Текст книги "Остров мира"

Автор книги: Андрей Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Ужин!

Ужином, а так же, как выяснилось, обедом и завтраком для всех были знакомые Алексу 'Диетические рационы' – плоские пластиковые упаковки с желеобразным питательным наполнителем, которые разогревались химическим способом. Впрыснув катализатор в промежуток двойного дна, наполненный топливом, Алекс поставил еду разогреваться, опустив упаковку на выступы, выдавленные в ее дне.

Этой плоской прямоугольной ванночки с минимально необходимым человеку дневным рационом хватало для поддержания жизни одного человека в течение суток. Так гласила инструкция. Ул сказал, что Алексу и Митчу как и всем рабам полагается одна такая штука на двоих. Связанный Митч с опаской поглядывал на то, как Алекс готовит еду к употреблению. Ни что не мешало Алексу одному съесть всю порцию и оставить связанного бывшего хозяина без еды.

Самому Алексу такая мысль в голову не приходила. Ему вообще не хотелось думать. Он просто сидел на холодеющем куске металла и тупо смотрел на упаковку с рационом. Это была единственная вещь, которая не казалась ему чужой в этом страшном мирке. Такие рационы Алекс видел лежащими на полках супермаркетов в отделе диетического питания. Все как положено – этикетка, упаковка, инструкция на 'смеси'. Странно видеть этот типичный образец современного производства на этой свалке старинного лома. Откуда?

Именно этот вопрос Алекс и задал Эрвину, устроившемуся в паре шагов от него:

– Откуда здесь эти рационы?

– Сбрасывают в контейнерах, – ответил Эрвин. – Иногда еще чистую воду, мелочь всякую. Реже – обычную еду, но она быстро портится. Временами сбрасывают полуфабрикаты. Часто – муку для хлеба. Но где здесь это все приготовить?

Полоска на крышке упаковки стала красной. Пора открывать, все готово. Алекс аккуратно снял мягкую пленку крышки и обнаружил под ней желеобразную массу, аппетитно пахнувшую, похоже, всеми возможными вкусностями сразу. Специально придумано для похудания обжор. Поглощают эту массу, а кажется, что заправляются чем-то вкусным-вкусным. Алекс взял заранее отодранную от дна упаковки пластиковую ложку и провел ею линию поперек упаковки, разделив массу на две примерно равные части. За тем Алекс спустился к связанному Митчу и начал кормить его из ложечки. Этот жест произвел странное воздействие на окружающих. Каждый, кто замечал, что раб кормит своего бывшего хозяина, который к тому же и связан, начинал смеяться. Некоторые бросали что-то вроде 'дурак', 'идиот', 'сумасшедший'. Только Эрвин все так же молча и неподвижно сидел среди металлолома.

Когда Алекс закончил кормить Митча и уже хотел вернуться на свое место, Митч шепотом остановил его:

– Эй, парень!

Алекс обернулся.

– Спасибо! – коротко поблагодарил Митч и добавил:

– Не забуду.

Алекс кивнул и двинулся дальше.

– Будешь? – предложил он еду Эрвину.

– Ешь сам, тебе нужнее, – улыбнулся Эрвин. – Я привык к таким поворотам судьбы. – Еда сегодня есть, а завтра ее нет. С совестью по-другому. Она либо есть, либо нет.

Алекс кивнул и уселся доедать оставшееся в упаковке желе.

– Пережил? – спросил Эрвин, подсев поближе.

– Что? – удивленно посмотрел на него Алекс.

– То, что понял, – пояснил Эрвин. – Ты ведь уже понял, что отсюда нет выхода?

– Если нет выхода, то куда все идут?

Куда идет этот караван? – заметил Алекс, поглощая пищу.

– Они не ищут выхода, – ответил Эрвин. – Они просто двигаются. Движение для них есть жизнь. Они ползают острову, как муравьи, собирая все, что может хоть чего-то стоить. Наш караван сейчас идет на юг, какой-то другой – на север. В сумме – ноль. Ни кто никуда не идет. Это как огромный город. Одни едут в центр, другие из центра. Спроси, почему, ответят – 'Дела!'. Так и здесь. Двигайся, набирай очки, собирай свою коллекцию хлама, наполняющего жизнь призраком смысла. Изначально люди суть машины запрограммированные на выживание и продолжение рода. Что там, за океаном, что здесь. После Декларации Мира это стало особенно очевидно. Там, в большом мире, нужно быть послушным мальчиком, хорошо себя вести и всем угождать, чтобы сохранить и максимально продлить собственную жизнь. Чтобы вывести потомство, которое потом будет помогать выживать, чтобы получить власть, богатство.

