Текст книги "Красная Луна (СИ)"

Автор книги: Андрей Лушников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава четвертая

На улице начиналась жизнь: сквозь открытое окно вместе с приятным ветерком доносился гул машин и стук трамвая. Я сидел за своим столом и пытался вклиниться в работу.

Спать хотелось ужасно, но я, пересилив желание, открыл глаза и взял в руки бумагу. Это были итоги судебной экспертизы по делу Леркина. Так… убит выстрелом из… неинтересно… смерть наступила… тоже неинтересно, ага вот: «в крови найдено большое количество алкоголя и вещество…, которое имеет усыпляющий характер». Значит, нашего Ванька сначала усыпили, убили и ограбили. Стоп! Зачем убивать, если он и так в отключке? Может, он очнулся ото сна и попытался задержать преступников? Тогда, почему стреляли в затылок?

Я широко зевнул. После вчерашней возни с Сержантом, я лег спать только в час ночи.

Вошел Митько и поздоровался:

– С добрым утром.

– Ага, – выдавил я.

– Я связался с Кулинском и узнал адрес Варякина Андрея – племянника Короткова.

– А зачем это?

– Мы с Совковым посовещались, и решили отправить кого-нибудь в Кулинск.

– И кто это будет? – я задавал вопросы машинально.

– Ты.

– Я? – я встрепенулся и с удивлением посмотрел на Сергея Ивановича. В том, что меня назначили на командировку, наверное, не было ничего удивительного, но в полусонном состоянии мне это почему-то казалось невероятным.

– Ты, ты. А что есть возражения?

– Нет. А что я должен буду сделать?

– Поговорить с Варякиным, спросить его о Короткове, и уж дальше действовать по обстоятельствам. Поезд, если ты помнишь, выходит из Сахарова в шестнадцать часов, пять минут по местному. Сейчас ты получишь деньги и купишь два билета, туда и обратно. Второй билет бери на вечер пятого числа. Одного дня тебе будет достаточно.

Я лихорадочно запоминал новые указания и чувствовал, что сон проходит без следа.

– … Сюда можешь не возвращаться. Из вокзала поедешь домой и соберешь вещи. Понятно?

– Так точно.

Я сорвался с места и уже через двадцать минут стоял в очереди у кассы на железнодорожном вокзале. Желающих прокатиться на моем поезде, было немало, но я все же урвал два плацкарта и поехал домой.

По дороге я понял, что у меня есть причина, по которой я не могу отлучаться из дома. Сержант! День назад, я бы без разговоров покинул дом и даже не поручил бы никому «цветочки полить». Теперь же мне нужно искать кого-нибудь, кто будет присматривать за щенком, ведь нельзя же его оставлять одного на полтора дня.

Хотя искать никого не надо было. Няня для Сержанта жила неподалеку, на пятом этаже моего подъезда.

* * *

Я не знал ни её имени, ни точного адреса. На пятом этаже четыре квартиры, даже если звонить во все по очереди, то, что спрашивать? «У вас девочка живет, ну такая еще маленькая, красивая?». В лучшем случае, человек подумает, что я неравнодушен к детям. А в худшем…

Что я знаю о той девочке? Собака! В смысле, у нее есть собака. Вот, кто мне поможет.

Я на ходу достал свое удостоверение. Прикинув угадать квартиру девочки по внешнему виду двери, я подошел к ближней и постучал.

– Чего надо? – послышался за дверью недовольный мужской голос.

– Мы разыскиваем собаку, которая загрызла вчера человека.

– А ты кто?

– Уголовный розыск, – я достал «корочки» и помахал им перед глазком двери. Однако, отворять мне, видимо не собирались.

– Нет у нас никакой собаки. В квартире напротив спроси, у них овчарка живет.

Овчарка? Значит, вот какой породы Сержант. Я подошел к соседней двери, позвонил и повторил свои вопросы.

Дверь мне отворил низкорослый мужчина.

– Загрызла, говорите? – переспросил он и задумался. – Нет, наша Рони этого не делала. Мы не выпускаем ее на улицу без присмотра.

– У вас ещё дома кто-нибудь живет?

– Да. Жена и дочка.

– Дочка? – удивленно вскинул я брови. – Свидетель что-то говорил о девочке. Позовите-ка её.

Мужчина посмотрел на меня испуганными глазами и крикнул:

– Ира! Иди сюда.

Она вышла и, конечно, меня узнала. Я подмигнул ей и важно сказал:

– Мы должны побеседовать конфиденциально… без свидетелей.

– Поговорите здесь, – предложил мужчина. – Я уйду в комнату.

– А пройти на кухню можно? – робко поинтересовался я.

