Текст книги "Почему православные такие упертые?"

Автор книги: Андрей Кураев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

ПОЧЕМУ ХРИСТИАНЕ НЕ БОЯТСЯ ПОРЧИ

Слово “сглаз” и “порча” не найти в богословских словарях и энциклопедиях. Эти слова пришли не из церковного языка, а из язычества, из фольклора. Из мира сплетен и преданий, перешептываний и сказок они сейчас, во время повального интереса к магии, проникают в мир книг.

Поскольку же мы ничего не узнаем о “порче” из книг по богословию и истории церковной мысли, то надо обратиться к историкам, изучавшим народные верования.

Н. Костомаров так пишет об этом народном убеждении: “Под именем порчи в обширном смысле разумелось вообще нанесение вреда человеческому здоровью от злоумышления или зложелательства, при участии нечистой силы; но в тесном смысле сюда относились по преимуществу те нервные болезни, которые внезапностью и исключительным ужасом припадков потрясают воображение, настроенное к таинственным толкованиям... Порча сообщалась через разные предметы, посредством ветра и выимки следа. Равным образом колдуны пересылали свое зложелательство через подмет разных вещей, к которым случайно мог прикоснуться тот, на кого обращалось злое намерение. Не только верили, но даже избегали сомненья в том, что причины таких явлений надобно искать исключительно во влиянии злых духов, а не в обыкновенной природе. Очень часто появлялись беснующиеся и кликуши. Кликушами они называются потому, что кликали на кого-нибудь, то есть указывали, что такой-то их испортил. О таких бесноватых ходили изустно и письменно истории самые мрачные и вместе самые затейливые. В одном из сборников XVII в. есть повесть об одной священнической дочери, в первую ночь своего брака подвергнувшейся власти бесов, потому что муж ее неосторожно вышел, оставив дверь отворенной и неосененной крестным знамением. Бесы таскали ее на болото, терзали и мучили. Она делалась беременной и рождала чудовищ, наподобие змей, которые сосали ее до крови... Появление кликуш в городах было истинным наказанием для всего общества; их указания часто принимались и преследовались судом. По одному клику бесноватой женщины брали обвиняемого ею человека и подвергали пыткам. иногда притворные кликуши служили орудием корыстолюбивым воеводам и дьякам; последние нарочно подущали их обвинять богатых хозяев, чтобы потом придраться и ограбить последних. А если кто-нибудь, обезумленный страданиями пытки, наскажет на себя, что он действительно колдун, того сжигали на срубе. Между тем правительство, получив известие о распространении порчи и появлении кликуш в каком-нибудь крае, посылало туда нарочных сыщиков отыскивать и выводить ведунов и ведуний; всеобщее зло удваивалось. Часто обыкновенная болезнь человека служила началом дела о колдовстве. Больное воображение искало причин болезни и тотчас нападало на мысль, что болезнь происходит от супостата. Томит сухота сердечная, есть-пить не хочется, свет белый не мил – верно, напустили, может быть, из-под ветру или со следа, а может быть, зелия чревно-отравного дали, что чаровница собрала в ночь Купалы. Домашние придумывали, от кого бы могла случиться беда. Они имели право указывать на ведуна и просить сыску; а нужно, чтобы только заподозрили в ведовстве – до пытки не далеко. Самый ничтожный факт, если его не могли объяснить, достаточен, чтобы обвинить человека в колдовстве... Во время войны боялись, чтобы чужие государи не подослали волшебниц испортить государеву семью. Опасение, чтобы лихие люди не нанесли порчи царю и царскому семейству, не имело границ. Чуть только случилось прихворнуть государыне или кому-нибудь из царских детей, сейчас подозревали, что их испортили, сглазили или напустили на них худобу. Если в домашнем царском быту возникал какой-нибудь спор между супругами – и этому искали причины в ведовстве и порче. Болезнь царского младенца приписывалась сглазу и порче”[194]194
  [194] Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII вв. // Костомаров Н. И. Забелин И. Е. О жизни, быте и нравах русского народа. М., 1996, сс. 157-160.


[Закрыть][194].

“В старину ни одно дело не обходилось без обвинений в чародействе” – пишет исследователь русского фольклора А. Афанасьев[195]195
  [195] Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов.– М., 1995, т. 3, с. 305.


[Закрыть][195]. “И до сих пор ‹работы Афанасьева выходили в 1860-х годах› простой народ думает, что все калеки, расслабленные и хворые изурочены колдунами и нечистой силой; всякое телесное страдание и всякое тревожное чувство приписываются порче “недобрых людей”, их завистливой мысли, оговору и сглазу и называются напускной тоской; нервные болезни – кликушество, икота и падучая, а равно грыжа, сухотка, и колотье признаются поселянами за действие злых духов, насланных на человека на срок или навсегда мстительным колдуном. Сами больные, разделяя то же убеждение, выкрикивают во время припадков имена своих врагов, подозреваемых в наслании болезни, и обвиняют их в этом мнимом преступлении”[196]196
  [196] Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. – М., 1995, т. 3, с. 36.


[Закрыть][196].

