Текст книги "Мы из спецназа. Дикие"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

– Да уж, видок у меня неважный. Теперь вот еще шрам останется. – Оторвавшись от зеркальца, Маргарита попыталась сесть, разглядывая собственную ногу.

– Да уж, без шрама не обойдется. Только это, подруженька, еще не самое страшное. Ты ведь запросто могла и без ноги остаться. А то и вовсе помереть.

– Ну, не все еще потеряно…

– Ты мне покаркай! – Мариночка нахмурилась. – Ненавижу, когда под руку говорят или беду кличут.

Марго попыталась улыбнуться, но вместо улыбки у нее получилась какая-то жалкая гримаса. Терпеть боль не так уж сложно, если разрешается плакать, но к помощи слез она не прибегала на протяжении уже многих лет.

– Это конечно, только ведь мы с тобой вроде как ее уже накликали.

– Если живы, значит, большой беды еще нет… – рассудила Мариночка. Неспешно погрузив в банку с темной жижей марлевый тампон, она аккуратно наложила его на рану своей недавней соперницы. – Либо сами что-нибудь придумаем, либо наши помогут.

– Откуда им знать, где мы.

– На то они и сыщики, чтобы головой думать и ребусы решать! За это и деньги свои получают.

– А ты готова им заплатить?

– Надо будет, заплачу… – сухо отрубила Мариночка. – Чего морщишься? Больно?

– Мазь очень уж едкая.

– А ты терпи! Мазь – она как водка. Чем горше, тем целебнее. – Мариночка покосилась на пациентку, хмуро шмыгнула носом.

Странное дело, но даже мысль о том, что атласную кожу этой рыжеволосой красотки обезобразят рубцы, уже не радовала. Как говорится: была злость, да вся изошла пузырями. А вместо нее появилось нечто иное – совершенно даже непривычное. Впрочем, в их положении так оно, верно, и должно быть. Смешно дуться друг на друга, находясь в плену у самой настоящей колдуньи.

– Кстати, как тебе наша хозяйка? – она со значением кивнула в сторону потолка, имея в виду второй этаж, на котором и располагались покои колдуньи.

– Старуха, конечно, чудная, но это чудо в любом случае, будет получше тех вурдалаков, что на нас напали.

– Тут я согласна. – Мариночка приготовила еще один тампон, осторожно приблизила к носу. – И дело свое она, кажется, знает, хотя и пахнут ее снадобья отвратительно!… Интересно, из какого дерьма она их варит?

– Из чего бы не варила, лишь бы помогло. А тут, сама видишь, всего за одну ночь раны затянуло.

– Да уж, вижу. – Мариночка поморщилась. – Хотя, если бы ты меня спросила, я бы отдала предпочтение обычному стрептоциду.

– Стрептоцид – всего лишь антибиотик. Стало быть, убивает и своих, и чужих. А здесь что-то явно исцеляющее. Я же чувствую, как оно там все горит.

– Вроде готово… – наложив на ногу второй тампон, Мариночка не очень умело обернула бедро подруги широким бинтом. – Не слишком туго?

– Вроде ничего…

– Вот и ладушки!… – Мариночка бросила взгляд в сторону окна. – Куда больше меня интересует сейчас место, в которое мы угодили.

– Это тебе лучше знать. Я-то ведь без сознания была.

– А мне глаза завязывали и часы отобрали, так что разница небольшая. – Мариночка на минуту задумалась. – Помню только, что от горы Волчьей топали довольно прилично. Тебя на носилках несли, а меня за веревочку вели. Все равно как козу какую-нибудь. Перекур раза три устраивали, а после погрузились на какую-то колымагу и по рельсам минут десять ехали.

– По рельсам?

– Ну да, у них там что-то вроде дрезины, – жаль, рассмотреть не сумела. Так что ни направления, ни расстояния не определить…

– Погоди! – Маргарита встрепенулась. – Они же сами вначале что-то такое говорили. Вроде как далеко тащить – километров пятнадцать. Так что проще, мол, шлепнуть.

