Текст книги "Почему православные такие упертые?"

Автор книги: Андрей Кураев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Сегодня, повторю, одна из задач священника – отталкивать людей от Церкви, готовя возвращение «оттолкнутого» с большей степенью осознанности. В советские годы был прав Высоцкий, когда кричал:

Загоняй поколенья в парную

И крещенье принять убеди, -

Лей на нас свою воду святую -

И от варварства освободи

(Баллада о бане)

Но сегодня полезно осаживать человека на самом пороге церковной жизни[125]125
  [125] «Один брат, приняв иноческий образ, тотчас заключился в келлии, говоря: я отшельник. Старцы, услышав о том, пришли, вывели его, и заставили обходить келлии монахов, приносить раскаяние и говорить: простите меня! я не отшельник, но монах новоначальный. И сказали старцы: если увидишь юношу по своей воле восходящего на небо, удержи его за ногу, и сбрось его оттуда: ибо ему это полезно» (Древний Патерик. 8,159).


[Закрыть][125]. Не столько подталкивать к крещению, сколько удерживать от него: Ты всерьез понимаешь, куда ты пришел и зачем? Ты понимаешь, что в твоей жизни должен произойти перелом? Что это нельзя делать между делом? Ты знаешь, как твоя жизнь изменится, если ты станешь христианином? Ты готов вынести эти изменения? Не столько веры надо сегодня требовать от человека, сколько осознанности его веры.

Масса людей приходит: мы креститься хотим. Почему? А нам госпожа Люба сказала, что она нашу карму поправит, если мы окрестимся. Что делать с таким человеком? Крестить? Нет, иди к своей Любе. Или – или. Надо думать. Не просто слепо доверять любым рекламным заверениям любых проповедников, а знать, что в поисках Бога человек может сломать себе душу. Надо помнить технику религиозной безопасности.

Культура сомнения, культура мысли сегодня редка, поскольку современный стиль жизни строится на клиповом восприятии. Новостные и рекламные сюжеты, никак не связанные друг с другом, эстрадные номера, не имеющие общей идеи, телепередачи, взаимно аннигилирующие друг друга… Человеку не дают возможности вдуматься, вчувствоваться. Пестрая телелента несется и несется, зачищая голову и ничего в ней не оставляя… Что ж – тем более надо копить «подкожный жир»: личный опыт и книжные классические знания.

– А в Вашем доме есть оккультная литература?

– Навалом. Как говорится, врага надо знать в лицо.

– Где держите?

– Да весь туалет ею забит.

– Скажите, всем ли надо подавать милостыню?

– При подаче милостыни естественно возникает вопрос: пойдет ли это подаяние не пользу просящему или во вред. Ведь просят и пьяница, копящий на бутылку, и профессиональный попрошайка, и ряженый мошенник, переодевшийся странствующим монахом....

В Евангелии сказано «просящему у тебя дай» (Мф. 5,42). Всякому ли просящему и обо всем ли? Если убийца просит одолжить ему яду, стоит ли ему давать? Но даже и не в столь крайнем случае возникает потребность в рассудительности.

Уже во втором веке в христианских преданиях возникают разномыслия по этому поводу. "Учение двенадцати апостолов" (Дидахе) – текст, быстро утраченный и вновь обретенный только в 19 веке – говорит: "Всякому просящему у тебя давай. Блажен дающий по заповеди, ибо он неповинен. Горе тому, кто берет! Ибо если берет, имея в том нужду, то он неповинен, а не имеющий нужды даст отчет, зачем и на что взял" (Дидахе, 1). Тем не менее, Дидахе призывает все же к некоторой осмотрительности: "Впрочем, об этом сказано еще так: пусть запотеет милостыня твоя в руках твоих, прежде чем ты узнаешь, кому даешь" (там же).

У многих позднейших отцов встречается совет давать без рассуждения: ты дай, а Бог управит.

