Текст книги "Слезы из черного золота"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Пока немного, но кое-что есть, – улыбнулся опер.

– Ну не томи, вижу же по глазам, что накопал что-то, – спросил чекист, взяв друга за руку.

– Да, сэр, от вас ничего не скроешь, – с этими словами он встал и вышел в коридор.

Вернувшись с небольшим дипломатом, милиционер достал оттуда небольшой лист с ксерокопией.

– Вот, ксерокс из книги, куда заносятся клиенты, обитающие в камерах управления. В СИЗО твоих друзей нет.

Соловьев выхватил лист из рук милиционера.

– О-о, стареем! – прокомментировал тот, радуясь, что смог порадовать друга. – Где же хваленая выдержка чекистов, потомков железного Феликса?

– Вы тоже его потомки, однако, о ментовской выдержке я ничего не слышал, – огрызнулся Соловьев.

– Как это, потомки? – зацепился за фразу Михайлов.

– А знаешь, как расшифровывается МВД? – спросил чекист, откладывая лист в сторону.

– Как?

– Малограмотные внуки Дзержинского, – засмеялся Соловьев.

– Ну-ну, смейся, – скривился Михайлов. – Один малограмотный внук уже знает, за что держат твоих грамотных друзей.

– А вот это уже серьезно, – встрепенулся Соловьев.

– Филатова и Минину обвиняют в пособничестве некоему подполковнику Синькову из ГРУ. Уже есть показания свидетелей. И в настоящее время я уверен, что из твоих друзей активно выбивают чистосердечные признания.

– Черт, – выпалил Соловьев, – все, что говорил Липатников.

– Кто? – спросил милиционер.

– Да, я сегодня с гэрэушником общался. Он мне эту же версию двинул. Так что, их реально могут посадить?

– В принципе, нормальная адвокатура разобьет дело в пух и прах. Ты же сам понимаешь. Медики установят, что признания были получены под пытками, показания солдат любой адвокат отразит, как мушкетер вялые удары пьяного фехтовальщика, доказав, что их запугали. Да и свидетельство боевиков, в отношении которых возбуждено уголовное дело, тоже не последний довод... Но тут есть два «но»... Во-первых, у твоих друзей нет свидетелей, доказывающих обратное, а во-вторых, судить их будут здесь. В стране, где вся власть принадлежит главе МВД. И если твои друзья наступили на шланг нашему ведомству, то потом напор будет таким, что просто смоет их...

– Слушай, перестань говорить сравнениями, – раздраженно перебил его Соловьев. – Филолог, блин. Че ты сам-то тут работаешь? В этом гадюшнике?

– Ну ты же знаешь, я здесь человек случайный. Когда меня сюда из Дагестана в 2000-м переводили, я упирался руками и ногами, зная, что никакого порядка здесь не будет. Так что при первой же возможности уйду отсюда в самый дальний регион нашей необъятной Родины.

– Ладно, Игорь, – успокоился Соловьев, возвращаясь в нормальное состояние. – Давай лучше вот о чем подумаем. Ты завтра, когда в Москву поедешь?

– С утра выезжаю. Я сам удивился...

– Понятно, – перебил его Соловьев. – А в Москве к одному моему знакомому зайдешь? Все это на словах передать?

– Ну как скажешь.

– Отлично, – сказал чекист и, достав мобильный телефон, набрал номер полковника Петухова.

– Здравия желаю, Иван Васильевич, – начал Соловьев. – Как Москва, стоит?

– Ты скажи, какого черта ты делаешь в Грозном? – не отвечая на вопрос, рассерженно спросил полковник. – У тебя в Нальчике такое происходит, а ты в Чечню вылетел? Почему меня в известность не поставил? Или забыл, что кавказское направление я курирую?

– Иван Васильевич, – перейдя на серьезный тон, отвечал Соловьев. – В Грозном я занимаюсь оперативно-розыскными мероприятиями. Выявляю истоки нападения. И уже есть результаты, причем, не поверите, мне снова помог Филатов. Тот самый, из «Роснефти». Товарищ полковник, дело очень серьезное, не телефонный разговор. Я остановился у институтского друга, на всякий случай запишите адрес: Первомайская три, квартира двенадцать. Его фамилия Михайлов Игорь Степанович. Он из уголовного розыска, работает в Грозненском УВД. Завтра после обеда Игорь будет в Москве и передаст вам важные сведения. Их нужно передать в аппарат советника президента или лучше самому советнику.

