Текст книги "Мы из спецназа. Дикие"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Глава 19

Сцена, которую Зимин застал в занавешенном от прихожей предбанничке, произвела на него тягостное впечатление. Двое местных упырей-лесовичков, пыхтя от усердия, насиловали дебелую Лизу. Выражаясь точнее, насиловал только один, второй стоял рядом, придерживая полные ноги женщины за щиколотки, – не то помогал, не то получал от своего присутствия своеобразное удовольствие. Собственно, насилием происходящее трудно было назвать, поскольку никакого сопротивления молодая женщина не оказывала. Напротив – беспрепятственно позволяла мять свои крупные вислые груди и, лежа на стареньком полушубке, безмятежно посасывала отрезанный от медовых сот кусок. Она не охала и не ахала подобно киношным притворяшкам, однако и негодования также не спешила выражать. Казалось, все творящееся ее абсолютно не интересует, если не считать, конечно, сочащиеся медом соты.

Отвернувшись, Стас хотел было пройти мимо, но сознание самовольно взбурлило, и на миг он представил, что то же самое могло происходить с Мариной или Марго. Возможно, даже в этом же самом закутке с такими же упырями. Допущение было не самым изуверским, однако даже его хватило, чтобы кровь бросилась ему в голову. Позабыв о плече, Зимин рванулся вперед и, особенно не группируясь, ударил ногой стоящего к нему спиной мужчину. Крякнув, тот перелетел через парочку, приземлившись прямиком на груду сваленных в углу мешков с тряпками. Тот, что трудился над Лизой, вскинулся костистым телом, недоуменно взглянув на Зимина, потянулся к стоящему у стены карабину.

– Не успеешь! – предупредил его Стас. – Разложу на составные части! И так разложу, что ни одна тварь потом не соберет!

Вероятно, сказано это было должным тоном, потому что рука боевика замерла на полпути. Само собой, мужичок пыжился, изображая безудержную отвагу, но получалось у него скверно. Если физиономия бандита еще сохраняла какие-то элементы отваги, то мужское естество насильника откровенно предавало хозяина, стремительно увядая, из горделивого жезла превращаясь в сморщенную улитку.

– Ты кто, в натуре, такой? Чего тебе надо? – севшим голосом проговорил он.

– А я тебе сейчас растолкую, чмо болотное!… – Стас с готовностью шагнул вперед. Он даже успел прикинуть, в какую болевую точку нанесет удар, не сомневаясь, что даже со своим травмированным плечом сумеет без хлопот справиться с любителями женской плоти.

Неизвестно, каких глупостей он мог бы натворить, но его спасло вмешательство часового. Вовремя заглянув в дом, страж Зимина разом охватил взглядом сложившуюся ситуацию, приняв единственно верное решение. В отличие от незадачливых насильников, он обладал более выверенной реакцией, и, спустя мгновение, Стас ощутил вдавленный в спину винтовочный ствол.

– Еще шаг – и кончу тебя, баклан…

Стас повернул к нему перекошенное от ярости лицо.

– А сумеешь?

– Чего ж не суметь? У меня таких, как ты, на прикладе – аж девять рыл. Ты будешь десятым.

Говорил хозяин винтовки тусклым сипловатым голосом, и именно будничность его интонаций заставила Зимина присмиреть. Жизнь научила его отличать силу от слабости, а решимость от трусости. Этот мужичок не был ни сильным, ни слабым, – он был просто убийцей со стажем. Глядел спокойно и скучно, а оружие держал уверенно, как держат мотыгу или косу. Можно было не сомневаться, что свой карабин часовой пустит в ход без раздумий.

– Ты что же, коллекционер?

– Почему? Просто веду счет трупам.

– Ага, из простого человеческого интереса… – фыркнул Стас.

– Точно!… А теперь давай на выход, красавец. Чего людям зря мешать?

– На выход, конечно, можно, только тебе самому не противно от того, что они тут вытворяют?

– Чего же тут противного? Наоборот забавно. Или, может, ты тоже хотел присоединиться? – часовой родил на лице скучноватую улыбку. – Я-то не против, только это их баба, не твоя.

– А ты? Ты тоже с ней спишь?

– Могу и я переспать, если захочу. Я все-таки мужик, не голубой.

