Текст книги "Шатун (Однокла$$ники)"

Автор книги: Андрей Дышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 38
«ВЫШКА»

Кирилл спал так крепко, что его не разбудил ни свист вскипевшего чайника, ни звон ложечки, которой Вера размешивала сахар. И только когда девушка надела горнолыжные ботинки и с гулким стуком прошлась в них по комнате, он открыл глаза.

Она не заметила, что он проснулся. Склонившись над подоконником, Вера что-то писала на обрывке бумаги простым карандашом. Она была в пламенно-красном лыжном комбинезоне, который подчеркивал стройность ее фигуры; сдвинутые на лоб горные очки, словно кокошник, поддерживали роскошные волосы; на карабине, пристегнутом к поясному ремню, висели пронзительно-зеленые перчатки.

«Она уже в форме», – подумал он. Если бы Вера бродила по комнате заспанная, в ночнушке, взлохмаченная, уместно было бы объявить о своем пробуждении какой-нибудь жизнерадостной фразой, вроде: «Доброе утро, подруга! А ты прекрасно выглядишь!» Но сейчас ее свежесть и ухоженность слишком оттеняли его помятый вид, и, стыдясь себя, Кирилл продолжал притворяться спящим.

Вера перестала писать, положила обрывок бумаги на чайник – так, что его нельзя было не заметить, и, стараясь аккуратно ступать тяжелыми пластиковыми ботинками, тихо вышла из комнаты. Едва дверь за ней закрылась, Кирилл вскочил с кровати и схватил записку.

«Кирилл, очень прошу тебя, спустись на первый этаж и скажи хозяевам, что мы освобождаем комнаты и больше сюда не вернемся. За все заплачено, вся мебель и постель в целости, никаких претензий быть не может. Прости, если ты ожидал от меня чего-то другого, но так получилось. Ты мне очень понравился. Вера».

«Если очень понравился, – подумал Кирилл, – то почему она так со мной рассталась?»

Натягивая свитер, он подошел к окну. Вера вышла из калитки на улицу с горными лыжами на плечах. Она встала на краю тротуара и стала голосовать. Укатанный крутыми горками «жигуленок» тормознул перед ней, и водитель немедленно выскочил, чтобы сначала помочь уложить лыжи, а потом уже назначить цену. Хлопнули дверки, машина медленно тронулась, со свистом шлифуя задними колесами лед.

«Гудбай, май лав!» – с нежной грустью подумал Кирилл и уже собрался отойти от окна, как вдруг увидел рослого человека в длинном черном пальто, который, провожая взглядом машину, торопливо шел по тротуару. Да это тот самый тип, который следил за Верой в ресторане!

Кирилл не думал о том, что это могло значить. Но он твердо знал одну истину: никто не станет так цепко следить за человеком из добрых побуждений. К тому же это был прекрасный повод для того, чтобы разыскать Веру и уточнить у нее, что означают ее слова: «Ты мне очень понравился».

Человек в черном пальто подошел к «Лексусу», который по-прежнему стоял под елью, сел за руль, развернулся и поехал вслед за «жигуленком». Кирилл одевался, как солдат по тревоге. «Одноклассники подождут, – мысленно оправдывался он. – Все равно они сейчас страдают от похмельного синдрома. А я успею удовлетворить свое любопытство. Надо же выяснить, чего этот орангутанг хочет от Веры».

Просьбу Веры он выполнил по сокращенному варианту. С грохотом спустившись с лестницы, на ходу надевая куртку и роняя то рюкзак, то ружье, он ворвался в жарко натопленную комнату и крикнул пожилой женщине в темном платке:

– Нас нет, прощайте! – И сразу выбежал из дома.

Остановить машину в этом поселке, по-видимому, не составляло большого труда. Едва он поднял руку, рядом затормозила бортовая «Газель».

– Где у вас тут все на лыжах катаются? – спросил Кирилл у водителя.

– На «вышке», – кивнув, ответил водитель. – Садись!

«Газель» столь резво помчалась по шоссе, что через несколько минут обогнала крадущийся за «жигуленком» «Лексус», а потом и сам «жигуленок». Чтобы Вера случайно не увидела его, Кирилл пригнул голову, делая вид, что зашнуровывает ботинки.

– Какие у тебя лыжи маленькие, – заметил водитель, кивнув на чехол с ружьем.

– Это сноуборд, – ответил Кирилл, осторожно приподнимая голову и выглядывая в окно. – Швейцарский. Новейшая модель. С залповым ускорителем...