И даже прямое противодействие церковных проповедников этому верованию перетолковывалось в его же пользу. Так, когда в ХIХ столетии священник попытался разъяснить крестьянам, что подозреваемая ими женщина никак не виновата в “порче”, то есть в том, что в деревне развелось множество истеричек-кликуш, крестьяне решили, что колдунья испортила и батюшку, который однажды зашел к ней в хату и пил у нее чай. “Пошли разные толки и рассказы о том, будто бы во время службы батюшка забывает выходить с дарами, не может вынести креста, так как он сам “спорчен”. Все это оказалось игрой воображения, лишенного всякого основания, и показывает, какой высокой степени нервного возбуждения достигло все население, едва не впавшее в массовые галлюцинации”[197]197
  [197] Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. – Новгород, 1900, с. 163.


[Закрыть][197].

Знаменитый исследователь русского языка и народной культуры В. Даль с горечью пишет о том же суеверии: “Нигде не услышите Вы столько о порче как на Севере нашем... Болезнь эта передается от одной бабы к другим, потому что им завидно смотреть на подобострастное участие и сожаление народа, окружающее кликушу, и нередко снабжающих ее из сострадания деньгами... Покуда на селе только одна кликуша, можно смолчать, потому что это бывает баба с падучей болезнью, но как скоро появится другая и третья, то необходимо собрать их всех вместе в субботу перед праздником и высечь розгами. Двукратный опыт убедил меня в отличном действии этого средства: как рукой снимет”[198]198
  [198] Даль В. О поверьях, суевериях и предразсудках русского народа. – СПб., 1880, с. 5.


[Закрыть][198].

Официальное и церковное отношение к этим повериям было двояким. Безусловно, чародейство считалось грехом. Но признавалась ли действенность этих чар?

В Европе «Народная вера в ведьм и в их способность околдовывать людей вплоть до 12-13 веков считалась «ложным суеверием». Составители пособия для исповеди – пенитенциалиев или «покаянных книг», распространившихся в Европе с 7 века, рассматривали подобные суеверия своих прихожан как «губительную заразу» и неоспоримое свидетельство утраты «истинной веры», а замеченным в ней полагалась двухлетняя епитимья… Католическая Церковь никогда не была замечена в склонности к телесным наказаниям или казни за колдовство. Даже за вредоносное (смертоносное) колдовство полагалось самое большее 7 лет покаяния на хлебе и воде. Собственно, осуждались не столько возможные последствия колдовских действий, успех которых в глазах Церкви был сомнительным, сколько сама вера в их эффективность, означавшая все то же идолопоклонство. Иное дело – реакция светских властей. [В их глазах] колдун подлежал наказанию не за отступление от истинной веры, а за причиненный ущерб… Повторю еще раз: до 9 века светское законодательство упорно делало акцент не на самом факте колдовства, а на степени вреда, наносимого колдуном... Отношение официальной Церкви к народной вере в силу взгляда в раннем Средневековье остается не совсем ясным, так как из Евангелия непонятно, верил ли в нее сам Христос, и теологи этот аспект народных представлений никак не комментируют. Но в народе вера в «дурной глаз» сохранялась на протяжении всего средневековья, что явствует из перечня вопросов, которые приходской священник должен задавать прихожанам на исповеди. «Покаянные книги» ничего не говорят нам о болезнях и несчастьях, происходящих от «сглаза», зато осуждают веру «некоторых женщин» в возможность» взглядом или оговором околдовывать и изводить соседских утят, гусят, цыплят и прочую живность»[199]199
  [199] Арнаутова Ю. А. Колдуны и святые. Антропология болезни в Средние века. Спб., 2004, сс. 51-52 и 84.


[Закрыть][199]. И лишь в 14 веке с возможностью «сглаза» соглашаются католические богословы – причем Фома Аквинский при этом ссылается на труды Аристотеля и Авиценны, откуда он выводит, что душа старой женщины чаще бывает исполненной зла, отчего сам взгляд ее становится ядовитым и опасным, особенно для детей (Сумма теологии 1,92,4).

На Руси с одной стороны, в крестоцеловальных записях на верность царю Борису Годунову содержалось обещание “государю, царице и их детям зелья лихаго и коренья не давати и не испортити, да и людей своих с ведовством да со всяким лихим зельем и с кореньем не посылати и их, государей, на следу всяким ведовским мечтанием не испортити, ни ведовством по ветру никакого лиха не посылати и следу не выимати”[200]200
  [200] Цит. по: Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. – М., 1995, т. 3, с. 304-305.


[Закрыть][200]. Воеводу князя Михаила Воротынского обвиняли в связи с ведьмами. Когда связанного князя привели к Ивану Грозному, царь спросил его: “Се на тя свидетельствует слуга твой, иже мя еси хотел очаровать и добывал еси на меня баб шепчущих”. – “Не научихся, царь, – отвечал знаменитый воин, – и не навыкох от прародителей своих чаровать и в бесовство верить, но Бога единого хвалити”[201]201
  [201] Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. – М., 1995, т. 3, с. 304.


[Закрыть][201].

С другой стороны, церковные кары для чародеев были слишком мягки. За те грехи, за которые в Европе в те века сжигали, на Руси лишь налагали епитимьи. По наблюдению историка, “к великой чести нашего духовенства надо сказать, что у него колдуны отделывались куда дешевле, чем у западного. В том самом XVI веке, когда в Европе пылали костры, на которых горели живьем сотни ведьм, наши пастыри заставляли своих грешников только бить покаянные поклоны... Для наших патриархов, митрополитов и прочих представителей высшего духовенства ведун, ведьма были люди заблуждающиеся, суеверы, которых надлежало вразумить и склонить к покаянию, а для западноевропейского папы, прелата, епископа они были прямо адовым исчадием, которое подлежало истреблению”[202]202
  [202] Орлов М. Н. История сношений человека с дьяволом // Амфитеатров А. В. Дьявол. Орлов М. Н. История сношений человека с дьяволом. – М., 1992, сс. 656-657. Примеры подобных епитимий см. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. – М., 1995, т. 3, сс. 295-296.