– Ты не мужик, ты говно!

– Но, но, страдалец! Отстрелю болт – и сам перестанешь быть мужиком…

– Але, Рот, чего ты с ним базаришь? В натуре, этот гад почки мне опустил. А я за свои почки кого хочешь землю жрать заставлю!… – с пола поднялся тот, что получил от Зимина пинок в спину. – Вот я с кем сейчас позабавлюсь! Заместо Лизки…

– Остынь, Чопа! – винтовка в руках часового даже не качнулась. – Я за него перед Атаманом отвечаю.

– А то, что он нам кайф поломал – это как?

– Не смертельно, – коротко отозвался Рот. – Лизка сегодня добрая, может дать и по второму разу.

– По второму разу и я могу дать, – угрожающе напомнил Стас.

– Тихо, баклан, тихо! Пошли отсюда…

Поймав на себе испуганный взгляд Лизы, Зимин чуть сгорбился и торопливо вышел из предбанника.

– Ну? И чего кинулся? – Рот впервые проявил к пленнику какой-то интерес. – Думаешь, Лизке твоя защита нужна? Или кому другому?

– Стало быть, нужна… – Зимин осторожно погладил потревоженное плечо. – Тебя, выходит, Ртом кличут?

– Выходит.

– Интересное погоняло. Откуда такое пришло?

– Откуда бы ни пришло, ты там по любому не был. – Рот преспокойно уселся на крыльце, винтовку положил стволом на колено. Сейчас он больше чем когда-либо напоминал сельского кулака времен Первой Гражданской. Еще бы папаху на голову и пулеметную ленту с маузером – и вышел бы готовый боец армии Махно.

– Вы тут часом на тачанках не катаетесь? – поинтересовался он.

– Не катаемся, – серьезно ответил Рот. – Лошадей нет.

– Понятно… – покосившись в сторону «махновца», Зимин подумал, что, хорошенько сгруппировавшись, мог бы обезвредить его в несколько секунд. Другое дело, что никаких плюсов подобная атака ему бы не принесла. О том, чтобы перебить в одиночку всю банду, нечего было и думать, а подаваться в бега с покусанным плечом представлялось делом и вовсе безнадежным. Во-первых, не дойдет, а во-вторых, наверняка догонят. Да и нельзя было оставлять здесь девушек. Он ведь ради них сюда и явился…

Слуха Зимина коснулся свистящий звук, – где-то неподалеку явно работала сварка. Самое странное, что варили не на воздухе, а в избе, что тоже наводило на определенные мысли. К слову сказать, и Атамана с Лесником он тоже сегодня еще не видел, – возможно, торчали при сварщиках, а может, занимались иными черными делами.

Снова покосившись на неразговорчивого часового, Стас последовал его примеру, примостившись на нижнюю ступеньку крыльца. Лучи припудренного туманом солнца оглаживали кожу на лице, теплое дерево согревало спину. На мгновение он вдруг подумал, что вполне понимает котов, способных часами просиживать на солнце. Будь у него возможность выбора, пожалуй, и он выбрал бы себе схожий образ: стал бы кем-нибудь из семейства кошачьих – гепардом, рысью или даже обыкновенным котом, познал бы радость обостренного слуха и расширенного обоняния, отдохнув, наконец, от людских распрей и необходимости ежедневно созерцать собственный тощий бумажник…

Кто-то в доме начал спускаться со второго этажа. Ступеньки едва слышно поскрипывали, дом вторил шагам легким ворчанием.

