Текст книги "Легионер (пять книг цикла "Рысь" в одном томе)"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 89 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]

– Привела? – Сидящая в кресле девушка обернулась…

Рысь вздрогнул, увидев перед собой знакомые блестящие глаза! Флавия! В золотых волосах девушки отражалось пламя светильника.

– Ты можешь идти, Луанта. – Отпустив служанку, Флавия повернулась к юноше: – Ант Юний Рысь… – улыбнулась она. – Так, кажется, тебя зовут?

Рысь сглотнул слюну.

– Садись же, не стой. – Девчонка кивнула на маленькую скамеечку. – Расскажи мне про гладиаторов. Там все такие же знаменитые бойцы, как ты?

– Боюсь, что нет…

– Ты говоришь не совсем так, как римляне или богатые галлы, – неожиданно засмеялась Флавия. – Твой выговор отличается. Правда, только чуть-чуть, но все же… Откуда ты?

– Из далекой земли, – юноша вздохнул. – Моя родина так далеко отсюда… не знаю, как и сказать. За северными морями.

– Гиперборея? Я слышала про нее… Говорят, зимой там стоит страшный холод и даже вода становится твердой.

– Да, все так…

– Бедный… Как же ты там жил? И как оказался здесь?

Рысь усмехнулся:

– Как обычно оказываются в гладиаторах? Набег, плен, рабство… Как видишь, все очень просто.

– А я раньше жила с отцом… только он погиб. Ну, я рассказывала, ты знаешь.

– Расскажи еще, – несмело попросил Рысь. – Мне интересно слушать.

– Правда интересно?

– Правда.

Юноша хотел было сказать, что ему интересно все, что касается этой милой девушки, вся ее жизнь, друзья, родичи, забавы… Хотел было так и сказать, но почему-то постеснялся, замолк, лишь только чувствовал, как сильно забилось сердце.

На Флавии была лишь узенькая домашняя туника и легкие сандалии-солеа, полупрозрачное покрывало, наброшенное на плечи, блестело золотом узоров. Наверное, одна такая накидка стоит столько… сколько сам Рысь! Да, что и говорить, богатая девушка. Богатая наследница богатого рода. Что ей до нищего раба-гладиатора? И в самом-то деле, что? Неужели, подобно многим знатным матронам, она просто-напросто хочет переспать с ним, использовать, как используют модную безделушку? Нет, конечно же, переспать с такой девушкой Рысь явно не отказался бы, но… но не в качестве забавной игрушки!

– О чем ты задумался? Эй! – Флавия тихонько постучала по голове юноши стилосом.

– Ты грамотна? – поглядев на стилос, улыбнулся тот.

– Ну конечно! – обиженно фыркнула девушка. – Я же не совсем глупая. И даже пишу стихи.

– Стихи? – Рысь озадаченно заморгал.

– Скажешь: это занятие рабов? Ну и что же? А мне вот нравится… Хочешь… Хочешь, тебе прочитаю?

– Да, – прошептал Рысь.

Улыбнувшись, Флавия поднялась с креслица, поставив на край низкой скамейки ногу:

 
В час, когда рассвет золотит ветви сирени,
Так прекрасно выйти к реке, окатиться
Светлой прохладной водою.
Юноша синеглазый, купаясь, срывает
Желтые лилии, дабы подарить их
Любимой, что пока лишь во снах…
 

Рысь улыбался. Никто еще никогда не читал ему стихов. Тем более – такая красивая девушка.

– Ну как? – дочитав, тихо спросила Флавия. – Только… если совсем плохо, не говори. Ладно?

– И очень даже неплохо, хорошо, даже очень! Мне понравились… Правда, я совсем не разбираюсь в стихах.

– Это ничего. – Девушка облизала пересохшие от волнения губы. – В стихах вовсе не надо разбираться, их надо чувствовать… сердцем. Вот как сейчас ты. Тебе правда понравилось?

– Да.

– Спасибо… – Флавия бросила на юношу полный искренней благодарности взгляд.

– Хорошо, что ты зашел, – прошептала она. – Ты такой славный… Я даже не думала. Вот… – она вдруг сняла с накидки серебряную застежку-фибулу, маленькую, изящную, с изображением профиля какого-то императора. – Это Марк Аврелий, – пояснила Флавия. – Всадник Памфилий Руф, мой опекун, обожает его деяния. Он неплохой человек.

– Марк Аврелий?

