Текст книги "Файл №209. Идущий в огне"

Автор книги: Андрей Столяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Впечатляющая теория, – небрежно сказал Восберг.

– Я, конечно, не психиатр…

– Значит, по-вашему, во всех наших несчастьях виноват Авалон?

Ответить ему Малдер не успел. Танака вдруг резко согнулся вперед и схватился руками за горло. Его душил приступ сильного кашля. Он давился и еле-еле глотал судорожным ртом воздух. Лицо его побледнело, щеки запали, а по-вискам побежали заметные даже в сумраке

струйки пота.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил

Малдер.

Приступ закончился, и Танака снова повернулся к прибору. Отвечать Малдеру он явно не собирался. Восберг и второй вулканолог сделали вид, что ничего особенного не произошло. И лишь Джесси, до той минуты записывавшая что-то в блокноте, выронила авторучку и теперь смотрела на Танаку расширенными глазами.

Малдер подождал немного, а потом предложил:

– Скалли, агент ФБР, вы ее знаете, она приехала со мной. По образованию она врач.

– Со мной все в порядке, – не слишком любезно ответил Танака.

– Она могла бы вас посмотреть.

– Я во врачебной помощи не нуждаюсь…

– Да и сам я кое-что понимаю, – сказал Малдер.

– Нет! – Танака сверкнул глазами и склонился к аппаратуре. Чувствовалось, что настойчивая забота Малдера ему неприятна. Он даже передвинулся вместе со стулом, чтобы спрятать лицо.

– И все-таки позвольте взглянуть, – настойчиво сказал Малдер.

Он решил, что так или иначе заставит Танаку пройти тщательный медосмотр. Однако случилось то, чего он не ожидал. Танака, едва Малдер тронул его за плечо, рванулся, бешено закричал: «Оставьте меня!.. Вы не имеете права!..» – будто не осознавая, что делает, вскочил, оттолкнул Малдера и побежал к двери.

Но выбежать в коридор он не успел. Ноги его подогнулись, и тело мешком шлепнулось на пол. Локти и колени, будто в припадке ударили по линолеуму. Танака перевернулся на спину и задышал судорожно, как рыба, выброшенная на берег.

– Я позову врача, – поспешно сказал Малдер.

Восберг, уже присевший возле Танаки, твердил:

– Ну – легче, легче… Вдруг она тебе чем-нибудь поможет…

– А я не хочу, чтобы мне помогали… – выдавил из себя Танака.

– Что значит, не хочешь? Хочешь. Подожди, сейчас тебе станет лучше.

– Оставьте меня! Мне уже никто не поможет!

– Носилки сюда!.. – скомандовала Скалли, сразу же оценившая обстановку. – Малдер, вызови вертолет, его надо срочно доставить в больницу.

– Как ты думаешь, что с ним?

– Пока не знаю. Аибо инфекция, либо острое отравление неизвестным веществом. Во всяком случае, его нельзя здесь оставлять. Как это произошло?

– Он просто закашлялся, подскочил и свалился на пол.

– Где носилки?

– Все-все, уже принесли, – сказал Восберг.

– Малдер, вызывай вертолет, мы не можем терять ни минуты!

– А как же Трепкос?

– Да забудь ты на время об этом Трепко-се. Дай сюда рацию! Я говорю тебе, нельзя терять ни минуты!.. – Резким движением она вытянула антенну из коробочки передатчика. – Вызывает агент ФБР Скалли. Команда «Огне-ход», отвечайте!..

– Слушаю, – сказал женский голос из рации,

– Срочно требуется вертолет, чтобы вывезти заболевшего человека. Мужчина, азиат, тридцати с лишним лет. Подозрение на вирусную инфекцию. Когда вы сможете до нас добраться? Малдер, они обещают быть здесь через тридцать минут!.. И подготовьте, пожалуйста, стационар для экстренного переливания крови…

– Думаешь, понадобится?

– Малдер, я пытаюсь предусмотреть все возможные варианты! Давайте пока вынесем его из помещения… Ну как, уложили?

– Да!

– Встретимся на вертолетной площадке!..

– А ты куда?

– Захвачу кое-что из медикаментов. Аететь тут порядочно, я не хочу, чтобы мы привезли в больницу мертвое тело.

