Текст книги "Смерти вопреки"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Автомобиль качнулся и замер. Артем медленно обернулся. На земле лежали Леонид лицом вниз и водитель – его все-таки зацепило багажником. Черный пистолет валялся в пыли. Незахлопнутая дверца машины сама собой распахнулась. Только теперь Артем бросил кейс на сиденье и подхватил с дороги оружие. Он ни на секунду не забывал о третьем бандите.

Смертельный холод прокатился волной по его телу, ожидание выстрела парализовало волю.

Шум ветра, далекие голоса диких птиц и безумно затянувшееся ожидание.

"Где же он?" – только подумал Прищепов и вдруг услышал легкий шорох.

Артем мгновенно обернулся – никого. Лишь знойный воздух, поднимаясь над раскаленной дорогой, искажал пейзаж. По земле бежали волнистые тени.

– Брось оружие!

Артем не мог понять, откуда исходит отраженный скалами голос.

– Брось!

"Если он не стреляет сразу, значит, не видит меня", – сообразил Прищепов.

– Я сдаюсь, – крикнул Артем и, схватив подвернувшийся под руку автомобильный атлас в черной кожаной обложке, бросил его на землю.

Звук падения успокоил бандита:

– Руки за голову и выходи из машины!

Наконец-то Артем понял, где прячется его противник. Бандит стоял за скалой. Прищепов прекрасно помнил это место – каменный карнизик там обрывался, и чтобы оказаться на площадке, следовало прыгнуть. Артем, унимая волнение, выбрался из машины. Пистолет он держал прямо перед собой, лихорадочно пытаясь прикинуть, где именно окажется бандит после прыжка. Ошибка в расчетах на каких-нибудь полметра могла стоить Артему жизни.

Прищепов выстрелил, едва его противник появился из-за скалы. Тот находился еще в прыжке, когда три пули одна за другой впились в его тело.

Бандит с глухим стуком упал на землю. Что-что, а стрелять Артем умел. Стрельба – это не драка, где требуются исключительные физические данные, в стрельбе главное – быстрота реакции и твердость руки. Прищепов, привыкший чувствовать и фиксировать малейшее перемещение компьютерной мышки, ощущал пространство с точностью до микрона. Про реакцию и говорить не приходилось – когда он работал, перемещаясь между программами и окнами, на экране стояло сплошное мельтешение, изображения сменялись со скоростью кадров в кинофильме. Не прошли даром и занятия в тире – слабый человек любит пострелять по мишеням, почувствовать себя сильным благодаря оружию.

Артем опустил пистолет и внимательно осмотрел картину побоища. Леонид был еще жив – его спина чуть заметно приподнималась в такт дыханию. Насчет водителя ничего конкретного сказать было нельзя, но Прищепов и не собирался никого ни добивать, ни спасать. Он выпутался сам, вот пусть и другие выпутываются сами. Первое возбуждение после боя миновало. Он не мог поверить, что сумел победить сам, без посторонней помощи. Страх возвращался Затравленно озираясь, Прищепов забрался в машину и поспешил исчезнуть с места преступления.

Он проехал пару километров. Далеко уехать на автомобиле с разбитыми стеклами, с явственно видными отверстиями от пуль в капоте нечего было и думать. Присмотрев обрыв покруче, он выбрался на асфальт, высыпал в багажник ключи и прочий инструмент из брезентовой сумки, переложил в сумку из кейса деньги и документы, предварительно вскрыв кейс при помощи штыка, найденного в багажнике.

Автомобиль на удивление легко подкатился к обрыву. Артему оставалось только подправлять его движение рулем. Качнувшись и напоследок проскрежетав днищем по камням, машина сорвалась в пропасть. Звук падения отозвался в ущелье эхом и затих. Артем отряхнул руки. Странное дело, но сегодня ему почти все удавалось. Такое он испытывал впервые в жизни.

"Двигаться лучше всего боковыми дорогами, тропинками", – рассудил он, ступая на утоптанную до блеска дорожку, ведущую вниз.

