Текст книги "Атаман. Кровь за кровь"

Автор книги: Андрей Воронин

Соавторы: Максим Гарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 9. Подставные ангелы смерти

Они вернулись на высотку и принялись обустраивать ее для последнего сражения.

Чеченцы не заставили себя долго ждать. В слепящих лучах низко полыхавшего над горами солнца Терпухин увидел, что вдали по ущелью на ухабах подпрыгивает коробочка джипа. Близко чеченцы не подъехали, остановились и рассыпались цепью, насколько это им позволяла гористая местность. И опять не выдержал Демидов. Увидев противника, он потерял голову и застрочил из автомата.

–   Чумной ты, что ли? – заорал Терпухин. – Патроны побереги, сколько у тебя их?! Ты же обнаруживаешь себя!

Демидов виновато втянул голову в плечи. А через мгновение ущелье наполнилось громоподобным грохотом выстрелов крупнокалиберного пулемета. 12,5-миллиметровые пули, почти снаряды, в мгновение ока разметали камни, собранные Терпухиным и Демидовым для оборудования огневых позиций. Автоматчики короткими перебежками стали приближаться к подножию горы.

–   Ты хорошо из пулемета стреляешь, – сказал Терпухин. – Попробуй достать джип...

Демидов залег за пулеметом, передернул затвор, долго прицеливался, но пустил лишь короткую очередь – пулемет внезапно осекся. Что, патронам капут? – Демидов бросил на Терпухина испытующий взгляд.

–   Есть маленько, – ответил Терпухин. – Но я тебе буду выдавать поштучно.

Демидов молчал, прижимая приклад пулемета к давно не бритой щеке и надавливая на спусковой крючок.

–   У нас по десять патронов на брата, это на минуту хорошего боя, если они атакуют, – произнес Терпухин.

–   Может, до захода солнца продержимся? – спросил Демидов.

–   До захода? Солнце зайдет, но еще долго светло будет, – ответил Терпухин. – Они полезут...

В это время снова зарокотал крупнокалиберный пулемет. Пришлось втискиваться между каменными глыбами, чтобы уцелеть. Пули долбили гору, но ни одна из них не попала в самую вершину горы.

–   Славное дело! – крикнул Терпухин. – Пулеметчик бестолковый!

–   Почему? – отозвался Демидов.

–   Прицел у него сбит, вот он гору и пашет. Смотри, – Терпухин перекатился через спину и одиночным выстрелом бахнул в сторону джипа. Оттуда сразу же застрочил пулемет. Пули снова легли ниже. – Видишь?

–   Поправить прицел дело не хитрое, – отозвался Демидов, – дай пару патронов...

Терпухин бросил напарнику несколько патронов, и тот, зарядив ленту, пустил короткую очередь по джипу. Короткую, но достаточную, чтобы в ответ снова загрохотал крупнокалиберный пулемет. Когда гул от стрельбы затих, Терпухин услышал завывание мотора. «Это джип! – мелькнула мысль. – Они подгоняют пулемет поближе. Нет уж, дудки, ничего у вас не получится!»

–   Демидов! – крикнул Юрий. – Пока они перегоняют джип, бегом вон к той скале! С гранатами! Пулемет брось, я прикрою.

К его удивлению, Демидов безропотно подчинился. Терпухин стрелял из автомата одиночными, делая небольшие паузы, пока в магазине были патроны. Но вот затвор сухо клацнул. Демидов успел уйти в тень скалы. Теперь атакующие чеченцы не видели его.

Терпухин достал из кармашка патрон, защелкнул его в рожок. Это для себя. Затем пересчитал патроны для пулемета. Восемь штук. На один раз пульнуть.

Джип снова изрыгнул длинную очередь по вершине горы. Терпухин не успел укрыться, и мелкие каменные осколки иссекли щеку в кровь.

Наступила минута затишья, а потом мотор джипа снова взвыл. Терпухин выглянул и увидел, как Демидов выскочил из-за скалы и выстрелил по джипу из пистолета!

