Текст книги "Флагман футбола"

Автор книги: Андрей Старостин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Когда форвард спросил тренера, почему он не ставит его в состав, тот ответил: «У вас вес на два килограмма превышает боевую кондицию». Я подошел к вывешенной табличке и увидел в графе Дель-Соля отмеченное превышение нормы.

Игра с датчанами получила хорошую прессу. Газеты писали, что сборная СССР проявила в ходе матча поистине гроссмейстерский класс, убедительно повергнув соперника в предельно рациональном стиле. Попытки датчан во главе с Мадсеном атаковать ворота Яшина выглядели обреченными, в то время как Воронин на 20-й минуте с углового удара открыл счет, а еще через 20 минут Численко вывел на удар Понедельника, и счет стал 2:0. В конце игры Иванов поставил точку: со счетом 3:0 победила сборная СССР и вышла в финал Кубка Европы, ставшего с 1964 года называться первенством Европы.

Нам предстояло ехать в Мадрид для встречи со сборной командой Испании, где на стадионе «Бернабеу» 21 июня должен был состояться финальный матч.

К этому времени Бесков проработал в сборной около десяти месяцев. Срок по самым снисходительным меркам очень небольшой для осуществления задуманных целей, конечной из которых считалось успешное выступление в VIII чемпионате мира, финал которого приходился на май – июнь 1966 года в Англии.

Игра с испанцами носила огневой характер. Еще на лестнице, ведущей из раздевалок на поле, проходя у противоположной стены мимо стоящих в затылок игроков, я обратил внимание на очень возбужденный вид испанских игроков. Глаза их неестественно блестели, а лица, в контрасте с горячечным блеском, казались бледными, словно неживые. Я поделился своими наблюдениями с Константином Ивановичем. А он, понимая, чем это чревато, пожал плечами и ответил: «Что мы можем сделать?» Действительно, допинг-контроль в соревнованиях даже высшего футбольного ранга отсутствовал. Нашим же допингом был патриотический энтузиазм. Испанцев, помимо всего, подогревал баснословно повышенный боссами гонорар за победу и неистовая поддержка стотысячной массы болельщиков, до отказа заполнивших трибуны стадиона. Нашими руководило стремление доказать, что и мы «не лыком шиты»!

Как показал ход игры, максимальное темповое напряжение, предложенное испанцами с первых минут матча, наши ребята выдержали и морально и физически. В жестких, бескомпромиссных столкновениях игроков за мяч ногу никто опасливо не убирал. Обе стороны в бой вступали с открытым забралом.

На 6-й минуте Переда добился-таки своего: открыл счет. Мы задолжали один гол. Однако кредитовались недолго, две-три минуты, и Хусаинов рассчитался. На перерыв команды ушли, находясь на равных позициях и по счету (1:1) и по игре.

Оставалось совсем немного времени до финальной сирены, когда несколько замешкавшаяся наша защита допустила просчет и Марселино, использовав предоставившуюся возможность, ударом головой решил судьбу этого напряженнейшего финала второго чемпионата Европы.

Мы все были удручены этим поражением. Летели обратно, понурив головы, но не лишенные оптимизма на обозримое будущее.

В самом деле, в ходе подготовки под руководством Бескова сборная не проиграла ни одного товарищеского матча, по пути к финалу выбила из соревнования таких именитых соперников, как команды Италии, Швеции, Дании; лишь в финале уступила одному из грандов профессионального футбола – сборной Испании на ее поле.

Европейский финал получил широкое освещение в международной прессе. Английские, итальянские, югославские, скандинавские, французские и другие газеты единодушно отмечали как высокое достоинство и показатель силы нашей команды ее участие в двух первых финалах всеевропейского соревнования.

Только старуха из пушкинской сказки могла быть недовольной, что медали на этот раз «всего» лишь серебряные, а не золотые… Какая чванливость!..