– Нет, Марк Аврелий давно уже умер. – Девушка засмеялась. – Я говорю о Памфилии. Он лучше, чем кажется, добрее, хоть и выглядит этаким провинциальным выжигой. Да, строг к рабам. Но – без излишней жестокости. Вообще, если бы не Памфилий, не знаю, что сталось бы со мной после смерти отца.

Где-то снаружи послышался высокий женский голос. Словно бы на кого-то кричали.

– Это Сильвия, супруга Пафмилия Руфа. – Флавия подошла к двери. – Женщина неплохая, но со странностями и в отношения с мужчинами склонная… как бы это сказать? – Девушка внезапно зарделась. – Ну, в общем, ты понимаешь, о чем я.

– Мне пора уходить? – шепотом спросил Рысь.

Девчонка кивнула:

– Да-да, пожалуй… Очень приятно было с тобой повидаться.

– И мне…

Поднявшись на ноги, парень хотел было приобнять Флавию – вот же она, стоит совсем рядом – и, может быть, даже поцеловать… Но постеснялся. Как еще воспримет все это девушка, которая оказалась куда лучше и воспитанней, нежели думал о ней Рысь? И вовсе не она, оказывается, упросила своего опекуна пригласить в дом молодых гладиаторов, Памфилий сделал это сам… Для того чтобы угодить тому мерзкому старикашке! Исполнять каждое его желание? Ну уж нет! Больно надо… В конце концов, что могут сделать с провинившимся гладиатором? Убить? Он и так постоянно ходит в обнимку со смертью.

Миновав перистиль, Рысь осмотрелся: где же, черт побери, атриум? Там, левее? Или вот здесь, прямо за колоннами? Да, скорее всего…

Опа! Кто-то вдруг закрыл ему глаза ладошками:

– Угадай-ка кто?

Неужели все-таки Флавия?! Нет, не похоже, слишком уж резко пахнет благовониями. Рысь обернулся и моргнул:

– Фелицата! Ты как здесь?

– Так же, как и ты, – улыбнулась девушка – маленькая, юркая, пышноволосая, со стройной фигуркой и блестящими черными глазами, бархатными, как теплая сентябрьская ночь. – Меня с подругами позвали развлекать гостей, – пояснила маленькая гетера. – Лерция с Арланией уже поют и танцуют, а я вот припозднилась… Ты не знаешь, где тут кухня? Очень пить хочется.

– Примерно знаю, – с улыбкой кивнул гладиатор. Он был искренне рад встрече, испытывая к юной гетере более чем благодарность. Если б не ее предупреждение, кто знает, как бы все обернулось на арене в тот день!

Взяв девушку за руку, он уверенно пошел на запах и не ошибся.

– А, опять ты? – с хохотом встретил его орудующий в паре и чаду повар. Кривой нос его покраснел, растрепавшаяся шевелюра напоминала вздыбленный загривок рассерженного медведя. – Заходи, заходи, угощайся! Всем буду хвастать, что кормил знаменитого бойца. Кто это с тобой? Неужто ты, Фелицата? Опять развлекаешь гостей?

– Сальве, Армидус, – поздоровалась девушка. – Это я попросила Рысь привести меня сюда – уж больно пить захотела.

– Может, и пожуешь чего-нибудь? – предложил повар.

– Пожалуй. – Фелицата кивнула и искоса посмотрела на гладиатора. – Составишь компанию? Ну, пожалуйста, а?

Армидус уже положил в тарелки крупные куски рыбы и, полив их гарумом, протянул гостям:

– Кушайте на здоровье! Можете даже пройти в мою каморку, думаю, тут сейчас будет слишком жарко. Вот-вот дойдет главное блюдо – вымоченная в молоке крольчатина! Эх…

Взяв большой половник, повар зачерпнул им из котла и скривился.

– Укроп! – выпучив глаза, заорал он на поварят. – Укроп где, я вас спрашиваю? О, дети сатиров! Укропа нет, и рассола в соусе маловато… Да я вас…

– Пожалуй, тут и в самом деле жарко, – усмехнулась гетера. – Идем же скорей поедим, Рысь. Стой, а вино? Армидус, ты не угостишь нас вином? – Она кивнула на изящный серебристый кувшин с чеканкой, изображавшей какую-то пикантную пляску.

Повар обернулся:

– Угощу, но не взыщите: тот кувшин не про вас – особое вино с Родоса, специально для сегодняшнего почетного гостя. Хозяин велел его не трогать ни в коем случае.

– Что, такое хорошее?

– Для ценителей, наверное, хорошее, – усмехнулся Армидус. – А на мой взгляд, так слишком уж кисло.

