Текст книги "Дочь Белого Волка"

Автор книги: Андрей Белянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В кармане пиджака пропел сигнал пришедшей эсэмэски:

– «Эсэмэска? Заходите, не стесняйтесь. Ну-с, голубушка, показывайте, что у вас там…»

Это Хельга. В смысле это она вечно ставит на мой телефон всякие, как ей кажется, прикольные штучки. В результате мне приходится чаще держать его на беззвучном режиме, потому что пару раз в общественном транспорте или на родительских собраниях я лихо нарывался:

– «Тебе эсэмэс, смертный! Твой срок истёк, мы ждём ответа в аду!»

– «Не бей меня! Не бей! Я не виновата в том, что тут написали!»

– «Это последнее эсэмэс-предупреждение. До взрыва вашего телефона осталось десять секунд. Отсчёт пошёл – девять, восемь, семь…»

Представляете себе реакцию окружающих, когда нечто подобное раздаётся, например, в маршрутном такси? Не хочу ничего читать! Всё потом, потом…

Я вообще не знал, что мне сейчас надо сделать, и это невероятно бесило. Если бы было можно просто убить его там же, в тёмном углу, за мусорными ящиками, наверное, эта смерть была бы тем, чего хотела моя душа!

– Пошёл ты…

Больше я ничего не смог сказать. В конце концов, меня ждали дома. Хельга наверняка волнуется, а ни к чему хорошему это, как правило, не приводит. Я сплюнул под ноги и просто ушёл. Уже когда подносил электронный ключ к замку подъезда, сзади раздался ровный голос:

– Теперь мы квиты, малыш.

Я резко обернулся, но никого не увидел. Разве что пара случайных теней, метнувшихся от гаражей, и то не факт, вполне может быть и просто галлюцинация или разыгравшееся воображение. Фрол не смог бы так быстро очухаться, подняться и уж по крайней мере говорить таким спокойным тоном. Огромным усилием воли подавив искушение пойти и посмотреть, я прислонился к стене дома, вытащил сотовый и набрал адресата. Дана быстро взяла трубку.

– Привет.

– И тебе, милый, – счастливо откликнулась она.

– Дана, я… видел его. Ну, того, который стрелял.

– И?

– Надеюсь, он тебя больше не побеспокоит, – выдохнул я, теперь уже отчаянно ругая себя за звонок.

– Не поняла, прости. То есть ты всё сделал сам и я в безопасности?

– Я не знаю, как тебе объяснить… этот человек…

– Ты отпустил его? – В её голосе вдруг появился незнакомый доселе холод.

– Ты не понимаешь…

– Видимо, да.

– Он – мой друг.

– А я? – Дампир на мгновение замерла, переводя дух, но я не нашёл слов, чтобы перехватить инициативу. – Кто я тебе? Боевая единица, игрушка на один раз, постельная принадлежность, от которой можно избавиться чужими руками? Ставр, если он снова выстрелит и убьёт меня, ты позвонишь ему с упрёками?

– Дана! Вот только не надо… я не…

Она отключила связь. Честно говоря, мне давно не приходилось ощущать себя таким трусливым и жалким. Ну зачем вот так-то, сразу?! Как она не понимает, что нельзя вот всё подряд воспринимать в лоб, прямолинейно, чётко деля мир на чёрное и белое. Это же глупо! В конце концов, я ничем таким уж ей не обязан, мы не женаты, между нами вообще непонятно какие отношения. Если они есть…

– Когда мужчина научится понимать женщину, Сфинкс проснётся и начнёт рассказывать тайны Вселенной под русскую балалайку матом! – неизвестно кому предсказал я, вновь достал ключ и уже в лифте прочёл эсэмэску от Хельги: «Па купи ещё йогурт наутро и молоко целую я спать…» Многоточие в конце поставил редактор, в тексте его не было.

Почему моя дочь, умница и отличница в школе, так пишет смс, я не знаю. Это загадка века! И сколько я у неё ни спрашивал, она не находит внятного ответа, просто потому что лично ей оно не надо. Её задача – донести до меня информацию. А уж в каком виде я её получил и как понял – это вопрос третьестепенный.

Очень надеюсь, что не вся современная молодёжь такая. И ведь моя-то отнюдь не из худших! По крайней мере, на олбанском не говорит и в Сети на нём не пишет. Уже есть чем гордиться скромному отцу-одиночке с ненормальным дядей, имеющим на руках такую полезную справку от психиатра.