[Закрыть][202]. Обращает на себя внимание мягкость этих епитимий. Так, в патриаршей грамоте на основание Львовского братства 1586 г. предписывается за чародейство «епитимья 40 дней поклонов по 100 на день»[203]203
  [203] Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. – М., 1995, т. 3, с. 296.


[Закрыть][203]. Если бы издатель этой грамоты полагал, что колдовство действенно и может по-настоящему навредить человеку и даже погубить его жизнь и здоровье, или, что еще хуже, привести ко вселению беса в ни в чем не повинного человека – то епитимья должна была бы быть значительно строже и “как минимум” приравниваться к епитимье за убийство (пусть даже и с картонным ножом)[204]204
  [204] По правилу митрополита Иоанна II (1080-1088) занимающихся чародейством надлежит сначала отвращать от злых дел словами и наставлениями; если же пребудут неизменными, то в отвращение зла наказать их с большей строгостью, но не убивать и не уродовать их тел, так как этого не допускает церковное учение… А в приговорной грамоте Троице-Сергиева монастыря (в 1555 г.) предписывалось изгонять из сел «волхвей и баб ворожей»; причем их можно было побить и ограбить. «Здесь рекомендуется домашняя мера против волхвов: выгнать вон, и делу конец» (Гальковский Н. М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т.1. Харьков, 1916, с. 229 и 232). «Весьма замечательно, что наши памятники епитимийного содержания совершенно не содержат указаний на колдовство в западно-европейском смысле: нет указаний на формальную связь человека с дьяволом, на контракты с ним» (Там же, с. 234).


[Закрыть][204].

В Синодальную эпоху церковное и государственное отношение к верованиям в “порчу” становится более определенным. «Регулярное» государство не может позволить себе изводить своих же граждан по столь непроверяемым обвинениям, как обвинения в колдовстве.

Кликуши заявляли, что их околдовали, “испортили”, причем называли конкретные имена виновников своих бед, тем самым навлекая на своих недругов церковно-государственные репрессии. Государство и Церковь превращались в слепые инструменты в руках кликуш. Петр Первый не любил, когда его использовали. Поэтому с клкиушами стали обращатьяс по принципу “доносчику – первый кнут”. При появлении кликуши дело заводилось. Но допрос начинался не с оговоренного лица, а с самой кликуши. “И число дел о порче сразу уменьшилось”[205]205
  [205] Левенстим. Суеверие в его отношении к уголовному праву. // Журнал Министерства Юстиции. 1897, № 2, с. 99.


[Закрыть][205].

Духовный Регламент обязывает епископов: “Спросит же епископ священства и прочих человек: «Не делаются ли где суеверия? Не обретаются ли кликуши?»”[206]206
  [206] Духовный Регламент, тщанием и повелением Всепресветлейшего, Державнейшего Государя Петра Первого, Императора и Самодержца Всероссийского по соизволению и приговору Всероссийского Духовного Чина и Правительствующего Сената в царствующем Санкт-Петербурге, в лето от Рождества Христова 1721, сочиненный. – М., 1883, с. 40.


[Закрыть][206]

Со ссылкой на Регламент Императрица Анна Иоанновна дала соответствующий указ Синоду: “Сего ноября 15 дня (1737 г.) в полученном Ея Императорскаго Величества за подписанием собственныя ея Императорскаго величества руки Святейшему Синоду в указе, сего же ноября 14 дня состоявшемся, объявлено: может-де памятно быть не токмо суду, но и прочим духовным и мирскаго чина подданным Ея Императорскаго Величества тщательным к твердому содержанию веры и закона Божия и догматом церковным людям, какия в прошедших летах явились в Российской Империи от некоторых незнающих совершенно закона и правил и истиннаго ко спасению души пути самовымышленныя к поколебанию и сумлительствам простого народа разные суеверия, между которыми находились инде кликуши; но все такие бездельные суеверцы тогда же, по взятии их к следствию, в тех противных закону и совести продерзостях признались и за то жестоко наказаны, и впредь того во всей Ея Императорскаго Величества Империи не токмо указами предецессоров Ея И. В. прилежно предостерегать и таких суеверцев, где б иногда кто явился, хватать и наказывать повелено... и каждому Архиерею в своей епархии тщательно наблюдать и смотреть о кликушах, чтоб оных до суеверных шалостей не допускать; и для лучшаго того смотрения указано епископам по всем городам учредить из духовнаго чина нарочных благочинных, которые б, сколь скоро где что в народе к суеверию подлежащее появилось, тотчас объявляли о том им”[207]207
  [207] Полное собрание законов Российской империи, т.10, 7450. Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. – Новгород, 1900, с.46.


[Закрыть][207].