– А ведь верно, был такой разговор! – Мариночка даже пристукнула себя ладонью по лбу. – Ты молодец, соображаешь! И про железку они вроде упоминали.

– Значит, все сходится!… – Марго удовлетворенно кивнула. – Получается, что деревушка находится километрах в пятнадцати от Волчьей. Еще бы направление вычислить…

– С этим как раз все просто. Направление – к юго-востоку от горы.

– Откуда ты знаешь?

– Так ведь вечер был, а солнце нам в спины светило. Выходит, двигались на юго-восток. – Мариночка вздохнула. – Словом, ориентир худо-бедно имеется.

– А машину-то твою эти тузики не искали?

– Какое там! Лесник их так зашугал, что они только о том и думали, как бы поскорее унести ноги.

– Так это же здорово! – воодушевилась Маргарита. – Значит, удрать отсюда вполне реально. Волчья-то – высокая, ее с любой сосны можно будет разглядеть. А как выйдем к горе, сумеем и машину найти с дорогой.

– Так-то оно так, только нам от этого не легче. Как мы доберемся до Волчьей, если ты ходить все равно не можешь?

– Зато можешь ты. – Сурово выговорила Маргарита. – А что? Идеальный вариант! Одним выстрелом убьешь двух зайцев. И от соперницы избавишься, и наших предупредишь… Эй, ты чего?…

Мариночкины глаза сердито засверкали. Казалось, еще секунда, и она швырнет в Маргариту чем-нибудь тяжелым.

– Да ничего. Вот думаю, врезать тебе сейчас или подождать, когда поправишься… – Мариночка с шипением выдохнула из себя воздух. – Мы ведь с тобой уже обсосали эту тему. Или хочешь начать все сначала?

Прежде чем ответить, Маргарита чуть подумала.

– Пожалуй, что не хочу.

– А раз так, давай не будем строить из себя стерв больше, чем мы есть! Договорились?

– Договорились. – Маргарита тихо рассмеялась. – Вот уж никогда бы не подумала, что могу обзавестись подругой в таких жутких обстоятельствах.

– Чему тут удивляться? – Мариночка фыркнула. – Между прочим, настоящие друзья только в таких идиотских ситуациях и появляются.

– Прости… – Маргарита смущенно отвернулась в сторону. Ставни на окнах были заперты, а потому возможности изучать улицу у нее не было. Зато на бревенчатых стенах хватало иных красот, включая потемневшие от времени иконы, простенькие репродукции старинных картин, свисающие с гвоздиков мешочки с травой и корешками, полки, заставленные разномастными склянками и бутылочками.

– Ты заметила, что здесь совершенно нет комаров? – Маргарита неловко поежилась. -Наверное, это из-за трав. Вон сколько их насушено кругом… Кто она вообще такая, как думаешь?

– Откуда же мне знать? – Мариночка пожала плечами, чуть отодвинув свой табурет, спиной прислонилась к массивному столу. – Спасибо, хоть кормить не забывает. Опять же одежду вернула. А то жили бы тут голыми среди мужиков!…

Заслышав далекий крик петуха, Маргарита вздрогнула.

– Что-то поздновато он кричит.

– А тут у них все на особый лад. – Буркнула Мариночка. – И петухи не вовремя кричат, и людей похищают. И вообще деревенька более, чем странная.

– Чем же она странная?

– Да всем. – Мариночка фыркнула. – Пока ты ногу свою лечила, я кое-что успела здесь рассмотреть. Так вот, дорогуша, жителей по моим наблюдениям здесь практически нет. Да и вся деревенька укладывается в две-три небольших улочки. Женщин почти нет, а мужики все больше на кулаков послереволюционных похожи – все, как один, хмурые, бородатые, обряжены в телогрейки, у каждого второго оружие.

– А что за оружие?

– Да всякое. Один тут даже с автоматом немецким бегал. Знаешь, как в фильмах показывают. И каска на голове болталась. С тех самых времен.

– Так, может, это кино?