– Надо же! – покачал головой водитель.

Он успел рассчитаться с водителем и спрятаться за палаткой, торгующей чебуреками, когда «жигуленок» подрулил к станции канатной дороги. «Лексус» где-то отстал по дороге, и его нигде не было видно. Вера, очень торопясь, купила билет и встала в очередь на посадку. Впереди нее толпилось не меньше полусотни горнолыжников. Девушка все время поглядывала на часы, озиралась и становилась на цыпочки, глядя на очередь поверх голов.

«Сейчас она сядет в кресло, и я ее потеряю», – понял Кирилл и короткими перебежками, прячась то за хинкальной, то за шашлычной, пробрался к кассе, а оттуда – к очереди. Его и Веру разделяло несколько человек. Он не сводил с нее глаз. Едва девушка начинала оборачиваться, он молниеносно приседал, прячась за яркими комбинезонами и рюкзаками.

– Вы крайний? – спросил его невысокий молодой человек с крупной головой, которую украшала аккуратная, волосок к волоску, прическа. Лицо незнакомца было гладко выбритым со свежими следами порезов. Он держался с большим достоинством и потому был похож на бюст какого-то партийного деятеля. Он был одет не для гор – в джинсы и кожаную куртку. К груди он крепко прижимал букет тюльпанов и небольшой подростковый рюкзачок с рисунком легкомысленного зайца на верхнем клапане.

– Я, – ответил Кирилл, не спуская глаз с Веры. – Только за мной еще человек десять заняли. Сейчас подойдут.

Наконец очередь дошла до нее. Вера кинула на снег лыжи, наступила на крепления, и автоматика намертво прищелкнула лыжи к ее ботинкам. Кресло подлетело к ней сзади, подхватило, и девушка, словно на дельтаплане, воспарила над склоном.

Очередь быстро таяла перед Кириллом. Он вышел на посадочную площадку и, путаясь в лямках рюкзака и чехла, взгромоздился на подплывшее сзади кресло. Канатка тащила его вверх, под ним беззвучно проплывали накатанная просека трассы, верхушки деревьев, журчащие по камням ручьи. Веру он хорошо видел благодаря ее ярко-красному комбинезону. Она покачивала лыжами, словно при помощи них управляла своим полетом, и смотрела вниз. Рельеф под креслами все время менялся, и глубокие провалы, увеличивающие высоту до холодка в животе, резко сменяли отшлифованные лыжниками бугры, до которых, казалось, можно было дотянуться лыжной палкой.

Вдруг, когда высота от кресла до земли стала сравнительно небольшой, Вера отстегнула предохранительную цепочку и спрыгнула вниз. Кирилл увидел, как она упала на крутой склон, покрытый глубоким девственным снегом, но тотчас встала на лыжи и, оттолкнувшись палками, зигзагом покатилась вниз.

«Упустил!» – подумал он, хотя уже был готов повторить ее рискованный трюк и, отстегнув цепочку, с рюкзаком и ружьем в охапке, повалился в пустоту, словно выпрыгнул с самолета с парашютом.

Шум ветра в ушах, чувствительный удар, и он с головой зарылся в сугроб. Какой-то лыжник, проплывающий сверху, присвистнул и сказал:

– А что случилось? Всем прыгать?

– Нет, – ответил Кирилл, поглаживая ушибленное бедро. – Только мастерам парашютного спорта.

Разлепив глаза, Кирилл посмотрел по сторонам, но Веры уже и след простыл. Он сделал несколько шагов по снегу и понял, что намного, если не навсегда, уступает ей в скорости передвижения. Это был дикий склон, по которому по каким-то соображениям лыжники не спускались. Вполне возможно, что склон был лавиноопасным.

Впрочем, Кирилл не слишком задумывался над этим. Закинув на плечи лямки, он сдвинул на затылок свою волчью шапку и, увязая в снегу, пошел ближе к лесу, где, по его мнению, сугробы были не столь глубоки.

Оказавшись в царстве деревьев, которые служили ему превосходной опорой, он стал спускаться, уже почти потеряв надежду еще когда-либо поговорить с Верой. Однако не успел он преодолеть засыпанный снегом валежник, как увидел ее. Девушка стояла к нему спиной и пристраивала на лице большие зеркальные очки. Затем она вынула из кармана красную косынку и повязала ее на голове, упрятав под нее волосы. Сделав это, она выскользнула из леса на склон, с которого минуту назад Кирилл выбрался с таким трудом.

