Текст книги "Дневник кота с лимонадным именем (сборник)"

Автор книги: Андрей Белянин

Соавторы: Галина Черная,Эва Бялоленьская,Лев Жаков,Анджей Пилипик,Христо Поштаков,Наталья Татаринцева,Сабина Тео,Кынчо Кожухаров,Анастасия Черная
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Так я… приберегу ваши бумажки-то. Как вернётесь, так и возьмёте, – некстати ответил староста.

Микел сидел на дубе. Не то чтобы он уж так любил белкой прикидываться, но не со вчерашнего дня известно, что на толстых, раскидистых деревьях драконеру укрываться безопаснее всего. Не со вчерашнего – а конкретно с того самого, когда известный (в определённом смысле) драконоборец по прозвищу Мягкоглазый Джо в панике вскарабкался на дерево, удирая от рассвирепевшего выверна. Как оказалось, выверн не мог добраться до него ни снизу, ни сверху – как раз из-за густых ветвей: они цеплялись за крылья животного и ранили нежные летательные перепонки. Правда, Джо пришлось провести на ясене почти два дня, пока выверну не надоело его караулить, но это был переворот в методологии охоты на драконоподобных.

На сучках на расстоянии вытянутой руки от Микела развешены были разнообразные орудия его ремесла: два арбалета, запас стрел к ним, старательно рассортированных согласно величине и видам наконечников. А на коленях драконер бережно нянчил заряженную пищаль с грозным дулом, которое мгновенно могло выплюнуть смертоносную тучу картечи, способной превратить даже самую жуткую зубатую морду в окровавленный фарш.

Микел усмехнулся, вспомнив, как были удивлены его хозяева, узнав, что у драконера, помимо его небольшого арсенала, нет не только панциря, но даже плохонькой кольчужки. Эх, ничегошеньки-то люди не знают. Первым делом новичкам вдалбливают в головы, что доспехи в этом деле только помеха. Никакая броня при непосредственном столкновении не убережёт драконера ни от клыков выверна, ни тем более от саблезубого зомбака, зато она вполне способна замедлить его движения и лишить возможности обороняться. А в более лёгкой кольчужке можно, конечно, идти на пофрунку – если очень хочется выглядеть полным идиотом, который в броне охотится на зверюшку величиной с обычного волка.

Светало, небо в просветах между листьями яснело, приобретало бледно-пепельный оттенок, понизу стлался утренний туман. В углублении между корнями дуба спала утка, спрятав голову под крыло. Микел поудобнее устроился на ветке, прицелился и метнул в птицу недозрелым жёлудем. Утка проснулась и коротко крякнула. В утренней тиши её голос прозвучал точно трубный сигнал тревоги.

– Ну, птичка, ещё разок, – шепнул драконер, готовя следующий снаряд.

Утка встряхнулась и направилась было прочь переваливающейся походкой, но шнурок, которым она была привязана за лапку к ближнему кусту ежевики, не позволил ей отдалиться.

– Кря-кряк, – с обидой отозвалась она снова.

– Как в лесочку под кусточком уточка сидела…

Утка чихнула и распушила хвост.

– Ну-ну… Только на дракона не чихай, когда прилетит, а то разонравишься ему, – буркнул драконоборец.

Он огляделся по сторонам, одновременно проверяя, легко ли можно сдёрнуть промасленную тряпицу, которая предохраняла замок пищали от влажности. Что-то промелькнуло внизу, и драконер напряг мускулы, но это была только лиса, охотившаяся на драконью приманку. Микел осторожно отложил пищаль и потянулся в карман за рогаткой. Жёлудь попал рыжей в зад, и та поспешно ретировалась. Будь она человеком, верно, потом долгие годы рассказывала бы о карающей руке Господа. Взволнованная утка раскрякалась вовсю, Микел готов был поспорить, что на своём утином языке она так и сыплет отборными проклятиями, пытаясь разорвать шнурок. Оно и к лучшему: чем громче она будет вопить, тем скорее явится сюда давно ожидаемый дракон. Немного стрельбы, потом так называемый «удар милосердия» – и всё кончено! Если только не появится то, что преподаватели называли «фактором хаоса» и о чём полевые драконеры говорили: «Знаешь, всегда может случиться какая-нибудь херня».

