Текст книги "Расплата (СИ)"

Автор книги: Андрей Кочанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

   Макс взял вторую бутылку пива и сумку и стал потихоньку протискиваться к выходу. Да, сомнений не было – черный мешковатый костюм, старая рубашка и галстук – это был он. Видя в своей жизни мертвых только пару раз (на практике в институте, и... сегодня утром), Макс почти точно знал, что на полу в этом грязном буфете лежит мертвец. Как бы просто отметив все это про себя, Макс вышел в пустой зал вокзала. За ним вышла буфетчица и побежала в медицинский кабинет у дальней стены.

   «Ну, чего не бывает, – думал Макс, снова выходя на улицу и ища скамейку поуединеннее, – стало плохо старичку, сейчас волокардину медсестра накапает, или в больницу заберут... А помер – так в морг, лишь больше его не видеть...»

   Новая скамейка нашлась удачная – в тени пары деревьев, с видом на вокзал и поезда. Оставшиеся до поезда три часа Макс твердо решил провести здесь, никуда больше не выходя и ни с кем не общаясь. «Мозгу нужен отдых, в конце концов» – как-то отстраненно подумал он, закрывая глаза. Перед глазами плавали желтые пятна, а в голове почему-то постоянно всплывали какие-то обрывочные мысли. Были здесь и странный старик, и видение девушки на улице, и Оля со стрелой в груди, и ее записка...

3

   Свой поезд Макс высмотрел еще за час до отправления: он стоял на втором от вокзала пути, и все движения в нем указывали, что он готовится к отправлению: вывозили тюки с грязным бельем, сновали уставшие проводники, у тепловоза тоже стояли мрачные машинисты.

   Когда объявили посадку, Макс даже не поверил – механический голос из динамиков звучал настолько неестественно, что казалось, что никакой поезд уже никогда не поедет, и Макс так и будет сидеть вот здесь, на лавочке, в ожидании неизвестно чего, со своими мыслями и странными видениями и переживаниями.

   И все же после объявления Макс встал и пошел – чтобы как можно скорее уйти от вокзала и города, где с ним произошло столько всего странного. Хотелось первым занять место в купе, чтобы меньше общаться с будущими соседями и не выглядеть просящимся на уже занятое место.

   Проводник вагона, где ложен был ехать Макс, лениво протянул руку в грязной форме, проверил билет и паспорт, и Макс оказался в вагоне, нагретом за день южным солнцем. Купе оказалось пустое, и Макс выдохнул, глубоко и облегченно: позади остался Новороссийск, закончилась вся эта поездка с отдыхом и... убийством, его никто не схватил, и вот теперь он спокойно уезжает, и никто на него не в обиде...

   Через 5 минут в купе ввалилось семейство, соседи Макса. На этот раз семейство оказалось гиперактивным: необъятных размеров родители и такой же перекормленный ребенок, мальчик лет десяти. Несмотря на огромные габариты и тесное пространство, все трое двигались с удивительной энергией: распихивали вещи, доставали еду, готовились переодеваться, шумели и кряхтели...

   «Какое же счастье, что я еду сверху, – думал Макс, – да и на меня, похоже, никто внимание обращать не собирается».

   Когда в коридоре появилось красное злобное лицо какого-то двухметрового мужика – то ли военного, то ли спортсмена, Макс сразу почувствовал: надвигаются какие-то проблемы. Лицо мелькнуло раз, потом второй, и наконец просунулось в купе. После коротких переговоров выяснилось, что у Спортсмена (Макс окрестил его именно так, поскольку у детины не было выправки, зато вокруг, куда не глянь, выпирали перекачанные мышцы) билет на то же место, что и у Макса.

   Макс решил не отступать: он раньше занял место, а если произошла ошибка, то пусть Спортсмен и разбирается. Злобный спортсмен стал еще больше красным («хоть прикуривай» – говорил протаких субъектов Глеб), поставил свою огромную спортивную сумку на нижнюю полку и исчез. Максу оставалось только молиться, чтобы Спортсмену нашлось место, он забрал свою сумку и ушел навсегда.

   «Все равно уже не очень хорошо, – думал Макс, – так или иначе на меня обратят внимание, запомнят, что были какие-то проблемы, а значит и какие-то приметы... А, плевать!»

   Не прошло и пары минут, как к купе подошли Спортсмен и железнодорожник в форме, который представился начальником поезда. Впрочем, он тоже был похоже на Спортсмена: был не только большим и красным, но и, кроме того, явно хорошо поддающим. Изучив оба билета, начальник поезда сказал Максу:

   – К сожалению, произошла ошибка, но этот пассажир купил билет раньше, чем Вы, так что я попрошу Вас освободить это место и проследовать за мной для решения Вашего вопроса.