Он видел ее сквозь частокол деревьев. Девушка стояла под канатной дорогой, глядя на проплывающих вверху лыжников. Кирилл, из последних сил вытаскивая увязающие в сугробах ноги, пошел к ней, понимая, что это последний шанс выяснить, что означает вся эта ошеломляющая акробатика и ее слова на бумаге: «Ты мне очень понравился». За ним оставалась глубокая колея, напоминающая окоп.

– Вера! – позвал он, обнимая ствол сосны, стоящей на самом краю просеки.

Она обернулась молниеносно и вроде бы негромко вскрикнула. Ее глаза были спрятаны за зеркальными стеклами, но Кирилл понял, что девушка сильно испугалась.

– Ты?! – в ужасе воскликнула она, глядя то на Кирилла, то на болтающихся вверху лыжников. – Умоляю тебя!! Уходи отсюда!! Уходи!!

Глава 39
ДВЕ КАПЛИ

Опешив от столь странной реакции, Кирилл остановился и оглянулся по сторонам. Ни на просеке, ни среди деревьев он не увидел, от чего, по мнению Веры, ему следовало бы немедленно уйти, но, уважая просьбу, он сделал шаг назад и встал за стволом сосны.

Вера, казалось, забыла о нем. Поставив лыжи «плугом», чтобы удержаться на склоне и не покатиться вниз, она подняла палки вверх и скрестила их над головой. Не успел Кирилл подумать о том, что может означать этот знак, как в снег упал небольшой рюкзак, а следом спикировал букет тюльпанов.

В первое мгновение Кириллу показалось, что между двумя событиями – скрещенными палками и падением на снег различных предметов нет никакой связи и что рюкзак с нарисованным на нем зайцем и цветы какой-то недотепа уронил нечаянно. Однако, подняв голову, он увидел медленно уплывающего в кресле большеголового молодого человека. Взявшись рукой за штангу, человек повернулся, насколько мог это сделать в тесном кресле, и полными отчаяния глазами посмотрел на Веру.

Переставляя лыжи, девушка приблизилась к рюкзаку, ловко подцепила его палкой и подняла. Понять что-либо в происходящем Кириллу было невмоготу. Опираясь о ствол дерева, он смотрел на девушку и покусывал тонкую ледяную пластинку. Вера открыла рюкзачок, заглянула внутрь. Кириллу трудно было даже предположить, что она там увидела. Но по тому, с какой торопливостью она сунула рюкзачок за пазуху и оттолкнулась палками, он понял, что девушка получила то, что хотела.

Несколько сильных взмахов палками – и Вера, со свистом разрезая лыжами снежный наст, понеслась вниз. Через несколько секунд она скрылась из виду.

Не ожидая уже ничего более интересного, Кирилл сел на снег, задрал голову и посмотрел на кроны сосен. Может быть, он хотел найти какую-нибудь дичь и для приличия пальнуть в нее картечью десятого калибра. Или же это движение было проявлением чувства досады, что приключение, на развитие которого он надеялся, неожиданно закончилось, и он застыдился своего мальчишества. На короткое время им овладели одиночество и скука. Можно сказать, что на очень короткое. Не успел Кирилл посмотреть на пробивающиеся между колючих веток лучи солнца и чихнуть, как по просеке пролетело нечто напоминающее реактивный снаряд. Всего секунду или две стремительный объект был в поле зрения Кирилла, а затем, взмыв в воздух на естественном трамплине, словно в пропасть провалился.

Кирилл успел рассмотреть, что это был мужчина в белом комбинезоне на сноуборде. Взяв ружье двумя руками и орудуя им, как веслом, Кирилл ринулся вниз по склону. Через несколько десятков метров он оказался на краю крутого обрыва. Отсюда, с головокружительной высоты, фигуры Веры и сноубордиста казались каплями, медленно стекающими по фарфоровой чашке. Девушка была каплей крови, а сноубордист – каплей молока. Вера уходила влево, удалялась от маркированной трассы. Мужчина в белом постепенно догонял ее, несмотря на то что девушка на огромной скорости неслась по склону, мастерски вписываясь в повороты. Оба лыжника ухнули вниз с очередного обрыва и на некоторое время исчезли из виду. Когда они появились на широком выкате, упирающемся в шоссе, то напоминали уже маковые зерна, причем сноубордиста можно было различить только благодаря его синей доске.

