Текст книги "На другом берегу осени (СИ)"

Автор книги: Андрей Никонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

Настоящие псионы спят, только когда захотят. Если обычный человек через несколько суток без сна будет спать на ходу с открытыми глазами, то одаренный будет бодр, весел и румян. Месяц-два без сна – нормальное состояние, организм не успевает накопить критическое количество изменений. Правда, пока ядро растет, сон необходим, хотя бы пять-шесть часов, но потом, когда фаза роста перейдет в этап оптимизации, часа вполне достаточно. Все, что сверх этого – исключительно для удовольствия. Или чтобы окружающих не смущать.

Часы на кухне показывали половину пятого утра. Катя спала, скинув одеяло на пол, разметав роскошные черные волосы по подушке, Артур осторожно прикрыл дверь в комнату, включил чайник. Чайные листья испортили таким извращенным способом, что, будь тут с энергией получше, стоило бы половину Китая в океан погрузить. Парень бросил чайную ложку чая в чашку, залил теплой водой, положил сверху ладонь. Подождал несколько секунд, потом осторожно перелил горячий напиток в другую чашку, на дне первой остался буро-коричневый комок, отправившийся в мусорку. Заглянул в холодильник, там было много здоровой пищи, но мало вкусной. На упаковку сосисок Артур даже не взглянул, там в ведро надо было выбрасывать все, а вот сыр с плесенью взял, варенье вчера дала с собой «тетушка», очень вкусное, по мнению Артура – какая-то магия при его приготовлении применялась. Иначе обьяснить такой гармоничный и сбалансированный вкус было нельзя.

Только он намазал ломтик сыра вареньем, как в коридоре послышались шаги – кто-то шлепал босыми ногами по паркету. Ранний гость остановился у двери, в проем просунулось любопытное детское лицо.

– Привет, – сказал Артур. – Заходи, я тут чай приготовил.

Мальчик в цветастой пижаме зашел и сел за стол напротив гостя, посмотрел на Артура серьезно. Настолько, насколько можно быть серьезным в пять лет.

– Ты новый мамин друг?– сходу спросил он.

– Ага, – Артур кивнул. Когда вчера под ночь они приехали к Кате домой, ребенок уже спал. Зевавшая няня получила свой бонус, отчиталась и убежала.

– Я – Никита, – мальчик протянул руку. Артур пожал ее крепко, но так, чтобы не доставить ребенку неприятных ощущений. – А ты совсем молодой. Мама старше тебя.

– Ага, – не стал отказываться гость. – А я – Артур.

– До тебя у мамы был дядя Марк, он мне не нравился, – заявил Никита. – А теперь он пропал.

– Найдется, – уверенно ответил гость.

– Да? И вы подеретесь?

– Нет, мы с Марком приятели.

Никита помолчал, потом в лоб спросил.

– А ты будешь моим новым папой?

– Вот еще, – Артур улыбнулся. – У тебя же вроде есть папа, зачем нужен еще один?

– Я тоже так думаю, – мальчик вздохнул как-то по-взрослому, – а мама считает, что мне нужен еще один папа. А мне и с моим хорошо, он добрый, только мама его не любит. А он играет со мной, на рыбалку водил. И вообще он самый лучший. Ой, а кто это?

На кухню зашел большой черный кот, потянулся, зевнул, сверкнув клыками и высунув розовый язык с черным пятном, вопросительно посмотрел на Артура.

– Это Барсик. И если он разрешит, можешь его погладить. Ты разрешишь?

Кот, словно понимая, о чем его просят, подошел к мальчику, легко запрыгнул на стол, улегся и подставил голову. Требовательно заурчал.

– Красивый, – Никита осторожно погладил кота между ушами, – а мама говорит, у меня на кошек алигрия. Начинаю чихать. И глаза чешутся.

– Этот кот гипоаллергенный,– Артур покачал головой, – гладь сколько он захочет.

– А что он ест? – Мальчик случайно погладил по вибрисам, кот довольно заурчал, подставляя щеки. – Коты едят молоко. И сметану. И мышей, но мышей у нас нет.

Артур усмехнулся, представив мышь, которую сьел бы этот кот.