Мне пришлось гнать лифт назад, выйти, забежать в ночной «Погребок», взять пакет молока, два йогурта, подумав, сунуть в корзину ещё коробку конфет и пакет замороженных овощей. Молоденькая продавщица пробила чек, дежурно пожелала мне «спокойной ночи», я так же дежурно отшутился тем, что «самые спокойные ночи на кладбище», и уже через пять минут был дома. Хельга спала. Я прошёл в её комнату, поправил одеяло на плече и тихо поцеловал в лоб.

– Я тебя люблю, – сонно прошептала она.

– И я тебя. Никому не говори.

– Это наша тайна-а-а… – зевнув, закончила она, и я прикрыл за собой дверь.

На кухне меня ждал бывший бог с холодной тряпкой на лбу, шишку он себе отхватил почти что кедровую. Видимо, это как-то воздействовало на его психику, и первое время он говорил абсолютно осмысленно:

– Ставр, нам надо серьёзно поговорить о моём переезде.

– В сумасшедший дом? Тебя там всегда ждут.

– Не иронизируй, я там был два раза, и мне не понравилось. Уколы болючие, таблетки горькие, санитары грубые, медсёстры несимпатичные, врачи сами с прибабахом! Нет, я имел в виду какой-нибудь тихий санаторий под вашим Санкт-Петербургом, у холодного моря, под сенью финских сосен.

– Я могу здесь пустить тебе холодную ванну и насыпать морской соли. Удочку дать?

– Не увиливай, – без улыбки продолжил он. – И свою племянницу я бы тоже увёз на недельку-другую. В школе нагонит, она неглупая девочка. А здесь становится слишком опасно. Раньше мы легко меняли жилплощадь и при менее серьёзных проблемах…

– Ну, мне нравится этот город. Мы тут уже почти восемь лет. У Хельги здесь друзья.

– Подруги. Две, Тома и Юля. Остальные так, общение от случая к случаю.

– Ну я не знал, она редко говорит на эти темы.

– А надо знать! Хельга – твой единственный ребёнок, и я, псих, знаю о ней больше, чем ты, отец?! Когда вы в последний раз разговаривали по душам? Вместе ходили в кино? Читали вслух? Да хотя бы во что-нибудь играли вместе?!

– Эд, да сколько можно в конце-то концов! – Я зарычал и сел на железный табурет, сжимая голову руками.

Он был во всём прав. Я мало внимания уделяю взрослеющей дочери. Но у меня не было времени, я собирался и в общем-то почти… Да и неправда это, мы всё время говорим! Господи, вон в замке говорили! И вчера… в этом… тоже говорили о чём-то…

– Ты серьёзно хочешь уехать?

– Нет. Но опасность действительно серьёзна. Девочка выросла, до Выбора считаные дни, а у неё в голове ветер. Из тех, что не бывает попутным ни для одного драккара.

– Она ведёт себя соответственно своему возрасту, – невнятно оборонялся я. – Ну, быть может, конечно, со своими подростковыми заскоками. Но иначе невозможно, мы все живём в социуме, ты бы видел, какие эсэмэс она мне пишет. Я, разумеется, поговорю с ней завтра же утром, не проблема. И кстати, уж в замке мы кучу времени проводим вместе! Она решила стать граничаром. И я сам буду её учить. Эд?!!

Дядя Эдик, не глядя на меня, насыпал молотый кофе в чашку, залил холодной водой из-под крана и неторопливо размешал указательным пальцем. Всё, приступ просветления мелькнул золотым лучиком и вновь исчез в сумерках богов…

– Ставр, ты не помнишь, где мой молоток? Не делай непонимающее лицо, словно бы ты и близко не знаешь, где он и куда ты его спрятал. Верни!

– Что вернуть?

– Молоток! Это такая… штука… – Он задумался, пытаясь собрать мысли в кучу, как пастушья собака овец, но «овцы» были проворнее. – Молоток, это… это… А собственно, кто ты такой? Ты не похож на викинга!

– Я не викинг, – честно признался я. – Хочешь печеньку с мармеладом перед сном?

– А это достойная пища для бога?!

– Думаю, да.