Мариночка невесело улыбнулась.

– В кино, подруженька, если даже стреляют, то исключительно холостыми патронами.

– А если насилуют, то исключительно с презервативами. – В тон ей подхватила Маргарита.

– Вот-вот, а у них тут, похоже, все по-настоящему, никакой бутафории.

– Бред какой-то! – Маргарита покачала головой. – Колдунья, бандиты, мази знахарские… Хорошо, хоть электричество еще есть.

– И что с того? Электричество нынче везде, даже у людоедов с Амазонки. – Мариночка украдкой оглянулась на дверь. – Сдается мне, подруженька, что и нас с тобой оставили в живых не за красивые глаза.

– Думаешь, будут просить выкуп?

Мариночка покачала головой.

– Хочешь скажу, о чем спросила меня вчера эта баба-яга?

– Ты о Горбунье?

– Ну, да, о ком же еще! Так вот, она спросила, умею ли я вязать на спицах.

– А что ты?

– Я сказала, что нет.

– А она?

– Она успокоила меня: сказала, что научит. Дескать, и коврики будем вязать, и шали с варежками, и шапочки с носками.

– Ничего себе перспективка! Выходит, мы здесь на положении пленниц?

– Рабынь – я бы так выразилась… – Мариночка хотела было завершить начатую мысль, но произнести ничего не успела, потому что именно в эту минуту в помещение ввалилось двое мужчин. Тот, что поменьше ростом, был в каске и держал в кулаке нечто вроде чахлого букетика. Свободной рукой он теребил ремешок перекинутого за спину автомата и глупо улыбался. Автомат был и впрямь немецкий – из тех, что частенько показывают по телевизору. Именно об этом идиоте она только что рассказывала своей подруге. Второй тип был значительно выше и здоровее, но вид его тоже не обнадеживал. Заросший по самые брови клочковатой нечистой щетиной, он смотрел на девушек глумливым взором и мягко оглаживал торчащую из-за пояса рукоять. Сначала перепуганной Марго показалось, что это рукоятка обреза, но, присмотревшись, она разглядела огромный охотничий нож. Примерно таким же хлеборезом кареглазый Рэмбо рубил в фильмах своих многочисленных врагов. Впрочем, тесак бородатого богатыря был значительно больше, и, разумеется, это тоже не радовало…

Глава 14

Время, что и говорить, они подобрали удачное. Не так уж часто в эту глушь наезжал Тренер с очередным составом послушников. А потому, даже те немногие, что слонялись по лагерю без дела, были мобилизованы Лесником для охраны полигона. Атаман, судя по всему, застрял в городе еще на пару-тройку дней, так что присматривать за рядовым составом было по большому счету некому. Кроме того, о свеженьких пленницах знали пока не все обитатели Облучка, а потому и шансы оказаться в числе первых у них действительно имелись.

Тем не менее, гостей девушки явно не ждали и радоваться появлению незнакомых мужчин не спешили. Во всяком случае, восторга на их лицах ни Шнурок, ни Мох не заметили.

– Вот, значит, пришли… – Шнурок первый шагнул вперед, неловким движением протянул пучок сорванных по дороге цветов.

– Предположим, пришли. И что вам тут нужно? – Мариночка настороженно отступила на полшага. Ни протягиваемый ей букет, ни сладенькая улыбочка дарителя ее не обманули. Она уже успела составить себе первое представление о здешних обитателях и отлично понимала, что ждет их отнюдь не дружеское чаепитие, а серьезный разговор. Возможно, даже не разговор, а очередная жестокая схватка. Это для мужиков драки являются обычным делом, а для женщин любая потасовка столь же серьезна, сколь и жестока.

– Чего это подружка твоя не встает? – Пробасил здоровяк. – Все-таки гости в доме.

– А ты не видишь, что у нее с ногой? Ваш козел, между прочим, стрелял.

– Почему же наш? Вовсе даже не наш. – Шнурок продолжал улыбаться. – Мы-то как раз наоборот – с миром пожаловали.