Сенатский Указ 1770 года «рассказывает, что в Яренском уезде несколько беспутных девок, притворяясь испорченными, выкликали на восемь мужчин и женщин Печорской и Устненской волостей, называя мужчин батюшками, а женщин матушками. Соседи, услыша о том, собрались и приступили к обвиненным в порче девушек с угрозами, чтобы признались добровольно, потом пришли сотские, стали сечь их а мучить. И сии, совсем невинные, не стерпя побои, а притом опасаясь не только горшего себе жребия, но и самой пытки в городе, которою им угрожали, объявили себя чародеями. Несмотря на признание, они все-таки представлены были в город и там под плетьми были допрашиваемы, и, убоясь от разноречия конечной себе гибели, прежние свои признания подтвердили. Дело об них сначала производилось в яренской воеводской канцелярии, а потом перешло в великоустюжскую духовную консисторию, и оба эти судилища обвинили судимых крестьян «в чародействе и посредством оного в порче людей». Дело дошло до сената. «С сожалением выслушав» это дело, сенат нашел: 1) что подсудимые были подвергнуты напрасному истязанию, ибо их признание в чародействе было вынуждено плетьми и страхом; 2) невежество судей, которые поверили чудовищному народному преданию, якобы порча людей производится посредством пущаемых на ветер, даваемых якобы от диавола червяков, и что оные на ветер пущаемые червяки входят в тело тех, которые из двора выходили, не помолясь богу и не проговорив Иисусовой молитвы; 3) дьявольские червяки, присланные за казенною печатью (!), оказались обыкно-венными мухами, которых одна из подсудимых наловила и высушила, чтобы удовлетворить судей, а себя избавить от истязания. Поэтому сенат определил: обвиненных отпустить, воеводу отрешить, сотских и десятских наказать батожьем, а кликуш высечь плетьми»[208]208
  [208] Полное собрание законов, № 13497. Цит. по: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, сс. 84-85.


[Закрыть][208].

В 1785 году Вениамин, епископ архангельский и холмогорский, доносил в архангельское наместническое правление, что, во исполнение указа 1737 года, священниками из Пинегского округа доставлена ведомость о кликушах, которых оказалось 19 человек, и под их именами подписано, что именно и как они «кличут»: «Оные именованные женщины кричат необычно во время хождения со крестом, и со святыми водами, а наипаче во время хождения, и в прочия времена, когда оные кликуши начнут мучить, иногда иные бывают без памяти, и ударяют сами себя, и за волосы терзают, и сквернословятся всячески». Этот рапорт священников доставлен был синоду с уведомлением,– что и в других приходах в том же Пинегском и Мезенском округах имеются кликуши. Синод на это донесение отвечал, «что как по высочайшему о губерниях 1775 года ноября 7-го дня учреждению, 399 статьи, таковые дела относятся к рассмотрению совестного суда, то на основании сего и сообщить из консистории в архангельское наместническое правление о поступлении с ними по законам». Но, передавая это дело к наместнику, Вениамин прибавлял, что он много рассуждал о кликушах, и оказалось, что «сие кликушество есть икота, тако ж и стрелы есть не колдовство, но натуральная болезнь, и происходит не от воды ли, в самом деле нечистой, и производящей в человеке черви? И потому не подлежит ли сим людям, икотою и стрелами страдающим, изобрев истинную причину, подать прежде средств к избежанию и излечению тех болезней, нежели издать их, как преступников»[209]209
  [209] Цит. по: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, с. 85.


[Закрыть][209].

13 мая 1773 г. последовал указ Синода о воспрещении духовенству петь молебны и читать слово Божие над кликушами и прочими порчеными людьми, о которых “не иное должно иметь разсуждение, как о прямом притворстве и обмане и суеверии”[210]210
  [210] Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. – Новгород, 1900, с. 48.


[Закрыть][210]. И даже анти-заговорная «молитва св. Киприана» рассматривалась как улика и изымалась при обысках[211]211
  [211] См. Лавров А. С. Колдовство и религия в России 1700-1740 гг. М., 2000, с. 129.


[Закрыть][211].

Ст. 937 “Уложения о наказаниях Российской Империи” гласила: “Так называемые кликуши, которые делают на кого-либо наветы, утверждая, что он причинил им зло будто бы посредством чародейства, подвергаются за сей злостный обман: заключению в тюрьме на время от 4-х до 8-ми месяцев”[212]212
  [212] Цит. по: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. – Новгород, 1900, с. 110.


[Закрыть][212]. Эта норма закона не была вполне бездейственной. Так, в 1861 г. Екатеринославская уголовная палата признала священника Донцова виновным в распространении суеверных представлений о порче и кликушестве[213]213
  [213] См.: Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые как явления русской народной жизни. – Новгород, 1900, с.48.


[Закрыть][213].

Вообще гражданскому суду подлежали "в колтунах, босые и в рубашках ходящие"[214]214
  [214] свят. Филарет, митроп. Московский. Мнения, отзывы и письма. М., 1998, с. 205.


[Закрыть][214]. Последний случай применения 937-й статьи относится к 1874 году, когда Устюжский окружной суд за попытку оклеветать крестьянку Степаниду Харламову приговорил шестерых кликуш к небольшим срокам тюремного заключения, а «испорченного» крестьянина – к пятидесяти ударам розог[215]215
  [215] Дело о кликушах. Заседание уголовного департамента Санкт-Петербургской судебной палаты, 2-го мая // Церковно-общественный вестник. 1874, 12 мая. сс. 5-6 и 15 мая, сс. 6-7. В Петербурге Устюжский приговор был отменен, ибо было сочтено, что кликушество – это нервная болезнь.


[Закрыть][215].

