Текст книги "Файл №209. Идущий в огне"

Автор книги: Андрей Столяров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Андрей Столяров
Секретные материалы
файл № 209
Идущий в огне

Доктор Адаме Пирс торопливо шагал по слабо освещенному институтскому коридору, натягивая на себя куртку и спросонья не попадая в вывернутые рукава. Очки у него сползали, и он неудобно, запястьем, поправлял их на переносице.

Рядом, чуть-чуть подпрыгивая, спешил ночной оператор, он забегал вперед, поворачивая лицо, чтобы его было лучше слышно.

– Да нет, никакого сигнала! – с тревогой говорил он. – Мы бьемся над этим рке третий час. Все, отключились полностью. Как будто обрезало…

– Вы все каналы связи попробовали? – спросил доктор Пирс.

– Абсолютно все и даже те, которые, как правило не используются. Знаете, смежные, на частоте метеорологических станций.

– И что?

– Ничего. Они исчезли, тишина, не отзываются ни на какие запросы. Мы сначала думали, что у них что-то случилось с аппаратурой, но буквально минут десять назад получили срочное сообщение.

Доктор Пирс свободной рукой выхватил у оператора мятый листочек бумаги. Остановился, вчитываясь, нервно подвигал усами, почти скрывающими верхнюю часть рта.

«Аварийное сообщение. Вулканографическая команда. Обстановка в экспедиции чрезвычайная. Просим срочно забрать нас отсюда».

– А подпись? – спросил он и туповато уставился на оператора.

– Без подписи…

– Боже мой!

Доктор Пирс, наконец-то, справился с курткой.

– Пошли, пошли… Может быть, сейчас счет идет уже на минуты…

В комнате сбора данных находился еще один оператор, сутулый мужчина с мертвенным от голубоватого света экранов лицом. Он сразу же подвинулся, освобождая вновь прибывшим место у мониторов, отвернул, чтобы не мешала, яркую настольную лампу и, предупреждая вопросы, быстро качнул головой:

– Пока все по-прежнему.

– Молчат?

– Будто умерли.

– Поставь запись, – сказал оператор, который разбудил доктора Пирса. – Данные приходили с видеокамеры, а потом передача неожиданно прервалась.

– На этой частоте вы не пытались с ними связаться?

– Тоже никакого ответа, – сказал второй оператор.

– Тогда в чем же тут дело? – доктор Пирс торопливо уселся перед монитором.

Ночной дежурный, согнувшись, стал у него за спиной.

– Мы рассчитывали, что, может быть, вы как раз и скажете нам, в чем тут дело. – Он вдруг повернул голову к сборной стенке, на которой тремя рядами мерцали небольшие экраны. – Смотрите, смотрите, данные пошли снова!

– Ну, слава богу! – облегченно сказал доктор Пирс.

Он тоже повернулся на стуле и посмотрел в сторону экранов, на которых внезапно появилось изображение.

– Значит, получается, все в порядке? – сказал второй оператор.

– Тогда почему аварийное сообщение? И почему потом связь прервалась?

– Ну, я не знаю… Может быть, какие-то внутренние неурядицы.

– Они просят их срочно забрать. Тут не просто обычные экспедиционные разногласия.

– Это – кратер, – подкручивая верньер настройки, сказал первый. – Видите – испарения. Наверное, самая глубокая, нижняя видеокамера…

– Почему она работает изолированно?

– Ну, любую камеру можно переключить на самостоятельную передачу.

На шести экранах чуть подрагивала плывущая картинка: синеватые, видимо, из-за плохого освещения, нерезкие контурные разводы. Можно было догадаться, что это внутренность громадной пещеры. Появился тяжелый свод и нагромождение оплавленного гранита. На секунду все заслонило облако тяжелого пара, а потом слева выплыла насыпь, уходящая в темные земные недра. Судя по всему, дальше проход резко сужался.

Снова дохнуло паром, и изображение задрожало.

– Не понимаю, – медленно сказал доктор Пирс. – Предположим, кратер, но зачем ро бот полез внутрь вулкана? Насколько я помню, у них была совсем другая программа.

– А разве спуск внутрь кратера не планировался?