– Тогда давай печеньку, и ты прощён, смертный! – гордо выпрямился дядя Эдик, поставил чашку на стол и, получив печенье, весело упрыгал к себе.

Я глянул на настенные часы, господи, уже почти два часа ночи. Срочно спать. Все дела завтра, все вопросы – с утра, на свежую голову. И хотя, когда я лёг, сна не было ни в одном глазу, но, стоило сомкнуть ресницы, как будто огромная рысь стукнула меня по затылку мягкой тяжёлой лапой. И я рухнул сквозь кровать, пол, пробивая все этажи до самых подвалов, а уже оттуда взлетел в синюю ночь и волшебные сны…

Мне снился старый Будапешт, по которому меня водила Дана. На ней было полупрозрачное облегающее красное платье, волосы собраны в необычную высокую причёску, а тонкие каблуки выбивали дробь на старой мостовой над Дунаем. Помню, я ещё удивился, как она может так легко порхать по брусчатке, но дампир лишь улыбалась в ответ и вечно забегала куда-то вперёд, так что мне приходилось постоянно догонять её.

Я кричал, просил, чтоб она остановилась, но её красное платье мелькало то в том, то в другом закоулке старой крепости, словно блуждающий огонёк свечи. Потом она просто пропала, как это часто бывает в снах, а я замер перед медным памятником венгерскому гусару. Мне пришлось обойти его, проталкиваясь сквозь толпу японских туристов, когда вдруг сзади раздался металлический смех и меж лопаток мне упёрлось остриё кривой сабли…

Примерно на этом я проснулся. Не уверен, что это было единственным сном за всю ночь, но запомнился только Будапешт, Дана и медный гусар. К чему снятся гусары? Понятия не имею. Спрошу у Хельги, она посмотрит в Интернете. Хотя по большому счёту какого драконьего помёта мне это надо?! Примирившись с этой мыслью, я протянул руку к прикроватной тумбочке, взял сотовый и ахнул:

– Одиннадцать часов! Что же вы меня не разбудили?!

Я быстро натянул домашние штаны и бросился в ванную. На полочке для умывальных принадлежностей лежала записка от Хельги:

«Па, доброе утро! Я пошла в школу, не забудь покушать, в холодильнике оливки и йогурт. Целую. Пока, пока, пока!»

– Ну хоть письма она пишет грамотно, – автоматически отметил я, выдавливая на щётку зубную пасту. Собственно, когда моего слуха коснулось чьё-то сдержанное постукивание, спросить, что там случилось, я не мог – рот был полон зубной пасты.

– Ставр? – В дверном проёме показался странно подпрыгивающий северный бог. – У меня проблема-а…

– Мм? – уточнил я, не вынимая щётку из зубов.

– Я проводил Хельгу в школу. Потом вернулся домой и тихо включил телевизор. А там Малахов показывал, как делать маску для волос из масла и красного перца.

– Мм… и?!

– Я сделал и намазал, – едва не плача от отчаяния, продолжал дядя Эдик, старательно почёсывая себя в области…

О нет! Я чуть не подавился зубной пастой!

– Пока ждал положенные пять минут, чтобы смесь как следует впиталась в корни волос, мне захотелось в туалет. Ну и я там бумажкой, а оно… Ставр, оно же теперь горит и чешется-а!!!

Я быстро полоскал рот, стараясь не захлебнуться от дикого хохота. Ситуация идиотская, моему другу и родственнику больно, а меня распирает, как первокурсника на камызякском КВН, и удержаться буквально никакой возможности.

– Тебе смешно?! – наконец дошло и до северного бога.

Я уже не мог больше сдерживаться и рухнул на пол прямо там, в ванной комнате, держась за живот и едва дыша. Простите…

– Марш в… в душ и… отмы-вай-ся-а! А потом намажься каким-нибудь успокаивающим кремом. Не поможет, пойдёшь к врачу.

– Я при тебе стесняюсь, – заныл Эд и полез в ванну прямо в одежде. – А ты мне поможешь?

– В чём?! Не, не, не, это ты отмоешь сам… Единственно, в чём я готов помочь, так это подкараулить и убить доктора Малахова. Твоим же молотком!

Бывший бог со справкой счастливо взвыл, пуская себе поверх штанов струю холодной воды из душа, а я на карачках покинул ванную комнату.