Логика этой позиции такова: пусть даже я отдал деньги в дурные руки и облагодетельствованный мною человек дурно употребит мою милостыню Например, напьется и пойдет «для добавки» грабить ларек. Но это его грех, а не мой. Если же я ему не дам денег, он может именно поэтому пойти на грабеж. В таком случае моя неотзывчивость может стать побудительной причиной к преступлению. И тогда это уже мой грех…

И все же св. Василий Великий настаивает на рассудительности: "Нужна опытность, чтобы различить истинно нуждающегося от просящего по любостяжательности. И кто дает угнетенному бедностию, тот дает Господу, а кто ссужает всякого мимоходящего, тот бросает псу, который докучает своею безотвязностию, но не возбуждает жалости своею нищетой"[126]126
  [126] св. Василий Великий. Творения. ч.6. Сергиев Посад, 1892, с.293.


[Закрыть][126]. Аналогично и мнение ветхозаветного мудреца: «Давай благочестивому и не помогай грешнику» (Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 12,4).

Поскольку у святых разные советы – то пусть уж каждый христианин выбирает сам, как ему вести себя.

Я же могу облегчить или затруднить выбор постановкой еще двух ориентировочных вешек.

Первая: можно осмотреться вокруг себя и заметить человека или семью, которым заведомо хуже, тяжелее, чем тебе. И помогать этой семье, причем не разово, а постоянно. Стоит также понять, что нужда бывает не только в еде или платье. Детям и студентам нужны книги, нужна информация, которая отключала бы их от телепопсы и учила бы думать. Так что умный фильм и хорошая книга тоже могут быть милостыней.

Вторая вешка: милостыня должна быть настолько большой, чтобы потом тебя «жаба душила». Если твоя милостыня это всего лишь копеечка, то ты не человека пожалел, а просто свои карманы освободил от лишнего груза и брянчания. Тту нет жертвы, а значит, и любви к просящему. Серьезная милостыня – та, которую ты мог бы истратить на себя В таком случае при ее отдаче «ветхий человек»[127]127
  [127] В христианстве инерция греха называется «ветхий человек», а добрая, покаянно-евангельская новинка в человеке называется «новый человек во Христе». Их конфликт между собою хорошо показан Толкиеном в виде борьбы между Смеаголом и Горлумом (правда, тут сохраняющий в себе остатки человечности Смеагол по времени предшествует своему перерождению в тварь по имени Горлум).


[Закрыть][127] в тебе начинает ворчать: «Зачем так много! Хватило бы и половины! А мы на эти деньги вот это вот себе бы купили!».

– Что для Вас значит быть православным диаконом, чувствуете ли Вы связь с Богом? Если да, опишите свои ощущения.

– На такие вопросы в православной этике не рекомендуется отвечать. Личный опыт не стоит выносить на публичное созерцание. В сектах – да, у них там любят рассказывать: я был неверующим, я был грешником, даже курил, но когда я принял «харе кришна как своего личного спасителя», с тех пор я больше не грешу, я – святой и даже курить бросил. Такого рода исповеди вызывают у меня нечто среднее между сочувствием и улыбкой.

– Что для Вас Бог, создавший все – некая персона, энергия или еще что-то? Разъясните тоже самое и про Дьявола.

– Это реальности, причем личностные. Как не может быть любви без любящего, так и не может быть ненависти без ненавидящего. После опыта зла, который был в двадцатом веке, особенно в нашей стране – я могу понять человека, который сомневается есть ли Бог на свете, но понять того, кто сомневается в существовании дьявола, мне гораздо сложней.

– Кого можно назвать религиозным человеком?

– Религиозным может считаться человек, который в своей жизни сделал хотя бы один поступок по религиозным соображениям. Не по моральным мотивам, а именно ради Бога. Скажем, стоял на пороге совершения какой-то подлости и остановился только потому, что вспомнил, что Бог этого не велит. Если хотя бы однажды такой поступок был в жизни человека, значит, религиозная тематика вошла в его жизнь.

Православный же человек – это тот, кто судит себя по заповедям Евангелия и церкви. Он, может быть, не всегда их исполняет – наверное, на свете нет ни одного человека, который бы эти заповеди во всех подробностях исполнял бы в каждой жизненной ситуации. Но если человек, согрешив, понимает, что он согрешил, а не оправдывает себя («это, мол, все делают, это нормально, это современно») – вот в этом случае это православный человек. Он смотрит на себя глазами Православия.