– А ты умеешь фокусы показывать? – Никита легко сменил тему разговора. Кот недовольно заурчал, пришлось доставать сметану из холодильника. И заодно сосиску, ее Барсик схомячил за один присест, после чего гордо удалился. – Марк показывал, как большой палец пропадает. Но это не фокус, он просто прятал палец. Вот так.

И мальчик показал.

– Нет, пальцы я отрывать не умею, – Артур допил чай, и теперь катал шарики из сыра. – У тебя есть монетка?

– Нет, – вздохнул Никита, – такой фокус Марк тоже показывал. Надо накрыть платком, а потом потихоньку вытащить, будто ничего нет?

– Не совсем. Ладно, нет монет, давай чайные ложечки. Три.

Никита выдвинул ящик кухонного стола, достал ложечки, насупив брови, отсчитал, – Одна, две, три.

– Давай сюда.

Получив ложечки, Артур разложил их на столе в виде треугольной звезды.

– Смотри, – сказал он.

Первая ложечкаа зашевелилась, сначала оторвалась одним краем от столешницы, потом другим, поднялась в воздух и зависла примерно в десяти сантиметрах от поверхности. Следом за ней также оказались в воздухе и две другие ложечки, сохранив строй. Артур осторожно положил сырный шарик на первую. Никита, раскрыв рот, смотрел на представление.

– А они на ниточках? – все еще сомневаясь, шепотом спросил он.

– Ты руками поводи, – предложил Артур, – только ложки не трогай.

– Мальчик залез на стул, оперся о стол коленом, протянул руку, поводил возле парящих в воздухе ложек..

– Это еще не все, – Артур улыбнулся.– Скажи Ап.

– Ап, – прошептал Никита.

– Нет, так ничего не выйдет. В цирке был?

Мальчик кивнул головой, завороженно глядя на парящие в воздухе монеты.

– Как там тиграм говорили? Уверенно, но не громко, а то мама проснется.

– Ап, – решительно скомандовал Никита.

Первая ложечка задрожала и подбросила сырный шарик высоко в воздух, тот подпрыгнул чуть ли не до потолка и приземлился на другую.

– Еще.

– Ап!

Шарик сделал еще прыжок, потом последняя ложечка перебросила его в заранее открытый рот Артура. Тот, чуть прожевав, шарик проглотил.

– Ты фокусник? – выдохнул мальчик.

– Есть немного, – скромно признался гость. – Но только не говори никому, а то замучают просьбами фокусы показать.

– А мне покажешь еще?

– Обязательно, – Артур шевельнул пальцами, ложечки плавно опустились на стол. – А теперь беги спать, вон, глаза слипаются уже. А вам с папой сегодня еще в аквапарк идти.

– Да, – мальчик зевнул. – Спасибо. Ты хороший.

Артур потрепал ребенка по белобрысым вихрам, подмигнул и выпроводил из кухни. А потом и сам пошел – полежать с закрытыми глазами.

Катя проснулась в семь, но из кровати они окончательно вылезли только к девяти. Девушка в очередной раз проверила сына – тот спал на удивление крепко, чему-то улыбаясь во сне.

– Хотела вас познакомить, – пожаловалась она. – Но что-то он втопил по-взрослому. Пушкой не разбудить. Отец его в десять приедет, они в аквапарк должны ехать, будить все равно придется. Ты не опаздываешь?

– Нет, – Артур поглядел в окно, – еще есть время.

Ночью снег немного припорошил газоны, и медленно таял.

– Мне тоже в Москву надо, – Катя отхлебнула чай, потом сделала еще глоток, удивленно посмотрела на чашку. – Какой-то новый сорт? Надо будет еще купить. Так вот, дядя просил меня заехать. Кстати, он насчет тебя тоже говорил, чтобы я держалась от тебя подальше. К чему бы это? – Девушка лукаво посмотрела на гостя.

– Думает, наверное, что я для тебя слишком молод.

Катя рассмеялась, ничуть не обидевшись.

– Представляешь, распрашивал о тебе, что и как. Я и рассказала про нашу встречу тогда, три недели назад. Из-за чего он так? Он ведь даже тебя не видел, только отец тогда в больнице. Ну когда я в коме лежала неизвестно от чего.

– Не знаю, – Артур пожал плечами. – А кто твой дядя?