Сев на снег, Кирилл скинул рюкзак и вытащил из него бинокль. Чтобы изображение не дрожало, он оперся локтями о колени. Пятидесятикратная оптика позволила ему отчетливо рассмотреть, как сноубордист догнал Веру и поравнялся с ней. Несколько сотен метров они мчались рядом друг с другом, оставляя за собой веера снежной пыли. Можно было предположить, что мужчина что-то кричит Вере. Амортизируя ногами на кочках, она ушла от него в сторону, пронеслась между прозрачных кустов, но сноубордист снова догнал ее и на вираже сбил с ног. Они оба упали в снег. Лыжи Веры, словно лопасти разбившегося вертолета, разлетелись в стороны, красной птицей мелькнула в снежном вихре ее косынка. Перекувырнувшись несколько раз через голову, девушка осталась неподвижно лежать на снегу. Сноубордист, освободившись от доски, приблизился к ней, склонился, расстегнул «молнию» на ее комбинезоне, словно намеревался слушать ее сердце или делать массаж. Но не сделал ни того, ни другого. Вытащив из-под ее комбинезона рюкзачок, он спокойно сел рядом на снег и прижал руку к своему уху. Похоже, он говорил по мобильнику.

Прошло несколько минут. Вера зашевелилась, приподняла голову. Сноубордист, казалось, не обращал на нее никакого внимания, будто девушка уже не представляла для него интереса. Напротив, на шоссе, остановился черный «Лексус», из него вышел мужчина в длинном пальто. Не закрыв за собой дверь, он огляделся по сторонам и пошел к лыжникам. В бинокль казалось, что машина и лыжники находятся совсем рядом, но мужчина в пальто шел долго, будто по ленте эскалатора, движущегося в обратную сторону.

Сноубордист заставил девушку подняться на ноги и встал за ее спиной. Мужчина в пальто (тот самый, который следил за Верой в ресторане!) приблизился к девушке, возможно, что-то сказал ей и хлестким движением ударил ее рукой в перчатке по лицу. Кирилл видел, как взметнулись рыжие волосы. «Пропала девчонка!» – подумал он.

Подняв Веру под мышки, мужчины потащили ее к машине. Девушка старалась идти сама, но не успевала переставлять ноги в тяжелых лыжных ботинках, часто спотыкалась и повисала на руках «джентльменов».

Сноубордист с Верой сели на заднее сиденье. Двери захлопнулись. Машина рванула с места и быстро скрылась за конусом лавинного языка.

Глава 40
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

Все заняли разные углы комнаты. Ирина удобно расположилась в кресле у окна, закутавшись в одеяло, которое ей любезно принес Пирогов. Люда села у камина, к Ирине спиной, и смотрела на затухающие угли. Вешний расположился во главе стола и, как семечки, поедал маслины. Белкин дремал на диване, запрокинув голову. Пирогов маятником прохаживался за спиной Ирины.

Долгое время никто не проронил ни слова. Белкин невольно нарушил молчание. Или ему приснилось что-то плохое, или он поперхнулся слюной, но неожиданно и громко, так, что все вздрогнули, он хрюкнул, кашлянул и, делая последовательно несколько бессмысленных движений (приглаживая руками волосы, теребя шнурки на туфлях, поправляя ворот рубашки, стряхивая невидимые крошки с брюк), быстро встал и шагнул к столу.

– А который час, кто знает? – спросил он.

– Шел бы ты наверх, дружочек, делать бай-бай, – заботливо сказала Люда. – На тебя смотреть страшно.

– Ага, спасибо, – кивнул Белкин. – Вы что, выбрали меня очередной жертвой? Хрен вам тертый...

Уже не предлагая тоста, он налил себе водки и выпил. Пирогов ходил из стороны в сторону все быстрее и поглядывал на часы, как на бомбу.

– Осталось тридцать минут, между прочим, – сказал он, усилием воли не позволяя голосу дрожать.

– Нет, а как вы себе это представляете? – сказал Белкин, будто кто-то с ним спорил. Ему стало жарко, он расстегнул рубашку, оголив грудь с дешевым нательным крестиком. – Этот Курга высунет из своего дупла ствол и выстрелит в кого-нибудь из нас? А если мы все спрячемся в прихожей? Или выйдем на улицу?

– Вот на улицу лучше не выходить, – заметила Ирина. – Земцов уже один раз вышел.

– Надо было найти лестницу, залезть на стену и заколотить дупло куском жести, – сказал Пирогов, садясь на подоконник. Он давно приметил это место и ждал подходящего момента, чтобы его занять. Там он мог надежно спрятаться от выстрела Курги.