–   Игнатий, дурак! – воскликнул в сердцах Юрий, словно Демидов мог его услышать. – Тебя же автоматчики засекут.

И точно, трассеры ударили в тень скалы. Оттуда послышались яростные крики, рванула граната... И все затихло.

«Черт, надо было дождаться, когда они подойдут поближе, и гранатами их, гранатами», – подумал Терпухин, чувствуя жгучую боль в ноге, словно ее рвали собаки.

«Наконец-то пришла, милая, – подумал он о боли, – но недолго ты будешь меня мучить. Вот сядет солнце, и в долине станет все видно как на ладони...

Первым, конечно, умрет Демидов, если его еще не прикончили. Не вытерпел, проявился... Солнце сядет, тень исчезнет, и его сразу увидят... Бедолаге даже укрыться не за что, если они обойдут скалу справа...»

Терпухин выглянул и, ослепленный заходящим солнцем, пытался рассмотреть, что творится в долине. Он разглядел смутные очертания джипа и копошащиеся фигурки возле него. Одна фигурка распласталась на земле. Очевидно, выстрел Игнатия Демидова оказался успешным.

Чеченцы залегли и не подавали признаков жизни. Солнце наполовину зашло за далекую вершину горы. В долине воцарилась страшная, гулкая тишина. Из сырого кустарника стал выползать едва видимый туман.

 «Это последние минуты моей жизни, – не без сожаления подумал Терпухин. – Сколько раз я мог погибнуть? Уходил от костлявой... И вот теперь пришла. Пришла чудесным летним вечером в горах, когда воздух кристально чист... Тьфу ты, что за дурацкая лирика в голову прет!»

Терпухин попытался представить всю свою жизнь в виде одной короткой киноленты – с момента, когда он начал помнить себя и до минут блаженства с Катериной. У него ничего не получалось, никакого калейдоскопа, никакого мелькания картинок из его жизни. Возникла и тупо стояла перед глазами глупая сцена – лежащая на диване девочка с раздвинутыми ногами. Черт бы побрал! Когда это было? Летом после пятого, нет, шестого класса. Эта девочка-глупышка, нет, вовсе не глупышка, сестра его школьного товарища, Володьки Закревского, разрешила ему за велосипедное колесо посмотреть, как там у нее все устроено. Ее брат, проверяя колесо, стоял рядом. В качестве гаранта от воз-

Отсутствуют страницы 86, 87 исходной книги

Однако летучему отряду не так-то легко было пробиться обратно на российскую территорию. Вначале они чуть не попали в окружение, но с боем вырвались из него и, отрываясь от погони, были вынуждены опять углубиться в горы в восточном направлении, в сторону Дагестана. Иногда приходилось отстреливаться, но чаще чеченцы не открывали огня, пропуская неизвестных вооруженных людей.

Когда наступила кромешная тьма, Черемисов предложил заночевать. Они перекусили и растянулись в кустах. На рассвете снова выступили в путь, пытаясь свернуть на равнину, но везде натыкались на чеченские посты.

–   Вот народ! – вздыхал Черемисов. – С утра уже с оружием. Когда они работают?

–  А наши что, работают? – вставил майор Васнецов, рослый здоровяк и неистощимый оптимист. – Наши с утра возле торговых палаток ошиваются, чтобы опохмелиться... Пропащая мы нация. А все от того, что у нас слишком много кровей намешано: скифы, хазары разные, печенеги, мордва, монголы, славяне... Сверху это все евреи, так сказать, отшлифовали.

–   Да, я смотрю, ты спец по крови, – сказал Черемисов. – Особенно по чеченской.

–  А я никого не жаловал – ни пуштунов, ни азе– ров, ни...

–   Ладно, майор, – перебил его Терпухин. – Я тоже бывший боец спецназа, так что лучше помолчим.