– Он в каком-то жутко секретном отделе в ФСО работает, – Катя пожала плечами в ответ. – О своей работе никогда не рассказывает. Я, кстати, у них сегодня обедаю, могу узнать, почему он так взьелся на тебя. Отец тоже будет, братика моего родне показывать. А хочешь, вместе пойдем?

– Нет, мне еще на работу сегодня. К двенадцати.

Катя посмотрела на часы, потом на Артура.

– И как ты собираешься успеть?

– Часа за два доеду, – Артур махнул рукой.

– Ну-ну, – недоверчиво усмехнулась девушка. – Подвезешь?

– Почту за честь, – церемонно наклонил голову парень. – Если вы позволите, сударыня.

До Москвы по пустым воскресным дорогам они и вправду домчали всего за полтора часа. Артур завез девушку на Краснопресненскую, в какой-то элитный жилой комплекс в Капрановом переулке, и не торопясь поехал в фитнес-клуб.

На работе все было тихо и спокойно. Вероника за стойкой приветливо улыбнулась, протянула карточку, отметила время, Наденька поморщилась при встрече, тренеры хлопали по плечу, Тимур пожал руку и сказал, что сегодня у Артура только один клиент, будет к двум, и что Геннадий Павлович просил зайти, как только он, Артур, появится.

– Саидись, – Серов кивнул на кресло, повертел карандаш в руках, подождал, пока Артур разместится. – Не знаю, с чего начать.

– Может, и не надо тогда? – спросил Артур.

– Может. Но надо, – Геннадий Павлович раздраженно бросил карандаш на стол, потер виски, – вот откуда ты такой взялся.

– Скажу, не поверите. Давайте так, – Артур чуть наклонился вперед. – Я вижу, что вы хотите что-то попросить. Но сомневаетесь. Не надо, в смысле – сомневаться.

– Да? – Серов недовольно прищурился. – А ладно, ты прав. С момента твоего появления у нас тут всякие вещи происходить стали, а тут еще хозяйка пропала куда-то. И теперь клуб как бы на мне. И вот с одной стороны ты – уникум, казалось, я должен анус рвать, лишь бы ты остался. А с другой, от тебя, Артур, одни неприятности. К Хмельницкой ты сьездил – она пропала. Черемисина после твоего массажа – тоже, куда, муж ее не говорит, только трястись начинает. Ты как массажит – золото, вот только стремный очень.

– Увольняете? – Артур поднял уголки губ.

– Если узнают, что я тебя уволил, голову с меня снимут, – грустно усмехнулся Серов. – Ты не догадываешься, кто к тебе присматривается. Так что могу дать тебе совет – постарайся сидеть тихо, может даже схорониться где-то. Понимаю, звучит нелепо, но какая-то ситуация мутная с тобой. Парень-то ты хороший, а вот в игры плохие попал. Как и я. Ты извини, всего сказать тебе не могу. Да даже почти ничего не могу. Но совета прислушайся.

– Вы, оказывается, неплохой человек, Геннадий Павлович, – Артур встал, подошел к хозяину кабинета, положил руки ему на плечи. Тот дернулся, но даже пошевелиться не смог. – То, что вас втянули в эту игру, как вы говорите, так ведь не против вашего желания, правда? Но за совет – спасибо. Давайте сделаем так, я уволюсь, когда мне это будет нужно. А до тех пор мы этот разговор отложим. Не пытайтесь дергаться, бесполезно.

Серов больше и не пытался. Ему казалось, что тиски зажали его плечи намертво. И голос этот. Интонации. Не могли они принадлежать парню восемнадцати лет. Все это было как-то неправильно. Тиски внезапно исчезли, массажист снова оказался в своем кресле, с улыбкой глядя на хозяина кабинета.

– Ну так мы договорились? – спросил Артур.

Серов молча кивнул головой, подождал, пока парень выйдет, и выбрал абонента в телефонной книге.

– Он отказался, – коротко сказал директор клуба, когда на том конце ответили. И полез в шкафчик – за коньяком.

Артур спокойно доработал день – кроме посетителя на два часа, полного мужчины лет пятидесяти, с отдышкой и сколиозом, он еще помассировал двух тренерш, сначала – Кристину, высокую блондинку лет сорока с накачанной фигурой, она сначала недоверчиво хмыкала, а через пять минут блаженно охала. И заявила, что будь Артур постарше, а она помоложе, он бы от нее никуда не делся.