– По крайней мере, не на этом этапе. Значительно позже. Если спуск начат, значит, это личная инициатива доктора Трепкоса. – Пирс отрывисто, даже не поворачивая головы, распорядился: – Свяжитесь непосредственно с огнеходом, установите его точные координаты.

– Уже пробую, – бегая пальцами по клавиатуре, сказал второй оператор. – Огнеход тоже молчит. Кроме этой единственной видеокамеры, больше ничего не отзывается.

– Тогда перейдите на ручное управление камерой и сдвиньте ее влево. – После секундного перерыва он спросил: – Подчиняется?

– Да.

– Вот так, именно так. Осторожно!.. Оператор, стиснув зубы, по миллиметру перемещал джойстик с яркой зеленой кнопкой на рукоятке.

– Странно, что камера откликается, – сказал он. – Она ведь должна работать на частоте огнехода.

– Значит, сам огнеход тоже функционирует?

– Видимо.

– Тогда почему он не отвечает на наши запросы?

– Может быть, доктор Трепкос слишком увлечен своими исследованиями?

– Доктор Трепкос, как всегда, забывает о об административной ответственности, – сказал доктор Пирс. – Он ведь не просто ученый, он в данном случае еще и руководитель группы. И он обязан поддерживать с нами и с основной базой постоянную связь. Мы должны быть уверены, что у них все нормально…

– Я говорю: доктору Трепкосу не до этого…

– Стоп! – вдруг громко, точно среди шума на улице, произнес доктор Пирс. Он даже вздернул ладонь, чтобы прекратить лишние разговоры. – Стоп! Назад! Еще немного назад!.. Поверните камеру и теперь немного приблизьте… Вы можете хоть сколько-нибудь улучшить изображение?

– Слишком много сернистых испарений, – сказал второй оператор. – Слишком большая температура и слишком слабое освещение, чтобы…

– Стоп-стоп-стоп!.. Еще раз назад, и на шестьдесят градусов влево!

Второй оператор молниеносно выполнил распоряжение. Вдруг он выпрямился и брови его от удивления поползли вверх:

– Что это?

– Немного почетче!

– Все, предел!

– Тогда попробуйте усилить контрастность.

– Так?

– Еще чуть-чуть…

– Получится негатив.

– Боже мой! – первый оператор согнулся, как будто хотел забраться в экран. – Доктор, вы видите? – шепотом спросил он Пирса.

Синеватая расплывчатая картинка на мониторе немного сместилась. Изображение дрогнуло и вдруг стало почти идеальным. Видимо, пары в этот момент снесло током воздуха. Контуры совместились, и проступила человеческая фигура, ничком лежащая на граните. Голова у человека была сильно вывернута, а раскинутые в стороны руки как будто пытались обнять каменную глыбу.

– Эриксон! Это Эриксон… – хрипловатым голосом сказал доктор Пирс. – Какого черта! Что там у них происходит?

– Мертв?

– По-видимому.

– Не понимаю, как он там оказался? Лежащего неожиданно коснулась чернильная тень, и изображение тут же исчезло, как будто смытое струями горячего пара. Экран замерцал девственной голубизной.

– Все, связи нет, – испуганно сказал второй оператор.

– Что такое?

– Не знаю. Похоже, что камеру просто выключили…

– Давайте-ка еще раз, – настойчиво сказал доктор Пирс. Он перехватил джойстик у оператора, а другой рукой нервно пробежался по клавиатуре. – Вы тоже это заметили? Там что-то двигалось!

– Интересно, что в кратере может двигаться? Там ведь такая жарища!

– Может быть, сигнал-призрак, помеха, ну как на телевидении, понимаете?

– Раньше у вас такое было?

– Не припоминаю…

– Стоп! Стоп!..

На экране снова появилось изображение лежащего человека. Глаза у него были закрыты, а волосы выглядели, как парик, съехавший на затылок. Теперь очевидно было, что он безнадежно мертв. Кроме того, в верхней правой части экрана появилось длинное металлическое никелированное сочленение, словно несколько суставчатых труб всунули одна в другую. Казалось, издох подземный паук– выставив лапу после агонии.

– Это же огнеход, – растерянно сказал второй оператор. – Точно, смотрите! Значит, он все-таки спускался внутрь кратера.