Не приходила в голову такая суровость в оценке и нам с Константином Ивановичем, когда мы в самолете делились впечатлениями о тех, кто достоин похвалы, в первую очередь Лев Яшин, Альберт Шестернев, Виктор Понедельник, Галимзян Хусаинов, уже имевшие серебряные медали европейского ранга. Сожалели, конечно, что не дотянули до золотых. Но чтобы…

Читая отзывы специалистов в европейской прессе, мне оставалось только поздравить Бескова с возведением его в звание маэстро, повергшего Эдмонда Фаббри в глубокий нокаут в тактических дуэлях в Москве и Риме и чуть было не повторившего того же в Мадриде с Вильялонгой. Так высоко ценили зарубежные специалисты новую «звезду» на тренерском небосклоне футбольного мира, ставя Бескова в ряд с англичанином Уинтерботтомом, Феолой и другими светилами.

В Москве отклики на результаты матча в Испании были более сдержанными, но, в общем, доброжелательными. Во всяком случае, если и высказывался критически кто-либо по итогу выступления, то с оговоркой на трудности чужого поля, спортивную квалификацию его хозяев (тогда «Реал Мадрид» господствовал в Европе) и целый ряд других причин, сказавшихся на решении сложной задачи – привезти из Испании «золото».

Однако «серебро» оказалось недостаточно ценным материалом. Мы с Бесковым в своем простодушии не понимали, что нас ожидает. Вдруг Бесков освобождается от должности старшего тренера!

Он принял неожиданный удар стоически, только сначала побледнел, потом покраснел, но как член президиума не ушел с заседания и до конца Голгофы пронес свой крест, вместе со всеми проголосовав за снятие с повестки дня пункта об утверждении плана дальнейшей подготовки сборной команды к чемпионату мира в Англии. Кстати, несколько часов назад согласованного им с председателем федерации Н. Н. Ряшенцевым.

Мне стало ясно, что и я должен заботиться о трудоустройстве на новом месте. Что вскоре и свершилось. На должность Бескова назначили Н. П. Морозова, а я перевелся «по собственному» желанию на его место – начальника отдела футбола Всесоюзного совета ДСО профсоюзов.

На Английский чемпионат мира, как и шведский, я выехал в составе специализированной туристской группы.

Новый тренер нашего флагмана футбола, Морозов, взял курс на обновление состава, вводя пополнение с акцентом на атлетическую выразительность исполнителей, на надежность функциональных возможностей их организма. Появилось много новых игроков – Пшеничников, Банников, Дикарев, Казаков, Баркая, Сичинава, Сараев, Гетманов, Банишевский, Матвеев, Красницкий, Медвидь, Соснихин, Ленев, Паркуян, Андреюк, Бышовец, Данилов. К середине шестидесятых годов наш футбол, если можно так сказать, географически стал децентрализовываться. Республики и заметнее других Украина во главе с Киевом все эффективнее боролись во внутренних соревнованиях за призовые места. Москва переставала быть гегемоном в чемпионатах страны. Соответственно расширялся и круг представительства в сборной команде СССР. На мой взгляд, это свидетельствует о качественном развитии нашего футбола.

Поездка в Англию вспоминается как одна из удачнейших заграничных командировок. Она не была обременена крайне нервным напряжением, которое в Арике и Мадриде не давало покоя ни во сне, ни наяву.

Здесь я испытывал лишь легкое колыхание болельщицких проявлений в остроумной компании спортивных журналистов, жизнерадостных, добродушно-колких на язык, если что-нибудь невпопад. Но, самое главное, хорошо знающих и любящих футбол.

В Сандерленде разместили нас в общежитии какой-то полувоенной школы. Вполне удобные комнаты на двоих. Чисто, тепло и весело, только успевай по утрам передавать информацию в Москву. Что мы с Николаем и делали: он в роли специального корреспондента областной газеты «Ленинское знамя», а я – «Социалистической индустрии».