– Говоришь, о людях, как о животных, – фыркнул Алекс.

– А ты оглянись, – Эрвин кивнул в сторону остальной группы – рабов, довольствовавшихся половинной дозой от минимального рациона, и хозяев, не ограничивавших себя в еде. – Остров стер с них налет официальности. 'Здравствуйте', 'пожалуйста'... Где все эти милые словечки? Они режут друг друга и стреляют друг в друга с таким же удовольствием, с каким получали деньги в день зарплаты. Цель осталась та же, изменились только способы. То, что Там не делалось, но подразумевалось, здесь может быть сделано в открытую. Оскорбление. Унижение. Злоупотребление личной властью.

– А ты? – Алекс закончил уничтожение мизерной порции и начал устраиваться спать. – Как ведешь себя ты?

Тебя ведь тоже забросило сюда из внешнего мира?

– Ошибаешься! – Эрвин улегся, как всегда, за укрытием.

С его спального места прекрасно просматривался маленький костерчик, вокруг которого засыпали, завернувшись в куски парашютов, новоявленные богачи. Рядом под охраной одного часового обустраивалось их живое добро. Часовой изредка поглядывал на Эрвина, видимо опасаясь, что тот замышляет ночью устроить резню. Эрвин отвечал многозначительным взглядом, отпугивавшим часового.

– Почему это я ошибаюсь? – поинтересовался Алекс. – Насколько я понял, сюда попадают только люди, нарушившие законы, прописанные в Декларации Мира. Ты говорил, что убил многих людей. Разве это не нарушение закона?

Эрвин хохотнул:

– Там, где нет законов, нечего и нарушать. Все люди, о которых я тебе сказал, погибли уже здесь. А здесь я признаю только свои законы. Те люди, которых я убил, пали в честном поединке. Я сражался с ними и победил. Я дал им возможность защитить себя и кое-кто из них ей почти воспользовался. Я не убивал безоружных. Мне не в чем себя упрекнуть, но я скорее вызову тебя на такой же поединок, чем буду себя оправдывать.

– Ты хочешь убить и меня? – прямо спросил Алекс.

– Нет, – ответил Эрвин. – Не хочу. Так же, как и этих, – он показал на Ула и его людей. – Мне по пути с ними, именно поэтому я позволяю им принимать меня за своего раба.

Если ты не хочешь растерять то, что ты имеешь, то нам по пути и с тобой. Даже больше, чем с ними.

– Разве я что-то имею, – удивился Комаров, – кроме старой спортивной формы и ботинок, которые к тому же малы?

– Время покажет, что имеешь ты, что имею я, что имеют они, – философски заметил Эрвин. – Еще вопросы есть, или будем спать?

– Ты так и не ответил, почему ты попал сюда.

– Я сюда не попадал. Я – коренной житель.

– Что? – Алекс не поверил своим ушам. – Ты родился на этой свалке?

– Кому свалка, а кому и дом родной, – все так же спокойно продолжил Эрвин. – Конечно, все удобства на улице, и крыша подтекает, но мне нравится.

– Но ты так говоришь о жизни по ту сторону океана, как будто побывал и там, – допытывался Алекс.

– Побывал и там, – подтвердил Эрвин. – Расскажу как-нибудь.

– Почему не сейчас?

– Спи, – посоветовал Эрвин. – Завтра будет не самый простой день.

Алекс последовал его совету и, закрыв глаза, провалился в бездну сна почти сразу.

Проснулся он того, что почувствовал на себе чью-то тень. Кто-то стоял очень близко, распространяя резкий неприятный запах пота, и что-то говорил. Алекс осторожно приоткрыл один глаз и разглядел его. Типичный абориген этого острова – мускулист, коротко стрижен, одет в оборванную старую одежду зелено-коричневой расцветки, увешан смертоносными железками.

Наверно Ул послал своего человека, чтобы разбудить его и Эрвина.