Когда они проехали по захламленной просеке через густой лес и увидели далеко впереди, уже на территории Дагестана, пограничную заставу, майор Васнецов велел водителю остановить джип, вывел чеченца-заложника на тропинку и отпустил его.

Решили отдохнуть. Собровцы растянулись на небольшой полянке, а их командир достал фляжку со спиртом и пустил по кругу.

–   Черемисов, я давно у тебя хочу спросить... Откуда ты узнал, что я нахожусь именно в этом селении? – спросил Терпухин.

–  А заложник на что?

–  Ты что, пытал его?

–  А ты думал!

–  И он сказал тебе правду?

–   Выудить из него правду мне помог товарищ майор. Да и вы столько шуму наделали! Мы ведь случайно на вас напоролись. Ехали по дороге, а на повороте едва не столкнулись с чеченцами. Те галдят, показывают на наш пулемет и просят поддержать огнем.

–  А где эти чеченцы?

–  Они в селение за подмогой рванули. Однако здорово вы дрались! Не успели мы и слова сказать, как вы огонь открыли.

–  Это все Демидов, – улыбнулся Терпухин.

Чтобы выйти к пограничной заставе, им снова пришлось свернуть в сторону. Узкая, едва видимая колея петляла меж каменных глыб, и вскоре они очутились в настоящем горном ущелье, поросшем обомшелым лесом. Справа и слева при их приближении из кустов и с вершин деревьев с громкими криками вылетали птицы.

–  Да, в горах видимость обманчива, – сказал Черемисов. – Казалось ведь, что застава рядом, а вон куда заехали.

Впереди сквозь утренний, еще не развеявшийся туман вырисовывались причудливые силуэты деревьев. Терпухину почему-то стало тоскливо. Потом ему показалось, что в кустах кто-то вскрикнул. Он поднял руку вверх и прислушался.

–   Тс-с! Место узкое, как раз для засады. Видите, птиц не видно. Не потому ли это, что их распугали?

Майор Васнецов, человек с немалым опытом проведения военных спецопераций, тоже насторожился.

–   Да, местечко не из приятных. Но мы можем обойти его. Поднимемся вверх по скале, а ты, – обратился майор к пулеметчику, – будь начеку. Если что, сразу не стреляй, убедись, что это не наши пограничники или дагестанская милиция. Они почти все усатые. А как увидишь боевиков – руби из пулемета...

Терпухин и Демидов остались в машине. Собровцы и капитан Черемисов скрылись в кустах. Впереди снова раздалось подозрительное звяканье. Сидящие в машине замерли.

–   Им важно пройти кусты, – прошептал Терпухин. – Ты, Демидов, сможешь бросить гранату?

–   Смогу, только ты мне скажешь, когда бросать, а то вояка из меня никудышный...

–   Хорошо. Бросай, как только поднимется стрельба. Только бросай повыше, чтобы граната перелетела через деревья.

Демидов взял гранаты, вылез из машины и стал приближаться к зарослям. Терпухин заметил, что водитель джипа и пулеметчик скептически улыбались. В самом деле, Демидов – пожилой мужчина, небритый, с далеко не военной выправкой, с двумя гранатами в руках – был смешон.

Пулеметчик что-то сказал водителю. Что-что? – переспросил тот.

–   Говорю, кенгуру с гранатами, – повторил пулеметчик.

Туман рассеялся, сверху сквозь облака выглянуло солнце, и Терпухин стал неотрывно смотреть на зеленые блики, играющие в кустах, пытаясь высмотреть что-нибудь подозрительное – сломанную ветку, маскхалат.

Но ничего не было видно, кроме цветущего горного клевера, темной лесной крапивы и густого переплетения ежевики. Зато все чаще из зарослей доносились непонятные звуки.

И вдруг сверху, с гребня горы, громыхнул одиночный выстрел.

–   Туда бросай, туда! – крикнул Терпухин Демидову, показывая на большое потрескавшееся ореховое дерево.