– Чем отличается жизнь верующего человека от жизни того, кто по каким-то причинам не нашел пути к Богу?

– Мир, в котором живет верующий человек, отличается от мира неверующего как мир человека, у которого есть цветное видение, от мира человека, видящего все в черно-белых тонах. Все дело в том, что для верующего человека любое событие, происходящее с ним, не равно себе самому. Все, что происходит в его жизни и вокруг него, это некая книга откровений – с осознанным, осмысленным сюжетом. Мир перестает быть случайным награмождением событий, случайной игрой социальных или иных атомов. Сквозь него начинает проглядывать замысел. Замысел, который надо стремиться осознать, понять.

К этому опознанию и стремится верующий человек. Не случайно первая заповедь, которую получил Адам, гласила: "Назови имена животных". Такова вообще задача религии – назвать, наименовать, то есть – очеловечить мир, который встречает человека. Человек очеловечивает мир тем, что видит в нем свои, человеческие смыслы, узнает в нем себя самого, видит свои интересы, дает всему свои имена. Мир перестает быть безымянным, равнодушным, когда в него внесены человеческие ориентиры. И тогда поток жизни, который проносится мимо нас, соотносится с нами. Религия – это дерзкая попытка считать всю Вселенную значимой для человека.

У религиозного человека душа нередко вздрагивает от того, что видит всецелую пронизанность нашей жизни Промыслом – хранящим и предлострегающим. Вот я сейчас читаю книгу Патрика Бьюкенена – соперника Клинтона на президентских выборах 1996 года. Книга честная и трудная – «Смерть Запада». Цифры и факты о вымирании западных стран, о заселении их носителями совсем других цивилизаций… У истоков нынешней демографической катастрофы западных страна (в том числе и России) – разрешение абортов и антидетские пилюли (про революцию в системе ценностей разговор отдельный). Так вот, тот судья, который в 1973 году своим решением легализовал аборты в США, носил фамилию Блэкман («Черный человек». А тот врач, что придумал противозачаточные пилюли, носил фамилию Рок[128]128
  [128] См. Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада. Спб., 2004, сс. 45 и 47.


[Закрыть][128].

– Зачем нужно креститься?

– Чтобы умереть. Я считаю, что креститься взрослый человек может только тогда, когда он смертельно надоел самому себе. Крещение – это вопль к Богу: Господи, ну можно я стану другим, я устал от себя самого. Дай мне возможность быть другим.

В 70-е советские годы одна девушка так объясняла свое обращение к вере:

Она была на чьей-то деньрожденной вечеринке. За столом оказалась неизвестная ей сверстница. Все было обычно. Но когда кто-то мимоходом упомянул о религии (что-то такое пошутил на религиозную тему), то реакция незнакомки оказалась очевидно и разительно отличной от реакции остальных участников застолья. Всем стало понятно, что это религиозный человек. Девушке задали прямой вопрос, и она просто и прямо ответила «Да». Секунда неловкого молчанья, и быстрая смена темы разговора. Для приличия на прощанье поменялись телефонами... Но ночь для неверующей комсомолки оказалась бессонной. Ее мучала мысль: «Если ты не позвонишь сейчас этой своей новой знакомой, то в твоей жизни уже больше ничего никогда не произойдет!».

Сегодняшнему молодому человеку такая мысль может показаться более чем странной. Но для «эпохи застоя» она была очень точна. Тогда советский человек жил строго по расписанию. Жизнь просматривалась вся, вплоть до могилы: когда ты окончишь университет – куда тебя распределят – какая у тебя будет зарплата через 5 лет – какая у тебя будет квартира через 15 лет – какой медалью тебя наградят в 55 лет – какой будет твоя пенсия – на каком кладбище тебя похоронят… Все было ясно в плановой экономике… И от этой распланированной ясности девчонке стало тошно, она захотела впустить в свою жизнь что-то новое. И среди ночи она позвонила своей странной знакомой. И через полгода крестилась сама…

Крещение – это смерть во Христе и воскресение в Нём. У язычников есть идея переселения душ, когда душа переселяется в разные тела. В Православии наоборот – в одном и том же теле может жить много душ. У Николая Гумилева есть замечательные строки:

Только змеи сбрасывают кожу,

Мы меняем души, не тела.