– Что? – Алекс протер глаза и начал подниматься. – Уже пора?

– Да, пора, – рявкнул верзила, одним рывком подняв Алекса на ноги. Ходить-то еще можешь, дохляк?

– Могу, – Алекс сделал шаг в сторону лагеря и замер на месте.

Разбудивший его не был человеком Ула.

Такого понятия, как 'люди Ула', больше не было, как и самого Ула. Он и несколько других 'хозяев' лежали возле костра. Кровь, залившая листы металла, на которых они спали, уже засохла.

– Ночью подобрались и тихо перерезали всех, кого сочли нужным, прокомментировал бодрым голосом Эрвин, уже проснувшийся и восседавший на капоте большой грузовой машины.

– Да, черт возьми! – заметил верзила. – Просто прирезали этих, а остальных продадим!

Алексу было суждено еще не один раз за тот день увидеть эту тошнотворную сцену, когда победители в скоротечной схватке двух банд обыскивали трупы побежденных, а за тем сваливали их в одну большую кучу и гнали рабов дальше. Караван менял хозяев с невероятной скоростью. Эрвин оказался прав – денек выдался не из легких. После того, как пали убийцы убийц 'Ула и компании', Алекс окончательно потерял счет количеству новых хозяев. Сменявшие друг друга кровожадные лица главарей и до глупости вычурные громкие названия банд окончательно перестали его интересовать. Как и все остальные 'живые деньги этого мира' (по выражению Эрвина) Алекс брел куда-то среди нагромождения старых автомашин, тракторов и множества каких-то бесформенных металлических обломков. Рядом невозмутимо шагал сам Эрвин, временами отвечавший на его вопросы.

Вот прозвучал новый боевой клич, прерывая монотонный лязг металла под ногами, и из-за холмов появились очередные претенденты на добычу. Охрана бросилась на них. Снова вспышки и грохот выстрелов, и, оставив после себя еще одну маленькую горку из мертвых человеческих тел, караван идет дальше. 'Дети металла', 'Гонцы смерти', 'Красные великаны', 'Кровавые ножи', 'Длинные ножи', 'Острые ножи'. Только Эрвину, пожалуй, были интересны эти названия банд, в руках которых всего за один день побывал караван рабов, изрядно пополнившийся членами всех этих банд. Где-то среди множества рабов все еще плелся Митч со связанными руками – тоже бывший хозяин.

– Как это мне напоминает старые добрые времена! – улыбнулся Эрвин. То, что было до Декларации Мира.

Государственные перевороты, смены власти. Передел власти среди хозяев жизни. А народ сидит и смотрит на все это со стороны. А что ему еще делать? Есть дают, зрелище – вот оно. Смотри, сколько хочешь. Знай себе иди вперед.

Алекс недоверчиво посмотрел на Эрвина:

– Об этом нет ничего в истории! О чем ты говоришь?

– Ах да! – спохватился Эрвин. – Ты же видел прилизанную версию мировой истории, которую вам теперь преподносят в школах. А мне пришлось изучать ее здесь, на острове.

Среди всего этого железа, созданного для чего? Правильно, для убийства. А когда ж его столько успели наделать? Уж не перед самой ли Декларацией Мира, а? К сожалению, нет, Алекс. Тысячи лет люди убивали друг друга. По разным причинам, но это факт. И то, что в один прекрасный день они решили избавиться от своего прошлого, еще не является гарантией того, что они от него избавились.

– Но они же выбросили все оружие, как ты говоришь... – не понял Алекс.

– Оружие выбросили, – согласился Эрвин.

– Но себя-то они выкинуть на свалку не могут. Сами по себе эти железки не опасны. Стреляют не ружья, стреляют люди. Стоило здесь появиться людям – и началась война. Если это можно так назвать.

Бандитская резня. Так назвать можно. История повторяется. Они делят власть, деньги, женщин, барахло. Все, что считают ценным. А свои ценности они принесли оттуда, – Эрвин махнул рукой куда-то вдаль, – из-за океана, с большой земли. Из большого мира, где тепло и сухо, где надо быть хорошим и тогда дадут конфетку. Здесь чтобы получить конфетку надо быть плохим. А желание конфетки остается.

– Женщины... ты сказал, сюда попадают и женщины тоже. Где они? Я ни одной не видел, – удивился Алекс.