А потом фитоняша Наденька потянула голеностоп, и только после настойчивых уговоров Тимура позволила Артуру себя осмотреть. Когда он щупал ее лодыжку, она смотрела на него взглядом королевы, позволяющей садовнику смести соплю ее величества с дороги, ну а потом, когда голеностоп чудесным образом прошел – оценивающе. Миллионеры – миллионерами, а таланты, способные вылечить растяжение за десять минут, на дороге не валяются.

Машину Артур оставлять у фитнеса не стал – решил, что она ему нужнее будет. Тем более что он немного изменил тормозную систему, «доработал» колеса и двигатель, ну и по мелочам кое-что подшаманил. Не отдавать же такую тюнингованную тачку неизвестно кому. На вопрос Павла, где он взял такое чудо, ответил честно, как и его родственникам – угнал.

Павел только головой покачал, и за вечерним чаем с эклерами рассказал последние новости из клиники.

В пятницу в морге появился новый сотрудник – тот самый гопник-спортсмен, которому Артур залечил рану на лбу. То, что Вовчик – новый хахаль Марины Валентиновны, вся больница уже знала. И вот теперь пристроила она друга на «теплое» место. Прямо в пятницу – Лейбмахер визу поставил на приказе, и в тот же день, а точнее говоря – вечер оформили. Парень, говорят, вне себя от счастья, жмуриков не боится, уже в субботу отработал смену, да и к ненаглядной поближе, вместе приходят на работу, вместе уходят. Голубки.

– Говорил и говорю, ты – сплетник, – насмешливо отреагировал на эту новость Артур, подтолкнув родственнику очередной эклер. – Пирожными не корми, дай косточки перемыть кому-нибудь. Шучу, шучу. Значит, Маринка остепенилась и больше не будет на меня плотоядные взгляды бросать?

– А бросала? – равнодушно поинтересовался Павел, запихивая эклер в рот целиком. – Кофе еще налей.

– Ага, прямо в трусы лезла, – пожаловался Артур, нажимая кнопку на кофейном агрегате. – Но я не поддался. На вас с Машкой насмотрелся.

– Не береди душу, – Паша помрачнел. – Вот раньше она туда-сюда шастала, казалось, привычный ритм жизни сбивает. А сейчас, сам не верю – скучаю по ней. По еде этой, которую она готовила, по чистоте. Порядок вон наводила, раздражало меня это раньше. Может, позвонить, чтобы вернулась?

– Позвони, – Артур пожал плечами. – Три недели у вас еще есть, наверное.

– Как три, – Павел встревожился. – Ты говорил, четыре месяца.

– Кто ж знал, что так хорошо зарядка пойдет. Может и раньше получится.

– Но ведь необязательно сразу отправляться?

– Обязательно, – Артур кивнул. – Вон, с прошлым кристаллом помнишь, что было? Вместо тебя Марка перекинул – от того, что как только уровень достигается, есть несколько дней. Да и чего ты тянешь? Раньше сядешь, раньше выйдешь. Тем более отец тебя там ждет, скучает.

– Думаешь?

– Ага. Иначе зачем бы он меня сюда прислал.

Хахаль Марины Валентиновны, он же по совместительству гопник-фсбшник, вышел на работу. Старший санитар, Петрович, лично провел новичка по рабочим местам – собственно патологоанатомическому отделению, секционной, познакомил с вскрывающим санитаром – Севой, похожим на Петровича до степени отрицания, и патологоанатомом – Сергеем Викторовичем Петрухиным, иппохондриком предпенсионного возраста, с сизым носом и слезящимися глазами. Отделение Володе не понравилось, но приказ начальства был ясен и недвусмысленен – соглашаться на любые предложения, искать, вынюхивать и высматривать. Втираться в доверие, самому инициативу не проявлять, но и дурака из себя не изображать. В общем, работать под прикрытием. При этом еще начальство шутило, что бонусом Володе идет сексуально озабоченная врачиха. Правда, эта озабоченность уже начинала напрягать старшего лейтенанта, Марина Валентиновна всерьез взялась за укрепление их отношений, и укрепляла их минимум дважды в день, причем с таким энтузиазмом, что молодой и здоровый организм был готов дать сбой.