Демидов стал возиться с чекой. Сверху ударил второй выстрел. Демидов разбежался и метнул гранату. Она пролетела над ореховым деревом, вращаясь на лету.

–   Ложись! – крикнул Терпухин.

Бухнул взрыв. Демидов возился со второй гранатой. Терпухин вылез из машины и, сильно прихрамывая, направился к напарнику. Возле кустов он почувствовал кислый запах дыма и расщепленной древесины.

–   Бей их, Демидов! За все наши страдания...

После того как взорвалась вторая граната, с гребня

донесся протяжный крик:

–   Эй, вояки хреновые!

Кричал Черемисов. Вскоре он вышел из зарослей, неся в руке что-то кровавое и отвратительное на вид. Демидова вдруг стало тошнить.

–   Что это? – крикнул Терпухин.

–   Кабана завалили, – Черемисов поднял часть туши. – Демидов, похоже, перестарался.

–   Да уж, этот дядька метал гранаты – любо-дорого было смотреть, – сказал водитель. – А тут еще корректировщик огня был...

–   Ладно тебе, – отмахнулся Терпухин, чувствуя, что попал впросак. – На молоке обожжешься, на воду дуть станешь. Слушай, у майора не осталось успокоительного?

–   Спирта? – уточнил Черемисов.

–   Ну да. Нога что-то болит... Прошел три метра, и все. Впрочем, я уже не ходок.

–   Да, о ране надо позаботиться, такой жарой заражение может прицепиться, – сказал Черемисов. – Только спирт не внутрь, а на рану...

–   На рану нельзя. Водой надо разбавлять, – подсказал водитель.

–  Ты бледный, Юра, – сказал Черемисов. – У тебя много крови вытекло?

Из кустов показались майор и подчиненные. Лица у них были довольные, потому что они тащили вырезанные куски кабанины.

–   Товарищ майор, у Терпухина рана воспаляется, надо ехать.

–   Согласен. Тем более надо торопиться, – что за нами следом кто-то поспешает, – сказал майор, – Может, там спирт грузины везут, а может, и погоня. Я по карте высмотрел, ущелье скоро кончится и мы выедем прямо на заставу.

Глава 10. Неосуществившиеся мечты

Пограничники отвезли Терпухина в госпиталь, и он валялся там, пока ему кололи антибиотики и делали перевязки. Демидов уехал с Черемисовым, но через сутки вернулся на «Ниве» Терпухина. Теперь он не покидал атамана, обильно снабжая его провизией и горячительными напитками, – как-никак он был теперь должник Юрия.

Раны на ноге перестали гноиться, а еще через неделю Терпухин не выдержал медицинских мучений и сбежал.

–   Отстреливаться от врачей не будем, – пошутил он, – да они и сами не сунутся.

Дагестан, несмотря на близость Чечни, проехали спокойно. Но после Кизляра их опять поджидала опасность.

Уже вечерело. На выезде из города машину остановила дагестанская милиция. Долго проверяли документы, потом еще с полчаса держали просто так.

–   Надо рвать когти, – сказал Терпухин. – Они точно чеченцам сообщили про нас. Видишь, придерживают...

Улучив момент, Демидов направил машину вслед за грузовиком, который дагестанцы почему-то пропустили даже без досмотра.

Милиционеры выстрелили в воздух, но погони устраивать не стали. Некоторое время Демидов гнал машину, обгоняя попадавшиеся по пути грузовики.

–   Спирт везут, – сказал Терпухин. – Раньше через Осетию возили, да на Военно-грузинской дороге их стопорнули, так они в объезд двинули. Ладно, сворачивай домой...

Демидов свернул в степь. Машина запрыгала по ухабам. Следом за ними с шоссе съехали две машины.

–   Черт, это чеченцы! Сейчас я их попугаю... Должны отстать. Останови машину – оружие надо достать.

И в самом деле, стоило Терпухину несколько раз выстрелить, как огни преследовавших их автомобилей погасли.

К своим хуторам добрались по бездорожью только к утру. Сразу же завалились спать.