– Тогда ну его. – Фелицата помотала головой. – Налей-ка нам лучше фалернского.

– Фалернского? Губа не дура! Ладно, подставляйте кружки. Да, не забудьте вернуть блюда, боюсь, гостям не хватит.

– Вернем.

Рысь передернул плечами, вспомнив про мерзкого старика: смотри-ка, и вино для него особое, видно, и в самом деле важный гость. Фелицата уже открывала узкую дверь.

В каморке повара было темно, пришлось зажечь сальную свечку, вонючую, да, что поделать, других тут не было. Разгораясь, затрещал фитиль, дрожащее желтое пламя выхватило из темноты большой сундук с плоской крышкой и широкое, занимавшее почти всю площадь закутка ложе.

– Ну вот, наконец-то, – отпив вина, Фелицата сбросила с себя покрывало и потянулась. – Хорошо.

Рысь искоса посмотрел на нее. Надетая на девушку туника была настолько прозрачной, что прозрачнее, казалось, уже некуда – даже в тусклом пламени хорошо просматривалась маленькая упругая грудь.

– Что смотришь? – повернувшись к юноше, гетера обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. – Ты думал, я так хочу есть и не знаю, где тут кухня? Дурачок… Ну, целуй же меня, целуй, не останавливайся…

Рысь почувствовал под своими ладонями тепло девичьего тела, ощутил ложбинку пупка…

– Постой… – Вдруг отпрянув, Фелицата быстро стянула с себя тунику и подмигнула юноше: – А ты? Впрочем, нет, сама…

Потом они, в конце концов, поели. Проглотили все, что принесли, – как видно, проголодались. Допили и вино…

– Ну, теперь, пожалуй, пора. – Девчонка довольно похлопала себя по голому животу и распорядилась: – Давай, отнеси блюдо на кухню, а я пока оденусь.

Рысь молча встал.

Проскользнув на уже опустевшую кухню, Рысь аккуратно поставил блюдо на полку, повернулся, чтобы уйти, и вдруг столкнулся в дверях со зверовидным привратником.

– Ищу повара, – улыбнулся тот. – Не видел?

– Нет. – Рысь покачал головой и вышел.

Повар и все его помощники уже находились в триклиниуме, потчуя пьяных гостей. Приглашенные музыканты наигрывали на флейтах и тамбуринах, танцовщицы колыхались в сладострастном ритме, а Тирак, глотая слюну, привалился к стене.

– Ну, наконец-то явился, – повернувшись, шепнул он. – А ко мне уже приставал этот старикан, звал к себе.

– Пойдешь?

– Ага, как же! Очень надо. Пускай сам Памфилий свою задницу и подставляет, раз ему от старика что-то нужно.

Рысь подмигнул приятелю:

– А хочешь познакомиться с одной девчонкой.

– Конечно! А что за девчонка? Красивая?

– Сам увидишь.

Возлежавшие на ложах гости хлопали в ладоши в такт движениям танцовщиц, не обращая никакого внимания на гладиаторов. Хотя нет – гнусный старик все же бросил на Рысь пару заинтересованных взглядов. Юноша отвернулся и краем глаза заметил, как, поднявшись с ложа, хозяин, всадник Памфилий Руф, громко крикнул слугам, чтоб тащили родосское вино для дорогого гостя. Услыхав про вино, старик обрадованно обернулся:

– Что, в твоем доме и в самом деле есть родосское?

– А как же?! – засмеялся Памфилий. – Я берег его специально для тебя, дорогой Мильс. Угощайся!

Слуга торжественно внес серебряный кувшин и, щедро плеснув Мильсу в кубок, поставил его на бронзовую подставку рядом. Прикрыв глаза, старик сделал длинный глоток, закусил пряным печеньем и отвалился на спинку ложа.

Музыканты играли все громче, и все бесстыдней становились танцовщицы, вот уже одна из них совсем скинула с себя тунику, а следом за ней и другие.

– Слава, слава дуумвиру Дециму Памфилию Руфу! – хором заорали клиенты. – Слава нашему великому и щедрому патрону!