Микел зевнул так, что аж челюсть заболела. Одной из самых паскудных сторон профессии драконера был ненормированный рабочий день. Но с другой стороны, будучи торговцем фуражом – а именно такое ремесло прочили ему в своё время родители, – он бы наверняка смертельно скучал. Сидеть на дубе и ждать в засаде дракона казалось ему гораздо приятнее, чем заниматься подсчетом мешков. Микел вытащил из кармана морковку и захрустел ею, чтоб убить время.

Дракон появился неожиданно и почти бесшумно, точно лёгкий ветерок, шевеливший ветви. Под деревом среди зелени промелькнул чёрный, как смола, мех. Микел осторожно снял тряпицу с замка своего оружия. Дракон стоял перед уткой, точно раздумывая: стоит ли её есть? Утка замерла, притворившись чучелом. Драконоборец тщательно прицелился в просвет между ветками.

«Покажи-ка глазки, дорогой. Подними головку…» – подумал Микел, кладя палец на спуск. Если б ему удалось попасть добыче прямо в глаз, остальное было бы уже только формальностью.

В ту же секунду дракон, точно стрела, метнулся в густой подлесок – только его и видели. Драконер гадко выругался и буркнул:

– Почуял меня, паршивец…

Вдруг над его головой послышался треск, будто на дуб свалилась какая-то тяжесть. С грозным ворчанием огромная звериная туша пыталась протиснуться сквозь плотную завесу ветвей. Микел задрал ствол и выпалил вверх, пробив дробью приличное отверстие в зелёной кроне.

– Мазила! Мимо! – услышал он сверху язвительный крик.

Микел пододвинул поближе арбалеты и начал перезаряжать пищаль. Он-то ожидал увидеть драконьего склеротика, от старости уже плоховато ориентирующегося в окружающей действительности, глуховатого и подслеповатого, а злобная судьба подсунула ему самый тяжёлый случай, а именно: юного бунтаря. Обычно драконы обитали в своих резервациях или, подобно Шарику, прекрасно сосуществовали с людьми. Порой они полностью растворялись в человеческом обществе, трансформировались в человеческие тела, и соседи даже не подозревали, что тот или иной маг, колбасник или ремесленник в своём настоящем облике может похвастаться шипами на спине, хвостом и огромными зубами. И при этом прекрасно читает их мысли. Но иногда случалось, что какой-нибудь драконий подросток семидесяти – восьмидесяти лет от скуки отправлялся на поиски приключений и хорошей драчки.

– Какой у тебя номер?! – крикнул Микел, торопливо забивая шомполом заряд в дуло.

– Отгадай! – издевательски отозвался дракон.

– В качестве сотрудника Местного Отдела Драконизации я арестую тебя именем короля! За нарушение порядка и многократные похищения скота, – попробовал было окоротить неразумного дракона Микел, зарядив пищаль.

– Иди ты на редьку! – ответствовал дракон.

– Чего?

– НА РЕДЬКУ!!!

– Хочешь сказать «на хрен»?

– Как тебе угодно, – фыркнул дракон откуда-то из-под ветвей.

Несколько минут ничего не происходило, и в душе драконера даже проклюнулась робкая надежда, что драконий подросток удрал. В противном случае у Микела появился бы вполне реальный шанс повторить подвиг Мягкоглазого Джо, а морковки ему надолго бы не хватило. Сжимая в руках пищаль, драконер осторожно спустился на три ветки пониже, чтобы осмотреться. Огромная морда дракона вдруг взметнулась над кустиками ежевики и молодыми дубками-самосеями. Ещё бы чуть-чуть – и драконер вошёл бы в историю под прозвищем Одноногого Микела.

– Ты мне каблук оторвал, поросёнок!

– Радуйся, что я тебе ещё чего-нибудь не оторвал, ты, прислужник расистского режима! Убийца невинных!

Надо признаться, что драконер на мгновение даже дар речи потерял.

– Это я-то убийца?! Я?! А кто меня только что сожрать хотел? Ты или, может, богоугодный Ки-чан, кроличий покровитель?