Глава 5

Трудно было поверить в то, что люди, причастные к исчезновению денег, – люди, которых он так стремился найти, – держали бы деньги где-то поблизости. И все-таки Александра Бондаровича не оставляла мысль, что это именно так и что ему рано или поздно удастся их найти – и нужных людей, и деньги.

Если в итоге и Артему Прищепову кое-что перепадет, то это будет только справедливо. О себе Александр Бондарович старался не думать. Банда принял предложение Мамаева и в душе хотел верить банкиру. Возможно, тот и сам оказался жертвой, возможно, он даже не знал о том, откуда взялись эти миллионы и для чего они предназначены.

К тому же Банда не хотел, чтобы об их негласном соглашении с Рахметом узнали в Москве. Александр хорошо понимал, что там это не понравится, несмотря на то, что такой поворот дела мог привести к успеху. В ФСБ придерживались той версии, что и Мамаев вовлечен в заговор.

Если же посмотреть на дело так, как оно могло выглядеть сейчас с точки зрения Мамаева, то выходило, что им, Банде и Артему, как будто навязали это решение – отыскать деньги, хотя им нужно было всего лишь выполнить роль курьеров. И сделал это Рахмет.

"Конечно, – думал Банда, привычно ведя машину, – деньги спрятаны в таком месте, чтобы при необходимости ими можно было бы сразу же воспользоваться. В противном случае они бы и дальше обрастали процентами, плодились и размножались.

Наверняка приближается время использовать их по первоначальному предназначению. Время "Ч" близко, но промежуток между ним и сегодняшним днем существует. Миллионы решили вывести из оборота и поместить в тайник. Нет, не хозяева суммы вырвали их из рук Рахмета. Им-то нужны и проценты".

Банда не очень хорошо знал город – бывал до этого в нем всего два раза, к тому же давно, но, отправляясь в Крым, досконально изучил карту Ялты. Завернув еще раз за угол, он понял, что прибыл наконец на место. Казино "Золотой якорь" находилось возле городского парка, недалеко от морского вокзала.

Остановив машину перед невысоким зданием со светящейся всеми цветами радуги надписью, Александр вспомнил, что раньше, много лет назад, ему случилось побывать в этом заведении.

* * *

Тогда оно было просто дешевой забегаловкой, где собиралась всякая шушера, чтобы выпить стаканчик-другой дешевого вина за грязными вонючими столами и всласть поговорить за жизнь. Что бы ни рассказывали ветераны былых сражений, на самом деле дрались тогда мало. Люди были настроены доброжелательно друг к другу. Даже впав в агрессивное настроение, больше ругались и угрожали, чем реально применяли силу. Да тогда толком и не за что было драться – ни политики тебе другой, кроме однопартийной, ни денег больших.

В ту пору Банда, будучи еще молодым курсантом Рязанского училища, находился в Ялте в короткой командировке. Вместе с приятелем он случайно забрел в заведение во время самоволки и стал свидетелем, а потом и участником редкой по тем временам драки.

Стосковавшиеся по земле матросы с нескольких торговых судов заглянули сюда после долгого плавания и порядочно набрались всякой дряни, которую здесь выдавали за спиртные напитки. Дешевое питье довольно быстро ударило им в голову, и они начали без всякого повода приставать к нескольким молодым курсантам морского училища, которые заехали сюда из Севастополя расслабиться и выпить пива, – называли их "салагами", "сухопутными крысами" и еще более обидными словами, а когда те попытались что-то сказать в ответ, набросились на них с кулаками и принялись избивать.

Десантники находились в самоволке в штатской одежде, то есть вовсе не хотели засветиться и попасть на гауптвахту комендатуры. Однако они все же не могли не вмешаться в потасовку и приняли сторону курсантов, которые к этому времени находились в довольно-таки плачевном положении. Солидарность военных сработала против морской романтики. После этого ситуация стала развиваться в совершенно противоположном направлении, несмотря на значительное численное превосходство противника. Солдаты были хорошо подготовлены и просто не могли позволить себе уступить в драке каким-то гражданским.