Утро началось весело, если б я знал, какой меня ждёт день. Начнём хотя бы с того, что…

– Хочешь, я тебя раздену, чтобы одеть? Хочешь, я тебя одену, чтобы раздеть? – Пошлейше пританцовывая, из комнаты моей дочери вышел продирающий зенки Десигуаль и направился в туалет. Пользоваться унитазом он научился достаточно быстро, быстрей, чем тот же дядя Эдик, но, являясь, по сути, средневековым мифическим персонажем, абсолютно не гнушался пить оттуда же воду.

– Минуточку. – Я попытался вспомнить, был ли он с нами вчера, когда мы возвращались домой. Видимо, да. Ну, раз сейчас он тут. – Эй, цверг! Ты же просил меня оставить тебя следить за Метью?

Десигуаль вышел под плещущий звук сливного бачка и бросился ко мне, встав навытяжку, как новобранец перед генералом. Пятки вместе, носки врозь, колени тоже, уши бодро подняты и трепещут в ожидании моих приказаний. Выражение лица согласно строгому указу Петра Великого – лихое и глуповатое!

– Так я передумал и прибыл с господином Эдом!

– Тебя где вообще носило?

– Мой лорд, мой господин, отец нежно любимой мною…

– Чего?!! – взревел я, хватаясь за первую попавшуюся кухонную утварь.

– …нежно почитаемой мною миледи Хельги, – на одной ноте выкрутился этот гадёныш и, сунув лапку в задний карман шорт (моих бывших шорт!), быстренько извлёк сложенный вчетверо лист бумаги. – Согласно вашего высочайшего приказа, данного мне со всем благоволением и огромной степенью доверия, я…

– Короче. – У меня в руке нервно подрагивала медная турка для кофе.

– Ну, если совсем коротко, – панибратски подмигнул Десигуаль, – я весь день шпионил за вашим пажом Метью.

– В смысле? Это я, что ли, приказал… – с тоской пробормотал я, задним умом вспоминая, что действительно о чём-то таком вроде бы шла речь. – Ну и… и что там?

– О мой лорд! Вы удивитесь, когда узнаете, сколько и чего мне удалось на него накопать только за один день слежки! – зловеще улыбнулся белый цверг, сияя жёлтыми зубами от уха до уха. – Начнём с того, что он…

– Минуточку, – спохватился я, – это у тебя что, мой серебряный паркер? Ты хоть понимаешь, сколько эта авторучка стоит?

– Не знаю. Нашёл в ваших вещах. Главное ведь, чтоб писала, правда? – Он деловито вернул МОЮ дорогущую авторучку за СВОЁ свинообразное ухо и продолжил: – Если совсем коротенько, то я бы рекомендовал миледи Хельге держаться как можно дальше от этого подозрительного типа. А теперь перейдём к подробному списку. Во-первых, он же полный псих. Да-да, хуже вашего дяди Эдика…

Я поставил турку на место и совершенно искренне изобразил активный интерес. Клянусь седьмой неподкованной ногой Слейпнира, этому хитромордому цвергу удалось-таки завладеть моим вниманием. На втором абзаце я уже рычал, как пещерный медведь, мысленно сжимая в лапах тощую шейку своего пажа. На третьем вырвал текст у Десигуаля, пытаясь читать этот компромат сам, но почерк карлика был крайне неразборчивым. Не говоря уж о том, что в рунах я не очень хорошо разбираюсь, хотя мы их, конечно, проходили в учебке.

Когда мне было зачитано, чем занимается мой паж у себя в каморке, я бледнел, краснел, покрывался пятнами, терял веру в людей и даже едва удержал приступ подкатившей тошноты. На четвёртом абзаце я вдруг осознал, какой бесценный, в сущности, этот славный белый парень с национальностью цверга и испанским именем Десигуаль!

А уж какой бесстыжий мерзавец этот наглый, беспородный Метью, только и думающий о том, как попасть в зятья к великому лорду Белхорсту, то есть ко мне?! А потом отравить своего лорда, то есть меня, и самолично возглавить клан Белого Волка! Убью, вот, ей-богу, сейчас сбегаю и убью, пока Хельга из школы не вернулась. Она моя дочь, она потом поймёт и простит, – в конце концов, папа действовал из лучших побуждений, верно?

– Да! – почему-то вслух сам себе ответил я. Осознание того, что разговаривать с самим собой чревато, пришло секундой позже. – Что ты предлагаешь?