– А кто меня застрелить хотел? И за что? За прогулку по лесу! И только потому, что я дракон! Это расизм и видизм, – огрызался дракон.

– Вовсе я не расист, – возразил драконер. – У меня на работе есть хороший друг, тоже дракон. А вот ты пошёл по кривой дорожке, приятель!

«Я? Дорогой мой вовсе-не-расист, я существо, не ограниченное вашими смешными правилами и номерками, я свободный дух!» – с достоинством ответствовал дракон, выходя на связь непосредственно с разумом собеседника.

– Что ты там задумал? – поинтересовался драконер с подозрением, старательно высматривая среди зелени блеск чёрного меха. Паршивый драконище удивительно хорошо маскировался в лесу.

«Ничего такого», – невинно отозвался дракон.

– Тогда зачем перешёл на мысленный обмен? Явно для того, чтобы я тебя не услышал и не понял, откуда ты ко мне подбираешься. Только со мной этот номер не пройдёт! Ты когда-нибудь видел, что может наделать пищаль?! – рявкнул драконоборец, внимательно оглядываясь по сторонам и не выпуская из рук оружие.

«Подожду до ночи, пока ты заснёшь, а потом стяну тебя с ветки».

– Я умею долго обходиться без сна, – ответил Микел.

«Я могу не спать трое суток, а ты, человечек?»

– Трое суток! – презрительно фыркнул драконоборец. – Когда я зубрил перед экзаменами, то по три недели не спал! Так что ты меня тут не пугай.

«Врёшь».

– Всего лишь слегка приукрашиваю.

На этот раз дракон напал сбоку, усмотрев просвет между двумя развесистыми ветками и рискуя повредить крылья. Чёрная пасть возникла перед Микел ом так внезапно, что он даже испугаться не успел. Только машинально закрылся левым локтем, ощутил боль от рассечённой кожи, а уже в следующее мгновение сработали навыки, вбитые в него во время обучения в академии, – и он наставил дуло пищали на морду чудовища.

«Мне только зубы сжать», – передал дракон.

– М-м-м-мне только наж-ж-ж-жать на с-с– спуск. Я ус-с-спею, к-к-к-клянус-с-с-сь, – выдавил из себя Микел, чувствуя, как холодный пот стекает в глаза.

Дракон покосился на оружие. Ситуация была патовой.

«А я не боюсь. Всё равно меня этим не убить».

Микел глубоко вздохнул, стараясь сдерживаться и не стучать зубами.

– С такого-то расстояния? И прямо в глаз? Знаешь, как будет больно? Регенерация займет несколько часов, а если пуля пробьёт кости черепа и попадёт в мозг, то тебя уже ничто не спасёт. Так что я прихвачу тебя с собой в могилу.

Дракон фыркнул, а Микел содрогнулся в ожидании треска поломанных костей и палящей боли в отгрызаемой левой руке. Но ничего подобного не произошло. Судя по положению ушей, дракон несколько растерялся. И это надо было использовать с умом.

– Как тебя зовут-то?

Красный глаз с подозрением уставился на драконера. Чёрный зрачок слегка расширился.

– Я вот зовусь Микелом, – продолжал драконер. – Мне двадцать два года. Уже три года я работаю в МОДе.

«Зачем ты мне всё это говоришь?»

– Да вот надеюсь, что ты меня не убьёшь. Несколько неловко сожрать того, кого называл по имени, верно?

«Снег меня зовут», – ответил дракон. Даже в мысленном варианте это не прозвучало слишком оптимистично.

– А, родители хотели соригинальничать? – отозвался драконер. – Слушай меня внимательно, Снег. Ты отпустишь мою руку, а я медленно отведу оружие. Иначе мы можем так просидеть тут до осени. Тебе ведь тоже не слишком удобно торчать на дереве, точно белке-переростку.

«Если я тебя отпущу, ты меня застрелишь», – недоверчиво просигналил Снег.

– Не стану я этого делать. Я вообще не хочу тебя убивать, потому что ты всего лишь глупый молокосос. Тебе ж не больше семидесяти, а я детей не обижаю. Просто ты послушно отправишься в деревню, назовёшь мне свой регистрационный номер, и мы договоримся относительно возмещения за убитых животных.