Впрочем «порченый» мужик – это редкость. В ту пору уже отмечали, что кликушество имеет достаточно определенную социологическую прописку: практически не было кликушества на Украине, не встречалось оно у мальчиков и крайне редко у мужчин, и не прилучалось оно у лиц из образованных сословий…[216]216
  [216] См: Прыжов И. Г. История нищенства, казачества и кликушества на Руси. М., 1997, сс. 90-91.


[Закрыть][216]

Впрочем, не только в народе продолжали рассказывать о порчах. Было бы странно, если бы взаимодействие между церковным учительством и народом шло только в одну сторону. Духовенство тоже не могло не испытывать воздействия народа (тем более, что по уровню богословского образования оно зачастую от него почти не отличалось). Так что было бы странно, если бы общенародные убеждения и суеверия вовсе не просачивались в приходской быт и никак не затрагивали рядовое духовенство (да и не только рядовое: в начале IV века Эльвирский собор своим 34–м правилом запретил зажигать днем свечи на кладбище – «чтобы не беспокоить души святых»)[217]217
  [217] Crouzel H. Origen. Sibiu 1999, p. 79. К сожалению, «Процент глубокоученых и высокоталантливых пастырей был сравнительно невелик даже и в IV веке. Некоторые пастыри того времени в странном самообольщении ничего не хотели слышать ни о каких требованиях касательно умственного развития, как скоро им сообщена благодатная сила в рукоположении, которая, по их разумению, должна была заменить естественную развитость ума, но, конечно, не заменяла» (Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. Спб., 1997, с. 261).


[Закрыть][217].

Поэтому не всякое предание, повествуемое в монастырской келье (или даже записанное в монастырской летописи) или на приходе, есть предание собственно церковное. «Очень может быть, что, внося некоторые из трактуемых молитв, переписчики догадывались о темном первоисточнике их происхождения… Не надо забывать, что если литургическая критика не всегда стояла на должной высоте даже в Греческой церкви, то нечего и говорить о недостатках ее в старинной Русской церкви»[218]218
  [218] Алмазов А. И. Врачевальные молитвы. К материалам и исследованиям по истории рукописного русского Требника. Одесса, 1900, сс. 98-99.


[Закрыть][218]...

В только что упомянутой Греческой церкви бытовал, например, даже чин проклятия человека псалмами (Псалмокатара). В этом случае еще не изобличенному преступнику не просто объявлялось его отлучение от церковного общения, общения в общецерковных молитвах и причастии (собственно церковный смысл анафематствования). Но и вместе с этим проклятием возносилось и пламенное моление о жесточайшем и всеобъемлющем наказании преступника и о поражении его всяческими, внутренними и внешними недугами, которые сделали бы явным преступность этого человека и тем самым вывели бы его из неизвестности[219]219
  [219] Алмазов А. И. Проклятие преступника псалмами. К истории суда Божьяго в Греческой церкви. Одесса, 1912, сс. 1-3.


[Закрыть][219]. По уставу последования, требуется пригласить семь священников, которые должны совершить литургию. По окончании литургии они должны выйти в облачении на средину храма. Здесь приготовляется тарелка, в которую наливается „хороший уксус», а вокруг ее ставится семь смоляных, т.е. черных свечей. После того в тарелку кладется кусок негашеной извести в объеме одного яйца, и над этим составом и должно читаться все положенное в последовании. Смоляные свечи были указанием на связь преступника с миром ада. «Что же касается употребления смеси из уксуса и негашеной извести, то на уместность применения их привело химическое последствие такого смешения, – бурная реакця. При ней разложение извести, под воздействием уксусной кислоты, производит кипение, сопровождаемое выдклением газов, а в результате остается густая и очень клейкая масса, как указание на „вязание" властью Церкви совершившаго преступление»[220]220
  [220] Красножен М. [Рецензия на книгу] Алмазов А. И. Проклятие преступника псалмами. К истории суда Божьяго в Греческой церкви. Одесса, 1912 // Византийский временник. Т.20. Спб., 1913, с. 106-107.


[Закрыть][220].

Затем все священники берут в свои руки по одной горящей свече и каждый из них по очереди произносит предназначенную для него часть псалма и, сверх того, произносит так называемый «тропарь Иуды». Когда все семь священников исполнят это, тогда, – говорит устав, – «да отлучат и да творят отпуст, тарелку же да перевернут вверх дном и в таком виде да оставят ее внутри церкви"[221]221
  [221] Алмазов А. И. Проклятие преступника псалмами. К истории суда Божьяго в Греческой церкви. Одесса, 1912, с. 10.


[Закрыть][221].

В другой греческой рукописи, опубликованной проф. Алмазовым, предлагается совершение подобного рода чина начинать еще до литургии. В этом случае к литургии также предписывается приготовит уксус, известь, сосуд, семь смолянных же свечей и пять пресных просфор, свалянных «двигая рукой назад и вперед». Удар в било к литургии должен делаться левой рукой; совершая же литургию, священник надевает обувь с правой ноги на левую и обратно и, сверх того, облачается «во всю священническую одежду наизнанку» ... При совершении литургии предлагается еще на выбор, – «когда поминаешь мертвых, если хочешь, чтобы он (отлучаемый) помер, – помяни и его в ряду мертвых, если же желаешь ему жить, – помяни его в ряду живых»[222]222
  [222] Там же, сс. 11—12.


[Закрыть][222].