Сказать по правде, странный это был дом – без радио, без холодильника и телевизора. Молочные продукты, квашенную капусту и копченые окорока хранили здесь в допотопном погребе, а в обширной прихожей – той самой, в которой баловались сейчас двое братков, пахло медом и висели вдоль стен сотни травяных веников. Тут же стояли рамки с сотами, вились сердитые пчелы. В горнице, где еще недавно выхаживали Маргариту, а несколькими днями позже самого Зимина, теперь сидели с пряжей женщины. Задания им Горбунья выдавала практически ежедневно, и временами дом начинал напоминать Стасу маленькую прядильную фабрику. В короткой беседе Мариночка успела поведать ему, что шали и носки отвозили потом на железнодорожные станции, где и продавали проезжим. Этим не то чтобы жили, но Горбунья изначально заявила, что иметь дело с ворованными деньгами не собирается. Что и говорить, старуха была с норовом, и не будь у нее чудесного дара погружать людей в транс, давно бы лесная братия ее шлепнула. Но шлепнуть бабулю не позволял Атаман. Горбунья умела заговаривать раны, умела усмирять боль, и потому до поры до времени старуху терпели. Впрочем, самого Зимина она лечила несколько иными методами, ничуть не заботясь о снижении болевого порога. Даже сейчас, когда первый кризис миновал, бальзам старой колдуньи продолжал жечь рану с такой силой, что временами Стас не мог ни сидеть, ни лежать. Сомнамбулой он бродил по комнатам и вокруг избы, старательно избегая сочувствующих взглядов. Некоторое облегчение наступило только сегодня, что и подтолкнуло Зимина на короткую вылазку.

Лес, что окружал деревушку, был великолепен. Мошкара практически не докучала, природа дышала умиротворенностью и покоем. Не посапывай рядом сумрачный Рот с карабином на шее, Стас мог бы себя уверить, что попал на курорт, где и проходит очередное лечение от застарелых ран. Мысленно он попытался пересчитать все пули и осколки, что в разное время выковыривали из него щипцами, руками и ланцетами, но точного числа так и не сумел определить. Очень уж внушительными получались цифры, и по всему выходило, что лечение Горбуньи оставляло позади все известные ему достижения медицины. Конечно, от боли он готов был грызть собственные ногти и ходить по потолку, но и бессонница его совершенно не мучила. Все та же старуха с безжалостным спокойствием усыпляла его дважды в сутки, позволяя организму нормально отдохнуть. Наверное, и боль она легко могла бы унять, однако не делала этого. Доводы ее были Стасу понятны. Нечто подобное он наблюдал однажды на фронте, когда главврач полевого госпиталя бил их по рукам, отбирая таблетки обезболивающего. «Боль, – брызгая слюной, кричал он, – ваш главный союзник! Если рана болит, значит, не нагнаивается, значит, быстрее происходит заживление!». И он же отнимал у больных палочки с костылями, заставляя уже на третий и четвертый день канделять на своих двоих, прокладывая маршруты вокруг лазарета. Чем-то подобным занимался сейчас и Зимин. Движение отвлекало от боли, помогало отвлечься от давящей действительности…

Сидя на крыльце, он почти задремал, когда за спиной скрипнула дверь и на крыльцо вышла Горбунья. На охранника она даже не взглянула, и все же Рот повел себя странно – неестественно выпрямился, глазами замер на какой-то далекой одному ему видимой точке. Старуха же заговорила не сразу, некоторое время молчала, словно подбирая нужные слова. Стас был готов услышать от нее все, что угодно, и все же вопрос Горбуньи прозвучал неожиданно:

– Твоих-то когда здесь ждать?

Зимин, не удержавшись, снова взглянул на охранника. Но Рот пребывал в той же позе, одеревенев лицом и телом.

– Не бойся, он ничего не слышит.

– Спит?

– Можно сказать, и так.

– А девушки? Их ты тоже одурманила? – Стас покосился на старуху. – Я же видел, какими они стали. Какие-то замороженные, неразговорчивые. Точь-в-точь монашки из монастыря. Да и вязанием они никогда в жизни не занимались.

– Разве плохо, если они научатся вязать?

– Да нет, конечно, только как-то странно…

– Странно будет, если все это, наконец, закончится. – Горбунья обвела куцую улочку насупленным взором. – Потому и спрашиваю: ждать ли твоих и как скоро?

– Все зависит от того, дойдет ли Гринев.

– Во всяком случае, поймать его не сумели, это я точно знаю. Помощники Лесника ходили к ловушкам, там тоже пусто.

– Тогда, наверное, скоро. – Зимин старался говорить осторожно. – Может, завтра, а может, даже сегодня.

– А Василису? Василису они точно освободят?

Вопрос был непростым, однако Горбунья напряженно ждала ответа, и Стас не мог промолчать.

– Я уже говорил: Дмитрий – человек слова. В этом смысле на него вполне можно полагаться. Ну, а уж как там оно выйдет, этого я, конечно, знать не могу.