Среди общительной, торопящейся «поспеть везде» группы журналистов выделялся сдержанностью и спокойствием Лев Абрамович Кассиль, который не утрачивал своей невозмутимости даже в беседах с ироничным Мартыном Ивановичем Мержановым, полным юмора Шамилем Николаевичем Мелик-Пашаевым, напористым, жизнерадостным Борисом Александровичем Федосовым и неугомонным, быстро откликающимся афоризмами на любое событие Игорем Анатольевичем Тарабриным. Наверное, несмотря на свой почтенный возраст, я еще не полностью осознавал «трудности пера» и воспринимал действительность более безмятежно, чем умудренный классик детской литературы, больше, чем кто-либо, написавший о спорте – Л. А. Кассиль.

Как на каждом чемпионате мира, не обошлось без сенсаций и в Сандерленде. Это произошло на наших глазах – Италия проиграла сборной КНДР! Пожалуй, похлестче, чем наш «колумбийский сбой» в Арике. Но советских журналистов в Сандерленде волновали дела не Эдмонда Фаббри, а Николая Морозова, успехи нашего флагмана.

Пока они были вполне удовлетворительными. Первый матч с КНДР наши ребята выиграли со счетом 3:0. Играли в Мидлсборо, куда мы приехали на автобусе, совершив самую увлекательную прогулку на футбол за всю мою жизнь.

Бывает так, что много и весело смеется компания, вдруг вспугнутые суеверным «не к добру» люди замкнутся в себе, и жизнерадостности как не бывало. В данном случае никакому суеверию в автобусе места не было. Все катилось по верным рельсам к единой цели – к победе над сегодняшним противником. И все складывалось одно к одному. За открытыми окнами «Лейланда» – холмы, перелески, долинки с нескончаемым, блестящим на солнце ковром знаменитого английского газона. Впереди предвкушение любимого зрелища и ощущение от всего этого огромной радости.

В табели о рангах КНДР, конечно, не ахти какая знатная футбольная держава, но не будем забывать все о той же Колумбии.

Затем последовательно сборная СССР выиграла три матча – у сборной Италии 1:0 (Численко), Чили 2:1 (оба Паркуян) и в 1/4 финала у сборной Венгрии 2:1 (Численко и Паркуян).

Завоевав впервые право играть в 1/2 финала, наша сборная уехала в Ливерпуль, на матч с командой ФРГ. А мы двинулись поездом в Лондон, где смотрели игру по телевидению. Как протекала игра и чем она закончилась широко известно, уточним лишь, что наше поражение со счетом 1:2 не следует объяснять исключительно удалением Численко. Хотя допустить иной исход борьбы при равном количестве игроков у противоборствующих сторон логично. На мой взгляд, продолжало сказываться техническое отставание наших футболистов в умении обращаться с мячом на высоких скоростях.

Вскоре на «Уэмбли» мы смотрели матч со сборной Португалии. Наша команда выступала в ослабленном составе, отсутствовали Шестернев, Сабо и Численко. Можно понять степень возбуждения игроков противоборствующих сторон, которые к этому матчу уже поистрепали свои нервы и поутратили психологическую устойчивость. Иначе чем же можно объяснить казус с Хурцилавой, вдруг поймавшим мяч рукой в ничем не грозившей, кроме как пенальти в свои ворота, ситуации: все происходило в штрафной площади, двухметровый Торрес до мяча не дотягивался. Матч проходил в довольно ровной борьбе, может быть, с некоторой предпочтительностью португальцев. Воронин на равных вел борьбу с Эйсебио. Да и остальные ребята показали себя достойными противниками. Но поражение со счетом 1:2 налицо.

В журналистской группе возникла разноголосица по итоговой оценке выступления нашей сборной команды. С одной стороны, формально шаг вперед – достигли полуфинала, с другой – топтание на месте: европейское «серебро» некоторые считали достойнее «бронзы» на мировом чемпионате, тем более что на четвертом месте эта «бронза» заметно отливала медью. Но взятый впервые четвертьфинальный барьер был воспринят как рекорд, и с этим нельзя было не согласиться. У меня и сегодня нет однозначного ответа на этот вопрос.