– Не удивительно! Железные холмы гиблое место даже для здорового мужика, а уж наивной особе противоположного пола, привыкшей к мягкому обращению Там, сюда лучше не попадать.

Здесь дикие нравы. Кое-где людоедствуют. Думаю, первую живую женщину ты увидишь на рынке рабов.

– Рынок рабов? – словосочетание было новым для Алекса. – Рынок... Это вроде магазина?

– Верно. Супермаркет такой. На тебя вешают ценник, а покупатели ходят и выбирают товар. Там продают не только рабов. На острове нет денег, поэтому любое место, где что-то меняют на что-то просто обречено стать местом, где все меняют на все.

Большой рынок – именно такое место.

– И скоро мы там будем? – спросил Алекс.

Эрвин подумал немного, потом неопределенно ответил:

– Зависит от многого. Но идем мы правильно. На юг.

– Ты определяешь по солнцу?

– Какое солнце! – рассмеялся Эрвин. – В железных холмах чем чаще на тебя нападают, тем южнее ты находишься.

Раздался выстрел. Эрвин и Алекс одновременно развернулись, чтобы пронаблюдать еще одну сцену передела собственности. Выстрелы загрохотали все чаще, перемешиваясь с криками тех, в кого стреляли. Новая, более многочисленная и лучше вооруженная группировка перехватила конвой. После короткой ревизии новые хозяева построили всех сообразно своему пониманию слова 'порядок' и приказали идти в ту же сторону, что и раньше.

– Почему так? – задал Алекс очередной вопрос. – Почему они все равно идут на юг? Они ведь погибнут?

– Они и идут для того, чтобы погибнуть.

Так же как люди живут, чтобы рано или поздно умереть, – Эрвин снова ударился в какую-то философию. – Люди умирают, потому что другого выхода не предусмотрено. Так и здесь – накопление всевозможного барахла, в том числе и живого, влечет за собой необходимость его обмена на барахло более необходимое в данный момент. Слухи про Большой рынок расползлись далеко, поэтому все и идут туда. Те, кто доходит первыми, обменяв все, что хотели, уходят не далеко и перехватывают группы тех, что шли следом. Чем ближе к рынку, тем сильнее банды и тем лучше они вооружены.

– Куда уж лучше! – воскликнул Алекс, пнув со злости открытую дверцу автомобиля. – Куда уж...

Очень скоро выяснилось, что Эрвин не ошибался начет возрастающей вооруженности. Новоявленные 'хозяева' завили о своем присутствии намного более шумно, нежели остальные. Грохнуло в хвосте колонны, где шли группой сразу несколько охранников. Жуткие вопли утонили в пальбе, продлившейся еще лишь несколько секунд. Две группы атаковали со склонов, извергая огонь и дым из своих 'ружей' очень часто, без каких-то дополнительных манипуляций перед новым выстрелом.

– Гранаты и автоматическое оружие! – Эрвин вновь наблюдал за сражением со стороны. – Мы все ближе и ближе к цивилизации!

– Что это за... гранаты? – Алекс ошарашено смотрел на то место, где еще несколько секунд назад шли три человека.

Теперь признаки жизни подавал только один из них. Но и ему оставалось не долго. Техническое превосходство сказалось – все остальные охранники были уже убиты и участь несчастного была решена. Акции перешли из рук в руки. Караван двинулся дальше.

– Гранаты, – Эрвин опять перешел на свой привычный неторопливый шаг с частой оглядкой по сторонам, – мощные приспособления для уничтожения людей. Кусок металла, набитый взрывчаткой. Взрыв – осколки разлетаются в стороны.

– Что дальше? – поинтересовался Алекс. – Ружья. Гранаты. Автоматическое оружие. Какие еще орудия для убийства тут имеются?

– Их тут очень много и самых разных, – поведал Эрвин. – Всех я еще сам не видел. Но нам, наверно, любезно их продемонстрируют. Очень скоро.

– Долго это еще будет продолжаться? – вскипел Алекс. – Стрельба, ножи. Им не надоело?

– Кому? – Эрвин едва не сорвался на хохот. – Ты действительно плохо знаешь историю. Кому? Они все время меняются. Они выскакивают на гребень своей судьбы, чтобы продержаться на нем часы, минуты, секунды. Им только дай!