Крещение – это покаянное обновление, покаянный кризис, когда человек износил свою прежнюю душу и мечтает о том, чтобы Господь даровал ему обновлённую совесть. В церковнославянском переводе послания апостола Петра так говорится: «Крещение же есть испрошение у Бога совести благи». Заметьте, не обещание Богу доброй совести, а испрошение у Бога «совести благи». С точки зрения протестантов – это я Богу обещаю: «я перед лицом своих товарищей обещаю и клянусь жить, учиться и бороться, как завещал великий» Христос (клятва юного христианина). А в церковнославянском переводе и в греческом оригинале смысл другой – это я прошу у Бога, чтобы Он дал мне новую совесть. Но человек, который ещё не начал тяготиться самим собой, которому и со своей старой совестью хорошо, никогда не поймёт, от чего спасает Евангелие.

– Если младенец был крещен в православной вере, а в юношеском возрасте его перекрестили в протестанты, – какое крещение будет действительным?

– Православное крещение не смывается. Если этот человек разберется в себе и когда-нибудь придет в Православие, перекрещивать его не будут.

– Спасение предначертано или у человека есть право выбора?

– Есть, есть у человека право выбора. А вот чего у нас нет – так это теоретической схемы, позволяющей совместить Божественное всезнание с нашей свободой. Мы не сможем такую теорию создать. Ты никогда не составишь истинное представление о своем доме, если однажды не выйдешь из него и не посмотришь на него со стороны. Вот и мы поймем наш дом, только когда выйдем из нашего космоса, в котором настоящее и будущее существуют порознь.

Так что мы знаем, что наше мировоззрение противоречиво, но оно нам нравится именно таким. Все в нашей жизни – даже падение волоса с головы – зависит от Бога, и все зависит от нас, так что именно я несу ответственность за свою жизнь. Оба этих христианских догмата нашли свое отражение в песнях Вячеслава Бутусова. Догмат о Боге как Вседержителе у него звучит так: «С неба падает снег – значит, Небу так надо». Догмат о нашей свободе в бутусовской формулировке гласит: «Твоя голова всегда в ответе за то, куда сядет твой зад».

Но на уровне практики ответ есть. Его сформулировал Фома Аквинский: мы должны молиться так, как если бы всё зависело только от Бога, а работать мы должны так, как если бы всё зависело только от нас. Христианин должен уметь работать с противоречиями.

Надо заметить, что это не признак идиотизма. Замеченное и осознанное противоречие – это признак высокой культуры мышления. Я знаю, что верно это; знаю же, что верно другое; и знаю, что первое и второе противоречат друг другу. Но еще я знаю, что другой модели, которая помогла бы сохранить все многообразие известных фактов и непротиворечиво их все (все – без цензуры!) объяснить, пока еще нет. Что в такой ситуации делать? Хотелось бы жить в трехэтажном особняке, но раз это невозможно, то надо поддерживать в порядке и свою обычную блочно-панельную малометражку.

В современной физике тоже есть нескрываемые противоречия, о которых знает каждый физик. Например, теория корпускулярно-волнового дуализма. Верно и то, что свет есть волна, и то, что свет состоит из частиц. Как это совместить? Надо признать и то и другое. Христианство давно научилось работать с этой логической моделью. Оно состоит из противоречий, которые соединены благодатью. Надо уметь принять их во всей полноте. Нельзя сказать, что я на 80% свободен, а на 20% зависим от Бога. Ничего подобного: я на 100% свободен и я на 100% завишу от Бога. И Христос на 100% Бог и на 100% Человек, а не так – частичка того, частичка другого.

– Вы знаете, конечно, о двух взаимоисключающих подходах к вере: можно соблюдать все обряды (и на этом основании, мне кажется, высокомерно презирать всех, кто их игнорирует) – а можно попросту верить, не утруждая себя постами. Вам какой путь ближе?