Памфилий раскраснелся: видно было, что грубая лесть клиентов ему приятна. А девки все продолжали плясать, и уже вместе с ними закружились, понеслись в диком танце гости, да и сам хозяин. Музыкант – потный молодой парень – не покладая рук, отбивал ритм на тамбурине, его напарник-флейтист выводил незамысловатую мелодию, танцующие громко хлопали в ладоши и хохотали. Лишь двое не участвовали в общем веселье – плотный и коренастый Марций и старик. Марций пытался что-то кричать Памфилию со своего ложа, правда тщетно, а любитель же родосского вина так и лежал, недвижно откинувшись на спинку, и похоже, что спал. Рысь видел, как Марций, подняв бокал, дотронулся до старика рукой. Потом еще раз. Тот не реагировал. Нахмурившись, Марций быстро поднялся, влился в веселый эротический хоровод, явно игнорируя девушек, пробрался к хозяину и, обняв его за шею, что-то прошептал. Памфилий вздрогнул, переспросил и в ужасе оглянулся на старика.

– Попойку заканчиваем! – хлопнув в ладоши, громко объявил хозяин дома. – Рад был видеть всех – и тебя, Лиций, и тебя, Квадрильон, и вас, Борак с Камилом.

– Слава Памфилию Руфу! Слава!

– Хватит кричать, не видите – наш дорогой гость, дуумвир Публий Венций Мильс, устал и уже спит, – замахал руками Памфилий, румяное лицо его скривилось.

– Тсс! – Помогая хозяину выпроваживать захмелевших гостей, Марций приложил палец к губам.

Гости, кланяясь и благодаря, уходили. Кто сам не смог – тому помогали рабы, и не всегда корректно, грубо говоря, прогоняли в шею. Музыкантов с танцовщицами тоже выгнали, и Рысь в недоумении хлопал глазами – ведь только и началось самое веселье!

На шум явился Тирак, радостный и довольный, в одной лишь широкой верхней тунике, нижнюю, как видно, забыл впопыхах надеть.

– Ну, как тут? – взяв прислоненное к стенке копье, спросил иллириец.

– Да заканчивается все, сам видишь, – Рысь усмехнулся. – Ну, кинем жребий, кому провожать старика?

Тирак почесал затылок и вдруг ткнул приятеля локтем:

– Глянь-ка!

Ант обернулся: около неподвижно лежащего Мильса суетились хозяин и Марций. Они по очереди то хлопали его по щекам, то растирали виски – в общем, всячески тормошили, пытаясь разбудить.

– А старикан-то – мертвый! – тихо произнес вдруг Тирак.

– Иди ты! – не поверил ему Рысь.

– Да, клянусь Везуцием, мертвый! Что я, мертвяков не видал?

Его слова, вероятно, услыхали и те двое. Бросив возиться с мертвецом, они переглянулись и хмуро посмотрели на гладиаторов.

– Боюсь, вы узнали то, чего вам не надо знать, – нехорошо сощурился Марций.

– Боишься? – иллириец хмыкнул. – А вот и зря! Мы будем держать язык за зубами, к тому же поможем вам избавиться от трупа. Зачем сюда впутывать слуг?

Марций вдруг улыбнулся и оглянулся на своего компаньона.

– А парень говорит дело! Они ведь вдвоем, – он кивнул на притихших гладиаторов, – должны были проводить Мильса… так сказать, до постельки, хе-хе… Вот, и все будут знать, что проводили…

– Почти до самого дома, – немедленно продолжил Тирак, и Рысь подивился его находчивости в подобных делишках. Нет, вряд ли иллириец был когда-то простым крестьянином, скорей уж – пиратом. Впрочем, надобно показать и собственную нужность и преданность.

– Утром старика найдут с проломленной головой недалеко от ворот собственного дома! – быстро пояснил Рысь. – В Ротомагусе хватает разбойников, нечего шляться по ночам одному, без охраны.

– Но его ведь провожали гладиаторы? – вступил в игру Марций.

– Должны были провожать, господин, – Ант улыбнулся, – но не проводили.

– И не по их вине, – тут же дополнил иллириец. – Старик послал гладиаторов за портшезом и слугами, а сам остался ждать…

– И, на свою беду, решил немножечко прогуляться, размять старые кости…

– А кости разминал – в направлении лупанария пучеглазого Авдия, тот недавно приобрел новых мальчиков, а ведь известно, что именно к ним имел слабость несчастный.

– Да, подобная несдержанность никого не доведет до добра. Она, и только она причина всех бед.

Подведя итоги, Марций милостиво кивнул обоим парням, и те перевели дух. Похоже, пронесло, а ведь могли бы и пристукнуть, как лишних свидетелей.

– А ведь будет еще и разбирательство, – осторожно заметил Памфилий.

Марций вдруг расхохотался:

– Ты забыл, что я – эдил?! И именно я буду контролировать разбирательство по этому делу.