Разбудил их капитан Черемисов. Оказалось, что ранним утром к блок-посту приехали с претензиями чеченцы. Они требовали выдать им Терпухина, которой, по их словам, убил одного и ранил нескольких человек.

–   Они называли мою фамилию? – спросил Терпухин.

–   Да, – ответил Черемисов, – и фамилию Демидова тоже называли...

–   Тогда труба дело, не жить нам здесь, Юрий. Достанут. И меня достанут, и тебя.

–   Тебя, положим, не достанут, – сказал Терпухин, – но твоего зятя, дочь... Мне-то что, у меня никого нет. Мадонну выпущу на волю, дом и сарай подпалю с четырех сторон да и пойду, как в старину, куда глаза глядят...

–   И это говорит казак? – возмутился Черемисов.

–       Разве не ясно, что чеченцы станут мстить? – оборвал его Юрий. – Их появления надо ждать с минуты на минуту...

–   Вот еще что, – сказал Черемисов, – к нам прибился какой-то узбек. Все Демидова спрашивает. Чеченцев боится, как огня. Говорит, что в плену у них был...

–   Его не Сахибом зовут?

–   Похоже, что так,,,

На следующий день Демидов уехал в Москву с Са хибом. В Москве они решили прежде всего найти тот аэродром, на который прибывали самолеты с лошадь ми. Сделать его было довольно сложно, но все же Са хиб не без помощи своих соплеменников устроился на одном закрытом аэродроме грузчиком и случайно стал свидетелем, что в Москву в третий раз прибывает одна и та же лошадь.

В первый раз Сахиб запомнил, что лошадь звали Рогмеди. У нее было идеально круглое белое пятно на лбу и дне трещины на правом переднем копыте. Но второй раз, видя ту же самую лошадь, Сахиб просмотрел документы с коневодческого завода, но по документам это была лошадь по кличке Тамира. Сахиб очень удивился сходству кобыл. Но в третий раз просто не поверил собственным глазам: и пятно было то же, и трещины на копыте. Теперь по документам лошадь шла как Пальма.

Сахиб заподозрил неладное и решил тщательно осмотреть животное И правильно сделал, потому что убедился, что это была все та же лошадка.

«Вот и попались! Возликовал Сахиб. – Теперь можно и на связника выходить. Но все же посоветовавшись с Демидовым» он решил, что солидный куш проще сорвать без помощи правоохранительных органов. Однако в последний момент Сахиб струсил и без ведома Демидова решился позвонить связнику.

Номер не отвечал. Сахиб звонил ранним утром, днем, вечером, даже ночью, но в трубке слышались однообразные длинные гудки.

–   Возьми трубку, – шептал, как заклинание Сахиб. – Что случилось, где ты?

Трубку в конце концов подняли.

–   Кто это?

–   Это я, узбек, Сахиб. Почему ты так долго не поднимал трубку?

–   Спокойно. Где ты?

–   Торчу под Москвой. Кажется, могу кое-что рассказать. Мне нужны бабки.

–   Мне плевать, что тебе нужно, – послышался голос. – Когда будет результат, тогда будут и бабки.

–   Я это уже понял. Надо встретиться. Давай на Ленинградском вокзале, на перроне для электричек.

–   Хорошо. В три часа дня тебя устроит?

–   Устроит, – сказал Сахиб и для пущей важности добавил: – не дай Бог ты опоздаешь!..

–   Сам не опоздай, – послышалось в ответ.

Сахиб повесил трубку и почесал в костистом затылке.

«Черт возьми, почему его не было, когда он был так

нужен? Могли бы застукать их на аэродроме. Наркотики должны быть в том же самом самолете. А теперь придется ехать черт знает куда. Ведь лошадей увозят на какую-то конно-спортивную базу... И еще неизвестно, куда могут пропасть наркотики по дороге.»