– А знаете, на обоих можно с равной легкостью потерпеть сокрушительное поражение. Можно поститься, молиться и не приблизиться к Богу. А можно всю жизнь игнорировать обряды – и точно так же к Нему не подойти.

Если же говорить о постах – то опасен не пост. Опасно – когда кроме поста в жизни религиозного человека ничего нет. Любви к людям, например.

В общем – прежде чем обожиться, надо очеловечиться. А мы и от этого очень далеки. Слишком часто неофит жаждет немедленно взойти на высоты исихазма, проявляя сплошь и рядом поразительную душевную глухоту в быту...

– Объясните мне, Бога ради, что такое исихазм. Я слышал столько разных объяснений, что голова пухнет. Просто скажите, как на лекции.

– Исихазм – по-гречески “молчание”, высшая форма молитвенного сосредоточения. Когда молитву творишь не устами, а сердцем, и она творится в тебе непрерывно. Специально этим словом называют монашеское движение XIV-XV веков. Одна из интереснейших черт этого движения в том, что исихастская партия не чуждалась и политики – именно исихасты настояли на том, чтобы Константинополь увидел центр общерусской церковно-национальной жизни в Москве, а не в Вильнюсе… Так что Москва стала столицей России не без участия исихастов. Тем, кто склонен путать Церковь с этнографическим центром, будет небезынтересно также узнать, что константинопольский патриарх Филофей, который и «продавил» это решение об официальном признании Москвы преемницей Киева как общерусской столицы, был этническим евреем…[129]129
  [129] См.: прот. Иоанн Мейендорф. Византия и Московская Русь. Париж, 1990.


[Закрыть][129]

– Зачем священники носят бороды?

– Меня удивляет этот вопрос. Если бы мы с вами сидели где-нибудь в Египте, там его можно было бы обсуждать. Но в нашем северном климате отказываться от лишнего шарфа? Зачем?

Но я не буду защищать бороды. По той причине, что эта традиция не церковная, а национальная. Посмотрите на древние античные скульптуры и портреты: греки – язычники-философы – всегда с бородой, римские патриции всегда «босолицые». Так что эта традиция нерелигиозная, культурная. И соответственно христианство не стало её менять, ни в одном случае, ни в другом, оставив и греков и римлян с их эстетическими привычками.

Потом, правда, на Руси появилось более искусное объяснение: мы не бреем бород, подобно библейским назореям. Однако, по назорейским обетам не только бритва не должна была касаться их головы, но и вино не должно было касаться их уст. У нас же очень странное назорейство: брад мы не бреем, но от вина не отказываемся. Поэтому я не отношусь всерьёз к такому объяснению нашего «длиннобрадия».

– Священники говорят: надо чаще бывать в храме. А если я не имею такой возможности? Достаточно ли домашней веры?

– В храм мы идем для того, чтобы стать христианами. Ведь христианином человек становится не тогда, когда читает книгу о Христе и даже не тогда, когда молится. А тогда, когда он воспринимает то, что Бог передает ему. Потому что христианство – единственная религия в мире, которая говорит не о том, какие жертвы люди должны приносить богам, но о том, какую жертву Бог приносит людям. Поэтому я иду в храм, чтобы принять Его жертву мне, Его плоть и кровь, которые Он дает мне. Если человек живет вне литургической жизни, его душа потихоньку начинает дичать. Точнее, дух – потому что душу еще можно кормить книгами, интернетом, еще чем-то. Но дух без Духа – дичает. Как если бы человек, живя вдали от булочной, читал бы книги по хлебопекарному делу, но сам к хлебу не прикасался бы.

– А если душа не лежит к храму? Священник не устраивает?

– Для москвича этот вопрос решается легко: в столице больше восьмисот священников. Достаточно легко можно выбрать священника по душе, по созвучию ваших душ. Но, кстати, чем меньше по-человечески приятен священник, тем на самом деле больше духовное содержание моей исповеди. Это исповедь Всевышнему, а не священнику. Кроме того, следует помнить то, что священник говорит о себе на исповеди: я только свидетель, а человек приходит к Богу.