Люда подошла к Белкину и взяла у него из рук рюмку.

– Мне тебя уже жалко, – сказала она.

– Отдай посуду! – потребовал Белкин.

– Ты на себя в зеркало смотрел? Идем, я тебя провожу. Тебе надо выспаться.

Люда схватила Белкина за руку и настойчиво потянула к лестнице.

– Вай, спасите! Не надо! Я хочу жить! – полушутя– полусерьезно заскулил Белкин, хватаясь то за спинку стула, то за скатерть. Звякнули рюмки, наполненный минералкой фужер упал в тарелку и раскололся.

– А ну перестань валять дурака! – строго сказала Люда и посмотрела на Белкина своими черными глазами. – Отпусти стол. Выспишься, а потом спустишься к нам.

– Я не уверен, – дурачась, ответил Белкин, – что потом я смогу спуститься к вам. Разве что вы меня спустите... ногами вперед.

– А с чего это ты так настойчиво тащишь его наверх? – спросила Ирина.

Люда повернулась к ней и с удовольствием ответила:

– Конечно же, для того, чтобы без свидетелей раскроить ему монтировкой череп!

– Смелое признание! – едва заметно улыбаясь, ответила Ирина. – Прошу всех обратить на эти слова внимание. – Что-то у нас шутки нехорошие стали, – заметил Вешний. Он сложил перед собой горку косточек от маслин и прикрыл ее салфеткой.

Воспользовавшись тем, что Люда на секунду отвлеклась, Белкин отпрянул от нее и сел рядом с Вешним.

– Шутки у нас нехорошие потому, что осталось двадцать минут, – напомнил Пирогов. – А мы ничего не предпринимаем. Я считаю, что мы, мужчины, должны в первую очередь обеспечить безопасность девчонок.

Вешний даже жевать перестал. Он толкнул локтем Белкина: мол, обрати внимание, до каких высот дорос наш шибздик.

– Так обеспечивай, – подзадорил он Пирогова. – А не извивайся перед Ирой, как стриптизерша на шесте.

Белкин захохотал, стреляя крошками изо рта во все стороны. Ирина улыбнулась – сравнение ей понравилось. Люда сохраняла невозмутимость на лице и думала о чем-то своем, оперевшись на перила лестницы.

– А ты врун и спекулянт! – отправил ответное оскорбление Пирогов, и при этом он так сильно вытянул вперед шею, словно рвался подраться, да его кто-то держал за ворот. – Думаешь, я не знаю, как ты покупал в луна-парке у поляков жвачки и по двойной цене продавал в младших классах?

– Ну и что? – ответил Вешний. – Нормальный бизнес... Но на исходе отпущенного нам времени я бы поговорил о другом. Например, о том, как бы решить нашу проблему бескровно и радикально.

Он налил себе и Белкину, принял от него благодарный кивок и многозначительно посмотрел на Ирину. Этот взгляд заставил Ирину рассмеяться.

– Какие милые глазки! – воскликнула она. – А сколько в них укора и призыва к совести! Ты хочешь сказать, что я должна заплатить Курге и тем самым спасти ваши жалкие жизни?

– Да-да, именно это, – подтвердил Вешний.

– А не слишком ли много вы от меня хотите, милые мои? – произнесла Ирина и обвела одноклассников пытливым взглядом. – В школе я вас тянула, списывать давала, подсказывала. Тут оплатила ночлег, будь он неладен, выпивку, закуску. Могу каждому из вас еще помочь материально, выдать по сто долларов. Но пора и честь знать, дорогие мои однокласснички! Хватит сидеть на моей шее!

– Ты права, – произнесла Люда. – Мы засиделись на твоей шее. И все-таки просим тебя проявить великодушие и спасти наши жалкие жизни. Отдай Курге то, что ты украла.

– Что?! – Ирина с возмущением обвела взглядом всех присутствующих. – Вот как? Значит, вы так решили? Это общее мнение?..

– Я, вообще-то... – Пирогов попытался откреститься от «общего мнения», но Ирина не стала его слушать.

– Очень хорошо, – мстительным шепотом произнесла она. – Очень... Выходит, все уверены, что я воровка?

– Все, – заверила ее Люда. – Даже Пирогов знает, что ты построила финансовую пирамиду и обманула людей. Только он стесняется сказать об этом вслух... Правда, Сашуля? Тебе ведь очень хочется защитить кандидатскую и устроиться уборщиком у Иры в фирме?

Ирина смотрела на Люду уже с любопытством.