– Лорд Белхорст соизволит интересоваться скромным мнением своего глупого раба?

– Так, гр-р-р, – я резко выбросил правую руку вперёд, поймав карлика за ухо, – слушай меня, как тебя там…

– Десигуаль, сир, если позволите.

– Десигуаль? Не позволю! А теперь ещё раз, если всё, что ты мне сейчас прочитал, правда хотя бы на треть, я буду вынужден просто четвертовать своего пажа. И не уверен, что это самое жестокое наказание…

– Ай-я-а… а от меня-то вы чего хотитя-а-а?!!

– Правды! Или я сию же минуту поджарю тебе пятки на газовой конфорке, – рявкнул было я, но огромным усилием воли удержал себя в руках. – А знаешь, пожалуй, мы поступим иначе…

– О, спасибо, спасибо, лорд Белхорст!

– Не надо меня благодарить. Я просто возьму весь твой список прегрешений Метью, передам его на прочтение моей Хельге и скажу, что это написал ты.

– Только не ей, сир!

– Почему? – искренне не понял я, но карлик извернулся самым невероятным образом и, храбро ударив меня пятками в грудь, бросился наутёк, вереща:

– Только не ей! Она меня убьёт и даже последнего желания не спросит! Я честно служил вам, сир, за что вы так подставляете бедного преданного цверга? Я что, вашу маму укусил за мягкое место во время родов?

С превеликим наслаждением я добавил ему ускорения под зад, пинком зафутболивая в комнату Хельги. За такие слова о моей маме это было самое маленькое наказание! Хорошо ещё Эд только вышел из ванной.

– Что это сейчас пролетело в комнату моей племянницы?

– Белый цверг, – буркнул я, не чувствуя ни капли стыда за содеянное.

– Полетел за гагарами на юг? – уточнил дядя Эдик и сам себе ответил: – Не долетит, уши короткие. А ты куда собрался?

– Надо выбраться в центр, встретиться с Даной, забрать Хельгу из школы, вместе с ней зайти в магазин, купить пельмени и туалетную бумагу.

– Одно без другого никак?

Я отмахнулся. Это он даже не шутит, он всерьёз. Хотя из всех нас именно дядя Эдик является фанатом пельменей. Причём далеко не всегда варёных или жареных, он их под настроение и свежезамороженными прекрасно трескает! Ну и туалет потом тоже занят на полдня бывает…

– Никуда не лезь, никому не открывай, Десигуаля в микроволновку не засовывай.

– Как ты узнал?!

– Я, вообще, тебя знаю. Тем более что после стиральной машины микроволновка – первое, что приходит в голову.

– Есть ещё блендер!

– Он туда не поместится. – Я поспешил пресечь все возможные фантазии брата моей жены. – Короче, сидите тихо, не привлекайте внимания соседей. Меня не будет часа два-три, не более. Если что срочное – звони. И да, прекрати лазить в мой компьютер и делать ставки на торгах!

– Я хотел помочь, – насупился бывший бог, высмаркиваясь в подол своего же халата. – Тебе давно надо было устроить распродажу всякого барахла.

– Эд! Дореформенный кинжал Кубанского казачьего войска с чётко читаемыми картушами, в серебре и с клеймами частного заказа, – не барахло! А ты чуть не продал его за шесть рублей с копейками!

– Да он у тебя в торгах уже полгода. И шесть рублей – тоже чистая прибыль!

Я прекратил заведомо бессмысленный спор, накинул пиджак, сунул сотовый в карман, планшет в сумку и вышел из дома. Не забыв закрыть дверь!

Эд не плохой, он искренне пытается помочь и быть полезным, внося свою лепту в наше общежитие. Но с сумасшествием не спорят, он знал это и сам согласился нести свой крест.

Кстати, не думайте, что мне не хватает мозгов банально запаролить комп. Я делаю это примерно через день, но он же бог! Хоть и бывший, но бог, и все мои хитрости щёлкает на раз-два-три, как бурундук орешки. Хорошо ещё мои постоянные клиенты по антикварному бизнесу всегда переспрашивают, с чего это у меня приступ неслыханной щедрости, и мы успеваем устранить недоразумения. Обычно мне приходится врать, что дома у меня кошка, которая страсть как любит бить лапой по клавишам компьютера. Пока люди верят, видимо, это не редкость…

Решив спуститься пешком, без лифта, я набрал на сотовом номер Даны. «Абонент находится вне зоны доступа Сети». Ладно, надеюсь, у неё в любом случае высветится мой номер. На всякий случай я отправил ещё и эсэмэс: «Ты в порядке, милая? Перезвони, как сможешь».

