Текст книги "Красная Луна (СИ)"

Автор книги: Андрей Лушников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Я хочу знать, как он устроен.

– Ха!

– Никаких «ха»!

– Что мне, свои тайны при всех раскрывать? – Кузя покосился на меня.

Митько подумал и сказал:

– Володя, отойди.

– Но…

– Отойди!

Я развернулся и быстро вышел на улицу.

Играет он со мной, что ли? Всегда берет с собой, но не хочет ничего рассказывать. Я же не телохранитель его, в самом деле! Зачем ему понадобился тайник Барона? Что он хочет там найти? Все это оставалось для меня загадкой.

Митько вышел через пять минут и тут же заявил:

– Сегодня иду в квартиру Барона. Ты со мной?

Я вылупил глаза. Он хочет нарушить закон, влезть в опечатанное помещение и выкрасть что-то? Действительно, чему он меня учит?

– Если не хочешь, можешь не идти. Только тогда никому не говори об этом, хорошо?

– Я с вами, – сказал я.

– Ну и отлично, – улыбнулся Митько.

– Вы мне расскажете, зачем мы туда идем?

– Нет. Пойми, так лучше для тебя. Чем меньше знаешь, тем лучше спишь.

Я кивнул, хотя в душе был очень недоволен.

* * *

Митько достал из кармана продолговатую проволоку, сунул ее в замок и повернул. Раздался щелчок, и дверь приотворилась. Сергей Иванович спрятал отмычку, сорвал бумажку с надписью «опечатано» и сказал:

– Жди здесь.

Я не стал возражать и прикрыл за Митько дверь. Слава Богу, мимо никто не проходил, иначе он бы мог обратить внимание на меня и вся затея пошла бы к черту. Сергей Иванович задерживался, я уже начал волноваться и нервно прислушивался к шорохам в квартире. Когда я уже решил идти за начальником, тот появился сам, пряча в пакет зеленую папку. Митько быстро закрыл дверь, повесил обратно бумажку и сказал:

– Никаких вопросов. Уходим.

Мы вышли, Сергей Иванович внимательно осмотрелся и повел меня в переулок. Мы петляли дворами, меняя скорость, один раз даже зашли в незнакомый подъезд. Когда мы попали на проспект Ленина, напряжение исчезло с лица Митько и он, остановившись, проговорил:

– Извини, Володя, я тебя, конечно, задолбал, но у меня есть еще одна просьба. Я обещал дочке, встретить ее на вокзале, а сейчас оказалось, что не могу: мне надо с этими бумагами разобраться. Ты не мог бы…

– Мог, мог. Какой поезд.

– Из Москвы. На восемь тридцать. Вагон восьмой.

– А как она выглядит?

– Волосы белые, стройная. Глаза карие, нос прямой. Одна особенная примета – она красивая.

Я усмехнулся. Последнее предложение Митько произнес с гордостью. И я ему поверил. И нельзя было не верить, потому что про Наташу – дочь Сергея Ивановича, тоже ходило много историй. Ей было лет двадцать, она училась в МГУ на журналиста. Пока она жила в Сахарове, ее пытались клеить человек триста, в том числе и пятидесятилетний Крылов. Но она все еще была не замужем и выходила из всех передряг чистой, как стеклышко. В общем то я и согласился-то, чтобы посмотреть на Наташу и познакомиться…

* * *

Вот я снова нахожусь на вокзале. Мимо снова проносятся толпы людей: все торопятся, толкаются, стараясь не опоздать, успеть первыми, уехать от своих забот или наоборот…

Поезд из Москвы подъехал с опозданием на пять минут. Перрон был полон встречающими людьми, которые рассыпались неравномерными кучками, и мирно переговаривались.

Состав, заставил людей притихнуть и зашевелиться: те, кому нужны были первые вагоны, помчались вперед, кому последние – назад. Я остался стоять в середине – вагон Наташи был восьмым.

Поезд остановился.

«Поезд номер… «Москва-Сахаров» прибывает на первый путь, – затрещал динамик. – Нумерация вагонов производится от конца».

По перрону послышались недовольные вскрики и нецензурная брань. Те, кому нужны были первые вагоны, помчались назад, сталкиваясь по пути с теми, кому были нужны последние.