– Это вы-то с миром?

– А как же? Вам ведь друзья по-любому нужны. Без друзей здесь трудно. Вот мы и станем друзьями. Зато потом не будет никаких непоняток. Кто сунется, всегда можете посылать к нам.

Шнурок старался говорить твердо и уверенно, однако сознавал, что звучат его слова не слишком убедительно. Да и как иначе, если он городил сейчас полную чушь. Никакой серьезной защиты ни он, ни даже Мох обещать девушкам не могли. Конечно, врать Шнурок научился еще в школе, и все же фальшь в его голосе Мариночка учуяла без особого труда.

– Ага, как же! Вы же у нас тут самые крутые, верно? – язвительно произнесла она. – Вас тут все, должно быть, боятся. И Горбунья, и Атаман…

Шнурок чуть нахмурился. В отличие от Мариночки способностей психоаналитика он в себе не ощущал, а потому никак не мог понять – смеются над ним или говорят серьезно.

– Ну… Все не все, но кое-что мы тоже можем.

– Что, например?

– Например, словечко за вас нужное замолвить – перед тем же Атаманом, от работ тяжелых освободить. – Шнурок продолжал еще хорохориться, хотя по лицу девушки было уже видно, что она ни на грош ему не верит. Курвочка оказалась неглупой и, конечно, смекнула что к чему. Он бы, наверное, попытался бы еще что-нибудь придумать, но шагнувший вперед Мох бесцеремонно отодвинул его в сторону.

– Короче так, шалавы, – звучно объявил он, – некогда нам базарить, а потому слушай сюда. Нравы у нас самые простые, и каждая баба на своем особом счету. – Непривычный говорить длинно, Мох перевел дух. – Короче, без мужиков вы – ничто. Любой сожрет и оприходует. А коли так, то не хрен выдрючиваться. Будете из себя целок строить, вам же дороже встанет…

– Чего, чего?!

– На матрас, цыпа! И покороче!… – Мох угрожающе стиснул рукоять своего ножа, по-медвежьи тяжело шагнул к девушке.

Одного-единственного взгляда на этого буйвола Мариночке хватило, чтобы понять: меряться с таким силами бесполезно. Это того, с букетиком, можно было еще свалить на пол или даже оглушить, – этот же слон ее ударов просто не почувствует. Даже, наверное, глазом не моргнет. Все также спокойно заломит за спину руки, повалит на койку и сделает свое дело.

– Вы чего, мальчики, рехнулись? – она испуганно переводила взгляд с одного бандита на другого. – В нас же еще вчера стреляли! Вон, и подругу мою изувечили!

– А причем здесь твоя подруга? Мы ее трогать не собираемся. – Добродушно промычал Мох. – Да и с тобой обойдемся ласково. Если не будешь, конечно, брыкаться.

Мариночка в панике отступила еще на один шаг, и сияющий Шнурок немедленно переместился, отрезая ей путь. Правда, в отличие от Моха, он допустил непростительную ошибку – нерасчетливо приблизился к кушетке, на которой лежала Марго. Поставив себя на линию огня, он тут же получил свирепый удар пяткой. Маргарита била изо всех сил, но положение ее тела не позволяло должным образом сгруппироваться. Удар вышел далеко не смертельным, хотя и отбросил Шнурка далеко в сторону.

– Ах, ты гнида! – схватившись за живот, Шнурок с ненавистью уставился на свою обидчицу. – Да я ж тебя прямо здесь похороню! В печь вместо полена затолкаю!…

– Только подойди, заморыш! – Взвизгнула Маргарита. Опираясь на локти, она чуть привстала, готовясь повторить удар. Несмотря на весь свой страх, она все-таки успела заметить, что за свой автомат этот недомерок не хватается. Вполне могло быть и так, что патронов к этой допотопной железяке у него не было и в помине.

– Вот, чокнутая! Ты на кого пасть раскрываешь?

– Да на тебя, уродец! Давай, иди сюда! Так приласкаю, до конца жизни за промежность держаться будешь!