– Что ж, и на том спасибо… – старуха пожевала губами, невидяще поглядела вдаль. – Только вот, что я тебе, касатик, скажу. Как бы там все не обернулось, а ждать мы долго не будем. Чувствую, времени совсем не осталось. Атаман в городе дело опасное провернул, сейчас они сейф вскрывают.

– Сейф?

Старуха не откликнулась. Все с тем же странным выражением на лице она продолжала глядеть в неведомое.

– Ты сказала, они сейф вскрывают?

– Вскрывают, – тихо подтвердила Горбунья. – А как вскроют, так поставят на нас крест. Уж я-то это точно знаю. Не ведаю, кого они сюда приведут, но только всю эту деревеньку сожгут дотла. Со всеми ее жителями.

– Не понимаю… – честно признался Зимин.

– А тут и понимать нечего. У них, касатик, свои игры, и мы для них всего лишь карты. Сыграем свое и уйдем в отбой… – глаза старухи неприятно блеснули. – Потому я и спрашивала про твоих друзей. Если они не придут, придется нам самим уничтожить Атамана.

– Интересно знать – каким это образом? – Стас недоверчиво усмехнулся.

– А ты не смейся! Я, касатик, еще многое могу. Да и ты – далеко не калека.

– Значит, на пару поднимем вооруженное восстание? – осведомился Зимин и немедленно осекся, столкнувшись с немигающим взором старухи. Это с ним происходило уже не впервые. Уже в который раз Стас убеждался, что смотреть Горбунья умела по-разному. Могла давить взглядом, могла откровенно гипнотизировать, а когда хотела – могла изображать и полное бесчувствие. Однако с такими глазами он еще не сталкивался. Это был даже не взгляд, а черный, испепеляющий огонь, и никогда не веривший ни в какие потусторонние силы Зимин ощутил, как первобытный ужас сковывает его тело, стягивая сердце ледяным обручем…

– Мы уничтожим их, – зловеще повторила старуха. – Это я тебе обещаю. Но сейчас веди себя тихо. И лечись…

Глава 20

– Короче говоря, – беседа была не из легких. – Харитонов обвел собравшимся сумрачным взором. – Мишаню даже закрыть хотели – суток на пять, едва отбил… Район-то не наш, все чужие сидели – так что наезжали круто. Само собой, обвинили во всех смертных грехах. Хорошо, хоть полковник Кравченко подъехал. В присутствии начальника УСБ эта публика несколько присмирела. Даже нашли в себе мужество поблагодарить за помощь.

– Даже так? – хмыкнул Лосев.

– А почему бы и нет? Трупы-то им преподнесли далеко не глухие. Тех четверых гавриков уже опознали. Оказались боевиками из Юго-Западной группировки Кучера.

– Того самого?

– Точно! – Дмитрий кивнул.

– А что им нужно было от старухи?

– Это нам остается только гадать. Но я так полагаю, что все связано с банком «Возрождение». Кучер ведь там кони двинул, вот братва и решила провести собственное расследование.

– А что теперь с Мишаней? – Лосев поглядел на Шебукина. – Подписка о невыезде или что похуже?

– Да нет, обошлись заявлением. Результатов баллистической экспертизы, конечно, еще нет, но господа из милиции сменили гнев на милость, решили поверить Шебукину на слово. Так что пока на нем один труп и чистая самооборона. Больше осложнений, думаю, не последует, тем более что принадлежность убитых к бандитской группировке не вызывает ни у кого сомнений.

– Но если это люди покойного Кучера… – начал было Маратик, и Дмитрий тут же кивнул:

– Вот-вот! В банке, если помните, трупов тоже хватало – и все кучерские прихвостни. Так что юго-западная братва засветилась по полной. Потому и у нас речь с самого начала пошла об украденном сейфе.

– Погоди, а тот пятый? – всполошился Серега Маркелов. – Что с ним решили?

– Это ты о снайпере? – Дмитрий пожал плечами. – Мосье снайпер наших «мегрэ» почему-то не заинтересовал. По умолчанию его приписали все к тем же браткам.

– Но ведь ясно, как божий день, что он другой масти! – возмутился Мишаня.