Я привстал на носках и обнаружил восьмой вагон в двадцати метрах слева. Пробившись сквозь толпу, я остановился рядом и начал наблюдать за спрыгивающими на перрон людьми.

Вот, молодой парень, бодро соскользнувший вниз, с двумя сумками в руках. Едва он прошел пару метров, как на шее у него уже висела смуглая брюнетка.

Вот почтенная женщина, которую встречает с цветами целая семья. Измазав всех своей недорогой помадой, она отходит в сторону. А на перрон спрыгивает…

… Она! Какой-то тонкой, неизведанной, но безошибочной интуицией я понял, что это она. Минимум косметики и максимум красоты, добрые, такие же, как у отца, глаза не могли принадлежать кому-нибудь другому на этом перроне.

Она поправила прическу, вскинула на плече сумку и оглянулась в поисках отца. Затем, безнадежно покачала головой и поплелась к вокзалу. Я шел чуть сзади, стараясь не догонять, и не отставать от нее. Мне хотелось еще несколько секунд понаблюдать за ней со стороны.

Наташа явно не торопилась: пройдя внутрь вокзала, она остановилась у игральных автоматов, и минуту вглядывалась в мелькающие на экранах заставки, видимо вспоминая детство.

Потом, она минуты две рассматривала прессу в газетном киоске. Когда я уже собрался подойти, она, наконец, выбрала красочный журнальчик, засунула его себе в сумку и двинулась в сторону запасного выхода, причем с такой скоростью, что мне пришлось за ней бежать.

Выбежав на свежий воздух, я быстро завертел головой: её нигде не было!

Вот же, дурак! Надо было сразу с ней знакомиться – как я теперь в глаза Митько посмотрю?

Сзади послышались быстрые шаги, меня неожиданно схватили и завели руки за спину. Я почувствовал у своей щеки леденящее прикосновение газового баллончика.

– Дернешься, – послышался за спиной отчаянный женский голос. – Прысну тебе в лицо. Понял?

– Понял, – я старался не двигаться.

– А теперь отвечай на вопросы. Почему ты за мной следишь? Что тебе нужно?

– Тебя этому папа научил?

– Причем тут мой отец? Отвечай!

– Я от Сергея Ивановича. Он попросил меня тебя встретить.

– Ты врешь.

– Почему, вру? Я прохожу у него стажировку, удостоверение в правом кармане куртки.

Продолжая держать меня под «прицелом» баллончика, Наташа достала из моего кармана «корочки» и внимательно их рассмотрела.

– Ладно, – сказала она опустив руку с оружием вниз. – А почему ты сразу ко мне не подошел?

– Просто, – замялся я. – Ну что пошли?

– Куда?

– На трамвайную остановку.

– Пошли.

– И часто тебе приходится доставать из сумочки газовый баллончик? – спросил я, когда мы не спеша шли по аллее.

– Не очень. Пристают часто, но в большинстве случаев несерьезно.

– Глаз на слежку у тебя наметанный.

– Да уж, – засмеялась Наташа. – А почему папа не смог меня встретить?

– У него дела важные…

– Важнее меня?

– Ну, нет, наверное. Просто их нельзя отложить.

– Он здоров?

– Да, – уверенно ответил я. – А ты на каком курсе учишься?

– На третьем, – ответила она и отвела голову в сторону.

Ничего лучше, этой пустоголовой беседы у нас не получалось.

– Вон мой трамвай подъезжает, – сказала Наташа, и мы припустили бегом.

– Тебе по пути? – спросила она.

– Нет.

– Тогда я дальше одна поеду, – она легко запрыгнула на ступень трамвая и помахала мне на прощание.

Я помахал в ответ, глупо улыбаясь.

А ведь мне было по пути…

* * *

Шутов выглядел ужасно усталым. Красные опухшие глаза, руки, неуклюже держащие сигарету, и обвисшие щеки говорили о том, что Лев Николаевич вчера либо мало спал, либо много выпил.

– Привет, Владимир, – вяло сказал он и взялся за голову. Рядом с ним у стола сидел мужчина в черной куртке с наручниками на запястьях.

– Здравствуйте. Меня прислал Сергей Иванович за бумагами, – произнес я.