– А ведь и правда! – Памфилий Руф резко повеселел. – Как я мог позабыть про это? Жаль, конечно, что так вышло со стариком, он мог бы быть полезен в наших рядах.

– Если бы он в них вошел, – вскользь заметил Марций. – Так что, дружище Памфилий, может быть, и к лучшему, что вышло, как вышло.

– Может быть, – согласно кивнув, Памфилий обернулся к гладиаторам: – Ну, а вы что стоите, парни? Скоро уже и рассвет. А ну, быстренько схватили труп и… Эй, эй! Не так быстро! Я ведь еще должен провести вас через тайный ход.

Глава 9
19 октября 224 г. Ротомагус
Армилустриум

Семь за Юстину, за Левию шесть, четыре за Лиду,

Пять за Ликаду и три кубка за Иду я пью.

Марк Валерий Марциал

Этот праздник был связан с легионами и войной, вернее, с окончанием военных действий, потому и назывался Праздник очищения оружия. Памфилий Руф, намереваясь провести в муниципию Ротомагуса своего человека на место второго дуумвира (взамен безвременно погибшего старика Мильса), вновь решительно напомнил о себе всем – очередными гладиаторскими играми. Посовещавшись с ланистой, на этот раз решили обойтись гладиаторами подешевле – выпустить для имитации толпы «деревях», а вместо таких признанных всеми «звезд», как Фракиец, Марцелл Тевтонский Пес или Черный Юбба, сделать ставку на подающую большие надежды молодежь.

Первоначально – стенка на стенку – должны были биться лишь одни «деревяхи», из тех, кто мало чего умеет и стоит, потому и само зрелище обещало быть хоть и не техничным, но в достаточной степени кровавым. Устроителям было наплевать, много ль новичков погибнет. Погибнут – и ладно, зато пойдет слава о щедрости дуумвира Памфилия Руфа. Ну, раз игры на этот раз планировались, так сказать, в усеченном варианте «для бедных», то и устроители особенно не расщедривались – так, выставили гладиаторам пару корзин со снедью, и все – никаких тебе изысканных яств, хорошего вина, гетер. Впрочем, последние явились сами, так сказать в добровольном порядке, – по приказу ланисты их не стали задерживать в воротах, пропустили сразу, а те уж знали, куда идти. Нет, на этот раз путь девушек, по большей части совсем еще юных, лежал вовсе не в комнаты прославленных гладиаторов. Молодежь – вот к кому они все стремились, и Рысь с Тираком были немало озадачены, когда в их каморку ввалилось сразу восемь девчонок. В основном, конечно, гостьи пришли к Тираку, ведь именно он был ретиарием и сражался без шлема, что давало возможность привлекать заинтересованные женские взгляды. Впрочем, и внешность Рыси они оценили тут же, даже чуть не вырвали у него изрядный клок волос, пытаясь выяснить, не крашеные ли они.

– Да не крашеные, девчонки, клянусь Везуцием! Скажи им, Фелицата, а то ведь они меня разорвут…

Фелицата лишь смеялась в ответ. Девушки (далеко не все из них были начинающими гетерами, хватало и девиц из вполне приличных семейств) принесли с собой вино и цитру и теперь, выпив вина, по очереди перебирали струны.

– А ну, кто может спеть? – Тирак ущипнул сразу двух.

Девчонки заверещали и тут же принялись шутливо трепать иллирийца, словно бы невзначай стаскивая с него тунику. Тот вовсю хохотал и особого сопротивления не оказывал, лишь выкрикнул:

– Э, нет, сначала песня! Верно, Рысь?

Ант кивнул. Его девушки почему-то явно опасались и заигрывали в основном с Тираком. Интересно почему!

– Потому, что ты слишком уж серьезный, – смеясь, шепнула ему на ухо Фелицата. – А ну-ка, попробуй рассмешить их!

– Рассмешить? – Юноша вскинул глаза. – Почему бы и нет? Дайте-ка сюда лютню!

– Это не лютня, а цитра, – передавая инструмент, улыбнулась одна из девчонок, сероглазенькая, с черными как вороново крыло волосами. – На, попробуй сыграй.

Взяв цитру, Рысь уселся на ложе и шутливо поклонился девушкам:

– Знаете, как медведь на свадьбу ходит?

– Нет!

– Покажи! Покажи!

Юноша зажал одну струну пальцем и потянул: послышался ноющий торопливый звук.

– Быстро идет, торопится, как бы без него все угощение гости не слопали… А вот – пришел…

Рысь рванул струну.