Фургон с лошадью уже прибыл на одну из таких баз, где свили себе гнездо оборотистые дельцы, жаждущие быстрого обогащения. Вы опоздали, – сказал высокий поджарый мужчина, выходя навстречу прибывшим.

–  В нашем деле поздно никогда не бывает, – ответил приехавший. – На аэродроме задержались.

–  Лошадь в порядке?

–  Лучше не бывает.

Лошадь вывели из фургона и повели в конюшню. Сахиб обратил внимание, что вместе с лошадью, транспортируют целую гору конской сбруи: седла, уздечки, какие-то попоны.

«Скорее всего, наркота в седлах! Слишком много седел для одной лошади!» – подумал Сахиб и стал внимательно наблюдать, куда отправят эти начиненную наркотиками седла. Работники фирмы выгрузили сбрую и понесли ее к конюшне. Сахиб, напросившись посмотреть, как он выражался, «лошадок для королей», пошел было вслед за всеми, но возле решетки, отделяющей одну из конюшен, его остановил охранник и спросил:

– Ты куда?

Сахиб махнул рукой и буркнул что-то невнятное. Понятное дело, разве его пустят в святая святых наркодельцов? Сахиб повернул назад и стал глазеть, как по кругу выгуливают норовистую лошадку. При этом он искоса поглядывал по сторонам. Вскоре он заметил, что поджарый, спортивного вида мужчина вместе с курьером вернулись в здание администрации.

Очевидно, отправились за специалистом, который проверит качество наркотиков, – подумал Сахиб. Надо спешить. Попытаюсь ка я пробраться в конюшню...»

Он смешался с толпой зевак, отошел в сторону и, оглянувшись, убедился, что за ним никто не следит.

Затем перелез через решетку и очутился на запретной территории. На всякий случай Сахиб ощупал портативную видеокамеру, которой его снабдил связник при встрече на Ленинградском вокзале. «Настоящая, шпионская», – подумал узбек. Нащупал он и сотовый телефон, по которому мог в любой момент связаться с нужными людьми.

Сахибу предстояло заснять на пленку момент передачи наркотиков курьерами, и он очень волновался. Ведь если охрана застукает его с этой камерой, то пощады ему не будет. Уничтожат не камеру, а его самого!

Пробраться к тому зданию, в котором исчезла лошадь и куда отнесли сбрую, не составило большого труда. Сложнее было попасть внутрь. К счастью, в торцевой стене здания Сахиб заметил распахнутые вентиляционные окошки. Через минуту худощавый и проворный узбек уже внимательно рассматривал внутреннее устройство конюшни. Пока он не знал, в каком станке находится нужная ему лошадь, но узнать это было делом нескольких минут. Именно возле ее станка лежали сваленные в груду седла. Сложнее было придумать, где спрятаться для проведения скрытой съемки.

Сахиб решил, что для такой работы удобнее всего залечь на дощатый настил, положенный поверх поперечин, распиравших стропила. Именно оттуда откроется отличный обзор. Кроме того, что ему будет видно все, он будет находиться в относительной безопасности. Если его «шпионская» камера не подведет, то получится отличный видеоматериал, который окажет следствию неоценимую услугу, а на суде произведет эффект взорвавшейся бомбы. Кадры покажут по телевидению... Возможно, покажут и Сахиба, только он попросит, чтобы лицо, его было размыто – как бы не стала мстить наркомафия...

Некоторое время Сахиб всецело отдался фантазиям, а потом стал скучать. Неожиданно послышались голоса, и дверь отворилась. В проход между станками вошли люди. Впереди шествовали представительные мужчины, сзади семенили какие-то невзрачные людишки в синих халатах. Сахиб сразу узнал курьера и поджарого мужчину, бывшего здесь за хозяина.

Они подошли к станку, и поджарый привычным жестом открыл дверцу.

–   Так это и есть знаменитая Рогнеда? – спросил один из незнакомых Сахибу людей, чрезвычайно толстый, похожий на Лучано Паваротти.