– Беремся, – сказал Малдер операторам. Они быстрым шагом потащили носилки по коридору. Танака все время кашлял и держал себя руками за горло. Пытался, вероятно, что-то сказать, но слова у него распадались. Приподнялся, снова откинулся, замер, будто лишившись сознания. Руки у него разошлись, и Малдер вдруг заметил на горле большое острое вздутие. Точно поперек горла Танаки встал деревянный кол и теперь пытался прорвать хрящ и кожу, чтобы выбраться наррку. Впрочем, это вздутие почти тотчас опало. Малдер одну за другой придерживал двери, чтобы вулканологам было легче справляться с носилками. Тащить их по железным лестницам было довольно-таки неудобно. Восберг уже задыхался, и перед выходом на первый этаж Малдер перехватил у него ручки. К счастью, было уже недалеко. Выбравшись из здания станции, они поставили носилки на землю.

В кармане Малдера сразу же зазвенел телефон. Это была Скалли:

– Ну как?

– Кажется, минуту назад он потерял сознание.

– Сейчас поднимусь. Малдер, если что, постарайтесь, чтоб у него не было затруднений с дыханием…

– Хорошо… – Малдер сунул в карман плоскую коробочку телефона.

За спиной его послышалась отчаянная возня, кто-то ахнул, Восберг вдруг бешено закричал:

– Ты куда? Сумасшедший!..

Обернувшись, Малдер увидел пустые носилки, и еще, краем глаза, Танаку, ныряющего в заросли кустарника на опушке. Восберг с ошеломлённым видом растирал левую скулу.

– Он меня ударил!

– Что?

– Как сумасшедший – вскочил и кинулся прямо к лесу. Мы просто ничего не успели сообразить!..

Малдер выхватил фонарик:

– За ним! Он, наверное, не понимает, что делает!..

Бежать по ночному лесу было непросто. Свет луны был обманчив, тени скрывали неровности почвы и кучи валежника. Вулканологи, у которых фонариков не было, сразу отстали. Малдер спотыкался и, насколько это было возможно, прикрывал ладонью лицо. Ветки все равно хлестали так, что он только шипел от боли. Щеку чем-то царапнуло, колено здорово стукнулось о невидимую корягу. Он едва успевал увертываться от сучьев, нацеленных, казалось, прямо в гла за. Один раз нога соскользнула, и он прокатился по зашуршавшей груде валежника. Несколько мгновений после этого даже не понимал, куда теперь двигаться. Где луна? А, вот, правильно, она должна быть от него слева. Больше всего он боялся, что все-таки упустит Танаку. К счастью, тот мчался, совсем не разбирая дороги, и хруст веток подсказывал Малдеру нужное направление. Время от времени он оборачивался и изо всех сил кричал: «Сюда!..» – а из темноты леса сзади, будто эхо, отзывался расплывчатый голос Восберга. Он предпочел бы, чтобы вместо них здесь была Скалли. По крайней мере, профессионал. А на вулканологов в такой ситуации надежда слабая.

Малдер уже подумывал, что именно так все и сложится, но тут впереди, где деревья, вроде, были немного реже, раздался сдавленный крик, а затем еще один крик и глухой, сопровождаемый треском веток, продолжительный шум, словно что-то тяжелое покатилось с откоса.

Он едва успел затормозить, схватившись за тонкий ствол сосенки. В сильном луче фонаря внезапно открылась довольно глубокая котловина. Три больших плоских камня образовывали ее дно, и на этих камнях, как гусеница, ворочался лежащий Танака; руки у него были раскинуты, словно их держал кто-то невидимый, а голова – то поднимающаяся, то падающая – колотилась о землю.

– Вот он!.. – закричал Восберг, выскакивая из-за спины Малдера. – Что вы стоите? Ему ведь нужна наша помощь!..

Малдер схватил его за плечо и удержал на краю котловины.

– Что вы делаете? Пустите!

– Не подходите к нему, – резко сказал Малдер.

– Пустите меня!

– Ни в коем случае!

– Ради бога! Как вы можете на это смотреть?..

Хорошо еще, что второй вулканолог отстал. Малдер сжал Восбергу руку и вывернул ее за спину.