   Макс поднялся и вышел из купе, чувствуя на себе победный взгляд Спортсмена и недобрые взгляды семейства. «Нет, ну надо же, так не повезло!» – думал Макс, подбирая слова, чтобы казаться как можно более обычным пассажиром и не обращать на себя внимание.

   Он вышел на платформу, в начинающийся вечер вместе с начальником поезда. До отправления было еще минут 10, и у вагонов суетились пассажиры.

   – От лица Российских железных дорог приношу Вам свои извинения за доставленные неудобства, – начал с заученной фразы начальник поезда, при этом изучая профессиональным взглядом Макса. – Мы готовы предложить Вам бесплатное проживание в комнате отдыха на вокзале, стандартное двухразовое питание и билет на завтрашний поезд. Сам-то откуда? Студент?

   – Врач я, в СЭС работаю, – вяло отвечал Макс, представляя себе весь ужас пребывания на вокзале в течение суток: надо будет зарегистрироваться, и еще это дед... – А в этом поезде мест нет, конечно?

   – Нет, к сожалению, – без всякого сожаления ответил начальник поезда, – но есть вариант. Куришь?

   Макс пожал плечами и взял сигарету. Закурили.

   – Настоящий Лаки Страйк, – пояснил начальник поезда,– а вариант следующий. У меня в этом вагоне нет проводника, работать некому. Один на два вагона. Можешь поехать в его купе, но есть проблема. Тут днем прямо на вокзале дед помер, может и заметил. Но деднепростой: полковник ФСБ в отставке. В обычный морг нельзя его, менты как только нашли удостоверение, сразу в УФСБ по Краснодарскому краю звонить, а те ты знаешь какие: против них не попрешь. Короче, везите, говорят, тело в наш краевой морг, в Краснодар то есть. Кроме этого свободного купе у меня места нет. Так что, если нужно срочно ехать – три часа нужно пробыть с этим телом, ты же был студентом-медиком, может и ничего... А можешь повременить – добро пожаловать в комнату отдыха. Правда, тем горячей воды нет...

   Макс затянулся сигаретой, глядя в быстро темнеющее небо. «Все равно выбора нет, я и так уже в центре внимания, так лучше поскорее уехать, хоть здесь меня скорее забудут...» – рассудил Макс и сделал еще одну затяжку.

   – Краснодар в 23.58, – видя колебания Макса, внушал ему начальник поезда, который, видимо, желал как можно скорее избавиться и от тела полковника в отставке, и от Макса, – там тело заберут и поедешь легко. Один, представь себе! А найдешь чего из еды – шоколадки там или Доширак, так ты не стесняйся, там все равно что просрочено, что списано...

   – Еду, – решился Макс и бросил на платформу окурок.

   – Вот и молодец! – хлопнул его по плечу начальник поезда, испытавший явное облегчение, и отвел его в купе проводника.

   Буквально через три минуты два милиционера с бездумными выражениями лиц занесли мешок с телом (Макс нисколько не сомневался, что в нем тот самый старик), старательно обмотанным какой-то черной технической изолентой.

   – Да ты не тушуйся, старичок маленький, мы его наверх положим, вообще незаметно будет, запахнуть не успеет еще, мы упаковали хорошо. А бумаги прямо на него сверху, вот так, – подбадривал начальник поезда, который мысленно уже был в пути. – А в Краснодаре вынесут в лучшем виде, моргнуть не успеешь. А хочешь – в коридоре посиди, вагона-ресторана у нас до Ростова нет, уж извини...

   Начальник поезда закрыл за собой дверь, и через минуту Макс остался с телом один на один, а еще через две минуты поезд тронулся.

4

   Поезд тихо полз по Новороссийску. Вот отвалились горы, вид на которые так понравился Максу (насколько эмоции были вообще возможны в этот необычный день), справа величественно и мрачно на фоне чернеющего неба показался ретранслятор с красными огнями.

   Вдруг, перед въездом в тоннель, Макс испытал панический ужас: «Сейчас я останусь в темноте, в тоннеле, один с этим мешком... с этим дедом, призраком и невесть чем, а он...»