«Почему я должен тебя слушать?»

– Потому что иначе неприятностей у тебя будет гораздо больше.

Дракон ослабил хватку могучих челюстей и очень медленно отодвинул свою башку. Микел отвел дуло. Кровь стекала по рукаву его куртки, и трудно было шевелить пальцами, но это ещё могло пройти.

– И вовсе я не обязан тебя слушать! – взревел вдруг дракон. Уши его плотно прижались к голове, а зрачки сузились до вертикальных чёрточек.

Драконы быстрее людей, но ненамного. Крик драконера и грохот выстрела прозвучали почти одновременно. Драконоборец сползал по стволу, окрашивая его струйкой крови. Снизу, из-под дуба до него ещё донеслось непримиримое:

– Ты ж всего только человечишка, глупый и слабый человечек!

Чёрный ленгорханин покинул те места, забрав с собой на память утку из-под дуба, а взамен оставив немного крови на траве. Правда, у Микела не было времени хорошо прицелиться, но пищаль отличается одной полезной чертой – большим разбросом выстрела. Видно, дракон решил, что не стоит больше рисковать и подставляться МОДу. Не осталось доказательства выполненной работы в виде косматого трупа, но староста признал, что заказанный драконоборец так или иначе свою работу выполнил. В конце концов, не пристало препираться с раненым, который принимает свои документы одной рукой.

Микел приобрёл в МОДе прозвище Счастливчик, потому как воистину надо иметь огромное счастье, чтобы из такой передряги выйти почти невредимым, отделавшись только лёгким укусом и потерей пальца.

Потом он женился.

Потом породил четырёх сыновей.

Но ни один из них, к великому огорчению отца, не пожелал стать драконером.

Драконоборцы – следующее поколение

Альваид наблюдал за нотариусом, а в душе его зрело беспокойство. Будучи бухгалтером, одинаково хорошо знавшим и цифры, и людей, к этим цифрам приписанных, он понимал, что юрист обеспокоен и смущён, хотя и старается это скрыть. Три брата Альваида, сидевшие рядом с ним, кажется, вовсе этого не заметили.

Тем временем нотариус, то и дело поглядывая на слушателей, монотонным голосом зачитывал юридические формулировки, по закону помещенные во вступительной части завещания. В заключение он откашлялся и сказал:

– Распоряжения господина Микела Пол-Моране, кхм, очень короткие и ясные. А именно: «Наследником или наследницей всего моего движимого и недвижимого имущества назначаю того члена семьи, который представит соответствующей комиссии, созванной Местным Отделом Драконизации, голову чёрного дракона».

После этих слов воцарилась тишина. Если бы в комнате случайно оказался муравей, было бы слышно, как он топает. Точно повеяло ледяным ветром, и даже время замерло. Вдруг раздался пронзительный и вместе с тем жалостный звук: «Бздоооннг!» – самый младший сын умершего, бережно нянчивший на коленях свою лютню, нечаянно задел струну, и это нарушило чары.

– Я сплю! – завопил, вскакивая, старший сын Драгон. – Разбудите меня! Это просто гадкий сон!

– Спокойно… успокойся, прошу тебя… – Выверен схватил его за рукав и попробовал усадить обратно на стул.

Самый младший, похоже, всё ещё был в шоке, поскольку только прижимал к груди лютню, а выражение его лица было каким-то отсутствующим, будто ему только что засветили помидором прямо в морду.

– Я должен успокоиться?! После того, что сейчас услышал? Не тяни меня, а то врежу!

Альваид решил прийти брату на помощь. Совместными усилиями им удалось удержать Драгона, а Выверон заткнул ему рот собственным беретом, так что самый старший из братьев Пол-Моране мог теперь издавать только сдавленные протестующие звуки.

– Не… могли бы вы… прояснить… нам? Это шутка такая? – с трудом проговорил Альваид, сдерживая сопротивляющегося Драгона. – Прекрати, а то я сяду тебе на голову! – добавил он, обращаясь к брату.

Драгон по-прежнему бешено сопел носом, но перестал метаться.

Нотариус выглядел ещё более смущённым, чем прежде.

– Документ был представлен в нашу канцелярию почти тридцать лет назад.