– А там что? – Володя показал на заваренную дверь вечно мрачному Петровичу.

– Там старое помещение морга, – поморщившись, ответил старший санитар. – Раньше использовали, теперь стоит законсервированное, может после ремонта откроют. Идем, покажу тебе наших клиентов. Заодно и бирки научишься вешать.

Катя сидела на переднем сидении отцовского Мерседеса, смотрела в окно. На заднем сидении расположилась ее бывшая одноклассница, сестра Алексея Милославского, с ребенком на руках. Отец сам за рулем, уверенно вел машину по ночной дороге, иногда поглядывая в зеркало заднего вида – как там младенец. Тот спал, причмокивая губами.

Отношения с мачехой, на удивление, никак не изменились после того, как она, собственно, из приятельницы в мачеху превратилась. Такие же ровные, без особых эмоций. Света всегда была девушкой рассудительной, точно знающей, чего она хочет от жизни. И мужа себе выбрала из одного с ней круга, пусть не слишком молодого, но достаточно перспективного – брат в ФСО на большой должности, сам на хорошем счету у начальства. И прожила с ним уже почти пять лет, три до замужества, и вот почти два в статусе жены. Катя их отношениям не препятствовала, мать умерла, когда ей было десять, это еще долго отец держался, пока второй раз не женился.

– О чем вы там с дядей Игорем шептались? – поинтересовался Юрий Георгиевич.

– Об Артуре Громове, – Катя хихикнула, – дядя все выспрашивал про него, что да как.

– С чего это, – Уфимцев слегка крутанул руль, обьезжая выбоину в асфальте, – ты его видела-то всего один раз.

– Ну не один, – протянула Катя.

– Ага, – раздалось сзади. – Это новый Пашкин брат. Колись, подруга, мне Леха рассказал, что ты его с Жоркиным мотиком в городе отловила?

– Ну не только, – Катя улыбнулась. – Мы теперь вроде как встречаемся.

– С малолеткой? Ну ты даешь, – в зеркало заднего вида было видно, как Света покачала головой. – Не мое дело, но у тебя ребенок, а он пацан совсем.

– Даю – не даю, это мое дело, – отмахнулась Катя. – А ты, папа, как считаешь, встречаться мне с ним или нет?

– А что дядя Игорь сказал? – совершенно серьезно спросил Уфимцев-младший.

– Ты не поверишь – чуть ли не благословил.

Глава 28

Серову и раньше приходилось бывать в этом здании – в центре Москвы все рядом, недаром еще в советские времена многочисленные службы и управления ЦК кучковались на двух площадях – Старой и Новой, которые по сути площадями назвать сложно. Сегодня его выдернули прямо с раннего утра, не дав даже доспать положенные после двух выходных шесть-семь часов.

Он показал на посту удостоверение, дождался, пока дежурный сличит его с компьютерным изображением, поднялся по мраморной лестнице, зашел в приемную, представился. Порученец кивнул, поднял трубку, доложил.

– Проходите.

Полковник зашел в большой светлый кабинет, уставленный шкафами со стеклянными дверцами, с длинным Т-образным столом красного дерева. Во главе, в кожаном кресле с высокой спинкой, сидел пожилой мужчина в кителе с двумя звездами на погонах, Серов знаком был с ним шапочно – Сельчинский Иван Иванович. За длинной частью стола, напротив друг друга – начальник Серова, Суховцев Аркадий Борисович, и знакомый Серову генерал Уфимцев.

Серов поздоровался, сел рядом с Суховцевым.

– Ну что с нашим подопечным, Владлен Палыч? – Сельчинский взял двумя руками кожаную папку, чуть приподнял, шлепнул о стол.

Серов посмотрел на Аркадия Борисовича, тот кивнул. Значит, передают.

– Последний отчет отправил вчера вечером, с тех пор вроде ничего не менялось. Наблюдение, как и было приказано, ведем, про зачистку у Хмельницкой вы уже знаете?

Сельчинский кивнул.

– Ну тогда почти все, это ведь позавчера только было. Сьездил к родственникам, – Серов вопросительно посмотрел на Уфимцева.