– Я всегда ценил в тебе способность ставить задачи начальству, – с иронией ответил Петухов. – Ладно, так и быть. Пусть приходит. На месте разберемся.

– Ну вот, – обратился Соловьев к другу, закончив разговор, – Петухов – отличный мужик. Записывай его координаты. Расскажи ему всю историю.

Делая звонок с мобильного телефона, стараясь работать как можно незаметнее, Соловьев не подозревал, что о каждом его слове все равно узнает капитан Одинцов, получивший от полковника Талипова инструкцию: «действовать по обстоятельствам». Установив в кабинете и квартире Михайлова прослушивающие устройства, капитан Одинцов приказал вести круглосуточную запись всех разговоров. Прослушав вечерний разговор Соловьева, капитан Одинцов решил остановить коллегу любой ценой.

Садясь в купейный вагон поезда, майор Михайлов не подозревал, что его судьба уже решена. Проехав две станции, он не торопясь достал банку пива и, вскрыв ее, начал читать детектив. Ему предстояло ехать три часа.

Через несколько станций в купе вошел хорошо одетый молодой человек, приятной внешности. Поздоровавшись, он присел напротив майора.

– Сколько мы здесь стоим? – спросил Михайлов попутчика.

– Пять минут. Я вошел на третьей, – отвечал тот, глядя на часы. – Вот, пошла четвертая, – произнес он, доставая пистолет с глушителем. – На пятой я сойду...

С этими словами он нажал на спусковой крючок, и пуля, вылетев с глухим щелчком, пробила оперативнику череп, из которого брызнули мозги, перемешанные с кровью, густо заляпав кроваво-белыми комками стенку купе. Когда тело милиционера упало на полку, киллер вынул из его сжатой руки дипломат с документами и вышел из вагона.

О том, что произошло заказное убийство, в результате которого погиб майор милиции Игорь Михайлов, Соловьев узнал из вечернего выпуска новостей. Оперуполномоченные отдела борьбы с организованной преступностью сделали предположение, что, убийство, безусловно связано с похищением ценных документов, которые Михайлов вез в Москву. Об истинной причине этого убийства знали лишь несколько человек.

Теперь положение чекиста становилось безнадежным. Он догадывался, что слежка установлена и за ним, поэтому любая попытка выйти на связь с Петуховым могла бы обернуться для него трагедией. Тем не менее Соловьев понимал, что действовать надо оперативно, поскольку после суда доказать что-либо будет гораздо сложнее. Оставалось придумать спасительный план действий, но никаких разумных идей не было. К сожалению, на чужой территории играть всегда трудно.

Глава 14

Оставаться в квартире, за которой велось наблюдение, было крайне опасно. Теперь единственным человеком, который мог сообщить в Москву правду, был сам Соловьев. Он это понимал также, как и то, что в любую минуту сюда могли войти убийцы или милиция. Посадить его на некоторое время по подозрению в соучастии по делу об убийстве Михайлова было несложно.

То, что он должен лично позвонить Петухову и на свой страх и риск сообщить о происходящем, майор понимал. Правда, из квартиры он звонок делать не решился.

Майор собрался, вышел из подъезда дома и медленно направился вдоль двора. Он подозрительно оглядывался по сторонам. Когда знаешь, что за тобой могут следить, внимание обостряется. Сначала его взгляд невольно остановился на двух парнях, сидящих на лавочке, затем на рослом мужчине, идущим за ним, потом на женщине, которая, пристально глядя на него, говорила по телефону.

Когда майор прошел несколько метров, раздался характерный звук «волговского» движка. Соловьев оглянулся: серая машина с тонированными окнами медленно поползла в его сторону.

– Понятно, – ухмыльнулся Соловьев, – ограниченность в средствах не позволяет купить других машин. Хоть бы угнали.

Однако то обстоятельство, что его не задержали официально, сильно насторожило майора. Стало ясно, что Одинцов придумал какой-то другой план, возможно, схожий с тем, по которому нейтрализовали майора Михайлова.

Пытаясь уйти от преследования, Соловьев быстрым шагом направился к подворотне. Чем быстрее он шел, тем быстрее набирала обороты «Волга». Завернув за угол, Соловьев побежал и, выскочив на тротуар, подбежал к ближайшему такси, благо их стоянка была сразу напротив дома.

– Командир, трогай, – попросил он, показывая служебное удостоверение.

– Куда? – равнодушно спросил таксист, медленно заводя машину.

– Трогайся быстрее, мать твою! – крикнул Соловьев, увидев направляющуюся к ним «Волгу».

– Э-э, так не пойдет! – взволновался таксист, осознав, что ему предстоит. – В догонялки сам играй, начальник.

Соловьев понял, что другого выхода у него нет и, достав табельный пистолет «Макарова», ткнул его дулом в бок водителю.

– Они сейчас подъедут, постелят всех, – сообщил он. – Ни у меня, ни у тебя шансов не останется. Может, попытаешься?

– Да пошли вы! – всхлипнув с досады, выругался таксист и, как только «Волга» остановилась, резко тронулся с места.

Он оказался на редкость опытным водителем. Коричневый «Фольксваген», словно маленькая рыбка, крутился по городу. Однако милицейскому шоферу тоже нельзя было отказать в профессионализме. Эта погоня, во время которой никто не решался открыть огонь, продолжалась довольно долго.

– Начальник, скоро бензин кончится, – сообщил таксист.

– Проходной двор поблизости знаешь? – спросил Соловьев.

– Знаю, – кивнул тот.

– Высадишь меня, как только туда въедешь, а сейчас прибавь, – попросил чекист.

– А они, стало быть, за мной поедут? – боязливо спросил водитель.

– Да не бзди ты, – успокаивал его Соловьев, – без меня ты им не нужен. Проедешь несколько кварталов и остановишься. Скажешь, мол, пушку в бок приставил. Это не отморозки, они просто так людей не валят.

Заехав в одну из подворотен, таксист немного притормозил, и, воспользовавшись моментом, Соловьев выпрыгнул на ходу. Он вбежал в ближайший подъезд, взобрался на верхний этаж и попробовал выйти на крышу – люк оказался закрытым. Майор позвонил в дверь квартиры и, представившись, попросил ключ.

Через несколько минут он уже бежал по крыше дома.

Однако ему не удалось оторваться. Преследователи, допросив таксиста, стали обыскивать подъезды, где, возможно, сошел Соловьев, и вскоре потребовали у той же хозяйки квартиры снова открыть люк. Ничего не понимающая женщина, сначала открывшая чердак офицеру ФСБ, а затем офицерам милиции, оставила его открытым вовсе.

Тем временем, перепрыгивая с места на место, чекист уходил от преследования. В этот момент в его нагрудном кармане зазвонил мобильный телефон.

– Вовремя, – подумал чекист, доставая трубку.

На связи был Петухов.

– Иваныч, на ловца и зверь, – произнес Соловьев, отвечая на вызов.

– Какой ловец? Какой зверь? Где твой посыльный? Что у тебя там происходит?

– У меня происходит то, что местные менты сейчас собираются завалить меня, потому что я представляю угрозу для чеченского МВД.

– Круто, – ответил Петухов, – это в твоем стиле.

– А конкретнее можешь?

– Конкретнее могу. По вине ментовского полковника Талипова погибло триста бойцов, кроме того, он покрывал организацию, связанную с нападением на Нальчик. Когда я до этого докопался, меня...

Соловьев не успел договорить. В эту минуту раздался выстрел. Пуля прошла на несколько сантиметров правее головы, разбив телефон и оцарапав ему руку. Майор мгновенно упал за вентиляционный выступ и сделал несколько ответных выстрелов, уложивших одного из троих преследователей.

– Эй, Карлсон! – крикнул один из них, подбираясь к чекисту, – вылезай. Ты нам живой нужен!

– Ага, нужен, – вполголоса произнес Соловьев. – Был бы нужен, давно б взяли.

– Хорошо! – крикнул он и бросил барсетку.

Оба милиционера тут же выглянули из укрытия на звук, и, воспользовавшись моментом, Соловьев выкатился из укрытия и двумя меткими выстрелами поразил обоих наповал.

Подойдя к убитым, он обыскал их, найдя в карманах удостоверения.