– Выглядывает из-за ограды – накрыт ли стол? Ага, накрыт – ух как заревел от радости! Ест… Пьет…

Юноша терзал струны, девчонки смеялись все громче.

– А вот уже наелся, напился – в берлогу идет пьяный, шатается… Опа! На пути ручей… Туда и свалился!

– Здорово, здорово! – Девчонки захлопали в ладоши. – Ты веселый парень, Рысь. А почему тебя так прозвали?

– Вообще-то я – Юний.

– Юний, почеши мне спинку!

– И мне!

– И мне!

Девушки задрали туники – свет сальной свечи выхватил из полутьмы оливковые тела… Эх…

– Я хочу быть сейчас с тобой, Юний…

– И я!

– Нет, я первая сказала!

У противоположной стены, на ложе Тирака, давно уже возились. Теперь наконец дошла очередь и до Рыси – девчонки со смехом и прибаутками повалили его навзничь, стащили тунику. Голенькая сероглазка уселась сверху, склонилась к губам юноши. Рысь со стоном обхватил руками стройные горячие бедра…

Прощались так же весело:

– Удачной вам битвы, парни!

– Не погибайте раньше времени, мы ведь еще к вам придем!

– Обязательно приходите, девчонки!

Приятели проводили девушек до самых ворот; уже давно стемнело, и было слышно, как перекрикивается на башнях стража. Веселые голоса и смех не замолкали и за стенами школы – девчонки все никак не могли успокоиться:

– Какой он славный, этот Тирак!

– И Юний тоже вполне ничего, веселый…

Пьяный, как всегда, стражник Аманд выпросил у ребят остатки вина. Хлебнул прямо из горла плетенки, рыгнул:

– Эх, парни, мне, что ли, в гладиаторы податься?

– А что? Чем плохо? Смотри, вон какие девки были!

– Не в одних девках счастье, парни, – наставительно помахал указательным пальцем Аманд. – Спасибо за вино… И вот еще что, – он обернулся и понизил голос, – знаете, что завтра вы будете сражаться друг с другом?

– Что?! – в один голос переспросили оба. – Ведь ланиста нам вчера обещал…

– Вам он обещал одно, а эдилу – другое, – тихо усмехнулся Аманд. В общем-то он и не был сейчас особенно пьян. – Короче, тссс… Я вам ничего не говорил.

Махнув рукой, стражник поплелся к воротам.

Девичий смех уже затих в глубине городских улиц, тихо стало кругом. В темном звездном небе медно-желтым тазом светилась луна, убогенькая такая, ущербная, однобокая.

– Вот те раз, – невесело усмехнулся Рысь. – И стоит после этого доверять ланисте?

Тирак хмыкнул:

– И кто тебе сказал, что ему вообще можно доверять?

Веселое настроение парней испарилось так же быстро, как и пришло. Выходит, им завтра придется биться друг с другом, и очень даже возможно – насмерть! Рысь заворочался на ложе, вспоминая, один за другим, все те эффектные приемы, которым научил их римлянин Плавт. Иллириец тоже не спал – тщательно расчесывал волосы большим деревянным гребнем. Тоже еще, нашел время! Лучше б поразмыслил, как завтра вести себя на арене!

Праздничный день выдался дождливым, тусклым. Да и что, честно говоря, это за праздник – окончание военных кампаний Империи? В Галлии, а тем более в Лугдунской, «Косматой», подвергшейся римскому влиянию менее других частей страны, его отмечали редко, даже «жаворонки», галльские легионы, не уделяли ему особого внимания. Просто так совпало, что нужно было выбрать нового дуумвира, и Марций с Памфилием решили задействовать все свои возможности. Очень уж им хотелось провести в муниципальные органы Ротомагуса своего человечка – некоего Гая Фелиция Ладана, серенького, неприметного клерка из знатной, но небогатой галльской семьи. Имя Фелиция уже красовалось на заборах рядом с именем Памфилия Руфа и Авла Марция Дурума. Многие – да почти все! – хорошо понимали, с чего это вдруг Памфилий вновь затеял игры, хмыкали в кулак, но, тем не менее, люди толпами шли к амфитеатру. Зрелища любили все, а уж гладиаторские бои тем более. Ко всему прочему примешивалось еще некоторое неизбывно-провинциальное чувство – дескать, вот и у нас, в Ротомагусе, ничуть не хуже, чем в далеком Риме.