Как видим, порой даже духовенство способно идти на поводу у верований прихожан, переступая при этом евангельские и святоотеческие заповеди[223]223
  [223] «Еретические учения, не согласные с принятым нами, должно проклинать и нечестивые догматы обличать, но людей нужно всячески щадить и молиться об их спасении» (св. Иоанн Златоуст. Слово о проклятии, 4). «Доброжелательствуй (а не зложелательствуй) всякому, даже врагу твоему или врагу твоей православной веры и отечества, чтобы исполнить точно закон Христа Бога, повелевшего любить врагов, благословлять проклинающих, добро творить ненавидящим нас (Мф. 5,44). Если же пожелаешь зла и позлорадствуешь врагу – то нарушишь закон Божий, сотворишь лукавство и самосуд пред Господом, и себе причинишь вред и зло, лишишься мира сердечного и отягчишь душу грехом» (Св. Иоанн Кронштадтский. Путь к Богу. Дневниковые записи. Спб., 1998, сс. 634-635).


[Закрыть][223].

В древнерусских и сербских Требниках была молитва, надписанная «Молитва егда в человеке вода запрется» или «Молитва от запора воды человеку»[224]224
  [224] Публикация: Алмазов А. И. Врачевальные молитвы. К материалам и исследованиям по истории рукописного русского Требника. Одесса, 1900, с. 122.


[Закрыть][224]. Один соловецкий лечебник содержал в себе заговор – «Како еще кровь умолвити, чтобы перестала»[225]225
  [225] Алмазов А. И. Врачевальные молитвы. К материалам и исследованиям по истории рукописного русского Требника. Одесса, 1900, с. 53.


[Закрыть][225]. В русском Требнике была «Молитва егда начнет жена дитя родити не борзо», звучавшая так: «Иже обрет Исус Христос со Иоаном Богословцом жену ражающу не может родити. И рече Господь наш Иоану Богослову: гряди Иоане рцы ей в правое ухо: от Бога рождающис выйди, младенче Христов, Христос тя зовет. Помяни Господи сыны едемские во дни Иерусалимовы глаголющая истощайте истощайте до основания земли»[226]226
  [226] Там же, сс. 124-125.


[Закрыть][226]. Была в требниках и молитва «на закрутку»…[227]227
  [227] «Закрут завивается тайно из жажды мщения, из желания причинить хозяину нивы зло и сопровождается заклятием на гибель плодородия; он совершается так: злобный колдун берет на корню пучок колосьев и, загибая книзу, перевязывает их суровою ниткою или заламывает колосья и крутит (свивает) на запад = сторона, с которою соединяется понятие смерти, нечистой силы и бесплодия; в узле залома находят иногда распаренные зерна и могильную землю: и то, и другое – символы омертвения. В старинных требниках встречаются молитвы, которые следовало читать над таким очарованным местом: после установленного молитвословия священник выдергивал закрут церковным крестом и тем отстранял его зловредное влияние. Теперь для снятия закрута приглашают знахаря, который вырубает осиновый кол, расщепливает его надвое и этим орудием выдергивает зачарованные колосья; затем закрут сожигается благовещенскою свечою, а на том месте, где он стоял, знахарь вбивает в землю осиновый кол, что (по мнению поселян) причиняет колдуну нестерпимые муки» (Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов.– М., 1995, т. 3, с. 254).


[Закрыть][227]

В древности подобных молитв-заклинаний в церковном обиходе было немало. Но постепенно, по мере роста богословского образования духовенства, они исчезают из церковных книг.

Впрочем, есть одно небезынтересное исключение. Именно в поздних, в печатных требниках появились ранее не включавшиеся в офицальные церковные книги апокрифические молитва и заклинание. По определению литургиста А. Алмазова, «заклинание, в противоположность молитве – есть обращение совершителя, или точнее, его требование, адресованное уже не к подателю блага – Богу, а к источнику и виновнику того зла или бедствия, к устранению которого направляется данное заклинание»[228]228
  [228] Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры. К истории византийской отреченной письменности. Одесса, 1901, с. 14.


[Закрыть][228]. Заклинатель декларирует свою связь с Богом, который полагается страшным для тех существ, к которым обращено заклинание. Итак, молитва просит у Богу блага для себя и для других, в то время как заклинание есть ходатайство, несущее неприятности виновникам зла. Важной чертой заклинания является и то, что «ввиду своего обращения к виновнику зла заклинание, очевидно, понимает этого виновника существом личным, разумным и свободным, а сверх того и могущественным, – более сравнительно с человеком, но с подчинением могуществу и силе Бога»[229]229
  [229] Там же, с. 15.


[Закрыть][229]. «При указанном усвоении демону особенного могущества, последнее суеверными представителями невежественной части христианского общества иногда стало распространяться до чрезвычайных пределов, настолько, что демон понимался не только источником зла, действующим по своей инициативе, но действующим и по желанию человека»[230]230
  [230] Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры. К истории византийской отреченной письменности. Одесса, 1901, с. 18.


[Закрыть][230].

Итак, «под именем апокрифической заклинательной формулы нужно разуметь всякое заклинание (безразлично, направлено оно к благу или ко вреду человека) которое усвояет демону власть и могущество в большей степени, чем это допустимо по учению христианскому»[231]231
  [231] Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры. К истории византийской отреченной письменности. Одесса, 1901, с. 18.


[Закрыть][231] – в отличие от заговора, в котором речь идет о технико-магическом воздействии на сам предмет, а не на владеющую им бесовскую силу. «Если в молитве и заклинании положительный результат считается возможным от содействия высшего существа, то в заговоре он усвояется исключительно желанию, воле и требованию самого совершителя заговора»[232]232
  [232] Там же, с. 20.