– А ты? Тебе ведь это надоело, если ты не с ними? – прямо спросил Алекс. – Почему ты не с ними, если ты такой умный, так многое знаешь и, похоже, очень многое умеешь?

– Именно потому, что я многое знаю, я не с ними! – парировал Эрвин. Именно потому, что мне надоело. И надоело все это давно.

– Уж не прячешься ли ты среди рабов? – Алекс обогнал Эрвина и встал у него на пути, шутливо допрашивая:

– Признавайся!

– Может и прячусь! – заявил Эрвин. – Но не от таких бандитов, как эти.

– А от кого? – Алекс не пропускал его вперед.

Эрвин оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Алекса:

– А тебе не все равно?

От этого странного оценивающего взгляда Алексу стало не по себе. Эрвин смотрел на него так, словно обладал каким-то всеобъемлющим знанием, которое давало ему право не отвечать на вопросы наивного восемнадцатилетнего балбеса. Несколько секунд молчания и пристального взгляда Эрвина доказали Алексу, что этот человек говорит только то, что хочет сказать. Все, о чем он счел нужным умолчать, останется тайной. Алекс уступил дорогу.

Прошло около часа после их разговора, прежде чем Эрвин решил его продолжить на привале, устроенном среди все тех же Железных холмов:

– Алекс... – позвал он. – Сейчас начнется самое интересное.

– Что еще? – Алекс устал от происходящего и расположился на отдых в приятной тени.

– За нами следят, – в очередной раз констатировал Эрвин.

– И что? Ты наконец-то сообщишь об этом нашим хозяевам? – Алекс рассмеялся:

– Неужели? Интересно, они обрадуются?

– Сообщать я им не буду. Я хочу кое-что посоветовать тебе.

– Что?

– Когда мы снова двинемся вперед, я могу исчезнуть.

– Давно пора!

– Всему свое время, – продолжил Эрвин. – Помни, если я пропаду, не пытайся искать меня, иди дальше так, как будто ничего не произошло.

– А что потом? – спросил Алекс.

– Потом нам снова будет по пути! – бодро ответил Эрвин.

– Тот, кто следит за нами сейчас – это не тот, от кого ты прячешься? Алекс снова подобрался к опасной теме.

Эрвин улыбнулся:

– Нет. Успокойся. Придет время, ты все узнаешь.

– Узнаю! – хмыкнул Алекс. – Как я узнаю, если ты исчезнешь?

– Узнаешь! – Эрвин тоже прилег отдохнуть в тени, сдвинув доисторическую кепку на лицо.

Комаров погрузился в собственные мысли.

Эрвин отличается от всех остальных. Он определенно что-то знает.

Что-то более важное, чем название этой местности. Что-то более важное, чем вся эта стрельба.

'А за чем ему я? – вдруг подумалось Алексу. – Почему он со мной столько разговаривает, а с другими не перебросился и словом? Почему я вдруг стал ему так интересен? И почему он стал интересен мне как собеседник? Потому, что он не такой как все. Может ходить как все остальные рабы – грязным и оборванным, все равно ни кому до этого нет дела, но почему-то стремится следить за своим внешним видом. Может поминутно ругаться, как это делают 'хозяева', но старается этого не делать. Может, но не хочет. Вот оно!

Вот почему он сразу попался на глаза Эрвину и стал ему так интересен.

Он делает все так, как он хочет, а не так, как все. Но почему?' Этот вопрос поставил Алекса в тупик.

Видимых объяснений не было. Очевидно, что жить со всеми и как все намного проще, чем пытаться что-то сделать по-своему. Весь мир, в котором он жил до прибытия на остров, существовал по единым правилам.

Ни кому и в голову не приходило придумывать свои. Всем хорошо так жить, значит и мне должно быть хорошо.

Грохот очередного выстрела ворвался в размышления Алекса, разрушив их стройное здание как карточный домик.

Он вскочил и увидел, как скрючился мертвый охранник, присевший отдохнуть. Другие 'хозяева' испуганно озирались, встав вокруг кучи награбленного добра. 'Живой товар' еще больше оживился, когда понял, что происходит. На этот раз невидимый враг вовсе не собирался бросаться вперед с громкими криками.