Несмотря на холодный дождь, у входа в цирк уже с раннего утра собралась толпа празднично одетого народа – в римских дорожных шляпах с широкими полями, в обычных местных кервезиях, в надевающихся через голову плащах-пенулах, большинство в браках – холодно!

Находясь под сводами амфитеатра, Рысь, как и другие гладиаторы, слышал радостный шум толпы. Чувство азарта вновь постепенно овладевало им, и юноша не мог оставаться спокойным – обняв себя за плечи, ходил из угла в угол, пытаясь угадать, что сейчас происходит там, на арене. Вот за дверью камеры послышался топот множества ног – то шли на бой гладиаторы утренней смены. Рысь усмехнулся – теперь уж не он разогревал толпу перед настоящим зрелищем. Устав ходить, юноша улегся на солому, раскинув в стороны руки, и вдруг улыбнулся, вспоминая вчерашнее. Да, ничего не скажешь, весело было, молодцы девчонки! Вспомнилась Флавия, сверкающие бирюзовые глаза, волосы цвета спелой пшеницы, улыбка и нежный голос. Флавия… Да-а, эта девушка более чем нравилась Рыси… Да и он, кажется, не был ей безразличен. Впрочем, из этого еще ничего не следовало. Кто он? Всеми презираемый раб, пусть даже и знаменитый. Она же – богатая аристократка, приемная дочь дуумвира Децима Памфилия Руфа, в доме которого, однако, творились какие-то странные дела. Ни с того ни с сего во время пирушки помер вдруг старик Мильс, второй дуумвир, напарник Памфилия. Откинулся на подушки и помер, словно бы подавился костью или захлебнулся своим любимым родосским вином.… Стоп! Вино! Рысь вскочил на ноги и снова заходил по каморке. Именно вино! То самое, родосское, которое предназначалось лишь для угощения старика дуумвира. Серебряный кувшин принес на кухню привратник-галл. Да-да, именно он! Еще спросил про повара… И чего, спрашивается, интересоваться у постороннего? Да-да, именно этот кувшин привратник держал в руках, именно его он принес – Рысь теперь точно вспомнил. Принес… И сделал вид, что искал повара! Но ведь этот кувшин находился на кухне и раньше! Значит, привратник незаметно взял его, чтобы… чтобы подсыпать яду и отравить старика Мильса? Очень может быть, да не «может быть», а точно – все так и было, чтобы понять это, достаточно лишь сопоставить факты. И наверное, именно он впустил во двор того рыжеватого галльского парня с заплетенными в косички волосами! Иначе бы куда тот делся на пустой дороге? А парень-то связан со жрецами древних галльских богов, обожающих человечью кровушку! Рысь передернул плечами, вспомнив, как прошлым летом едва не угодил в ловушку. А ведь не заподозри он тогда Лициния, висели б и его кишки на ветвях «красных» деревьев. Юноша зябко поежился. Однако, что ему до всех этих разборок? Любитель мальчиков Мильс, похоже, был довольно мерзким типом, убили – нисколько не жалко, туда ему и дорога, а то, что творится в доме Памфилия Руфа, – проблемы самого Памфилия и его ближайших родичей… И тут Рысь вздрогнул: а ведь Флавия тоже была теперь родственницей дуумвира и жила в его доме! Значит, все, что происходило там, неизбежно касалось и ее. Этот привратник… Кто знает, что еще он замыслит? Надо как-то подсказать Памфилию, чтоб выгнал его немедля. Как? Ведь дуумвир ни за что не будет разговаривать на серьезные темы с гладиатором. Тогда надобно снова попасть в его дом и обязательно переговорить с Флавией, предупредить. Да, так и следует поступить…

– Твой выход, парень! – скрипнув дверью, в камеру заглянул ухмыляющийся Лупус.

И вот снова желтый песок арены, и натянутый над нею, трепещущий на ветру тент. И орущие зрители, и тяжесть доспехов и шлема. Капли дождя все ж таки попадали на арену, холодили живот и спину, мокрая рукоять меча-гладиуса скользнула в ладонь.

– А теперь – парный бой! Лучшие молодые бойцы, сделавшие себе имя в этом сезоне! – под рев толпы громко объявил глашатай. – Секутор Ант Юний Рысь против ретиария Тирака-иллирийца!