–   Да, это она. Вы, Дмитрий Иванович, хотели лично посмотреть не нее – пожалуйста. Именно она сделала три ходки. Только долго любоваться ею мы вам не позволим. Товар вот здесь, – отвечал ему «поджарый», – похлопывая по одному из седел.

Сахиб включил видеокамеру и направил объектив на этого, как ему казалось, противного мужчину.

–   Не волнуйтесь, я вас не задержу. Я люблю лошадей. Взгляну – и все... – произнес толстяк, входя в станок. Он ощупал лошадь, даже погладил ее, затем пошел.

–   Завтра увидимся? – спросил «поджарый», маленьким ножичком подрезая кожу на седле.

–  Конечно. Мы должны оговорить детали операции по отправке Рогнеды.

Неожиданно Сахиб увидел среди наркодельцов высокопоставленного московского чиновника, которого не раз показывали по телевизору. Нельзя было не запомнить этого типа с бледно-землистым, почти зеленоватым цветом круглого, как репа, лица. Сахиб даже перестал снимать – настолько крамольным показалось ему присутствие «слуги народа» среди этих отъявленных бандитов.

Немного успокоившись, Сахиб продолжил съемку. Это же замечательно, если на пленку попадут не мелкие сошки, а вот такие крупные махинаторы! Будет им, будет и ему, Сахибу.

Узбек видел, как, проделав должные манипуляции, «поджарый» извлек из седла продолговатые целлофановые пакеты и протянул двум парням с мрачными лицами и бочкообразными туловищами. Те вскрыли один из пакетов и по очереди попробовали на вкус содержимое пакета. Лица их просветлели.

–   Ну как? – поинтересовался толстяк.

Один из парней, который попробовал наркотик, кивнул головой. Толстяк просиял.

«Если это в самом деле не спектакль, – подумал Сахиб, – то моя пленочка потянет на несколько десятков тысяч долларов... К черту милицию, к черту связника...»

Между тем присутствующие в конюшне люди стали манипулировать какими-то чемоданчиками, в которых, очевидно, были деньги. Сахиб хотел и это заснять. Он переместил тяжесть тела на левый бок, чтобы сдвинуть видеокамеру в нужном направлении. Неожиданно деревянный настил под ним звучно скрипнул.

Сахиб затаил дыхание и закрыл глаза, поскольку все стоявшие внизу люди задрали головы вверх. Замешательство длилось секунд пятнадцать. Затем обращаясь к «поджарому», толстяк произнес:

–   Доска треснула. Жарища на улице. А вообще-то, дорогой мой, как у вас насчет службы безопасности? Ведь сколько бабок ты на это списываешь!..

Нот, – сказал «поджарый», очевидно, показывая мм своих подручных.

И действительно, один из парней с бочкообразным туловищем оправдывающимся тоном произнес:

Помещение осмотрено лично мной. Здесь никого мет. Вам не о чем беспокоиться.

Я хотел бы иметь дело с профессионалами, – наставительно сказал толстяк. – У нас не должно быть проколов, сами понимаете. Так вот, эту партию я набираю в Москву, следующая – туда, – толстяк мах– мул рукой.

Это ваше дело, – сказал «поджарый». – На запад гак на запад.

Наше, ваше... – неодобрительно пробормотал толстяк. – Что же ты, Степан Тариэлович, делиться стал...

Виноват... – послышалось в ответ.

Впрочем, ладно. Надо организовать соответствующий ажиотаж на аукционе, – еще раз проговорил толстяк. – Я понимаю так, что если каждый раз мы выставляем на продажу таких безупречных породистых лошадей, то не всякий раз на них может найтись покупатель. Боюсь, что цена упадет и вряд ли нашу лошадку можно будет продать даже по стартовой цене.

Ажиотаж я организую. Пару человек поддадут жару, цены загоним под потолок... Взвинтим так, что клиенты сполна рассчитаются с нами...

Смотрите, чтобы все было естественно. А то могут возникнуть подозрения. Да и времени у нас маловато...