Альваид только брови поднял. Тридцать лет назад на свете не было ни одного из них, а отец, кажется, даже не начал ещё ухаживать за их матерью.

– Несколько месяцев тому назад господин Пол-Моране упоминал о завещании, но не успел сделать никаких распоряжений, поскольку… известно, что случилось, – продолжил юрист.

Братья закивали. Если у тебя отец – драконер, то помимо прочего очень быстро привыкаешь к мысли, что его могут в любой момент сожрать. Так и случилось.

– У меня лично создалось впечатление, что о том, первом документе он забыл, – добавил нотариус, понизив голос.

– Это так на него похоже, – подытожил Выверон с горечью.

Альваид что-то быстро подсчитал в уме.

– Минуточку, ему тогда было… года двадцать два – двадцать три. Ну да, та известная история с драконом, который ему палец отгрыз!

– Это он хотел отомстить дракону? Таким способом? – удивился Выверон.

Драгону наконец удалось выплюнуть берет.

– Почему это меня не удивляет? Пора посмотреть правде в глаза – отец был с прибабахом! Только ненормальный мог назвать детей Драгоном, Вывероном и Целлофаном!

– Я на самом деле Челлофан, – с обидой отозвался младший. – Это мама придумала. Очень хорошее имя, артистичное – от виолончели происходит.

Драгон раздражённо завёл глаза вверх.

– Это же совершенно бессмысленно! Наверняка можно поставить под сомнение этот дурацкий документ?!

– Боюсь, что нет, – ответил нотариус с сочувствием. – Завещатель не обнаруживал никаких признаков сумасшествия, что бы о нём ни думали наследники… – Он посмотрел на помрачневшего Драгона. – Impossibilium nulla obligatio est, то есть невозможное не может быть предметом обязательства, но раздобыть голову дракона вполне возможно. Хотя, разумеется, довольно трудно.

– «Трудно» – это не то слово. Скорее опасно, смертельно и абсолютно безумно! Ни один из нас не стал драконоборцем. И мы не собираемся ничего тут менять.

Нотариусу, кажется, стало всё это понемногу надоедать. Он поднялся из-за стола и начал приводить в порядок бумаги.

– В завещании говорится о том, что надо доставить дракона, но нет ни слова о том, что его надо собственноручно убить. Так что вы можете нанять профессионала, господа, – сухо заметил нотариус. – Прошу вас, вот копия документа.

– Подождите минутку, господин нотариус. А, собственно, как велико это несчастное наследство? – Альваид, как всегда, был очень практичен.

– Разумеется, – согласился нотариус. – Простите, господа, это необычное дело меня тоже выбило из колеи. – Он выудил из стопки документов нужную страничку. – Точная оценка состояния ещё не произведена, но я могу привести общие цифры. Тут порядочно наберётся. Банковские облигации стоимостью три тысячи крон. Усадьба под Вирой, отдана в аренду и приносит доход в среднем тысячу триста крон в год. Немного, зато регулярно. Депозит, находящийся в Нортлендском Промышленном банке, – драгоценности, их нынешняя рыночная стоимость составляет около двух тысяч крон…

– Помню! – обрадовался Целлофан. – Это из драконьей сокровищницы, ожерелье он тогда маме подарил, а остальное…

– Тихо! – прикрикнули на него братья.

Их младший братец иногда просто на нервы действовал. Казалось, он живёт в каком-то ином мире, а здесь и сейчас только мимолётный гость.

– …доля в торговле деревом – дивиденды стоимостью около семисот крон, недвижимость для сдачи внаём в Кодау общей стоимостью две-две с половиной тысячи крон плюс доход от квартплаты. А также доля в фабрике… кхм… игрушек…

– Около шестисот крон, – мрачно перебил Выверон, который был совладельцем той же фабрики. К его великому огорчению, лучше всего продавались мягкие, сшитые из бархата драконы. Их расхватывали как горячие булочки.

– Всё вместе составляет более десяти тысяч крон! – подытожил Альваид, который все цифры складывал в уме.

Часть этой суммы составляло наследство от дедушки с бабушкой, но итог всё равно производил впечатление.

– Так-так… добивайте уж меня окончательно, – хмуро отозвался Драгон.

