровожадные

Путников подстерегают

И живьём съедают их.

Но спастись от них возможно,

Только надо задником

Наперёд обуть в дорогу

Постолы ремённые.

А на самом крае света

В глубине пещер живут

Маленькие человечки...

Зла они не сделают.

И растёт там сад, откуда

Солнце подымается.

Небо там стоит так низко,

Что рукой дотянешься.

При восходе солнца надо

Там в пещеры прятаться,

Чтобы не истлеть от жара

Солнца восходящего...

Полок, вешалок, укладок

В той земле не ведают.

Пообедав, ложки, плошки

Там суют за облако.

На небо вальки бросают,

Отстиравшись, девушки.

Едущим по краю света

Небеса не видимы,

Только океан безбрежный

И великий мрак над ним.

А средь океана-мрака

Есть гора алмазная,

Ярким светом блещущая,

Далеко видна она.

Мимо той горы придётся

Проплывать им по морю

Только пусть не пробуют

Подыматься на гору!

Дальше будет снова небо,

Снова будет свет дневной,

Там увидят мореходы

Некий остров на море,

Он заманчиво прекрасным

Издали покажется.

Но пускай корабль их близко

Не подходит к острову,

Так как обладает свойством

Остров тот притягивать

Корабли к себе и лодки,

По морю плывущие.

Много путников беспечных

Гибель там нашло себе.

Если он в пути со всеми

Справится преградами,

То с другого края моря

В край родной воротится.

Поблагодарил сердечно

Лачплесис хозяюшку

И велел скорей к отплытью

Спутникам готовиться.

Те же ехать не хотели

С острова прекрасного,

Но хозяйка им сказала,

Что вот-вот отец её

Встанет и своим дыханьем

Грозным заморозит их.

Устрашились мореходы,

Поспешили на берег;

В целости нашли корабль свой,

Где его оставили.

Но внезапно прокатился

Гром глухой над островом,

С грозным треском оторвались

Горы льда от берега.

"Уезжайте прочь! Спасайтесь!

Дочь Зимы им крикнула.

Просыпается отец мой!

Буря подымается!"

Тут свои ветрила быстро

Мореходы подняли

И умчались с первым свежим

Ветром прочь от острова.

Только скоро этот ветер

Вырос в бурю грозную.

Бушевала вьюга. Смерчи

Подымались до неба.

И пловцы в смертельном страхе

Вёслами работали,

Чтоб скорее из пределов

Урагана выбраться.

Так и этак их швыряли

Волны разъярённые.

Наконец, когда корабль их

К потопленью близок был,

В бухту некую нежданно

Буря их забросила.

Но хотя они покамест

И избегли гибели,

Злополучных ожидали

Новые несчастия,

Ибо к области псоглавцев

Волей волн прибило их.

Вот утихли ветры. Бездну

Зыбь качала мёртвая.

Моряки в угрюмый берег

Вглядываться начали.

Их кораблик очень тяжко

Был изранен бурею;

Воду вычерпать, заделать

Бреши было надобно.

Та земля была пустынна,

Хмуро неприветлива,

Лишь паслось оленей диких

Стадо под утёсами.

Моряки чинить корабль свой

Принялись, не мешкая.

Лачплесис людей с собою

Взял, чтоб поохотиться.

Вскоре к стаду незаметно

Подошли охотники.

Подстрелить двух-трёх оленей

Тут им посчастливилось,

Только свежевать собрались

Дичь они убитую,

Как из-за горы внезапно

Гнусный вой послышался.

Волчьей стаей из пещеры

Выбежали сумпурни,

С лаем, с визгом окружили

Вмиг они охотников

И в мгновенье ока, в клочья

Разорвав, сожрали их.

Но от них оборонялся

Лачплесис мечом своим.

Сталью острою махая,

Много порубил он их.

А они, как волки ловко,

На него набросились

И жестоко искусали

Бёдра и бока его.

И едва ли смог бы витязь

Долго им противиться,

Если бы его догадка

Не спасла счастливая;

К той пещере он. в которой

Жили псоголовые,

Кинулся в мгновенье ока,

Им не дав опомниться.