Тот усмехнулся.

– Ты не тушуйся, Владлен Палыч. Я со своей стороны тоже все доложил. Ты вот что скажи – сколько вам нужно времени еще, чтобы обьект все ваши дела подчистил?

Серов задумался ненадолго. Три генерала терпеливо ждали.

– Неделя, – наконец ответил он. – Думаю, за эту неделю он все закончит. Осталось еще двое, но наши аналитики говорят, что, скорее всего, Майером он ограничится.

– А Кривошеев?

– Он простой исполнитель. Все связи по транзиту осуществляла Хмельницкая, теперь ее нет. Или Майер сам будет этим заниматься, а ему за восемьдесят уже, на покой пора, или пришлют другого. Так что, вероятно, Кривошеев сбежит. А Громов позволит ему это сделать.

– Дадите ему убежать? – вступил в разговор Сельчинский.

– Да, – ответил за подчиненного Аркадий Борисович. – Думаю, за нас эту работу сделают его же друзья-партнеры. Отработанный материал.

– Хорошо, – Сельчинский кивнул, – сделаем так. Или неделя, или когда его папаша Майера уберет. Что раньше наступит. Да, я прочитал ваши выкладки, у нас тоже нет оснований сомневаться, что это Громов-старший резвится. Я Толю лет тридцать знаю, еще когда он лейтенантом был, с бывшим начальством его вопрос согласован – не мешаем, даем уйти. Дальше они сами будут разбираться, что с этим воскресшим покойничком делать. А младшего мы заберем к себе, высшее руководство, – Сельчинский наклонил голову в сторону портрета, висящего на стене, – уже в курсе. Так что парня не трогать, он для нас подороже всяких Майеров-Шмайеров. Договорились?

– Да, – Суховцев кивнул. – Сдуваем пылинки. Решили? Владлен Павлович, спасибо.

Серов поднялся.

– Я могу идти?

Получив согласие, вышел из кабинета.

– Что с твоими сотрудниками, Аркаша? – подождав, пока дверь закроется, спросил Сельчинский.

– В непосредственный контакт он вступал с пятью. Думаю, как минимум об одном догадывается, парень умен не по годам. И наглый, аж жуть. Представляешь, предложил девочке, которая у Хмельницкой в доме наблюдала, на него поработать. Так что подумай, кого обменяешь. Ценную сотрудницу теряю.

– А девочка-то согласна? – подмигнул Уфимцев.

– Ты, Игорь, смотри, дошутишься, – Аркадий Борисович хитро улыбнулся, – уведет у твоего брата зятька потенциального, она девка прыткая. А такой зять на вес золота. Эх, дочку, что ли, заделать? А то все парни да парни, никаких шансов нет.

Мужчины рассмеялись.

Будущий зять припарковался на стоянке клиники. Эскалад – не мотоцикл, места намного больше занимает, а парковка под него не подстраивается. Пришлось слегка прижать только что заехавший Хайлендер. Оттуда вылез недовольный мужчина в модном пальто, посмотрел, все ли в порядке.

– Ты осторожней, – бросил он Артуру. – Не расплатишься потом.

– Конечно, Максим Альбертович, – вежливо кивнул Артур, ставя машину на охрану. Бесполезное действие, но тут так принято.

Парень ушел, а Максим Альбертович смотрел ему вслед. Потом хлопнул себя по лбу – ну конечно, это тот самый медбрат, о котором они с Мариной договаривались. Для избитого слишком хорошо выглядит, хоть и времени достаточно прошло, но все равно – вид слишком цветущий и довольный, вон, и колеса новые где-то взял, явно деньги у парня водятся.

Максим вздохнул. Его бизнес цвел и пах, толпы народу сидели у кабинетов, отдаваясь в руки гомеопатов, хиропрактиков и прочих целителей, конкуренты в родной больнице ему совсем не нужны. Хотя вот уже почти месяц тут парень, а клиентуру вроде не уводит, в какой-то фитнес понтовый устроился, там бабло косит. Может и ну его? Надо с Соломонычем поговорить, тот посоветует, что делать, в свете последних событий Вера Яновна может и не у дел оказаться. С Павлом Громовым договариваться – дохлое дело, не от мира сего человек, слишком честный, а вот внучка Иосифа – в самый раз, та своего не упустит, молодая еще, но это дело наживное, вкус денег почувствует, от деда пиздюлей, если что не так, получит – и будет их дальше вести. О том, чтобы самому, Максим даже не думал – против кодлы этой идти себе дороже. Лейбмахер, что бы там про него не говорили, всех переживет, в министерстве с первыми лицами завязан, для него частную клинику прикрыть – один звонок сделать..