Чемпионат 1966 года остался в памяти обилием футбольных сенсаций. Турнир начался с разочарования английских болельщиков – из-за тусклой нулевой ничьей – игрой фаворитов, хозяев поля, с аутсайдером, командой Уругвая. Рафинированная футбольная общественность Англии подвергла критическому обстрелу тренера Рамсея.

Затем бесславный закат общепризнанного фаворита, команды Бразилии, и развенчивание «короля» футбола Пеле, подвергшегося грубой атаке португальца Мораиса, который умышленно нанес ему травму, чтобы вывести из игры. По выражению английской прессы, прославленный бразилец «отковылял» восвояси, понурив голову.

Сенсационная победа безвестного дебютанта – команды КНДР – над «Скуадрой адзуррой» и не менее сенсационный старт корейцев в матче с португальцами – 3:0 к концу первого тайма. Вот тогда Эйсебио и превзошел самого себя, отыграв четыре гола и получив за это всемирное признание.

Бурное возмущение неправомерным удалением аргентинца Раттина, обрекавшее его команду на предрешенное поражение.

И наконец, инцидент на последних минутах финальной встречи Англия – ФРГ, когда решительная поступь Рафика Бахрамова, выполнявшего роль бокового судьи, к центру поля вселила в главного арбитра уверенность, и он вынес непререкаемый вердикт – считать гол в ворота ФРГ забитым.

Две сильнейшие сборные разыграли драматический по сюжету финал. Он явился достойным завершением всемирного футбольного праздника. Зрители наблюдали рождение нового тактического выражения игры – защитники стали частыми гостями в штрафных площадках противников.

Пресловутый гол в добавочное время финального поединка расколол футбольный мир почитателей игры на две части. Заинтересованные стороны бесчисленное количество раз демонстрировали кинозапись, которая, когда показывали англичане – свидетельствовала «бесспорное» пересечение мячом линии немецких ворот, а когда кинорепортеры ФРГ – так же «бесспорно», что мяч от перекладины отразился в поле. После этого случая ФИФА приняла решение в подобных конфликтах не считать кинозапись официальным документом.

Еще один виток четырехлетнего цикла остался позади. Но и он, несмотря на рекордное выступление, не обошелся без тренерских пертурбаций. Сначала Морозову, приведшему команду к четвертому месту в мире, присвоили звание заслуженного тренера СССР, а в конце того же года президиум Федерации футбола вернул на должность старшего тренера Михаила Якушина, определив ему в помощники его же ученика, Виктора Царева.

На первых порах ансамбль сборной очень стройно зазвучал. Наряду с победами клубного значения вдруг раздался мощный мажорный аккорд из Глазго. Я ездил руководителем делегации в Шотландию вместе с Якушиным и Царевым, но чтобы лучше представить ситуацию, в которой происходила встреча, передам слово шотландскому обозревателю Джону Маккензи:

«Одиннадцать стройных, сильных парней с ясной целью из сборной СССР решительно низвели Шотландию до ее истинного места в мировом футболе, одержав простую и недвусмысленную победу. А ведь месяц назад на «Уэмбли» шотландцы хором распевали песню о том, что они лучшие в мире – так как побили Англию. Я не намерен радоваться по поводу унижения шотландцев, я просто констатирую, насколько недальновидными мы оказались со своими чрезмерными претензиями к славе. Все было просто у русских. Все ясно, все четко…

Лишь временами Лоу в первом тайме делал одиночные попытки прорвать неприступную оборону сборной СССР, где рослый Шестернев возвышается столь же внушительно, как башня для искусственного освещения.

Джим Бакстер, удививший всех в матче с англичанами, с изумлением, переходившим временами в ярость, наблюдал, как его хваленые передачи становились добычей защитников.

Великий Яшин, чувствуется, был в отличном настроении. Мы вновь убедились в его мастерстве, хотя возможностей для этого ему было предоставлено мало.