– Он там умрет!.. – шипел Восберг, все-таки пытаясь освободиться.

– Не подходите, прошу вас!..

– Больно!..

– Не подходите!..

Оба они замерли на краю котловины, потому что другой луч фонарика в это мгновение скользнул по ее плоскому дну. Скалли все-таки догнала их, несмотря ни на что. И в голубоватом, чуть-чуть размытом круге, легшем на камни, стало видно, что Танака выгнут всем напря женным телом, словно гусеница. Но вот напряжение точно сломалось, человеческая фигура обмякла, а из вздутия на горле» вдруг выскочила заостренная, будто копье, уступчатая деревянная палка, закачалась из стороны в сторону, видимо, распрямляясь. Раздался легкий хлопок – это наконечник ее округлился и лопнул. Облачко плотной взвеси заискрилось над неподвижным Танакой. Секунду оно еще держалось, переливаясь в воздухе, а потом, как пыль, осело на дно котловины.

– Что это?.. – Малдер от неожиданности даже выпустил из рук притихшего Восберга.

– Это то, от чего, вероятно, погиб Эрик-сон, – медленно, словно во сне, не отводя глаз от дна котловины, ответила ему Скалли.

Через двадцать минут еще теплое и точно отяжелевшее в смерти тело Танаки, вытянувшись лежало в прозрачном хирургическом боксе посередине лаборатории, и сосредоточенная, серьезная Скалли, надев халат и просунув руки в пластиковые гибкие рукава, исключающие возможность непосредственного контакта с материалом, разворачивала пленку, в которую это тело было обернуто.

Малдер нависал над ней, как судья, которому требуется немедленный приговор.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил он. – Ты что-нибудь понимаешь? С чем мы имеем дело?

Скалли, однако, не торопилась. Она сначала взяла соскоб с древесного выроста, пробившего горло Танаки; соблюдая множество предосторожностей, перенесла препарат из бокса на круглый предметный столик под бинокуляром, отрегулировала контрастное освещение, минуты три изучала материал, поводя микровинтами, чтобы видеть его со всех сторон, и лишь потом вынесла заключение:

– Без более совершенного оборудования я ничего сказать не могу.

– Тогда к чему все это?

– Мне нужно время, чтоб разобраться, Малдер…

– Ну, по крайней мере, хоть какая-нибудь теория у тебя есть?

– Судя по всему, это нечто вроде грибка, растущего в определенных условиях.

– Ты можешь сказать, к какому он принадлежит виду или откуда он взялся?

– Думаю, что ни один биолог ответить не сможет. Судя по всему, это совершенно новый, пока не известный науке вид. Посмотри сам… Она немного отодвинулась в сторону. Малдер прильнул к окулярам и увидел полупрозрачные, будто из студня, овальные вытянутые коробочки. Они были заполнены такими же полупрозрачными зернами с тоненькой оболочкой. Это напоминало коробочки созревшего мака.

– Что это означает?

– Ты, Малдер, сейчас видишь споры. Я отскребла их с верхней, вырвавшейся наружу части гриба. Эта ужасная штука, которая там торчит, по-видимому, споронос. Кажется, одна из спор проросла у Танаки внутри. До тех пор, пока она не достигла определенного состояния, ее видно не было и она внешне ничем не проявляла себя. Но она незаметно вызывает изменения в теле хозяина. В том числе и такие, которые отражаются на его психическом состоянии. Эти изменения, видимо, очень серьезные. Особенно в тканях легких, во всем дыхательном тракте и в горле…

– Так вот почему у него в легких песок…

– Вы нашли у него в легких песок? – немедленно переспросил Восберг.

Он стоял рядом с Джесси, которая, поглядывая на бинокуляр, кусала мизинец.

– Еще при первом просвечивании. Причем – довольно много песка.

– Откуда он мог взяться?

– Песок – это окись кремния, отход жизнедеятельности грибка, – сказала Скалли. – Отход жизнедеятельности организма, основанного на кремниевом метаболизме.

– Не существует организмов, основанных на кремниевых соединениях, – сказал Восберг. Он обнял Джесси за плечи и прижал к себе.

– Мы тоже раньше полагали, что нет. Теперь пришлось убедиться в обратном. Правда, пока в этой картине отсутствует решающее доказательство. Мы не провели анализа тканей и не установили структуру грибка. К сожалению, это возможно сделать только в специальной лаборатории.

Малдер показал на Танаку:

– А может быть, это и есть решающее доказательство? По крайней мере, мне этого вполне достаточно.

– Значит, Дэниэл был прав, – безнадежным голосом сказала Джесси.

– Он что – знал про грибок? Он нашел его в образцах, которые огнеход притащил из кратера? Джесси – так?

– Наверное…

– Во всяком случае, нам он этого не говорил, – поспешно перебил ее Восберг.

– Может быть, он сначала и сам в это не верил? Нашел что-то загадочное и решил ис следовать его в одиночку. Считал, что пока не стоит пугать других членов команды?

– Тогда это объясняет многие его странности. Его нелюдимость в последнее время и его раздражительные припадки, когда с ним просто невозможно было общаться.

– Но ведь, пожалуй, не только это?

– Наверное, нет…

– В грибах часто содержатся вещества, стимулирующие нервную деятельность, – сказала Скалли. – Правда, эти вещества, по большей части, опасны для человека. Отвар мухоморов, например, вызывает галлюцинации. В некоторых плесневых грибках имеются наркотические соединения. Доктор Трепкос мог находиться под их воздействием.

Малдер вдруг выпрямился.

– А как же мы? Выходит, мы тоже заражены?

– Пока трудно сказать, – избегая смотреть на кого-либо, ответила Скалли. – Инкубационный период, длится, по-видимому, около месяца. Чтобы сказать что-то определенное, нужны дополнительные исследования. – Она повернулась к Восбергу. – Когда погиб Эриксон?

– Примерно неделю назад.

– Прорастание споры зависит, скорее всего, от состояния организма-хозяина. Если орга– низм, например, ослаблен, спора оживает быстрее.

– Эриксон незадолго до своей гибели был сильно простужен…

– Если же человек здоров, развитие грибка может замедлиться.

– Но оно ведь все равно неизбежно? – высоким, словно у женщины, голосом сказал Восберг.

Скалли предпочла не отвечать на этот вопрос.

– Значит, домой мы не едем? – глянув на нее исподлобья, спросила Джесси.

– Поедем, но сначала выясним, как распространяется этот грибок. Если споры передаются по воздуху, мы все можем быть их носителями. Рисковать нельзя; если эпидемия вспыхнет, она будет угрожать всему человечеству. Неизвестно, когда будет найдено противоядие…

– Значит, мы остаемся?

– Возможно, что ненадолго…

– Я поняла…

– Через несколько дней, в крайнем случае, через неделю многое станет ясным.

– То есть, заражены мы или, быть может, у нас еще есть надежда…

– Примерно так, – неохотно ответила Скалли.

Джесси кивнула и, освободившись от рук Восберга, вышла из лаборатории.

– Девочка очень переживает, – переступив с ноги на ногу, сказал Восберг. – Сначала неурядицы с Трепкосом, а теперь вот, пожалуйста, это известие. Она ведь в первый раз поехала в такую серьезную экспедицию…

Скалли тоже кивнула и посмотрела на Мол-дера, как будто отдавая ему неслышный приказ. Под ее требовательным взглядом Малдер вытащил рацию.

– Спасательная команда? Говорит агент ФБР Малдер.

– Мы пока еще не вылетели, – торопливо сказали в ответ. – Извините, прогноз погоды в ваших краях не слишком благоприятен.

– Тем лучше. Пока задержите вылет.

– Не понял?

– Поставьте в известность ближайшую штаб-квартиру ФБР. Скажите, что мы задерживаемся на неопределенное время. Объявляется карантин, возможно заражение, причина которого пока не известна. Задержите команду, вероятность передачи болезни, на наш взгляд, весьма высока.

– Что-нибудь известно об источнике заражения, агент Малдер?

– Пока зафиксируйте, что здесь присутствует биологический фактор неизвестного происхождения. Дополнительные данные мы сообщим вам, как только сможем.

– Вас понял. Информация будет передана немедленно. Скажите, агент Малдер, вам требуется от нас какая-нибудь помощь?

– Возможно, нам понадобятся реактивы и кое-какое лабораторное оборудование.

– Свяжитесь с нами, мы немедленно, доставим вам все, что потребуется.

– Спасибо, спасательная команда! Конец связи. – Малдер задумчиво повертел рацию и сунул ее в карман. – Ну что? Чем мы займемся в первую очередь?

Скалли чуть сдвинула брови и напряженно посмотрела на Восберга.

– Мне кажется, было бы разумно проведать Джесси 0'Нил. Она первый раз в экспедиции, как вы только что сами сказали. И еще это все… По-моему, не следует оставлять ее в одиночестве.

– Хорошо, – склонил голову Восберг и быстро вышел из лаборатории.

Тогда Скалли посмотрела уже на Малдера.

– Я попробую провести некоторые исследования этого кремнийорганического грибка. Какие-нибудь самые простые физиологичес кие тесты. Может быть, он боится низких температур или повышенной влажности. Может быть, на него действуют какие-нибудь антибиотики…

– Работы хватит на год, – Малдер пожал плечами.

– Ничего другого я все равно предложить не могу. А ты что собираешься делать?

– Я, пожалуй, попробую отыскать доктора Трепкоса.

– Зачем?

– Вдруг у него есть какие-нибудь интересные соображения.

– Я думаю, Трепкос мертв.

– Тогда мне придется искать ответы в другом месте. Все равно нужно выяснить обстоятельства этого дела. То, что он обнаружил, по-моему, не должно пропасть для науки. Это изменит все наши представления о происхождении и развитии жизни.

– Трепкос опасен, Малдер. Он уже убил, по крайней мере, одного человека.

– Тогда я попробую выяснить, почему.

– Ему терять нечего.

– Если мы заразились, то мы с ним в одинаковом положении.

– И все-таки, может быть, мне лучше пойти вместе с тобой?

– Я не против, но кто тогда будет заниматься исследованиями?

– Ты прав, работы здесь по меньшей мере на целый год.

– Это вовсе не значит, что ее не нужно начинать.

– Из тебя плохой педагог, Малдер.

– Почему?

– Потому что у тебя на лице написано, что ты думаешь.

– Знаешь, я не боюсь, но унизительно принимать смерть от какого-то там грибка.

– Смерть, какой бы она ни была, вообще унизительна, Малдер. Человек не создан для того, чтобы постоянно думать о смерти. – Скалли подняла на него глаза и поправила локон волос за ухом. – Я ведь знаю, Малдер, о чем ты сейчас размышляешь. Ты не столько опасаешься Трепкоса, сколько не хочешь оставлять меня здесь. Но тебе пора избавиться от предрассудков. Я вернулась и больше я никогда не исчезну. Я больше не поплыву в той лодке по озеру, Малдер, понимаешь? Я вернулась, и тебе не следует думать об этом. Малдер положил ей руки на плечи. – Заканчивай вскрытие. Тогда, я надеюсь, мы будем лучше знать, что нас ожидает. Чем бы это ни было, я рассчитываю на тебя, Скалли. Ты должна удержать нас всех от такого финала на операционном столе.

Он скосил глаза в сторону тела Танаки.

– Я постараюсь…

– А я пока отышу доктора Трепкоса.

– Только все-таки будь осторожен, – тихо сказала Скалли.

– Не волнуйся. Я буду осторожен, как кролик, – ответил Малдер.

В коридоре он сразу же увидел Джесси и Восберга. Они стояли под лампой, отбрасывающей на линолеум круглое расплывчатое световое пятно, и, по-видимому, о чем-то ожесточенно спорили. Восберг во всяком случае резко жестикулировал, а лицо у Джесси было замкнутое и отрешенное.

До Малдера донеслись фразы:

– Делай, пожалуйста, как мы договаривались!

– Зачем?

– Затем, что иначе все это будет гораздо хуже…

– Уже не может быть хуже, чем есть, – сказала Джесси. – Ты не знаешь…

– Чего?

– Что с нами, с тобой и со мной, будет дальше.

– Мне кажется, что я и не хочу этого знать… В эту минуту они заметили Малдера и сразу же замолчали. Малдер приблизился, чувствуя себя лишним.

– Извините, Восберг, я бы хотел попросить вас о помощи.

– Ну, я пошла, – тут же сказала Джесси. Она как будто обрадовалась, что можно прекратить неприятный для нее разговор.

– Ну, ты все-таки постарайся, – упрямо сказал Восберг.

– Я постараюсь, постараюсь… – Джесси чуть ли не побежала по скудно освещенному коридору. Свернула за угол, к жилым помещениям, и исчезла.

Восберг проводил ее таким взглядом, словно ни за что не хотел отпускать. Наконец, повернулся и сверкнул яростными зрачками.

– Ненавижу Трепкоса! Он пожертвовал всеми нами ради своих интересов.

– Разве они не были когда-то и вашими интересами? – спросил Малдер.

Восберг мгновение помолчал, а потом решительно покачал головой:

– Никогда!

– Зачем же вы тогда поехали в эту экспедицию?

– Ради Джесси. Я хотел быть с ней и надеялся, что здесь у нас будет такая возможность. Длительная совместная работа сближает людей. Но она… она все эти месяцы смотрела только на Трепкоса. Не знаю уж, чем он так ее очаровал… – Восберг прервал сам себя и спросил совсем другим, холодным, отчужденным тоном: – Ну и что вам еще от меня нужно?

Малдер открыл конверт и вытащил несколько больших фотографий.

– Мне нужны контурные карты, которые вы, по-моему, снимали в кратере, направление, привязка к местности, примерные ориентиры. Словом, все, что угодно, чтобы дойти вот до этого места.

Восберг посмотрел на карточки:

– Это так называемые «паровые пещеры». Они тянутся на многие сотни метров вглубь вулкана. И, наверное, где-то там они соединены непосредственно с его работающей, «горячей» зоной. Отсюда – серные испарения, газы и все такое прочее. Они, видимо, служат вулкану клапаном, через который он сбрасывает избыточное давление. Именно по этим пещерам мы когда-то добрались до самой кальдеры. Правда, там нельзя находиться долго. – Он прищурился на Малдера. – А откуда у вас взялись эти'снимки?

– Огнеход, – сказал Малдер. – Они были переданы как раз перед тем, как Трепкос уничтожил последнюю камеру.

– Вы его выдели там?

– Нет, просто тень, напоминающая тень человека. Однако, все остальные, как я понимаю, находились в это время на станции?

– Да, отсутствовал только Трепкос; он, как всегда, ушел, не сказав никому ни слова. И еще Эриксон, который отправился в кратер за сутки до этого.

– Там есть, где укрыться?

– В пещерах довольно много всяких боковых ответвлений. Причем, некоторые из них вполне пригодны для жизни. Там есть вентиляция, а в левом секторе сохранилось довольно большое подземное озеро. Правда, вода там содержит слишком много разных минеральных добавок, но если не обращать внимания на отвратительный вкус, пить ее можно…

– Понятно, – Малдер снова убрал снимки в конверт.

Восберг с неожиданным любопытством глянул на него и тронул за локоть.

– Значит, вы действительно решили схватить Трепкоса несмотря ни на что. Что ж, я могу сказать лишь одно: эти фотографии вам не помогут.

– Почему?

– Ну, во-первых, у вас нет опыта пребывания под землей. Если даже вы выйдете к «паровым пещерам», вы будете блуждать по ним целыми днями. Ориентироваться под землей не так просто, агент Малдер. А во-вторых, таким способом вам Трепкоса не найти. Пещер много. Чтобы обследовать их все, потребуется не одна неделя. Озеро с питьевой водой – вот к чему Трепкос, скорее всего, привязан.

– Значит, я пойду к озеру.

– А как раз туда вас ни одна карта не отведет.

– Почему?

– Потому что съемки этого сектора мы произвести не успели. Мы как раз подбирались к нему, когда исчез Эриксон. Ну а потом, сами понимаете, уже было не до исследований…

– Как же я тогда найду доктора Трепкоса? – А никак. – Восберг махнул ладонью, как будто сметал что-то невидимое. – Если вы собираетесь к озеру, вам не обойтись без проводника.

– Без проводника? – переспросил Малдер.

– Совершенно верно. Я здесь, на станции, уже почти целый год. А в пещерах этих я даже провел несколько месяцев… Замерял там срезы, убирал уступы, чтобы огнеход не споткнулся. Никто не знаком с этой частью вулкана лучше меня. Я знаю, где скрывается Трепкос, и я помогу вам его задержать.

– С чего это вы вдруг так захотели помочь?

– Не то чтобы я рвался туда, но это единственная возможность остановить Трепкоса. Пока он не успел сделать со мной то, что он сделал с Эриксоном и доктором Пирсом. К тому же у вас есть оружие. Вы с агентом Скал-ли единственные, кто имеет официальное право его применить.

– Вы рассчитываете, что я застрелю Треп-коса?

– А вы думаете, что Трепкос, как послушный мальчик, последует за вами в полицейский участок? Он уже давно свихнулся и не отдает отчета в своих действиях. Имейте в виду: он, скорее всего, попытается убить нас, как и остальных.

– Вы меня запугиваете…

– Нет, я вас, напротив, очень серьезно предупреждаю. Трепкос опасен, вы знаете это не хуже меня.

– Ладно.

– Что «ладно»?

– Там видно будет, – сказал Малдер.

Через час они, переступая через крупные камни и трещины, осторожно спускались по наклонному ходу, ведущему в недра вулкана. Малдер почти сразу же вынужден был признать правоту Восберга. Без проводника, даже пользуясь картами и схемами, он был бы абсолютно беспомощен. Он мгновенно заблудился бы в многочисленных коридорах и коридорчиках, тупичках, боковых ходах, узких лазах, чернеющих за отвалами, как страшные пасти. Никакие карты, пусть даже самые тщательные и подробные, не могли помочь там, где нужно было полагаться только на опыт и интуицию, где уже через двести метров терялось всякое представление о времени и пространстве и где хаос сотворения мира остался хаосом, так и не воплотившись во что-то осмысленное.

Малдер даже рке немного жалел, что ввязался в это, как ему теперь представлялось, безнадежное предприятие. Вулкан был огромен: целое подземное царство со своими странами, горными хребтами и континентами. Здесь, действительно, можно было блркдать целыми месяцами. Трудно было представить, как искать Трепкоса в этих каменных лабиринтах. Тут можно было укрыть даже небольшое воинское соединение. Если Трепкос не идиот, он легко спрячется где-нибудь в самых отдаленных проходах. Он вообще может играть с преследователями, как кошка с мышкой. Малдер ощущал собственное бессилие, и от этого настроение у него было неважное. К тому же, спрыгивая с очередного откоса и поскользнувшись на камне, который неожиданно пошатнулся, он неловко переступил и расшиб себе ногу. Теперь он прихрамывал из-за отдающейся по лодыжке назойливой боли и с тревогой отмечал про себя, что боль эта постепенно усиливается. Если так пойдет дальше, то он не ходок. Лучше вернуться обратно, чем стать обузой и ковылять с помощью Восберга. Только этого ему еще не хватало. Он задыхался и то и дело смахивал пот, щиплющий веки. В пещере из-за близости кратера было жарко. Серный раздражающий запах першил в горле. Малдер кашлял, совсем как Танака перед своей неожиданной гибелью. А потому в очередной раз ступив на какой-то булыжник и едва не вскрикнув от боли, стрельнувшей по лодыжке, он дал себе слово, что поисками доктора Трепкоса сегодня заниматься не будет. Какие там могут быть поиски, если он еле передвигается? Все, на что он способен, это изучить путь к озеру. Нужно поставить ориентиры, чтобы потом можно было прийти сюда целой группой. Вот что он должен тут сделать прежде всего. Они только дойдут до озера и сразу же повернут обратно.

Зато Восберг чувствовал себя, как рыба в воде. Он шагал уверенно, словно наизусть знал каждый камешек у них на дороге; не задумываясь, поворачивал, когда каменный ход разветвлялся на несколько коридоров; легко спрыгивал, перескакивал, карабкался по уступам. Душный горячий воздух, по-видимому, не оказывал на него никакого влияния. И тяжелые сернистые облака, вспухающие иногда из щелей, тоже не производили на него особого впечатления – он прошагивал их насквозь, не задерживаясь ни на секунду.

А кроме того, он еще умудрялся по ходу движения что-то делать: то нагнется и поднимет камешек, и рассматривает его, дожидаясь Ковыляющего Малдера, то прильнет к сколу в /стене пещеры и ощупывает его, подсвечивая себе фонариком. Единственное, чего он не делал, – это не говорил вслух. Если требовалось объяснить что-нибудь, обходился знаками. Но гораздо чаще просто уходил вперед, время от времени останавливаясь, чтобы подождать Малдера. Еще при входе он предупредил: «Не хочу, чтоб Трепкос услышал нас раньше, чем мы его обнаррким», и в дальнейшем неуклонно следовал этому правилу, продвигаясь по лазам с ловкостью старого пещерного жителя. И лишь когда перед ними открылся довольно широкий откос, усыпанный галькой, и они, вопреки ожиданиям Малдера, свернули налево и оказались в многоступенчатом гроте, Восберг, дождавшись охромевшего спутника, не двинулся дальше, а шепнул в самое ухо:

– Это вон там. Осталось метров пятьдесят-семьдесят…

Малдер подумал и вытащил из-за пазухи пистолет.

Восберг одобрительно подмигнул ему и, выставив руку, несколько раз согнул указательный палец. Вероятно, он хотел дать понять Малдеру, чтоб тот не задумывался, стрелят^ или не стрелять. Правда, этот зловещий жест оказался последним в его жизни. Шипящая огненная черта вдруг вытянулась из ближайшего зияющего провала, пропорола воздух и, будто пылающая стрела, воткнулась Восбергу в спину. Восберг взмахнул руками и упал прямо на Малдера. Хуже всего было то, что он повалился, как неподъемный мешок, накрыв собой пистолет. Малдер ничего не успел предпринять. Потому что сразу за выстрелом, пока тело Вос– берга еще билось в мелких конвульсиях, из лаза мягко спрыгнул мужчина с белой повязкой на голове и наставил уже вновь заправленную ракетницу на самого Малдера.

Никакой возможности отскочить или выстрелить не было. Тело Восберга оседало, и Малдер был скован его цепляющимися за одежду руками. Было бы безумием сопротивляться в таком невыгодном положении. И потому, когда мужчина взмахом свободной руки приказал, чтобы Малдер положил пистолет, Малдер безоговорочно подчинился – выпустил рукоятку и отступил метра на четыре назад. Он даже забыл про свою тянущую муторной болью ногу. Он только жалел, что сейчас рядом с ним нет Скалли.

Скалли еще раз глянула в бинокуляр, где на предметном столике сияла в фокусе ламп крохотная стеклянная ванночка, подкрутила микровинты, откинулась и, со вздохом взяв диктофон, начала говорить обдумывая каждое слово:

– Я пыталась культивировать споры, используя широкий температурный диапазон: от температуры человеческого тела до температуры, которая существует в кратере вулкана. Я пользовалась питательными средами, содержа-. щими человеческие ткани, кровь, слюну, и добавляла туда по возрастающей концентрации серу и другие характерные для вулканической деятельности вещества. Всего было поставлено около трех десятков подобных экспериментов… Однако, ни один из семи образцов, взятых для опытов, не пророс до формы, которая, в конце концов, убила Танаку. Прорастания спор в искусственной среде не происходит…

Она подумала, глядя в бетонную стену перед собой, а затем снова поднесла к губам диктофон:

– На основании этих экспериментов я выдвигаю следующую гипотезу. Пока споры кремниевого растения не вживлены каким-либо образом в организм хозяина, пока они не попали туда вместе с воздухом непосредственно после выброса из спороноса грибка, они не активны и пребывают в состоянии «ожидания». В этом виде они совершенно безвредны, и заразиться ими можно лишь специально приняв их внутрь. Достаточно самых простых мер безопасности. Но при попадании в человеческий организм они оживают…

Скалли положила диктофон и прислушалась. Мертвая подземная тишина царила на станции. Даже тень звука не долетала из коридора, ведущего в лабораторию. Слабо шуршал вентилятор в процессоре и чуть слышно отмеряли секунды прямоугольные технические часы, предназначенные, чтобы звенеть через определенные промежутки времени. Скалли остановила их нажатием пальца, и подземная тишина стала просто невыносимой.