– Ах, да, – он достал из стола папку и добавил: – Посиди здесь, я сейчас закончу.

Он начал что-то писать, зевая каждые полминуты. Потом посмотрел на часы и застонал:

– Черт! Опаздываю! – Шутов посмотрел на меня и сказал: – Ко мне сейчас придут этого голубчика опознавать, а я еще подставных и понятых. Владимир, помоги, будь другом.

Я кивнул и нехотя поплелся на улицу. Кто сейчас захочет тратить свое драгоценное время на то, чтобы сидеть неизвестное количество времени в милиции. Тем более, когда об этом просит молодой работник.

Я огляделся. Ага, вот двое стоят у джипа и курят. Как раз подходят по возрасту. Я направился к ним и спросил:

– Ребята, не хотите ли побыть понятыми?

– Чего? – надвинулся на меня мужик с лицом кабана. – Витек, ты чего-нибудь понял?

– Он, похоже, хочет нас в милицию забрать, – ответил Витек.

– Иди отсюда, придурок, пока не получил, – грозно сказал Кабан.

– Не хотите, как хотите, – я отошел в сторону. Вот же свиньи! К ним по вежливому, а они, козлы, сразу посылают. И чего они вообще здесь делают? Может, у них в джипе оружие или наркотики или что покруче. Проверять свою догадку я не стал, кое-как нашел двух понятых и двух подставных лиц, и вернулся в отделение.

Шутов, встречавший меня в коридоре уже не выглядел таким уставшим, наоборот, глаза его возбужденно горели.

– Спасибо, Володя. Угадай, что случилось?

– Фонаренко застрелили?

– Нет. ГАЗель нашли. Ну, ту самую.

Напоминать мне о ГАЗели не надо было, я помнил о ней всегда.

– Поймали одного человека. Он оказал сопротивление, поэтому засадить его сможем, а уж там вы с Митько чего-нибудь раскопаете, чтобы доказать.

Я согласно кивнул, и пошел искать Митько.

Сергей Иванович выглядел еще возбужденней, чем Шутов. Он постоянно улыбался и приговаривал, что скоро все закончится. Спрашивать о том, что закончится, я не стал, потому что мне надоело слушать в ответ лекции о вреде лишних знаний и пользе собственных мозгов.

– Жалко, что он один. Его подельнички наверняка уже где-нибудь далеко, – сказал я.

– Ты не понимаешь, – проговорил Митько, быстро перебирая бумаги. – Здесь действовала не просто какая-нибудь банда, которую создали три собутыльника, склад грабили члены крупной группировки, возможно, иногородней.

– Почему вы так решили?

– Ты не понимаешь? Думаешь, я зря рассказывал тебе о нашем преступном мире? Ведь из склада ничего не взяли: они просто убили людей и порушили все вокруг! Все еще не понимаешь?

– Нет, – честно признался я.

– Они знали, что на складе есть наркотик, – Сергей Иванович понизил голос. – Но он им был не нужен. Им нужно было сделать так, чтобы Царев сел в тюрьму, и у них это получилось.

– Но зачем?

– Да хотя бы из-за простейшего шантажа. Если Барон не даст определенным лицам денег, то вдруг неожиданно раскроются все его преступные тайны. Для нашей подкупной милиции это может и не будет большим открытием, а вот для журналистов и народа, который избирает его в депутаты, это будет неожиданным откровением. И на такое способны только хорошо освещенные люди, а не собутыльники.

Дверь открылась, молодой сержант ввел в кабинет мужчину, тридцати пяти лет, на лице которого не исчезала ухмылка.

– Садитесь, – Сергей Иванович предложил ему стул, потом зашел за спину и начал вышагивать из края в край. Мужчине было лень поворачиваться, но действия Митько его бесили.

– Ну! – не выдержал он.

– Фамилия, имя, отчество, – медленно сказал Митько.

– Варламов Руслан Венерович.

Я начал быстро писать в протоколе.

– Дата и место рождения.

– Седьмое сентября шестьдесят восьмого года. Киров.

– Место жительства.

– Город Кулинск, улица…

Я выронил ручку.

Господи, Кулинск! Если Сергей Иванович прав, и здесь действовала группировка, то она, возможно, связана с теми убийствами, из-за которых я сидел в КПЗ. Сестра Короткова писала, что ее сын связывался с Кировскими бандитами, может быть, он и есть представитель этой самой группировки?