Знаменитый издавна «хемпденский рев» болельщиков отсутствовал – реветь не было повода. Шотландцы, которые становились на колени и целовали траву на «Уэмбли», здесь, в Глазго, только пахали зеленый газон Хемп-парка. Шотландия не в состоянии нести на своих плечах футбольное величие…»

Круто сказано, чувствуется обида заинтересованного любителя футбола за несбывшиеся надежды, крушение иллюзий. Знакомые чувства, поэтому и угадываются легко.

А у меня в памяти от матча остались невообразимые шумовые эффекты, исторгаемые на трибунах болельщиками, перегретыми свыше сорока градусами, – одного за другим мертвецки пьяных посетителей выносили на носилках дюжие санитары и полицейские.

Я поздравил Царева и Якушина. Мы все сошлись в том, что победа была тем более значимой, что протекала в сложных условиях – более беспокойного стадиона мне наблюдать не приходилось ни до этого матча, ни после него.

Сборная выступала в обновленном составе – Яшин, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Данилов, Воронин, Численко, Сабо, Медвидь, Стрельцов, Малофеев.

Весной 1968 года я вновь в должности начальника команды отправился в Мексику с Якушиным и Царевым на предсезонную подготовку. Сборная готовилась к выступлениям в заключительном этапе первенства Европы.

В первом четвертьфинальном матче в Будапеште наша сборная потерпела серьезное поражение от сборной Венгрии – 0:2.

Через неделю, 11 мая, на стадионе в Лужниках предстоял реванш. Нам надо было забить на три мяча больше, при этом в свои ворота не пропустить ни одного.

Команда к матчу готовилась на загородной базе школы ЦК ВЛКСМ в Вешняках. Накануне игры произошло ЧП. Об этом случае умолчать нельзя, поскольку это поучительный урок с далеко идущими выводами, но сам я категорического суждения высказать не могу, так как известно, что футбол их не приемлет. А произошло вот что: со сбора без разрешения после ужина отлучилась группа ведущих футболистов – среди них Валерий Воронин, Муртаз Хурцилава, Игорь Численко. Дежурным по комнате был Виктор Аничкин, но из товарищеской солидарности об уходе игроков он нам не доложил. «Самоволка» открылась случайно. Провинившиеся опоздали на полчаса к отбою. Происшествие получило огласку и вызвало большое смятение – ведь играть-то завтра! Возникла дилемма, как поступить: наказать и доложить о случившемся вышестоящему руководству или взять ответственность на себя и этим доверием усовестить провинившихся. Верх взяла вторая точка зрения – ограничиться обсуждением. Так и поступили.

Матч ребята выиграли со счетом 3:0.

Лев Иванович Филатов свой обзор закончил словами: «Есть игры, память о которых живет годами; мне кажется, этот патетический матч мы тоже долго будем вспоминать. В нем футбол предстал, и как игра полная смысла, и как игра, гораздая на чудеса, и как игра, хватающая за душу…»

Состав команды: Пшеничников, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Аничкин, Капличный, Воронин, Численко, Банишевский, Бышовец, Еврюжихин.

Темповой накал, в котором наша команда вела игру, оказался не под силу венграм. Когда после великолепной комбинации Бышовец забил третий гол, до конца игры оставалось 17 минут. И мне стало казаться, что время остановилось. А ведь только что оно летело стремглав, после второго гола, забитого неистовым Муртазом Хурцилавой метров с двадцати двух. Как только прозвучала сирена судьи Ченчера из ФРГ, в голове пронеслось: «Победителей не судят». До этого в перерыве под трибунами меня уже кто-то из дотошных любителей футбола доверительно спросил о случившемся, и я понял, что наше ЧП – секрет полишинеля.