   Вне себя, Макс вскочил и дернул ручку двери, чтобы пережить тоннель в коридоре. Ручка не поддалась, как будто купе было заперто снаружи. Холод объял спину Макса, и, кажется, по позвоночнику пробежала струя смертельного холодного пота. Поезд въехал в тоннель, а наверху, кажется, что-то шевельнулось...

   Макс вцепился в ручку двери. Он уже не дергал ее, он просто держался за нее как за поручень, словно в этой тьме она была единственное оставшейся точкой опоры его бытия. Впрочем, за пару минут в темноте глаза немного привыкли к темноте, и различили слабый свет – в коридоре свет горел, и он пробивался в это погребальное купе через вентиляционные отверстия в нижней части двери.

   Как только показался свет, по ноге Макса что-то проскользнуло. «Это мышь, нет, крыса... Он – крыса!» – панически выбрасывал в никудамыслимозг...

   Наконец, показалась станция Тоннельная. Станционные огни немного успокоили Макса. На полу он увидел папку с документами – она соскользнула с мешка и упала в темноте на пол, задев Макса по ноге.

   «Так, сейчас я все объясню, – с трепещущим сердцем думал Макс, – сейчас. Ну смотри: никакой крысы нет. Вот дед: он лежит спокойно в мешке. Я видел покойников, и этот не исключение. Лежит спокойно в мешке. Папка упала, скатилась с мешка – ничего удивительного, мешок то гладкий, а поезд качается. Так, идем дальше. На вокзале ты перегрел свой уставший мозг, который и так был в смятении от Оли... Сколько ты спал за последние двое суток? Часа три, и то после пьянки – ну вот и результат. Деда ты видел, да, но принял свои мысли за его слова, потому что как раз,таки бывает – от усталости фантазия может разыграться. Его же не было на скамейке? Не было. А если и был, ты помнишь, чтобы он рот открывал? Вот, то-то, значит, он и не говорил ничего. Присел на минутку, а когда ты отвернулся, зажмурился или что там еще, пошел себе гулять, и нашел свою последнюю минуту в буфете. Старый полковник – сердце на жаре не выдержало – бывает. Помер дед, и что тут говорить! Ничего не сделаешь... И последнее – дверь. Помнишь, в поезде в Анапу дверь тоже заедала? Это старый поезд и двери с их массивными железными замками могут заедать. А что темно – конечно, свет горел в коридоре, а здесь его надо просто включить. Видишь, как все просто...»

   Приободряя себя, будто боясь задеть мешок, Макс протянул руку к выключателю – и тусклый свет осветил купе. Макс почти успокоился, сел на сиденье, попробовал обыскать купе в поисках того, на чем можно отвлечься, стараясь при этом не натыкаться взглядом на мешок.

   Ничего съедобного Макс не обнаружил, зато нашел пачку старых журналов и расписание движения поездов. «Сейчас это изучу, а потом дверь не спеша открою, – думал Макс, – все в порядке. В конце концов, три часа – ерунда, и уже гораздо меньше осталось. Гораздо меньше... Часа два – и на месте. А там лягу один, закроюсь, и никто меня до Москвы не увидит... Никто не увидит...»

   Макс рассеянно просматривал журналы. В одном, кажется, были слова «ParadiseLost», в другом что-то обсуждали гламурные звезды... Он посмотрел в окно – за ним потянулась бесконечная южная степь, темно было абсолютно, как будто разлили черную краску. Он снова перевел взгляд на журналы, и снова на окно... Снова переведя взгляд на журналы, он увидел на первой странице одного из них Олю. В желтом платье, она улыбалась ему своей фирменной улыбкой...

   Снова, как и на вокзале, Макс уставился на журнал, не веря своим глазам. Ошибки быть не могло: желтое игривое платье, жидкие волосы, грустные глаза, тонкие черты лица, и, конечно, та самая улыбка... Сильно удивиться Макс не успел: поезд качнулся, и свет погас.

   Сверху что-то шевельнулось, и журналы сами выпали у Макса из рук. Теперь уже не было видно, что же изображено на журнале – почудилась ли ему Оля или нет...

   Сверху раздался голос – холодный, металлический, гипнотизирующий, мгновенно сковавший волю и движения Макса:

   – Я показал тебе ее еще раз, чтобы ты знал, какую красоту можно уничтожить в один миг. Миллионы лет эволюции, сложнейшие биохимические процессы, генетический фонд – все это ты перечеркиваешь совей глупой молодой рукой. Не первую тысячу лет прихожу я в этот мир, чтобы очистить его от разрушителей и циников, от тех, кто нарушает предвечный порядок, кто уводит красоту из мира сего...