Только вот удача сегодня была явно на стороне Максима Альбертовича – не успел он до кабинета Иосифа Соломоновича добраться, как птичка в клювике принесла новость из кадров. Павел Громов подал заявление об увольнении. И в отпуск сразу ушел.

Павел перед обедом занес заявление в отдел кадров – Лейбмахер им уже позвонил – распорядился, чтобы быстро оформили. Все вопросы они решили еще утром.

– Ты уверен? – Иосиф Соломонович был явно расстроен. Как бы он не относился к матери Громова и к его связи со своей внучкой, сам Паша был ему симпатичен.

– Да, дядя Йося, – Павел посмотрел в окно. – Предлагают работу в клинике, и параллельно – лечение. Я знаю, что Аарон Иванович – лучший нейрофизиолог, но вы же сами видели, да и он обследовал недавно – оперировать бесполезно. Шансы маленькие, а рисковать я не буду, неохота потом овощем лежать. Хочу попробовать консервативные методы, обещают, что результаты будут через месяц-два.

– Шарлатанством попахивает.

Павел невесело усмехнулся.

– Вы же понимаете, моя ситуация – это когда люди за что угодно хватаются. Тем более что денег с меня не требуют, это друзья отца устроили, наоборот – будут платить за работу, экзамен я сдал семь лет назад, только резидентура осталась, но этот вопрос утрясут – зачтут трудовой стаж здесь. С английским проблем нет, виза у меня есть, в прошлом году летал на конгресс. Так что куплю билеты, и недели через две должен лететь.

– А увольняться-то зачем? Давай тебе больничный оформим, сколько там – месяц, два?

– Полтора года. Три курса по два месяца, между ними нужны периодические обследования. Лечиться можно без отрыва от работы, так что попробую себя в США.

– Ладно, – Лейбмахер хлопнул ладонью по столу. – Договорились. Но ты, Пашка, если надумаешь возвращаться, и я еще жив буду – ко мне сразу. Хотя руки у тебя – золото, из Штатов тебя просто так не выпустят.

– Да мне сейчас не об этом думается, – Павел замялся. – С внучкой вашей нехорошо вышло. Но если что случится – лучше мне одному.

Лейбмахер помолчал, постукивая карандашом по столу.

– Не бери в голову, – наконец сказал он. – Не маленькая уже. Если чувства есть – дождется. А если это так, блажь была, то и к лучшему. Всегда помни, что мы – друзья. Что бы не случилось, всегда можешь рассчитывать на мою поддержку.

Когда Павел вышел из кабинета, главврач покачал головой. Что-то темнит этот Громов, врать он не умеет, сразу видно, что никакого места ему никто не предлагает. Значит, просто уехать хочет. Ну а он что, разве может парню отказать, да еще в такой ситуации, держать насильно – хуже нет.

В отделении новость узнали раньше, чем Павел дошел до поста. Пришлось ему еще раз рассказывать ту же историю, старшая медсестра и Марина были в курсе, а вот остальные прониклись к молодому еще парню сочувствием – надо же, настоящий врач, смертельно больной, ходил на работу, и только когда уже приперло, решил уйти. И правильно. К сочувствию примешивалась нотка зависти, для многих работа врачом в США по сравнению с такой же в России – это как с Жигулей в Бентли пересесть. Узнав, что Павел уходит уже после обеда, старшая медсестра Елена Александровна пробежалась по этажам. Проводы назначили на субботу – Павел обещал организовать ресторан, знакомые врачи хлопали по плечу, желали удачи.

Артур весело смотрел на все это со стороны. С этой стороны все волнения персонала больницы казались мелочными. Их коллега через непродолжительное время будет совсем в другой реальности, а там другие ценности и другой образ жизни. И отделов кадров нет, совсем. Да и способы лечения другие, прежний опыт скорее повредит, чем поможет.