[Закрыть][232].

И вот заклинание из, увы, церковного Требника: “Заклинаю вас червие, гусеницы, мыши, мухи, мравие Богом Отцом Безначальным и Сыном Его Собезначальным и Единосущным, и Духом Его Пресвятым. Заклинаю Вас вочеловечением единородного Сына Божия, еще страстию же Его спасительною...” (Чин бываемый на нивах или винограде или вертограде, аще случится вредитися от гадов или иных видов).

Почему бы прямо и просто не обратиться к Творцу всяческих? Почему не сказать просто: “Господи, по беззакониям нашим и по воле Твоей святой нашли на нас сии бедствия, но не воздаждь нам по грехом и, аще возможно, минуй нас Твоей праведной и любящей карой”? Зачем еще обращаться в бездушным и примитивнейшим тварям, делая при этом вид, будто они разбираются в тонкостях церковного учения и знают, что такое “вочеловечение единородного Сына”?

Более того – это заклинание сопровождалось еще более странным: "Аще же преслушаете мене и преступите клятву, еюже заклинах вас, не имате ко мне смиренному и малейшему Трифону, но к Богу Авраама и Исаака и Иакова, грядущему судити живым и мертвым. Тем же, якоже предрех вам, идите на дивыя горы, на безплодныя древа. Аще не послушаете мене, молити имам Человеколюбца Бога еже послати ангела Своего, иже над зверьми, и железом и свинцом свяжет вас и убиет, зане клятв и молитв мене “смиренного” отвергостеся Трифона; но и птицы, посылаемые моею молитвою, да снедят вас. Еще заклинаю вас великим именем, на камне написанном и не носившем, но разшедшемся, яко воск от лица огня, изыдите от мест наших” (Чин бываемый на нивах или винограде или вертограде, аще случится вредитися от гадов или иных видов. Заклинание св. мученика Трифона)[233]233
  [233] Требник. – СПб., 1876, ч.1, с. 232.


[Закрыть][233].

Что это за “ангел иже над зверьми”? Почему ангел действует “железом и свинцом”? Зачем упоминать о некиих таинственно-неизреченных именах, если Христос уже открыл имя Божие человекам (см.: Ин. 17,6) и если уже нет иного спасительного имени под небесами, кроме имени Иисуса Христа (см.: Деян. 4,12)?

Происхождение этого заклинания из мира апокрифов – несомненно: «И теперь в греческом Евхологии (а отсюда и в русском Требнике) имеются молитвы, исходное начало которых только и можно находить в ряду молитв собственно апокрифических»[234]234
  [234] Алмазов А.И. Апокрифические молитвы, заклинания и заговоры. К истории византийской отреченной письменности. Одесса, 1901, с. 31. Подробнее см. См.: Алмазов А. И. Святые покровители сельско-хозяйственных занятий. – Одесса, 1904; Руководство для сельских пастырей. Приложение. Библейский листок. 1904, вып.8-9. Похоже, что это апокрифическое заклинание, приписанное св. Трифону, восходит к другому апокрифу – житийному повествованию о пророке Иеремии: “На горе, на которой умер Моисей, Иеремия нашел пещеру, внес в нее кивот завета; вход в эту пещеру загородил большим камнем. И камень этот как бы запечатал Иеремия, начертав на нем своим перстом имя Божие, – при чем написание то было подобно написанию железным острием, ибо твердый камень под пишущим пальцем пророка был мягок как воск, а после отвердел по свойству своей природы... В день же всеобщего воскресения ковчег завета вынесен будет из-под запечатанного именем Божиим камня и поставлен на Сионской горе, и все святые соберутся к нему в ожидании пришествия Господа, Который избавит их от страшного врага – антихриста, ищущего их смерти” (Четии Минеи. 1 мая. Житие пророка Иеремии // Жития святых, изложенные по руководству свт. Димитрия Ростовского. – М., 1908, кн. 9, с. 33).


[Закрыть][234]. Однако этого заклинания нет у старообрядцев, и ссылки на него используется ими как повод для нападок на никониан и их новизны[235]235
  [235] См.: Кутузов Б. Церковная реформа XVII века, ее истинные причины и цели. – Рига, 1992, с. 36. Б. Кутузов полагает, что упоминание “имени, которого не может носит камень” заимствовано из жития свт. Сильвестра, папы Римского (Четии Минеи, 2 января), повествующего о прении этого святого с волхвом Замврием. “Волхв Замврий убил вола, прошептав ему на ухо “великое имя”, которое “ни кожа, ни хартия, ни древо, ни камень, ниже какая-либо иная вещь может имя то написанное на себе, содержати”. Когда же свт. Сильвестр, желая показать силу Исуса Христа, обратился к Нему с молитвою о том, чтобы Он воскресил этого вола, “его же Замврий призыванием бесовским сотвори мертва”, то вол немедленно ожил. Итак, имя, которое не может носит камень, есть имя бесовское? Значит, никоновы правщики, поместив это заклинание в Требнике, приписали имени бесовскому большую силу, чем имени Божию” (с. 36). Интерпретация старообрядческого апологета все же слишком тенденциозна.
  „Еще же в новоизданных великих требниках в молитве под именем мученика Трифона, глаголемой на заклинание мушиц, червей, гусельниц, мышей и прочих вредящих, после слов „заклинаю вас Святою Троицею, таже вочеловечением Господним" и проч, написано сице: «еще заклинаю вас великим именем, на камени написанным и не носившим, но разседшимся аки воск от лица огня..». И таковое молитвословие богопротивно есть, показуется некоей твари кроме Божества Tpиипocтacного обожение". Такое выражение, по мнению безпоповцев, „согосподствено быти является афродите звезде" и есть манихейство» (Разбор оснований, на которых раскольники-безпоповцы утверждают свой обычай перекрещивать православных при переходе их в раскол // Христианское чтение. Спб., 1865, ч.1, с. 635).