– Снайпер! – восхищенно произнес Эрвин.

– Не плохо стреляет на больших дистанциях. Молодец!

– Он что, один? – Алекс был полон неподдельного удивления.

– А кто ему еще нужен? – теперь был черед удивляться для Эрвина. Сейчас перестреляет всех этих, и двинемся дальше. Он – мастер своего дела. Охотник на людей. Долго следил за нами, а никто этого даже и не заметил.

– Кроме тебя.

– Кроме меня, – согласился Эрвин. – Мне очень трудно не заметить снайпера, который в солнечный день не закрывает оптический прицел, когда переходит с одной позиции на другую.

'Снайпер', 'оптический прицел', 'позиция'. Мозг Алекса вновь переполнился этими чужими словами. Чем больше они разговаривали, тем больше становилось этих незнакомых слов. В сущности, они говорили на разных языках, пересекавшихся лишь по самым часто употребляемым словам. Его язык – язык того мира, в котором он прожил свою жизнь. Язык маленьких придорожных кафе, школьных перемен. Язык жизнеутверждающей малобюджетной телепередачи, язык инструкции к пылесосу. Эрвин говорил по-другому. Как?

'Надо прожить здесь столько, сколько прожил он, чтобы научиться говорить так же. Так, чтобы тебя слушали.

Слушали и слушались.' – подумал Алекс, наблюдая за сценой, разыгравшейся в полусотне шагов от того места, где они с Эрвином остановились.

Сцена тем временем наполнялась все большим трагизмом, отражавшимся на лицах несчастных 'хозяев'. Уже двое лежали без движения среди металлического лома. Невидимый 'охотник', как назвал его Эрвин, блуждал где-то в округе. Алекс пытался понять, где. Остатки охраны, сжимая свои ставшие бесполезными 'громыхалки', спрятались за грузовиком, надеясь таким образом укрыться от глаз охотника.

– Обходит, – Эрвин присел, оглядываясь по сторонам.

– Что? – тихо переспросил Алекс, которому пришлось для этого тоже присесть.

– Молодец! – похвалил Эрвин и взял его за короткий рукав футболки. Сел и не вставай. Он обошел их и сейчас у нас за спиной. Не мешай ему и не оборачивайся. Даже на выстрел.

Если он решит, что ты можешь выдать его, он убьет тебя не задумываясь ни на секунду.

– Ясно, – Алекс кивнул и остался сидеть, хотя железка под ним попалась не совсем удобной формы.

Эрвин оказался прав. Следующий 'удар грома' раздался прямо у них за спиной. Еще до того, как хозяева успели сообразить, что находятся под прицелом, свой кусок металла получил еще один. Двое оставшихся разбежались в разные стороны, но незримая карающая рука настигла и их. Все шестеро были мертвы.

Наступило затишье, которое прервал громоподобный голос, разносившийся над холмами. Алексу казалось, что он идет отовсюду. Голос приказал:

– Эй, вы! Повинуйтесь мне, и вы останетесь в живых. Вы видели, что я могу сделать с теми, кто мне не повинуется. Соберите с мертвых оружие, сложите в носилки и несите дальше!

– И ведь соберут! – восхитился Эрвин из-за спины Алекса. – И понесут. Под незримым руководством великого и ужасного.

– А что им... то есть нам... еще делать?

– Алекс обернулся, но Эрвина на месте уже не было.

Куда он мог исчезнуть? Алекс встал и пристально оглядел окрестные холмы, если их так можно было назвать. В этом нагромождении контуров и оттенков спрятаться легче легкого, тем более в такой форме, как у Эрвина. Куда ни глянь – или зеленая краска, или ржавчина. Изредка попадаются белые надписи или какие-то странные значки. И сколько ни гляди вперед или назад – всюду торчащие вершины холмов подозрительно одинаковой высоты.

'Не пытайся искать меня!' – вспомнил Алекс.

Именно это сказал ему Эрвин, когда предупреждал о своем возможном исчезновении. 'Не ищи, делай то же, что и все'. Алекс поплелся к остальным, чтобы собрать для незримого хозяина оружие его поверженных противников.