Это был очень трудный для нашей сборной период. Она участвовала в двух ответственнейших турнирах, и сроки главных выступлений совпадали. В конце мая надо было выезжать в Остраву на второй матч четвертьфинала Олимпийского турнира со сборной ЧССР, первый в Лужниках мы выиграли в тяжелой борьбе со счетом 3:2, причем почти весь матч лидировали гости. Опять Хурцилава личным примером увлек партнеров, сначала забив гол, уравнявший результат, а потом содействуя возникшему преимуществу воплотиться в материальный перевес: третий мяч в ворота соперников влетел от ноги Аничкина.

Теперь у сборной предстоял труднейший вояж по маршруту Острава – Неаполь – Рим. Положение осложнялось тем, что решать задачу надо было одним составом игроков. Так получилось, что ведущие футболисты должны были выступать на два фронта – в предварительном Олимпийском и заключительном Европейском турнирах.

Майские победы в Лужниках сильно приободрили надежды любителей футбола на успех в обоих турнирах. Но мы уже не раз говорили о нестабильности игры, опирающейся только на морально-волевой фундамент. Высокая техническая вооруженность всегда в должной мере обязана присутствовать в комплексе стартовой готовности. Можно предположить, что психологический перегрев в двух предыдущих матчах не нашел нужного соответствия со стороны технического умения, и мы опять остались на голодном голевом пайке. За весь вояж наши футболисты не забили ни одного гола!

Правда, справедливости ради напомним, что все встречи были высокого спортивного уровня: в Остраве нам противостояла сборная ЧССР (0:3), в Неаполе – Италии (0:0, по жребию поражение), в Риме – Англии (0:2).

Тренеры понимали, что создалась цейтнотная ситуация, но что-нибудь изменить в календаре не могли: 1 июня – в Остраве, 5-го – в Неаполе, 8-го – в Риме.

События же на месте развивались не лучшим образом. В Остраве в самом начале игры получили травмы Аничкин и Численко. Поскольку олимпийский кодекс допускает только одну замену, наша команда вела игру вдесятером. В довершение к этому был травмирован Хурцилава. Хозяева поля, почувствовав, что ослабли силы конкурента, увеличили и без того высокий темп игры. И вскоре Пиварник забил красивейший гол с дальней дистанции.

В Неаполь мы прибыли с большим уроном в боеспособности наших рядов: три хромающих игрока – Хурцилава, Численко, Аничкин, что не могло не сказаться на общем настроении коллектива.

Однако в полуфинале со сборной Италии ребята, которых напористо вел за собой в атаки, как и подобает капитану, Альберт Шестернев, показали достойную игру для матча такого ранга. Два часа бескомпромиссной борьбы под непрекращающимся нудным дождем прошли в обоюдоострых атаках и с равными шансами на успех. В конечном счете дело решил жребий.

Фортуна улыбнулась итальянцам. Монета, на которой разыгрывалось право участия в финале чемпионата, упала орлом вверх. Это означало, что в финал выходят хозяева поля. Им предстояло теперь в борьбе за золотые медали встретиться с командой Югославии, одержавшей победу в полуфинале над чемпионом мира, сборной Англии, а нам с англичанами бороться за бронзовые медали.

Пока под трибунами проходила процедура жеребьевки, над стадионом повисла глубокая тишина. Но как только был объявлен по радио результат жеребьевки, раздался страшной силы рев радости. А до наших ребят донесся отчаянный вздох тренера: «Э-эх!!!»

Было обидно вдвойне, потому что Якушин, увидев на ладони судьи монету, на одной стороне которой был изображен бюст царственной особы, по наитию – как потом говорил – исступленно шептал Шестерневу: «Фигура! Фигура! Фигура, тебе говорю!…» Но наш капитан замешкался, а Факетти успел выкрикнуть: «Фигура!»

Англичане, будучи престижно уязвленными более, чем мы, усердно готовились к встрече. Но и над нами сгустились тучи, грозившие вылиться дождем критики за неудачи в Остраве, за несбывшиеся надежды после венгерских торжеств в Лужниках, так вскураживших любителей футбола всего три недели назад. Так что и мы настраивались выкладываться до конца в этом матче.

Сборная СССР вела в игре всю первую половину матча. Реальную возможность забить гол не использовал Бышовец. В выгодной позиции пробил мимо цели Логофет. Трудный мяч после удара Малофеева взял Бэнкс. А потом постепенно инициатива перешла к английским футболистам. Бобби Чарльтон превосходным ударом выводит английскую сборную вперед.

В начале второго тайма еще одна вспышка наших футболистов, но она гасится Херстом, не упустившим своего шанса: он забивает второй гол, после которого встреча, по сути дела, доигрывалась.

Таким образом, май 1968 года в ретроспективе выглядит как отрезок времени спорадических колебаний классности выступлений нашего флагмана на международной арене. В самом деле, со сборной Венгрии на протяжении одной недели – 0:2 и 3:0, со сборной ЧССР – 3:2 и 0:3, Италии – 0:0, Англии – 0:2. Шесть матчей высшего ранга с 4 мая по 8 июня. Нагрузка на психологическую мускулатуру молодого поколения сборной команды, как мне кажется, непомерная. Не явился ли матч с венграми в Лужниках причиной последовавшего спада?

По установившейся практике Михаил Иосифович Якушин был освобожден от должности старшего тренера сборной, команду вновь принял Гавриил Дмитриевич Качалин.

– Ну что, попробуем еще раз, – предложил мне Гавриил Дмитриевич Качалин, когда он принял сборную для подготовки се к очередному восхождению на футбольную Джомолунгму. По жизни шагал 1970 год, год IX чемпионата мира в Мексике.

Я недолго раздумывал, чувствовал себя еще достаточно энергичным, молодым и вновь стал начальником сборной команды СССР, продолжая числиться на основной должности начальника отдела спортивных игр Центрального совета ДСО «Спартак», куда перевелся из отдела футбола Всесоюзного совета ДСО профсоюзов.

Предсезонная подготовка началась на югославской ривьере. Оттуда через океан перелетели в Колумбию, затем Перу, Сальвадор и Мексику для акклиматизации к предстоящему там же финальному турниру мирового чемпионата.

В начало мая мы возвратились в Москву, а 10-го снова вылетели в Мексику. Мехико нас встретил морем огней. Не буду повторяться о необычайной красочности убранства города в связи с чемпионатом мира. Нигде такого феерического сияния огней не было, нет и быть не может.

31 мая 1970 года состоялось открытие чемпионата мира. Жребий сделал свой выбор, мы встречались с хозяевами поля. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что большего напряжения, чем в этот день, мне переживать не приходилось. Были матчи, исход которых по своему значению превосходил этот. К примеру, финал Олимпийского турнира или финальный матч на Кубок Европы. И все же там не было такого ажиотажа и напряжения, какое испытывали мы в Мексике. И в Мельбурне, и в Париже мы играли с нейтральными командами. «Чужих стен» не боялись. Здесь за десять дней пребывания мы столько насмотрелись и наслышались о подготовке мексиканцев к этому дню, что размах события принял значение общегосударственного престижа.

Трибуны гремели, звенели, шумели, трещали, кричали: «Ра-ра-ра!..» Вдруг на мгновение все смолкли, и стало жутко. Тишина напугала. Оркестр заиграл национальный гимн, и 100-тысячный хор запел. Измерить степень давления на психику игрока этого пения невозможно. Радио и телевидение не могут полностью передать атмосферу стадиона. Многоцветие флагов, транспарантов, вымпелов, шумовые эффекты многотысячных перекличек организованных групп болельщиков, барабанная дробь, завывание труб и трескотня трещоток, и все это под палящими лучами солнца, отвесно падающими на неприкрытые головы футболистов.

Кипящий котел страстей!

Мы сыграли с мексиканцами 0:0. Это была солнечная битва на «Ацтеке» – иначе не скажешь. Ноги у наших ребят были «чужие». По-видимому, раскованности в этой обстановке обрести не смогли. В одном из многочисленных комментариев, появившихся на следующий день в газетах, Диди отметил: «Русские недостаточно двигались». Во второй половине игры наша команда немного «прибавила движения», но этого не хватило, чтобы добиться победы. Диди в своем анализе нашей игры смотрел в корень – мы мало двигались.