Там, в пещерном устье узком

Встав, он мог мечом своим

Без труда обороняться

Против стаи яростной.

Сумпурни, увидя это,

Взвыли громче прежнего

И взялись за труд, которым

Устрашили витязя.

Стали камни, скал обломки

Пред пещерой взваливать,

Наконец – жерло пещеры

Завалили наглухо

Замурованным в пещере

Оказался Лачплесис.

Долго-долго ожидали

Моряки охотников,

На берег они боялись

Выйти их разыскивать.

Починили, снарядили

К плаванью корабль они,

С берега ж не возвращались

К кораблю охотники.

Вдруг воскликнул старший кормщик:

"Вот он! Вот он – Лачплесис!"

На корабль взобрался витязь

В платье окровавленном

И велел без промедленья

Поскорей отчаливать.

Только в море рассказал он,

Как погибли спутники.

Как он сам от смерти спасся.

Как, в пещере запертый,

Долго он блуждал в потёмках,

Как, увидев трещину

В куполе, своим мечом он

Камни стал выламывать;

Как, прорыв себе лазейку,

Из ловушки выбрался

И к товарищам на берег

Вышел незамеченный.

Долго, долго плыл к востоку

В дальнем море Лачплесис,

Плыл, покамест края света

Не достиг корабль его.

Там сошлись земля и небо,

Вечно неразлучные.

Там врата небес и там же

Пекло отверзается.

Дети Перконса куют там

В жарких кузнях золото,

В светлых рощах солнца зреют

Золотые яблоки.

Ночью солнце отдыхает

Там в алмазной лодочке;

Встанет поутру, а лодка

В море колыхается.

Солнце там купает в море

Резвых скакунов своих,

На холме их ждёт, златые

Узды держит в рученьках.

И живут они счастливо

Края света жители.

Сердцем чистые, как дети,

Зла они не ведают.

Их соседи, дочки солнца,

Дети небожителей,

Берегут их от несчастий

И от всякой нечисти.

С корабельщиками долго

Прогостил там Лачплесис.

Обласкали их сердечно

Тамошние жители,

Много люди увидали

В той стране чудесного.

Но сады златые солнца

Были недоступны им

Ослепляло их деревьев

Огненных сияние.

Но что надо плыть им дальше,

Впору вспомнил Лачплесис.

Потому однажды утром,

Когда солнце, выспавшись,

В золотой своей коляске

Над землёй поехало,

Опустил он мачты, чтобы

Не задели за небо,

И, за край земли, в глухое

Море мрака выплыл он.

Тьма была так непроглядна,

Так густа над волнами,

Что в лицо один другого

Моряки не видели.

Только далеко во мраке

Виделось мерцание;

И к нему, подняв ветрила,

Повели корабль они.

К берегам горы алмазной

Их корабль приблизился.

Будто солнцем залитая,

Огненными гранями

Ярко та гора блистала,

Мраком окружённая

Вот корабль к горе причалил.

Люди вышли на берег.

Всем узнать хотелось, что там

На горе находится.

Запрещал им Лачплесис,

Но один ослушался

И на гору влез и крикнул:

"Боже, как прекрасно здесь!"

И как бы подхвачен ветром

Улетел, пропал из глаз.

А уже второй взбирался,

И, добравшись доверху,

Крикнул: "Боже, как прекрасной

И пропал за первым вслед.

Не дождавшись их возврата,

Мореходы третьего,

Привязав к верёвке длинной,

Отпустили на гору.

На горе и тот воскликнул:

"Боже, как прекрасно здесь!"

И бежать, как оба первых,

Дальше порывался он.

Тут друзьями за верёвку

Был он стащен на землю,

Но не мог он им ни слова

Рассказать о виденном.

Онемел. И безъязыким

Навсегда остался он.

У горы алмазной дольше

Не промешкал Лачплесис.

Вкруг земли поплыл он дальше...

И дневного света он

Вновь достиг. Теперь препятствий

Не было в пути ему.

Свет сиял. Попутный ветер

Напрягал ветрила их.

Все надеялись, что скоро

Возвратятся в Балтию.

Но однажды ранним утром,

Только мгла слетела с волн,

На море прекрасный остров

Моряки увидели.