Митько тем временем задал последний формальный вопрос, и начал нудно объяснять права преступника.

– Вы можете давать объяснения и показания по поводу подозрения вас в разбое, либо отказаться от дачи показаний. Вы можете…

Варламову было наплевать на его права, но Митько, похоже, не только выполнял свой долг, но и давил на психику преступника, чтобы он не смог играть по своим правилам, которые он выдумал, может быть, совсем недавно, по дороге сюда.

Митько заставил Варламова и меня расписаться и начал:

– Где вы были двадцатого числа в десять часов?

– Не помню.

– А если попробовать вспомнить?

Варламов напрягся, и было похоже, что он сейчас не вспоминает, а придумывает.

– Ужинал в ресторане.

– В Сахарове?

– Да.

– В каком ресторане?

Он вновь задумался.

– «Океан».

Такой ресторан действительно был в нашем городе, и его реклама висела чуть ли не на каждом столбе.

– Кто был с вами?

– Никто.

– По какому поводу вы приехали в наш город?

– По делам фирмы.

– А поподробнее?

– … Искал здесь возможных клиентов.

– Белая ГАЗель с номером… – ваша машина?

– Да.

– Нужно ли было ехать за информацией на такой грузовой машине?

– Другой не было.

– Почему вы оказали сопротивление при аресте?

– Думал, что вы бандиты.

– Вам, что кто-нибудь угрожал?

– Нет.

– А по форме гаишника, вы не догадались, кто перед вами?

– А кто вас сегодня разберет?

Митько перестал шагать и сказал:

– Володя, положи ручку.

Я послушался.

– А теперь, господин Варламов, поговорим по-другому. У вас есть альтернатива. Либо вы признаетесь в ограблении склада, либо я звоню кое-кому, и все рассказываю.

– Дурацкая у вас альтернатива, – ухмыльнулся преступник. – У вас же стукачей полон двор. Протокол посмотрят, и через минуту все бандиты уже будут знать, что я натворил.

– Но есть одно «но», – Митько оперся на спинку стула на котором сидел Варламов и тихо добавил: – Они не узнают, кто убил Барона!

Ухмылка Руслана Венеровича мигом исчезла, он облизнул губы и нервно закачал головой.

– Не докажете.

– А им что, нужно доказывать? Я просто кое-кому из своих коллег ненароком об этом скажу, и всё!

Варламов замолчал; затем произнес:

– Ладно. Я все расскажу.

– Вот и отлично, – улыбнулся Митько. – Володя, дай ему ручку и бумагу.

Варламов начал писать, часто останавливаясь, и ковыряясь кончиком ручки в зубах.

– Я только никого сдавать не буду. Так и знайте.

– Благородно. Только на суде, боюсь, это не учтется.

Варламов закончил писать, расписался и встал, а, когда пришел сержант, сказал:

– Вы только не думайте, что победили. Череп – человек добрый, но ментов не любит. Так что, готовьтесь к мучительной смерти.

Он ушел; Митько потянулся и произнес:

– Череп, череп… А что тогда говорила Молодая, а? Ну, когда прощалась с Коротковым?

Я напрягся.

– Кажется, она говорила о том, что поедет в Череповец.

– Череповец, – повторил Митько. – Череп-овец. Понимаешь? Коротков знал эту кличку, он боялся ее. Поэтому и побледнел, когда услышал всего лишь слово, содержащее это имя.

Я с восхищением посмотрел на Сергея Ивановича. Честно говоря, я уже забыл про то убийство, а он смог не только найти убийцу, но и заставить его признаться.

Улыбка Митько стала страшноватой; неожиданно он через силу выдавил:

– Суки!

* * *

Я резко обернулся. Поток людей, спешивших по своим делам не вызывал подозрения, но я все же, внимательно осмотрелся и, ничего не заметив, пошел дальше. Последние слова Варламова о долгой и мучительной смерти, наверняка, были произнесены для пущего устрашения, но меня они все-таки задели. Узнать некого Черепа я бы все равно не смог, но бдительность еще никому не мешала, и поэтому я был очень осторожен.