В покаянии я, как занозу, вытаскиваю из себя свое прошлое. Ведь об одном и том же эпизоде можно рассказывать по-разному. Можно хвастаться: мужики, я вчера с такой бабой вечер провел! Да, как и на исповеди, это будет рассказ о реальном событии, но оценка-то его будет скорее восторженная, чем покаянная. Это не исповедь. А если человек о том же событии рассказывает в покаянии, то, значит, он хочет, чтобы этот вечер греха был стерт из его жизни. Он уже стыдится этого поступка, считает, что в ту минуту он не был собой настоящим. Так вот, когда происходит такой расслоение личности – «я тогдашний» и «я настоящий» – тогда человеку предлагается: расскажи об этом поступке в присутствии другого. Наличие другого человека на исповеди перед Богом – критерий, который показывает, насколько серьезно отчуждение человека от отторгаемого им его прошлого.

– Иногда, когда приходишь в церковь, то чувствуешь, что здесь свято. А иногда такого чувства нет. От чего это зависит? От личного фактора священника?

– Этого я не знаю. Обычно в таких случаях говорю: «А в каком кармане у вас лежит харизмометр?»

– Может ли священник нарушить ауру?

– Это уже из области оккультизма.

– Чушь собачья?

– Лучше сказать «шамбалическая».

– Божья кара.

– Бог не мстит – Бог наказует. А наказание – это от славянского слова «наказ», то есть урок. Некая педагогическая мера. И то, что мы называем карой,может быть следствием ошибок, которые мы сами допустили. Ведь когда мать говорит малышу: не тронь утюг! – а малыш прикасается и получает ожог, травма возникает не потому, что мать мстит ребенку, а вследствие того, что он нарушил некую заповедь. Но главное – очень часто боли и радости приходят к нам не из нашего прошлого, а из будущего. Потому что Бог – Он педагог и иногда предостерегает нас от будущего, к которому мы несемся на всех парах. Промысл Божий как бы ставит нам подножку, чтобы мы упали раньше, чем свалимся в ту волчью яму, которую мы еще не видим, но которая ждет нас в конце пути. Пусть будет разбита коленка, зато сохраним целой голову.

Впрочем, порой боль приходит, чтобы очеловечить нас, чтобы в ее горниле мы подросли.

– У меня сгорел монитор. Наказание?

– Спросите не меня, а себя самого. Наказание это свыше или нет, можете знать только вы сами, зная свои предшествующие событию поступки.

– А вы знаете наказанного Богом человека?

– Мне кажется, классический случай такого наказания – судьба Никиты Хрущева. Знаменитый пленум ЦК КПСС, снявший его с должности, состоялся в день празднования Покрова Божьей Матери. Это типично, исключительно русский праздник, незнакомый другим православным Церквям. Хрущев, самый рьяный гонитель русской церкви, был снят по промыслу Божьему именно в такой день[130]130
  [130] Примечание 2002 года: поразительный пример Промысла Божия – освобождение заложников (зрителей мюзикла «Норд-Ост») в московском доме культуры. Их вызволение произошло 26 октября. По церковному календарю это день Иверской иконы Божией Матери. Иверская икона считается покровительницей Москвы (эта икона хранится в Иверской часовне, расположенной в Иверских воротах, ведущих с Манежа на Красную площадь). Иверия – это Грузия. То есть это икона, связанная с Кавказом, пришедшая с Кавказа в Москву. И именно в день ее чествования кавказские террористы были уничтожены…


[Закрыть][130].

– В последнее время очень часто приходится сталкиваться с одинаковой, почти стандартной реакцией современного человека на несчастье. Когда случается большое горе, человек спрашивает: ну и где же Ты был, Господи? И приходит к выводу, что Бога вообще нет. Можно ли чем-то объяснить такой общий поворот мысли? Можно ли донести до человека, что одно из другого не следует?

– Христианину легче отвечать на этот вопрос. Если человек из глубины горя спрашивает – где же Ты был, Господи? – для христианина ответ очевиден: в бездне страдания Он был прежде тебя. Тебя еще не было, а Он уже был на голгофском кресте.

Сложнее отвечать человеку другой религиозной традиции, если она не признает за Богом права испытывать человеческую боль и сострадание.