– Да, – мужчина несколько озадаченно проводил нас к кухне.

Я дождался, когда Ира зайдет за дверь, и шепнул ее отцу:

– Так надо.

Он все понял.

* * *

Ира выглядела ещё испуганнее, чем отец.

– Рони, правда, никого не трогала, – сказала она, когда мы сели за стол. – Я сама её выгуливала.

– Да успокойся ты, – я замолк, услышав у двери подозрительный шум. Значит, не хотят, чтобы мы поговорили без свидетелей.

– Ира, нам нужно серьезно поговорить, – я снова принял серьезный вид. – Можно воды?

– Конечно. У нас в чайнике кипяченная есть.

Я налил в стакан воды и, подойдя к двери, облокотился на нее. Она закрылась до конца; щелей для подсматривания не осталось.

Затем, я подошел к раковине и открыл кран. Из него, с шумом полилась вода. Теперь, если говорить тихо, подслушивать будет весьма затруднительно. Убедившись, что все в порядке, я продолжил:

– Успокойся. Рони ничего не делала, я сам придумал эту историю, чтобы вызвать тебя без лишних подозрений. Ты мне нужна по другому делу…

– Вы хотите отдать щенка? – лицо Иры снова стало мрачным.

– Господи, откуда у тебя такие мысли? Конечно, нет. Я просто уезжаю на пару дней и хочу, чтоб ты присмотрела за Сержантом…

– Вы так его назвали? – по интонации я не понял, нравится ли ей эта кличка или нет.

– Да.

– Здорово.

– Так ты сможешь за ним присматривать?

– Да, конечно, – Ира действительно выглядела счастливой.

– Я оставлю тебе ключи и деньги. Купишь ему какой-нибудь еды, я же не знаю, что они там едят.

– Хорошо, хорошо. Э… – в этот момент Ира, видимо, хотела о чем-то попросить, однако не могла вспомнить моё имя.

– Меня зовут Белов Владимир Сергеевич.

– Владимир… Сергеевич, пожалуйста, скажите моим родителям, что вы пошутили, а то они у меня очень строгие.

Действительно, после моих слов о свидетеле, который видел девочку, ее отец, может быть, приготовил ремень. Я закрыл кран, вышел из кухни, и начал натягивать обувь у входной двери. Отец Иры выглянул из гостиной.

– Извините, – сказал я. – Мы ошиблись.

– Это сделала не Рони?

– Нет, та собака таксой была, – я закрыл дверь и помчался по лестнице домой.

* * *

«Начинается посадка на поезд N… Сахаров-Киров. Посадка производится на третьем пути, второй платформе…». Толпа пассажиров схватила сумки и наперегонки побежала по подземному переходу к выходу на вторую платформу. Бегать, толком я не умел, поэтому всего лишь замыкал первую десятку спринтеров. Дистанция была небольшая: пробежав метров сто, мы поднялись по лестнице наверх. Проводницы поезда, завидев нас, приняли боевое положение. Теперь, главная задача гонки состояла в том, чтобы быстрее остальных добежать до своего вагона. В это время, я с десятого места переместился на девятое. Нет, обогнать я никого так и не смог; просто, возглавляющая гонку длинноногая тетка зацепилась о торчащий из земли провод и с шумом повалилась на асфальт. Лихо перепрыгнув через нее, я, наконец, нашел свой вагон. Проводница, не торопясь, приняла билет и так же медленно возвратила его обратно. Заняв приличное, на мой взгляд, место, я успокоился и, отдернув штору, начал разглядывать завершение гонки.

Вагон постепенно заполнился людьми, по вокзалу пару раз объявили отправление нашего поезда и прибытие другого поезда на наш путь. Через минуту поезд тронулся и незаметно начал набирать ход. Моими соседями стали женщина и её ребенок; еще одно место пустовало. Его обладатель нашелся через несколько секунд: высокий, полноватый мужчина в широкополой шляпе, убедившись, что место свободно, присел на него и, на мой манер посмотрел в окно. Его лицо было мне знакомо, однако вспомнить, где я мог его видеть я не мог. Мужчина оторвался от окна, обвел глазами всех людей вокруг и вдруг, заметив меня, улыбнулся:

– Владимир?

Вспомнил! Это же друг Митько – Багренцов Вадим, следователь прокуратуры. Я тоже улыбнулся и закивал.

– А вы следователь Багренцов.

– Правильно. Ты куда направляешься?

– В Кулинск, в командировку.

– Надо же, я тоже.