Витязь понял: это остров,

Что с чудесной силою

Корабли притягивает

К дивным берегам своим

И велел он поскорее

Прочь грести от острова

Но к земле корабль их нёсся,

Словно околдованный,

Наконец со страшной силой

Выбросился на берег.

ЛАЧПЛЕСИС. СКАЗАНИЕ ПЯТОЕ

Ведьма Спидала, волшбой, коварством

Лаймдоту отняв у витязя,

Злобу всё ж свою не утолила,

Зло и дальше причиняла им.

По далёким островам летала

Со старухой-ведьмой Спидала;

В море ветры, бури подымала

И угнала судно витязя

В ледяное северное море.

Был бы он проглочен бездною,

Если б не пришла ему на помощь

Впору дочь Зимы любезная.

Но грозил напастью неизвестной,

Дивный остров, притянувший их.

Оглядясь на берегу отлогом

Заколдованного острова,

Витязь увидал в скопленьи многом

Кораблей и лодок остовы,

Те, что прежде, проплывая мимо,

Были берегом притянуты

И теперь на отмелях валялись,

Обдавал прибой их пеною.

Грудами на отмелях лежали

Моряки окаменелые.

И на целом острове пустынном

Жизни признака не виделось,

Только лес шумел... Из леса в море

Мост высокий переброшен был,

На конце ж моста, из моря прямо,

Дом большой прекрасный высился.

Лачплесис с товарищами смело

По мосту пошёл и в дом вошёл.

Ни живой души, как ни искали,

В доме также не нашли они.

Но на всём печать лежала жизни,

Посреди просторной горницы

Всяческой едой, питьём большие

Были там столы заставлены.

А в другом покое, рядом, были

Пышные постели постланы.

Моряки не ждали приглашенья,

Сели, пили, ели досыта.

А потом на мягкие постели

Повалились утомлённые.

Упрекнул их Лачплесис за это,

Что, мол, так дела не делают,

Что сначала перед входом дома

На ночь надо стражу выставить.

Очень спутники его просили,

Чтоб он сам был нынче сторожем,

Так как все они перетомились,

Ночь без сна не смогут выстоять.

Взял тогда своё оружье витязь,

Стал среди моста высокого.

Никого вокруг не примечал он.

Остров был объят безмолвием.

Ровно в полночь вдруг раздался топот,

Великан из чащи выехал.

Конь перед мостом остановился,

Пятился, храпел, шарахался.

Всадник стал бранить коня: "Чего ты

Испугался? Нет здесь недруга!

Только Лачплесис был нас достоин,

Но он кружит в море северном,

Да и молод – не дорос рассудком,

Чтоб найти в морях дорогу к нам!"

Крикнул с моста витязь великану:

"Чепуху ты порешь, чучело!

Я дорос кой до чего рассудком,

У твоих ворот я жду тебя!"

Всадник, бывший Иодсом трёхголовым,

Отвечал с громовым хохотом:

"Если впрямь ты будешь Лачплесис,

Выйдем силами померяться!"

И пошёл на остров с Иодсом витязь,

Рос вокруг непроходимый лес.

"Дуй на этот лес! – промолвил всадник,

Чтоб просторно было биться нам".

"Сам сдувай! – Ведь у тебя три глотки!

Иль боишься опозориться?"

Дунул йоде, и сразу на три мили

Лес вокруг исчез, как скошенный.

Тут на Лачплесиса йоде рванулся,

Так его по шлему треснул он

Палицей, что витязь от удара

Погрузился в землю на четверть.

Но в ответ его мечом тяжёлым

С силою ударил Лачплесис,

И одну из трёх голов у Йодса

Отхватил одним ударом он.

Размахнулся снова Йодс свирепый.

Всё же витязь одолел его,

Изловчился, снёс вторым ударом

Сразу остальные головы;

Из земли он высвободил ноги,

Спрятал в чаще труп убитого;

Словно ничего и не случилось,

Воротился утром к спутникам.

Ничего не знали мореходы,

Поутру, беспечны, веселы,

Пить и есть уселись беззаботно,

Напились, наелись досыта,

Лачплесиса упросили снова,

Чтобы ночь стоял на страже он.