'И за чем ему это оружие? – думал он по дороге. – Эрвин говорит, что вокруг полно смертоносного железа!' Алекс уже почти дошел до грузовика возле которого копошились вокруг трупов остальные рабы, когда услышал сзади скрежет. Обернувшись, он обнаружил там Эрвина. Эрвин спускался с холма, перескакивая с одного обломка цивилизации на другой. Через плечо висело некое подобие широкого пояса с карманами, похоже, чем-то туго набитыми. В правой руке он держал длинное ружье, в левой – конус из жести, которым не замедлил воспользоваться как громкоговорителем.

Его голос звучал еще более грозно, чем тот, что приказывал собирать оружие:

– Всем привет! – поздоровался он. – Все свободны!

Оторопевшие рабы смотрели на него расширенными от ужаса глазами. У них в головах Эрвин уже ассоциировался с ниспровержением всемогущего гиганта, который поражал свих врагов на расстоянии, оставаясь при этом невидимым. Казалось, что подуй ветер чуть сильнее, и все падут ниц перед тем, кто еще вчера был одним из них.

– Свободны! – повторил Эрвин, спускаясь.

– Берите все, что хотите, идите, куда хотите!

– Ну! – крикнул он громче, стараясь пробудить ото сна серое вещество забитых и измученных людей. – Свободны!

Призыв не имел успеха. Эрвин бросил растерянному Алексу жестяной громкоговоритель и отправился разбираться с особым контингентом рабов. То были несколько бывших хозяев, которых предпочитали держать связанными. Эрвин достал из-под куртки нож и перерезал веревки, сковывавшие им руки. Свободные от пут, они присоединились к толпе замерших в недоуменном созерцании.

Осмотрев содержимое носилок, Эрвин взял оттуда пару рационов и отошел к Алексу.

– Ты только посмотри на них, – шепнул он. – А? Чем не стадо? Крикни 'Вперед, мои верные кто-нибудь!' и они пойдут дальше. Хочешь, дам винтовку? Дешевая власть так и просится в руки!

– Я не умею этим пользоваться... – Алекс решительно отстранил протянутое оружие. – Что дальше?

– Дальше? – удивился Эрвин. – Дальше все идут своей дорогой.

– И нам снова по пути?

– Ты же все еще хочешь узнать, от кого я прячусь?

– А ты больше и не прячешься! – поддел Алекс собеседника.

– Да, – все так же негромко, чтобы не слышали остальные, ответил Эрвин. – Теперь я не прячусь, но это не значит, что я нахожусь в безопасности. До этой безопасности еще надо добраться.

– А где-то здесь есть безопасность? – усомнился Алекс.

– Есть, но не здесь. Чуть дальше. Дорогу я знаю. Идешь?

– Иду, – согласился Алекс.

– Я и не сомневался! – улыбнулся Эрвин.

– Пошли! Быстро!

Они обошли холм, так и не удостоив прощальным взглядом остальную компанию. Удаляясь все дальше в сторону, они потеряли остальных из виду. Эрвин шагал большими размашистыми шагами, в самых ровных местах переходя на бег. Так легким бегом они пересекли россыпь больших ржавых болтов, заполнявшую пространство между следующими двумя холмами. Эрвин с ходу начал взбираться на один из холмов, но Алекс не спешил следовать за ним:

– Лучше обойти! – запротестовал он.

– Залезай! – призывно махнул рукой Эрвин уже расхаживавший по кузову грузовика уютно устроившегося на склоне холма.

С большим трудом Алекс взобрался следом и обнаружил в кузове тело человека по одежде ни чем не отличавшегося от остальных жителей острова. Однако слабо развитая мускулатура, не на много сильнее, чем у Алекса, выдавала человека не склонного к рукопашной. Молодое лицо, загорелое, как и у Эрвина, было искажено гримасой ужаса.

– Снайпер? – предложил свою догадку Алекс.

– Он, – подтвердил Эрвин. – Ветеран. Но слабак. Забрел не в свои места.

– Окажись он против того отряда без своего оружия... – Комаров почтительно измерил взглядом то, что Эрвин обозвал винтовкой. – Его бы сразу прибили.

– Хитрость – вот его оружие. Винтовка – мелочь, инструмент. Так же, как и это, – Эрвин взял у Алекса жестяной конус, вложил в руку мертвому и торжественно произнес:

– Спи спокойно, маленький человек, который хотел выбиться в большие люди.