Да, времени в обрез, – неожиданно произнес чиновник, до сих пор не проронивший ни слова.

Сахиб едва дождался, когда торговцы наркотиками покинут конюшню. Убедившись, что все спокойно, он вылез через дверцу во фронтоне, спрыгнул на землю, заглянул за стену и, удостоверившись, что никого нет, достал из кармана сотовый телефон. Несколько раз подряд он безуспешно тыкал дрожащими пальцами в кнопки, пытаясь набрать номер своего связника. Внутри у него все ликовало. Такая удача! Нет, он не будет при помощи отснятого видеоматериала шантажировать мафиози и высокопоставленного чиновника. Что деньги! Он сдаст этих воротил органам. Его пошлют учиться в школу ФСБ. А потом он станет работать в известных органах и отправится с разведывательной миссией в какую-нибудь восточную страну, например в Японию. Чем он с виду не япошка?

В это время его связник по фамилии Бузуев на своей московской квартире страдал от жестокого похмелья. Чего он только не пробовал, чтобы снять этот синдром! Пил рассолы, огуречный и капустный, пробовал лечиться ледяным, из холодильника, молоком. Ничего не помогало. Бузуев мог бы, конечно, опохмелиться, но он был принципиальный противник этого. Опохмелка для него значила переход от бытового пьянства к начальному этапу алкоголизма, так называемому альфа-алкоголизму...

Быть альфа-алкоголиком Бузуев не хотел, но и не хотел страдать. Он решил полечиться кефиром, в тайной надежде на то, что в нем содержится хоть какой– то процент спирта. Кефира в доме не было, и Бузуев, наспех одевшись, побежал в магазин. Там он, к своему несчастью, неожиданно для себя встретил давнишнюю знакомую. Однажды Бузуев, еще будучи холостяком, провел с ней ночь. Теперь, увидев Бузуева, эта дама так и загорелась желанием побыть с ним наедине.

Бузуев не придумал ничего другого, кроме как затащить ее в свою квартиру, откуда еще не успели выветриться духи жены, с которой он, впрочем, недавно разошелся .

Страдающая от одиночества дама первой вошла н прихожую и вздрогнула – неожиданно в квартире затрезвонил телефон.

Кто это? – поинтересовалась она, когда Бузуев направился к телефону.

С работы, – объяснил Бузуев и кивнул даме рукой, чтобы она отошла, – не мешай.

Нет, нет, не бери трубку, Валентин, – нежно проворковала дама и преградила ему дорогу своим довольно монолитным корпусом. – Вначале освежим, так питать, цветок наших немножко увядших отношений. Где у тебя шампанское?

Слушай, котик, это важно, я должен взять трубку. Знаешь ведь, чем занимаюсь. Не чернильной кормлюсь службишкой, как ты...

–      Ну Валек, пойдем... – дама потянула Бузуева за тал стук, завлекая его в комнату, где белела неубранная кропать.

Может, это мое начальство!..

Феноменально! Ты потеряешь из-за меня работу, – шептала дама, – а я тогда пойду на панель и буду кормить тебя, зарабатывая проституцией.

–      Но, Мария, я должен отвечать на звонки! Это безумие – находиться дома и не поднимать трубку!

– Ладно, подними, – сказала Мария таким обиженным тоном, что Валентин заключил ее в объятия и принялся целовать, махнув рукой на трезвонящий телефон. Перестань, – кислым голосом, как у всех перегоревших женщин, сказала Мария, – подними свою трубку...

Бузуев покосился на нее, но все же схватил трубку. -Да?

–  Это узбек, – услышал он.

–   Ну, что там у тебя?

–   Я его взял, понял? – кричал Сахиб. – У меня такой компромат здесь!

–   Ну и что? Ты о чем говоришь?

–  Как о чем, ты что, забыл?

–   Потише нельзя? – сказал Бузуев, но Сахиб увлекся и продолжал кричать. Мария из деликатности отошла в сторону.