– Тем более непонятно, – сквозь зубы сказал доктор Пирс. – Если здесь огнеход, тогда какого черта он не подобрал Эриксона?

– Может быть, авария? – предположил первый оператор.

– Подождите минуточку, сейчас это появится…

Густая чернильная тень снова выплыла на экран. Она перемещалась медленно, словно кралась, готовая немедленно скрыться.

Чувствовалось, что ее отбрасывает нечто живое.

Эта мысль, вероятно, пришла в голову всем одновременно. Потому что оба оператора изумленно посмотрели на доктора Пирса.

– Второй человек, – тихо сказал один из них.

Изображение дрогнуло и, точно так же, как в первый раз, экран засветился фосфоресцирующей пустотой. Никого, ничего… Передача из кратера вулкана была оборвана.

– Так, значит, там есть еще кто-то? – сказал второй оператор.

– Ты же видел.

– Ну, видел. По этому судить трудно. Оба они опять посмотрели на доктора Пирса. Он сидел неподвижно, как будто забыв обо всем на свете. Лишь то, как он покусывал усы, выдавало внутреннее напряжение. И еще – дрожь обеих ладоней, стискивающих теплую пластмассовую ручку джойстика.

2

– Лучше всего – отсюда, – сказал доктор Пирс.

Он нажал на кнопку, и картинка на экране телевизора ожила. Репортер, молодой энергичный парень в замшевой куртке, тут же заговорил с таким напором, словно хотел, чтобы зрители навсегда запомнили его слова. Впрочем, может быть, он именно этою и хотел.

– Мы попытаемся объяснить вам одну из величайших загадок столетия. Группой ученых создан вот этот удивительный механизм. Он выглядит, как огромный паук, хотя сделан вовсе не из живых клеток, а из титановых сплавов и других материалов повышенной прочности.

Камера повернулась, и стал видел металлический огнеход, действительно похожий на паука. Шесть суставчатых лап, вытянутых по сторонам, казалось, готовы были бросить вперед закрепленную между ними кабину. За пу зырчатым колпаком угадывалось место водителя.

Репортер тронул один из суставов рукой и снова повернулся лицом к слушателям.

– Этот паук способен опускаться в действующий вулкан. Ему не страшны раскаленная магма, ядовитые газы и температура, при которой плавятся даже камни. Он может проникнуть в самые глубокие недра нашей Земли. Это детище доктора Дэниэла Трепкоса, который работал над ею созданием долгие годы. Паук опустится в преисподнюю и вернется оттуда, принеся нам редкие образцы, данные, пеннейшие научные сведения. Доктор Трепкос сейчас сам расскажет об этом.

Доктор Трепкос, стоявший несколько позади, только и ждал этой секунды. Подбородок, обметанный рыжеватой бородкой, дернулся. Рука сделала жест, словно отбрасывая все, ранее сказанное.

– Редкие образцы, данные, сведения, вы говорите? Нет и еще раз нет! Речь здесь идет о чем-то гораздо большем. Речь о том, чтобы пересмотреть само происхождение нашей Земли. Мы готовы заглянуть в самый огонь, с которого все началось. Не в преисподнюю, а в пылающее горнило, откуда возникают планеты. Мы готовы познать такие глубины, которые еще никогда не грезились человеку. По сравнению с ними даже все последние достижения в космосе – ерунда. Они просто померкнут перед тем, что откроется нам уже в ближайшее время…

Доктор Пирс снова нажал на кнопку, и телевизор выключился. Сам Пирс стоял, в то время как Малдер и Скалли сидели. Дернул подбородком – почти так же, как доктор Трепкос. Поправил галстук, чуть развернул крепкие широкие плечи. В костюме, на первый взгляд дорогом, он выглядел чрезвычайно солидно.

– Вот так это все начиналось три месяца назад…

– Ничего себе размах, – сказал Малдер. – Программа пообширнее, чем даже у НАСА.

– Да, – сказал доктор Пирс. – У него всегда была склонность к драматизации научных событий.

– Но он же гений. По крайней мере, так я слышала, – сказала Скалли.