Снова Лачплесис вооружился,

Стал среди моста высокого.

Ровно в полночь страшный видом всадник

Из дремучей чащи выехал.

Сам с собою громко говорил он:

"Где ты, братец, запропастился?

Уж не с Лачплесом ли повстречался?

Только быть не может этого!

Заблудился он во льдистом море

И оттуда не воротится..."

Встав ему навстречу, крикнул витязь:

"Ну и чушь ты мелешь, чучело!

Лачплес – я! не твоему ли братцу

Я отсек вчера все головы?"

Верховой тот был шестиголовым

Йодсом. Заревел он яростно:

"Если брата моего убил ты,

В порошок сейчас сотру тебя!

Сдуй-ка этот лес, чтоб место было

Драться нам!" – И молвил Лачплесис:

"Сам сдувай, ведь у тебя шесть глоток!

Иль боишься опозориться?"

Дунул Йодс, и на шесть миль пред ними,

Словно пух, слетел столетний лес.

Размахнулся Иодс своей дубиной,

Так хватил по шлему витязя,

Что ушёл до половины бёдер

В островную землю Лачплесис.

И дрались они друг с другом долго.

Победил под утро Лачплесис,

И в густом лесу неподалёку

Скрыл чудовище убитое.

Воротился он домой усталый

И проспал далёко за полдень.

Вечером же спутникам сказал он,

Что опять на страже станет он,

Но чтобы они всю ночь не спали,

Чтоб сидели дома, бодрствуя,

Ибо всем, быть может, им придётся

Этой ночью помогать ему.

Чистую затем взял витязь чашу,

Налил чистою водой её.

Чашу посреди стола поставил

Перед Стабурадзе зеркалом.

И сказал. "Когда вода в той чаше

До утра чиста останется,

Вы спокойно дома отдыхайте,

Помощь ваша мне не надобна.

Ну, а если ночью станет в чаше

Чистая вода кровавою,

Выходите вы тогда на помощь

Все ко мне без промедления,

И с собой – смотрите, не забудьте!

Захватите это зеркало!"

Снарядился он, вооружился,

Стал среди моста высокого.

В полночь всадник девятиголовый,

Всех страшней, из лесу выехал.

Чёрный конь его у въезда на мост

На дыбы вставал, шарахался.

Всадник заревел– "Чего боишься?

Что тебя перепугало там?

Если б даже Лачплесис явился,

Братья с ним давно бы справились!"

"Я убил твоих обоих братьев!

Громко с моста крикнул Лачплесис.

И тебя судьба их не минует.

Вот я – Лачплесис Я жду тебя1"

Взбеленилось чудище, взревело:

"Если ты и вправду Лачплесис,

Силою померяйся со мною.

Выходи! Сдуй лес на острове!"

"Девять крепких глоток ты имеешь.

Сам сдувай!" – ответил Лачплесис.

Дунул Йодс, что буря заревела,

Сдул столетний лес миль на девять,

Налетел на витязя, по шлему

Так его ударил палицей,

Что забил его одним ударом

В почву каменную по пояс.

Рубанул по шеям Йодса витязь

Три башки мечом срубил ему.

И ещё раз Йодс его ударил

И забил в гранит по грудь его.

И опять ударил Йодса витязь,

Три башки ещё срубил ему.

Долго они бились, истомились,

Под конец из силы выбились.

С нетерпеньем Лачплесис подмоги

Ждал обещанной от спутников,

Но они давно спокойно спали,

Позабывши про наказ его...

Уж одна башка торчит у Йодса,

До подмышек в камне Лачплесис.

Развернулся витязь из последних

Сил, за мост забросил палицу,

И она, три мили пролетевши,

Дверь двойную в доме вышибла.

И от грохота проснулись люди,

Разом повскакали на ноги,

Увидали: в чаше кровь клокочет,

Через край переливается.

Взяв оружье, дружно побежали

По мосту на помощь Лачплесу.

И в тот миг, когда ударом новым

В землю Йодс хотел загнать его,

Люди витязю подать успели

В руки Стабурадзе зеркало.

Йодс, увидев зеркало, на землю

Пал, окаменел от ужаса.