[Закрыть][235]. Не было его и в “Большом требнике” киевского митрополита Петра Могилы (который вообще-то содержит – в отличие от современных чинопоследований – немалое число упоминаний о вреде от чародеев[236]236
  [236] Скорее всего, заимствованных киевским митрополитом из католических источников: вспомним, что именно в Европе XVI-XVII веков сильнее всего были распространены и колдовство, и ужас перед ним, и охота на ведьм.


[Закрыть][236]). В рукописных экземплярах русского Требника она неизвестна; в печатный требник она вошла только с 1677 года. В греческих и западневропейских сборниках она известна и ранее – но именно в составе апокрифических народных сборников, и никогда не в церквных евхологиях (требниках). По выводу А. Алмазова, эта молитва не входила в церковные сборники молитв до XVII века[237]237
  [237] Алмазов А. И. К истории молитв на разные случаи. Заметки и памятники. Одесса, 1896, сс. 28.


[Закрыть][237].

Стоит заметить, что в современных изданиях Требника эти заклинания, непродуманно заимствованные из околоцерковной письменности в собственно церковную книгу уже снова устранены.

Это вполне уместное вмешательство цензуры: ведь в целом церковная традиция (и прежде всего – богословие) призывала относиться к вере в “порчу” как к суеверию.

Я раскрыл несколько книг, дающих практические советы священникам[238]238
  [238] Свящ. Н. Сильченков. Практическое руководство при совершении приходских треб. Воронеж, 1888; Сборник решений недоуменных вопросов из пастырской практики. Вып. 1-2, Киев, 1903; Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей. Сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства. М., 1913; свящ. Т. С. Тихомиров. На приходе. Священническая энциклопедия по всем сторонам пастырской деятельности с вводными статьями теоретического характера. – М., 1916, т. 2.


[Закрыть][238] – но нигде я не нашел упоминаний о “порче” и рекомендаций о том, как священник должен ее “снимать” и как он должен защищать свою паству от чародейств. В них говорится о том, как священник должен защищать своих прихожан от веры в действенность чародейства: “Бороться с русалками и языческими обрядами, если они не имеют безнравственного характера, малоплодоносное дело. Нужно бороться с предрассудками и суевериями наиболее жизненно вредными, особенно родящими вражду: сглаз, знахарские способы лечения”[239]239
  [239] Свящ. Т. С. Тихомиров. На приходе. Священническая энциклопедия по всем сторонам пастырской деятельности с вводными статьями теоретического характера. – М., 1916, т. 2, с. 203.


[Закрыть][239].

Народные представления действительно в центр религиозной жизни ставят борьбу “белой” и “черной” магий. А церковное богословие поступает совершенно недемократично и к голосу народа в этом вопросе все же не прислушивается[240]240
  [240] См., например: Лебедев А. С. О борьбе духовной власти в бывшей епархии белгородской с суевериями // Киевская старина. – К., 1890, №1.


[Закрыть][240]. Почему?

Дело в том, что если принять эту народную веру всерьез, то придется приписать колдунам немалую силу. И тогда в сердце поселится страх. Тогда надо будет опасаться колдунов и бояться “порчи”. А это будет означать утрату Евангелия – Благой, радостной вести о Спасителе.

Страх перед колдовством может довести и до прямых преступлений. Колдовство столь страшно для ищущих его, что они прямо призывают к убийствам: "Уже после войны, когда я с Полюшкой блаженной беседовал, то прямо спросил ее: "Скажи мне, а что, если убить колдуна?!". Она сразу мне ответила: "за колдуна – золотой венец от Господа!"[241]241
  [241] Там же.


[Закрыть][241]. Причем кандидата на убийство можно определить самому по такому, например, критерию: «Если кто-то сам ворожит или приколдовывает, то сам же первым делом и будет непременно отрицать существование магии и колдовства. И это – первый признак!»[242]242
  [242] Там же.


[Закрыть][242]. По этому критерию надо было бы христианам казнить апостола Павла, учившего не бояться никакой магии и не считаться с нею, ибо «идол в мире есть ничто» (1 Кор. 8, 4).

Что ж, попробуем более спокойно посмотреть на “порчу”. Это вопрос о том, каким может быть влияние языческой магии на жизнь христианина, который сам к этой магии не обращается и придерживается христианских принципов.

При рассмотрении любого духовно-богословского вопроса для православного христианина естественно обращаться прежде всего к Писанию, к слову Божию, затем к свидетельствам церковного предания.

Слова “порча” и “сглаз” отсутствуют в Библии. В греческом тексте Нового Завета встречаются слова  и  (в русском переводе – “волхвование” и “волхв” [Деян. 8, 9; 8,11; 13, 6 – 8; Мф. 2,1,7,16]). Посмотрите эти места, и увидите, что из них никак не следует призыв “Бойтесь колдунов!”. Маги бессильны навредить чем-либо христианам.