– Гений? Да! Но, пожалуй, гений – это в отношении его еще мягко сказано. Дэниэл занимает редкое даже среди ученых место, где мечты, амбиции и удача сливаются воедино. Ему всегда удавалось все, что бы он ни задумывал. Самые смелые его мысли получали неожи данное подтверждение. Самые парадоксальные эксперименты приводили к успешному результату. Самые экстравагантные гипотезы продвигали науку сразу на несколько лет вперед. Малдер показал на экран.

– А теперь, как вы полагаете, удача ему изменила?

Доктор Пирс чуть запнулся и пожевал усы.

– Ну, пока утверждать что-либо определенное я не могу.

– Тогда что же? – доброжелательно спросил Малдер.

– Э-э… эта команда ученых послала вчера сигнал тревоги.

– Обычным путем?

– Нет, по аварийной спецсвязи. А до этого они на целых три дня задержали регулярный отчет. Понимаете, это все же не девятнадцатый век. Тогда экспедиции уходили на год, на два, на три года, даже на десятилетие. И пока они не возвращались обратно, если, конечно, они возвращались вообще, никто в научном мире не знал, что именно им удалось сделать. Теперь не так. Данные, полученные экспедицией, немедленно передаются на базу. Они сразу же становятся предметом анализа. Работа производится сообща, и ученый, где бы он ни был, не чувствует себя оторванным от остального мира.

– А в этот раз отчет был опоздал?

– То, что они, в конце концов, нам прислали, назвать отчетом просто нельзя. Так, повторение пройденного, некоторая перестановка уже известных данных. Как будто доктор Треп-кос взял свой прошлый отчет и лишь немного его изменил.

– А дальше?

– Дальше они перестали отвечать на наши запросы. Двое суток молчания, хотя дежурная связь у нас была назначена ежедневно.

– Вас это не встревожило? – «спросила Скалли.

– Ну… у доктора Трепкоса и раньше бывали определенные странности. Тем более, что он не подчиняется нашей лаборатории. Скорее мы как вспомогательный персонал обслуживаем его работу.

– То есть сначала вы просто ждали?

– Я, как, впрочем, и остальные мои сотрудники, не хотел поднимать панику раньше времени. В конце концов, не на Амазонке же они потерялись. Отсюда до кратера Авалона чуть более часа полета. Тем не менее, на третий день мы начали беспокоиться. Какой бы ни был характер у доктора Трепкоса, но он же знает, что существует рабочая дисциплина. Экспедиция просто обязана время от времени давать о себе знать. В общем, на исходе третьего дня мы активировали телеметрию и получили нечто ошеломляющее…

Экран телевизора снова ожил, и в синевато-расплывчатых синих тонах возникла человеческая фигура, раскинувшая руки по камню. Теперь изображение было намного отчетливее, чем раньше.

Доктор Пирс, несколько волнуясь, сказал:

– Вы сейчас наблюдаете дно кратера вулкана, кальдера Авалона, где-то внутри жерла. Более точных координат я пока дать не могу. – Он указал пальцем на человеческую фигуру. – Но только вот этого мы увидеть, конечно, не ожидали…

Малдер весь подался вперед:

– Кто это?

– Эриксон, – сказал доктор Пирс. – Их главный сейсмолог.

– Вы с ним были знакомы?

– Да. Мы работали вместе, пока я не ушел из группы доктора Трепкоса.

– Насколько я понимаю, он мертв?

– Посмотрите сюда… – доктор Пирс нажал несколько кнопок на пульте.

Изображение поползло, и вдруг из угла выдвинулась чернильная тень, приближающаяся к лежащему человеку.

– Что это за черт? – прищурившись, спросил Малдер.

– Похоже на то, как кто-то идет согнувшись, – задумчиво сказала Скалли.

– Ты думаешь, человек?

– Малдер, я лишь говорю, какие ассоциации это у меня вызывает… – Она перевела взгляд на доктора Пирса. – Что это было, доктор?

– Мы, к сожалению, пока не знаем. Ясно только одно: это несомненно что-то живое. И потом, чем бы оно ни являлось, оно выключило телекамеру.

– Значит, все-таки человек?

– Я бы воздержался от категорических утверждений. Кстати, температура там потрясающая: что-то около 400 градусов.

– И все-таки это было что-то живое, – сказала Скалли.

– Ничто живое выдержать такую температуру не может.

– А почему вы не поехали в эту экспедицию? – спросил Малдер. Доктор Пирс выпрямился.

– Как я вам говорил, я ушел из проекта еще месяц назад. Мы с Трепкосом тогда чуть не убили друг друга.

– Даже так?

– Да. В данном случае я не хотел бы ничего скрывать.

– И из-за чего же вы так крепко повздорили?

– Хотел бы я ухитриться объяснить вам, из-за чего! Дэниэл и я… Понимаете, я всегда был Сальери, а он – Моцартом. Я всегда отставал. Мне было просто не угнаться за его стремительными концепциями. Я еще только начинал думать, а он уже получал результат. И так – год за годом, все то время, что мы работали вместе. В конце концов это у меня стал проявляться комплекс неполноценности. Но не подумайте, это не просто зависть неудачника к гению. Постепенно – видимо, с опытом – я освобождался от этого и уже начинал думать самостоятельно. А что касается экспедиции на вулкан Авалон… Мне показалось, что доктор Трепкос скатывается в подлинное безумие. Он начал так командовать остальными членами своей группы…

– Вы полагаете, именно он отвечает за то, что произошло?

– Ну… – после некоторого молчания сказал доктор Пирс. – Утверждать это определенно я все-таки не берусь. В конце концов, мы ведь не знаем, что там произошло. И какими бы напряженными ни были наши личные отношения, я молю бога, чтобы все как-то разъяснилось. Это один из крупнейших научных проектов за последние годы. В нею уже вложено, по-моему, около двадцати миллионов долларов. И если хоть слово из того, что я вам сказал, попадет в прессу, если возникнет сенсация или разразится скандал, будут уничтожены результаты многолетних исследований. Причем, не только доктора Трепкоса, но и всего его научного 'коллектива. Я бы не хотел подводить людей, с которыми вместе работал… Видите, я даже не рискнул обратиться в соответствующие инстанции.

– Мы, разумеется, не совсем соответствующая инстанция, – кивнул Малдер. – Именно поэтому вы, наверное, и направились к нам?

– Я хотел бы, чтобы предварительное расследование было произведено, по возможности, без всякого шума,

– Если совершено преступление, то скрыть его все равно не удастся.

– Почему обязательно преступление? Это может быть и обыкновенный несчастный случай. В экспедициях даже сейчас несчастные случаи происходят не так уж редко, как вы себе, наверное, представляете.

– Но сами вы так не думаете?

– Я пока ничего не могу сказать, – доктор Пирс опять без надобности поправил галстук. Чувствовалось, что он не привык носить эту деталь одежды. – Я потому и обратился именно к вам. Скалли решительно обратилась к нему:

– Как скоро мы можем туда попасть?

– Чартерный рейс вылетает в Сиэтл завтра, – сказал доктор Пирс. – А оттуда на вертолете мы уже доберемся до горы Авалон.

– Вертолет у вас есть?

– Вертолет имеется в отряде спасателей. Считая вопрос решенным, доктор Пирс вынул кассету из видеомагнитофона. Малдер быстро пересел к Скалли.

– Не думаю, что это хорошая мысль – сразу же лететь туда, – вполголоса сказал он.

– Лучше разбираться на месте. Здесь мы все равно не получим никакой информации.

– Нет, я имею в виду, что не стоит лететь туда именно тебе.

Скалли повернулась и холодно посмотрела на него:

– Малдер!

– Что?

. – Конечно, большое спасибо, что ты обо мне так заботишься. Но уверяю тебя: я совершенно здорова. Я готова работать, и чем раньше я приступлю к настоящему делу, тем лучше.

– Тебе все-таки надо бы отдохнуть какое-то время.

– Малдер!

– Что?

– Давай больше никогда не будем об этом. Если я говорю, что готова работать, значит, я абсолютно готова.

– Хорошо, – сказал Малдер, выпрямляясь.

– Я и так потеряла чересчур много времени, – тихо сказала Скалли.

3

Вертолет перевалил через гряду, поросшую лесом, и пошел над долиной, в которой еще клубился утренний холодный туман. Иногда попадались разрывы, места, уже прогретые солнцем, и тогда видны были поляны в темной траве"^сое-где – бурелом, островки каких-то цветов, и – как запотевшее зеркало – гладь длинного озера.

Впрочем, скоро все это опять заслонил туман. Остались только кряжистые вершины, одна явно возвышалась над остальными.

– Вулкан Авалон, – сказал доктор Пирс, указав подбородком в сторону вершины. Малдер тоже посмотрел и кивнул:

– Впечатляет.

– Еще бы! – доктор Пирс, склонив голову в желтом шлеме, смотрел так, словно хотел разглядеть внизу нечто необыкновенное, – Это самый крупный и, пожалуй, самый интересный вулкан во всем регионе. Он единственный, чья деятельность не останавливается ни на секунду, вероятно, рке сотни, а может быть, и тысячи лет.

– А землетрясения от него бывают? – спросил Малдер.

– Заметных, разумеется, нет. Но земля иногда дрожит, и это производит впечатление на местных жителей. Плотность населения здесь очень низкая.

– Неприятно, по-видимому, проводить время в таком месте…

– Ну, нам-то с вами, Малдер, ничего не грозит. Вероятность стать жертвой землетрясения меньше, чем попасть, например, под машину, переходя улицу…

– И на извержение он способен? – По нашим данным – не слишком. Вся деятельность вулкана сейчас сосредоточена глубоко под землей. Нет никаких признаков, что лава прорвется наружу.

Малдер откинулся на сиденье и искоса посмотрел на каменистые багровые безжизненные отроги вулкана. Из кратера – громадной черной дыры, выделяющейся на общем фоне, как вход в преисподнюю, – вытекал ручьями серый дым и расползался в уступах, сливаясь ближе к долине с туманом. Казалось, что вулкан шевелится и пытается сбросить с себя каменные оковы.

– У тебя такой вид, – сказала Скалли, наклонившись к напарнику и почти касаясь его плеча. – , Малдер?

– Что?

– О чем ты задумался? Малдер выпрямился на сиденье, но не повернул головы.

– Я думаю о тех, кто сейчас там внутри, – сказал он.

Через пару минут вертолет приземлился на горной опушке. С одной стороны ее подпирал лес, где за стволами еще копилась сумеречная сырость ночи, а по другую сторону открывался гигантский провал в долину. Дна видно не было.

Моддер спрыгнул на землю. Первое, что попалось ему на глаза, – параболическая тарелка антенны, уткнувшаяся в крепкий дерн. Решетчатая ее основа была переломлена. На полпути между антенной и серыми бетонными кубиками сейсмической станции валялся разбитый прибор, извергнувший из хромированной коробки груду деталей. Зеленоватые платы, рваные провода, крошечные стеклянные трубочки…

Малдер скинул рюкзак и отступил в сторону, пропуская Скалли.

– Что? – спросила она, тоже скидывая рюкзак.

– Пока не знаю…

– Вертолет отпускаем?

– Ладно.

Винтокрылая машина снялась и унеслась вдоль долины. Туман поглотил шум работающего мотора. Воцарилась утренняя тишина, от которой зазвенело в ушах.

– Что-то не так? – Скалли тоже поглядывала на вывороченную аппаратуру.

– Во всяком случае, нас здесь встречают не слишком приветливо.

– Ну, это мы как-нибудь переживем.

– Аадно, пошли, – сказал Малдер. – Надо переговорить с кем-нибудь из персонала.

Доктор Пирс уже осматривал параболическую тарелку.

– Это была антенна, через которую сигнал передавался на огнеход, – сказал он. – Не понимаю, кому потребовалось ее разрушать.

– Может быть, сильный ветер?

– Нет, видите, опоры треножника чем-то надрублены. Антенну, скорее всего, повалили намеренно.

– Значит, ваш огнеход остался без управления?

– Видимо, так… И здесь же мы установили некоторые приборы: сейсмограф, компьютеры, датчики, снимающие ряд вулканических показателей… – Пирс выпрямился и тревожно оглянулся на лес. – Что ж, наверное, надо проверить остальные наблюдательные площадки.

– Лучше сначала пройдем внутрь станции, – сказал Малдер.

– Нет. здесь оборудование на многие миллионы долларов. И я за него отвечаю перед Комиссией правительства США.

– Неужели люди вас не интересуют? – сказала Скалли.

– Людей я здесь что-то не вижу, – сказал доктор Пирс. Он еще раз оглянулся на лес и нерешительно опустил свою сумку рядом с решетчатой железной треногой. – Если спускаться в кратер, то надо идти в ту сторону.

– Вы полагаете, персонал может быть там?

– Вряд ли. Спуск в кратер – событие все-таки неординарное. И все равно на станции должен оставаться дежурный.

– Вас что-то беспокоит, доктор? – тоже поглядывая на лес, спросил Малдер.

– Меня? Ничего.

– Но вы почему-то не хотите идти в помещение.

– Знаете что, – доктор Пирс сделал торопливый шаг к лесу, – вы идите. А я пока осмотрю внешние повреждения. Мне надо установить хотя бы примерный масштаб аварии. Вы идите. А я присоединюсь к вам через пятнадцать минут.

– Куда вы?

– Ну тут, неподалеку, еще одна точка с сейсмическим оборудованием. Идите-идите! Встретимся через пятнадцать минут в комнате операторов.

Скалли посмотрела на Малдера. Тот молча пожал плечами. Доктор Пирс воспринял это как разрешение и торопливо побежал к лесу. У первых деревьев остановился и замахал рукой:

– Идите-идите!

– Мне это не нравится. – Скалли нерешительно двинулась в сторону станции.

– Думаешь, Пирс от нас что-то скрывает?

– Ты же видишь, он явно стремится удрать от посторонних свидетелей.

– Тогда зачем он сам притащил нас сюда?

– Давай, оставим это пока в перечне неразрешенных загадок.

– Загадок становится слишком много, Малдер.

– Ну, по крайней мере, одну мы сейчас отгадаем.

Скалли остановилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Пирс обмолвился, что на станции в любом случае должен находиться дежурный. Вот с ним мы и поговорим, в первую очередь.

Дверь распахнулась, и по темноватой лестнице они спустились в плохо освещенный, похожий на пещеру, облицованный грубым камнем, коридор и, свернув, оказались в довольно большом помещении, подлинные размеры которого угадать было трудно из-за отсутствия света.

Здесь Малдер остановился.

– Эй! Есть кто-нибудь? – негромко спро-сил^он.

Несколько секунд они вместе со Скалли слушали тишину, а потом переглянулись, и в руках у них засияли фонарики. Малдер не смог сдержать возгласа удивления. Помещение, где они очутились, казалось, подверглось жестокому и целеустремленному разгрому. Все провода были оборваны и перекручены. Приборы – опрокинуты страшным ударом и словно вывернуты наизнанку. Множество покореженных плат усеивало линолеум. Мониторы таращились чернотой выбитых глаз, а из перерезанных шлангов, ведущих неизвестно куда, будто черная кровь, капала маслянистая жидкость.

Малдер сделал шаг, и сразу же под ногой у него что-то хрупнуло.

– Кажется, здесь кто-то так поработал, что никаких следов не осталось, – растерянно сказал он. – Не говоря уж о том, чтобы это все могло как-то работать… Давай так – ты пойдешь по левому краю, а я посмотрю, что справа…

Он двинулся по проходу между металлическими вытяжными шкафами, ив этот момент из проема у него за спиной чуть-чуть высунулся человек и, словно примериваясь, чтобы ударить наверняка, покачал киркой с плоским, слегка изогнутым лезвием.

Правда, как бы осторожно ни двигался чужак, Малдер его все равно почувствовал. Обернулся, еще раз спросил:

– Есть тут кто-нибудь? Эй? Отзовитесь!.. – и, как и в первый раз, не дождавшись ответа, отступил на три шага, чтобы посветить фонариком в боковой проход.

Теперь он стоял буквально в метре от притаившегося человека. И человек, вероятно, решил, что более удобного момента для нападения уже не будет.

Раздался короткий и резкий выдох. Кирка взметнулась. Малдер успел отскочить, и темную человеческую фигуру вынесло вперед по инерции. Лезвие кирки с грохотом ударило в боковину шкафа.

Буммм! – гулкий и протяжный удар пронесся по всему помещению.