Меня послали на задание пойти «как в старой сказке» (Король и Шут) «туда, не знаю куда, и найти то, не знаю что». Вообще то я примерно знал, куда идти: на перекресток между улицами Фрунзе и Полярников. А что там мне предстояло увидеть, я не знал.

Сообщение поступило от бдительного старичка, который увидел, что пьяный человек лежит на дороге, а водители автомобилей еле-еле его объезжают. Может, его уже переехали во время того, как старик звонил нам, а может, еще нет.

Я приблизился к указанному месту и тут же заметил того самого старичка, который с трудом тащил здорового мужика к обочине. Рядом стояли три тетки и с жаром обсуждали последние события. Старик втащил голову мужика на обочину, и перевел дух. В это время на светофоре зажегся зеленый свет и ряд машин тронулась с места. Возглавляющая гонку, «волга» ехала прямо на ноги мужика, и поворачивать, похоже, не собиралась.

И тут в дело вступил я. Выбежав на дорогу, я рискуя жизнью, преградил путь машине… Ну… если точнее… выставил на дорогу руку.

Однако и это подействовало! Водитель машины, резко крутанул руль, и «волга» влетела на бордюр тротуара в каком то метре от меня. Из нее тут же вылетел долговязый мужчина с перстнем на руке и заорал:

– Ты! Дебил! Чего делаешь, идиот! Я тебя порву, сволочь!

– Успокойся, – сказал я, доставая из кармана удостоверение. – «Корочки» видишь? А вот этого человека, которого ты чуть не переехал, тоже видишь? Значит так, я считаю до пяти, а потом завожу дело по факту попытки убийства. Понял?

Он переваривал эту мысль недолго. Послав меня на прощание, сел в «волгу» и, выехав с тротуара, аккуратно объехал препятствие.

Я повернулся к старичку и сказал:

– Давайте, его вынесем до конца.

– Вы из милиции?

– Как видите.

Ухватившись покрепче, мы полностью выволокли тело на тротуар. Я приложил руку к шее мужчины. Пульс прощупывался.

– Вы в «скорую» звонили? – спросил я.

– Да, сразу после вас. Он жив?

– Да. Вы видели, как он оказался на дороге?

– Нет.

– Да, напился же он, разве не понятно? – вступила в разговор одна из теток. – За километр несет.

– В вытрезвитель его надо, – подхватила другая.

– Действительно, – охотно согласился я и вдруг заметил, что мужчина зашевелился.

Я наклонился к нему. От молодого, усталого, покрытого светлой щетиной, лица, действительно тянуло алкоголем.

– Погоди, пацан, – прошептал он. – В грудном кармане посмотри.

Я послушно полез в карман куртки.

– Смотри, смотри, – послышался позади громкий шепот. – Обворовывает!

В грудном кармане я нашел красное удостоверение, в котором было написано, что это Леденцов Алексей, лейтенант милиции, работающий в десятом отделении уголовного розыска.

– Понял? – прошептал лейтенант.

– Так точно, товарищ лейтенант. Я все понял. Вы ведь проверяли, смотрят ли наши водители на дорогу во время езды, не так ли?

Лейтенант что-то пробормотал и вновь заснул. В это время подъехала «Скорая помощь», оттуда выбежала женщина в белом халате.

– Что у вас случилось? – вяло спросила она.

– Вот, – я указал на тело.

– Он же пьяный! – возмутилась врачиха. – Его надо в милицию отвезти.

– Нельзя его туда, – возразил я. – Он сам милиционер.

– Ну и что? Мы же не будем его везти в больницу только из-за того, что он напился.

– Он не только пьян. У него шишка, посмотрите.

– Да лучше бы его задавили! – воскликнула тетка. – Зря только людей от работы отвлекают.

– А вы почему здесь стоите? – не выдержал я. – Вам что, делать нечего больше? Может, вам напомнить, какое наказание дается за оскорбление человека и оставление его в опасности.

– Хам! – сказала тетка и добавила своим собеседницам: – Пойдемте, девочки.

Я повернулся к врачихе и сказал:

– Пожалуйста, отвезите его в больницу, а когда он оклемается, отпустите, хорошо?

– Ну, ладно, – согласилась докторша и, вместе с другим врачом, погрузила Леденцова на носилки.