– А ты у нас, оказывается, ясновидящая! Ну-ка, расскажи, что ты еще обо мне знаешь? В каком особняке я живу? Как часто летаю на Канары и Мальдивы? Может, тебе рассказать, сколько денег на моем счету в зарубежных банках?

Она решительно поднялась с кресла, одеяло упало на пол, и Пирогов немедленно кинулся его поднимать.

– Вот что я хочу вам сказать, милые мои однокласснички! Халява кончилась! Теперь каждый будет платить сам за себя. Все стоит денег, а деньги просто так с неба не падают, их надо зарабатывать... И эта водочка, Федя, которую ты наливаешь, тоже стоит денег, – напомнила она Белкину. – И эти маслины... Вы с удивительной легкостью распорядились моими деньгами. Вы поставили вопрос так, будто я вам всем должна... Но вы ошибаетесь! Я никому ничего не должна – ни вам, ни Курге! Он копейки от меня не получит, даже если начнет убивать всех подряд.

Вешний присвистнул и покачал головой. Белкин пробормотал: «Надо допить, пока не убили» и снова наполнил рюмку.

– Вся ваша беда в том, – продолжала Ирина, двигаясь вдоль стола и цокая каблуками по полу, – что вы всю жизнь мечтаете и чего-то ждете, а я всю жизнь работаю. Пашу. Без отпусков и выходных. И в школе пахала. В то время, как Белкин ставил перед собой цель списать у меня домашнее задание, я ставила перед собой цель выполнить это задание... Улавливаете разницу?

Она повернулась на каблуках и пошла в обратную сторону.

– И Сашуля того же поля ягода, – сказала она и провела ладонью по голове Пирогова. – Вместо того, чтобы качать мускулы и заниматься боксом, он искал того, кто бы смог его защитить от издевательств Земцова и Вешнего... Тихо-тихо, не надо возражать, дай мне сказать!

– Поехали, – сказал Белкин Вешнему и поднял рюмку.

– Я пахала в школе и получила «золото», – продолжала Ирина. – Пахала в институте и получила красный диплом. Прекрасное образование помогло мне сделать карьеру. Все очень просто, дорогие мои! Да, я заблуждалась, когда пыталась сделать людей богаче при помощи своих акций. Но люди оказались настолько глупыми и жадными, что в обмен на акции стали продавать свои квартиры. Они захотели стать миллионерами, не прилагая к этому никаких усилий! И бог наказал это быдло. Справедливость восторжествовала, все встало на свои места. Как в «Сказке о рыбаке и рыбке». Лентяи, пьяницы и мечтатели заняли свою социальную ступеньку. А тот, кто пахал, – тот свою. Естественный отбор...

Ирина говорила очень гладко, словно выступала с лекцией.

– Я знаю, как ты пахала в школе, – мягко возразила Люда, дождавшись, когда Ирина замолчит и снова сядет в кресло. – В нашей учительской об этом по сей день вспоминают. Твои родители дарили учителям дорогие подарки, и потому ты заранее знала варианты контрольных и имела чистые листы с бланками. А «золото» никогда бы не получила, если бы от него добровольно не отказался Земцов.

– Что? – усмехнулась Ирина и полезла в саквояж за сигаретой. – Полный бред!

– Да, Ира, – подтвердил Белкин. – Земцов сам отказался от медали. Эту историю все знают. Нам-то лапшу не вешай, ладно?

– Да Земцов получил четверку по физике! – выпалила Ирина.

– Лучше него даже учителя не знали физику, – пробормотал Белкин, глядя плывущим взглядом на стол. – Он получил пять баллов. Я с ним сдавал и хорошо это помню.

– С вами тяжело говорить! – ответила Ирина, прикуривая. – Не могу понять, при чем здесь Земцов.

– А при том, – пояснила Люда, – что по лимиту две медали в один класс не давали. Педсовет решил, что медалистом станет Земцов, и тебе «золота» не видать было, как своих ушей... Земцов просто расплатился с тобой своей медалью. Она ему была как собаке пятая нога, диплом юридического, считай, у него уже лежал в кармане.

Ирина, выдувая дым прямо перед собой, взглянула на Люду и произнесла:

– Ну, знаешь... Говори, но не заговаривайся!

Недолгое молчание прервал Пирогов.

– Все, – сказал он, глядя на часы. – Ровно двенадцать. Сейчас начнется...

– Давно пора, – вполголоса, словно себе самой, произнесла Ирина и, поднявшись с кресла, коротко сказала Пирогову: – Проводи меня!