– А это наверняка должен быть именно ленгорханский дракон? – Альваид пробовал найти хоть малейшую возможность обойти завещание.

– А это наверняка должен быть именно дракон! – брюзгливо вмешался Драгон. – Ослом нельзя его заменить?

– А может, тебе отрезать голову, Драга? Ты у нас брюнет, так что условие будет соблюдено, да и ослиные приметы имеются, – огрызнулся Выверон.

Целлофан, на лице которого застыло озабоченное выражение, тихо бренчал на лютне. Он не любил, когда братья ссорились, это было так вульгарно.

– Десять тысяч, по две с половиной тысячи на голову… вот дрянь какая, и почему наш папочка не был обыкновенным сапожником или кондитером? – исходил желчью Драгон, который назло отцу стал архитектором. – То есть надо понимать так, что либо мы приволочём в наш МОД голову чёрного ленгорханина, либо всё состояние перейдёт во владение королевской казны?

– После оплаты всех личных долгов и обязательств завещателя, – уточнил нотариус. – Господин Пол-Моране оставил несколько неоплаченных счетов, но они все на маленькие суммы. Ну что ж, не буду больше мешать вам, господа. Если понадоблюсь – я всегда в своей конторе и готов помочь вам.

– Похоже, выхода нет, – начал Драгон, когда юрист удалился. – Нам придётся поймать этого грёбаного дракона. – Он хлопнул по плечу своего младшего брата, который, кажется, снова витал в облаках, побрякивая на своем инструменте. – Все, кто хочет получить свою часть этих десяти тысяч. Целя, ты тоже, кстати.

– А что я? – пришёл в себя Целлофан.

– Охотишься за драконом.

На лице молодого человека появилось трудно определимое выражение – не то обиды, не то удивления пополам с недоверием. Он задумчиво нахмурил светлые брови.

– Но ведь у меня аллергия на шерсть…

Сотрудник Шарик обитал в пристройке неподалёку от помещения МОДа. С годами он стал величиной с небольшого коня, не говоря уже о том, что у него отросли крылья, и, потягиваясь, он сшибал со стен всё, что на них висело. Теперь он сидел на служебном сеннике и не сводил своих красных глаз с неожиданных гостей. В избе было тесно, поэтому все они пристроились на одной лавке, а Целлофан старался держаться подальше от дракона. И чуть ли не каждую минуту чихал.

– Как вы себе это представляете?! – взорвался ленгорханин. – Вот так запросто явиться к кому-то и отрезать ему голову? Совсем крыша у вас поехала?

– Если уж тут кто-то и свихнулся, так это наш дорогой покойный батюшка, – ответил Драгон. – Он же просто-напросто не оставил нам другого выхода.

– Убийство ради денег! – В голосе дракона звучало глубокое презрение. – Согласен, отец ваш не слишком отличился. Но почему вам пришло в голову, что тут запросто можно нанять ликвидатора?

– Но ведь тут работают драконоборцы?

– А на вывеске у нас значится МОД – Местный Отдел Драконизации или МОПУД – Местный Отдел Паршивых Убийц Драконов? Не говоря уже о том, что даже шкуру выверна нельзя вот так запросто заказать, а уж дракона можно ликвидировать только в том случае, когда он нарушает право и угрожает здоровью и жизни соседей. В настоящее же время, ребятки, у нас нет ни одной заявки подобного рода. А если что-то и появится, так ведь кто вам поручится, что потенциальный осуждённый окажется именно чёрным?

– А тот, что папу убил? – спросил Целлофан и снова чихнул.

– Микела сожрали выверны. Прекрасная смерть для драконера, очень достойная.

Сыновья «достойно сожранного» обменялись мрачными взглядами. Ну да, выверны были обычно тёмно-зелёными или коричневыми, не говоря уже о том, что вообще принадлежали к другому виду.

– Но, Шарик, пойми же… – снова начал было Драгон и едва не опрокинулся на спину, когда зубастая драконья пасть мгновенно оказалась на расстоянии пяти пальцев от его носа.