– Это тебе ясно. Ты с ним турусы разводил и пулями перебрасывался, а менты лишь под самый финал прикатили. Короче говоря, с ним пока оставили вопрос открытым. Впрочем, как и с Василисой. Я, конечно, пытался им кое-что растолковать, но особого взаимопонимания не состоялось. Уговорил оставить возле дома старушки прикрытие – и тем ограничились.

– Но ты им все рассказал?

– Нет, конечно. Про лес и про Стасика пока умолчал.

– А почему?

– Да потому, что в противном случае из нас вытянули бы все остальное. Мы ведь не железные, а перед начальником УСБ не больно-то повыеживаешься. Проще было промолчать – вот мы и промолчали. В конце концов, нас даже чайком с печеньем угостили. Ну, а на посошок и по маленькой хлопнули.

– Секретов-то никаких вам не слили?

– Отчего же? Кое-что рассказали. Например, некоторые подробности про смерть Кучера, про ограбленный банк «Возрождение», про чертовы кресты. Рассказали, например, что их зажигают, оказывается, уже третий раз. И вроде как горючая жидкость там особого состава. Этакий греческий огонь в современном исполнении. Смесь битума, керосина и еще какой-то дряни. – Дмитрий на секунду задумался. – Что особенно неприятно, количество зажигаемых крестов всегда одно и то же – тринадцать штук. Следовательно, можно сделать вывод об очередной секте сатанистов.

– Если кресты, то скорее религиозный Клан. – Возразил Маркелов. – типа как у американцев.

– Точно! – Шебукин встрепенулся. – И тот, что в избушке был – тоже про Клан поминал. Про Клан и какого-то Магистра.

– Дожили!… – проворчал Лосев. – Еще магистров нам тут не хватало

– Как бы то ни было, но эти ребятки тут явно замешаны. – Подытожил Дмитрий. – Иначе не заявились бы кончать Василису.

– А может, у них обычный бзик? Дескать, она колдунья, а они носители истинной веры, чистильщики родного города и все такое…

– Может, и так. – Дмитрий пожал плечами. – Но это надо выяснять уже у Василисы.

– А почему не выяснили?

– А ты попробуй потолкуй со свидетелем, когда в затылок тебе дышат офицеры в милицейских погонах! А поначалу нам и вовсе не до нее было, – сами изворачивались, как могли.

– Так ведь Кравченко там сидел!

– Ну, и что? Он тоже не Господь Бог. Да и конституцию блюдет до последней буковки. За нарушение закона может и папу родного скушать, не то что нас с вами. Да вы ведь сами его знаете!

– Так-то оно так, но обидно…

– Конечно, обидно, да только я свой сотовый с визиткой ей все же оставил.

– Когда ты успел? – удивился Мишаня.

– Тогда и успел, когда ты им про свою геройскую стрельбу плел. Сунул аккуратненько на колени, а она не растерялась – прикрыла сумочкой. Так что разговор, думаю, состоится. И про сестричку ее потолкуем, и про банк со шкатулками, и про Магистра.

– А я бы у нее про Атамана сначала спросил. – Хмуро проворчал Лосев. – И про братву из леса. Стасик не у кого-нибудь – у них парится.

– И не один Стасик, – поддакнул Маркелов. – Кстати, насчет банка, – может, его тоже кто из пришлых почистил? Я имею в виду людишек из леса?

– А Кучер тогда здесь причем?

– Кучер – подстава. Мол, сделал дело и скопытился. Теперь ищи-свищи ветра в поле. Кстати, что умыкнули-то?

– Я уже говорил: сейф. Ну, а в сейфе лежала коллекция некоего Платова.

– Это, кажется, польский ювелир?

– Верно, ювелир. Только не польский, а наш. В то время Польша была частью России, так что и Платов жил попеременно то в Варшаве, то в Питере. Словом, именно его коллекцию похитили из банка. Коллекция небольшая – всего нескольких шкатулок, но, по словам чиновников, представляет собой достояние нации.

– Дорогая, что ли?

– Не то слово! По оценкам специалистов шкатулки Платова тянут на многие миллионы долларов. Десятки, а может, и сотни. Собственно, потому и держали их в банке. Это у них числилось чем-то вроде уставного капитала.

– Но если сейф вырывали тросом, что там могло остаться? Осколки да черепки? Шкатулки – вещь хрупкая.