– Тварь! – ухватив за ножку ближайший табурет, Шнурок двинулся было вперед, но в этот миг ожила Мариночка. Пауза, в которой забияки перенесли свое внимание на раненую, была использована ею с должной пользой. За эти короткие секунды Мариночка успела вооружиться стертой от длительной работы деревянной прялкой и стремительным движением сорвала со стены крохотную, утыканную швейными иглами подушечку. Наверное, для женщины было бы логичнее воспользоваться прялкой, но Мариночка поступила более изуверски. Все-таки сказывался давний боевой опыт, когда приходилось дружить с отпетыми головорезами. Кое-что из их жутковатой похвальбы, видать, отложилось в подсознании. Подскочив к Шнурку, девушка с силой всадила ему в шею одну из иголок. В отличие от Мариночки, она не ходила ни в какие боевые секции, в отличие от Стаса Зимина никогда не слушала лекций о грамотном использовании в бою тех или иных подручных средств, и, тем не менее, сама того не подозревая, она избрала наиболее оптимальную тактику. Именно шея человека насчитывает максимальное количество болевых точек и жизненно важных зон. По этой же самой причине любой удар в шею может повлечь за собой за собой самые серьезные последствия. Так получилось и на этот раз. Заверещав во всю силу своих легких, Шнурок отпрыгнул в сторону, запнувшись о стопку березовых поленьев, с грохотом обрушился на пол. Растопыренными пальцами он продолжал царапать горло, пытаясь вслепую выдернуть торчащую из шеи иглу. Между тем, выставив перед собой прялку, Мариночка уже приближалась к новому противнику. Ей было отчаянно страшно, она мало на что надеялась, однако жизненный опыт подсказывал, что только яростная атака могла их спасти. Ну, а будут сидеть, сложа руки, обязательно дождутся. Либо увечий, либо смерти…

– Ишь ты, шустрая! – Мох с интересом следил за приближением девушки. На своего катающегося по полу приятеля он не обращал никакого внимания. В снулых глазах его не угадывалось ни испуга, ни волнения. Пожалуй, только легкая тень любопытства. Наверное, этому кряжистому увальню действительно хотелось поглазеть на те приемы, с помощью которых спятившая девчонка собирается его остановить. Со своей лежанки бешено ругалась Марго. Она уже запустила в насильника подушкой, но Мох этого даже не заметил. В своей жизни он успел придушить уйму людей, – были среди них и три женщины. Конечно, все трое были редкостными стервами – любили сорить окурками, не прибирали за собой пивных банок, и все же никакого удовольствия он тогда не испытал. Все они громко верещали, кусались и пребольно царапались. Пожалуй, спроси его, кому из них приходилось защищаться, он бы честно ответил, что ему. Потому, верно, и убил, что не удавалось заткнуть им рот иным образом. В силу этих причин сейчас он был озадачен одной-единственной мыслью – как бы сладить с чертовкой половчее, нечаянно не придавив и не изувечив. Как ни крути, за тех козочек заступиться было некому, – за эту же кобру мог сказать свое веское слово Лесник.

– Охолонись, подружка! Я ведь не этот хлюпик, я – Мох. – Он все еще продолжал кривить губы в усмешке. – Меня тут все знают.

– А я и знать не хочу! – рявкнула Мариночка.

– Вот же дура! Ты сама подумай, все равно под кого-нибудь ляжешь. Так уж лучше со мной…

– Пошел к черту, ублюдок!

– Вот это ты зря… – выставив перед собой могучие руки, он танком двинулся на Мариночку.