– Тоже мне, разведчики, – ухмыльнулся он, – хоть бы без ксив на черное дело шли.

И, не торопясь, Соловьев побежал дальше, через несколько домов спустившись под покровом темноты по пожарной лестнице.

Эту ночь в целях собственной безопасности он провел в развалинах одного из домов, а уже утром отправился на переговорный пункт, чтобы вновь связаться с Петуховым.

– Коля, жив! – обрадовался полковник, отвечая на звонок.

– А чего мне сделается, – весело ответил тот. – Только трубку разбили. Хотя могли бы разбить и голову.

– Ты где сейчас?

– В Грозном, – ответил майор.

– Да я понимаю, но где конкретно?

– В девятом почтовом отделении, на переговорном, в кабинке.

– Хорошо, оставайся там, посиди за столиком, почитай газетки, полистай открытки. Я буду у тебя через полтора часа.

– Вы?! – удивился Соловьев.

– Ну, раз гора не идет к Магомету, значит, Магомет идет к горе. Ты меня вчера сильно напугал.

Полковник сдержал обещание и через обещанное время действительно был на почте. Петухов подошел к майору и крепко обнял его.

– Ну и дурень же ты, Колька! – в сердцах сказал он. – Уже не думал увидеться. Я выстрел услышал, и связь оборвалась. Думал все, завалили тебя. Ну тут же, первым рейсом в полпредство президента в южном федеральном, а оттуда стрелой сюда.

Они прошли в черную машину с федеральными правительственными госномерами. На переднем сиденье сидел мужчина средних лет в черном костюме. Его черты лица нельзя было назвать мягкими, однако в них не было злости и агрессии. Трезвый, рассудительный взгляд говорил о проницательном уме этого человека и богатом жизненном опыте. Судя по аккуратной короткой стрижке, этот блондин носил именно такую прическу уже не один год.

Его представил полковник Петухов.

– Познакомься, Коля, – обратился он к Соловьеву, – Евгений Владимирович Скоблин. Член совета безопасности, помощник советника президента России по Чечне, член правления Всероссийского общественного движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов «Боевое братство».

– И все один? – с улыбкой удивился Соловьев. – Очень рад познакомиться.

Несмотря на долю легкой иронии, Скоблин без всяких обид пожал майору руку. Он оказался весьма демократичным и простым в общении человеком. Полковник запаса, выпускник общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР Евгений Скоблин один из немногих в правительстве искренне работал на укрепление стабильности и роста могущества своей страны, называя себя «государственным человеком». Кроме того, уже более пяти лет в «Боевом братстве» он занимался проблемами ветеранов военной службы и их семей. Скоблин уже не раз бывал на Кавказе в разных качествах, но каждый раз его приезд запоминался надолго и с положительной стороны.

Внимательно выслушав историю, рассказанную майором Соловьевым, они оба решили пообщаться с полковником Липатниковым и остальными офицерами, руководившими спецоперацией. Когда же в течение нескольких часов получили полную информацию, Скоблин распорядился немедленно ехать в представительство президента России.

Узнав у самого представителя, кто контролировал вопросы, связанные с фирмой Шевцова и спецоперацией по ликвидации базы боевиков, кто тесно взаимодействовал с полковником Талиповым, Скоблин отправился в кабинет Евпатова.

Увидев высокое начальство, Евпатов по-армейски вскочил с кресла и вытянулся по стойке «смирно». Однако офицер запаса Евгений Скоблин не стал церемониться и, подойдя к Евпатову вплотную, с налету ударил его правой рукой в челюсть.

Тот, отлетев к окну, схватился за занавеску и, оборвав карниз, упал на пол.

– Что, сукин сын, дом закачался? – гневно спросил Скоблин. – Ты на кой хрен тут поставлен? Бабки из чеченцев качать? Сор в избе прятать? Все, Евпатов, халява кончилась, кран перекрыт! – и, уже обращаясь к Петухову, добавил: – Иван Васильевич, распорядитесь, чтобы ваше ведомство взяло господина Евпатова под арест. До выяснения всех обстоятельств дела. А мы проедем в управление внутренних дел.