– Ну, не такая уж и хрупкая. Мне показывали фотографии, – там сплошь серебро да золото с камнями. Кроме того, шкатулки уже готовили для перевозки в столицу, а значит, успели упаковать соответствующим образом.

– И что теперь?

– Ничего, – Харитонов пожал плечами. – Банк вскрыт, шкатулки пропали. Причем сейф с деньгами бандиты даже не тронули. Значит, о шкатулках знали заранее, – за ними и пришли. Что любопытно, имели на руках дактилоскопическую отмычку, знали и цифровые коды.

– Но сейф-то все равно не открыли!

– Сейф там был действительно хитрый, требовал трех уникальных ключиков. А ключики находились у трех разных людей. Вот они и поступили оптимальным образом – умыкнули коробочку куда подальше, чтобы тихо-мирно вскрыть и выпотрошить.

– А может, Маркелов прав, и это не братва шкатулки умыкнула? – предположил Маратик. – Больно уж много мертвяков в банке. Опять же с гостями Василисы много непоняток. Зачем они к ней приезжали?

– Это надо у старой ведьмы спрашивать. – Пробурчал Маркелов. – Она уж точно что-нибудь знает. Потому и охотились за ней.

– Все дело в пятом стрелке. – Вздохнул Харитонов. – Вот, где ответ от всех наших ребусов! Узнаем, от кого он заявился, сумеем распутать весь клубок.

– Так он же сказал: от Магистра. Вот и надо шерстить братву насчет этого самого монстра.

– Да где ты его найдешь сейчас?

– Здрасьте! – возмутился Маркелов. – Если он самого Кучера мочканул, у пацанов, как пить дать, найдутся к нему предъявы. Значит, и нам помогут с информацией.

– Не факт… – Дмитрий покачал головой. – Синие – народ скрытный. Могут наоборот туману напустить. Запутают все так, что никаких концов не сыщешь.

– А им-то какой резон темнить? – удивился Маратик.

– Да самый прямой. У них же свои замороченные понятия о чести. Если объявят Магистра своим кровником, то и близко нас к нему не подпустят. Сами попытаются убрать.

– Если, конечно, он их раньше не уберет… – в кармане Дмитрия завибрировала трубка телефона. Обычно он не спешил откликаться, однако на этот раз выхватил ее, точно оружие в момент опасности.

– Да, Харитонов слушает!…

Уже через несколько секунд он округлил глаза, давая понять, что звонит Василиса. Значит, маразмом «старая ведьма» отнюдь не страдала – с телефоном и номером на визитке сумела разобраться. Глядя на Дмитрия «кандагаровцы» почтительно примолкли. Сведения гадалки могли оказаться крайне важными…

Все те минуты, пока Дмитрий сидел с трубкой, Лосев в нетерпении поглядывал на настенные часы. Старуха говорила долго, и все это время Дмитрий почти не прерывал свою собеседницу. Когда же, наконец, он отключился, лицо его стало еще более хмурым.

– Какие-нибудь новые заморочки?

– Да нет, пожалуй, что наоборот… – Харитонов неспешно оглядел собравшихся и неожиданно улыбнулся: – Вот, что я вам скажу, ребятки. Эта старуха и впрямь ценный кадр! Странно, что мы раньше ее в свой штат не зачислили.

– Да она же рассыплется скоро! – буркнул Шебукин.

– Дурачок ты, Мишань! Вроде и общался с ней, а не разглядел человека. Такими знаниями, как у нее, ни один из нас похвастать не может!

Шебукин набычился.

– Это ты что – за один короткий разговор сумел выяснить?

– Представь себе, да! И именно поэтому прямо сейчас ты отправишься к ней с кем-нибудь из ребят.

– Что, опять? Но там же менты дежурят!

– Менты – ментами, а лишние стволы не помешают. А еще лучше, если вы умыкнете ее по-тихому у них из-под носа. Пусть пока отсидится на какой-нибудь из наших явочных квартир.

– Погоди, Димон! – вмешался Тимофей Лосев. Более основательный и рассудительный, он не любил скоропалительных решений. – Ты часом не торопишься? Надо ли это вообще делать?