Кажется, она пнула его в коленную чашечку, попыталась мазнуть ногтями по лицу, но бандита только раззадорило. Она была ловкой и верткой, но Мох не отступал. Главное было дотянуться до девушки, ухватить ее хотя бы одной рукой. А уж тогда деваться ей было бы некуда…

Он уже почти загнал Мариночку в угол, когда скрипнула за спиной отворяемая дверь. Не желая отвлекаться, Мох мельком оглянулся, но и этого краткого мгновения ему хватило. Он замер на месте, и глазам изумленной Мариночки предстало редкостное зрелище. Черная сгорбленная старуха, шагнув в комнату, подняла вверх свои сухонькие ладони. При этом она неотрывно смотрела в глаза насильнику. И что-то с ним стремительно происходило. Лицо Моха сперва побледнело, потом безвольно обмякло. Мускулистые руки его опустились, плетьми повиснув вдоль туловища, в глазах проблеснуло нечто странное. Не обычный испуг и не смущение, а самый настоящий животный страх. Он точно увидел перед собой привидение. Впрочем, так оно, верно, и было. Сморщенная Горбунья действительно напоминала привидение, – стояла каменным изваянием и испепеляла высоченного детину взглядом. Впрочем, не только его, потому что завозился возле поленницы и Шнурок. Горбунья по-прежнему не произносила ни звука, однако с незваных гостей было довольно ее поднятых ладоней, ее немигающих глаз.

Поднявшись с пола, Шнурок торопливо захромал к выходу. Следом за ним двинулся Мох. Оба двигались, как сомнамбулы, напоминая неисправных роботов. И оба ни разу не оглянулись.

Стоило двери закрыться за ними, как Горбунья обратила свое сморщенное лицо к девушкам. На их глазах произошла обратная метаморфоза: неуловимым образом грозная мегера превратилась в обычную старушку. Мариночка смотрела на нее и видела, что перед ней стоит сейчас совершенно иной человек. Не злая мегера и не колдунья, а самая обыкновенная старушка.

Странное дело! – добрых людей морщины красят, а злых делают еще страшнее. В случае с Горбуньей наблюдались оба феномена сразу. Как выяснилось, она могла пугать, но могла казаться и ласковой. Вот и сейчас гнев ее неуловимым образом улетучился, сменившись чувством диаметрально противоположным.

Приблизившись к лежащей Маргарите, она неодобрительно покачала головой. На потревоженной ноге поверх бинта проступило пятно крови.

– Надо еще раз помазать, – глухо проговорила Горбунья, и хотя на Мариночку она уже не смотрела, та восприняла это как команду. Бросившись к склянке с мазью, вновь взялась за пакет с тампонами. Старуха, между тем, склонилась над Маргаритой чуть ниже, осторожным движением взяла девушку за руку.

– Сердце не болит?

– Нет.

– Это хорошо… А помнишь, как меня называла?

Вздрогнув, Маргарита попыталась отвести взор в сторону, но у нее ничего не получилось. Взгляд Горбуньи притягивал, заслонял все постороннее. Но странное дело, от глаз старухи не хотелось отрываться, – они работали, словно чудовищной силы магнит. Одновременно пугали и завораживали.

– Кажется, нет… Не помню…

– Жаль, – выпустив ее руку, старуха вновь выпрямилась. Не говоря больше ни слова, вышла из комнаты.

– Дела-а!… – присев на кушетку к подруге, Мариночка вновь принялась обрабатывать рану Маргариты. – Ты видела ее глаза? Не глаза, а прямо какая-то жуть!

– А мне они понравились, – пролепетала Марго. – Даже добрыми показались.

– Ничего себе добрыми! – Мариночка фыркнула. – А как она с этими уродами управилась! Они ведь даже слова ей сказать не посмели! Тот здоровый так побледнел, что я думала – замертво рухнет. От инсульта или еще какой-нибудь ерунды.

– Такие от инсульта не умирают.

– Это тоже верно, – чаще от ножа или пули.

– А что она такое говорила обо мне? – Марго обеспокоено встрепенулась. – Я что, ругала ее в бреду?

– Это вчера-то? – Мариночка нахмурилась, вспоминая. – Да нет, не ругала. Пожалуй, что наоборот. Ты ее за родственницу какую-то приняла.

– За родственницу?

– Ну да, так и называла все время – бабушка да бабушка.

– А она что? Рассердилась?

Мариночка пожала плечами.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю…