Текст книги "Блокпост-47д. КНИГА - I . «СЛУЖБА НАРЯДОВ»"

Автор книги: Андрей Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

СУХАРИ

«Хлеб наш насущный дай нам на сей день…»

(Из молитвы «Отче наш»)

Самый простенький войсковой сухпай представляет из себя небольшую картонную коробку, в которой находятся: чай в пакетиках, сахар в пакетиках, банка «красной рыбы» (килька в томатном соусе), иногда так называемый «Курск» (шпроты в масле), пакетик лимонной кислоты, банка тушенки и банка перловки с тушенкой. Завершает скромный кулинарный ансамбль несколько прожаренных сухарей в бумажном клееном пакете и несколько салфеток. Из этого набора пользовалась спросом в основном только тушенка.

Есть и так называемая «лягушка» – пластмассовый контейнер зеленого цвета, – верх гастрономического изыска кухни министерства обороны, в котором есть все, что необходимо на суточный прожиток. Даже таблетки сухого спирта с металлической подставочкой для разогрева консервов и различные крутые сладкие вещи и витамины. Но и там сухари замаскированы под названием «сухарики армейские» и представляют из себя обыкновенные галеты.

Раз в месяц из Ханкалы подвозят на машинах или вертолетах центроподвозом продукты. Мука и сахар мешками, консервы коробками, колбасу и мясо килограммами. Масло сливочное и растительное, бочонки с животным жиром, которым в основном мазали верх палатки, чтобы не гнила от дождей, соль, спички и, как писали при Петре I, «протчая и протчая».

Хлеб договорились выпекать в хлебопекарне батальона ВВ. Половина на половину. То есть из всей муки половина хлеба – отряду. Да еще и растительное масло впридачу. Вполне хватает, да еще и с избытком. И при этом все довольны. Не сухари же грызть.

По утрам, обычно часам к восьми, к первому посту подходят маленькие, неразговорчивые и сопливые детишки с трёхлитровыми банками парного молока. Человек с ружьём спрашивает:

– Скока стоит?

Мальчик:

– Пятнадцать рубля.

– Как зовут?

– Ахмед.

– А тебя, девочка?

Девочка стоит, будто не слышит. Серьёзный Ахмед ей переводит, она отвечает:

– Фатьма.

Затем, забрав все пустые стеклянные банки и конфеты, которые нашли наряды, уходят.

С мясом и колбасой посложнее. Сразу все не съесть. Хранить долго нельзя – на жаре испортится. Через день-полтора мясцо начинает вонять и шевелиться. Выход только в копчении. Да и вкуснее.

Прострелили поверху двухсотлитровую бочку, дабы вдеть туда железные прутья, чтобы было на чем держать куски мяса и колбасы. По низу бочки – отверстие для трубы. Металлическая буржуйка с вкопанной в землю трубой – вот и вся коптильня. Манящий ароматный запах при этом распространяется на весь плацдарм.

Весь день частят гости с жидким спиртом, как бы ненароком или «совершенно случайно» по дороге на огонек зашли. Делают удивленные лица: «О, господа, да у вас тут ниче-о!». То же самое, в принципе, происходит и в соседних расположениях в подобные интересные дни: «Аднака шибко вкусно пахнет! Заметьте!»

Днем следит за коптильней и за приемом гостей наряд по кухне и все желающие культурно и с пользой провести время, ночью – дежурный взвод.

Вода носится бойцами в двадцатилитровых флягах снизу из родника либо в цистерне на «Урале» с горной реки. Эта процедура весьма укрепляет мышцы ног и грудную клетку.

Для всего этого, а также для печек в палатках и в бане, необходимы дрова. Дрова тоже подвозят центроподвозом в виде корявых тяжеленных бревен. Но они идут на строительство укреплений, бани и на прочие хозяйственные нужды. Дровишки собираются на месте. Разбираются бывшие войсковые укрепления недалеко от расположения, рубятся деревья вдоль оврагов.

И вот собрался отряд в очередное собирательство дров. Выставлена охрана по оврагу. Дровами и корягами заполнена уже половина кузова «Урала».

Далеко, над восточной высокой скалой кружат беззвучно два «Сухаря» – штурмовые самолеты СУ-25. Этой ночью там был обстрелян вертолет. Вот и послали самолеты. Один низко-низко летает, над самым склоном, другой серебристым блестком на огромной высоте его прикрывает. Время от времени оба отстреливают тепловые ракеты, которые применяются для отвода от себя «умных снарядов», самонаводящихся на тепловое излучение.

Отряд обнаружил огромное, чуть ли не в обхват, дерево неизвестной породы. Долго пилили «Дружбой». Все-таки повалили. Из густой листвы повалили-посыпались сочные большие яблоки. Яблоня оказалась. Нет предела радости бойцов.

А «Сухари» все кружат.

Все уже погружено на машину и все двинулись в располагу.

Внезапно нижний самолет врезается в склон горы. Видно пламя и смолистый черный дым. Все замерли. Подбит штурмовик. Очень далеко – звука взрыва не слышно. Верхний «Сухарь» все летает над местом гибели друга. Густое уродливое облако перемешанное с огнём стелется по склону. Отряд с дровами уже подходит к группировке. Солдаты, омоновцы, собровцы – все молча смотрят в сторону гибели «Сухаря».

Ну не может самолет летать вечно – возвращается на базу. А чёрный дым еще клубится, догорают обломки. Проходит сорок минут. Подлетает вертушка. В бинокли видно, как оттуда быстро выходят люди, что-то собирают на месте, грузятся и улетают. А обломки самолета все горят.

Вертушка уже прибудет в Моздок, но часа два ещё будут гореть останки «сухаря». И где-то в мирной России мать молодого парня забьётся в рыданиях от страшной потери.

ШАХ И МАТ

«Скоро на экранах! Выходит

в прокат! Спешите увидеть!»

(Из рекламы голливудского фильма «Очень страшное кино»)

Первый ПТУРС красиво разорвался в чистом поле между расположением Якутского ОМОНа и взводом десантников. Снаряд по касательной чиркнул поверхность земли и лопнул на высоте примерно трёх метров. Бойцы, лениво оглянувшись на красивый взрыв, как ни в чем не бывало продолжали играть под навесом возле столовой в шахматы и интеллигентный покер. Кто-то из наряда по кухне выдвинул предположение:

– А, опять СОБРы напились, балуются.

Ещё не развеялся дымный шлейф от первого, как второй снаряд разорвал палатку десантуры в клочья и только тогда прозвучала чёткая команда:

– В ружжо-о! С…ка! Бл…!

Со стороны поселка Центорой, что на склоне соседней горы, раздались пулеметные очереди и с гадким шипением вылетел третий снаряд. Разорвался он метрах в пятидесяти от ограждения склада взрывчатых веществ батальона ВВ. Склад – это большая, уже местами прогнившая и полинявшая, ротная палатка битком забитая боеприпасами и огороженная колючей проволокой. По самым скромным подсчетам там находилось тонн пятьдесят взрывчатки. Чудом не сдетонировало. Иначе окружающий дикий ландшафт утратил бы главное украшение – войсковую группировку. И половину поселка завалило бы.

Отдыхавшие в палатке бойцы, в трусах, но с разгрузками и автоматами в руках, почти дословно, согласно боевому Уставу, дублируя друг другу слова команды: «С…ка, заи…ли», присовокупляя чью-то маму и сталкиваясь на выходе лбами с теми, кто забегал в палатку за оружием, бежали и прыгали в, наполовину заполненные после дождей холодной водой, окопы.

По периметру группировки шла густая беспорядочная стрельба. Вованы, судя по звуку, долбят из зенитных установок и тяжелых минометов. Взвод десантников, за двадцать секунд до подрыва по команде своего опытного командира, выскочивший из еще целой палатки в окопы – держит без единого выстрела круговую оборону. Самарский ОМОН стреляет со всех стволов по поселку Белготой. Очевидно, не видали откуда начался обстрел.

Если смотреть со стороны Центороя, откуда велся обстрел, профиль местности выглядит так: слева – лысая гора, контролируемая вованами, ниже – разодранное глубокими оврагами плоскогорье, на котором находится основная группировка, а еще ниже – в ущелье, сам поселок Дарго, контролируемый бандформированиями. В котором известно, что, как ни странно, официальный глава администрации сам является полевым командиром.

За много лет войны тактика бандитов, во время подобных обстрелов, редко менялась – за несколько километров до обстреливаемого объекта не спеша подъезжает УАЗ с тремя-четырьмя боевиками. Кушают-пьют-колются-курят. После чего начинают обстрел легкой артиллерией, пулеметами и снайперскими винтовками. Все это кто-то из них снимает на видео для протокольного отчета.

После всего, довольные выполненной работой, так же не спеша, деловито и без суеты, удаляются. Чтобы потом отчитаться о геройски выполненном задании перед своим начальством и совместно поржать во время просмотра пленки. Очень забавно смотреть, как на экране хаотично бегают и воюют, неизвестно с кем, маленькие жалкие людишки, – русские свиньи.

И что же получается в данном конкретном случае?

Удача! Хоть один снаряд попал в палатку десантуры! Два солдата в батальоне явно ранены снайпером. Еще один снаряд попал в колесо зушки, стоящее на лысой горе. Колесо отлетает далеко в сторону, скатывается вниз и утыкается в раздолбанный до того БМП. Зушка скособочивается – Аллах Акбар!

Но! Тело контуженного солдата, сидящего за установкой, наваливается грудью на механизмы, нажимается гашетка, орудие самостоятельно разворачивается и широким веером начинает долбить поверх войсковой группировки прямо по несчастному, историческому поселку Дарго, в котором еще в царские времена жил, трудился и работал достопочтенный, легендарный имам Шамиль.

Нетрудно представить лица бандитской братвы – немая сцена, открытые от изумления рты и, по крайней мере, не менее парочки возгласов «Вай!». Тем более, что кроме зушки по Дарго лупят и вованы с омоновцами.

Сидящие в укрытиях и в окопах бойцы якутского ОМОНА, впрочем, как и все в группировке, строят разные предположения. В том числе и такое, что лысая гора захвачена и по ним долбят из зенитки бандиты. Вот только берут чуть выше. А основной обстрел идет со стороны Дарго и Белготоя. Потому как, судя по всему, Самарский ОМОН численностью в семьдесят пять горячих голов героически с кем-то сражается в той стороне. И со стороны вованов вовсю слышна война.

Как-то незаметно битва закончилась. Все стали выходить из укрытий. Стала собираться по кусочкам информация из подразделений: в батальоне два солдата легко ранены и контужен тот самый зенитчик. Больше потерь нет. А шума то…

ЗЕРКАЛО

Свет мой, зеркальце, скажи!..

(А.С.Пушкин)

Смеркалось. Заквакали, ещё не дострелянные из омоновских рогаток, лягушки на своём чеченском языке. Не русское, родное, ласкающее слух «ква-ква», а будто непонятные птички трели выводят хором. А ещё это напоминает роту милиционеров, которые пытаются вразнобой вывести на своих выданных для постоянного ношения свистках некую мелодию.

Пришли в гости псковские офицеры – десантники, со дня прибытия дружащие с простыми и незатейливыми якутами.

По законам гостеприимства и боевого содружества быстро накрыли стол в столовой. Что такое столовая в полевых боевых условиях? Сооружение, сколоченное из досок, без двери, накрытое тепличной пленкой и рубероидом. Размером примерно четыре на пять метров. И сколоченный из досок же огромный стол. На стенах вырезки из журналов с блондинками-брюнетками в разных ситуациях и прибитая к столбу-опоре двумя гвоздями толстая пачка листов бумаги – «книга отзывов и предложений». Основные записи от благодарных едоков в основном составляют: «хочу мяса!» и «бабу хочу!». На полках – посуда, телевизор с магнитолой и видеомагнитофон.

На внешней стороне столовой на всю длину прибита пулеметная лента, рассчитанная на сто восемьдесят патронов, в которую каждый день вставляется по одному патрону. В последний день командировки эта лента будет выстреляна по очереди всеми бойцами.

Вставка патрона в ленту – это особый ритуал, соблюдаемый очень строго. Каждое утро один из милиционеров заходит в оружейный погреб, выносит и торжественно вкладывает патрон в металлическую ленту. Так что столовая – это не просто, так называемая, столовая. Это, можно сказать, очаг культурной жизни отряда и его лицо. Причем каждый отряд по своему гордится своей столовой.

Если у бойца есть привычка заглядывать в зеркало, то увидев какие-то изъяны в усах там или бороде, прическе или наоборот в бритой башке, он обязательно этот видимый недостаток устранит. Так и столовая – это общее зеркало отряда.

После принятия пищи каждый самостоятельно за собой приберет, помоет свою посуду, аккуратненько поставит на полку, отойдёт на метр-полтора. Склонив голову художника набок и скрестив руки на груди, полюбуется сквозь прищур натюрмортом, пожимкает задумчиво оттопыренную челюсть мозолистой дланью, вернётся, поправит кончиками пальцев вилку там или ложку и только после этого угомонится.

Итак, пришли дорогие гости – псковские десантники. Выпита первая «за нас, за вас и за спецназ!», вторая «за содружество родов войск». Третья, не чокаясь, за погибших товарищей. За анекдот, за просто так, за разбор сегодняшних событий и т. д. и т. п. И потекли разговоры.

И вот рассказывает взводный командир десантников Вася, гвардии старший лейтенант, плотненький такой мужичок лет за тридцать, о том, что было у них сегодня:

«Вот встаю я сегодня утром, бреюсь так не спеша, все равно ещё три месяца впереди, куда спешить то? Культурно так бреюсь. Зерцало у меня в руках. Морда, значится, в мыле, и я бреюсь. Зеркальце нежненько так держу. Постоянно со мной ездит. Привык уже к нему. Вот уже почти до половины побрился, а зеркало у меня в руке возьми и тресни, тоже наполовину. Рассыпалось. Ну и сразу нехорошо так стало. Сами знаете, что про зеркала рассказывают – всяка-разна. А до этого сон плохой снился. Ну, весь день сам не свой хожу. Плохой знак, думаю. Своих сегодня на операцию не повел. Что-то, думаю, должно быть-случиться. Даже устал от напряжения. И тут к вечеру между нами ПТУРС долбанул, я и кричу – «По окопам!». Сам в окоп е…ся. Секунд через двадцать палатку нашу ка-ак п…т. Аж железные кровати повылетали. Ну, думаю – нет моих солдатиков.

И так х…во было, так еще больше пох…ло. Вроде бы жарко, а в животе холодно стало. Как говорится – желудок в ж…у упал. Выглядываю аккуратненько – кругом кто-то с кем-то воюет. Тут мой контрабас Федотов нарисовался. В трусах и майке. В руке подствольник без автомата. Ну, говорю, Федотов, п…ц нам, не отпишемся мамам. Да нет, говорит, все на месте, я, говорит, проверил уже, все двадцать. А каким мамам то? Твоим, говорю, е… твою, мамам то. Почему не по форме? За тебя что, Пушкин должен автомат таскать? Ну, построил я его по полной программе, да как-то легче стало. И впрямь, все двадцать успели в окопы сигануть».

ВОЙНА КОНЧИЛАСЬ!

«Эх, война, что ты сделала, подлая?»

(Из песни)

В двадцатипятиместной палатке отряда каждый омоновец создавал уют на своем месте по– своему, на свой вкус. Если у кого железная кровать находилась у стены, то навешивали какие-нибудь линялые цветастые коврики или покрывала, раздобытые на месте или оставленные от прошлых смен. Возле кроватей старались тоже что-нибудь постелить под ноги. Сколачивали полки, вместо тумбочек употреблялись фанерные или деревянные ящики, накрытые какой-нибудь тряпочкой, бывали и просто тяжелые широкие чурки. Когда к кому-нибудь приходили гости из соседних подразделений, на тумбочках-столиках возникали обрезанные по горлышко пластмассовые баночки от витаминов, заменявшие рюмочки и букетик полевых цветов в обрезанной по краю пивной банке. Ну и, соответственно, различные закуси с добровольными помощниками: «А не угодно ли салфэтку?».

У противоположной от входа стены – сколоченный из досок стол и полки с видеомагнитофоном, телевизором. Грубые доски маскировались различными салфеточками и опять же цветастыми, чистенькими тряпицами.

За отдельную полутора-двухлитровую бадью пива можно заказать Геркону, он же Гаврила и он же Герасимыч, провести к своему месту электрическую розетку для подключения отдельного радиоприемника или магнитофона. И ему же, согласно бытовому сервису и этому же тарифу, отдать на ремонт нещадно эксплуатируемую технику. На вопрос– «А чё это там сломалось то?» – Геркон отвечал шаблонно – «А, синхрофазотрон поменял». Не было случая, чтобы этот ответ кого-нибудь не удовлетворил.

Оружие и разгрузочные жилеты висят на спинках или над изголовьем кроватей. Под кроватью личные вещи и одноразовые гранатометы «Муха».

У Геркона на «тумбочке» индивидуальный маленький вентилятор, который обдувал его, придавая дополнительный бытовой комфорт, еще будучи с ним в Дагестане, Ингушетии и Осетии.

По центральному проходу стоят две печки– буржуйки. Дрова для них ежедневно и совершенно добровольно рубил железным топором Леша Коптев, он же «Макс» – солидный, серьезный и всегда спокойный парень, водитель, лет за тридцать пять. Для него это было, наверное, как бы хобби. Но комментариев по этому поводу, несмотря на многочисленные вопросы, от него никто и никогда не слышал. Известно только, что когда он прибыл в Якутск из Грозного после очередной командировки, он долгое время не мог понять, почему во всех окнах зданий целые стёкла.

Индивидуальные заморочки бывают у всех. Автору, например, после одной из командировок пару лет часто снился исключительно противный сон, где в главной роли выступал полевой туалет со всем его содержимым. Хотя в реальности никаких отрицательных предпосылок сей клозет не давал.

Снарядные ящики служили вместилищем богатой коллекции книг и видеокассет. Эти ценности не только просматривались и прочитывались самими якутами, но и под скрупулезную запись в специальную тетрадочку выдавались разным соседям.

Огромной популярностью пользовалась уже довольно потрёпанная книжонка «Служба нарядов – II», первая часть, к сожалению, канула в лету с каким-то выбывшим подразделением. Ходили слухи, что книгу «забыли» вернуть фэйсы.

Представители всей войсковой группировки из-за этой коллекции частенько захаживали «в гости».

Вообще ходить в гости – это один из многочисленных методов убить время. Сходил «в гости» к фэйсам, СОБРам, войсковикам – вернулся довольным жизнью и вроде бы время незаметнее прошло.

А вот таскаться по горам на зачистки поселков – это полное «убийство» организма.

На утро планируется зачистка поселка Курчили. Накануне вечером командир «Котовский» собирает офицеров на фундаментальное совещание в свою тесноватую палатку. Происходит конструктивный и продуктивный разговор:

– Так, господа, выезжаем в пять ноль четыре утра. Значит подъём, соответственно, в четыре сорок три. Едут фэйсы, СОБРы омские, десантники и вованы. Группа захвата – я и мой зам Мигунов, группа прикрытия тот то и тот то. Группа такая то, те то и те то.

Слава Мигунов:

– Так, джентльмены, десантники нам дали гранатометы такие-то и такие-то, пользоваться так то и так то. – Показывает практически как надо правильно пользоваться новейшей милитаристской разработкой.

Вытаскивает предохранительную чеку и, поднимая прицел, говорит:

– Вот, в этот момент и происходит боевой взвод. – Уложив орудие на плечо и наставив раструб на лоб Геркону, – нажимать вот сюда. – Складывает прицел, вставляет чеку обратно. Кладет гранатомет на стол рядом с компьютером. Смотрит выразительно на Геркона, – Всем понятно?

Ошарашенный Геркон:

– Елементарно, Слава… – И на всякий случай – Слава десантуре!

– Рома, – спрашивает комвзвода Леша Выключатель, – А здесь-то кто остается?..

Котовский:

– Вот ты и остаешься с нарядами.

Парень ростом два двадцать, Ваня Нечисть, тоже командир взвода, вставляет:

– Начальник назначил Леху любимой женой!

– Вопросы есть? – спрашивает Котовский и тут же сам и отвечает

– Вопросов нет. Всё, наливай.

Наливать или… то есть, надевать или не надевать бронежилеты – это личное, можно сказать даже интимное, дело каждого бойца.

Практика показала, что броню одевают более худощавые бойцы. Большим, широкоформатным людям броня мешает двигаться. Кроме своего веса приходиться нести на себе много оружия и боеприпасов.

У снайперов обычно по две винтовки – СВД и бесшумный «Вал», у всех по несколько ручных гранат и гранат для подствольника, в количестве – кто сколько унесёт, автоматы Калашникова, гранатомёт «Муха», тяжёлый пулемёт, лёгкие пистолет-пулемёты, пистолеты и револьверы разных мастей, магазины, пулемётные ленты, фонарик и сухпаи.

Как последний аргумент, в обязательном порядке должен быть и нож. Если в разгрузке и на поясе свободного места уже нет, прибамбасы пристёгиваются к бёдрам. На приклад оружия медицинским жгутом приматывается индивидуальный перевязочный пакет. Особо предусмотрительные под жгут вкладывают ещё и «последний патрон».

Чтобы всё это можно было легче и удобнее нести, где-нибудь прицепляется фляжка с водой и котелок.

Двигаясь в далеко растянувшейся колонне в сторону Курчили уставшие бойцы на ходу забираются в кузов Урала и некоторое время там отдыхают. Постоянно находиться в машине нельзя. Несмотря на то, что впереди идут вовановские саперы с миноискателями и снайперы, расстреливающие все подозрительные предметы, не исключено, что и они могут прозевать заложенный заряд фугаса. Или откуда-нибудь с гор прилетит ПТУРС, потому что машина – это хорошо видимая цель и гарантированные жертвы.

К тому же, если кто хоть раз подрывался на транспорте и выживал, желание ездить на колёсах пропадает надолго. Идут до конца на своих двоих, ни разу не отдыхая в машине, только Антоша Слепков, Охотник и Снайпер. Иногда, даже вприпрыжку догоняют Урал, чтобы сообщить очередную хохму сидящим в кузове. Все трое в броне.

По дороге встречаются чеченские мальчики-подростки, жестами подающие какие-то знаки в разные стороны, молодые бородатые парни-чабаны почему-то в спортивных чистеньких костюмах, с чистыми же правильными паспортами.

Обочины всех дорог усеяны гильзами разных калибров, пластиковыми упаковками от войсковых сухпаев, ржавыми консервными банками и прочими отходами войны. Если для интереса попинать мусор, нередко можно обнаружить и неразорвавшиеся снаряды. Окопы, заполненные дождевой водой. Иногда – подбитые танки, пушки, бэтры.

С левой стороны виден уже знакомый посёлок Тазен-Кала. С тюрского название переводится примерно как «Озеро за речкой под скалой». Так оно и есть. На берегу этого живописного водоёма виден нетронутый мародёрами новенький водяной насос. Как мародёры его не заметили – непонятно.

С утра преодолели двадцать километров. К обеду были в поселке. Сам поселок кажется вымершим. Во всех пустующих домах явно побывали мародеры. Население – несколько женщин с детьми и один старик, подметающий метлой свой двор.

Сама операция заняла сорок минут. Единственный выстрел был по собаке в каком-то дворе. В итоге были задержаны два чеченца – активиста еще с первой кампании – фэйсы их спрятали в бэтр. Такая операция именуется «Загон». Пока с одного края поселка шумят с проверками омоновцы с войсками, на другом фэйсы берут тепленькими и без шума убегающих бандюков. Подробности таких операций обычно перед мероприятиями не разглашаются. Так что омоновские «такие то и такие то» группы на этот раз во всем блеске себя не проявили.

Обнаружен схрон с оружием недалеко от поселка в горах. В двух больших молочных бидонах были: пистолет с глушителем, много взрывчатки, боеприпасов, нарезанный кусками свинец, религиозная исламско-сектантская литература, аудиокассеты с проповедями какого-то ваххабита, охотничье ружье с металлическими патронами и завершала ансамбль пневматическая винтовка. Да еще Денис «Мастер» на чердаке полуразрушенной школы обнаружил полуистлевший красный пионерский флаг с надписью «Будь готов!»

Впоследствии этот флаг был вывешен в располаге рядом с якутским. Кстати, благодаря якутскому флагу все якутские отряды на Северном Кавказе называют «Якудза». А приклад от пневматической винтовки заменили на отрядный, сломанный. Из которого бойцы убивали время и, оттачивая мастерство, изредка отстреливали лягушек.

Чтобы не возвращаться к теме о флагах нужно добавить, что в расположении у Самарского ОМОНа висел огромный черный флаг с черепом и скрещенными костями. «Веселый Роджер». Когда у них кто-нибудь из бойцов погибал, флаг снимали. Но через положенных три дня он опять развевался над их располагой. До следующей потери.

Между делом Геркон выяснил во дворе у местной безработной учительницы, которая его угостила огромной, еще горячей, свежей лепешкой и бутылкой парного молока, откуда есть-пошло название поселка Курчили. Чили, по легенде, красивая чеченская девушка, Кур – значит гордая. Все замуж не выходила. И вот джигит с соседней горы взял все-таки ее в жены. Каким образом он ее «взял» не уточняется. Вот поселок и называется Курчили.

Когда колонна двигалась обратно, буквально на каждом километре стояла небольшая толпа женщин, высматривавших в машинах своих задержанных соплеменников. Вот почему фэйсы их и спрятали в бэтр – меньше шума. Когда БТР проезжал мимо «Озера за речкой под скалой», экипаж стал деловито грузить водяной насос на борт. Резонно решив – не пропадать же добру. Но местные тетки подняли шум. Не дали совершиться преступлению со стороны госорганов. Откуда эти тётки появились – так и осталось тайной. Так что фэйсам и в дальнейшем, по хозяйству, пришлось пользоваться якутским насосом.

В располаге, куда прибыли к семи часам вечера, измученные жарой и пешей ходьбой бойцы, не раздеваясь, плюхаются на кровати. Нет сил поднять конечности. Это выглядит довольно забавно. Операция по раздеванию утомленного тела выглядит так:

Минут через десять стонов, охов и матов, вспоминая традиционную маму, будто она ему поможет, кто-то первым начинает принимать сидячее положение. С помощью обеих рук одна нога закидывается на другую, развязываются шнурки на ботинках, остальные в это время наблюдают за ним и ржут. Высокие грязные ботинки с великим трудом снимаются. С опорой, опять же двумя руками, на спинку кровати, принимается вертикальное положение. Смех усиливается. Тряхнул плечами – на пол падает разгрузка. Как в замедленной съемке снимается одежда – утомлённое тело, с матами, но со счастливой улыбкой на лице, опять плюхается на кровать. Только после этого бесплатного представления начинается шевеление остальных.

Вечер прошел как обычно. На севере от Дарго слышны звуки боя. Но на это никто не обращает внимания. Сказывается привычка засыпать под звуки канонады. Позже стало известно – наши военнослужащие подверглись обстрелу. Двое – ранены, трое – погибли.

Пять часов утра. Где-то рядом прогремел взрыв и тут же началась пальба. В палатке, без команды, все вскакивают на ноги. Во время обстрелов необходимо как можно дальше уйти от видимых больших целей и укрыться. Геркон в тапочках, трусах и с автоматом в руке уже в окопе, будто там и ночевал. Рядом быстро возникают еще несколько человек, тоже в трусах, но кроме автоматов в руках еще и разгрузки. Близорукий Саша Опер, надев свои очки, со словами:

– Сон алкоголика краток, но крепок! – Пытается попасть ногой в ботинок. Все-таки попал, цепляет разгрузку, бежит в окоп. Охотник не спеша и со вкусом одевается, вооружается и, бросив в пустоту палатки:

– Без паники! – в полный рост, так же не торопясь, направляется в укрытие.

По периметру группировки явно происходит сражение. Опять непонятно кто с кем воюет. Видно только, что у самарцев снова большая суета. Позевывая, из своей палатки выходит Котовский, одетый, но без оружия. Глядит по сторонам:

– Откуда стреляют? Пойду к самарским – они знают. – Уверенно говорит он.

Минут через десять все затихает. Командир возвращается, как после чаепития:

– С Белготоя обстрел. Два вэвэшника ранены, один в ногу, другой в плечо.

Белготой – это поселок, как раз на противоположном от самарцев склоне.

Ну, раз такое дело, можно идти досыпать. Все двигаются в сторону палатки. Антоша Слепков, радостный и весь, как обычно, упакованный в броню, проходя мимо ограждения из мешков с песком, легко подпрыгнув, ударил двумя ногами по огромной чурке, лежащей на мешках: «Война кончилась!»

Кто-то пошел досыпать. Некоторые, у которых сон отшибло, пошли помогать тем, кому делать нечего. Геркон обращает внимание на отсутствие на «тумбочке» любимого вентилятора. Саша Опер признается:

– Да я уже в окопе его заметил, прицепился к разгрузке. Потом принесу, не переживай!

Шесть часов утра. Где-то рядом прогремел взрыв и тут же началась стрельба. В палатке, уже привычно, все вскакивают на ноги. Разница от предыдущей суеты только в том, что выбегающие бойцы сталкиваются лбами с забегающими за оружием. Рост у всех разный, но высота входного проема всегда стабильная. Тут хоть пригибайся, если высокий, хоть иди в полный рост, если мал, лбы обязательно встретятся. При этом встретившиеся бритые головы, машинально, взаимно охаивают родивших их матерей и заодно, какую-то «ту Люсю».

На больших скоростях, при столкновениях, бывает довольно больно. Представить страшно, что было бы, если бы кто-нибудь одел каску. Но, к счастью, про каски в такие моменты начисто забывается. К слову, если уж надел каску, то застегивать ремешок под челюстью нежелательно. Бывали случаи, когда осколок от снаряда или выстрел из подствольника сносил, при попадании в застегнутый шлем по касательной, башку. Минут через десять все затихает.

Кто-то кричит:

– Война кончилась?

– Кончилась! Потерь нет!

Ну, раз такое дело, можно опять идти досыпать. Все двигаются в сторону палатки. Довольный Опер, куражась, услужливо протягивает Геркону вентилятор:

– Вот, Гаврила, принес! Гы-гы-гы!

– Спасибо, Сашенька, – говорит Геркон, беря в руки простреленный вентилятор, – огромное тебе человеческое спасибо! – И, состроив недовольную физиономию, передразнивает, – И-го-го!

Ближе к обеду прибыли два вертолета. Пока МИ-8 принимал раненых под шумок деловых спецов, решивших с оказией слетать в Грозный, второй, «крокодил", летал над группировкой и поселком, прикрывая первого и отстреливая тепловые ракеты.

(Через несколько лет подполковник милиции Саша Опер закончил высшую академию МВД. Антон Слепков по настоянию супруги перевелся в другое, более мирное, подразделение. И осенью 2008 года трагически погиб в автокатастрофе. Остался годовалый ребенок.)