Судья в черном греческом плащике-гиматии поднял руку. Цирк затих, чтобы тут же взорваться воем. Рысь оглянулся и вздрогнул, увидев разжатую ладонь судьи, что означало битву до самой смерти. Это было нехарактерно для праздничных боев – с чего бы это ланисте рисковать подающими большие надежды бойцами? Неужто его подговорили подлые Автебиус и кимвр? Да нет, не так уж они и влияют на хозяина школы. Тут кто-то другой… Рысь бросил настороженный взгляд на почетную ложу. Памфилий, Марций, еще какие-то богато одетые люди… Марций вдруг отвел глаза. Марций! Памфилий и Марций! Ну как же было раньше не догадаться! Именно эти двое и упросили ланисту устроить смертный бой между двумя ненужными свидетелями. Ведь Рысь и Тирак – единственные, кто точно знает, что старый дуумвир Мильс погиб не на улице, а в доме Памфилия Руфа! Что ж, расчет неплохой – сейчас наверняка кто-нибудь погибнет, не Тирак, так Рысь. А потом… Потом можно будет расправиться и с оставшимся в живых. Так, между прочим, не привлекая излишнего внимания.

Острие трезубца звонко стукнуло в щит. Тирак, нарумяненный, с блестящим, умащенным благовониями телом, с завитыми локонами, щедро посыпанными золотой пудрой, давал понять, что пора начинать бой. Толпа засвистела, заулюлюкала:

– Не спи, секутор!

– Давай, покажи ему, иллириец!

С верхних ярусов голосили женщины – их было много, куда больше, нежели в прошлый раз.

– Ти-рак! Ти-рак! Ти-рак! – звонко скандировали они. Что поделать, именно презираемые мужчинами ретиарии в большинстве случаев являлись любимцами женщин.

Подставив щит под удар трезубца, Рысь повернулся, стараясь разрубить мечом взметнувшуюся в воздух сеть. Мокрая, она пролетела чуть ниже, нежели он рассчитывал, хлестнула по бедру. И снова серебряной молнией мелькнул трезубец, на этот раз удар пришелся в шлем, точно в забрало. В ушах Рыси раздался звон, в голове зашумело. Завыли, заулюлюкали зрители. И вот еще удар – тут уж ант подставил наплечный доспех и – нарочно, как учил Плавт – обнаженную часть живота. Скользнув вбок, трезубец разорвал кожу, оставив после себя кровавые полосы, словно тигр или медведь зацепил гладиатора своей когтистой лапой. Увидев первую кровь, зрители еще более возбудились, в адрес «неповоротливого» секутора с трибун посыпалась брань.

Покачивая трезубцем, Тирак отскочил в сторону и, вдруг улыбнувшись, кивнул: давай, мол, теперь твоя очередь. Со свистом пронеслась мимо сеть, и Рысь, выставив меч, рассек левое плечо иллирийца. Снова так, как учил римлянин. Со стороны казалось: нанесена страшная рана, а на самом же деле – всего лишь царапина. Увидев кровь на плече ретиария, верхние ярусы пронзительно завизжали, а гладиаторы закружились друг перед другом в боевом, все убыстряющемся танце. В изобилии сыпались касательные удары, лилась из царапин кровь, в азарте орали довольные зрители:

– Бей его, бей!

– А ну-ка, отними сетку!

– Слева заходи, слева!

– Да куда слева, козел, там же щит?!

– Кого ты назвал козлом, урод бракатый?!

– Смотрите, смотрите, он таки выпустил сеть!

Сделав неловкое движение – специально ли, нет ли, – Тирак уронил сеть на песок, а Рысь тут же наступил на нее и придавил краем щита. Пару раз дернув свое орудие и сообразив, что надежда вытащить его, увы, весьма слаба, иллириец решительным жестом отбросил сетку, возлагая надежды лишь на трезубец и небольшой кинжал. Теперь уж Рысь перешел в наступление, издав громкий – на публику – вопль, прыгнул вперед, насколько позволяла тяжесть щита и доспехов, взмахнул мечом, ожидая удара трезубцем… Никакого удара не последовало – Тирак запутался в собственной же сети, которую Рысь коварно придерживал. Запутался, упал навзничь – подскочивший ант ловко выбил трезубец. Тяжело дыша, иллириец развел в стороны руки… Глаза его, карие, с золотистыми искорками, встретились на миг с глазами Рыси. Ант вдруг остановился – холодея душой, понял, что сделал что-то не то. Еще бы… Поверженный приятель его валялся в грязи, и теперь все зависело от судьи и зрителей. Жизнь или смерть? А ведь это ему, Рыси, возможно, сейчас придется хладнокровно убить единственного друга. А Тирак все улыбался, на блестящем плече его запеклась темная бордовая кровь, грудь тяжело вздымалась.