Наши отношения пока не допускали большей сентиментальности, да я и не уверен, что оно было нам так уж нужно. Повторюсь, всякие интимные отношения людей и дампир редко заканчивались хоть чем-то хорошим. По крайней мере, лично я таких случаев не знаю, а вот прямо противоположных – сколько угодно! Вы легко найдёте их в событиях криминальной хроники или на ближайшем кладбище.

До школы-гимназии, где училась Хельга, добрался лёгким прогулочным шагом минут за пятнадцать. Мог бы и быстрее, но не видел смысла. Всё равно, пока уроки не кончатся, она никуда не выйдет. Но и сейчас у меня было немного свободного времени. Решив не торчать на улице, всё-таки слегка прохладно в пиджаке, я поднялся по ступенькам, приветливо кивнул охраннику на вахте и нашёл свободное место на лавочке в фойе, рядом с другими родителями. Многие приходят в школу за своими взрослыми детьми, не я один. Вытащил из сумки планшет, подключил Инет, проверил торги, почту, занёс в чёрный список пару дебилов. Знаете, из серии: «Вы продаёте шашку РККА за шестьдесят тысяч?» – «Да, продаю». – «А подарите её мне?» – «Нет, с чего бы?» – «Вы плохой продавец!» Если кто хоть раз занимался интернет-продажами, тот меня поймёт. Это не выдумка, это реальная переписка с клиентами.

Подтвердил две ставки на балканские кремнёвые пистолеты в серебре, отправил свои реквизиты покупателю, выигравшему у меня прямой меч эпохи Каролингов. Последнее, естественно, враньё, меч наш, из трофеев замка Кость, но состояние хорошее, ржавчины нет, есть даже какая-то клинопись вдоль клинка, я не особо заморачивался с переводом. Указал «надпись на неизвестном языке», и это сразу подняло цену на восемь тысяч.

Увы, любая торговля в лучшем случае фантазия, в худшем – обман. Главное, чтоб клиент был доволен. А потом я невольно прислушался к тому, о чём шептались две пожилые женщины слева от меня, и замер…

– В ночь-то ветер какой поднялся, со льдом и снегом! У меня аж давление подскочило. Гляжу в окно, а там, вот не поверите, волки!

– Волки?! Жуть-то какая…

– И я о том! Вот прям сердце так в пятки и опустилось. Живём-то на третьем этаже, а они бегут…

– Где ж бегут, по улице?

– Хуже! В небе! Вот так прямо вокруг луны и вились.

– Страсти какие, господи!

– Да уж… Я побежала мужа будить, да он не встал, обругал меня ещё! А ветер тут возьми да и уймись. Я к окошку, ан всё, нет волков!

Они ещё что-то там вздыхали по поводу лекарственных препаратов с фальшивым сроком годности, вызывающих всякие галлюцинации у пожилых людей, и сошлись на сакраментальном: «Куда только милиция смотрит, вот раньше бы, да хоть при Хрущёве…»

– Па! Привет, ты давно здесь сидишь?

– А?! – Видимо, от шока я пропустил и звонок, и выбежавшую в коридор Хельгу.

Если б она сама не заметила меня, я бы, наверное, так и сидел, подавленный страшным известием – волки! Если женщина не врёт (а зачем ей врать?), то она видела волков из стаи Фенрира, гоняющих ночное светило. В скандинавской мифологии их зовут Сколл и Хати. Когда они догонят солнце и луну, проглотив их, наступит рагнарёк, сумерки богов и конец света. Быть может, в нашем мире это невозможно, но ведь в старые времена сработало.

– Папуль, ты чего? У тебя лицо какое-то… глупое.

– Спасибо, – опомнился я, прокашлялся и встал, обняв дочь за плечи. – Всё. Извини. Задумался. Теперь лицо поумнело?

– Ну так пятьдесят на пятьдесят. – Она прижалась лбом к моему плечу. – А чего ты пришёл? Нет, я не против, мне приятно, но мы бы и с девчонками прекрасно до дома дошли. Лера со мной собиралась.