Самого его в больнице ничего не держало, но уж очень вскрытия эти оказались интересными – надо будет еще разок посмотреть, если успеет, на всплески. Что-то странное в них было в прошлый раз, он хоть и наблюдал все вживую, но сравнить не помешает. Главное – не проворонить, когда все начнется, поставленные следящие конструкты дадут сигнал, а там час-полтора есть, успеет. Ну а если не получится, ничего. Мало ли маньяков в этом городе. И в других местах.

Да и Вовчик тут крутится неспроста, любопытно, может, им одно и то же нужно.

Маша была вне себя от ярости, голова привычно разболелась от волнения.. Этот поц бросил ее и теперь сваливает в Америку. А она так любила его, стирала носки, убирала грязные салфетки и отдавала всю себя. Правда, к ярости примешивалось и злорадство. Когда мать узнает, что не только Марка она упустила, но и будущего американского миллионера, оба локтя от злости откусит. Не себе, Майя Иосифовна слишком для этого себя любила, а мужу, но все равно, движуха в семье обеспечена. А уж дед донесет до них эту информацию, не сегодня, так на неделе. Но все равно, какой подлец. Сволочь. Наверняка это мелкий прыщ устроил, он и не такое может. При мысли об Артуре Маша дотронулась до щеки, до того места, где должен был быть шрам, и ей показалось, что тот на мгновение снова проступил.

Нет, с этим коротышкой шутки плохи, сначала надо с ним переговорить. Может, дельное что посоветует.

Артур был непреклонен.

– Нет, – сразу заявил он. – И по телефону могла бы спросить, нечего было тащить меня в эту забегаловку.

Маша с сомнением посмотрела вокруг, на хрустальные люстры, фарфоровые украшения на позолоченных консолях и карнизах, изысканную мебель в стиле псевдоампир, фигурки на камине, подцепила сю май с крабами.

– Тебе здесь не нравится?

– Нет. Давай по делу.Павел уезжает через две недели. И я хотел бы, чтобы вы не встречались до этого дня.

Девушка помотала головой.

– Ты не можешь мне запретить.

– Могу. Помнишь, ты мне обещала выполнить одну просьбу? Вот она. И не пытайся как-то обойти, если схитришь или нарушишь слово, все твои болячки вылезут обратно.

На Машу было жалко смотреть. Она шла сюда, чтобы союзника получить, а вышло вон как.

– Но я люблю его, – робко сказала она.

– Сейчас вопрос стоит о его жизни и смерти, – жестко ответил Артур. – Вот будут первые результаты, пожалуйста, приезжай, адрес я тебе потом перешлю. А до тех пор ему меньше всего нужна истеричная подружка.

– Истеричная? – Маша разозлилась. Вообще, в последнее время перепады настроения были просто жуть. Чуть ли не каждый час. И в чем-то Артур прав, от любой мелочи она выходила из себя, прям напасть какая-то. Причем сама понимала, что это неправильно, и все равно, вот сегодня на таксиста наорала ни с того ни с сего.

– Да. – Артур примиряюще улыбнулся. – Давай закончим этот спор. Ты доешь эту пельменеподобную пакость, и разойдемся. У меня еще дела этим вечером, и вообще – я с девушкой познакомился.

– Врешь! – припечатала Маша. – Рассказывай.

Артур вырулил со стоянки. Все-таки мотоцикл гораздо удобнее, даже при такой погоде, сел и поехал. Никакие пробки не страшны. Он проскочил к зоопарку, выехал на Звенигородское шоссе, пересек МКАД и помчался по Новой Риге, преодолев несколько километров меньше чем за минуту, свернул направо и ушел на лесную дорогу.

Асфальт прямо посреди леса преграждал шлагбаум. Преграда не для мотоцикла, Артур уже собирался обьехать препятствие, как полосатая палка вздрогнула и поднялась. Широкая асфальтовая дорога петляла по лесу где-то с полкилометра, выведя мотоциклиста к небольшому поместью, обнесённому высоким кованым забором. Охранник в камуфляже, вооруженный автоматом с коротким стволом, молча отодвинул ворота на метр, сделал приглашающий жест, мол, заезжай.

Артур газанул, заехал на территорию поместья.