В целом такого рода разборки – это свидетельство слабости характера человека. Это желание переложить с себя на кого-то ответственность за свою судьбу. В этом смысле замечательна этика «Властелина колец» Толкиена. Не столько фильма, сколько книги. Прочитав ее, я понял, что я хоббит до глубины души. У Толкиена Бог явно не проявляется, Он остается неназванным. Его Промысл действует, но при этом не вешает на себя ярлык: внимание, тут на сцену выхожу Я, Промысл Божий. Герои сказки не опускают руки в потерях и неудачах, и именно поэтому в конце концов оказывается, что даже неудачи оборачиваются к пользе.

– А что Вы думаете о фильме «Властелин колец»? Христианский он, антихристианский, стоит его смотреть, не стоит?

– В фильме меньше христианских помет, чем в книге. Например, в книге Толкиен точно называет дату уничтожения Кольца Всевластия и падения власти Саурона: 25 марта. Это день Благовещения. А в той традиции раннего английского Средневековья, к которой обращен Толкиен, это еще и день Пасхи. Благовещение – день доброй вести, начала Нового Завета. Пасха – это само событие Избавления. В книге 25 марта начинается новая эпоха, Эпоха Людей. В фильме ничего подобного найти нельзя.

В фильме не найти размышлений Толкиена о различных вариантах посмертия: гномы перевоплощаются, эльфы бессмертны. А что касается людей, то о их посмертной судьбе эльфы ничего не знают: Илуватар (Бог-Творец у Толкиена) уготовал им нечто радостно-непонятное. Тот, кто знает историю христианства, догадается, что речь идет о надежде на телесное воскресение: та черта апостольской проповеди, что более всего шокировала язычников… Вообще же наиболее дивное и полное описание Толкиеном человеческого посмертия можно найти в его рассказе «Лист Ниггла».

– А разве нет в тексте такого, что смерть была дана в наказание за поклонение Морготу – Сатане?

– Да, в Сильмариллионе это есть, Сильмариллион религиозен с самого начала. Я бы вообще рекомендовал читать эту книгу параллельно с первыми главами Бытия: сотворение мира, создание человека, грехопадение. Если вы ищете перевод библейского сказания на язык современной поэзии, то лучше Толкиена это не сделал никто. Ближайший аналог – это песнь Аслана, творящего мир, в «Хрониках Нарнии» толкиновского друга Клайва Льюиса.

Но во «Властелине Колец» герои подчеркнуто нерелигиозны. Толкиен в своих письмах и беседах с друзьями это подчеркивал: в его мире никто не молится и не приносит жертвы, не потому, что они атеисты, а в силу некоей религиозной целомудренности. «Властелин Колец» – это мир до эпохи людей, до Библейского откровения. А, следовательно, без истинного богопознания. Где нет Библии – нет Божьего откровения о Самом Себе, а без этого человек будет впадать в ошибки и становиться язычником. Толкиен и говорит: я слишком люблю своих хоббитов, чтобы делать их язычниками.

Поэтому у него Богу никто не молится и храмы не строит, за одним исключением (в «Сильмариллионе») – когда Саурон, захватив духовную власть над островом Нуменор, пробует ввести культ себя самого и строит храм своего имени. Гнев Илуватара уничтожает этот остров.

Меня поразило, что некоторые из православных читателей «Властелина Колец» не смогли этих вещей заметить и понять. В альманахе Одесской семинарии был издан достаточно неприличный текст, где сказано, что раз у Толкиена ничего про Бога не говорится, то, значит, он создал «безбожный мир, который живёт сам по себе». Мне кажется, это откровенное издевательство над текстом. Именно незримый Илуватар направляет события к неожиданному исходу: предатель предает то зло, которому служит, и в итоге именно слабый хоббит с помощью недодушенного им Горлума уничтожает могущество тьмы.

– А почему общество толкиенистов настолько антихристианское?