Всецело занятые поиском Соловьева, капитан Одинцов и полковник Талипов не подозревали, что в этот момент «комиссия» в составе Евгения Скоблина, полковника Петухова, майора Соловьева и представителя президента в Чечне, открывают двери камер, где в нечеловеческих условиях содержались три пленника: Юрий Филатов, Елена Минина и подполковник Синьков.

Заключенные сидели у стен, прикованные тяжелыми цепями, на их телах, прикрываемых изодранной одеждой, отчетливо виднелись следы бесконечных побоев, от трехдневного голода тела сильно отощали, поэтому Елена и Синьков находились уже без сознания. Филатов, держась из последних сил, увидев заплывшими глазами несколько человек, вошедших в камеру, в очередной раз прохрипел:

– Вы ничего из меня не выбьете. Я не виновен и скажу об этом на суде.

Еле-еле произнеся эту фразу, Юрий упал на спину и закрыл глаза.

– Вызовите-ка сюда полковника Талипова... – растягивая слова, распорядился Скоблин, обращаясь к вошедшим милиционерам. По его налившемуся краской лицу было видно, что полковника ожидает неприятный разговор. – И заодно прокурора республики... – добавил Скоблин. – Я надеюсь, постановление об аресте полковника он вынесет по дороге сюда.

Эмиль Асланович Халипов ожидал звонка полковника. Он до сих пор не знал о судьбе своей жены и Филатова, не понимал, куда скрылся Виктор Шевцов. На телефонные звонки Талипов не поднимал трубку, как на рабочем месте, так и по мобильному телефону.

Провал на переговорах сильно пошатнул авторитет Халипова в своих кругах и вызвал пристальное внимание со стороны руководства федеральных сил. Пока Евпатов держал стойкий нейтралитет, но это равновесие могло нарушиться в любой момент, и появление Мининой могло стать тому причиной.

Как раз в ту минуту, когда Халипов в очередной раз попытался набрать номер полковника, в коммутаторе раздался голос секретарши:

– Эмиль Асланович, к вам господин Шевцов, пускать?

Это был новый удар. Появление Шевцова, уже объявленного в федеральный розыск, у него в кабинете могло вызвать нежелательные последствия.

– Подожди минуту, я занят, – сообщил Халипов, снимая трубку телефона.

Набрав знакомые 02, он сообщил дежурному, что к нему по неизвестной причине вошел Виктор Шевцов.

Дежурный немедленно сообщил по инстанции, и вскоре информация лежала на столе у капитана Одинцова.

– Ну что, – спросил капитана коллега из его отдела, – отдаем приказ на задержание?

– Сами возьмем, – распорядился Одинцов, кладя пистолет в кобуру.

– Да вроде как-то не по нашему уровню задержание проводить, – воспротивился милиционер. – Пусть ребята из управления возьмут его. У сотрудников министерства другая задача...

– Слышь, Серега, – грубо перебил коллегу Одинцов, схватив его за грудки, – ты, сколько тут работаешь? Месяц? Что, уже крылья выросли, величие? Я сказал, берем сами, значит, берем сами, – он оттолкнул собеседника и направился к двери. – За мной! – приказал капитан.

Они сели в служебную машину и помчались к офису «Грознефтегаза», который находился недалеко от здания министерства.

Тем временем Халипов впустил Шевцова в кабинет. Скрывавшегося последнее время главу компании «Black Gold» трудно было узнать. Заросший щетиной, осунувшийся, он был весьма жалок и в стареньком джинсовом костюме напоминал скорее вышедшего из месячного запоя пьяницу, нежели руководителя нефтяной компании.

– Садись, садись, дорогой, – с наигранной любезностью предложил Халипов.

– Спасибо, я постою, – сдавленным голосом произнес Шевцов, пристально глядя на чеченца.

– Видишь, вот, – произнес Халипов, – такие дела. Накрыли дело федералы. Так неожиданно, так неожиданно... Скрыться тебе надо, исчезнуть... – Халипов делал короткие паузы, глядя на озлобленное лицо бывшего партнера. – Может, тебе денег дать? У тебя есть что-то?

– Что-то есть, – мрачно ответил тот. – Но было гораздо больше. Были деньги, была стабильность, был партнер. И этот партнер почему-то сдал меня федералам.

– Ты что, Витя, ты что? – Халипов встал из-за стола и попятился назад.

– Я тебе, сука, не Витя, – покачал головой Шевцов, заметно начиная раздражаться, – и ты мне дашь больше, чем деньги...

В это время в здание вошел Одинцов. Достав пистолет, он приказал напарнику оставаться внизу, а сам отправился в офис Халипова. Дойдя до двери приемной, он не стал входить и, прислонившись к стене, замер. Одинцов действовал согласно инструкции. Только не уставной, а той, что ему дал полковник Талипов.

– Чего ты хочешь? – нервничая, спросил Халипов, начинавший всерьез бояться гостя.

Шевцов медленно положил руку в карман и достал оттуда револьвер.

– У меня было все: фирма, планы, деньги... Одним своим поганым выступлением ты все это перечеркнул. У меня ничего не осталось. Я стремился к тому, что было почти в руках, всю жизнь. Ты убил меня, сволочь. И я сделаю с тобой то же самое.

Халипов с ужасом смотрел на револьвер, который медленно поднимал Шевцов. В эту минуту, оставшись один на один со смертью, он ощутил свою беспомощность. Сейчас его не могло спасти ни одно, ни другое. Увидев направленное на него дуло револьвера, он закричал изо всех сил, душераздирающе громко, как только может кричать человек, смотрящий в лицо смерти. В следующую секунду раздался выстрел, и, сраженный пулей, Халипов, упал на пол.

Убийца стремительно развернулся и, ожидая нападения охраны, направил пистолет на дверь. В следующую секунду в кабинет ворвался Одинцов с пистолетом в руке. Капитан, совершивший за свою жизнь относительно немного задержаний, поскольку сразу попал в главное управление МВД, не ожидал, что преступник будет стоять напротив двери с оружием на вытянутых руках.

Увидев ворвавшегося милиционера, Шевцов автоматически выстрелил, попав Одинцову в грудь. От удара пули тот отлетел назад, ударившись в стену приемной. Шевцов быстро прошел следом и, увидев насмерть перепуганную секретаршу, навел на нее револьвер. Однако убить ее он не успел: напарник Одинцова подоспел вовремя и, недолго думая, выстрелил первым, попав ему в затылок.

Выронив пистолет, Шевцов подался вперед и упал на высокую стойку, какие обычно стоят у секретарей в приемных, а затем медленно съехал вниз. Милиционер подошел к Одинцову и пощупал пульс. Капитан был мертв.

Как это ни парадоксально, но именно в кабинете Халипова ровно два года назад разрабатывалась крупнейшая махинация, придуманная главой нефтяной компании «Black Gold». И здесь же выстрел никому не известного старшего лейтенанта милиции поставил во всей этой истории кровавую точку.

Эпилог

Каждый день Грозненский вокзал принимает множество пассажиров. Они приезжают в город и уезжают оттуда с разными целями, с разными мыслями. Кто-то грустит, кто-то радуется, кто-то задумчиво смотрит в будущее, кто-то с тоской оглядывается назад. У прибывших сюда шести пассажиров все эти чувства смешались в один бурный эмоциональный поток. Их переживания после всего, что случилось, не поддавались банальному анализу.

Они вышли из небольшого микроавтобуса и направились по вокзальной площади в само здание.

– Ну что, – предложил невысокий блондин, идущий в центре, – стременную потянем, товарищи офицеры?

– Евгений Владимирович, зрите в корень, – заметил его сосед.

Они прошли в небольшое кафе на первом этаже и, заказав каждому определенное количество водки, присели за круглым столом.

– Ох, как приятно было смотреть на Талипова в наручниках, – признался Синьков. – Я, конечно, человек не злопамятный, но большей гниды я в своей жизни не видел.

– Я только не понимаю, – удивился Филатов, – на что он надеялся? Если, как вы, Иван Васильевич, говорите, солдаты признались, что Талипов их запугал, боевики показали, что на них менты оказывали давление, нас ведь можно было потом и из тюрьмы вытащить?

– Во-первых, из зоны вытащить человека сложнее, – ответил Петухов. – К тому же на зоне проще с человеком расправиться. Вас могли убить во время бузы или «нечаянно» придавить лесом. Можно попасть под пилу...

– Ну ладно, ладно, – махнула рукой Елена. – Мы только от этих мерзостей отходить начали. Лучше скажите, что теперь там со всеми будет?

– А будут новые люди, – заметил Скоблин. – Везде. Я уже сообщил в Кремль обо всем. Расследованием занимается Генпрокуратура России, так что результат не за горами.

– Значит, удержать сор в избе не удалось? – заметил Филатов.

– Ну, афишировать все эти события мы тоже не станем, – ответил Скоблин. – Это все бьет по нашей работе. Но то, что президенту на стол ляжет подробный отчет, можете не сомневаться. Каждый из этих мразей получит по заслугам.

– А кто из местных силовиков подключится? – спросил Филатов.

– Мы обратились в Кремль с просьбой задействовать ФСБ. А то местная милиция опять все спустит на тормозах. Я думаю, Иван Васильевич лично проконтролирует процесс расследования.

– Но, я надеюсь, нас уже оставят в покое? – спросила Елена.

– Вас еще вызовут сюда в качестве свидетелей, но не волнуйтесь. Теперь будет все по закону. А вы что намерены сейчас делать? – в ответ спросил Скоблин.

– Я возвращаюсь в Нальчик, там своих проблем хватает, – сообщил Соловьев.

– И я даже знаю, кто теперь возглавит это управление, – пообещал Петухов, с улыбкой указывая пальцем на майора.

– Ну а я вернусь к нормальной работе, – заявила Елена. – Тут некоторые, – она кивнула на Филатова, – предлагают мне курс интенсивных занятий с психологом, но я думаю, эти обязанности может выполнять и законный супруг.

– Интересно, господин Халипов? – пошутил Юрий, сбив улыбку с лица девушки.

– Она теперь свободный человек, – вмешался Соловьев. – Совсем вылетело из головы. Ведь пока вы в госпитале валялись, Шевцов явился к Халипову и застрелил его. А потом, как в кино, менты завалили Шевцова.

– Интере-есно, – с певучей интонацией протянул Петухов, – а менты специально дожидались, пока один другого завалит?

– Похоже на то, – согласился Соловьев. – Это в духе Талипова. Видимо, у него были какие-то совместные дела с Халиповым. Вот он и решил убрать его руками Шевцова, а потом надеть на того наручники.

– Интересный человек этот Шевцов, – заметил Филатов. – Хотел дергать людей, как марионеток, а в итоге сам стал куклой.

– Жадность фраера сгубила, – мрачно заметил Синьков.

– Ну а ты-то как, комбат? – спросил Филатов. – После отчета в Москве опять в горы полезешь?

– Нет, Юрка, – вздохнув, ответил тот, – старею я. Надо вовремя уходить со сцены. Мне неплохую должность в генштабе предложили на кавказском направлении, тоже в моем ведомстве. Я согласился. Так что теперь будем с товарищами Скоблиным и Петуховым в одной упряжке. Пора из тактиков переходить в стратеги. А ты-то сам чем заниматься будешь?

– Для начала возьму отпуск, – ответил Юрий, – восстановлю паспорт, у меня ж московская прописка. Потом съездим с Еленой в Питер. Тут недавно поступила заявка на просмотр Эрмитажа, – он, улыбаясь, посмотрел на Лену, – а то как-то необразованный муж рядом с такой интеллигентной женщиной будет глупо выглядеть. Ну а дальше... Посмотрим...

Не привыкший в последнее время строить далеко идущие планы, Филатов предусмотрительно замолчал.

– Вот что, ребята, – Скоблин поднял пластиковый стаканчик, – конечно, я достиг в жизни немалых высот, но рад тому, что в душе остался тем же простым Женей Скоблиным, не скурвился и, даст бог меня и дальше минует эта напасть. Я рад пить сегодня вместе с вами, простыми ребятами, чистыми и открытыми. Счастлив, что познакомился с вами, поддержал в трудную минуту, и верю: все у вас получится, лишь бы чаще играла музыка, и реже стреляли ружья, а остальное обязательно будет.

Шесть человек на Грозненском вокзале, где еще сравнительно недавно шли ожесточенные бои, подняли тост за мир, в очередной раз надеясь, что очевидная бессмысленность насильственной смерти придет в сознание каждого, кто еще стремится лишать человека жизни, того бесценного дара, что дан нам свыше.