– Надо, Тимох. – Харитонов кивнул. – Это тем более важно, что, по словам Василисы, Атаман и Магистр – одно лицо. Более того, она убеждена, что этот типус связан с силовиками. Либо ФСБ, либо ФАПСИ. С кем именно, она не знает, но говорит, что раньше эти люди работали в НКВД. А посему, если старуха ничего не выдумывает, то милицейский наряд этих людей не остановит.

– Ни хрена себе баян! – Маратик присвистнул. – Это что же получается, значит, они и к созданию Клана причастны?

– Очень даже может быть… – Харитонов стремительно поднялся с места. – Но сейчас для нас важно сработать на опережение. Иначе завтра будет уже поздно.

– Что ты предлагаешь?

– Я, братцы мои, не предлагаю, а приказываю. – Серьезно пояснил Дмитрий. – Поскольку дело и впрямь дрянь. Опоздаем хоть немного и потеряем всех разом: Стасика, Василису, девчонок. Если раньше время еще терпело, то после сегодняшней стрельбы медлить они не будут.

– Тогда что же… Идти за Василисой? – неуверенно спросил Шебукин.

– Верно, только не идти, а ехать. Кроме того, возьми с собой Юрика Пусвацета. Он сегодня как раз свободный. И обязательно позаботьтесь об оружии. К обычным стволам надо прихватить что-нибудь потяжелее, – гранат возьмите, что ли. Может, конечно, и обойдется, но лучше подстраховаться. Телефон Василисы у меня на определителе. – Дмитрий протянул Михаилу свою трубку. – Так что держите с ней постоянную связь. Как выведете старуху из дома, сразу делайте ноги. Сюда лучше потом не возвращаться.

– В гостиницу ехать?

– Ни в коем случае! Там они ее тоже найдут. Воспользуйтесь нашими явками. На Луначарского есть свободная комнатушка, а на Белинского целая квартира. Там, правда, с мебелью бедновато, зато никаких соседей.

– А мы что же? – поинтересовался Лосев. – Здесь будем сидеть или тоже куда двинем?

– У нас, Тимох, задачка будет поинтереснее. Мы с вами отправимся в лес.

– Я так понимаю – не за ягодами? – Лосев мигом просветлел лицом.

– Угадал, – Харитонов кивнул. – Пойдем вызволять Стасика. Ждать далее опасно, так что пора вызванивать всех наших: Гришу Росомаху, Виталика с Китом и прочих.

– Жаль, Гринев в больнице, – он бы нам пригодился.

– Это само собой, но тут уж ничего не поделаешь, придется работать без него. – Дмитрий вздохнул. – Как бы то ни было, но карты через свою службу он заказать успел. Вот и воспользуемся возможностями спасателей. Прямо сейчас свяжусь с его коллегами.

– Да брось! – усомнился Маркелов. – Когда им было успеть! Это ведь не пуп почесать, – из космоса снимок сделать!

– Вот и видно, что отстал ты от жизни, Сергунь. Американцы, когда Ирак бомбили, каждый день сотни снимков успевали сделать. Мы, конечно, не американцы, но и у нас своих спутников хватает. На МЧС, по моим сведениям, аж три спутника пашут. Отслеживают циклоны с антициклонами, фиксируют лавиноопасные районы и прочую хрень. Ну, а цифровая фотография, сам, наверное, знаешь, сегодня копейки стоит. Так что удовольствие это элитное, но не такое уж и дорогое. В общем, если сумеем высмотреть на фотографиях нужные подробности, считай – дело в шляпе. Домчим туда с ветерком и песнями.

– Тогда что, по коням? – Тимофей грузно поднялся.

– Бронежилеты, – строго напомнил Харитонов. – Надеваем всю свою сбрую. Еще и каски прихватим.

– Каски? Так ведь жарко!… – Серега Маркелов поморщился.

– Никаких «жарко»! Я сказал: берем с собой все свои доспехи. И Мишаня с Юриком, и все остальные. И чтоб без фокусов мне! – голос Дмитрия в одну секунду построжал, глаза сердито блеснули. Спорить с ним никто не решился. Наступал час «Х», и вновь из вольных людей они превращались в солдат – в ту самую рабочую «скотинку», безропотно исполняющую самые жестокие команды. Никто из них не любил чинопочитания и дисциплины, однако в ситуациях вроде нынешней подчиненность превращалась в первейшую необходимость – и всем «кандагаровцам» приходилось с этим мириться…