– Я думал, ты с Юлей дружишь.

– И с ней тоже. Но с Лерой нам по дороге.

– Хорошо, бери её, прогуляемся вместе. Я хотел зайти в наш супермаркет, надо затариться продуктами в холодильник, одних йогуртов и пельменей мне мало. Могу купить вам мороженое.

Счастливая Хельга убежала перехватывать подружку, а я думал, кому звонить в первую очередь – Капитану или Эду? Мифические волки, видимые глазу смертного, это очень, очень плохой признак. Огромные серые твари предпочитают нападать из тени, они лишены осязаемой плоти, но их клыки страшнее зубов обычного волка, а жестокость в сотни раз превышает злобу лютого зверя. Это, конечно, не приход инеистых великанов, способных крушить дома, но ещё неизвестно, что хуже. По крайней мере, великанов можно убить, а вот Сколла и Хати вряд ли…

– Идём? – Моя милашка помахала мне рукой, и вместе с подружкой они вприпрыжку припустили на пару шагов впереди меня. Господи, какие же они ещё беззаботные дети…

В кармане пиджака беззвучно дёрнулся сотовый. Я достал телефон и прочёл эсэмэску от Даны:

«Извини. Мы оба погорячились. Встретимся?»

Я подавил искушение перезвонить ей сию же минуту. Во-первых, мы уже идём в магазин, а во-вторых, я пока не знаю, когда освобожусь сегодня. Скорее всего по возвращении домой с покупками мне придётся всё-таки созвониться с Капитаном, рассказать правду о покушении на мою дампир и о том, чем сейчас занимается его бывший граничар. О волках, наверное, тоже, но это всё же будет интереснее дяде Эдику. Он с ними уже встречался и выжил, так что у них старые несведённые счёты…

В супермаркете закупались шумно, со спорами и визгом, но без приключений. Продавщица была обычным человеком. Хотя, помнится, когда здесь был «Перекрёсток», на кассе сидели и натуральные ведьмы. Не в фигуральном выражении, а природные, местные. В городе вообще хватает нечисти, но в рамках толерантности её принято называть альтернативной формой жизни. А что, у вас где-нибудь говорят иначе?

Ведьмы ещё не худшие, по крайней мере, им не требуется убивать людей, они в основном зарабатывают гаданием и приворотами. В реальности куда более опасны вампирские диаспоры, оборотни и те трупоеды, что живут на кладбище. Хотя во все века самым опасным зверем был и остаётся человек.

– Па, – уже после того, как мы вышли из магазина, проснулась Хельга, – а зачем мы дихлофос купили?

– От насекомых, – попробовал соврать я.

– У вас дома насекомые? – вытаращила глаза вежливая Лера, крайне редко вмешивающаяся в разговор. – А я так боюсь тараканов! Вот других насекомых нет. Мух, комаров, жуков разных. А тараканов боюсь. До истерики!

– Это фобия, – уверенно успокоила её моя дочь, сама боящаяся тараканов до икоты. – Многие боятся их, потому что ночью они могут заползти в ухо и шевелить там усами…

– А-а-а! Я теперь вообще спать не буду-у!

– Ты чё орёшь, люди кругом?!

– Тараканов боюсь! Ты сама говорила, что они могут в голову залезть!

– Походу, они у тебя уже там, – тихо выдохнула Хельга, заботливо обняла её и увела вперёд.

Я же молча достал баллончик из пакета и переложил в правую руку, прикрыв рукавом пиджака, как стилет. У меня не было никаких предчувствий, но жизнь в Закордонье учит быть готовым ко всему. Второй шанс даётся редко, враг никогда не считается с выдуманными законами благородства и кодексом чьей-то там чести. Задача любого боя – убить или вывести из строя противника. Всё прочее – красивая литература, лживая до тошноты.

На перекрёстке девочки обнялись, помахали друг другу рукой, и… в тот же миг крышка лежащего под ногами канализационного люка взлетела на воздух, а прямо перед нами встали две серые тени. Волки!

– Па, это кто?

– Ой, а их погладить можно?

Эти мартышки даже не поняли, что по идее надо бы испугаться. Сколл и Хати, два смертельно опасных призрака, оскалили клыки, вздыбив на загривках пылающую шерсть, но я хладнокровно прыснул на них дихлофосом и прикрыл девчонок собой. Волки Фенрира чихнули, схватились лапами за носы и, жалобно воя, принялись биться лбами об асфальт.