– Для тебя – господин Шарик, молокосос! – гаркнул сотрудник МОДа. – И молись, чтоб до меня не дошли слухи, будто ты что-то там комбинируешь. За незаконную охоту на драконов Уголовный кодекс предусматривает наказание в виде двух лет тюрьмы и трёхсот крон штрафа.

Казалось, им остаётся только «напиться, а потом застрелиться», как сказал Драгон, который был самым темпераментным из четвёрки. Он предложил братьям переночевать у него, так что они все в довольно мрачном настроении собрались в его гостиной.

– Собственно говоря, что для нас изменилось? – Выверон с удивительным оптимизмом пробовал найти в ситуации более светлую сторону. – Я по-прежнему буду делать тряпичных драконов, Драга строит дома, Алек считает деньги…

– Чужие, – насмешливо вставил Драгон.

– Свои тоже. Я говорю о том, что у каждого из нас есть крыша над головой и какое-никакое имущество, а ты так отчаиваешься, будто завтра вынужден будешь пойти просить милостыню.

– Великолепно. Мне, значит, надо не обращать внимания и брать пример с Целлофана? Вот он бренчит на своей мандолине, и плевать ему на всё, а тем временем наша семья теряет состояние. Ох, был бы жив отец – я б его просто голыми руками придушил!

– Заткнись! – вдруг отозвался со злостью Целлофан.

До сих пор он тихо сидел в углу и, как обычно, вроде бы глубоко задумавшись, наигрывал какие-то легкие мелодии. Но оказалось, он внимательно слушал, о чём говорила его семья.

– Драга, да постыдись ты. Ведёшь себя как настоящая свинья. Папа умер, а у вас в голове только деньги! Я сегодня послал маме письмо – интересно, кому-то ещё из вас это пришло в голову? Она ведь стала вдовой. И не знаю, как вы, а я себя чувствую сиротой! – Он поднялся и демонстративно направился к двери. – Я иду спать. А этот инструмент называется, между прочим, лютней, а не мандолиной, ты, профан!

– Ну-ну… – произнёс Альваид, когда за его младшим братом закрылись двери. – Высказался! И, надо признать, он где-то прав. Завтра напишу маме.

– Честно говоря, из нас он больше всех похож на отца, – сказал Выверон.

Драгон молчал, не сводя глаз с носков своих башмаков.

– Мы опустились… кошмарно низко, – пробормотал Альваид, осторожно передвигаясь по крутой тропинке, извивавшейся вдоль обрывистых прибрежных скал.

– Ещё нет, – ответил Драгон, с опаской поглядывая на обрыв. – И лично я предпочёл бы вообще не падать. Вот нелёгкая, как же тут высоко…

– Опустились в моральном смысле. Браконьерствуем, охотимся на дракона, да ещё вдобавок заграничного. Отца бы кондрашка хватил, если бы он был жив, конечно.

– Если бы он был жив, то аннулировал бы своё идиотское завещание, а нам не пришлось бы тащиться на охоту аж до самой Ленгорхии.

– Я тоже полагаю, что это аморально, – прошипел сзади Выверон.

– Что именно? Ах мы уменьшаем чужое народное достояние? Так я перед отъездом оставлю в гостинице побольше чаевых. На! Привыкай. – Драгон втиснул брату в руки мушкет.

– Но я так скверно себя чувствую… Мы собираемся убить совершенно невинное существо. Да ещё мыслящее. Шарик был прав…

– Не стони. Попросту направь дуло на дракона и представь себе, что это гора золотых монет по пять крон. Увидишь, это поможет.

– А если я промахнусь?

Подобные разговоры братья вели уже дней шесть, с того момента как впервые ступили на территорию государства Ленгорхия. Перед ними простирался голубой простор океана, а с другой стороны горизонт ограничивала неровная линия – то были западные отроги Зеркальных гор, последнее, как утверждала молва, место на свете, где жили стада диких, непронумерованных драконов. Трое драконоборцев-любителей бродили по прибрежным скалам, делая вид перед местными жителями, будто охотятся на тюленей. Четвёртый таскался за ними в качестве хвостика, всё время теряясь. Старшие братья безуспешно старались возбудить в нём интерес к охоте, Целлофан предпочитал любоваться пейзажем, а не заниматься их варварскими развлечениями.