Словом за слово мы разговорились. Вадим оказался очень болтливым человеком, однако скучно с ним не было. Багренцов рассказывал обо всем, при этом, не ответив на вопрос, о цели его командировки.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – сказал он и начал рассказывать очередную историю из молодости.

Остаток дня прошел незаметно. Перед сном Багренцов, на всякий случай, дал мне адрес своей гостиницы и сказал явиться при любых проблемах. Являться я, конечно, не собирался, но все же надежно спрятал бумагу с адресом в карман.

* * *

Я заснул, когда погас последний свет в вагоне, последний ребенок перестал верещать и последняя овца перелетела через барьер…

* * *

Кулинск находился на северо-востоке Кировской области, в пятистах километрах от Кирова. Погода в сентябре здесь была ужасной – это я почувствовал при выходе на перрон. Дул сильный северный ветер, сверху на землю падал то ли снег, то ли дождь. Я пожалел, что не взял с собой какой-нибудь теплой одежды.

– Иди, иди, – подтолкнула меня сзади толстозадая девица в юбке. Я соскользнул со скользких ступенек и тут же оказался на асфальте. Поднялся смех; девица с широким тазом, ухмыляясь, сказала:

– Осторожнее надо, парнишка.

У меня чесались руки выхватить из кармана свой «макаров» и высадить первые пол обоймы в деваху, а вторые в смеющихся людей. Но в тюрьму мне сегодня не хотелось, поэтому я спокойно посмотрел на обидчицу снизу вверх, встал, отряхнулся и шепнул:

– Красивые трусики.

Ухмылка исчезла с лица девицы, она побагровела и крикнула: «Ты, чувак, охренел что ли?» или что-то в этом роде. Я её уже не слышал, я уже был при входе на вокзал. Нужно было торопиться, потому что с девицей мог быть ее муж, и тогда уж без пистолета бы не обошлось.

* * *

В Кулинске жило, как ни странно, два Варякиных Андрея. Я должен был найти среди них племянника Короткова, допросить и сразу же созвониться с Митько, который будет решать, что делать дальше.

Кинув монетку, я выбрал адрес, который буду проверять первым. Пришлось расспросить с полдесятка жителей, прежде чем я узнал, где находится улица Первомайская. Кулинск был не таким уж и маленьким городом: ходили и трамваи и троллейбусы. Остановка «Первомайская» находилась на самой окраине города: здесь деревенские домики смешивались с небоскребами и другими каменными домами. Этот район был не самым лучшим в городе; о чистоте здесь, похоже, уже давно не вспоминали.

Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь квартиры первого Варякина. Открывать мне никто не собирался. Я начал долбить дверь, надеясь, что Варякин просто крепко спит.

Дверь открылась, но не та, которая была нужна, а соседская. Оттуда выглянула щупленькая женщина, посмотрела на меня и взвизгнула:

– Чего долбишься? Раз не открывают, значит, никого нет, – она помолчала и добавила: – Он всегда уходит по утрам, а куда не знаю, – она решительно закрыла дверь.

Вот, невезение! Мы с Митько даже не подумали, что наши Андреи могут находиться на работе или ещё где. Ладно, пойду ко второму. Напоследок, я, на всякий случай, я повернул ручку двери… Она открылась!

Я замер и задумался. Если человек куда-нибудь уходит, он, обычно, закрывает за собой дверь. Он может оставить её открытой, только если уходит ненадолго. Что делать? Ждать? Нет, надо действовать. Я вдохнул побольше воздуха и вошел в квартиру.

В коридоре было пусто, в ближайшей комнате тоже. Я не знал почему, но мне было очень страшно. Я достал пистолет, передернул затвор и направился в следующую комнату.

Я так и знал! Вот он, Варякин Андрей лежит в луже крови на холодном линолеуме. Вместо горла красное кровавое месиво. Это было настолько ужасно, что я тут же выбежал из квартиры, выскочил на улицу и побежал. Бежал я долго и без направления. К горлу снова подкатила волна. Я пересилил себя, чтобы вчерашний ужин не оказался на земле. Остановился у моста через какую-то реку и перевел дух.

Во, дурак! Даже следы свои не стер! Я ведь теперь главный подозреваемый; та тетка меня запомнила, да и другие люди видели, как я бежал. «Отчего мне так, в жизни не везет?». Первая командировка, и тут же труп.

Успокойся, Белов, успокойся. Может, это не тот Варякин, а тебе нужен совсем другой. Я вспомнил адрес второго Андрея, и уже через десять минут стучал в его дверь. На этот раз мне открыли сразу. На пороге появился пожилой старик.

– Мне нужен Варякин Андрей, – сказал я.

– Это я, – ответил старик.

– Вы? – я задумался. – А больше здесь людей с таким же именем не проживает?