– Зачем вы так с собачками, дядя Ставр? Они бродячие? Голодные, наверное…

– Не волнуйся, Лерочка, папа знает, что делает, – авторитетно вступилась за меня Хельга, явно понимая, что это вовсе и не собаки. – Па, дай я тоже прысну, вон тот, слева, опять зубы скалит.

– Почему нет? Развлекайся, – я протянул ей баллончик, – и Лере дай. Это очень плохие собаки, поверьте. Фу!

Девочки разом воспрянули духом, хихикнули и попеременно, вырывая дихлофос друг у друга, поливали несчастных хищников ещё минут пять, пока баллончик не иссяк. Волки выли, извивались, скребли асфальт когтистыми лапами, кусали сами себя за бока и в конце концов, поджав хвосты, исчезли в той же канализации.

– Чё, всё?! А мы только-только разыгрались…

– Может, куда-нибудь в санэпидстанцию позвонить надо? – всё ещё воодушевлённая прысканьем, трещала подружка моей дочери. – Они же в люк прыгнули, наверное, у них там гнездо! Тьфу, ну лежбище какое-нибудь. Сюда ветеринаров вызвать надо срочно и тех, кто занимается бродячими животными. Их можно отловить и сдать в питомник!

– Ветеринаров? – уточнил я.

– Да! А ещё их там кастрируют!

– Мысль интересная, но нет, Лера, звонить никуда не надо, вы и так их здорово напугали. Хельга, нам пора, я дядю Эдика оставил дома одного с Десигуалем.

– С моей обезьянкой?! Он его опять постирает!

– А может, и приготовит, – значимо напомнил я, и теперь уже подружки окончательно расстались. Лера неплохая девочка, ненавязчивая, хорошо учится и, главное, понимает мою дочь.

Когда твой ребёнок вынужден менять школы и города, ты с большим вниманием относишься к его друзьям. Хельга всегда была достаточно коммуникабельной внешне и абсолютно закрытой изнутри. То есть вроде бы и со всеми и вместе с тем всегда одна.

С ней непросто. Её внутренний мир – загадка даже для меня, и чем старше она становится, тем больше загадок. Наверное, это естественный процесс взросления, когда мнение друзей и подруг важнее мнения родителей. К этому нужно относиться философски, спокойней, сдержанней. Я стараюсь, как могу, но получается не всегда…

– Папуль, а теперь объясни мне, что это были за блохастые твари, которых мы задихлофосили?

– Сколл и Хати, волки из скандинавских мифов.

– Я же о них читала! Это те, кто кусает луну?

– Умница, вспомнила, – не отрываясь от своих мыслей, похвалил я. – В нашем мире их быть не должно, но они пришли. Хорошо ещё, что днём, они почти не видят при свете солнца. Но обоняние заменяет волку зрение и…

– Поэтому дихлофос в нос?

– Да. И, как видишь, сработало. Обоняние животного в разы тоньше человеческого. Резкий запах может вызвать головную боль, страх, даже панику. А уж дихлофос с близкого расстояния, да ещё прямо в морду, вообще мрак.

– Ты знал? Ты знал и купил! Папуля, ты у меня гений!

– Спасибо, тронут. Нажми на кнопку лифта, всё-таки я немного беспокоюсь за твоего дядю.

Хельга озабоченно кивнула и, вызвав мне лифт, метнулась с пакетом продуктов пешком наверх. Это наша старая детская игра в «кто быстрее». С десяти лет она не проигрывала мне ни разу. Как и сейчас…

– Я первая! – Моя даже не запыхавшаяся умничка, нетерпеливо притоптывая каблучком, стояла у двери.

– Приз – морковка, – торжественно пообещал я, доставая ключи и прислушиваясь. – Что-то подозрительно тихо внутри, даже телевизор не работает.

– Поставлю в угол обоих, – решительно сдвинула бровушки Хельга. – Отпирай скорей, я, кажется, чувствую запах жареного!

Мы успели. Я оттолкнул облизывающегося северного бога и выключил духовку, а Хельга вовремя извлекла из плиты окончательно разомлевшего в начинающем закипать сметанном соусе белого цверга!