   Макс сидел и слушал, слушал и вспоминал, вспоминал и понимал. Как бы они не поступили, Оля в любом случае выиграла, а он – проиграл. Если бы он сбежал – Оля бы осталась жива, но нашла другой способ закончить свою жизнь так и тогда, как и когда она того хочет – а он вышел бы из этой истории трусом. Да, он не струсил, но стал убийцей и разрушителем. Всю жизнь он был циником, беспринципным человеком, внутри уже готовым стать убийцей – и судьба нашла его в лице Оли, судьба нашла его теперь, в этом купе.

   Он был парализован физически и морально, скрючился в агональной позе на своем месте внизу, а вверху пакет шевелился и разрывался. Сквозь него проникали наружу не то щупальца, не то клешни, но это двигалось, и было одновременно мертвым. Это было инструментом, удаляющим злокачественные клетки из мира, проводником из этогомира в утилизатор зла.

   Под эту странную мистерию Макс вдруг понял, что единственно правильным выбором было тогда, когда он обнял сзади Олю, больше ее не отпускать. Не заводить глупых речей, не рыдать и не слушать объяснений, как пользоваться арбалетом, а выбросить его и заботиться о девушке до конца дней. Но она почувствовала его слабость, и обратилась к ней, и поставила ее себе на службу. Оля стала сильнее, а он уничтожил ее тонкость, и заодно себя, а то, что сейчас ехало в ним в купе – было только его проводником через воды Стикса...

   Поезд разрывал черную южную степь, и никто ничего не слышал и не видел.

   Никто больше никогда не видел и Макса.

Послесловие

   Связь Макса с родителями оборвалась в 1996. Макс, не поздравив мать с ее днем рождения, не мог знать, что за три месяца до этого его отец неожиданно умер от остановки сердца, упившись накануне самогоном.

   На мать это произвело самое фатальное впечатление, и она стала уверенно спиваться, но Макса пережила. И только бабушка Хельга по-прежнему практиковала гадание на картах – ее колода была без одной карты, которая к ней так и не вернулась...

   Кстати, Хельга уже в день смерти Оли знала наверняка, что ни карту, ни Макса она больше не увидит: при гадании на внука ей три раза подряд выпал пиковый туз – резкий поворот в жизни, удар, неожиданная смерть.

   Пережила Макса и старая странная обитательница одной из квартир на Воробьевском спуске. Она уже не вставала с постели, но по-прежнему смотрела в угол на потолке и хихикала. И те редкие посетители, которые заходили в ее мрачную обитель, знали, что она там видит.

   Школьных друзей Макса ждала самая обычная жизнь – как они того и хотели. А вот Глеб, вернувшись на историческую родину, не попал на концерт «Гражданской обороны». Зато он стал уверенно осваивать мотоцикл и практиковать на нем «экстремалки» по сибирским просторам. Но, увы, ответить на письмо Макса он бы не смог: за месяц до его прихода Глеб разбился на мотоцикле, возвращаясь утром с очередной поездки в никуда.

   Учительница химии, к которой Макс был так неравнодушен, вышла замуж за учителя физкультуры, который пришел к ним в школу в год поступления Макса в институт.

   На съемной люберецкой квартире Макса на улице Космонавтов тишина стояла недолго. Как только Макс не вышел на связь с день очередного взноса за жилье, хозяйка квартиры примчалась из Шатуры, где проживала со своим сожителем, сменила замки, и уже через три недели в квартире, где Макс прожил 5 лет, появился новый жилец. При этом скромная коллекция пиратских аудиокассет Макса и старый магнитофон Глеба отправились на близлежащую помойку.

   В Центре санэпидназдора очень удивились, когда пунктуальный Макс не вышел в положенный день на работу. Через две недели был составлен соответствующий акт, и Макс был уволен за прогулы. А еще через полтора месяца на его место пришел еще один выпускник того же института.

   В Краснодаре трое – два милиционера и один работник ФСБ – без затруднений открыли купе проводника и вынесли тело. Начальник поезда при этом не присутствовал – ему разрешили не появляться, чему он был очень рад. Совсем скоро он забыл и про тело, и про Макса.

   После смерти дух Оли легко выпорхнул в астральные сферы, быстро сбросив оковы накопленных переживаний и реинкарнировал в прекрасную девочку в где-то в Чехии.

   А вот душа Макса погружалась в темные миры, ее затягивало туда, как в болото – медленно и мучительно. Впрочем, впереди его тоже ждало путешествие в новую жизнь.

2019/2020

1