– Нет. Я один.

– Спасибо. До свидания, – я был огорчен. Это дед Короткову в братья годится.

Ну что ж, все равно нужно связаться с Митько. Переговорный пункт находился рядом, в двух минутах ходьбы.

Я забрался в кабину и набрал код Сахарова, и номер нашего отделения.

– Милиция. Дежурный Турин слушает, – наконец, отозвались на том конце.

– Говорит младший лейтенант Белов. Мне нужен Сергей Митько.

– Митько на задании. Перезвони через полчаса.

Опять не везет. И куда мне теперь идти? К Багренцову! Сидеть у него в номере я не буду, а вот попросить совета можно. Не зря же он просил прийти при любых проблемах.

Гостиницу я искал долго. Когда нашел, полчаса, о которых говорил дежурный, уже прошли. Однако идти обратно было глупо, и я вошел внутрь, поднялся на второй этаж к номеру 216. Дверь была приоткрыта. Я зашел без стука и…

Господи! Та же картина! Человек, с которым я совсем недавно разговаривал, лежал на полу с перерезанным горлом.

Спокойно, Белов! Не убегай, может, он еще жив, и ему нужна твоя помощь. Я зашел в номер и осмотрел труп. Нет, он, конечно, мертв. Застывшие в ужасе глаза, раскрытый рот…

Телефон стоял рядом, я схватил трубку и набрал 02. Продиктовав сообщение и адрес, я вышел к окну, чтобы отдышаться. Машина милиции подъехала к входу гостиницы. Оттуда выбежали трое мужчин. Не слишком ли быстро? Не прошло и минуты после того, как я позвонил, а они уже здесь. Оперативно.

Дверь резко открылась, опера ворвались в номер; один из них, завидев меня, прорычал:

– На пол, лицом вниз!

– Погодите, – начал было я, но меня повалили на пол и начали обыскивать.

– А вот и пистолет, – пробормотал опер, вынимая оружие из моего кармана.

– Я вас вызвал…

– Молчать!

– Давай его в наручники.

Меня приподняли, завели руки за спину и сковали сзади. Я решил начать попытку заговорить вновь.

– Это ошибка! Я же, как вы «мент» понимаете?…

– Кто «мент»?!

– Ты, кого «ментом» назвал, сволочь?!

Я где-то читал, что после одноименного сериала, слово «мент» перестало быть обидным. Видимо эти ребята телевизор не смотрят. Я хотел было объясниться, но не успел: мощный удар локтя в лицо заставил меня отскочить к стене, и, захлебываясь подбежавшей к горлу кровью осесть на пол. Атака на этом не окончилась: подбежавший мужчина с силой заехал ногой в живот. Потом еще удар и еще. Защищаться было невозможно: руки были закованы за спиной; единственное, что я мог делать – пытаться уклонить голову от сыпавшихся ударов. Теряя сознание, я молил Бога, чтобы проснуться наутро у себя в постели живым и здоровым; взять портфель и пойти в школу, поцеловав на прощание маму. Последнее, что я видел, как опер вытирает руки о мою рубаху и улыбается…

* * *

Я очнулся в темном помещении на холодном и твердом бетоне. Все мышцы ужасно болели, голова гудела, как пароход. Сделав огромное усилие, я присел, и огляделся. Я находился в камере предварительного заключения. Рядом на скамейке сидел мужичонка и широко ухмылялся.

– Чего, парень, оклемался?

Я ничего не ответил, попытался встать, но не смог.

– Тебя за что взяли? – продолжал расспрашивать мужичонка.

– Не знаю.

– Не хочешь говорить, не говори. Я вот тоже не знаю, – он противно засмеялся.

– Сколько сейчас времени?

– А я знаю? Меня еще вчера взяли. Что ты им сделал?

– Кому? – не понял я.

– «Мусорам».

– Ничего.

– Понятно. Скучно им, значит стало. Меня они только один раз ударили.

– Я долго здесь лежу?

– Долго. Я тебя обшмонал немного: думал папироски найду, ты извини. «Мусора» все забрали, козлы, – мужичонка замолк и, прищурив и без того узкие глаза, спросил: – А тебя не из-за того ли дела взяли?

– Какого дела?

– Как какого? Про которое по всем каналам рассказывают.

– Про «Курск» что ли?

– Какой «Курск»?! Я про чертежи говорю. Ты, что ли, не здешний?

– Нет, я из Сахарова.

– А какого… здесь делаешь?

– По делу. Что там за чертежи то?

Мужик уже открыл рот, чтобы ответить, но тут за дверью послышались шаги.

– Извини, парень, это за мной пришли, потом расскажу.

Дверь открылась, появившийся в проеме человек громко сказал:

– Белов, на выход!

– Вот, блин, – услышал я бормотание мужика. – Сколько еще сидеть?

Оперевшись о стену я встал и вышел из темной камеры. Щурясь от света, я подождал, пока милиционер закроет дверь, и протянул руки для наручников. Мент, увидев это, ухмыльнулся и подтолкнул меня в спину:

– Вперед.

Идти было тяжело; я двигался, еле передвигая ноги. Мы шли недолго; мент привел меня к двери, обитой кожей. Сначала зашел сам, потом затащил меня внутрь.

В кабинете сидели двое: лысый полковник и… Митько.

От удивления я раскрыл рот. Откуда он здесь? Когда он успел приехать?

Полковник улыбнулся и сказал:

– Чего стоишь? Садись, – он указал мне на стул. Я сел и вопросительно посмотрел на Митько. Тот ничего не ответил.

– Извини, – продолжал полковник. – Ошибочка вышла, – он говорил так, как будто мне недоплатили в магазине. – Ко мне Сергей Иванович пришел и все рассказал. Вот твои вещи, – он протянул мне сумку и пакет.

– Ты как, Владимир, себя чувствуешь? – наконец, отозвался Митько.

– Хреново, – я не стал ни врать, ни корчить из себя героя.

– Он должен пройти медицинское обследование, – сказал полковник. – У нас есть отличный медпункт.

– Спасибо, я лучше в Сахарове.

– Нет, нет, у нас прекрасные врачи.

– Пойдем, Владимир, я тебя провожу, – Митько встал со стула и подошел ко мне.

Я поднялся и, бросив на полковника недобрый взгляд, повернулся к двери.

* * *

Я сидел на мягкой кушетке; хорошенькая медсестра смазывала мои ссадины йодом. Митько находился рядом.

– Что ж ты, Володя, делаешь? – спросил он, когда медсестра отошла.

– А что? – не понял я.

– Я поручил тебе командировку, думал ты справишься, а ты вместо этого умудрился попасть в тюрьму. Ты говорил с Варякиным?

– Не успел.

– То есть?

– Он мертв, – я специально сделал паузу и продолжил: – Я нашел его с перерезанным горлом, потом пошел звонить вам: вас не было. В поезде я встретился с Багренцовым, вашим другом, он дал мне свой адрес. Я пошел к нему, и он тоже оказался мертвым.

Митько резко повернулся в мою сторону. Его лицо стало смертельно-бледным. Он медленно проговорил, глядя мне прямо в глаза:

– Так это был Вадим? Тебя взяли из-за Вадима?

Я отвел взгляд. До меня только сейчас дошло, что Митько еще ничего не знает о смерти своего друга. Он знает только, что меня посадили, и все.

Молчание длилось долго, до того момента, когда к нам подошел врач и сказал:

– Никаких переломов и сотрясения мозга у вас нет, только мелкие ушибы.

– Спасибо, – сказал я и встал. Митько все ещё не пришел в себя.

– Сергей Иванович, пойдемте.

Он очнулся.

– Да, да, идем.

Мы вышли в коридор.

– Который час, Сергей Иванович? – спросил я.

– У тебя же есть часы, – напомнил Митько.

– Точно, – я достал их из пакета и нацепил на руку. Двенадцать часов, полдень. Быстро же Митько появился.

– Сергей Иванович, как вы успели так быстро приехать?

– Почему, быстро? Я приехал твоим поездом. Ты здесь уже второй день.

– Как второй?!

Я посмотрел на часы: шестое сентября. Получается, я целые сутки пролежал в камере? Не может быть!

– Тогда мой билет просрочен? – протянул я.

– Да. Я купил тебе другой. Нам позвонили вчера, сказали, что у них под стражей наш человек. Я созвонился с начальником этого отдела, а он оказался моим старым знакомым. Попросил у Совкова отпуск на пару дней и поехал тебя вызволять.

Мы вышли из здания и направились к остановке.

– … Я объяснил полковнику цель твоего приезда, он все понял, и, по старой дружбе, отпустил тебя без всяких разбирательств. Вот и всё. Ты сейчас поедешь домой, а там постарайся закончить какое-нибудь дело: до конца стажировки осталось немного.

– А вы что, не поедете?

– Нет, я собирался завершить твою работу. Тем более из-за Вадима…

Митько замолчал, а я понимающе кивнул.

Подошел автобус; я влез в него и помахал Митько рукой. «Следующая остановка – ж/д вокзал» – прозвучало по вагону. Моя первая командировка подошла к концу…