Вскоре разбушевавшиеся матросы все до одного лежали на грязном полу возле прилавка, а изрядно потрепанные курсанты благодарили своих спасителей. Ликование длилось недолго. Никто не успел убежать – военный патруль и милиция приехали одновременно. Однако Александр Бондарович с приятелем не зря были десантниками – они умели не только отлично драться, но и ловко скрываться от противника.

Бондарович первым принял решение. Завидев за окнами машины с мигалками, он подбежал к оторопевшей официантке и шепнул ей: "Веди на кухню!"

Та мигом сориентировалась. Банда с другом отсиживались в кладовке, пока гражданских матросов забирала милиция, а курсантов – патруль. Вскоре все стихло. Девушка приоткрыла дверь кладовки и выпустила пленников.

– Дважды снаряд в одно и то же место не падает, – заявил приятель Банды.

– Ты хочешь остаться? – спросил Бондарович.

Приятель выразительно посмотрел на официантку и чудом уцелевшую сервировку их столика. За ужин они еще не расплачивались, но не пропадать же добру.

– Идет, – согласился Банда.

Они не рассчитывали на что-то большее, чем скромный ужин с коньяком, но не прошло и получаса, как в закусочную вернулись курсанты. Бывает же справедливость на свете – их отпустили. В кафе был устроен грандиозный банкет, где с победителями каждый хотел выпить персонально. Александр Бондарович пил с курсантами, а потом вновь оказался в кладовке вместе с молоденькой официанткой, имени которой он даже не запомнил. Вернулся в казарму он только утром.

Официантка была первой женщиной, с которой он переспал без любви. Она же стала и причиной его первой отсидки на гауптвахте, причем на гауптвахте морской. Моряки, наслышанные о том, что он устроил с их гражданскими коллегами, имевшими в этом городе большие связи, попробовали отомстить обидчику. Однако, несмотря на беспокойную отсидку, Банда никогда не жалел о той ночи и порой вспоминал ту официантку. Это было чем-то вроде первой взрослой любви. Та женщина научила его находить удовольствие именно в сексе как таковом.

С ней впервые он куда больше внимания обращал на тело, а не на лицо, глаза... Не запомнив имени, кое-какие подробности той ночи он запомнил очень хорошо и многие годы поступал в аналогичных ситуациях так, как его научила эта необыкновенная девушка. В том, что имя ее забылось, была какая-то справедливость, да и называла ли она его по имени? Банда вспоминал о ней, как благодарный ученик вспоминает о своей первой учительнице.

Ровно неделю длился рай на земле, а потом жизнь увела его отсюда, и со временем Банда позабыл и о Ялте, и о девушке, имени которой никак не мог вспомнить.

* * *

Он не думал, что когда-нибудь сюда вернется, и теперь, сидя в машине перед реконструированным, но все же узнаваемым зданием, вдруг подумал о том, остался ли здесь хоть кто-нибудь помнящий минувшие времена, ту драку и ту девушку-официантку.

Это казалось маловероятным, и тем не менее в душе у Банды что-то шевельнулось – что-то такое, от чего губы его слегка растянулись в улыбке. Поэтому когда он, выбравшись из машины и аккуратно ее заперев, направился к зданию казино, то чувствовал некоторый душевный трепет, обычно совсем ему не свойственный, и прилив миролюбия.

Однако стоило только Банде войти в неожиданно просторный и одновременно уютный вестибюль казино, как он моментально собрался. К нему сразу подлетел молодой человек в черном двубортном пиджаке, под которым угадывалась кобура. Правда, вел себя молодой человек чрезвычайно вежливо.

– Добрый вечер, – обратился он к Банде, – прошу вас, проходите. Что-то вы раньше у нас не появлялись? Обычно я запоминаю наших гостей.

– Даже тех, что были в прошлом сезоне?

– Обязательно...

– Я здесь проездом, – объяснил Банда, – и в этом городе не был очень давно.

– Что ж, всегда рады новым гостям, проходите, пожалуйста, в зал, – любезно произнес молодой человек. – Надеюсь, вы хорошо проведете у нас время.

"Ну что ж, в профессиональной честности ему не откажешь, – подумал Бондарович. – Он хотя бы не желает мне большого выигрыша".

– И я тоже на это надеюсь, – хмыкнул Банда, которому уже до глубины души осточертел этот самоуверенный вылощенный недоносок. Чтобы немного его позлить, Банда порылся во внутреннем кармане куртки, словно собирался дать большие чаевые. При этом целая гамма чувств отразилась на лице швейцара-зазывалы: от близкого оргазма – когда хрустнула в руках Бондаровича стодолларовая банкнота, до смертельной усталости – когда из-под этой купюры появилась вторая номиналом в единицу. Швейцар превозмог разочарование, принял чаевые, слегка наклонил голову, а Банда, гордо выпрямив спину, двинулся в зал.

Было еще довольно рано, и народу пока собралось не очень много. В игровом зале было человек двадцать мужчин и женщин. Стоило только Банде войти, как все они одновременно повернули головы в его сторону и с любопытством посмотрели на пришедшего. В этом не было ничего удивительного – уж слишком он отличался от них, считавших себя богатыми, самоуверенных и провинциально шикарных. Даже бандиты и прочая крутизна, приходя сюда, надевали приличные костюмы и галстуки, – правда, попадались и малиновые пиджаки с золотыми пуговицами. Банда выглядел совсем не так роскошно и этим нарушал общепринятый порядок.

Куртку он перебросил через руку, на нем были простые черные джинсы и майка, которая хотя сразу и показывала, что у него нет с собой оружия, но одновременно никак не вязалась с обстановкой заведения. Вошедший человек выглядел в понимании местной публики как лох, а лоху здесь, конечно же, было не место. Это-то Банде и попытались сразу же объяснить взглядами. Правда, он сделал вид, что попросту их не замечает, но одновременно взглядом же умудрился объяснить всем любопытствующим, что лучше с ним не связываться.

Что этот человек опасен, завсегдатаи и персонал почувствовали сразу и напряглись, даже несмотря на то, что Банда был безоружен. Здесь шла игра на большие деньги, и все воспринималось через призму этого обстоятельства. Привычное не пугает – пугает новое. Поэтому Бондаровича ничуть не удивило бы, если бы сейчас кто-нибудь из нервных завсегдатаев, прибывших с охраной, попросил его удалиться. Впрочем, Банду это не слишком волновало.

Уходить отсюда просто так он не собирался, даже если бы его и попытались заставить это сделать.

Ему во что бы то ни стало требовалось кое с кем переговорить, а для прихода этих людей время еще не наступило – было слишком рано. Отчасти именно поэтому никто не попытался выставить его отсюда – сейчас здесь сидели только мелкие сошки, хотя и у них деньги водились немалые.

Банда специально решил явиться в казино пораньше, чтобы до прибытия своих "клиентов" осмотреться и спокойно оценить ситуацию. Он даже поиграл немного в рулетку, особенно не рискуя, но и стараясь не показывать себя соседям по столу ни жадным, ни расточительным. Раз – ставка чуть больше средней, второй раз – чуть меньше, и никакого особенного азарта.

Результаты не замедлили появиться. Когда Банда вволю наигрался и решил наконец отдохнуть, его выигрыш составлял уже долларов пятьсот с небольшим. В этих деньгах он, в сущности, не нуждался, но получать их в кассе все равно было приятно. Он мог с легкой душой их потом истратить. К тому же за время игры он освоился среди публики. И окружающие, и охранник, который так любезно встретил его у входа, но потом несколько раз заглядывал в зал и обеспокоенно посматривал на него, постепенно поняли, что этот экстравагантно для казино одетый человек не представляет ни для них, ни для их денег никакой особой опасности.

И все-таки Банда в своем наряде чувствовал себя отщепенцем. Поэтому он, подумав, решил вообще раствориться среди посетителей казино и даже знал, что для этого следует предпринять. Выйдя в коридор, он поманил к себе молодого человека, который все еще с некоторым беспокойством косился на него, и обратился к нему, стараясь быть как можно более вежливым и даже приветливым:

– Послушай, приятель, раздобудь мне какой-нибудь пиджак, и поскорее.

– Что? – молодой человек посмотрел на него с недоверием. – Что вы сказали?!

– Я сказал – пиджак, – ответил Банда. – Мне нужен пиджак. Разве не ясно?

Молодой человек смешался. Его еще никогда не просили ни о чем подобном. Однако он не привык отказывать клиентам заведения – в исполнении их желаний и заключалась его работа. Поэтому даже в таких странных обстоятельствах он не мог просто послать Банду к чертовой матери, чего ему хотелось и чего в глубине души ожидал от него Бондарович.

– Честно говоря, я не могу выполнить вашу просьбу, – развел он руками. – Извините. Может быть, пожелаете что-нибудь другое? Днем у нас можно играть и без костюма.

– Нет, – покачал головой Александр Бондарович и вытащил из кармана пачку денег – сто долларов, разменянных на украинские купоны. – Смотри, если выполнишь мою просьбу, получишь кое-что из этой пачки, и чем быстрее выполнишь, тем больше получишь.

Молодой человек задумался – ему очень хотелось получить деньги. Несмотря на генеральский вид и пистолет под мышкой, зарплата его не превышала зарплаты самого обычного официанта. Вспомнив об официантах, молодой человек вдруг придумал, что нужно сделать. Расплывшись в широкой улыбке, он выхватил из пачки Александра Бондаровича несколько купюр и торопливо направился в сторону входа в ресторан, который находился совсем рядом с игровым залом.

Банда ухмыльнулся, присел на стул и приготовился ждать. Впрочем, время ожидания в вестибюле не прошло для него даром. Вскоре Александр увидел тех, ради кого он и появился здесь. Стоило только молодому человеку отойти, как дверь, выходившая на улицу, отворилась, и в вестибюль вошла группа людей, социальная принадлежность которых не представляла для Банды никакой тайны. Иногда их именовали "деловые", а иногда просто "бандиты". Все они были в роскошных, хотя иногда и не совсем опрятных и чистых костюмах. Шеи, пальцы, запястья и карманы каждого из них были увешаны, обтянуты, унизаны и набиты золотом. Золота на этих парнях красовалось гораздо больше, чем на сопровождавших их шикарных девушках, которые очень напоминали небольшое агентство фотомоделей, выведенное на вечернюю прогулку. Мужчины, громко переговариваясь и ни на кого не обращая внимания, сразу же прошли в игровой зал, а девушки, повертевшись перед зеркалами в вестибюле и бросив пару взглядов на Банду, тоже последовали за ними.

Теперь можно было бы идти туда и Банде, но молодой человек, отправившийся добывать пиджак, все еще не появлялся. Бондарович уже начал беспокоиться, но стоило только ему встать со стула, как его посланец сразу же, словно из-под земли, возник перед ним. На его руке подкладкой вверх висел пиджак – судя по подкладке, совсем новый.

– Долго же ты гулял, – Александр Бондарович постарался скрыть удовлетворение.

– Извините, – вздохнул молодой человек, косясь на пачку, которую Банда все еще держал в руке, – просто там очень трудно было найти ваш размер. Вы широки в плечах.

– Где это – "там"? – с подозрением спросил Банда, протягивая ему деньги.

– В ресторане, – ответил молодой человек, спрятал деньги и развернул пиджак. – Я думаю, вам это должно понравиться.

Увидев, что принес ему посланец, Александр поморщился.

– Что ты мне такое притащил? – возмущенно спросил он, боясь дотронуться до своего нового приобретения. – Это же не совсем пиджак.

– Смокинг... – молодой человек с удивлением посмотрел на Александра, не понимая, что могло его так рассердить. – Отличный английский смокинг. Полтысячи долларов стоит... вернее, стоил, а я вам его принес на вечер за двадцатку. По-моему, удачная сделка. Но если не нравится, то всегда можно его вернуть. Деньги, конечно, пропадают.

– Я ведь просил пиджак! Простой пиджак! Зачем мне смокинг?! – никак не мог успокоиться Банда. – Как я его надену с джинсами?

– Но у официантов больше ничего не нашлось, – развел руками молодой человек, – наши официанты только в смокингах ходят.

– Я тебе не официант!.. – проговорил Банда. – Ты за кого меня принимаешь, сынок?

– А что такого? – пожал плечами молодой человек. – Да тут у нас половина гостей в смокингах. Не волнуйтесь, надевайте.

Поскольку другого выбора у него не было, Банда сдался и при помощи молодого человека натянул смокинг, а потом не без некоторой" опаски посмотрел на себя в зеркало. Однако то, что он там увидел, ему понравилось, – даже очень понравилось. Результат превзошел все его ожидания. Черные, слегка вылинявшие джинсы и черная майка создали в комплекте со смокингом весьма причудливый ансамбль, который нельзя было назвать плохим или некрасивым.

– Так даже американские кинозвезды ходят, – одобрительно сказал охранник, выглянув из-за плеча Банды. – Круто и демократично.

Александр Бондарович никогда особенно не интересовался собственной одеждой, считая, что главное в одежде – это удобство. Теперь он с удивлением обнаружил: то, как он одет, ему и вправду нравится. По крайней мере, он не испытывал никакого дискомфорта, а для того, чем ему предстояло заняться, это имело большое значение. Сам же он всю жизнь охотно проходил бы в камуфляже.

– Спасибо, – сказал он молодому человеку и протянул половину пачки, которую показал ему, отправляя в поход за пиджаком. – Тебя как зовут?

– Игорь, – ответил молодой человек и поспешно, не пересчитывая, спрятал деньги. – Вам тоже спасибо. Большое спасибо.

– Это за что же? – ехидно спросил Александр. – Что я такого сделал? Денег немного тебе дал? Так ты их заслужил. Честно отработал.

Игорь негромко сказал:

– Дело не в деньгах. При чем тут деньги? Деньги тут совершенно ни при чем. Спасибо за то, что по-человечески ко мне отнеслись, вот за что.

"Ничего себе! – подумал Александр Бондарович. – Как же к нему тогда относятся другие, если мое отношение он считает человеческим?"

– Слушай, Игорь, – понизив голос, спросил Банда, – я здесь не просто так. Мне нужен Муса Корд. Знаешь такого?

Хотя он поначалу и не хотел задавать Игорю этот вопрос, не желая вызывать ненужные подозрения, но после слов Игоря решил, что можно рискнуть.

Впрочем, никаких эмоций его вопрос у Игоря не вызвал. Видимо, Муса Корд здесь не таился и имя его ни для кого не было тайной.

"Что ж, тем лучше. В этом случае то, что я обратился именно к Игорю, оградит меня от лишних подозрений и постороннего любопытства", – успел подумать Бондарович, прежде чем прозвучал предсказуемый ответ.

– Конечно, знаю, – кивнул Игорь, – кто ж Мусу не знает? Пойдемте, покажу его вам, если, конечно, он уже пришел.

"Значит, я не ошибся, Муса в этой компании", – рассудил Банда.

Когда они вошли в игровой зал, то Игорь сразу же указал Александру на компанию, которую Бондарович видел в вестибюле.

– Вон он, – чуть слышно сказал Игорь, – видите, вон тот, в белом пиджаке.

– Вижу, – кивнул Банда, рассматривая человека, с которым ему сейчас предстояло каким-то образом потолковать по душам.

Муса Корд оказался пухлым коротышкой с лысым черепом и редкой черной бородкой. Упоминание о белом пиджаке оказалось излишним – в его компании все щеголяли в белом, но главаря можно было узнать сразу.

Муса носил белый смокинг, но это не прибавляло ему ни стати, ни привлекательности. В глубине души Банда признался себе, что мало встречал в жизни таких омерзительных типов. Выразительную татарскую внешность Корд наверняка специально подчеркивал – теперь, когда в Крыму вовсю шел дележ сфер влияния между татарскими и славянскими группировками, оставаться нейтральным было просто неприлично.

– Ну я пойду, – шепнул Банде Игорь. – Можно мне теперь уйти?

– Иди, конечно, иди, – рассеянно кивнул Бондарович, продолжая изучать взглядом Корда. – Спасибо тебе большое, парень. Ты мне очень помог.

– Не за что, – пожал плечами Игорь, развернулся и сразу же исчез – незаметно, как умели исчезать в прошлом только рабы, а теперь официанты и коридорные в гостиницах после получения чаевых Александр сразу же забыл об Игоре. Он медленно двинулся по залу, но не к той компании, которая привлекла его внимание, – это было бы неразумно и неосторожно, – а обратно к рулеточным столам, решил продолжить игру. Он подошел уже совсем близко и начал было подыскивать себе место, как вдруг почувствовал чей-то пристальный взгляд. Он медленно, как бы невзначай, обернулся. За стойкой бара на фоне зеркальной стенки стояла женщина – она-то и смотрела на Банду.

Воспоминания, которые охватили Бондаровича, когда он подъезжал к казино, нашли свое продолжение, а точнее, воплотились в удивительную реальность. Перед ним стояла та самая девушка, о которой он иногда вспоминал. Правда, назвать юной и свежей ее сейчас было трудновато – слишком уж много времени прошло, но выглядела она и сейчас очень неплохо. Точнее говоря, ее по-прежнему можно было назвать красавицей. Теперь это была не юная девушка, а зрелая, расцветшая женщина.

Как говорится, "в самом соку".

Когда Банда посмотрел на нее, она сразу растерялась, отступила от стойки и застыла, прижавшись спиной к зеркальной стенке и глядя на него. Бондаровичу вспомнилось несколько фраз, которыми они обменялись после первой близости. Тогда Александр не нашел ничего умнее, как сказать ей:

– Ты будешь помнить этот день всю свою жизнь.

Он мог сморозить тогда подобную глупость – все-таки до этого между словами "секс" и "любовь" для него стоял знак равенства. В ответ девушка рассмеялась, перевернулась на живот. Лежали они в каморке на мешках с сахаром, покрытых клетчатым одеялом. В тот далекий вечер Бондарович не задумывался о том, что это одеяло служило не ему одному.

– Глупый, – прошептала девушка ему в самое ухо, – если бы ты только знал, как часто мне приходится это делать. Но ты не подумай, не за деньги Ее откровенность и впрямь запомнилась ему надолго. Ее фраза вспоминалась часто, лишь только Банда оказывался наедине с женщинами, даже с Алиной. Ни от одной из них он не слышал подобного признания. О таком предпочитают не говорить вслух. У Банды же слова девушки намертво связались с темной каморкой, пропитанной запахом муки и влажного сахара, с горячим шепотом, когда губы говорившей касались его уха.

"Это точно она", – отбросил колебания Банда.

Ему даже не нужно было видеть лицо – он прекрасно помнил длинную шею, выступающие ключицы и волосы, такие пышные, упрямо возвращающиеся назад, если их отвести рукой. Банда молчал, не зная, стоит ли заговаривать с ней теперь, когда из давних, почти стершихся воспоминаний она вдруг воплотилась в реальность.

Так они постояли немного в неловком молчании, а потом она вдруг улыбнулась, указала на его черный смокинг и сказала, заговорщицки улыбаясь:

– Где-то я уже такой пиджак видела. Не подскажешь, где именно?

Обращение на "ты" прозвучало вполне уместно.

Даже если бы Бондарович прежде и в глаза не видел этой женщины, обидеться было невозможно. Что-то невидимое, но ощутимое осталось в казино от прежней забегаловки-кафе, вот и эта фраза вернулась из прошлого, когда и официант, и посетитель были равны.

– Что ты говоришь?! – ничуть не смутившись, ответил Банда. – Неужели ты бывала в Англии?

– В Англии? – удивленно спросила она. – А что, разве это ты в Англии купил?

– Ну да, – кивнул Бондарович, вспомнив "лейбл", мельком виденный им на подкладке. – Это английский смокинг. Я привез его из Англии.

– Вот как, – усмехнулась она, – а я такие видела гораздо ближе.

– Где это, интересно?

– У нас в ресторане, – она не выдержала и засмеялась. – У нас в таких официанты ходят.

– Правда? – Бондарович не выдержал, тоже засмеялся и сказал вполголоса: – Честно говоря, этот смокинг хоть и английский, но именно из ресторана. Просто неудобно было сюда без пиджака заходить.

– Это правильно, – согласилась она, но тут к стойке кто-то подошел и ей пришлось отвлечься.

Александр Бондарович обернулся и увидел, что Муса Корд и вся его компания за это время переместились к рулеточному столу, к которому до встречи со своей старой знакомой стремился и он сам. Теперь, правда, ему этого сделать не удалось бы, потому что люди, которые сопровождали компанию, оставаясь при этом в тени, быстренько расчистили место у рулетки и теперь никого из новых игроков к столу не подпускали.

– Налить тебе чего-нибудь? – вернулась к нему женщина, обслужив клиентов.

– За счет заведения?

– С какой стати?

– У меня есть перед ним определенные заслуги.

– Что-то я не заметила, чтобы ты много проиграл, а другие заслуги тут не признаются. Если бы ты спустил все до последнего, я могла бы тебе налить чашечку кофе.

– У меня заслуги не перед казино, – усмехнулся Бондарович. – Перед заведением, которое было тут раньше.

Женщина сузила глаза, испытующе глядя на посетителя в чужом смокинге:

– Не врешь?

– Как-то я с приятелем уложил здесь с дюжину мерзавцев и при этом не разбил ни одного стакана.

– В самом деле?

– Послушай, тут была одна очень уютная каморка. Мешки с сахаром, конечно, не такие мягкие, как домашняя постель, но все же было удобно на них и на клетчатом одеяле.

– Я не понимаю, – произнесла женщина, хотя по ее глазам было ясно, что она все понимает не хуже Александра.

– Я сдуру сказал тогда, что ты запомнишь нашу встречу на всю жизнь, а ты пообещала, что забудешь. Так вот я ее помню, а ты?

"Черт с ней, даже если и спутает меня с кем-нибудь – мало ли парней прошли через ее каморку... Главное, чтобы у меня появилась в этом заведении знакомая, которая знает внутреннюю жизнь казино", – подумал Банда.

Женщина помолчала, закусив губу, затем рассмеялась, наклонилась над стойкой и зашептала:

– Знаешь, из-за этой фразы я и запомнила тебя.

Не поверишь, когда ты зашел, я тебя сразу не заметила, а потом увидела возле стойки и вспомнила. Хотела даже окликнуть, но ты обернулся сам. И мне показалось, что я ошиблась, изменился ты сильно. А потом рискнула заговорить. И подумала, что раз на "ты" не обиделся, значит, наверное, все-таки не ошиблась.

"Да, с годами меняешься, – подумал Александр, – но фигура, жесты – они остаются прежними. Некоторые вещи помнятся тем лучше, чем больше времени отделяет нас от них".

– Я пришел сюда не играть.

– Только не надо мне рассказывать, что ты пришел сюда встретиться со мной, – в голосе женщины появились неприятные игривые нотки, которыми она наверняка пользовалась и в разговорах с другими мужчинами.

– Я этого не говорил.

– Давай угощу за счет заведения. Что будешь пить?

– Минералку, – не задумываясь, ответил Банда, не спуская глаз с Мусы Корда, который в это время вытаскивал из кармана объемистую пачку денег.

Один из его охранников принял купюры и отправился за фишками.

– Что-то в горле пересохло.

– Минералку? – удивленно спросила она, откупоривая бутылку, и вздохнула:

– Раньше курсанты пили здесь более крепкие напитки.

– Я не был обыкновенным курсантом. Я...

– Подожди, – остановила его женщина, – правда, ты был десантником, это вы били курсантов.