Я с чувством выполненного долга двинулся в сторону отделения, когда вдруг… заметил ИХ. Витек и Кабан на своем джипе находились на другой стороне дороги и глядели прямо на меня. Может, совпадение? Но наш город не такой уж и маленький, чтобы в течении нескольких дней встретить одних и тех же незнакомых людей.

Успокоившись, я двинулся по улице и через сто метров зашел в двери магазина женского белья. Народу здесь было немного, и я, для вида присмотревшись к витринам, осторожно взглянул через окно на улицу.

Нет! Я не ошибался! Они действительно за мной следили!

* * *

Вернувшись в отделение, я собирался рассказать о своих опасениях Митько, но решил не расстраивать его, заметив, как он счастлив. Да, я еще никогда не видел его таким беззаботным. Он постоянно шутил, смеялся, забыв о мрачной работе. После часа общения с ним мне стало казаться, что все мои опасения – полный бред: никто за мной не следит, и никому я не нужен.

Я взялся за протокол и забыл про все, когда вдруг нагрянул Фонаренко.

– Привет, Митько, – величественно сказал он. – Ты сделал, что я велел?

– Да, да, Фонаренко, – ответил Митько, и я заметил, что он помрачнел.

Сергей Иванович протянул бумагу майору, тот принял ее и добавил:

– Кстати, Совков просил тебя перестать заниматься ерундой, иначе не видать тебе премии в этом месяце, как звания старлея.

Митько приподнялся. Лицо его оставалось невозмутимым, но в глазах появился злой огонь. Я ждал, что он сейчас разразится ругательствами, но он вместо этого схватил… нож.

Я испуганно вытаращил глаза и приготовился в случае чего спасать Сергея Ивановича от привлечения по статье сто пятой. Однако Митько не собирался портить свою жизнь из-за Фонаренко. Взяв нож, он провел его острием по поверхности стекла, которое прижимало некоторые бумаги на его столе. Раздался скрип, от которого у меня побежали мурашки по коже. Я взглянул на Фонаренко – тот прямо съежился от недовольства. Причем теперь я понимал, что ему до смерти это не нравилось, это была его Ахиллесова пята. Недолго думая, я схватил ножницы и повторил маневр Митько.

Теперь Ильдар Григорьевич, как говорится, совсем «скукожился».

– Хватит! – закричал он. – Перестать!

Митько его не слушал и закончил только тогда, когда захотел.

Фонаренко выпрямился и дрожащим голосом проговорил:

– Ты, Митько, пожалеешь об этом. Думаешь, что все для тебя останется безнаказанным? – он повернулся ко мне. – А ты,… пацан, молись, чтобы тебе достался хотя бы пост участкового в деревне.

С этими словами он вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Митько медленно сел. Улыбка больше не появлялась на его лице.

– Зачем ты это сделал? – медленно спросил он. – Мне то, действительно, все будет нипочем, а тебе…

– Козел! – сказал он с новой интонацией, и я понадеялся, что это не обо мне. – Дело Зубова не сошло с места, с самого начального положения. Мне через день звонит его жена, спрашивает, нашли ли мы… Посмотри! – он протянул мне бумагу. – Разве не понятно, что его убил кто-то, кого он не захотел отпускать.

Я быстро просмотрел протокол, написанный рукой покойного Зубова. Действительно, здесь есть все для предъявления обвинения: и показания свидетелей, и постановление эксперта, и многое другое.

– В итоге преступника отпустили. Из-за отсутствия состава преступления, – сказал Митько. – Прокурор постарался, наверное.

– А у Зубова была машина?

– Да, «Мерседес». Мы недавно ее обмывали.

– А недостатка в деньгах у него не было?

– Не было… Погоди, на что ты намекаешь?… Ты что, хочешь сказать, что Зубов сам помогал преступникам? Переписывал протоколы и отпускал их?!

В это время я пожалел, что заговорил об этом. Митько гневался, но вдруг успокоился. Посмотрел вперед безумными глазами, тихо что-то бормоча себе под нос.

– Ладно, сейчас мне пора идти. Обсудим это попозже, – он встал, и вышел из кабинета.

Я просидел без движения несколько секунд, затем медленно подошел к окну.