Выкопали Лачплесиса люди,

На ноги его поставили.

Встал он, отрубил мечом тяжёлым

Йодсу голову последнюю,

Крепко выбранил за ослушанье

Незаботливых товарищей.

"А теперь,– сказал он им,– мы будем

Властвовать над этим островом!

Только вдоль и поперёк сначала

Мы не раз должны пройти его.

Может быть, ещё у братьев Йодсов

Есть на острове сообщники!"

Два-три дня спустя, как только витязь

После боя пооправился,

Он пошёл с товарищами вместе

Землю новую осматривать.

Долго лесом шли они и вышли

На цветущую поляночку.

Посреди поляны был колодец,

А над ним густая яблонька.

Бросились к колодцу мореходы,

Так как все томились жаждою.

Но дорогу преградил им витязь,

Запретил им эту воду пить.

Трижды по колодезному срубу

Он мечом ударил, вырубил

Треугольник. И в колодце кровью

Сделалась вода прозрачная.

В глубине ж колодца, словно кто-то

Тяжко ранен, стоны слышались,

Но уже через мгновенье стоны

Стихли в глубине колодезной,

Улеглась густая муть, и влага

Стала, как янтарь, прозрачною.

"Ну теперь, – промолвил Лачплесис,

Пейте же! вреда не будет вам".

А на яблоне возле колодца

Рдели яблоки румяные.

Люди, жажду утолив, хотели

Подойти, отведать яблоков.

Удержал их силой Лачплесис,

Чтобы яблоков не трогали.

Размахнулся он, хотел ударить

По стволу её мечом своим.

Вдруг листвой она зашелестела,

Молвила: "Не убивай меня!"

И в тот миг, как витязь изумлённый

Отшатнулся прочь от яблони,

Дерево вдруг девушкою стало

Молодою и прекрасною.

В изумленья на неё глядел он

С чувством непередаваемым.

То была виновница всех бедствий

Враг его заклятый – Спидала!

Девушка к ногам его упала,

Умоляла пощадить её;

Обещала до скончанья жизни

Больше зла не делать витязю.

Причинённый вред клялась исправить,

Искупить клялась вину свою.

Хоть словам её и мало верил,

Всё же витязь пощадил её:

Богатырь, чудовищ поражавший,

Воевать не станет с женщиной.

Спидала во всех своих злодействах

Повинилась и поведала,

Как она и Кангарс заманили

В сети Лаймдоту и Кокнеса,

Но что друг и милая невеста

Всюду и всегда верны ему.

Ведьма старая, которую он

Видел прежде, в яме чортовой,

Колдовала здесь, притягивала

Корабли и лодки к острову.

Моряков же в глыбы каменные

Превращала ведьма старая.

Были сыновьями ведьмиными

Йодсы, Лачплесом убитые.

И порой, когда полакомиться

Им хотелось человечиной,

Им на завтрак оживляла она

Двух ли, трёх ли корабельщиков.

А как сыновей её убил он,

Обернулась ведьма старая

На пути его лесным колодцем,

А она с ней рядом – яблоней.

Если б из колодца люди пили,

До того как трижды Лачплесис

Надрубил его, то все бы вскоре

Тут же в страшных муках умерли.

Но колдунья от его удара

Умерла на дне колодезном.

То б и с ней, со Спидалой, случилось,

Если б он не пощадил её.

"Лачплесис, ты победил! – в глубоком

Молвила она волнении.

От чудовищ, сумпурней и йодсов

Боги Балтии спасли тебя.

Но теперь в отчизне нашей милой

Ждут тебя труды великие.

Знай, пока ты по морям блуждаешь,

Чужаки терзают родину!

Воротись в родимые пределы,

Разгони толпу насильников!

Как бы я помочь тебе хотела,

Если б я была свободною,

Если б я была чиста душою,

Как твоя невеста Лаймдота!

Но ведь кто же сможет воротить мне

Договор мой вечный с дьяволом,

Что сама писала я когда-то

В страсти гнева кровью собственной!"

Кончила: закрыв лицо руками,

Горько Спидала заплакала.

Лачплесис теперь не сомневался

В искреннем её раскаяньи.

И внезапно в этот миг он вспомнил