Алекс не понял фразы, но это его уже не заботило. Гораздо больше, он был озабочен тем, что увидел благодаря хорошему обзору, открывавшемуся из кузова, в котором они стояли. От общей группы все еще ни чего не понимающих людей отделился ни кто иной, как Митч. Что-то прихватив из общей кучи трофеев, он скорым шагом направлялся в сторону грузовика, в котором засели Эрвин и Алекс.

– Вижу! – Эрвин как будто следил за глазами Алекса. – Пусть идет!

– А остальные?

– Остальные? – Эрвин дополнил вопросительную интонацию таким же вопросительным взглядом. – Они мне не нужны! Даже как собственность. Пусть делают, что хотят. У них осталась там куча еды и припасов. Что? Прикажешь им что-то рассказывать? Прикажешь вправлять им мозги? Проповедовать им какие-то идеи? Я им нужен с моими идеями не больше, чем они мне. Послушают, послушают, а когда перестанут понимать – распнут и все тут. Или расстреляют. Убьют, в общем. Надоело наступать на одни и те же грабли. Глупо пытаться помочь людям, которые сами не хотят себе помочь. Теперь я беру с собой только тех, кто хочет идти сам.

– И его тоже? – Алекс кивнул на Митча, который уже преодолел 'болтовое' болото и взбирался на холм.

– И его, – Эрвин вылез из кузова, помог влезть Митчу и показал ему рукой на тело:

– Как тебе?

– Хорошо устроился! Все как на ладони! – Митч одобрительно хмыкнул. – И стрелял не плохо!

– Можно? – он протянул руку к винтовке, которую держал Эрвин.

Как только Эрвин отдал ему оружие, Митч упер здоровенную деревянную болванку толстой частью в плечо и приложился глазом к маленькой трубке, закрепленной над другой, более тонкой и длинной. Из нижней, как предположил Алекс, грохотало, а верхняя, если судить по употребленному Эрвином слову 'оптический', была простейшим прибором для наблюдения на расстоянии. Митч хихикнул.

Алекс догадался, что его развеселило то, что он увидел. Сам Комаров не мог понять, что такого смешного в том, что эти несчастные вновь принялись копошиться вокруг вещей. Много без оптики он увидеть не мог, но то, что вся группа скучилась возле носилок, различил отчетливо.

– Делят? – спросил Эрвин.

– Да! – с азартом заметил Митч. – И как!

Сейчас драться начнут!

– Типичное поведение освобожденных рабов! – констатировал Эрвин, покачав головой. – Начинают делить господское добро. За этим их и застанут те, что станут их следующими господами. Дай Алексу посмотреть!

Митч передал Алексу винтовку, и Комаров приложился к прибору сам. Действительно – возле носилок назревала драка. Несколько человек ожесточенно ругались, толкая друг друга.

Другие уже увешивались богатствами, извлеченными из заветных 'хозяйских' запасов. На солнце заблестели ножи и самые разнообразные 'громыхалки'. Алекс уже достаточно насмотрелся на сцены передела собственности. Он вернул оружие Эрвину, и они втроем двинулись дальше.

Через пару минут их догнали звуки выстрелов. Стреляли со стороны места 'дележки имущества'. Алекс было обернулся, но Эрвин впереди лишь ускорил шаг.

– Отлично! – заметил он. – Пусть пошумят! Если в округе еще есть банды, то все пойдут туда, на шум.

– А куда идем мы? – задал вопрос Митч.

– В Землю птиц, – прямо ответил Эрвин. – Если тебе это что-то говорит.

Глава 6. (Добро пожаловать домой!)

Довольно долго вся троица пересекала холмы молча. Впереди по-прежнему уверенно перескакивал с одного куска металла на другой Эрвин. Митч, человек не первый день топтавший поверхность острова, не успевал за ним, а уж Алекс вовсе был обречен плестись далеко в хвосте. Иногда Эрвин останавливался, но не на долго. Дождавшись попутчиков, он снова двигался вперед, преодолевая преграды с такой легкостью и непринужденностью, будто и не было этого долгого монотонного марша под палящим солнцем вместе с другими рабами. Но скорость передвижения старшего товарища по несчастью поражала Алекса куда меньше, чем то, что произошло в облике самого Эрвина.