– Это моя вина. Моя вина в том, что я знал, что Толкиен христианский писатель, а потому и не обращал внимания на эту книгу. Я был уверен, что с этой стороны проблем не возникнет, и все откладывал личное знакомство с ней. Кроме того, я полагал, что кто-то другой из церковных публицистов обратится к этой благодатной и благодарной теме и даст богословские пояснения к «ВК». Но молчание затянулось. А ведь любое поле без обработки дичает. Это и случилось и с русским Толкиеном. К тому же нашлись и мерзавцы типа Ника Перумова, которые уже совершенно сознательно стали сатанизировать мир Толкиена. Паганизация ВК была почти неизбежна и по той причине, что наши советские подростки были не в состоянии увидеть в текстах Толкиена библейские намеки. Ведь у них не было Закона Божьего в школе. И то, что было понятно Гарри Поттеру, стало совершенно непонятно Тане Гроттер.

– А в тексте самого Толкиена есть ли какие-то основания для подобного прочтения? Ведь в самой толкиенистской тусовке, среди людей, кто занимается этим всерьез, процветают язычество, магизм, практикуются походы в астрал, вера в иные миры и путешествия по ним…

– Во всех движениях, относящихся к Нью Эйдж, есть некая общая логика. Современный человек очень ценит свою независимость и свою свободу. При этом он понимает, что жизнь нельзя сводить к тусовке, что в ней должна быть некая религиозная составляющая. Но если он входит в какую-то религиозную традицию, то он входит в мир, сформировавшийся без него и до него, а, значит, он должен будет себя подгонять под те формы жизни и мысли, которые есть в этой традиции. Далеко не всем это нравится. Чтобы этого избежать – можно создать собственную религию для самого себя. Но в этом случае проявится другая проблема: религия, созданная для себя, не дает тебе власти над другими. Ты становишься властелином необитаемой планеты, и некому восхвалять твою мудрость и величие. Итак, в живой традиционной религии есть много людей, но нет места для твоих амбиций, а в религии имени себя не к кому свои амбиции прилагать, поскольку есть ты здесь во всей неущемленности своих хотелок, но больше нет никого.

Но выход есть: подобрать громкий, но мертвый брэнд. Для обретения власти идеально подходит религия фиктивная или бесписьменная. И поэтому возрождают всюду реанимируют якобы древнерусские культы или древнескандинавские: все, что не оставило после себя текстов. И еще это должна быть мертвая религия, та, у которой сейчас нет центров и нет живых носителей, которые могут ограничивать свободу самозваных жрецов.

Фиктивная же религия – это обращение к чисто литературным памятникам с тем, чтобы заявить: это больше чем сказка, это эзотерическое мистическое послание, и именно у меня есть ключ, чтобы эту сказку, этот роман, который вам так нравится, прочитать в духовном смысле. Уже есть секта, для которой священным писанием являются сказки Бажова. Встречались мне и эзотерические толкования Колобка. Ну, а Толкиен и сам не скрывает своей религиозности.

– А реально ли найти общий христианский язык с толкиенистами? С людьми, привыкшими отвергать христианство, шастать по астралам и верить в свои прошлые жизни в мире Толкиена?

– Конечно. На одной молодежной конференции я знал, что в зал приглашены толкинисты. Поэтому я начал с вопросов к ним: «Орки тут есть? Нет? А тролли? И назгулов нет?.. Ну, тогда нам, хоббитам, ничего не угрожает!». И разговор пошел хорошо. Но и помимо прямых наших контактов – рано или поздно человек начнет понимать, что в затянувшейся игре роли радикально меняются и играют на самом деле им. Как только он поймет, что его сознание может однажды навсегда остаться в этих мирах, по которым он привык путешествовать, он будет искать способ защитить себя. Не потерять то, что полюбил в своих играх, но и не порвать с миром людей. Это значит, что пора брать уроки по обратному переводу со средиземноморского на христианский: Илуватар – это значит Бог.

– В декабре выходит на экраны первый фильм из цикла «Хроники Нарнии» Льюиса, есть ли у Вас какие-то прогнозы?

– Подозреваю, что линия будет все та же: откровенно христианские моменты будут тушироваться. Уж сколько вышло голливудских поделок о Чаше Грааля, где умудрились даже не упомянуть имя Христа.