Митько садился в свой «жигуленок». Я подождал, пока он отъедет и внимательно осмотрел улицу.

Сердце в моей груди подпрыгнуло. Витек и Кабан спешно садились в свой джип. Все-таки «за нами следят»! Выскочив из кабинета я помчался вниз. Пробежал мимо дежурного, вылетел на улицу… Джип отъезжал, а жигуленка уже не было видно. Что делать?!

Подбежав к ближайшей машине, я сделал страшные глаза, показал водителю удостоверение и проговорил на одном дыхании:

– Быстро за тем джипом.

Если бы водитель упирался, я бы без раздумий достал свой пистолет, но делать этого мне не пришлось: шофер посадил меня и послушно выехал на дорогу.

Джип ехал быстро, но наша машина постоянно удерживалась за ним. Я не боялся, что Витек с Кабаном заметят слежку, ведь они были заняты в этот момент тем же самым.

– Долго нам еще ехать? – наконец, не выдержал водитель.

– Не знаю, – отозвался я.

И тут же мы потеряли их! Они успели проехать на зеленый свет на перекрестке, а красный зажегся прямо у нас перед носом.

– Черт! – ругнулся я, провожая джип взглядом.

Казалось, что красный свет длился целую вечность. Когда мы, наконец, повернули вслед за джипом, того уже не было заметно.

– Останавливайтесь на каждом перекрестке, – приказал я. – И, пожалуйста, побыстрее.

Все было бесполезно. Джип успел сделать уже много поворотов, и искать теперь его было безнадежно.

– Все! Потеряли, – сказал водитель.

Я с горечью признал, что он прав. Теперь остается надеяться, что Витек ничего не собирается делать Митько, или что тот мог заметить за собой слежку.

– До конца улицы доедем, – сказал я, заметив вдалеке красную машину.

Это была «пятерка» Митько!

– Спасибо, – крикнул я, выбегая из машины.

Джипа рядом не было, значит, они тоже не умеют следить. Я огляделся вокруг в поисках Митько, а потом направился в подъезд жилого дома у которого стояла его машина.

Войдя в дверь, я неожиданно полетел на пол, наткнувшись на какое-то препятствие. Осмотревшись, я понял, что это человек, лежащий поперек дороги.

– У, пьяница, – пробормотал я, отрывая руки от земли.

Они были в КРОВИ! «Нет, это не Митько» – подумал я, и тут же взглянул в лицо лежащего. ЭТО БЫЛ ОН!

Обезумевший ужас сковал мои руки, заставил лицо содрогнуться, остановил биение моего сердца. Я упал на колени, прикоснулся к его руке. Слабый пульс дал ничтожную надежду на спасение. Вскочив, я подбежал к первой попавшейся двери и забарабанил в нее, пачкая кровью, затем в другую, следующую…

– Врача! Быстрее! Пожалуйста, помогите! Человек умирает!

Они не открывали! Боялись чего-то необыденного, не хотели отрывать себя от обычной, размеренной жизни. Притворялись, что их нет, чтобы потом, через час прийти к соседу и спросить в чем дело. Жили только для себя и для родных, эгоисты чертовы!

– Звоните 03! – крикнул я, надеясь, что хотя бы это не окажется трудной задачей.

Дверь открылась, я увидел человека в майке.

– Чего орешь? – спросил он.

– Телефон есть?

– Есть.

– Позвоните в «скорую». Человек в подъезде умирает, – я старался говорить спокойнее, хотя был готов сам любыми способами продраться к телефону.

– Где? – мужик высунулся с порога.

– ЗВОНИ! – заорал я, что было мочи.

Он испугался и скрылся в квартире.

Я вернулся к Митько и не смог найти в себе силы еще раз проверить его пульс. Просто сидел, и не знал, что делать. Останавливать кровотечение было бесполезно – ран было очень много.

Скорая подъехала через сто лет. Меня тут же оттащили в сторону, сунули в нос ватку с нашатырным спиртом, который тут же ударил по мозгам. Я сел на ступеньку и просто прислушивался к тому, что говорят врачи.

– Милицию и труповозку, – сказал врач.

Последнее его слово плавно превратилось в острый кинжал и вонзилось мне прямо в грудь. Истекая кровью, я упал без чувств.