– Где этот блуждающий менестрель? – поинтересовался Драгон, заметив, что младший братишка опять куда-то испарился.

Они спустились на каменистый пляж, заваленный обломками скал, которые оторвались от обрывистого берега, а теперь терпеливо ждали, пока морские волны приливов их отполируют.

– Недавно ещё он был с нами. – Альваид посмотрел вверх, но не увидел Целлофана на крутой тропинке. – Может, загляделся и прошёл подальше, теперь спустится другой дорогой.

И они двинулись дальше, лавируя между валунами, а Драгон каждые несколько минут оглядывал местность в подзорную трубу. В глубине души он и сам был не уверен, есть ли хоть капля смысла в их затее. Судя по рассказам отца, всё выглядело довольно просто: надо только попасть дракону в какой-нибудь жизненно важный орган – сердце, печень – и ослабить хоть ненадолго, потом нафаршировать его стрелами и, пока не заработали прославленные регенерирующие способности, отрубить ему голову. А уж без головы ничто не работает, ну, может, кроме правительства. Наверняка эти байки ничего общего с действительностью не имели. В конце концов, даже хорошо обученные драконеры в таких схватках бывали ранены, а то и вовсе теряли жизнь.

– Есть! – объявил Драгон, останавливаясь.

– Целек?

– Дракон! Даже цвет подходящий! Смотри! – Драгон протянул брату подзорную трубу.

И правда, по пляжу прогуливался дракон. Небольшой, двуцветный: сверху чёрный, а снизу тёмно-серый. Он что-то вынюхивал между камнями, вскакивал на скальные обломки и пугал чабк, злобно оравших на него, или приближался к самой линии прибоя, чтобы тут же убежать от набегающей волны.

– Драга… Он какой-то маленький, – прошептал Альваид, передавая трубу Выверону.

– В завещании размеры не оговорены. Тебе хочется подраться с большим?

Выверон поддержал Альваида:

– Но это же ещё ребёнок! Смотри, он играет. Даже и не думай, я ребёнка убивать не собираюсь!

Драгон порядком подрастерял уверенность в себе. Метод, который он избрал, то есть «наметь цель и иди вперёд, не думая слишком много», перестал казаться верным даже ему самому.

– Видно, твои игрушки у тебя совсем разум отняли, – пробормотал Драгон, прикрывая глаза ладонью и разглядывая дракона. И тут он увидел нечто такое, отчего волосы на голове встали дыбом и он застонал в голос.

– Господень Молот! – Выверон то же самое увидел в трубу: светлую шевелюру их младшего брата, беззаботно шагавшего им навстречу вдоль берега океана прямо на резвящегося дракона. Вероятнее всего, Целлофан снова витал в облаках и не видел приближавшейся опасности.

Драгон схватил мушкет и побежал на помощь брату, даже не задумавшись, что он, собственно, делает. Альваид, побледнев от страха, двинулся за ним со своей аркебузой.

«Захотелось нам драконов – так пожалуйста! Целлофан, какой же ты идиот!» – подумал Выверон, пускаясь за ними следом, вооружённый одним только тесаком.

Разнежившийся Целлофан (ах, как чудесны солнечные блики на волнах!) заметил дракона только тогда, когда уже поздно было поворачивать вспять или удирать. Правда, он ещё мог бы попытаться спастись в волнах – драконы не очень любили водную стихию, – если бы грозное чудовище не стояло как раз между ним и океаном. Собственно говоря, дракон совсем не выглядел угрожающим. Сидел себе на камушке и с любопытством разглядывал юношу, смешно наклоняя голову и шевеля одним ухом. Он слегка напоминал игрушку, давным-давно полученную Целлофаном на день рождения.

– Привет тебе. Сухого места для сна и хорошей охоты, – вежливо обратился к нему Целлофан на языке ленгоре.

Дракон облизал свой нос, что было признаком легкого замешательства.

– Привет, – отозвался он почти сразу.

Дело шло на лад. Отец Целлофана говорил, что, если не знаешь, что делать с драконом, надо попытаться его заболтать. Новых знакомых не принято съедать…

– Что это? – с любопытством спросил дракон, не сводя глаз с инструмента, который парень всюду таскал за собой, перевесив через плечо на ремне.