Корреспондент газеты «Эксцельсиор» с горечью писал: «За нас были солнце, высота, поле, народ, и все же мы не победили…»

Все мы – и игроки, и руководители – сходились в одном, что полученное очко для нас более ценно, чем потерянное. Правда, следующий матч с бельгийской командой становился для нас решающим. Но нерешающих матчей не бывает на мировых чемпионатах.

В отеле «Эскаргот» накануне матча с Бельгией было оживленно и весело. Собственно, это не отель в современном понимании, огромное, многоэтажное здание, каких немало возвышается в Мехико, а небольшая гостиница – четыре двухэтажных коттеджа, образующие замкнутый квадрат с газоновой лужайкой посредине, на которую выходят балконы проживающих в ней гостей. Рассчитан «Эскаргот» на 40 – 50 человек, не более. Чисто, тихо, много зелени.

С балкона Славы Метревели доносится мексиканская «Марьяча», затем гремит «Черемшина» в исполнении Гуляева, его сменяет Сличенко «Ой да зазнобила ты мою головушку». Вокальный концерт с балкона Метревели вдруг прерывают звуки синкопической джазовой «модерновой» музыки, вырвавшиеся из окна Володи Мунтяна.

И под всеобщий хохот черный пудель Цукки – единственная отрада хозяина гостиницы Маноло Дальвади – визгливо подвывает аритмичному джазу. Цукки сделался любимцем всей команды. Он приветствовал нас радостным лаем, когда мы возвращались в отель с тренировки, и провожал грустными глазами, когда мы куда-то уезжали.

Сеньор Дальвади, невысокий, подтянутый, безукоризненно одетый, очень доброжелательно к нам расположенный, мешая русские слова с французскими и одновременно призывая Цукки к молчанию, говорит: «Экипо руссо бон. Нет, не бон, очень хорошо бон!»

Мысль его сводится к тому, что не следует огорчаться ничьей с мексиканской командой. В Мехико играть с ней труднее, чем с бразильцами. У бельгийцев вы завтра выиграете «труа – зеро», и он на пальцах показывает нам свой прогноз: три и ноль.

Его суждения находятся в явном противоречии с мнением корпуса зарубежных журналистов, почти единодушно предсказывавших победу бельгийцам.

Тренер нашего противника Туталс в интервью заявил: «Русские не имеют линии атаки, и наша защита сумеет их сдержать. А сильная защита русских не устоит под натиском Ван-Химста, Пуи, Ламберта…»

Примерно так же рассуждали комментаторы радио и телевидения.

Однако прорицания не нарушали хорошего настроения ребят накануне игры, и в этом угадывалась вера в их собственные силы.

На другой день с утра обстановка резко изменилась. Никто громко не говорил. В сосредоточенном молчании позавтракали и собрались на установку. Лейтмотив плана проведения встречи, разработанного Качалиным, – играть в атакующем варианте.

Поступили приветственные телеграммы от ЦК комсомола, с борта космического корабля «Союз-9» от Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова, которые по содержанию были одинаковы: призывали к победе, добиться которой без атаки нельзя.

По сложившейся традиции проверка духа боевых рядов обнадеживала. На вопросы о самочувствии и настроении следовали лаконичные ответы. Муртаз Хурцилава высказался без колебаний: «Все будет отлично». Виталий Хмельницкий уверенно бросил: «Я забью». Рассеялись и тревоги, обуреваемые нас с Качалиным по поводу индивидуальной подготовки Анатолия Бышовца, который не провел ни одной тренировки с должной интенсивностью, после трудного моего с ним разговора. Он твердо сказал, подкрепив как бы слова жестом – положил мне руку на колено: «За меня сегодня не надо беспокоиться. Вы это увидите на поле, Андрей Петрович!»