В ту же секунду Малдер перехватил человека за руку и, заломив ее так, что у того вырвался из груди болезненный крик, толкнул напавшего головой вперед – прямо в выпотрошенное нутро какою-то аппарата.

Человек врезался в сплетение проводов. Дернулся, попытался освободиться, лягнул Молде-ра и лишь после этого, сломленный болью и, видимо, чувствуя бесполезность сопротивления, простонал каким-то мокрым, будто из-под воды, тонким голосом:

– Больно… Пустите…

Только тогда Малдер немного ослабил хватку. Скалли с фонариком и пистолетом выбежала из-за железных ящиков. Ослепительный луч выхватил прижатую к металлической стенке дергающуюся голову.

– Стой! Не шевелиться!.. Малдер, что тут у вас происходит?

– Все совсем не так, как вы думаете, – вдруг сказал согнутый пополам человек.

– Он, по-моему, только что хотел меня чем-то ударить, – сказал Малдер.

– Говорю вам: все не так, как вы думаете! Малдер развернул человека и втолкнул его в тупичок между двумя стеллажами. Человек врезался в стенку, но тут же обернулся и прижал к груди поврежденную руку. Глаза его недобро блеснули.

– Говорю: я ошибся. Простите меня. Я вас принял совсем за другого.

– Вы еще кто такой? – не давая ему опомниться, резко спросил Малдер. Человек потирал локоть:

– Я – Восберг, инженер по роботам в этой сумасшедшей команде. До недавнего времени работал над подготовкой спуска в кратер вулкана.

– Инженер Восберг?

– Да.

– И вы всегда так приветствуете гостей?

– Слушайте, – яростно сказал человек. – Я же объясняю вам: я перепутал. Полагал, что сюда пришел кто-то другой. Я пытался лишь защитить себя, это не запрещается. Я не думал… Вы знаете, что такое инстинкт самосохранения?

Голос у него сорвался на испуганный крик.

– Интересно, кого это вы так боитесь? – спросил Малдер. – Ну, Восберг, отвечайте: за кого вы меня приняли?

Человек молчал.

– Ну!

– За доктора Трепкоса, – наконец с явной неохотой сказал Восберг.

4

Восберг шел впереди, за ним следовал Мол-дер, который быстро и настороженно поглядывал в боковые ответвления коридора, а замыкала шествие Скалли, время от времени, как бы невзначай оборачивающаяся назад. Однако пока она не видела ничего, кроме голых бетонных стен, прошитых ребрами арматуры, толстого пучка кабелей под потолком – он был закреплен полукруглыми железными скобами – и довольно тусклых светильников, каждые пять-семь метров выхватывающих из сумрака часть напольного пластикового покрытия, фонарик она на всякий случай не убирала. И на всякий случай прислушивалась – не раздадутся ли в ответвлениях, где скопилась непроницаемая темнота, какие-нибудь шорохи или скрипы.

Правда, услышать что-либо было сложно. Мешал Восберг, оживленно жестикулирующий и непрерывно обращающийся к напряженному Малдеру. То из него поначалу слова было не вытянуть, а то вдруг, как прорвало, – не останавливается ни на секунду. Скалли невольно слышала то, что он говорит. – Поймите меня правильно, мы все перед ним в какой-то степени преклонялись. Отблеск ею известности ложился и на всех нас. Попасть в его исследовательскую группу считалось громадной честью. Но, пожалуй, никто не поклонялся ему и не почитал его больше меня. Я хочу сказать, что он был настоящим пророком, он был оракулом и у него был хорошо развит талант предвидения. В науке, чтоб вам было известно, это имеет решающее значение. Здесь чрезвычайно важно выбрать самое перспективное направление. Чтобы не потратить годы и годы, а потом вдруг оказаться в удручающем тупике. Вот таким даром Трепкос и обладал в полной мере. Он видел вещи, которые мы с вами видим только во сне. Но когда мы просыпаемся, мы их, естественно, забываем. А он их не забывал. Не забывал никогда. Вот почему его исследовательская работа двигалась так успешно. Он не просто опережал других, работая с большей энергией, он еще и шел к своей цели более короткой дорогой. И потому достигал результата гораздо раньше многих своих коллег…